ПЕРЬЯ ИЗЪ ХВОСТА.
„ТОТЪ САМЫЙ, КОТОРЫЙ...”
П. Д. Боборыкинъ въ одной изъ петроградскихъ газетъ разразился къ всеобщему изумленію такой фразой:
Не мнѣ одному, а всѣмъ моимъ землякамъ выпало на долю родиться въ томъ старомъ русскомъ городѣ, на Волгѣ, откуда въ страшную годину московской „Разрухи“ пошло освобожденіе отчизны.
„Не мнѣ одному, а всѣмъ моимъ землякамъ выпало на долю родиться... въ Нижнемъ-Новгородѣ ...
Выходитъ такъ, что если бы землякамъ П. Д. Боборыкина не выпало на долю родиться въ Нижнемъ-Новгородѣ, а родились они, скажемъ, въ Парижѣ или Лондонѣ — все-таки, это не помѣшало бы имъ оставаться земляками г. Боборыкина.
А что родились они всѣ въ Нижнемъ-Новгородѣ простое совпаденіе — больше ничего.
*
Изъ газетной полемики „Дня съ С. М. Пропперомъ:
О гр. С. С. Татищевѣ, при которомъ шли гоненія на рабочую печать, и не только на рабочую, при которомъ создались и окрѣпли условія существованія печати во время войны, при ко
торомъ на печать градомъ сыпались штрафы, вырабатывался каторжный законопроектъ о печати, — объ этомъ вѣрномъ помощникѣ и сотрудникѣ Н. А. Маклакова прогрессивныя „Бирже
выя Вѣдомости“ писали: „Онъ былъ терпимъ... Не избалованы мы, русскіе журналисты, добрымъ отношеніемъ къ намъ носителей власти, и, когда умираютъ люди, подобные Серг. Серг., не
вольно повторяешь съ горечью: „У счастливаго недруги мрутъ, у несчастнаго другъ умираетъ .
Къ сожалѣнію, графъ Татищевъ умеръ. Поэтому, мы лишены возможности дать ему ту оцѣнку, которой онъ заслуживалъ.
Да и при жизни его мы лишены были возможности дать ему справедливую оцѣнку.
Горькая наша журналистова судьба.
Есть люди, которыхъ хлѣбомъ (сахаромъ) не корми, а укажи т нихъ перстомъ, или кивни головой:
— Это тотъ самый, который ...
И этотъ «тотъ самый, который», не хуже бѣгущей лошади задеретъ голову и каждой жилкой подтвердитъ:
— Именно, я — «тотъ самый, который» ...
Жажда популярности — мучительнѣйшая жажда: чѣмъ больше «тотъ самый, который» ... пьетъ, тѣмъ больше ему хочется пить.
Когда мы знакомились, я пробурчалъ подъ носъ свою фамилію, а онъ отчетливо сказалъ: — Колянскій.
Я подумалъ: Колянскій — такъ Колянскій, и спокойно сказалъ:
— Очень радъ. Онъ посмотрѣлъ на меня удивленно и твердо отчеканилъ: — Н. Д. Колянскій.
Я подумалъ: Н. Д. Колянскій — такъ Н. Д. Колянскій, и повторилъ:
— Очень радъ. Помолчали.
— У насъ спеціальными науками мало интересуется общество, — сказалъ онъ.
— На то онѣ и спеціальныя.
— Небось теперь все общество, весь народъ страдаетъ и приноситъ тяжелыя жертвы потому, что до войны интересъ къ спеціальнымъ наукамъ былъ очень малъ. Что вы, напримѣръ, можете сказать о двигателяхъ внутренняго горѣ
нія, о четырехтактныхъ, или о мѣстномъ отопленіи въ связи съ новыми идеями и усовершенствованіями?..
Я развелъ руками и, вспомнивъ отвѣтъ ученика на вопросъ: «что вы можете сказать объ Александрѣ Македонскомъ?» — повторилъ его:
— Ничего, кромѣ хорошаго! — А детально?
— Детально... детально тоже ничего, кромѣ хорошаго. — Вотъ, въ этомъ все несчастье! Мы привыкли поль
зоваться готовымъ, не задумываясь о томъ, какую эволюцію это готовое прошло, какія идеи вложены въ его основу, какъ къ этимъ идеямъ пришелъ изслѣдователь или изобрѣтатель и... какъ его имя ... Меня осѣнило:
— Н. Д. Колянскій?!
Мнѣ вспомнилась сковорода для блиновъ въ ту минуту ея жизни, когда по ней только что прошлась рука стряпухи съ масленной тряпочкой ...
— О, нѣтъ, честь открытія этихъ идей не всецѣло принадлежитъ мнѣ, хотя вы и угадали: я изобрѣлъ новый типъ регулятора отопленія. Онъ отличается отъ стараго типа однимъ только винтикомъ, но этотъ винтикъ внесетъ новую струю въ старыя теоріи ...
Редакторъ (?) „Синяго Журнала М. Г. Корнфельдъ издалъ въ своемъ журналѣ слѣдующій манифестъ:
Удаленный въ свое время изъ редакціи „Синяго Журнала г. Илья Василевскій (не-Буква), продолжаетъ на страницахъ своего журнала злобствовать и инсинуировать по нашему адресу.
Такъ какъ съ г. Ильей Василевскимъ — не-Буквой и не писателемъ, но скорѣе всего литераторствующимъ фармацевтомъ считаться, какъ съ литераторомъ, конечно, не приходится, — намъ остается лишь привлечь его къ уголовной отвѣтственности за клевету въ печати.
— Боже жъ мой, Боже жъ мой, — какъ говоритъ гоголевскій Дорошъ. — И что оно такое на свѣтѣ дѣлается!... Илья Василев
скій уже не писатель, аМ. Г. Корнфельдъ уже писатель и уже редакторъ журнала!... Съ какихъ же это поръ, Боже милостивый? Не съ тѣхъ ли поръ, когда Корнфельдъ, разогнавъ подобно купцу Епишкину всѣхъ сотрудниковъ „Син. Журнала , началъ свое редакторство тѣмъ, что снялся рядомъ съ ученой обезьяной изъ „Паласъ Театра и помѣстилъ этотъ семейный снимокъ въ первомъ номерѣ обновленнаго журнала?
Есть такое священное изреченіе; „Нѣсть пророка въ отечествѣ своемъ ...
У г. Фри-Дчка изъ „Вечеря. Биржевыхъ это изреченіе написалось такъ:
Интересъ къ г. Дюбье кино-владѣльцы проявляютъ большой, и этимъ оправдывается пословица, что лучше быть первымъ у иностранцевъ, чѣмъ вторымъ въ своемъ отечествѣ.
И вѣрно.
Какъ говоритъ извѣстная пословица: „Если ты отрѣжешь себѣ голову, то начать рыдать по поводу утерянной шевелюры — не стоиіъ начинка выдѣлки .
Отъ издательства „НОВЫЙ САТИРИКОНЪ .
Расширяя съ осени настоящаго года свое издательство, Т-во „НОВЫЙ САТИРИКОНЪ приступаетъ къ изданію цѣлаго ряда книгъ, носящихъ чисто беллетристическій характеръ — безъ юмористической или сатирической окраски, что имѣло мѣсто до сихъ поръ.
Пока намѣчены къ выпуску слѣдующія изданія:
ТЕФФИ. — „Неживой звѣрь . Книга разсказовъ. (Печатается.) А. ГРИНЪ. — Разсказы. (Печатается.)
КАРМАННАЯ БИБЛІОТЕКА.
К. Б. Это изданіе будетъ выходить книжками карманнаго формата въ изящныхъ обложкахъ, приблизительно 250—300 страницъ.
Произведенія лучшимъ русскимъ и иностраннымъ авторовъ.
Отличительная черта этого изданія — красивая мѣтка К. В. на обложкѣ.
Цѣна каждой книжки 40 коп.
Первая книжка: