Рис. A. Радакова.
И сѣрый сонмъ богатырей
На крикъ отвѣтилъ лязгомъ стали, И въ сердце Родины моей
Проникли гордость и печали.
И вы, кого народъ избралъ, Кому свои повѣдалъ бѣды,
Почтите тѣхъ, кто въ битвѣ палъ, Желаньемъ до конца побѣды.
Врагъ тронуть смѣлъ великій край.
Врагъ тронуть смѣлъ тебя, — Россію! Онъ крикнулъ дерзостно, — сгибай Свою несогнутую выю! —
И въ сердцѣ Родины моей
Любовь, и слезы, и моленья ...
За тѣхъ, кто въ бурю грозныхъ дней Свое исполнилъ назначенье!
Средь грома битвъ, услышавъ васъ, Пусть вамъ повѣритъ пахарь-воинъ!
Пусть знаетъ онъ, что въ грозный часъ Имъ избранный — его достоинъ.
NIHIL.
Я часто прохожу дворомъ къ себѣ во флигель И вижу каждый разъ подъ будкой у воротъ,
Собаку старую съ латинской кличкой «Nihil»: Студенты звали такъ, и дворникъ такъ зоветъ.
Умѣло брошена студенческая кличка.
Вы знаете ли взглядъ, когда еще онъ живъ, Но въ немъ уже «ничто»? И если бъ не привычка Дремать здѣсь у воротъ, на лапы положивъ
Свою спокойную всезнающую морду, Собака старая издохла бы давно:
Такъ всѣми благами пресыщенному лорду
Бываетъ — жить ли, умереть ли — все равно.
Я никогда не видѣлъ столько безразличья
Ко всѣмъ и ко всему. Такой покой нельзя Напрасно нарушать, но — чудится — покличь я, Она не шевельнетъ зрачкомъ, по мнѣ скользя.
Вдаль простирая взоръ и старческія скулы, Поросшія сѣдой лохматой бородой,
Она молчитъ. Слышны ль ей городскіе гулы, И лай собакъ, и хохотъ дворни молодой?
Надъ ней рой жалящихъ, звенящихъ насѣкомыхъ. Взмахнуть на нихъ хвостомъ... да стоитъ ли того? Она похожа на кого-то изъ знакомыхъ, Но только вспомнить не могу я, на кого.
Ал. Вознесенскій.
Въ ресторанѣ, за бутылкой квасу:
— Чего ты вдругъ заплакалъ, чудакъ?
— Да вспомнилъ я, какъ т.ри года тому назадъ на именинахъ у Иванъ-Акимыча коньякъ мы пили ... Ушелъ я тогда отъ него, а въ рюмкѣ почти на двѣ трети коньяку осталось! ..
УМНЫЙ ребенокъ.
фельетонъ Арк. Аверченко.
Я вспоминаю Вовку такимъ, какимъ онъ былъ въ 5 лѣтъ — худенькимъ, кудрявымъ мальчикомъ, съ бѣлыми тонкими ручонками, влажными розовыми губами и большими сѣрыми глазами, умно и вдумчиво глядѣвшими на міръ Божій.
Ему было всего 4г/2 года, этому Вовкѣ, а по уму и сообразительности ему можно было дать не менѣе полутораста лѣтъ.
Поступокъ его съ «книжкой для раскрашиванія водойявно вызвалъ съ моей стороны репрессію (я поставилъ Вовку носомъ въ граммофонную трубу, а за обѣдомъ посыпалъ солью его мороженное), но втайнѣ этотъ мальчишка привелъ меня въ восхищеніе...
* *
*
— Дядя, что это? — съ дрожью любопытства и радости спросилъ Вовка, разворачивая принесенную мною книжку ... — Ой, что это? На книжкѣ бѣлые листы съ черточ
ками, а тутъ вонъ кисточка, а красковъ нѣту ... Чѣмъ же его раскрашивать, если красковъ нѣту?
— Прежде всего, не красковъ, а красокъ. — Куда же ты дѣлъ красокъ?
—• Не «красокъ дѣлъ», а краски. — Ну, ладно. Я же спрашиваю: никакихъ краски нѣтъ? — Красокъ, а не краски, —• неумолимо поправилъ я.
— Ну, хорошо! Я же тебя спрашиваю русскимъ языкомъ: гдѣ же такіе, черненькіе, желтенькіе, голубенькіе кружочки, которыми раскрашиваютъ?
— Ахъ, ты мошенникъ! Въ обходъ пустился? Ну, да Богъ съ тобой... Красокъ, братъ, здѣсь не полагается.
Нужна просто вода... Ты обмакнешь кисточку въ стаканъ съ водой и потомъ поведешь тутъ вотъ, около этихъ тем
ныхъ линій. Отъ воды сразу и проступаетъ: гдѣ должна быть
синяя, тамъ — синяя, гдѣ желтая —- тамъ желтая. Видишь — я вожу безцвѣтной водой по этимъ черточкамъ, а получается цвѣтной пѣтухъ: гребень красный, перья желтыя, а крылья черныя ... Видалъ?
Внѣ себя отъ восторга глядѣлъ Вовка на меня съ осто/ібенѣлымъ видомъ.
— Прямо чудо! — сказалъ онъ. — То-то и оно. На, рисуй.
Вовка налегъ грудью на край стола и, прикусивъ зубами языкъ, сталъ прилежно водить кисточкой по намѣченнымъ линіямъ; а я усѣлся читать газеты................................................ ........................................
* *
*
Черезъ пять минутъ я тихонько заглянулъ черезъ Вовкино плечо...
Оказалось, что Вовка чрезвычайно упростилъ задачу: онъ мазалъ кистью безъ разбора отъ одного края бумаги до
ИЗБРАННЫМЪ.
И сѣрый сонмъ богатырей
На крикъ отвѣтилъ лязгомъ стали, И въ сердце Родины моей
Проникли гордость и печали.
И вы, кого народъ избралъ, Кому свои повѣдалъ бѣды,
Почтите тѣхъ, кто въ битвѣ палъ, Желаньемъ до конца побѣды.
Врагъ тронуть смѣлъ великій край.
Врагъ тронуть смѣлъ тебя, — Россію! Онъ крикнулъ дерзостно, — сгибай Свою несогнутую выю! —
И въ сердцѣ Родины моей
Любовь, и слезы, и моленья ...
За тѣхъ, кто въ бурю грозныхъ дней Свое исполнилъ назначенье!
Средь грома битвъ, услышавъ васъ, Пусть вамъ повѣритъ пахарь-воинъ!
Пусть знаетъ онъ, что въ грозный часъ Имъ избранный — его достоинъ.
NIHIL.
Я часто прохожу дворомъ къ себѣ во флигель И вижу каждый разъ подъ будкой у воротъ,
Собаку старую съ латинской кличкой «Nihil»: Студенты звали такъ, и дворникъ такъ зоветъ.
Умѣло брошена студенческая кличка.
Вы знаете ли взглядъ, когда еще онъ живъ, Но въ немъ уже «ничто»? И если бъ не привычка Дремать здѣсь у воротъ, на лапы положивъ
Свою спокойную всезнающую морду, Собака старая издохла бы давно:
Такъ всѣми благами пресыщенному лорду
Бываетъ — жить ли, умереть ли — все равно.
Я никогда не видѣлъ столько безразличья
Ко всѣмъ и ко всему. Такой покой нельзя Напрасно нарушать, но — чудится — покличь я, Она не шевельнетъ зрачкомъ, по мнѣ скользя.
Вдаль простирая взоръ и старческія скулы, Поросшія сѣдой лохматой бородой,
Она молчитъ. Слышны ль ей городскіе гулы, И лай собакъ, и хохотъ дворни молодой?
Надъ ней рой жалящихъ, звенящихъ насѣкомыхъ. Взмахнуть на нихъ хвостомъ... да стоитъ ли того? Она похожа на кого-то изъ знакомыхъ, Но только вспомнить не могу я, на кого.
Ал. Вознесенскій.
НЕ ТЕЧЕТЪ РѢКА ОБРАТНО...
Въ ресторанѣ, за бутылкой квасу:
— Чего ты вдругъ заплакалъ, чудакъ?
— Да вспомнилъ я, какъ т.ри года тому назадъ на именинахъ у Иванъ-Акимыча коньякъ мы пили ... Ушелъ я тогда отъ него, а въ рюмкѣ почти на двѣ трети коньяку осталось! ..
УМНЫЙ ребенокъ.
фельетонъ Арк. Аверченко.
Я вспоминаю Вовку такимъ, какимъ онъ былъ въ 5 лѣтъ — худенькимъ, кудрявымъ мальчикомъ, съ бѣлыми тонкими ручонками, влажными розовыми губами и большими сѣрыми глазами, умно и вдумчиво глядѣвшими на міръ Божій.
Ему было всего 4г/2 года, этому Вовкѣ, а по уму и сообразительности ему можно было дать не менѣе полутораста лѣтъ.
Поступокъ его съ «книжкой для раскрашиванія водойявно вызвалъ съ моей стороны репрессію (я поставилъ Вовку носомъ въ граммофонную трубу, а за обѣдомъ посыпалъ солью его мороженное), но втайнѣ этотъ мальчишка привелъ меня въ восхищеніе...
* *
*
— Дядя, что это? — съ дрожью любопытства и радости спросилъ Вовка, разворачивая принесенную мною книжку ... — Ой, что это? На книжкѣ бѣлые листы съ черточ
ками, а тутъ вонъ кисточка, а красковъ нѣту ... Чѣмъ же его раскрашивать, если красковъ нѣту?
— Прежде всего, не красковъ, а красокъ. — Куда же ты дѣлъ красокъ?
—• Не «красокъ дѣлъ», а краски. — Ну, ладно. Я же спрашиваю: никакихъ краски нѣтъ? — Красокъ, а не краски, —• неумолимо поправилъ я.
— Ну, хорошо! Я же тебя спрашиваю русскимъ языкомъ: гдѣ же такіе, черненькіе, желтенькіе, голубенькіе кружочки, которыми раскрашиваютъ?
— Ахъ, ты мошенникъ! Въ обходъ пустился? Ну, да Богъ съ тобой... Красокъ, братъ, здѣсь не полагается.
Нужна просто вода... Ты обмакнешь кисточку въ стаканъ съ водой и потомъ поведешь тутъ вотъ, около этихъ тем
ныхъ линій. Отъ воды сразу и проступаетъ: гдѣ должна быть
синяя, тамъ — синяя, гдѣ желтая —- тамъ желтая. Видишь — я вожу безцвѣтной водой по этимъ черточкамъ, а получается цвѣтной пѣтухъ: гребень красный, перья желтыя, а крылья черныя ... Видалъ?
Внѣ себя отъ восторга глядѣлъ Вовка на меня съ осто/ібенѣлымъ видомъ.
— Прямо чудо! — сказалъ онъ. — То-то и оно. На, рисуй.
Вовка налегъ грудью на край стола и, прикусивъ зубами языкъ, сталъ прилежно водить кисточкой по намѣченнымъ линіямъ; а я усѣлся читать газеты................................................ ........................................
* *
*
Черезъ пять минутъ я тихонько заглянулъ черезъ Вовкино плечо...
Оказалось, что Вовка чрезвычайно упростилъ задачу: онъ мазалъ кистью безъ разбора отъ одного края бумаги до