УНИВЕРСАЛЬНОЕ НАЧАЛЬСТВО. — Господинъ милиціонеръ, вы тутъ начальникъ? — Начальникъ.
— Такъ разведите меня съ моимъ мужемъ.
ИСТОРІЯ СПОКОЙНАГО КОРОЛЯ. (Хуже nѣсни.)
Сидѣла нѣкая матрона У трона,
И помогала лѣзть «а тронъ
Тьмѣ по, озр Итальныхъ персонъ. А вдалекѣ хозяинъ трона
Щмъ улыбался благосклонно.
Народъ пищалъ и тронъ трещалъ, А кто-то радостно вѣщалъ:
•«Все для войны. И для войны Снимите, граждане, штаны».
А адалекѣ хозяинъ трона
Лишь улыбался благосклонно.
Какъ въ сказкѣ: отъ козла лишь рожки, У трона подломились ножки. И робко издавая стонъ,
Упала на полъ тьма персонъ. И самъ упалъ хозяинъ трона,
Но — улыбнулся благосклонно. Осиротѣлъ убогій тронъ
И къ побѣдителямъ свезенъ;
И приказалъ изъ нихъ одинъ: — Что? Старый тронъ? Сейчасъ въ каминъ! А вдалекѣ хозяинъ трона
Лишь улыбался благосклонно.
И тгонъ сожженъ. Давно забытъ. Теперь другая власть царитъ.
Порядокъ прежній — въ тьмѣ могилъ, Его народъ уже забылъ.
А что же онъ — хозяинъ трона? Онъ? Улыбнулся благосклонно.
Тисъ.
ЖЕРТВА ВЧЕРАШНЯГО ДНЯ.
Маленькій худенькій, съ блѣдной мордочкой, онъ не идетъ, а шмыгаетъ, какъ мышенокъ. Онъ вертитъ во всѣ стороны головкой въ котиковой шапочкѣ, прислушивается, .оглядывается, перебѣгаетъ съ одной стороны улицы на другую
Время отъ времени онъ разстегиваетъ пальто и ощупываетъ боковой карманъ
Изъ-за угла выплываетъ толстякъ съ рыжей бородкой.
— Здравствуйте, Сергѣй Сергѣичъ! — громко говоритъ онъ мышанку.
Мышенокъ вздрагиваетъ и присѣдаетъ. — Здравствуйте, Гордѣй Ивановичъ! —1 пищитъ онъ. — Поздравляю васъ съ праздникомъ!..
— Съ какимъ? Развѣ сегодня праздникъ? — Великій! Праздникъ Духа, праздникъ Свободы. — Ахъ, еы про это. Да, да...
— Ну, какъ же вы себя теперь чувствуете? — Неважно. Нервничаю ©се ...
— Напрасно. Теперь все это должно отпасть .. .
— Конечно, конечно ... Полиція вотъ отпала, слава Богу.
Толстякъ засмѣялся.
— А вы развѣ что-нибудь имѣли противъ полиціи?
Мышенокъ смѣшно замоталъ мордочкой, поднялъ ручки къ ушамъ и пропищалъ:
— Ахъ, какъ я ее боялся!.. — Ха-ха-ха! ..
-— Бывало увижу городового издали, сейчасъ же на другую сторону перебѣгаю. Особенно боялся я околоточныхъ. Знаете, были такіе: красномордые, бритые, съ жирными затылками ... Идетъ, бывало, въ морозный день въ черныхъ на
ушникахъ, а отъ него паръ столбомъ, и на голенищахъ солнце играетъ...
Толстякъ опять захохоталъ.
*— И старшихъ дворниковъ боялся. Все мнѣ казалось, что вотъ-вотъ придетъ старшій дворникъ и скажетъ: ‘«Пожа
луйте въ участокъ!» Я въ дѣтствѣ видѣлъ, какъ вели изъ участка въ тюрьму вора. Онъ шелъ и выплевывалъ выбитые зубы. Съ тѣхъ поръ меня и осѣдлалъ этотъ проклятый страхъ. Боюсь полиціи, участка, тюрьмы, суда, пожарныхъ, жандармовъ, вокзаловъ, казармъ, всего, въ чемъ есть хоть малѣйшій намекъ на грубость, окрикъ, ударъ... И страшно боюсь я потерять паспортъ. Дрожу при одной мысли объ этомъ. Паспортъ всегда при мнѣ, и я поминутно ощупываю карманъ, не разорвался ли онъ, не потерянъ ли паспортъ. Ахъ, если бы вы знали, какая это пытка!..
— Но вѣдь теперь же все это, повторяю, должно отпасть: полиціи уже нѣтъ, а паспортная система, навѣрно,
скоро будетъ упразднена. Все это, голубчикъ, страхи вчерашняго дня. . .
— Да, но .. . — Что?
— Паспорта пока еще не уничтожены, а вмѣсто полиціи теперь милиція ...
— Господи! Такъ вѣдь это же Совершенно другое. Это студенты, милые, прекрасные юноши ...
.— Милые-то они милые, а, смотри, вдругъ схватятъ... — Чего ради?
— А такъ .. . Могутъ заподозрить въ сочувствіи старому строю. Все возможно . . .
.— Конечно, возможно. Возможно, напримѣръ, что я сейчасъ -ударю васъ кулакомъ по головѣ, *— съ раздраженіемъ сказалъ толстякъ.
Мышенокъ присѣлъ отъ страха, взглянулъ на толстяка снизу вверхъ и, надвинувъ котиковую шапочку, бросился бѣ
жать. За угломъ онъ на полномъ ходу разстегнулъ пальто и ощупалъ карманъ съ паспортомъ.
Николай Бреневъ (В. Черній.)
Рис. В. Лебедева.
НАЧАЛО.
Началось это совершенно неожиданно. На одномъ изъ великосвѣтскихъ раутовъ Распутинъ сидѣлъ, окруженный да
мами, и конфузливо сопѣлъ, поковыривая большимъ грязнымъ пальцемъ въ кускѣ ананаса.
— Въ васъ есть что-то магическое, — ласково кивнула ему головой одна изъ окружающихъ, — вы — мистикъ.
Предполагая, что дама говоритъ о прежнемъ тобо льскомъ конокрадствѣ, Распутинъ отвѣтилъ уклончиво:
— Враки все. Митька кралъ, а я нѣтъ. Вретъ вашъ урядникъ.
— Нѣтъ, нѣтъ, не спорьте, Григорій Ефимовичъ, — запротестовали дамы, — вы сфинксъ. Загадочный сфинксъ.
— Можетъ и такъ, дѣвушки, -— осторожно согласился Распутинъ, — только ежели вы насчетъ Васькинаго мерина, такъ это напрасно. Кто кралъ, а кто и на кралъ. Дѣло прошлое, вспоминать не стоитъ.
— Такъ разведите меня съ моимъ мужемъ.
ИСТОРІЯ СПОКОЙНАГО КОРОЛЯ. (Хуже nѣсни.)
Сидѣла нѣкая матрона У трона,
И помогала лѣзть «а тронъ
Тьмѣ по, озр Итальныхъ персонъ. А вдалекѣ хозяинъ трона
Щмъ улыбался благосклонно.
Народъ пищалъ и тронъ трещалъ, А кто-то радостно вѣщалъ:
•«Все для войны. И для войны Снимите, граждане, штаны».
А адалекѣ хозяинъ трона
Лишь улыбался благосклонно.
Какъ въ сказкѣ: отъ козла лишь рожки, У трона подломились ножки. И робко издавая стонъ,
Упала на полъ тьма персонъ. И самъ упалъ хозяинъ трона,
Но — улыбнулся благосклонно. Осиротѣлъ убогій тронъ
И къ побѣдителямъ свезенъ;
И приказалъ изъ нихъ одинъ: — Что? Старый тронъ? Сейчасъ въ каминъ! А вдалекѣ хозяинъ трона
Лишь улыбался благосклонно.
И тгонъ сожженъ. Давно забытъ. Теперь другая власть царитъ.
Порядокъ прежній — въ тьмѣ могилъ, Его народъ уже забылъ.
А что же онъ — хозяинъ трона? Онъ? Улыбнулся благосклонно.
Тисъ.
ЖЕРТВА ВЧЕРАШНЯГО ДНЯ.
Маленькій худенькій, съ блѣдной мордочкой, онъ не идетъ, а шмыгаетъ, какъ мышенокъ. Онъ вертитъ во всѣ стороны головкой въ котиковой шапочкѣ, прислушивается, .оглядывается, перебѣгаетъ съ одной стороны улицы на другую
Время отъ времени онъ разстегиваетъ пальто и ощупываетъ боковой карманъ
Изъ-за угла выплываетъ толстякъ съ рыжей бородкой.
— Здравствуйте, Сергѣй Сергѣичъ! — громко говоритъ онъ мышанку.
Мышенокъ вздрагиваетъ и присѣдаетъ. — Здравствуйте, Гордѣй Ивановичъ! —1 пищитъ онъ. — Поздравляю васъ съ праздникомъ!..
— Съ какимъ? Развѣ сегодня праздникъ? — Великій! Праздникъ Духа, праздникъ Свободы. — Ахъ, еы про это. Да, да...
— Ну, какъ же вы себя теперь чувствуете? — Неважно. Нервничаю ©се ...
— Напрасно. Теперь все это должно отпасть .. .
— Конечно, конечно ... Полиція вотъ отпала, слава Богу.
Толстякъ засмѣялся.
— А вы развѣ что-нибудь имѣли противъ полиціи?
Мышенокъ смѣшно замоталъ мордочкой, поднялъ ручки къ ушамъ и пропищалъ:
— Ахъ, какъ я ее боялся!.. — Ха-ха-ха! ..
-— Бывало увижу городового издали, сейчасъ же на другую сторону перебѣгаю. Особенно боялся я околоточныхъ. Знаете, были такіе: красномордые, бритые, съ жирными затылками ... Идетъ, бывало, въ морозный день въ черныхъ на
ушникахъ, а отъ него паръ столбомъ, и на голенищахъ солнце играетъ...
Толстякъ опять захохоталъ.
*— И старшихъ дворниковъ боялся. Все мнѣ казалось, что вотъ-вотъ придетъ старшій дворникъ и скажетъ: ‘«Пожа
луйте въ участокъ!» Я въ дѣтствѣ видѣлъ, какъ вели изъ участка въ тюрьму вора. Онъ шелъ и выплевывалъ выбитые зубы. Съ тѣхъ поръ меня и осѣдлалъ этотъ проклятый страхъ. Боюсь полиціи, участка, тюрьмы, суда, пожарныхъ, жандармовъ, вокзаловъ, казармъ, всего, въ чемъ есть хоть малѣйшій намекъ на грубость, окрикъ, ударъ... И страшно боюсь я потерять паспортъ. Дрожу при одной мысли объ этомъ. Паспортъ всегда при мнѣ, и я поминутно ощупываю карманъ, не разорвался ли онъ, не потерянъ ли паспортъ. Ахъ, если бы вы знали, какая это пытка!..
— Но вѣдь теперь же все это, повторяю, должно отпасть: полиціи уже нѣтъ, а паспортная система, навѣрно,
скоро будетъ упразднена. Все это, голубчикъ, страхи вчерашняго дня. . .
— Да, но .. . — Что?
— Паспорта пока еще не уничтожены, а вмѣсто полиціи теперь милиція ...
— Господи! Такъ вѣдь это же Совершенно другое. Это студенты, милые, прекрасные юноши ...
.— Милые-то они милые, а, смотри, вдругъ схватятъ... — Чего ради?
— А такъ .. . Могутъ заподозрить въ сочувствіи старому строю. Все возможно . . .
.— Конечно, возможно. Возможно, напримѣръ, что я сейчасъ -ударю васъ кулакомъ по головѣ, *— съ раздраженіемъ сказалъ толстякъ.
Мышенокъ присѣлъ отъ страха, взглянулъ на толстяка снизу вверхъ и, надвинувъ котиковую шапочку, бросился бѣ
жать. За угломъ онъ на полномъ ходу разстегнулъ пальто и ощупалъ карманъ съ паспортомъ.
Николай Бреневъ (В. Черній.)
Рис. В. Лебедева.
НАЧАЛО.
Началось это совершенно неожиданно. На одномъ изъ великосвѣтскихъ раутовъ Распутинъ сидѣлъ, окруженный да
мами, и конфузливо сопѣлъ, поковыривая большимъ грязнымъ пальцемъ въ кускѣ ананаса.
— Въ васъ есть что-то магическое, — ласково кивнула ему головой одна изъ окружающихъ, — вы — мистикъ.
Предполагая, что дама говоритъ о прежнемъ тобо льскомъ конокрадствѣ, Распутинъ отвѣтилъ уклончиво:
— Враки все. Митька кралъ, а я нѣтъ. Вретъ вашъ урядникъ.
— Нѣтъ, нѣтъ, не спорьте, Григорій Ефимовичъ, — запротестовали дамы, — вы сфинксъ. Загадочный сфинксъ.
— Можетъ и такъ, дѣвушки, -— осторожно согласился Распутинъ, — только ежели вы насчетъ Васькинаго мерина, такъ это напрасно. Кто кралъ, а кто и на кралъ. Дѣло прошлое, вспоминать не стоитъ.