ВОСК И МАШИНА

Темнели бурей облака И в небе солнце гасло,
Куда не правила рука, Пропитанная маслом;
То воском таяла, то вновь, Летя ракетной лентой,
Нам вспыхивала из воков Икаройа легенда.
Но вот—не воск и не мечта Разбег,—и без усилья,
Стальным винтом зарокотав Тугие свищут крылья,
И летчик—века рулевой С вершины на вершину
По тому, как человек быстро и ловко стучал по ступенькам вагона своей де
ревяшкой, видно было, что она не один год заменяет ногу. Он прошелся по плат
форме несколько раз, колодка деловито скрипела.
Станция была маленькая и скучная, находилась она в степи. Сюда приезжа
ли только знакомые, здешние люди. Даже в годы революции, когда по степям проходили армии,—даже в годы рево
люции никто не бывал здесь. Все так же, как и в былые времена, под палящими лучами солнца дремал вокзал, к ст< не был прибит почтовый ящик, куда ни один человек не опускал писем, пахло нагретой жестяной крышей и голубиным пометом. За вокзалом лежали необозримые поля.
Из одного конца страны поезд прибывал в три часа, из другого—в пять. Часа в два изо дня в день на сивой, кривобо
кой своей кобыле под ’езжал к вокзалу извозчик Макар-—ленивый И разговор
чивый мужик. Когда-то, еще до войны, сюда приехали землемеры и целое лето провели в этих краях. Возил их по полям и селам Макар. С Тех пор он и соблазнился легким заработком.
Человек с деревяшкой сбросил с плеч туго набитый кожаный ранец, сипл с головы вязаную нерусскую шапочку и вытер лоб. Все лицо его было покрыто густой щетиной, от этого оно казалось круглым и страшным. В черной щетке неприятно блестели длинные зубы.
Сейчас, когда натужившись ушел поезд, стало ясно, что человек приехал сюда. Из кармана рваного полушубка он вытащил трубну и закурил. Синий дым,
как паутина, путался и его щетине и очень медленно отставал от нее, кружась и извиваясь.
Тогда Макар подошел к человеку. Баранья шапка осталась на голове извозчика—Он привык ломать ее перед людьми важными, с кокардами на фуражке и груди. У этого жо но было никаких от
личий. Человек с деревяшкой был одет просто, даже бедно.
— Над ехать? — нривычро спросил Макар,
Человек о деревянной ногой ответил но сразу. Он продолжал курить, смотрел по етороаим и посасывал трубку.
— Можно ехать,—сказал он наконец. Отшт НО понравился мужику. «Если
у Такого запросить, то, пожалуй, сна ли!г котомку на плечи и иОЙдеТлсшком»— подумал он и не стал говорить о цене. Ой только сказа»:
Крылит тропою гр: завой , Послушную машину.
Гуди, гуди, пропеллер: в бой! Качанье и провалы.
Труби лазури голубой О жизни небывалой,— Она в косматые часы
Сверлит победной вестью, Колеблемая, как весы, Учила равновесию.
Винт за винтом—аэрохор Исполненных утопий.
Шальной беде наперекор Рука века торопит.
— Ну, ладно.Счас,приятель,еще поезд придет, может, какой пассажир наберется. Тогда поедем..
— Мне не к спеху.
На каменных плитах голубы стонали от жары. Из вокзала вышел сторож, сел на скамыо, от нечего делать стал развязывать лапоть. Он с любопытством смо
трел на деревянную ногу прибывшего и незаметно для самого себя с удоволь
ствием поглаживал здоровые свой ноги. С грохотом, не останавливаясь, прошел товарный поезд, потом пришел пассажирский. Макар засуетился, сторож нехотя поднялся и ударил в колокол. Че
ловек с деревянной ногой опять вытащил трубку.
Новых пассажиров не было. Макар плюнул, разволновался и подошел к
приезжему.
— Да,—сказал он,—кончились поезда! Тебе куда, приятель? —-В Жуковку.
Это удивило Макара. Он сам был из Жуковки, хорошо знал всех жуковцев, никак не мог прикинуть, к кому собрался новый человек.
— В гости али так?
Не получив ответа, он добавил:
— Быват, конешно, чего там! Рублевку дашь—и ладно.
Лошадь нехотя перебирала ногами, фыркала. Под колесами шуршал песок, сухо пересыпа лея. Отцветали ржи; из ярко-зеленых они превращались в седые, .матовые, мягко волновались. Легкие, как пух, стрелки тихо сыпались с колосьев.
— Хлеба у вас хорошие,-—сказал человек с деревянной йогой.
В его голосе Макар почувствовал легкую зависть. Это ему понравилось.
— Да уж у нас топерь, приятель, хлеба! Уродило, благодарим господа!
— Уродило, — повторил незнакомец и тотчас же спросил:
— Ты Фетюкова Василия знаешь? — Кого?
— Фетюкова Василин...
— Такого у нас нот человека в Жуковке. ’
— Как так нот? Очень даже имеется такой человек. Михайлова дом знаешь?
— Кик по знать? Михайлова—это действительно ,
— Ну лот! Третий дом от Михайлова направо—чей, по твоему? Третий дом от Михайлова—вот тебе и Фетюкова дом.
Говорил он медленно и спокойно, даже как бы равнодушно, сопел трубкой, вре
менами нагибался, чтоб от нечего делать вырвать придорожный колос. Макар си
И два крыла от плеч—не те, Не воск,—ничто им ветры: То Человечеству лететь Дано, считая метры.
Но если молния, пожар,
Смешались кровь с бензином, — Второй легендою, Икар, Из облаков звони нам.
Пока сигнальная звезда
Не дрогнула над стартом,
Мотор и сердце—в высь, тогда Мелькай, земная карта...
Евсей Эркин
дел к нему спиной и только, когда отвечал, поворачивался лицом к собеседнику
Сейчас он покрутил в воздухе кнутиком и насме либо свистнул:
— Эк, веном шл! Фе-тю-ков! Да его в живых нот л т с пять. Как мобильсо
вали, так и нет. Пропал. Л ты што— в гости к нему? Опоздал, приятель, воротай назад.
Человека с деревянной ногой весть эта, видимо, не поразила, он все так же был спокоен. Насмешка, прозвучавшая в последних словах извозчика, нисколько его не тронула.
— Ну, Фетюкова нет, жена его найдется. Знаешь ты жену его? Анной звали.
— Анной звали, да черти забгалт,— скороговоркой ответил Макар.
— Умерла?
— Зачем? Баба она сочная, ей помирать незачем. Ты Корнеева слыхал? Тоше
человек в армиях бывал. Ну, он ее к себе взял.
— Женился?
— А бог их теперь знает, по новому как. Расписались—это верно.
Замолчали. Макар еще раз попытался было спросить—зачем, собственно, его пассажир едет в Жуковку,—1то ли в го
сти, то ли еще как? По всему было видно, что человек с деревянной ногой знает Жуковку. Но он все так же но отвечал, он как-то умел ко отвечать на неугодные ему вопроси. Макар сказал;
— Много теперь людей пораскидало— кого куда. Людой на свете много и все разные. Вот, к примеру, у тебя нога...
Тоже не сладко, приятель, под самую задницу липку заместо естества...
На этом он и прервал путаную свою речь: человек с деревянной ногой его по слушал.
Далеко в густой ржи загорелась точка; она росла, медленно выплывала из-за горы; скоро можно было различить золотую главу церкви. От ажурных крестов тянулись лучи. Вынырнула мельница и быстро, торопясь, замахала пестрыми крыльями.
— Вот наша Жуковка и есть.
Седок молчал . Макара разбирало любопытство. Раньше времени он спросил:
— Куда тебя, приятель, весть? Если на тот конец, мы тутко своротим, оно выйдет ближе.
— Так этот... Корнеев в Фетюковском доме живет?
— Зачем? Тот дом заколюченный стоит Они, как рарнисаллись,—вмостях живут уКорнеева, значит .
— Тая... Ну к Корнееву вези.
Стих. Е. Эркина.

ПРИЕЗД

Рассказ Дмитрия Стонова.