говорах» Лукиана. Зачем так движется история? Затем, чтобы человечество, смеясь, расставалось со своим прошлым».
Пусть те, кто разделил историческую судьбу Осенних дворян, ищут утешения в прошлом. Мы, победив
прошлое, выкорчевывая его пережитки в экономике и сознании людей, можем смеяться над его представителями смехом победителей.
Классик грузинской прозы, писатель Давид Клдиашвили в ряде своих ярких произведений создал обширную галлерею представителей грузинского дворянства, теряющего под ногами почву- привычных эко
номических отношений, вынужденных уступить свое место под солнцем кулаку, торговцу, промышленнику.
У них, этих «осенних дворян», не осталось ничего, кроме воспоминаний, кроме непреодолимого отвраще
ния к производительному труду и стремления жить
в прежнем сытом благополучии. Процесс разложения дворянства, проходивший в различных условиях, поразному находил свое отображение в искусстве. В рус
ской литературе наиболее яркий и близкий пример — чеховский Вишневый сад, тонкая грусть по Раневским, вынужденным продавать свои приходящие в упадок родовые гнезда торжествующим, озабоченно-деловым
Лопахиным, вырубавшим вишневые сады. Мы сейчас оставляем в стороне ставший сравнительно недавно известным опор между драматургом (А. П. Чехов) и
постановщиком (К. С. Станиславский) о соответствии сценического воплощения комедии замыслам автора.
Но во МХТ Вишневый сад прозвучал именно как элегия о русском «осеннем дворянстве». И мы склонны признать полную закономерность именно той трактовки пьесы Чехова, которая была дана Художественным театром, ибо сама пьеса как литературное произведение звучит элегически. Ее тональность оказа
лась совсем близка классовым интересам театра и его аудитории той поры.
У той части грузинского дворянства, которая послужила историческим прототипом для многочисленных образов, созданных Давидом Клдиашвили и вошедших в пьесу Осенние дворяне, нет аристократиче
ской утонченности владельцев вишневых садов. Они— мелкие помещики, «мещане во дворянстве». Здесь скорее можно говорить об их близости известным мелкопоместным героям Гоголя и Тургенева. Процесс раз
ложения своего класса они чувствуют сильнее всего... желудком. Жадные до жизни, но слабеющие, теряющие под ногами почву мелкие хищники,— они в течение столетий паразитировали на грузинском кресть
янстве. Герои Клдиашвили стараются удержаться на поверхности жизни любой ценой.
Этот процесс и показал в ярких сатирических образах драматург С. Клдиашвили, сын Д. Клдиашвили. Он совсем не идеализирует и не романтизирует своих «осенних дворян». И драматург и театр понимают, что это представители феодального общества, идущие ко дну, давно обреченные ходом разложения полунату
рального хозяйства. Здесь, в конце XIX в. (не говоря
уже о национал-демократах XX в.) уже ничего не осталось ни от героев национально-освободительного движения, воспетых Александром Чавчавадзе и Григорием Орбелиани, ни от старых грузинских роман
тиков типа Бараташвили или Вахтанга Орбелиани. Это
и не герои Александра Казбека, не понимавшего в своем протесте против разрушения патриархально-об
щинного уклада, что нельзя повернуть колесо истории назад.
Давид Клдиашвили, чьи яркие сатирические образы положены в основу пьесы, оказался очень близким нам живописателем оскудения грузинского дворянства. И сама пьеса и режиссерская трактовка ее театром Руставели не дают никаких поводов для нацдемовских реакционных иллюзий. И драматург и театр подошли к теме оскудевшего грузинского дворянства как со
временники Великой пролетарской революции. Они понимают свою задачу как осмеяние классового врага, разоблачение его паразитической классовой природы.
Вот дворянин Дариспан, отец четырех дочерей. У него две мечты: достать денег и выдать замуж дочь. Его душевная драма не глубока: как бы отбить же
ниха у своего коллеги Виссариона, который — этакий хитрец!—выдает-таки дочь за богатого крестьянина. Однако это не легко. Не трудно, выдать дочь за «своего», за дворянина вроде представителя «голубой
крови» Сограта, но это все нищие шелопал! Что Жё остается женихам вроде Сограта? Протестовать, возмущаться. Как смеет Виссарион отдавать дочь за мужика, за хама, как смеет он нарушать вековые тра
диции и пятнать честь дворянства? А между тем, кроме амбиции ничего не осталось у дворян: сам блистательный Сограт носит черкеску с чужого плеча.
Единственная профессия его, как и Радама, Аристо и других — воспоминания о прошлом. Где «доброе, старое время»? А между тем желудки дьявольски пу
сты, надо выкручиваться, изворачиваться. У кого-нибудь погостить, попить, поесть. Они остроумно решают: жизнь так изменилась потому, что у предков
был чудодейственный талисман и этот талисман ныне утерян...
Клдиашвили не жалеет своих героев, как не жалеет их и театр и зритель —участник созидания бесклассового социалистического общества, строитель коммунизма, великолепно знающий тайну «талисмана» согратовских предков и крепко держащий в трудовых руках ударника и стахановца свой «талисман» счастли
вой жизни. Для Дариспана ключ к счастью, талисман находится в руках Соломона Морбеладзе, «представителя новой дворянской профессии — сельского свата». Он многим устраивает семейное счастье, даже слепых, хромых и зобатых он умеет отправить под венец. Но не так-то легко сладить с отцом жениха — богатым
крестьянином Каихосро. Происхождение невесты — происхождением, но почему в списке обещанного приданого пропущены сундук и зеркало?
На ожесточенной борьбе за выгодного жениха построен сюжет пьесы. Сочный язык, живые комедийные положения, яркий типаж, наконец выразительная комедийная игра актерского ансамбля во главе с народ
ным артистом Союза ССР С. Васадзе (Дариспан), — вот главные достоинства первого спектакля, показанного театром.
Можно, конечно, не соглашаться с положенным в основу данной пьесы приемом «срывания масок» с клас
сового врага. Можно указать на то, что паразитическая роль крепостнического дв0 рянства, как и всех экоплоататор1Ских классов, и в художественной литературе и на театре раскрывается по-настоящему только в глу
боком обнажении общественных отношений, в показе конкретных классовых конфликтов в лице передовых представителей классов, как это дано, например, А. М. Горьким во Врагах или Сандро Шаншиашвили в Арсене (о котором мы будем говорить ниже). В пьесе С. Клдиашвили, кроме дворян, никто больше не дей
ствует. Но пьеса на иное и не претендует. Социальная дидактика комедии полезна уже тем, что в ней показаны и действуют «голые короли», что бывшие «вла
стители дум» и человеческих душ, эти «осенние дворяне» предстают как никчемные бездельники, торгующие своим прошлым, в карете которого они уехать уже никуда ,не могут. И смех нашего зрителя рождается чувством превосходства класса-победителя, который смел в мусорную яму истории всех былых владе
телей чудодейственных «талисманов» — власть, деньги, землю. В свете окончательной и бесповоротной победы социализма в нашей стране находят свое оправдание и такие произведения, которые ставят задачей зло осмеять врага, поиздеваться над ним, как это делает С. Клдиашвили.
По своему жанру Осенние дворяне — легкая комедия, комедия нравов, перерастающая местами в гротеск, веселый и откровенный шарж. Она не претендует на широкие исторические обобщения и по-своему выполняет поставленную задачу не плохо.
Все же эта пьеса и принцип ее сценического воплощения не должны рассматриваться театром как генеральная линия создания советской комедии. Основной недостаток Осенних дворян — отсутствие социаль
ного фона, создание типов зачастую путем внешнего рисунка за счет глубоких типических обобщений. Некоторая композиционная рыхлость может быть объяснена и тем, что Осенние дворяне по существу — ин
сценировка. Отсюда чередование жанровых сцен, не всегда .органически обусловленных сюжетом, развитие последнего очень .замедлено, напряженность интриги мало ощутима.
Если к Осенним дворянам применим известный тезис аристотелевой «Поэтики», определяющий комедию