свое «Мазель-тов» ой преподносит нам в таком ярком сочетании полнокровного сердца и вольного ума, что даже (все-таки) мертвые кулисы становятся «филиальным» отделением жизни.
В одной старой сказке есть такой чудесный «дурачок», который пляшет на похоронах и плачет на свадьбах, как не обучают его хорошему топу различные умники, ауверперы и педагоги, знающие досконально вое порядки и законы выдержанного ритуала. Я его любил с детских лет любойыо
нежной, он был моим героем всегда, а взрослым я долго мечтал найти в театре такого пленительного «дурачка», чудесного «дурачка», опрокидывающего вверх ногами все подобающие приличия.
Скажите, разве подлипный театр не есть радостный рассказ о том, как все вышло наоборот?
Андрей Соболь.
Когда все собрались, инициатор митинга «Оливер Кромвель» предложил избрать председателя.
— «Евгения Онегина»!—раздались голоса. — «Гадибука»! «Сильву»! — «Доктора Мабузо»!!
В конце кюицав был избран маститый «Ревизор». Заняв председательское место, он произнес:
— Товарищи пьесы! Благодарю за честь избрания. Прежде, чем мы приступим к обсуждению волнующих нас вопро
сов, считаю долгом напомнить вам о мученическом провале
некоторых наших собратьев — «Таролкина», «Дон-Карлоса», «Графа МонГе-Кристо», «Прекрасной Елены», похороненной после ншродояжителыныж но тяжких представлений в Эрмитаже, и многих друпих. Предлагаю почтить их память вставанием!
Всё благоговейно встали и пропели «Вы жертвою пали режиссерской руки»!
— Слово о текущем моменте предоставляется тов. «Оливеру Кромвелю».
Докладчик, встреченный аплодисментами, поклонился и начал:
— Дорогие товарищи драмы, оперы и оперетты! Если мы бросим ретроспективный взгляд на минувший сезон, то ясно увидим...
— Меня и дочь! — крикнула о места «Сильва».—Кого же еще увидите?
—■ А я что,—собака? — заметила и «Сильвэ». — Слава богу, я тоже не безносая. Нечего задаваться!
«Ревизор» позвонил.
— Прошу не мешать оратору! Сильвэ Гутмановна, успокойтесь и займите свое место. Докладчик продолжал:
— То мы ясно увидим, что положение наше далеко не блестящее. Пользуясь нашей беззащитностью, режиссеры де
лают с Нами, что хотят. Издеваются, режут, кромсают! Уважаемый председатель только что напомнил нам о жертвах ре
жиссерских зверств. Да, товарищи, вспомните ужасную смерть несчастного «Тарелжина» под ударами бычачих 1пуямрей и от пули стреляющего стула. Вспомните горькую участь во цвете лет провалившегося «Графа Монте-Кристо», вспомните безвременно угасшего от острого отсутствия публики «Хиля, Зе
леные Штан ы» и много-много других, имя же им — «лимонв дензнаках 23-го года!
— Да что о покойниках говорить, — воскликнул с надрывом «Эрик», —- вы на живых поглядите! Вот как их разделали!..
Все вчорт.г обратились в угол, где конфузливо жались друг к другу «Разбойники», «Великодушный рогоносец», «Сверх’естеетванный сын» ,и еще несколько искалеченных существ.
— Лх, бедняжки, как их разделали! — воскликнула сердобольная «Сестры Кедровы».
— Они больны. «Доктор Мабузо», окажите им медицинскую помощь!
— Неизлечимо! — мрачно махнул он рукой. — Febris constructivus. Медицина бессильна!
Тихий стой, вырвался из груди несчастных.
— За что \с нами так поступили? — заплакали «Разбойники». — Нем мьт заслужили конструктивы? Правда, мы «Разбойники», но нельзя же так жестоко наказывать!!
— Прощаю им, аки заблудшим! — простонал «Великодушный рогоносец».
— Он действительно великодушен! — умилилась «Дочь Анго».—Душка, хотите я вас поцелую?
— И мы, и мы тоже! — подскочили все многочисленные «Сильвы».
Председатель позволил и строго заметил:
— Прошу помнить, товарищи оперетки, что вы на собрании, а не в театре!
— Товарищ «Ревизор», разве мы виноваты, что «частица чарррта ев нас заключена подчас? Кто-то в испуге воскликнул:
— Какой ужас! В них вселился «Гадибук»!!
— Ничего подобного!— отсева лея последний. — Наоборот: когда я танцую мистический танец, я боюсь, чтобы в меня не вселилась... «Сильва»!
вскоре вернулись к прерванному Докладу.
Шарж.
А. Р. Кугель (Homo novus). Рис. И. Махлиса.
— Итак, — продолжал «Оливер Кромвель», — вы видите, что слишком вольное обращение с нами режиссеров приносит нам ужасный вред и...
— Не всем! — кокетливо заметила «Принцесса Турандот». — Я не Mojy пожаловаться: мой успех...
— Ну, насчет успеха мы еще с вами поспорим! — обиделась «Баядерка».
— Считаю долгом заступиться и за отсутствующую «Жирофлю», — произнес галантный «Граф Люксембург». — Ее успех тоже не мал!
— А я разве провалилась? — вмешалась «Аида». Спор начинал разгораться.
— Ша! — резко оборвала «Колдунья». — Что вы ссоритесь, как базарные торговки за какой-то паршивый успех? Я-же ничего не говорю, что уже оытравднтеала потидеюдаиipaooiBoe представление и еще продолжаю себе...
В одной старой сказке есть такой чудесный «дурачок», который пляшет на похоронах и плачет на свадьбах, как не обучают его хорошему топу различные умники, ауверперы и педагоги, знающие досконально вое порядки и законы выдержанного ритуала. Я его любил с детских лет любойыо
нежной, он был моим героем всегда, а взрослым я долго мечтал найти в театре такого пленительного «дурачка», чудесного «дурачка», опрокидывающего вверх ногами все подобающие приличия.
Скажите, разве подлипный театр не есть радостный рассказ о том, как все вышло наоборот?
Андрей Соболь.
Митинг пьес.
Когда все собрались, инициатор митинга «Оливер Кромвель» предложил избрать председателя.
— «Евгения Онегина»!—раздались голоса. — «Гадибука»! «Сильву»! — «Доктора Мабузо»!!
В конце кюицав был избран маститый «Ревизор». Заняв председательское место, он произнес:
— Товарищи пьесы! Благодарю за честь избрания. Прежде, чем мы приступим к обсуждению волнующих нас вопро
сов, считаю долгом напомнить вам о мученическом провале
некоторых наших собратьев — «Таролкина», «Дон-Карлоса», «Графа МонГе-Кристо», «Прекрасной Елены», похороненной после ншродояжителыныж но тяжких представлений в Эрмитаже, и многих друпих. Предлагаю почтить их память вставанием!
Всё благоговейно встали и пропели «Вы жертвою пали режиссерской руки»!
— Слово о текущем моменте предоставляется тов. «Оливеру Кромвелю».
Докладчик, встреченный аплодисментами, поклонился и начал:
— Дорогие товарищи драмы, оперы и оперетты! Если мы бросим ретроспективный взгляд на минувший сезон, то ясно увидим...
— Меня и дочь! — крикнула о места «Сильва».—Кого же еще увидите?
—■ А я что,—собака? — заметила и «Сильвэ». — Слава богу, я тоже не безносая. Нечего задаваться!
«Ревизор» позвонил.
— Прошу не мешать оратору! Сильвэ Гутмановна, успокойтесь и займите свое место. Докладчик продолжал:
— То мы ясно увидим, что положение наше далеко не блестящее. Пользуясь нашей беззащитностью, режиссеры де
лают с Нами, что хотят. Издеваются, режут, кромсают! Уважаемый председатель только что напомнил нам о жертвах ре
жиссерских зверств. Да, товарищи, вспомните ужасную смерть несчастного «Тарелжина» под ударами бычачих 1пуямрей и от пули стреляющего стула. Вспомните горькую участь во цвете лет провалившегося «Графа Монте-Кристо», вспомните безвременно угасшего от острого отсутствия публики «Хиля, Зе
леные Штан ы» и много-много других, имя же им — «лимонв дензнаках 23-го года!
— Да что о покойниках говорить, — воскликнул с надрывом «Эрик», —- вы на живых поглядите! Вот как их разделали!..
Все вчорт.г обратились в угол, где конфузливо жались друг к другу «Разбойники», «Великодушный рогоносец», «Сверх’естеетванный сын» ,и еще несколько искалеченных существ.
— Лх, бедняжки, как их разделали! — воскликнула сердобольная «Сестры Кедровы».
— Они больны. «Доктор Мабузо», окажите им медицинскую помощь!
— Неизлечимо! — мрачно махнул он рукой. — Febris constructivus. Медицина бессильна!
Тихий стой, вырвался из груди несчастных.
— За что \с нами так поступили? — заплакали «Разбойники». — Нем мьт заслужили конструктивы? Правда, мы «Разбойники», но нельзя же так жестоко наказывать!!
— Прощаю им, аки заблудшим! — простонал «Великодушный рогоносец».
— Он действительно великодушен! — умилилась «Дочь Анго».—Душка, хотите я вас поцелую?
— И мы, и мы тоже! — подскочили все многочисленные «Сильвы».
Председатель позволил и строго заметил:
— Прошу помнить, товарищи оперетки, что вы на собрании, а не в театре!
— Товарищ «Ревизор», разве мы виноваты, что «частица чарррта ев нас заключена подчас? Кто-то в испуге воскликнул:
— Какой ужас! В них вселился «Гадибук»!!
— Ничего подобного!— отсева лея последний. — Наоборот: когда я танцую мистический танец, я боюсь, чтобы в меня не вселилась... «Сильва»!
вскоре вернулись к прерванному Докладу.
Шарж.
А. Р. Кугель (Homo novus). Рис. И. Махлиса.
— Итак, — продолжал «Оливер Кромвель», — вы видите, что слишком вольное обращение с нами режиссеров приносит нам ужасный вред и...
— Не всем! — кокетливо заметила «Принцесса Турандот». — Я не Mojy пожаловаться: мой успех...
— Ну, насчет успеха мы еще с вами поспорим! — обиделась «Баядерка».
— Считаю долгом заступиться и за отсутствующую «Жирофлю», — произнес галантный «Граф Люксембург». — Ее успех тоже не мал!
— А я разве провалилась? — вмешалась «Аида». Спор начинал разгораться.
— Ша! — резко оборвала «Колдунья». — Что вы ссоритесь, как базарные торговки за какой-то паршивый успех? Я-же ничего не говорю, что уже оытравднтеала потидеюдаиipaooiBoe представление и еще продолжаю себе...