— Прошу прекратить .неуместные прения с мест! — иш требовал «Ревизор».—Докладчик те окончил.
— Мне осталось несколько слов,—произнес «Кромвель».— Я предлагаю вынести резолюцию протеста против бесцеремонных действий режиссеров.
— Предлагаю также организовать общество защиты пьес от жестокого обращения! — предложил возвратившийся «Дон- Жуан», поправляя повязку на подбитом постановщиками глазу.
— Я пррротив! рявкнул «Человек-Масса». — Только единодушным порывом коллектива пьес мы добьемся признания своих прав. В бой, товарищи!
— Ква! Ква! — испуганно закудахтали «Две утки». Воевать, это — страшно!..
— Нисколько! — храбро воскликнул «Герой». — Я присоединяюсь к предложению «Человека-Массы». Ведь и мне досталось от режиссуры ие майю!
— Да., да, на борьбу! — пылко произнес и «Уриэл Акоста».
— А мы с «Гейшей» — в сестры милосердия! — предложила «Дочь Сильвы».
— Холера вам в бок, а я разве н?е нужна? — подлетела «Спльвэ». — Мы с «Колдуньей» можем же...
— Мхат вас побери! — рассердилась та, — какая я вам пара?..
— Предлагаю послать телеграмму о присоединении к нам «Федре», «Адриене Лекуврер» и другим отоутсшвующим товарищам, — заявил «Эрик». — Согласны?
Все согласились, и вскоре была выработана следующая резолюция:
— В наши дни, когда встала «Земля дыбом», когда «Гроза» и «Пламя» осветили «Ночь», когда в красном «По
топе» видна «Гибель Надежды» мировой буржуазии, которую даже «Чудо святого Антония» не спасет, когда наблюдается даже «Хорошее отношение к лошадям», — лишь мы, пьесы,
остаемся вне «Земли обетованной» и переживаем «В своей семье» ужасы «Опыта мистера Вебба», проделываемого над нами постановщиками. В виду этого, мы требуем «Укроще-- ния строптивой» режиссуры!
Гезолюция была принята единогласно.
Доль.
О, как давно не брался я за перо для печати. Мне все казалось, что я, с моей «старомодностью» в эстетических вопросах, неинтересен больше никому: для меня, конечно, эстетика не «притворство», не «ложь», а (высшие, изощренные проявления духовной п физической природы чело
века. И гармония последних, поИдоему, всецело основана на вечно незыблемых законах этики. Науку же о нравствен
ности с тех пор, как человечество научилось мыслить и изящно чувствовать, «перефасонить» в ущду злободневности никогда, никому не удастся. Ведь всякий -честный и разви
той смертный отлично понимает, что нравственно лишь то, что освобождает наш дух от жестоких путей материализма, всегда, по существу, в чем-нибудь грубого, компро
миссного. И наша бедная, кровавая планета едва ли не до конца своего существования будет в постоянной вражде с нашим... неизведанном целыми тысячелетиями «небо м» духа.
Да простит мне мнлая в своей искренности Вторая Студия МХАТ, если такое печальное предисловие вызвало у меня ее исполнение шиллеровских «Разбойников».
То, что было задано этим юным артистам по отношению к названной пьесе, исполнено безукоризненно. Техническая сторона их разработана настолько, что они по нраву
могут быть названы актерами в самом серьезном смысле. Исполнение настолько дружно, спаянно согласованностью всех деталей общей картины, что» решительно затрудняешься, кому отдать предпочтение. Я, конечпо, не знаю, что сде
лали бы эти артисты с своими ролями, если бы играли, а пе представляли Шиллера на... мотив современности, давая только почти схемы тех пли других страстей революции характера двадцатого века. Но, может быть, лишь в таком виде теперь и приемлем Шиллер на сцене, х«оТя Баталов- Франц и Прудкин—«Карл, мне казалось, минутами поры
вались не только представлять, но и играть, т.-е. сживаться с ролями, придавать им плоть и кровь, но каждый раз чтото, новирмому, внешнее, независящее от воли этих артистов, мешало им в том.
Далее мне не хотелось бы ничего говорить о нынешнем модном конструктивизме на сцене, о его символах, выражающихся, вероятно, согласно ему, в чисто цирковом спо
собе грима актеров, в «крючьях» и высоких площадках, невольно заставляющих исполнителя при каждом диалоге ти
пично, по-обезьяньи карабкаться, прыгать на все это. Если хотите, тут есть действительно что-то новое, но решительно, по-моему, ничего не дающее ни нравственному чувству, ни воображению. Зрелище и только. Не слишком ли хотят
— Мне осталось несколько слов,—произнес «Кромвель».— Я предлагаю вынести резолюцию протеста против бесцеремонных действий режиссеров.
— Предлагаю также организовать общество защиты пьес от жестокого обращения! — предложил возвратившийся «Дон- Жуан», поправляя повязку на подбитом постановщиками глазу.
— Я пррротив! рявкнул «Человек-Масса». — Только единодушным порывом коллектива пьес мы добьемся признания своих прав. В бой, товарищи!
— Ква! Ква! — испуганно закудахтали «Две утки». Воевать, это — страшно!..
— Нисколько! — храбро воскликнул «Герой». — Я присоединяюсь к предложению «Человека-Массы». Ведь и мне досталось от режиссуры ие майю!
— Да., да, на борьбу! — пылко произнес и «Уриэл Акоста».
— А мы с «Гейшей» — в сестры милосердия! — предложила «Дочь Сильвы».
— Холера вам в бок, а я разве н?е нужна? — подлетела «Спльвэ». — Мы с «Колдуньей» можем же...
— Мхат вас побери! — рассердилась та, — какая я вам пара?..
— Предлагаю послать телеграмму о присоединении к нам «Федре», «Адриене Лекуврер» и другим отоутсшвующим товарищам, — заявил «Эрик». — Согласны?
Все согласились, и вскоре была выработана следующая резолюция:
— В наши дни, когда встала «Земля дыбом», когда «Гроза» и «Пламя» осветили «Ночь», когда в красном «По
топе» видна «Гибель Надежды» мировой буржуазии, которую даже «Чудо святого Антония» не спасет, когда наблюдается даже «Хорошее отношение к лошадям», — лишь мы, пьесы,
остаемся вне «Земли обетованной» и переживаем «В своей семье» ужасы «Опыта мистера Вебба», проделываемого над нами постановщиками. В виду этого, мы требуем «Укроще-- ния строптивой» режиссуры!
Гезолюция была принята единогласно.
Доль.
Следующий № 12 (25) „ТЕАТР и МУЗЫКА выйдет во вторник, 29-го мая.
В номере статьи: Як. Брауна, Л. Гроссмана, проф. А. К. Дживилегова, А. Р. Кугеля (homo novus’а), Алексея Толстого, Н. Е. Эфроса и др.
Шиллер текущих дней.
О, как давно не брался я за перо для печати. Мне все казалось, что я, с моей «старомодностью» в эстетических вопросах, неинтересен больше никому: для меня, конечно, эстетика не «притворство», не «ложь», а (высшие, изощренные проявления духовной п физической природы чело
века. И гармония последних, поИдоему, всецело основана на вечно незыблемых законах этики. Науку же о нравствен
ности с тех пор, как человечество научилось мыслить и изящно чувствовать, «перефасонить» в ущду злободневности никогда, никому не удастся. Ведь всякий -честный и разви
той смертный отлично понимает, что нравственно лишь то, что освобождает наш дух от жестоких путей материализма, всегда, по существу, в чем-нибудь грубого, компро
миссного. И наша бедная, кровавая планета едва ли не до конца своего существования будет в постоянной вражде с нашим... неизведанном целыми тысячелетиями «небо м» духа.
Да простит мне мнлая в своей искренности Вторая Студия МХАТ, если такое печальное предисловие вызвало у меня ее исполнение шиллеровских «Разбойников».
То, что было задано этим юным артистам по отношению к названной пьесе, исполнено безукоризненно. Техническая сторона их разработана настолько, что они по нраву
могут быть названы актерами в самом серьезном смысле. Исполнение настолько дружно, спаянно согласованностью всех деталей общей картины, что» решительно затрудняешься, кому отдать предпочтение. Я, конечпо, не знаю, что сде
лали бы эти артисты с своими ролями, если бы играли, а пе представляли Шиллера на... мотив современности, давая только почти схемы тех пли других страстей революции характера двадцатого века. Но, может быть, лишь в таком виде теперь и приемлем Шиллер на сцене, х«оТя Баталов- Франц и Прудкин—«Карл, мне казалось, минутами поры
вались не только представлять, но и играть, т.-е. сживаться с ролями, придавать им плоть и кровь, но каждый раз чтото, новирмому, внешнее, независящее от воли этих артистов, мешало им в том.
Далее мне не хотелось бы ничего говорить о нынешнем модном конструктивизме на сцене, о его символах, выражающихся, вероятно, согласно ему, в чисто цирковом спо
собе грима актеров, в «крючьях» и высоких площадках, невольно заставляющих исполнителя при каждом диалоге ти
пично, по-обезьяньи карабкаться, прыгать на все это. Если хотите, тут есть действительно что-то новое, но решительно, по-моему, ничего не дающее ни нравственному чувству, ни воображению. Зрелище и только. Не слишком ли хотят