В феврале в Москве происходил 2-й пленум оргкомитета союза советских писателей СССР.
Центральное место в повестке дня пленума занимали вопросы советской драматургии, которым и были посвящены два первых доклада-. А. В. Луначарского — о задачах советской драматургии и С. С. Динамова — о драматургии для деревни и о деревне.
Ниже помещены обработанный доклад т. Луначарского и выступления некоторых драматургов.
Во все времена искусство было одной из идеологических общественных надстроек, игравшей активную роль ,в борьбе классов. Им пользовались господствующие классы для построения общества согласно своим интересам; прибегали к нему, как к орудию борь
бы, и классы, противопоставленные историческим развитием классу господствующему. Так называемое «искусство для искусства» — искусство, бе
гущее от жизни, чрезвычайно далекое от действительных жизненных проб
лем, даже выражающее презрение к ним, искусство, активно или пассивно, сознательно или бессознательно, отмежевывающееся от социальных сил, — все-таки является социальной силой, которая иногда очень прозрачно и определенно служит определенным интересам.
Марксистское искусствоведение и литературоведение отвело фальшивую теорию, будто возможен действитель
ный отход искусства от общественной жизни. Мы раскрыли, что отход от об
щественной жизни есть определенное отношение к этой общественной жизни.
Наше время — самое великое время, которое когда-либо знало , человечество. Наше время — это время ге
роической борьбы за социализм, за то будущее человечества, которое : является, в сущности говоря, единственной формой, достойной существования, и против того прошлого, кото
рое еще живет и является недостойным человека существованием. Прош
лое это еще не добито, оно цепляется еще за жизнь, старается задушить наше будущее. Мёртвый хватает живого.
Мы переживаем величайший всемирный переворот. Требуется напря
жение абсолютно всех сил страны, чтобы выполнить исторически продик
тованную ей программу. От напряжения сил в том или другом пункте или, наоборот, от неряшества, от колебаний в том или другом пункте могут зависеть значительные результа
ты, влияющие и на сроки победы и, может быть, даже на непрерывность подъема человечества к его будущему. Нет такого человека, над чем бы он ни работал, который не [был бы в этом смысле участником общей борьбы. Чем он сознательнее, чем напряженнее он пр1икимает участие в социалистическом строительстве, тем боль
ше он является живым сыном своего времени. Чем он меньше понимает наши задачи, чем он равнодушнее к ним,
А. ЛУНАЧАРСКИЙ
чем он больше сопротивляется, чем он больше саботирует их, чем он больше вредит, тем более он представитель мертвой силы, хватающей живого.
Наше искусство не может быть не чем иным, как силой, оказывающей огромное влияние на общий ход борьбы и строительства.
Существуют, конечно, такие представители старых и отживших свое время групп (в том числе часть мещанской интеллигенции), которым ка
жется узостью, что мы все искусство целиком рассматриваем, как громадной значительности отряд нашей ар
мии социалистической борьбы и социалистического строительства. Они говорят: «Как же так, человечество, лич
ность, творец, искусство, — все это с большой буквы, — необъятность те
мы, метафизика... вечная красота... И вдруг оказывается, что мы зачислены все в армию, что на нас надета красноармейская шайка, все мы оказываемся участниками стратегического плана, может быть, и очень важного, но все-таки ограниченного временем и во всяком, случае преходящего по сравнению с тем, чему служили настоящие гении». Такие суждения показывают величайшее историческое недо
мыслие, потому что вопрос на деле стоит не так: «А не должен ли я слишком аам юнуться, не должен ли я слишком сжаться для того, чтобы войти в те рамки, которые от меня тре
бует руководящий класс нашего вре
мени — пролетариат», — а так: «Не слишком ли я болен индивидуализмом, не такой ли я еще маленький в этом
индивидуализме, что не в состоянии расшириться до рамок пролетарской революции, не в состоянии настолько подняться до выдвинутых ею задач, чтобы не просто выполнить их по приказу, а целиком проникнуться ими.
чтобы моя исконная, моя собственная песня оказалась песней во славу и на пользу именно этих задач».
Я думаю, что это краткое введение к докладу достаточно для сегодняшней моей темы определяет наше по
нимание общественного значения искусства.
Поскольку такова задача [Нашего искусства, мы можем сказать, что искусство пролетариата и союзных с ним групп, в основном, не может не быть реалистическим. Почему это .так? Уже Плеханов отметил, что все актив
ные классы бывают реалистическими. Маркс говорил, что мы призваны не
к тому, чтобы только постигать мир, а к тому, чтобы его переделывать. Но если даже ограничить свою цель толь
ко познанием действительности, то и это уже реализм.
Буржуазия, когда она выступила на арену всемирной истории, добиваясь гегемонии, была реалистическим классом. С наибольшей силой выразился буржуазный реализм в такие моменты господства крупной и высших слоев средней буржуазии, когда она чувствовала себя довольной, потому ли, что она побеждала, потому ли, что победила. (Я не имею сегодня време
ни для того, чтобы остановиться на различии в реализме этих двух фаз исторического развития буржуазии.) В это время развертывался классический буржуазный реализм. Его внут
ренняя музыка, его основной тон был такой: природа прекрасна, жизнь есть благо, все, начиная с восхода солнца над землей, на которой мы живем, и кончая каким-нибудь кувшином, в ко
торый налита вода и около которого лежит пучок лука и кусок хлеба, — все это благо, все это прекрасно. За
дача художника — помочь нам всей
душой полюбить нашу обстановку, это наше житье-бытье, эту окружающую нас среду и этот наш образ мыслей, чувств и переживаний.
Такой была нидерландская реалистическая живопись, которую Гегель и вслед за ним Маркс признавали чрезвычайно типичной формой реалистического искусства.
Но довольная собой буржуазия не может относиться к окружающему ми
ру иначе, как статически. Она просто говорит: бытие — есть благо. Во вре
мя другого [Периода торжества буржуазии, когда волны Великой французской революции улеглись и крупная буржуазия, [настоящий хозяин, взяла в руки власть,,—возник такой же реализм. Именно о нем Ипполит Тэн говорит, что -настоящий буржуа требует от художника, чтобы он изо
бразил -его очень похожим, изобразил его сюртук и жилет, его тяжелую зо
лотую цепочку, его не менее тяжелую жену и его любимого мопса. Это — статический, -утверждающий реализм.
Но буржуазия- — не цельный класс. Существует, как вы знаете, мелкая буржуазия, которая не была удовле
творена победой крупной буржуазии, которая в революционную эпоху высоко поднимала свои знамена — ино
гда очень близко подходила к власти, даже временно ею овладевала, но затем опять отстранялась ходом собы
тий и довольно жестко подчинилась руководству крупной буржуазии, при
чем некоторые слои ее пожирались, ибо -капитал идет по растоптанным телам мелких самостоятельных произво
Центральное место в повестке дня пленума занимали вопросы советской драматургии, которым и были посвящены два первых доклада-. А. В. Луначарского — о задачах советской драматургии и С. С. Динамова — о драматургии для деревни и о деревне.
Ниже помещены обработанный доклад т. Луначарского и выступления некоторых драматургов.
Во все времена искусство было одной из идеологических общественных надстроек, игравшей активную роль ,в борьбе классов. Им пользовались господствующие классы для построения общества согласно своим интересам; прибегали к нему, как к орудию борь
бы, и классы, противопоставленные историческим развитием классу господствующему. Так называемое «искусство для искусства» — искусство, бе
гущее от жизни, чрезвычайно далекое от действительных жизненных проб
лем, даже выражающее презрение к ним, искусство, активно или пассивно, сознательно или бессознательно, отмежевывающееся от социальных сил, — все-таки является социальной силой, которая иногда очень прозрачно и определенно служит определенным интересам.
Марксистское искусствоведение и литературоведение отвело фальшивую теорию, будто возможен действитель
ный отход искусства от общественной жизни. Мы раскрыли, что отход от об
щественной жизни есть определенное отношение к этой общественной жизни.
Наше время — самое великое время, которое когда-либо знало , человечество. Наше время — это время ге
роической борьбы за социализм, за то будущее человечества, которое : является, в сущности говоря, единственной формой, достойной существования, и против того прошлого, кото
рое еще живет и является недостойным человека существованием. Прош
лое это еще не добито, оно цепляется еще за жизнь, старается задушить наше будущее. Мёртвый хватает живого.
Мы переживаем величайший всемирный переворот. Требуется напря
жение абсолютно всех сил страны, чтобы выполнить исторически продик
тованную ей программу. От напряжения сил в том или другом пункте или, наоборот, от неряшества, от колебаний в том или другом пункте могут зависеть значительные результа
ты, влияющие и на сроки победы и, может быть, даже на непрерывность подъема человечества к его будущему. Нет такого человека, над чем бы он ни работал, который не [был бы в этом смысле участником общей борьбы. Чем он сознательнее, чем напряженнее он пр1икимает участие в социалистическом строительстве, тем боль
ше он является живым сыном своего времени. Чем он меньше понимает наши задачи, чем он равнодушнее к ним,
А. ЛУНАЧАРСКИЙ
СОЦИАЛИСТИЧЕСКИЙ реализм
чем он больше сопротивляется, чем он больше саботирует их, чем он больше вредит, тем более он представитель мертвой силы, хватающей живого.
Наше искусство не может быть не чем иным, как силой, оказывающей огромное влияние на общий ход борьбы и строительства.
Существуют, конечно, такие представители старых и отживших свое время групп (в том числе часть мещанской интеллигенции), которым ка
жется узостью, что мы все искусство целиком рассматриваем, как громадной значительности отряд нашей ар
мии социалистической борьбы и социалистического строительства. Они говорят: «Как же так, человечество, лич
ность, творец, искусство, — все это с большой буквы, — необъятность те
мы, метафизика... вечная красота... И вдруг оказывается, что мы зачислены все в армию, что на нас надета красноармейская шайка, все мы оказываемся участниками стратегического плана, может быть, и очень важного, но все-таки ограниченного временем и во всяком, случае преходящего по сравнению с тем, чему служили настоящие гении». Такие суждения показывают величайшее историческое недо
мыслие, потому что вопрос на деле стоит не так: «А не должен ли я слишком аам юнуться, не должен ли я слишком сжаться для того, чтобы войти в те рамки, которые от меня тре
бует руководящий класс нашего вре
мени — пролетариат», — а так: «Не слишком ли я болен индивидуализмом, не такой ли я еще маленький в этом
индивидуализме, что не в состоянии расшириться до рамок пролетарской революции, не в состоянии настолько подняться до выдвинутых ею задач, чтобы не просто выполнить их по приказу, а целиком проникнуться ими.
чтобы моя исконная, моя собственная песня оказалась песней во славу и на пользу именно этих задач».
Я думаю, что это краткое введение к докладу достаточно для сегодняшней моей темы определяет наше по
нимание общественного значения искусства.
Поскольку такова задача [Нашего искусства, мы можем сказать, что искусство пролетариата и союзных с ним групп, в основном, не может не быть реалистическим. Почему это .так? Уже Плеханов отметил, что все актив
ные классы бывают реалистическими. Маркс говорил, что мы призваны не
к тому, чтобы только постигать мир, а к тому, чтобы его переделывать. Но если даже ограничить свою цель толь
ко познанием действительности, то и это уже реализм.
Буржуазия, когда она выступила на арену всемирной истории, добиваясь гегемонии, была реалистическим классом. С наибольшей силой выразился буржуазный реализм в такие моменты господства крупной и высших слоев средней буржуазии, когда она чувствовала себя довольной, потому ли, что она побеждала, потому ли, что победила. (Я не имею сегодня време
ни для того, чтобы остановиться на различии в реализме этих двух фаз исторического развития буржуазии.) В это время развертывался классический буржуазный реализм. Его внут
ренняя музыка, его основной тон был такой: природа прекрасна, жизнь есть благо, все, начиная с восхода солнца над землей, на которой мы живем, и кончая каким-нибудь кувшином, в ко
торый налита вода и около которого лежит пучок лука и кусок хлеба, — все это благо, все это прекрасно. За
дача художника — помочь нам всей
душой полюбить нашу обстановку, это наше житье-бытье, эту окружающую нас среду и этот наш образ мыслей, чувств и переживаний.
Такой была нидерландская реалистическая живопись, которую Гегель и вслед за ним Маркс признавали чрезвычайно типичной формой реалистического искусства.
Но довольная собой буржуазия не может относиться к окружающему ми
ру иначе, как статически. Она просто говорит: бытие — есть благо. Во вре
мя другого [Периода торжества буржуазии, когда волны Великой французской революции улеглись и крупная буржуазия, [настоящий хозяин, взяла в руки власть,,—возник такой же реализм. Именно о нем Ипполит Тэн говорит, что -настоящий буржуа требует от художника, чтобы он изо
бразил -его очень похожим, изобразил его сюртук и жилет, его тяжелую зо
лотую цепочку, его не менее тяжелую жену и его любимого мопса. Это — статический, -утверждающий реализм.
Но буржуазия- — не цельный класс. Существует, как вы знаете, мелкая буржуазия, которая не была удовле
творена победой крупной буржуазии, которая в революционную эпоху высоко поднимала свои знамена — ино
гда очень близко подходила к власти, даже временно ею овладевала, но затем опять отстранялась ходом собы
тий и довольно жестко подчинилась руководству крупной буржуазии, при
чем некоторые слои ее пожирались, ибо -капитал идет по растоптанным телам мелких самостоятельных произво