чи к ее красоте, что порой пе-
pectaeM замечать ее. Но стоит
уехать из нее На полгода, на
ром. Прекрасная,
почти сказочная.
Розовато-холодный осенний pac-
свет встает позади Кремля, нал
зубцами стен и коническими
риями башен. Темная ноябрьская
вода бесшумно струится под высо-
ими мостами, под Москворецким,
Каменным, Крымским, Беродин-
ским. Если стать на Бородинском
мосту, тле над тяжелыми пролета-
хи высятся гранитные эмблемы во-
HHCKOH славы, где за сто верст по-
зади — Бородинское поле, а вие-
реди — Кремль, можно окинуть
взором Москву, пустынные утрен-
ние набережные; там за поворотом
реки высятся воздушные серебря-
ные цепи Крымского моста, с дру-
той стороны, над рекой, с легким
свистом пролетают кажущиеся от-
сюда маленькими вагончики метро.
А туда, наверх, от моста начинает-
ся Арбат с его переулками и пе-
реулочками, со Староконюшенны-
ми, Скатертными, Хлебными, с
узкими уличками, сами названия
которых. говорят о профессиях ста-
рых русских мастеров, заселявших
их, строивших этот город для себя
и потомков, строивших ero золо-
тыми руками, веселой песней, креп-
ким словом, всей своей широкой
русской душой.
Попробуй на минуту представить
себе, только на одну минуту, что
ты больше не москвич, что ты без-
домен, что у тебя нет этого ropo-
да, что у тебя отняты немцами ero
дома, улицы, бульвары, отнято все,
‚ 1 10 составляет Москву, самое ми-
108 русскому сердцу слово. Прой-
дись с этим чувством по Москве,
поднимись на Воробьевку или на
Поклонную тору, тле когда-то’ сто-
ял Наполеон, и посмотри вниз, но-
_емотри ‘по сторонам от ‘себя, как
велик и великолепен город. Как
красивы его дома, как бесконечны
ею улицы, какой он живой, теп-
лый, твой. Нет, ты не можешь
дольше минуты жить с этим чув-
ством, ты не можешь дольше ми-
нуты представлять себе, что все
это не твое. Это — твое.
Немедкие солдаты читали «Фель-
кишер беобахтер»: «Москва в ог-
He, — было написано там, — Mo-
сова в огне, она горит с пяти кон-
пов>. Исхудавшие немки слушали
по утрам немецкое радио: «Мы раз-
бомбили Москву, — кричало
дно, — разбомбили. И то, что оста-
1065 в ней, будет скоро нашим».
На двадцати языках, на немецком
и французском, толландеком и
-Польском, на итальянском и фян-
необыкновенная,
МА м9
ны ti
пери
050 Е
308
Yes о
ма СКОМ, НА румынском и венгерском,
м ic Hal раздавленной, над опрокинутой
) УИ. Е
зяте НАВаниЧЬ Европой ревело, орало.
цадят Hars
ca Moe торжествующее радио. Ha
ах. двадцати языках Москва горела,
Москва рушилась, Москва перехо-
j дила в немецкие руки.
И вот, спустя больше Tota, по
строгой, как линейка, аллее’ с по-
келевшими осыпающимися листь-
ЯМ, мы в’езжаем” на Воробьевы,
Горы и сверху видим` Москву. Она.
808 такая же прекрасная. всё Ta-
кая же великая. И розоватый рас-
свет вое такой же встает над <<
заставами. И все такой же старой
бронзой горят в лучах восходяще-
т0 солнца купола, и все так же
кежду транитными набережными
течет Москва-река, и все так же.
бьют тустым, тяжелым звоном ку-
ранты на Спасской башне. Москви-
чи, куда бы ни закинула Bac во-
енная судьба, сверьте свои часы >
Пусть у вас в ушах с минуту по-
стоит долгий звон часов на Спас-
свой башне, пусть вашим глазам
откроется Москва такой, какая она
т есть сегодня, работящей, сильной,
м {8 дающей себя в обиду. Город,
; похожий на русского человека, и
им” Такой же непоборимый, как он
сам, русский, советский человек.
of Днем и ночью ‘идут трузовые
троллейбусы. Если ты давно не
, был в Москве, ты их неё видал
Они от застав, от вокзалов везут
через город дрова. Зимой будет
трудно с топливом, город’ сожмет-
ся, тород будет экономить, но он
не будет, он не желает мерзнуть.
$0 тысяч москвичей и москвичек,
тлавное, москвичек; уже который
месяц, не покладая рук, работают
В лесах Подмосковья, в лесах ка-
Чининских и рязанских. Они пи-
дат, рубят, валят лес. Они грузят
то и отправляют в Москву. У них
ие было сноровки. Их руки не
привыкли к этому. Но Москве но-
надобилось, и они стали лесоруба-
MU, пильщиками, грузчиками, пото-
му что нет такой профессии; с ко-
Торой бы не справился москвич,
если Москва скажет ему — так
надо. С рассветом вдоль MOCKOB-
ских тротуаров высятся целые го-
ры сосновых и березовых стволов,
их через люки спускают в подва-
лы, на руках вносят во’ дворы. Зи-
мою над городом будет стоять теп-
UHH дым родного жилья,
В утренних трамваях появились
новые пассажиры — 15, 18-летние
ребята. Ежась от утренней прохля-
ды кутаясь в отцовские пиджаки,
куртки, едут на завод, на работу.
Они по-взрослому поднимают во-
ротники и заламывают кепки. и,
сойдя с трамвая, скрутив цигарки,
солидно закуривают.
Как всегда, по утрам горол не-
MHOMEO пустынен и особенно чист.
Он чист ло блеска. Он вымыт и
вытерт так же, как в мирное вре-
мя. Эти чистые, аккуратные, бле-
стящие улицы — такое же свиде-
тельство неприступности Москвы,
как ее укрепленные районы. как
дзоты и блиндажи, стоящие на ва-
пал от нее, на пути немцев, по-
тому что секрет непобедимости не
только в вооружении, не только в
молчаливых стволах орудий, но и
В твердости духа, в сохранения
—- e
—>. Se
НА так красива, мы так привык-
месяц,
на неделю, как она будет вырастать
в твоей памяти утром, днем, вече-
ост-
«Москва, зима 1941 года». Картина художника Ю. Пименова.
«С вы тавка «Великая отечественная война»).
ere eer eer ии pi oer pap dese oo
традиций. Город так же следит за
собой, как всегда. Он так же забо-
THTCH о своей внешности, как тот
командир, который в самую горяч-
ку боев выходит к своим бойцам
B
аккуратно одетый, aaTanytsiit
ремни и до синевы выбритый.
Если у тебя есть свободный час,
если ты приехал в командировку
с фронта, из далекой Карелии или
с Северного Кавказа, из-под Ста-
пинграда или из-под Отарой Рус-
вы, — пройдись на рассвете, моск-
своего
города. Ты помнишь, как к нам на
октяб-
вич-фронтовик, по улицам
фронт из Москвы в июле,
ре, декабре прошлого года приез-
жали земляки, помнишь, как
нее уехал.
_ Повергнутый взрывом
месте, и только по разным оттен-
вам асфальта можно угадать те ме-
ста, гле вияли на улицах воронки.
Да, цела! Ты можешь часами итти
по улицам и не заметить следов
бомбардировок, следов осады. Иног-
да только твой рассеянный взор с
некоторым удивлением скользнет
во пустой асфальтовой площадке,
где-нибудь на Балчуге, или на Са-
овом. кольце,..и_тебе покажется,
что тут было что-то не так. Да, тут
был дом. Тут был грохот страшно-
го взрыва, тут работали сотни рук,
и вскоре ровная асфальтовая пло-
щадка заняла то место, где когда-
то раньше был дом и где мы ко
да-нибудь выстроим новый. Но,
глядя на новые дома, ты никогда
не угадаешь, что рядом с ними и
в них рвались фугасные бомбы,
что на их крышах вепыхивали за-
жигалки, что тут бушевал огонь. и:
пожарные, рискуя жизнью, взбира-
лись вверх но окрежещущим леет-
ницам. Лома стоят такими же,
как ты их оставил, уезжая на
фронт. Снова сверкают стекла, до-
строена разбитая стена, снова нод-
нимается над верхним этажом кры-
ша.
И, вспоминая 0б этих восстано-
вительных работах, старый архи-
тектор, человек, много ошибавший-
ся, много искавший, придумывав-
ший новые формы и всегда вор-
чавитий на привычки, на строи-
тельный консерватизм, говорит
одному из своих друзей: «Вы
знаете, мнё всю жизнь, всегда
хотелось построить что-то новое,
непохожее, не такое, как было
раньше. И вдруг мне пришлось
восстанавливать дома. И, знаете,
первый! раз в жизни, наоборот, мне
хотелось, чтобы они снова были
похожими, очень похожими, именно
такими,
точно такими, на зло немцам». Ла,
на зло немцам, как бы ни визжа-
ло на двадцати языках их радио,
тород оетался таким, именно таким;
каким он был до войны,
2.
КоОГлА воюешь семнадпалый ме-
сяц, уже можно оглянуться на-
зал, уже можно позволить себе вспо:
мнить первый день войны. В рома-
не «Падение Парижа» у Эренбурга
описан первый день войны во
Франции. Прочтите эти страницы,
обязательно прочтите. Представьте
себе эту парижскую сутолоку, этих
то растерянных, то храбрящихся
людей, это сплетение измен, скупо-
сти, самодовольства и страха. А по-
том попробуйте вспомнить первый
день войны в Москве. Нет, мы не
хотели воевать, и этот день
трудным и невеселым, Но какое
в нем было спокойствие, какая
тверяость, какое молчаливое един-
ство всех помыслов и чаяний на-
ролных. Как спокойно Москва по-
гасила ‘свои огни, как она быстро
и решительно привыкла к мыслн
о неизбежности воздушного напа-
дения. как она мужественно встрё-
чала войну.
‚ Я помню темный Белорусский
вокзал, маленькие синие ламноч-
ки и поезда, с деловитым стуком
один за другим отходящие ет пер-
рона на Запад. Я помню этот тем-
ный перрон — деловитый, молча-
ливый, спокойный. На нем прошэ-
лись, и часто прощались навсегда,
HO на нем было мало слез, почти
не было. Не знаю, думаю. что у
себя дома, за час до этого, в сво-
их квартирах и комнатах, прижи-
маясь к шершавым шинелям, дер-
жась”за новенькие, хрустящие рем-
HH, женщины плакали, обливались
слезами, говорили грустные слова,
HO это`было там, дома, наедине. А
адесь, на перроне, москвичи не хо:
мы
тревожно спрашивали их: «Ну, как
там, цела?» — И они отвечали —
«цела!» Да, цела и все так же хо-
роша, как в тот день. когда ты из
памятник
Тимирязеву снова стоит на своем
как они были ло войны,.
был,
тели обнаруживать при всех свои
чувства, тревогу за родных, щёмя-
нутся? Они не плакали, не голоси-
ли, не причитали.
Первые дни войны были днями
удач, особенно на самом ближай-
шем к Москве, Занадном фронте.
На Москву еще не обрушилось ни
одной бомбы. Пылало Минск, горел
битва шла за Москву, именно
нее, прежде всего за нее. На Моск-
ву ползли немецкие танки, на Мо-
скву двигались транспортеры, Ha
Москву катились мотоциклисты,
шла пехота. За
красноармейцы у Смоленского вок-
зала. За Москву били наши пушки
на переправе у Березины. За Мо-
скву дрались до последнего патро-
на полки, оборонявшие Могилев.
сти — все это нельзя было отдать,
все это было не просто местом, не
просто километром земли, а кило-
метром по дороте к Москве. Этот
лесок нельзя было отдать, потому
что, взяв его, немцы приближались
в Москве. В этой лощине нужно
было лежать и драться до послед-
него патрона потому что, ворвав-
шись в нее, . немцы приближались
еще на 200 метров к Москве. В
этой деревне надо было отстрели-
ваться из домов, потому что на
восточном конце ее стоял версто-
вой столб, который был на одну
версту ближе к Москве, чём пре-
дыдущий.
У разных людей по-разному в
тяжелые минуты жизни встают в
памяти воспоминания о родине.
Один вспоминает свою деревню,
рощу над рекой, тополя, дорогу,
уходящую в лес. Другой вспомина-
ет степной запах полыни, южное
солнце, садящееся за холмы. Тре-
тий — лесную заимку среди веко-
вых якутских сосен. Но у всех до
одного рядом с этим, при воспоми-
нании о родине вставала в памяти
Москва, которую нельзя, невозмож-
но было отдать немцам.
Я помню лес за Могилевом и ра-
диста, по бумажке читавшего за-
писанную им речь Сталина: «Друзья
Mou!.» Нас было несколько чело-
век. Мы слушали обивавшийся
взволнованный голос радиста, и хо-
тя говорил он, хотя мы слышаля
ето голос, но нам все равно каза-
лось, что с нами говорит Стадин.
Он говорил нам вещи суровые, тре-
бовавшие от нас самых больших
жертв, на которые может и должен
пойти человек. Он говорил нам о
судьбе родины, о судьбе России, 0
судьбе Москвы. И если москвичи-
фронтовики уже сражались за
судьбу своей Москвы, то те, кто
был в тот день в Москве, кто сто-.
ял еще у своих станков, сидел еще
в своих учреждениях, — тоже в
этот день почувствовали себя сол-
датами.
Народное ополчение! Москва B
тот день до краев была полна этим
словом. На сборных пунктах охо-
Ддились москвичи, еще в пиджаках,
еще в штатских кепках. и шляпах,
но уже солдаты по духу. Они опол-
чались на врага, как уже не раз в
своей истории ополчалась Россия.
Они не считались ни © чем, ни со
своими годами, часто перевалив-
шими за сорок, а иногда и за
пятьдесят, они не считались ни с
прежде занимаемыми должностями,
HH с0 своим военным и траждан-
CKUM прошлым, они. шли рядовы-
ми солдатами, добровольцами. Доб-
роволец! Высокое слово. Человек
доброй и сильной воли, готовый на
подвиги. ‘
Белобилетники, люди — подчас.
больные, давным-давно признан-
ные негодными к строю, тоже хо-
тели на ‚фронт. Они писали заяв-
ления о том, что могут драться, о
том, что они не так уж больны,
Эти заявления были изложены про-
стыми словами. Но когда-нибудь,
когда будет писаться история этих
дней, они войдут в нее как драто-
ценные документы простого, суро-
вого мужества. Рядовыми бойцами
шли профессора и аспиранты, шли
начальники главков и директора
трестов, шли люди, кончившие по
нескольку институтов и из’ездив-
шие полсвета. Простыми бойцами
шли москвичи, боровшиеся на
фронтах гражданской войны, быв-
шие командиры и комиссары ди-
BH3HOHOB и полков.
— Там разберемся, — товорили
они, — а пока стране нужны сол-
даты, и мы идем солдатами. -*
Не всем хватало обмундирования,
He BCCM хватало современного во-
щую тоску — вернутся или не вер-
яростных сражений и тяжелых He-
Смоленск, полыхал Дорогобуж, Но’
за,
Москву умирали
Холмик, лесок, лощинка, малень-
кая деревенька в Смоленской обла-
КОНСТАНТИН СИМОНОВ
{
оружения. и снаряжения. На доро-
ге, уходящей из Москвы на Запад.
строились колонны людей, одетых
наполовину в военное, наполовину
в штатское. Пели «Интернационал»,
пели «Смело, товарищи, в ногу».
пели «По долинам, по загорьям»,
пели все, что пелось, что звало на
бой, что вселяло мужество в серд-
ца.
В конце июля я в первый раз
увидел на фронте ополченцев. Это
было под Ельней. На всем участке
фронта шли тяжелые и кровопро-
литные бои. Мы увидели идущих
‚нам навстречу занимать боевой уча-
’ сток ополченцев. У иных на вис-
ках блестела селина. Винтовки не-
Смоленщины. Другие вступили
привычно оттягивали им плечи.
Многие из них пали смертью
храбрых еще в те дни, на полях
B
Третьи,
бой уже в Подмосковье.
когда миновала прямая угроза сто-
лице, отправились драться на дру-
гих фронтах. И несмотря на то,
что это были в те дни еше штат-
ские, только что вооруженные лю-
ди, — в том, как они шли в бой.
было видно величественное муже-
ство, был виден залог того, что эти
дивизии потом станут кадровыми,
обстрелянными, опаленными в 60-
ях, что иные из них, такие, как
Ленинградского района, станут гвар-
дейскими, что из среды этих бой-
цов вырастут мужественные коман-
лиры, искусные артиллеристы, бес-
страшная пехота. Москва была за
их плечами. Она перевооружила и
нереобмундировала их в боях, дни
и ночи она посылала им автомо-
бильные колонны, груженные ору-
жием и обмундированием, дни и
ночи пёклась и заботилась о них.
Они не хотели и не могли ее от-
дать. :
®
3.
B КОНЦЕ июля начались первые
бомбардировки. Москвичи, уже
пославшие на фронт лучших своих
сынов, вступили в. борьбу с нем-
цами в самом городе. По ночам вот-
ни прожекторов скрещивались в
черном небе. Огненные шары зе-
нитных разрывов опоясывали го-
род. Глухие взрывы бомб сотряса-
ли улицы. То там, то здесь вспы-
хивали пожары. Это была борьба
как на фронте, борьба не на жизнь
а на смерть, борьба за свой род-
ной город, из которой нужно было
выйти победителем.
>.
В центре города, там, где рань-
ше были скверы и стояли садовые
скамейки, приют детей и влюблен-
вых, подняли к небу свои стволы
зенитные батареи. В первые дни
самолеты прорывались к центру To-
рода, к самым батареям; и. под бом-
бами, под отненным дождем зажи-
талок венитчики защищали город.
Дни и ночи дежурные орудия были
тотовы к мгновенному открытию огня.
Дви и ночи не спали люди, крас-
ными бессонными глазами вемал-
ки одновременных пожаров.
Оперативная прушиз пожарников
под командой Павлова помчалась
на’ пожар. Продолжалась бомбежка.
ста-
рались помешать тушению пожара,
обстреливая всю площадь из пуле
пылал огромным
столбом. Жара была такая, что, ка-
Немецкие самолеты, снижаясь,
метов. Элеватор
воспламенятся все
В
залось, сейчас.
окружающие склады,
лась одежда. К месту пожара про-
кладывали шланги; они загорались
прежде, чем в них удавалось
пустить воду. Но потушить было
нужно, потушить во Ч50 бы то ни
стало. И пожарные Wau Repent, в
огонь, раввертывая шланги, посте-
пенно, колено. за коленом, напол-
няя их водой, и ствольщик, шед-
ший сзади, поливал водой стволь-
шика, шедшего вперёди, и гасил
на нем вспыхивающую одежду.
Едва были спасены элеваторы,
как на железной дороге вопыхну-
ли загоны, груженные бутылками
с горючей жидкостью, Потушить их
можно было, только беззаветно рис-
куя жизнью. Одна неверно нанрав-
ленная струя воды, и вместе с во-
How us валона выплескивалась го-
рящая жидкость, обливала людей.
Они тушили горящую олежлу, ка-
таясь по земле. Но круюм стояли
военные составы, отонъ надо было
потушить, и он был потушен.
. Рядом с пожарными работала вся
Москва. Это были настоящие воен-
ные действия. И люли, которые в
мирное время ходили в кружки
ПВО, учились, отрывая у себя все
свободные часы, стали сейчас те-
роями дня _ домохозяйки и ра-
ботницы, старики ‘и зодростки.`
В Москве сейчас незаметно сле-
дов бомбежки и разрушений, но
это — не вина немцев. Они сдела-
ли все,_что могли, для того, чтобы
разрушить Москву и сжёчь ee. Onn
очень и очень старались. И если бы
наити зенитчики не опоясали тород
многими кольцами, стенами залра-
цительного отия; если бы наши
летчики не встречали немцев да-
леко за Москвой, рассеивая их и
уничтожая; если бы москвичи не
почувствовали -Москву фронтом, не
дрались мужественно ‘и, бесстрали-
но, как самые лучшие солдаты, то
сейчас пол Москвы было бы пепе-
лищем.
Война рождает новые профессии.
Бомбежки Москвы тоже родили од-
ну новую профессию. После пер-
вых бомбежек в Москве появился
батальон, которым ` командовал ка-
питан Цедаев, — батальон, равря-
жавший неразорвавшиеся
Это была профессия опасная и ув-
риваясь к небо. Пожарные коман-
ды адокализовали и тушили десят-
Немцы обрушили целую серию
бомб туда, где были сложены глав-
ные запасы хлёба для всей Моск-
вы. Загорелся один из элеваторов.
огромной.
трубе элеватора создалась чудовищ-
ная тяга Аскругом стояла такая
температура, что на людях загофа-
зизии пришлось отобрать нужные
бомбы. !
сотни людей из. многих тысяч же-
лавших.
Немецкое наступление продолжа-
лось. Чтобы поддержать наши ча-
сти, приходилось вводить в бой но-
вые резервы Среди них было все
больше и больше сформированных
расчета и хладнокровия. Подчас вес
неразорвавшихся бомб достигал ты
сячи килограммов. Олна бомба упа-
ла на Тверской, около тостиницы
«Националь». Она врезалась в зем-
лю на глубину восьми с полозиной
метров. Малейшая неосторожность,
мал’ Ишее сотрясение. и бомба в80р- в Москве. московских частей.
вется. т J a)
A POTaOHYT “He poles eee Ls Под Боровском, закрыв прорыв,
разояжает ее, погибнут лесятки лю- вступила в бой 4-я Московская
дей кругом. И лля того. чтобы не
ударить бомбу лопатой, ее часами
расканывали вручную. царапали
землю ногтями. ‘
Так москвичи. оставшиеея в Мос-
кве. отстаивали горол в нем самом
в то время. как москричи. ухолив-
щие в армию, дрались за Hero Ha
всех фронтах. ;
ополченская дивизия. Люди в ней
были еще недостаточно обучены,
недостаточно имели автоматов. Tex”
ники. но прались самоотверженно
В то время никто в дивизии. ес-
тественно, не знал стратегических
планов главного команлования. Й
страницы этого отчаянного сопро-
4 тивления. этого отхода с жесточай-
: шими боями. которые тогла в ди-
В ОКТЯБРЕ, собрав силы для визии считались трудно поправи-
мощного удара, немцы рвану-
лись к Москве. Бои шли, все приб-
лижаясь к столице, — в ABYECTAX,
ста пятидесяти, ста лвалцати, девя-
носта километрах от неё.
Из Москвы эвакуировались 3a-
воды, наркоматы, фабрики, учреж-
дения. Весь огромный аппарат уп:
равления страной пе мог Haxo-
диться в непосрелственной близо-
сти от врага. Но это ни в какой
степени He значило. что у тех. кто
оборонял Москву, хоть на минуту
явилась мысль о возможности сла-
чи ©. Если эшелоны с оборулова-
‘нием заводов, с квалифицирован-
ными `фабочими. с наркоматами, со
всем тем, что должно было быть в
тылу и что не нужно было для не-
посредотвенной обороны столицы,
шли на восток, то В то же время
Москва, ‹ мобилизовав все силы, еже-
дневно двитала на запад пополне-
ния, технику, все нужное для обо-
роны, : :
13 октября состоялось васелание
партийного актива Московской op-
танизации, на котором Московский
Комитет призвал районные комите-
ты к организаии рабочих комму-
нистических дружин. 13—14-го Bee
райкомы партии были переполнены
людьми, записывающимися в эти
пружины, прихоливигими сюда, уже
простившись © домашними, готовые
сегодня, сейчас же итти на фронт,
ващищать свой город. Там, где тре-
бсвалось 200, приходило’ 300, Tam,
тде требовалось 500, являлась 1.000.
Через три дня дружины преврати-
лись в батальоны, a батальоны,
собранные по школам и казармам,
были сведены в полки. Еще через
два-три дня из полков ортанизова-
лись дивизии. Они наполовину со.
стояли из коммунистов и ком6о-
мольцев. В них был цвет столицы,
цвет московской организации пар-
тии и комсомола» :
Дивизии сами себя назвали «ком:
мунистическими». И даже потом, мно-
№ времени опустя, став калровыми,
номерными дивизиями, они сохра-
нили для себя. это прежнее назва-
ние: 1-я, 2-я, 3-я, 4-я Московские
коммунистические дивизии.
Не все из них попали сразу на
фронт. Некоторые заняли оборони-
тельные рубежи в непосредственной
близости к столице и там, на ходу,
учились, переобмундировывались,
вооружались. Но когда на оборони-
тельный рубеж, занимавшийся 3-й
дивизией, пришло распоряжение
отобрать из разных батальонов не-
сколько сот человек для пополне-
ния дравшейся впереди нее 1-й
Московской Гвардейской дивизии,
были выстроены батальоны, коман-
дир дивизии полковник Анисимов
обратился к ним с короткой речью.
Он сказал, что нужны люди, кото-
рые захотят стать твардейцами и,
став гварлейцами, уже через три
часа должны будут пойти в самое
пекло боя и что пусть кто захо-
чет выйлет из строя на шаг вие-
ред! И в ответ батальоны целиком
шагнули вперед. И командиру ди-
мой бедой потом оказались глав-
вой заслугой дивизии. Ценой не-
слыханных жертв. ценой своей кро-
ви дивизия так же, как и другие,
сражавшиеся рядом с ней полки,
дала возможность собрелоточить
войска для удара по немцам.
Весь октябрь, ноябрь и начало
декабря немпы с каждым днем. все
ближе подхолили к Москве. Их раз-
гром пол Москвой началея 5 де-
кабря, когда наши войска перешли
в контрнаступление. Вопрос о бу-
дущей победе решался тогла, когда
вся страна узнала) что Госудалет-
венный Комитет Обороны во главе
со Сталиным остается в Москве. И
больше всего вопрос 0 булущей
победе решался 6 и 7 ноября, когда,
согласно великих советских трали-
ций, состоялось заседание Москов-
ското Совета и парад на Красной
площади и котда на том и другом
выступил Сталин.
Немцы в эти дни были у ворот
Москвы, кое-где они подошли к ней
на 60—70 километров. Опасность
была велика и трозна. Но именно
потому, что опасность была так ог-
ремна, — в этом параде, в словах
Сталина была такая великая сила,
уверенность в побеле. такое высо-
кое, спокойное мужество, что каж-
Ahi советский человек на фронте,
в тылу. гле бы он ни оказалея в
тот день, почувствовал всем своим
сердцем, что Москва отдана не бу-
пет, что окончательная победа оста-
нется за нами.
8, 9, 10 и 15 ноября немцы про-
должали наступать, подходя все
ближе к Москве. Налши войска про-
должали отходить с жестокими боя-
#
ми. Но это, пожалуй, уже нельзя
бъылю назвать отступлением. Было
такое чувство, что под Москвой ог-
ромная стальная пружина медленно
сжимается, приобретая в этом сжа-
тии страшную силу. Сжимается для
того, чтобы разжаться и ударить.
Днем и ночью продолжались воз-
душные налеты на город. Немцы
продолжали каждый день брать но-
вые деревни и села То там, то
здесь прорывались их танки. Де-
сятки тысяч московских женщин
рыли на подступах к Москве укре-
аления, окопы, противотанковые
рвы. Они работали, не покладая
рук, в грязь, в слякоть, в холод.
Работали в той же одежде, в какой
они пришли сюда прямо с москов-
ских улиц. В самой Москве было
холодно и неуютно, нечем было то-
пить, потому что каждый вагон,
приходящий с востока, был тружен
оружием и только оружием. Насе-
ление порелело. Одни ушли на
фронт, другие — на оборонные ра-
боты. Но те, кто остался в Москве,
работали за троих, четверых. Каза-
лось, весь город перешел на казар-
менное положение. Спали у себя на
заводах, не раздеваясь, по два —
по три часа в сутки. Фронт при-
близилея так, что корреспонденты
газет успевали два раза в сутки
выезжать из города на передовые
и возвралцаться с материалами для
очередного номера.
Все основные военные предпри-
ятия Москвы были эвакуированы в
some ©. ГУРАРИЯ,
тыл. Но перед москвичами быта
поставлена задача — продолжать
ковать оружие в самой Москве. H
во всех маленьких мастерских, на
всех оставшихся заводах москвичи
стали производить оружие для
всйск. сражавшихся пол Москвой.
Там, где делали примуса, стали ле-
лать гранаты. Там. гле производили
хозяйственные принадлежности, те-
Weph делали запальники и взрыва-
тели. На заводе, гле раньше выпу-
скались счетные машины, впервые
‚в Москве начали производить ав”
томаты, и`к 7 ноября в подарок
154-й тодовщине сделали первые
партии ППШ Тысячи квалифици-
рованных рабочих были эвакуиро-
ваны в тыл. Их осталось сравни“
тельно нёмного. Но им на помошь
пришли домохозяйки. жены ушед-
ших на фронт товарищей, пришли
подростки, школьники.
Московские подростки зимы 41 и
42 года! Когда-нибуль хороший дет-
ский писатель напишет о них ва“
мечательную книгу. Они были всю-.
ду. Они заменили отцов на заводах.
Они делали автоматы, гранаты, сна-
рялы, мины. Они дежурили в гос-
питалях, заменяя сиделок и сестер.
Они дежурили во время возлушных
тревог в постах местной противо-
воздушной обороны. Они в своих
школьных мастерских клеили па-
кеты для подарков и посылок. де-
лали жестяные кружки и вязали ва-
режки и перчатки. Они были тоже
защитниками Москвы, как и’ их
взрослые братья. сестры, отцы. И
если котда-нибуль в столице на
площади будет воздвигнут памят-
ник обороны Москвы, то срёди брон-
зовых фигур рядом с отцом, дер-
жашим автомат в руках, должен
стоять его 15-летний сын. сделав-
пгий ему этот автомат осенью 1941
года.
Москва была в те дни спокойной
и строгой. И чем ближе подходили
немцы к Москве, чем ближе было
начало декабря. чем, казалось, тре-
вожнее должно было быть от все
уксрачивающегося расстояния меж-
ду Москвой и немцами, тем. наобо-
рот, хлалнокровнее и увереннее
были москвичи. тем яростнее дра-
лись они на фронте. тем напряжен-
нее работали они в Москве. Столи-
ца великого народа показывала ве-
ликие примеры героизма.
Поредевигие дивизии защитников
Москвы дрались с яростью людей,
которым дальше уже некуда отсту-
пать. И они уже не отступали. Ес-
ли немцы захватывали какую-ни-
будь деревню или новый кусок зем-
ли, это значило в эти дни только
одно: ни одного живого защитника
на этом месте уже не осталось.
И в т0 время, как около Звени-
города, Дедовска, Черных Гравей,
Сходни, около Каширы и на ок-
раинах Тулы редкие заслоны уце-
левших защитников Москвы изма-
тывали, обескровливали теряющие
веру в успех и звереющие от но-
удач дивизии Гитлера, по немногим
магистралям. связывающим столицу
с тылом, регулярно, каждые десять-
пятналцать минут шли эшелоны ©
танками, пушками разных калиб-
ров, с полками и батальонами мо-
лолых, рвущихся в бой красноар-
мейцев, добротно одетых в тенплоз
зимнее обмундирование, до зубов
вооруженных великолепной боевой
техникой. ы
Где разгружались эти эшелоны,
куда исчезала эта громада людей,
танков, пушек, никто не знал. Они
двигались в течение всего ноября
и начала декабря Но их не ‘было.
видно на фронте. Фронт только
сердцем, солдатским чутьем догады-
вался о их присутствии. Это удеся-
теряло силу сопротивления.
Десятки дивизий и танковых
бритал тонули в бесконечных лесах
Подмосковья, где-то вблизи фронта.
Эти дивизии и бригады, как таяже-
лый карающий меч, занес Сталин
над головой немцев, уже назначав-
ших квартирьеров для размещения
войск в теплых домах Москвы.
К 4 декабря стальная пружина
сжалась до предела. А 5-ю — все
резервы, накопленные под Москвой,
всё с тщательной заботой, е желез-
ной выдержкой подготовленное для
удара, вое войска, вся артиллерия,
все танки, все, что по стратегиче-
кому плану Оталина было стяну-
то под Москвой и за Москвой в or-
ромный сокрушительный кулак, —
все это ударило по немцам. Пру-
жина сжалась до предела и разог-
нулась © невероятной силой. Слово,
которого, затаив дыхание, ждала
вся страна, «наступление»,
стало делом. Наша армия под Моск-
вой перешла в наступление. В
сводках в обратном порядке снова
стали мелькать названия подмос-
ковных мест, сел и городов. В лю-
тые морозы, по снегу, по льду, в
метель наступала армия. Начина-
лось то огромное и великое, что
потом стали называть — зимним
‘разпромом немцев под Москвой.
*
ОСКВА! Снова близится зима.
Первые хлопья снега вкось про-
летают в белых полосах света, от-
брасываемых фарами. По ночной пу-
стынной площади, цокая копыта“
ми, проезжает конный патруль. Ухо-
дят в черное ноябрьское небо
островерхие крыши кремлевских
башен.
Москва! ‘Твой образ чудитея се-
годня миллионам бойцов — от
снежных вершин Кавказа до свин-
цовых волн Баренцова моря. Он
видят тебя, неприступную, гордую,
отбросившую от своих стен инозем-
ные железные полчища.
Москва — ты всегда была для
русских людей символом Родины,
символом жизни. Отныне ты стала
для них еще и символом победы.
победы, которая не приходит сама,
которую надо завоевать так, Как ee
завоевала под своими древними ста-
намя, ты, — Москва!
(«Красная Звезда»)