А. Н. Островский

Эм. Бескин

Величайший русский драматург

Д

ЕДОВ и прадедов купеческой галлереи Островского надо искать в крестьянско-патриархальной буржуазии. Связь первичных кадров замоскворецкого
купечества с крестьянством несомненна. Вполне понятно, почему «русский
капитал пер в виде Колупаевых и Разуваевых, долго не желая снимать ни долгополого сюртука, ни сапог бутылками, долго оставаясь верным своеобразно преломленному крестьянско-кулацкому укладу» (А. В. Луначарский «Об Александре Николаевиче Островском»),
Инициатива! крепостной буржуазии* ее торгов о-.промышленные планы в значительной мере тормозились, конечно, крепостным состоянием. Буржуазия не жалела
средств, а их у нее уже было достаточно, чтобы выкупиться из этого состояния. Крепостной отца Огарева давшего имеете с Герценом ганнибалову клятву положить все Силы на борьбу с 1кр®пасгным «правом», предложил за ювой выкуп 100.000 руб
лей, по тому времени огромнейшую сумму, целое состояние. Основателем .Прохоровской мануфактуры был ®ыкупившийся крепостной. Савва Морозов, родоначальник известной купеческой «династии» Морозовых, выкупился в 1820 году за 17.000 руб.
Богатеющая патриархальная буржуазия постепенно усваивала городские наклонности и «кусы. Дворянин очень любит вышучивать купца и особенно купчиху, пытающуюся одеться по-модному. Этот новый купец корнями еще н патриархально-крестьянском укладе, многое из атмосферы барско-крепостного строя он пере
носит «на волю», подражая тому самодурунбарину, из-под власти которого Сам недавно освободился.
Один из представителей вооходящей русской буржуазии В. Кокорев писая: «Когда новый порядок сообщит крестьянам довольство (речь идет, конечно, только о капитализирующейся части крестьянства — Э. Б.), тогда вся торговля, наша разовьется и примет другие размеры, и мы, купцы;,, будем иметь новую огромную при
быль». При этом таких крестьян он совершенно правильно с своей клаосовой точки
зрения называет «братьямижрестьянами». Позже, уже в 1876 гаду, Ф. М. Доегаев ский писал: «Прежние рамки прежнего купца вдруг страшно раздвигаются .в наше
время. С ним вдруг роднится европейский спекулянт, на Руси еще прежде неведомьгй, и биржевой спекулянт. Современному купцу уже не надо .залучать к себе на обед особу и давать ей бальг; он уже братается и роднится с особой на бирже, в акционерном собрании, в устроенном вместе с особой банке; он уже теперь сам лицо, сам особа. Главное, он увидел себя решительно на одном из самых высших мест в обществе, на том самом, которое по всей Европе давно уже официально и искренно отведено миллиону».
Островский уже в ранних пьесах разоблачает .«особу», показывает пустоту и моральное разложение тунеядствующей аристократии, обреченность ее погони за
«бешеными деньгами» и идеализирует купеческую «трудовую» копейку, «трудовой хлеб». Остравский последнего периода его деятельности создает 1целый ряд пьес на тему дворянского заката, гибели «вишневых садов». Взять хотя бы в хронологи
ческой последовательности «Лес», «Последнюю любовь», «Не было ни гроша, да вдруг алтын», «Волки и овцы», «Женитьбу Белугина», «Бесприданницу» и др.
А одна из пьес Островского кажется просто предвестием «Вишневого сада» « заставляет думать: не шел ли Чехов сознательно от нее, перенося ее героев из 80-х го
дов в обстановку кануна 1905 года? Эта пьеса — «Светит да не греет». Написана она Островским совместно с Н. Я. Соловьевым .в 1881 году.
В «Светит да не греет» — дворянская усадьба с большим старым запущенным фруктовым садом. Действие начинается с того, что «только три часа, как приехалахозяйка поместья. Зовут ее Ренева. Это не только созвучие фамилий. Ренева, как и Раневская из «Вишневого сада», приезжает из-за границы к себе домой в имение, где кругом растет крупная, славящаяся на всю округу вишня.
Далее, как и у Чехова,, в .пьесе Островского идет сцена приезда, суетня прислуги. Раневская пьет кофе, .Ренева — чай. Расспросы. Рассказы о загранице—Италия, Ницца, Швейцария, Париж. Как Фир.с ,в «Вишневом саде», в пьесе Островского старый крепостной Теневой .гордится тем, что он «на гаятодоком дворе родился». Ре
чевых тоже обступают .воспоминания вишневого сада. !Вон «на повороте к беседке белое дер.еицо аклонилось, похоже на. женщину», на «покойную маму». Заграничный герой Речевой, как и у Раневской, «оказался дрянью». Помните у Раневской—вечные телеграммы из-за границы. Они ее волнуют, она рвет их. — «С Парижем кон
чено», но все же Париж сохраняет власть над ней. И у Реневой в «Светит да не греет весь стол завален письмами в Париж, в Венецию. Денежные дела и у Реневой и у Раневской расшатаны до корня. У Раневской имение идет с торгов, и покупает его Лопахин. В «Светит да не греет» Ренева лгечтает .продать именье. И в том и в другом случае покупает «дворянское гнездо» новый хозяин жизни — купец.
Любопытно, что в постановке «Грозы» в Художественном театре внесено определенное «предчувствие» Чехова (сцена в овраге). В. И. Немирович-Данченко отвергает в этой сцене традиционный колорит «гульбы», все те «вольные песни, любовные тай
ны и речи», которые подслушал в «ночи над .Волгой» Ап. Григорьев. У Немировича- Данченко в Художественном театре, «ученый» безвольный Борис непосредственный виновник гибели Катерины, прообраз бескрылых чеховских интеллигентов с их не
решительностью, мягкотелостью и бессилием. Молодая бурлящая тоска Кудряша в его дуэте с Варварой, и свидание Катерины с Борисом.—все это в МХАТ сближено с Чеховым, переклика етоя с последующими поколениями рубакой интеллигенции, К ее «лишними людьми». :В то же время другой молодой iMoicKOBiciKMift театр, театр Си
монова. вносит в «Вишневый сад» Чехова реминисценции о т Островского, указывая в одной из сцен на .сродство Пети Трофимова с Жадовым из «Доходного! места». Что здесь приемлемо ,и что неприемлемо? Что верно и что неверно? В связи с юбилеем Островского тут есть, во всяком случае, над чем .призадуматься.

А. Н. Островский. С портрета Перова В. Сахновский

На сцене

художественного

театра

МОСКОВСКИЙ Художественный театр за время своего существования — почти 38 лет — поставил всего четыре пьесы Островского на основной сцене: «Снегуручку» (1900—01 гг.), «На всякого мудреца довольно простоты» (1909—10 гг.), «Горячее сердце» (1925—26 гг.) и «Грозу<1934—35 гг.), .кроме того, в сезон 1933—34 гг. для выездных спектаклей была поставлена «Воспитанница».
В Художественном театре работали также над пьесой: «Сердце не камень» (1899—1900 гг.), в первый раз .над «Грозой» в 1915 г., над «Волчками и овцами» (1915—16 гг.) и над «Бесприданницей» в сезон 1928—29 гг. В одних слу
чаях постановка бывала доведена почти до конца, в других был разработан весь план, распределены роли и почти целый сезон ве
лись репетиции, а иногда ограничивались тем, что начинали «обговаривать» основные роли и приступали к репетициям за столом.
К каждой из этих осуществленных и не осуществленных постановок подходили по-разному. Если в первые годы существования теат
ра в его спектаклях явно ощущался уклон в сторону натурализма, загруженности сценической площадки бесчисленными мелочами, обыгрываемыми основными персонажами и массой действующих лиц, введенных в пьесу ре
жиссером, то впоследствии МХАТ сумел найти формы, приближающиеся к подлинному реализму.
МХАТовский метод сценического прочтения пьес Островского приводил к тому, что были тщательно разработаны не только ведущие роли, но решительно весь ансамбль спектакля.
Таким образом, зритель без труда мог представить себе биографию каждого персонажа, любые, самые мелкие обстоятельства его дей
ствительной жизни, слагавшие его именно в данный Образ;
В пьесах Островского на сцене Художественного театра зритель неизменно видел живую жизнь, подлинных людей, настоящие комнаты,
палаты, забохы; все это делалось с огромным вкусом, а в последнее время, преодолевая «а-