6 августа 1943 г., № 32 (160),
СТАЛИНСКИ П СОКОЛ Гитлер наградил коменданта г. ного креста за успешную борьбу Гамбурга генерала Вале орденом желез- с налётами англо-американской авиации, Рис. Бор. ЕФИМОВА.
Е Л Я презрительным спокойствием, стоя у а гара. Было нечто нео лкновенное в эо пренебрежении опасностью, и летчики как подлинные знатоки мужества п справедливости оценили ее храбрость л коничной репликой: -Ну и геройская баба! Когда гонимые нашими «ястребками «Юнкерсы» скрылись за горизонтом, сереб ристо поблескивая на огромной высоте, Лё ля в неулёгшейся еще пыли разрывов по могала переносить пескольких раненых и оказывать им первую помощь. - Вот мазилы… - иронически говори- ла она о немецких лётчиках, только лёт ное поле повредили. Вот наши бомонт … это да! После этого случая репутация храбро девушки прочно утвердилась за офици- анткой из летной столовой. Это еще боль ше расположило к ней сердца. …И вот в одно свежее летнее утро при- ехала с термосом другая официантка - Тоня. Когда летчики с оттенком обиды разочарсвания спросили, где Леля, Тоия стветила, что ночью лелю арестовали, А еще через некоторое время лётчики техники полка сидели в зале деревенско школы, где военный трибунал судил мецкую шпионку Елену С. Оказалось, что… О, это почти традиционное «оказалось! В этой шаблонной формуле заключена неожиданность, с какой люди, представ шие перед нами в мирном и привыч ном обличии, внезапно разоблачаются как преступники и негодяи. Но быть можт, если бы мы были более внимательны к нашим случайным знакомым и спутнику, это стандартное «оказалось» не заключ ло бы в себе подчас такой удивляющй нас неожиданности… Одним словом, оказалось, что Лёля - опытная немецкая шпионка, так сказать шпионка по крови, по наследству. Отец ее Леопольд Б., обрусевший немец, был арестован еще царской разведкой в пер- вую мировую войну как германский ши- он при попытке выкрасть планы крепо- сти Ивангород. Когда немцы в 1941 г. вступили в ма ленькое местечко под Минском, где жил Лёля, её сразу же вызвал к себе началь пик гестапо. - В нашей картотеке, - сказал он- среди имен наших бывших сотрудников вначится имя вашего покойного отца славно послужившего на пользу Герма- нии. В ваших жилах, девушка, течёт по- ловина немецкой крови. Вы будете про- должать дело вашего папаши… И Лёля начала продолжать отцовскую «работу». Конечно, тётя, якобы проживавшая соседнем городке, куда Лёля частеньк наведывалась на попутных машинах, при проверке оказалась не тетей, а «дядей- резидентом пемецкой разведки. Получал от своих «друзей»-лётчиков новости о направлении и характере подготовляемых операций, о качестве и свойствах новой материальной части и прочих интерефт- щих ее вещах, Лёля систематически оо- зила свой «товар» резиденту, владевшему радиопередатчиком и сообщавшему полу ченные повости своим хозяевам. Обо всём этом подробно рассказал н допросе арестованный и разоблачённый резидент. Летчики и техники, делившиеся о ле лей «невинными» сведениями, встречая во время полёта на пути к цели неожидан- ную засаду вражеских истребителей или же усиленный огонь зениток, не подозре вали, что это результат их дружески «бесед» с официанткой столовой. Техники, лётчики, штурманы, стрелк сидели в зале суда гневные и в то же время красные от стыда. От стыда 8 самих себя. От стыда за собственное про- стодушие, за собственную откровенность, за собственную доверчивость. От позора, легшего на их воинскую совесть. Ибо нет большего позора для советско- го человека, чем быть одураченным шпио ном и стать невольным пособником его от- вратительных преступлений.
Л
Натаn РЫБАК БЕССМЕРТИЕ раздавленные танками тополя на бульва- ре Шевченко, а потом внезапно подни- мался над мостовой, шёл вверх и всю силу отдавал знамени на маленькой башне над зданием на углу свою степную Крещатика и улицы Ленина. Внизу, на мостовой, были фашисты. Они сеяли смерть и разоряли город, a. над башней в небе пламенело зовущее багряное знамя свободы. Прижатые к земле, гады не глядели в пебо. Они боялись высоты и, копошась в пыли, не поднимали глаз к синеве. По когда к ним дошёл грозный рокот со- ветского самолёта, они приподняли змеи- ные головы и зашипели от злобы, удивле- ния и страха. лась чёрная свастика. ло Высоко над улицей, над городом пыла- красное знамя, и это было в июльский день тревожно-зловещего лета. Фашисты под ехали на машинах к до- му, появились пожарные и автоматчики. Чёрная лестница поползла с пожарного автомобиля вверх. По лестнице быстро стал подниматься солдат, держа в руках развёрнутый флаг, на котором извива- Вот солдат уже прошёл по карнизу, взмахнул топором, и, в последний раз сверкнув отнем, заалело багряное знамя, радуя сердца измученных киевлян. Сол- дат склонился над башней. Снизу, с ули- цы, согнанные сюда немцами, с ненави- стью смотрели на него киевляне. Офицер, поблескивая очками, самодовольно улы- бался. Оркестр ждал его команды. И вот солдат у башни выпрямился и развернул свой флаг, Ветер рванул полотнище с эм- блемою смерти и разбоя, но в ту же ми… нуту солдат зашатался, и зашатался флаг в его руках, и оба рухнули вниз на мо- стовую, в ад, в смерть. Железными клещами охватили фашисты квартал за кварталом и рыскали по до- мам. И юношу нашли. Ему сказали; Ты сознаешься, или иначе мы рас- стреляем вместе с тобой две тысячи ра- бов, живущих в этих домах. Офицер побелел от злобы. Юноша стоял у стены, в разорванной рубахе. С виска бежала тёмная струйка. него было широкое, ясное лицо. Нето- ропливым взглядом всматривался он в толпу, в знакомые лица киевлян, в фи- гуру офицера, в разбитое тело немца на мостовой и в фашистское знамя, залитое поганой кровью. Солнце прорвалось сквозь тучи, и юно- ша поднял руку, понимая, что в послед- ний раз приветствует его. - Я стрелял, - гордо сказал юноша. - Слава тебе, Украина! Это были его последние слова. Потом его повесили. На грузовом автомобиле возили виселицу по городу с улицы на улицу, останавливались на каждом углу, сгоняли людей, чтобы киевляне видели и запоминали. А модернизированная висе- лица с его телом ползла дальше, вверх по улице Ленина, налево по улице Короленко, мимо памятника великому Тарасу Шевченко. Вниз по улице Саксаганского, налево на Красноармей- скую и опять на Крещатик. Ворчал мотор грузовика, покачивалась висе- лица. Шесть палачей с автоматами в ру- ках охраняли мёртвого юношу. Так входил он в бессмертие, юноша, чье имя мы пока не знаем, но чья стойкость знакома нам, стойкость советского патри- ота. Мы не знаем его имени и не знаем его в лицо. Он, верно, был молод и силён… Да, был. Потом отому что теперь его нет. Тело раскачивается на висели- це посреди Софийской площади ногами вверх и кровоточащей шеей к камням мостовой. Голову ему отсекли и на гру- ди выжгли звезду. И когда на киевские улицы опускает- ся ночь, когда её тревожные тени жмутся к пустым окнам и разворочен- ным бомбами стенам, он, замученный и трижды расстрелянный, шагает по горо- ду, и пятки его, набитые гвоздями, зло- веще стучат о камни, выбивают трево- гу. И шаги его громко звучат, далеко от Софийской площади у здания Ака- демии наук на бульваре Шевченко, у сломанных танками тополей, на Кре- щатике и на горе у Арсенала. И эхо этих шагов летит далеко, отдаётся в По- лесье, в чигиринских ярах и на Кахов- ской равнине сверканьем топора и вы- стрелом винтовки. Проходят отряды гесталовцев, ведутна расстрел толпу беззащитных - вслед раздаются чёткие шаги. Солдаты тре- вожно прислушиваются, но быстро ус- покаиваются: они убеждены - это сре- ди ночи слышна их солдатская поступь. Чем бы дурни ни тешились… Пусть те- шатся. Мы хорошо знаем: это его шаги. Агенты гестапо рыщут в домах, суют грязные руки в ящики столов, нагло на- бивают карманы всем, чем попало, и неожиданно вздрагивают: они слышат железный гул шагов. Минута замеша- тельства… И тотчас же усмешка рас- плывается по звериным лицам: грабите- ли уверены - это шаги патрульных. Пусть думают так. Но мы хорошо зна- ем: это его шаги. Пятки, наполненные железом, гремят по мостовой, по лестницам многоэтаж- ных зданий, грохочут в пустых залах дворцов и театров, звенят в разбитой снарядами опере, отдаются ским гулом в темных переулках, плы- вут вслед тысячам киевлян, которых ведут на казнь и в рабство. металличе-- Палачи прислушиваются. Они что-то чувствуют своим звериным сердцем ди- карей, и исполненные страха трусы стреляют в людей, в стены, в ночь. Но он ведёт счёт всем их преступле- ниям. Он знает всё. Его тело, лишённое теп- ла, раскачивается на ветру. Звенят про- вода на столбах вдоль площади. Брон- зовый гетман Хмельницкий сдерживает могучего коня и указывает булавой до- рогу на восток. На востоке встаёт солн- це. А тут сменяются караулы: у ви- селицы, у домов, на улицах. Солдаты. Солдаты. Солдаты. И больше никого. Плывут над Киевом тучи. Тяжелые тучи. Над Глубочицей дождь, Серые до- ждевые полосы связали землю и небо, Мёртвый город окружён дождевой сет- кой. А он раскачивается на виселице посреди Софийской площади, окружён- ный многочисленным караулом, даже в смерти своей страшный врагу. Люди проходят мимо, они таят в сер- дцах боль за него и ненависть к врагу. Люди знают, что сделал юноша. И они берегут память о нём в мыслях, в серд- це, в слове. Это он, молодой и смелый, в памятное недавнее утро прицелился в звериное сердце немца и убил. Было в то утро солнце и скулил ветер в пролётах разру шенных кварталов и обдавал пылью
Братья ТУР
Эта девушка проделала с БАО длитель- ный, тяжёлый путь - от горящего Мин- ска на восток, а потом по дороге насту- пления к месту нынешнего базирования. И поэтому к ней привыкли, как к неотем- лемой части, как к непременному спутни- ку в горестях отступления и в радостях побед. месяцы батальон пере- За эти долгие аэродромов, обслужил люди, матери- альная часть, раненые лётчики уезжали в тыл и возвращались, а она, эта девушка, была бессменной. И, приезжая из госпи- талей, выздоровевшие лётчики с радостью встречали ее, молодую, золотоволосую, спе- шнащую с дымящейся тарелкой борща на подносе. Ее звали Лёля. Самое это имя, простое и одновременно исполненное легкости и изящества, как-то совпадало с ее внеш- ностью, -- ничем не выдающейся, но вме- сте с тем обладающей притягательной си- лой. Широко открытые серые глаза, с удивленной девичьей наивностью глядя- щие на мир, иногда загорались озорной смешинкой. Расплавленное золото волос катилось из-под берета по крутым силь- ным плечам. И даже веснушки на слегка вздернутом носу придавали ей какую-то особую, живую прелесть. За обедом, в перерыве, между трудны- ми, далёкими полётами, когда летчики, штурманы и стрелки вваливались в столо- вую в тяжелых унтах и с болтающимися косичками шлемофонов, каждый из них стремился подольше задержать Лёлю у своего стола, обмениваясь с ней как бы незначащими, но пронизанными внутрен- ним нежным смыслом, репликами. ля. - Ну, как слетали? - спрашивала Лё- - Сходили неплохо, - отвечали лётчи- ки, усталые после дал кого бомбардиро- вочного рейса. - Ночью опять пойдете? -Да. Придётся, Лелечка, побомбить за твоё здоровье… - Туда же, куда днём? - Эге ж, малютка… А по вечерам, когда назойливая «мура» не давала летать, приковывая самолёты к земле, и в просторной землянке столо- вой отодвигали столы, штурман Стёпа Подгайный растягивал мехи своего баяна, наигрывая фокстроты и вальсы, около Лёли образовывалась очередь желающих танцовать с ней. И она с хохотом и ве- сёлыми шутками записывала партнёров на десятый танец. Склонив голову к плечу своего кава- лера, она плыла в танце, смеясь и бол- тая под рокот баяна о разных мелочах лётной жизни. Как новая матчасть, Вася? Как мо- тор? Говорят, Серёжа женится на Вале… Куда полетите завтра? На склад привезли зубной порошок… Верно ли, что на наш аэродром прилетает полк истребителей? В последнее время мя Лёля иногда уезжа- ний городог где со ний городок, где проживала ее тётка, эта- туда, Лёля рассказывала о её детях трехлетней Вале и пятилетнем Сереже и удивительно забавно копировала их смеш- ную детскую болтовию. ший в глубокие немецкие тылы. И C этим полком Леля как-то особенно свык- На аэродроме вот уже долгое время ба- зировался бомбардировочный полк, летав- лась и подружилась вероятно, из-за длительного его пребывания на этой базе. Когда лётчики получали письма от своих семей, они обычно читали их Лёле, пока- али ой фотографии своих жёниребяти- шек ＿ украдкой, как это делают муже- ственные и сильные люди, немного смуща- ющиеся проявления свонх чувств. Однажды на аэродром налетели враже- ские бомбардировщики. Зайдя со стороны солнца, два десятка «Юнкерсов», прикры- ваемые «Мессерами», сбросили бомбы на летное поле. Лёля не растерялась во вре- мя налёта и с решительностью удивитель- ной в этой девушке, отказалась даже пой- ти в укрытие, а наблюдала бомбёжку с
-43.
Торжественное вручение награды. Сергей МИХАЛКОВ Письмо на фронт «Ребёнок спит. Колышет ветер шторы. Я у окна сажусь писать письмо. Оно пусть будет нашим разговором, Оно сегодня пишется само. Я слышу рядом теплое дыханье, Передо мной твои черты лица Наш мальчик спит. Весёлое созданье, Смешной малыш, не видевший отца. Он стоил мне томительных, бессонных, Разрывами наполненных ночей В товарных, наспех собранных вагонах Среди разбитых бомбами путей. Всё то, что с нашей связано любовью И что я свято в сердце берегу. И первый кубик на твоих петлицах, И первый орден на твоей груди… Всё то, что в памяти моей живым хранится И мне сейчас подсказывает: «Жди!» И на душе моей опять спокойно - Любовь со мной, она крепка во мне. Она переживёт любые войны, Она тебе поможет на войне.
Он стоил мне и слёз, и сил, и воли … Упорная, она нашлась во мне. Поэтому люблю его до боли, A без тебя - люблю его вдвойне. Но я хочу, чтоб ты живым остался, Не просто сохранившим жизнь свою, Не тем, который смерти испугался, Не избежавшим встречи с ней в бою, Не спасшимся хочу тебя увидеть И выжившим за счёт своих друзей, А воином, умевшим ненавидеть Всем существом своим и силой всей. Хочу тебя увидеть победившим, Не отступившим, с гордою душой, За Приднепровье наше отомстившим И за разлуки нашей срок большой. За тех из нас, оставшихся в разлуке Которым ждать уже не суждено, За их тоску, за горе их, за муки, За сердце их, что болью сожжено. Я верю в то, что ты ко мне вернёшься, Придёшь таким, каким во мне живёшь, И по-отцовски к мальчику нагнёшься, И до утра со мною не уснёшь. Идут часы, и где-то есть минута, Которая тебя ко мне вернёт, Она твоим владеет парашютом, Противника сжигает самолёт. И я скажу в минуты нашей встречи: «Всё вынести я, кажется, могла, Чтоб руки положить тебе на плечи И рассказать, как я тебя ждала». За окнами проходит третье лето, И третий снег уже недалеко. Одними письмами твоими лишь согрета, Ты можешь верить, как мне нелегко. Но что бы ни было, каких бы испытаний Ни стоило, поверь, любой ценой Я заплачу за трепет ожиданий, За третий год, что нет тебя со мной. Ложусь ли спать, встаю ли на рассвете, Иду ли в ясли, на завод иду … Всё думаю о том, что есть на свете Тот человек, которого я жду. А если вдруг тревожное сомненье Летучей мышью мне шепнёт на миг, Что всё это - моё воображенье, И на войне ты от меня отвык, И есть уже какая-то другая, С которой вместе делишь ты войну, Которой говоришь ты: «Дорогая!», На время забывая про жену, Тогда я вспоминаю Приднепровье И вечера на тихом берегу -
щему: «Аппараты заграничные, поступаю щие до сего времени в армию, - это от жившие типы «Фарман» № 20, не при- меняемые уже «Ньюпоры» и устаревшие типы «Вуазена», т. е. всё то, что заграиич- ной авиационной техникой, идущей в уровне с указаниями опыта войны, уж оставлено». Если учесть, что на русских истребителях были одноствольные пулеме ты, а на немецких -- спаренные и дайв счетверённые, то ясно, что и преимущест- во огиевой мощи было на стороне немец- ких истребителей. прилетев-Несмотря на всб это, русские лётчик своей смелостью и героизмом сумели вну- шить немцам страх перед русским воз лушным флотом, Немцы вынуждены бы публично признать, что вследствие дейст- вий русских истребителей им пришлось отказаться от полётов разведчиков и за- менить их боевыми самолётами, которые вскоре стали ходить только парами, а конце концов «даже целыми отрядан нормально из пяти самолетов, чтобы до- биться разведки при всяких обстоятель- ствах».
Русские асы в первой мировой войне * Доцент П, ДУЗЬ. * * * безуспешно пытался догнать большой австрийский самолёт типа «Альбатрос», особенно досаждавший русским войскам. Когда этот самолёт появился в третиййраз, он, по словам очевидцев, так спешил, что, садясь на свой двухместный аппарат типа «Моран-Сольнье», даже не привязался к сиденью На слова поручика Кованько: «Что же ты будешь делать, возьми хоть брау- пинг»-последовал ответ: «Ничего; я как- нибудь обойдусь», «Моран-Сольнье» быст- ро взлетел, набрал высоту и ринулся свер- ху на неприятельский самолёт. Удар был напесён винтом между двумя несущими поверхностями бимоноплана, который рух- нул на землю, похоронив под собою трёх австрийских лётчиков. Русский аппарат некоторое время снижался по спирали, а затем при одном из резких движений Нестеров выпал из него и разбился на смерть. В истории авиации это был пер- вый воздушный бой. Нестеров до конца выполнил перед оте- чеством свой долг русского офицера. Он грудью встретил врага в смертельном бою. Его благородная смерть не вызвала чувства страха среди соратников. Наоборот, его подвит усилил чувство ненависти к германской армии и по- служил примером для боевых товарищей. Героический поступок отважного лётчика вселил страх в среде немецких пилотов перед русской непревзойденной смелостью. Нестеров был посмертно награждён выс- шим русским боевым орденом. Гибель замечательного русского лётчика острой болью отозвалась по всей стране. Героя
типа «Илья Муромец» Сикорского. Немец- кне лётчики смертельно боялись этих русских машин. Начальник штаба 1-й ар- мии генерал-лейтенант Одишелидзе допо- сил 25 марта 1915 г. пачальнику штаба главнокомандующего Северо-Западного фронта: «С тех пор, как на аэродроме в Яблоне установлено дежурство одного из аппаратов «Илья Муромец», германские аэропланы не смеют появляться в районе аэродрома». Одновременно с вооружением «Ильи Му- ромна» были сделаны попытки установить пулеметы и на самолётах типа «Фарман». В дальнейшем были получены специаль- ные быстроходные одноместные истребите-
тельные группы, одной из которых он командовал, Лично сбив свыше 15 немец- ких самолётов, Крутень также выработал свой приём воздушного боя. Создавая себе преимущество в высоте, он шёл в атаку со стороны солнца. Проскочив метров на 50-100 ниже врага, он круто взлетал вверх под самое «брюхо» самолёта и с расстояния 10-15 метров прошивал его пулемётной очередью. Однажды Крутень сбил немецкого лётчика, взял его в плен и начал расспрашивать. Вдруг послышал- ся гул мотора. Крутень быстро взлетел и сбил вторую немецкую машину. Это был командир немецкой эскадрильи, ший на розыски пропавшего лётчика Таким образом в течение одного дня рус- ский ас одержал две победы. В другой раз, находясь на высоте 3.000 метров и израсходовав весь бензин, Кру- тень начал уже планировать на свой машиэродром, по встретил немецкий самолёт. Не раздумывая, Крутень атаковал и сбил его, хотя не имел в баках ни капли бен- Погиб он в результате неосторожности при посадке без горючего, Его самолет потерял скорость, упал и разбился, похо- ронив под обломками русского аса. Пестерсв, Казаков и Крутень воспитали пелую плеяду русских асов. Среди них выделялся летчик Смирнов, Занеповорот- ливость его в быту звали «топором». Од- нако на Фроите этот «топор» оказался прекрасным истребителем. Овладев искус- ством высшего пилотажа, он сумел сбить свыше двух десятков немецких машин. Из других русских асов можно назвать таких выдающихся лётчиков, как Орлов, Янченко, Какорин, Зиновьев, Сук и дру- согие. Наряду с асами, имевшими свыше пяти побед, в России немало было истре- бителей, насчитывавших по нескольку воздушных побед. К их числу относятся летчики Свешников, Сапожников, Шиу- ков, Ширинкин, Земблевич, Шебалин и другие. В прошлом это были люди самых различных профессий и общественных слоёв, но всех их обединяло священное чувство ненависти к врагам, Многие из них сложили свои головы в борьбе за родину, но ни один не отступил в воз- душном бою. Заслуги русских асов тем значительнее, что условия их воздушной борьбы были неизмеримо тяжелее, нежели у немецких лётчиков. Если немецкие асы зачастую летали на специально построенных для них машинах, имевших повышенные ско- рости и усиленное вооружение то нашим лётчикам приходилось летать на устарев- ших, тихоходных машинах. В июле 1915 г. заведующий организацией авиа- ционного дела в действующей армии докладывал верховному главнокомандую- .
Накануне первой мировой войны выс- шее командование русской армии, а так- же многие видные деятели западноевро- пейской авиации считали, что в грядущих боях самолёту будет принадлежать только роль разведчика. Русский лётчик штабс-капитан Н. Н. Нестеров был одним из немнэгих нередо- вых пилотов того времени, правильно оценивших самолёт как средство воздуш- ного боя, Он считал, что в бою может победить только тот, кто в совершенстве владеет самолётом, кто может придать ему «воздушную подвижность ястреба», Эту задачу можно было разрешить, только овладев фигурным летанием, освоив, в частности, технику мёртвой петли. 26 ав- густа 1913 г. Нестеров впервые в истории авиации совершил мёртвую нетлю, став основоположником высшего пилотажа и создав школу новых методов обучения по- лётам. Он произвёл подлинный переворот в существовавших тогда взглядах на уп- равляемость и устойчивость самолётов, блестяще доказав, что правильно спроек- тированный самолёт может в полёте вы- ходить из всяких положений. Война застала авиацию пеподготовлен- ной к воздушным боям, В России на во- оружении состояли гихоходные машины: «Фарман» типа 7 и 16, «Ньюпоры» типа4, «Моран-Сольнье» типа Ж, «Депердюссен» и в самом начале войны несколько «Вуа- зенов», прибывших из-за границы. Эти машины имели скорость полёта от 75 до 115 км/час. Все эти машины не имели специального вооружения, Поэтому при встрече в воздухе противники могли толь- ко грозить друг другу кулаками илистре- лять из карабинов и пистолетов. Нестеров, командовавший в то время 11-м корпусным авиационным отрядом, об- думывал способы борьбы с вражескими самолётами. К задней конечности фюзеля- жа он приспособил нож для разрезания крыльев самолёта противника и грузик, выпускавшийся на длинном стальном тросе. Опутывая этим тросом винт враже- ской машины или совершая над ней кон- центрические круги, Нестеров рассчитывал прижимать её к земле, заставляя призем- литься в расположении русских войск. Кроме того, он высказывал мысль о воз- можности воздушного тарана, считая, что эта операция при осторожном и умелом выполнении не связана с большим рис- ком, «Если же аппарат и сломится, то это ещё ничего не значит, так как всё равно когда-нибудь разбиваться придётся, а жертвовать собой есть долг каждого воина». 26 августа 1914 г. Нестеров два раза
похоронили на Аскольдовой могиле Киеве. Тысячи людей провожали его прах. Последователем Нестерова был знаме- нитый русский ас Казаков. Для бо борьбы с воздушным противником он на одном конце стометрового стального троса под- весил кошку с большим количеством ла- пок, а на другом -- гирю весом в 20 фун- тов. В момент зацепления кошкой самолё- та противника специально приспособлен- ный нож должен был перерезать прово- локу, удерживающую тросс гирей, а послед- ний, опутав самолёт противника, унич- дле в
тожить его. Вскоре Казакову удалось на практике испытать своё приспособление. Нагнав немецкий самолёт, он выбросил ли типа «Ньюпор 10, 11, 12, 17, 21, 23, 24», «Моран-Мопокок», «Спад» и др., имеющие пулеметные установки для кошку и зацепил неприятельскую маши- ну за крыло. Но, против ожидания, трос не оборвался, самолёты сцепились и оба полетели вниз, Только у самой земли им удалось расцепиться, но немец, в силу полученных повреждений, вынужден был приземлиться на нашей территории и был взят в плен Казаковым, благонолучно опустившимся рядом. В следующем полёте отважный лётчик решил ударить пропеллером по хвостово- му оперению или концу крыла вражеской машины. Однако при попытке тарана русский самолёт только проехался по крылу немецкой машины, которая, полу- чив повреждения, всё же сумела уйти на свою территорию, После этого случая Ка- заков пришёл к мысли вооружить свой самолёт пулемётом. Над этой задачей русские лётчикирабо- тали уже давно. Поручик Поплавский ещё в 1913 г. установил на своём «Фар- мане» пулемёт «Виккерс» и уснешно испытал его в воздухе. В начале войны в России были вооружены пулемётамитоль- самолёты ко тяжёлые четырёхмоторные стрельбы вперёд через випт. Однако рус- кие лётчики ещё до получения этих но- винок установили на своих стары, нах пулемет для стрельбы поверх винта и одержали, несмотря на примитивность установок, целый ряд блестящих побе Русский ас Казаков на самолёте, воору- женном пулеметом, выработал свой собст- венный приём воздушного боя, Он обыч. по смело шел на таран, от которого про- тившик старался уклониться, В этот мо- мент с расстояния 15--20 м. он в упор расстреливал врага. Таким приёмом ему удалось сбить 22 пемецкие машины, Уже тогда выработалась тактика, при которой ас ходил парой с прикрывающим его ве- домым, Часто вылетали и звеном. В этом случае третья машина служила приман- кой, Летая над вражеским аэродромом, она имела целью привлечь на себя про- тивника. Если это удавалось и вражеский самолёт поднимался в воздух, то на нем- ца неожиданно обрушивался Казаков своим ведомым, решая исход боя в свою пользу. Вскоре Казаков был назначен командиром 1-й истребительной группы русской авиации. Слава о русском асе прокатилась по всей Германии. Немецкие лётчики боялись одного его имени, На борьбу с ним по- сылались лучшие пилоты, Однажды Каза- ков, ранив в бою одного из них, заста- вил его приземлиться, опустился рядом и стал допрашивать. Немец сообщил, что имеет специальное задание сбить русско- го лётчика Казакова, и был очень удив- лён, узнав от своего победителя, что он и есть лётчик Казаков. Немцам так и не удалось сбить русского аса, который по- гиб из-за летной небрежности. Другой русский ас, Крутень,-ученик Нестерова - также являлся грозой для немецких лётчиков. Выдающийся виртуоз, он в совершенстве владел своим самоле- том, на борту которого была нарисована голова русского витязя. По его инициати- ве были созданы специальные истреби-
В своб время в Англии вышла книь полковника Рустем-Бек «Россия в возл хе». В этой книге приведен очень инте- ресный приказ кайзера Вильгельма свой войскам, в котором он вынужден был при знать превосходство русских лётчикой Вильтельм писал: «Я в полной мере г жусь моими пехотой, кавалерией и арти лерией и буду счастлив то же самое ска зать о моем воздухоплавательном корпуса Я желаю, чтобы мои авиаторы стояли на такой же высоте проявления своего искусства, как это делают русские». Нынешняя отечественная война прот немецких вахватчиков выдвинула новыы вооружённых цервоклассными машино русских, асов, которые, продолжая ные традиции своих предшествений стали гровой для немецкой авиации Та ран Петра Нестерова перекликается бессмертными подвигами капитана Гастел- ло и штурмана Виктора Рогальского, Ны на советских асов Покрышкина, Сафон ва, Холодова, Вострухина, Неуструева, Хлобыстова, Пилютова, Литаврина, л щова, Лавриненко, Гнидо, братьев Глинка, Горобец, Котлова, гих произносятся у нас с чувством гор- дости и уважения. Подвиги советских асов войдут в исто- рию и никогда не будут забыты потомка ми, Ответственный редантер B. П. московский. Издатель - НАРОДНЫЙ КОМИССАРИАТ ОБОРОНЫ СССР.
Состоявший на вооружении русской авиации самолёт «Вуазен». АДРЕС РЕДАКЦИИ: Потаповский пер., д. 3. ТЕЛЕФОНЫ РЕДАКЦИИ: секретариат К 5-52-99 ,
Г113338.
оте. секретарь редакции К 5-98-02 , нач. издательства К- 5-60-10