ae
Ps
Илья ЭРЕНБУРГ.
Стихи Михаила Львова
«Дорога»--вторая книга Михаила Льво-
ва. В ней, по-моему; много слабого и смут-
ного: томление мастера, подавленного ве-
дичиной и неуступчивостью материала. Мн-
хаил Львов — боец, танкист. Я не думаю,
чтобы солдатские привалы напоминали те
аллеи парка, те прогулки по горам или’ те.
затоны тишайших комнат, где обычно рож-
дается стих. Критпику легко отметить мно-
го неудачных строк, общих мест. Я не
думаю, например, что при падении +мес-
сершмитта» зоелый и душевно сосредото-
ченный поэт напишет:
Но все-таки оя больше не пилот.
И пусть из кобуры его хрустящей
Ero жена себе ботинки шьет.
И не думаю, что отмечены вдохновеня-
ем такие слова?
Кругом кресты -- и краю не видать,,
Как булто немны к нам сюла в Россию
Веей нацией приходят умирать. 5‘
Да и не в отдельных слабых строках
‘дело: поэма «Дорога», по которой названа
книга, на мой взгляд, не удалась. Михаил
Львов в ней хотел вытазить душевные
будни солдата. Он дал много зерных дета-
лей, но он поэтическы не осознал пережи-
того, и поэма остается то публицистиче-
<ким обобщением, то нагроможлением кар-
тин, которые могла бы уместиться в гу-
стой и вязкой прозе. :
Я пину о книге Львова, WOTOMY что в
ней имеются прекрасные стихотворения, на-.
писанные действительно поэтом. Они срод-
ви наним дням. Родство это не только
внешнее, тематическое. Можно легко отве-
сти те минуты, когда Михаил Львов, повя-
нуясь возрасту, а также нчекотосым поэти-
ческим трафаретам, подражает эпигонам
киплинговского подхода к войне: к.
Мужчины умирают, если. нужно,
‘ И потому живут в веках они
или Z а
Когла внезапяо встали в строй мужчин...
Оставим войну, понимаемую, как «муж-
ское занятье», профессиональным воякам.
Но вот пронзительное, горькое ‘и, однако,
мужественное стихотворение, написанное В
страшные дни 1941 года:
Я нынче страшным расстояньем
От мирной жизни отдален, :
М вспомнить я не в состояньи
Театра ©вет. ряды колонн.
М лебелиные страданья,
И лебелиную беду.
Я только сльппу тут Уыденья,
И только вижу лебеду
И вспоминаю 06 искусстве,
Как о далекой старине, °.
Как о любви. о первом чувстве. `
КЖ ним He вернуться. екоро мне.
_М снова. зубы сжав ло хруста,
Иди вперед. и В ‘грязь и в ров.
И кажется. что Her искуества,,
А есть железо, хлеб и кровь.
———-
Михаил Львов. «Дорога» Стихи. Отиз. Че.
лябинск. 1944,
ь >
А. ИСАЕВ
В мае 1942 года В. М.
Молотов совершил свою
поездку в Лондон и Вз-
птингтон. Самолет шел
долгим и опасным путем
над вражеской террито-
рией и потом в арктиче-
ских широтах и далее
Нал Атлантическим оке-
аном, над Канадой и
Америкой. =
Штурманом на корабле
был Герой Советского
Союза А. Штепенко. Его
перу принадлежат инте-
ресные записки о полете
{<Особое ‘задание»), напе-
чатанные в № 5-6 журна-
ла «Октябрь» и выпущен-
ные отдельным изданием
в Воениздате.
Корреспонденции и
очерки о полетах, напи-
санные не-специалиста-
ми. с большей или мень-
шей выразительностью
рассказывают преимуще-
ственно о густых, тол-
стых и мягких, как вата,
облаках, о неизменном реве моторов, упо-
минают O звездах над головой или о
солнце, лают почувствовать, как приятно
лететь при ясной видимости и как неприят-
но, когда поднимается ря и самолет с
трулом одолевает мокрый туман и, неисто-
вый ветер. А. Штепенко тоже сумел хоро-
шю изобразить все, что относится к усло-
виям полета. Но его «воздушный пейзаж»
носит только подсобную роль. Самые же
события захватывающего значения, непре-
рывная и волнующая смена их на борту
корабля — это труд экипажа в пути. Для
специалиста, штурмана, одного из водите-
лей корабля, каждая минута пребывания в
воздухе была насьицена событиями, о ко-
торых пассажиры даже не подозревали.
«Восход догонял. нас, и нам не уйти от
наступающего дня, как бы мы ни торопи-
ЛИСЬ...»
«Пассажиры, убаюжанные мягким светом
‘утреннего солнца, дружно спали, склонив
толовы друг другу на плечо. Только Вя-
чеслав Михайлович, не отрываясь, читал
при свете лампочки».
А экипаж, а оба штурмана и оба пилота
были крайне встревожены: настигающий
их рассвет стонял с неба ущетбленную
луну и ещва мерцающую точку Арктуга...
Emme несколько минут, и вот ‘уже по. плот-
ным облакам внизу побежала впереди тень
самолета... Тревога на корабле усилилась,
ралисты еше лихорадочнее и нетерпеливее
завозились у своих аппаратов... Что же
случилось? Почему люди так страшились
в люминии ИЕУМИРАЮЩИЙ РАЗУМ
Вольтер родился в 1694 году, умер в
1778. Между этими датами — последнее
столетие феодальной Европы с его почти
непрерывными войнами, великим промыш-
ленным переворотом, образованием Россий-
ской империи, грандиозными территориаль-
ными и колониальными сдвигами, провоз-
глашением независимости Северо-Амери-
канских Соединенных Штатов. Весь путь
от Ньютона до Лавуазье, от Баха до Мо-
парта, от Симеона Полоцкого до Фонвизи-
на, от Мильтона до Гете, от Версальских
садов Ленотра`ло романтических Павлов-
ских арок Камерона.
2
В годы рождения Вольтера на его ро-
длине лишь начинал склоняться к закату
блистательный век «Короля солниа», А в
нашем отечестве юный Петр в Преобра-
женском только заканчивал обучение по-
тешных полков накануне первого Азовско- ^
го похода.
К кочцу жизни Вольтера в НОВОЙ бле-
стящей европейской столице — Северной
Пальмире — цветут искусство и поэзия,
Белоруссия уже воссоединена с Россией.
Гром русских побед при Чесме м при Азо-
ве закрепил наш перевес на Черном море.
Родину же Вольтера’ в день ето смерти
только Ш лет отделяет от штурма Бастилии.
По образованию и вкусам наследник
ХУП века, со всей его системой класси:
пизма, триумфом познания природы, —,
Вольтер при всей свободе своего ума, пыт-,
ливости и жадности ко всему новому,
неразрывной связи с илейной жизнью пере-
довых стран, конечно, не мог — вплоть до,
самого конца своей 83-летней жизни — за-
нимать передовые позиции. Ему оставалась
чуждой вся мощная струя сентиментализ-
ма, роднвшего не только мещанскую дра-
му, но и психологический ооман.. Его ма-
териализм чесравненно менее последова-
(ea ALL
Литературная газета
№4
oe
©.
Обложка книги А. Штепенко
«Особое задание».
Худ. Е. НРИВИНОКАЯ.
Королевства или на далеких просторах на-
Вольтера. В антиклерикальной
Искусство было и в те дни;—© том CBH-
детельствуют стихи Михаила Львова.
Немало поэтов пытаются в стихах пере-
пать низость и свирепость наших врагов.
Крик естественен, но крик—не поэзия. Вот
небольшое стихотворение Михаила Львова,
озаглавленное «Бахчисарайский фонтан У
немцев»: ‘
Мне сон приснился нынче странный:
Я вновь попал в Бахчисарай, :
Но не нашел я там фонтана.
Я обыскал пустынный край,
И я узнал у партизана,
Члю немцы во дворец пришли`
И в гарнизонные казармы
Фонтан веков перевезли.
Рнесли на кухню, 06 пол хлопнув.
Прочиетили. промыли кран,
И умывальником удобным
Бессмертный сделался фонтан:
Уже не слезы из фонтана,
А просто двигалась туда
Струей птирокой неустанно
Водонроводная BOTA...
Я считаю, что здесь Михамл Львов на-
шел поэтическое выражение непоэтической
сушности наших врагов, =
Стихи Михаила Львова смогут показать-
ся тихими, но, видимо, чем громче эпоха,
тем строже поэт измеряет свой голос.
Стих Михаила” Львова приближается по
строю к классическому; молодой поэт не
олинок в этом возврате; и опять-таки я
втжеу элесь дух эпохи, стремление к стро-
гости я простоте. Придет время возврата к
стиху-разговору, к стиху-декламации. Но
теперь мы благословляем гранит. ямба, спо-
собный удержать душу ‘в Час половолья.
Я призеду еще одно стихотворение Ми-
хаила Львова, уральца и танкиста:
РАЗБИТЫЙ ТАНК
Металлу. наверное, снится.
Чю снова он стал рудой —
Лежит на горе Матнитной
Бесформенный и молодой,
Что снова идет он в домну,
И снова проходит прокат,
И движется танком огромным,
И пушкой глядит на закат,
И снова он давит бронею,
И тонит врага вон. -
Раскинулось поле боя
И снится металлу сон.
Вполне ‘возможно, что другим в книге
«Дорога» понравится другое. Я привел то,
что, по-моему, не могло. быть передано про-
зой, в то время, как ряд, произведений и
Михгила Львова и других известных п0э-
тов, написанных в е стиха, мог.‹ бы
стать прозой, сюжетными новеллами или Автора книги
даже статьями. Стихия поэзии во многих А, Яковлева знает вся
стихах Михаила Львова, в стихах Гудзен- писателя, а
ко и некоторых других молодых поэтов шенной машины, которая стала грозой для
позволяет с надеждой смотреть на буду- наших врагов. :
щее: природа искусства, его колдовство
раскрывается в патетические часы; солдат задним числом не приписываются герою ее
станет поэтом, либо ме станет мм, но — исключительные способности. На этот путь
уповаю — не станет он версификатором.
Записки о полете
солнца и утра? Луна
звезда были
ными точками астрономи-
ческой ориентировки. Ра-
диомаяков не слышно вот
уже который час, ради-
сты и штурманы безус-
пешно стараются . нала-
дить с ними связь.
Или — другое испыта-
ние в воздухе, длившееся
несколько часов, CTOHB-
шее экипажу огромного
нервного напряжения,
вряд ли даже замеченного
кем-либо из пассажиров.
День вдруг сменился
глубокой, темной ночью:
корабль вошел в облака,
Дело было на обратном
пути из Вашингтона и
снова в тех широтах, да-
леко в открытом океане,
где почти невозможна ра-
диосвязь. Самолет упорно
пробивалея ввысь, — KO-
лоссальной непроницае-
мой массе облаков не
было конца.
В самолете — холодно, сыро, льет
струями вода, начинается обледенение на
крыльях, и корабль становится непослуш-
ным, неуклюжим. Пришлось итти вниз, под
облака и наугад лавировать в курсе, чтобы
не наскочить на горы Гренландии... Пона-
добилось высокое самообладание, соёди-
нение точных расчетов с глубокой интуи-
цией, чтобы без радиосвязи установить
правильный курс.
Записки читаются с большим волнени-
ем. Ни разу ни единого слова не сказано
здесь о чувстве ответственности за своего
высокого пассажира, но каждая фраза ды-
шит, пульсирует этой мыслью. ;
Самолет побывал на многих аэродромах
Англии и Соединенных Штатов Америки.
Какой соблазн — описывать впервые уви-
ленные города на островах Соединенного
wero заатлантического союзника! У
А. Штепенко хватило такта начисто отка-
заться от описаний, которые могли бы
быть только поверхностными; —. за чрез-
вычайной краткостью пребывания. в этих
городах, — и отдаться целиком описанию
перелета.
Русский воздушный корабль пересекает
полмира, и русские люди на борту кораб-
ля проявляют во всем блеске свои знания
и опыт в борьбе с воздушной стихией, —
вот гордое и волнующее содержание за-
И с обыкновенными для мальчиков его эпохи
единствен- интересами.
‚интересами
Вчера в помещении Московского
Дома» ученых
34-я ГОДОВЩИНА CO THA CMEPTH 4. н. толстого
состоялея вечер, - посвященный
34-й годовщине со дня смерти Л. Н Толетого, организованный Толстовским музеем.
После краткого вступительного слова H, Тусева актер Малого театра В. Лебедев
прочитал- свои неопубликованные воспоминания о встречах с Л. Н, Толстым в 1895 году.
Бывшая владелица дома-усадьбы Льва
с Толетым, относящихся к 1882 году.
‚Затем были прочитаны два неопубликованных
Толстого Т Арнаутова рассказала о встречах
}
отрывка HS черновых редакций
«Войны и мира»: вариант начала романа — «Именины в Мосьве в 1808 году» и описание
Пенграбенского сражения.
Принявитий участие в вечере К. Игумнов исполнил любимые музыкальные произ-
ведения Л. Н. Толетого. s
На снимке; дом в усадьбе Льва Толстого. (Москва. Хамовники), Е о Г
Рисунок
х®х>®
с натуры худ. А. РУДОВИЧ-КОРСАКОВОЙ.
И. ХАЛТУРИН . жизнь В ТРУДЕ
1 4 #
«Рассказы из жизни»
страна. Не как
как автора самой совер-
Она написана без прикрас, эта книга, и
легко скатиться, потому что автор книги
и есть ее герой. Она написана трезво, ме-
стами, может быть, суховато, но предмет
ее романтический, она открывает каждо-
му читателю большие горизонты и боль-
шие возможности. Soke Е
В книге выведен обыкновенный мальчик,
Он любит технику и хочет быть инжене-
ром... Но кто же из его современников не
любил технику и не мечтал стать инже-
нером? Он изобретал в детстве вечный
двигатель... Но ведь «перпетуум мобиле»—
это для мальчиков вроде кори или скар-
латины. Редко кто избежит этого соблаз-
Ha облагодетельствовать человечество. =
Молодая страна, хотевшая пересесть с
лошади на трактор, с телеги на самолет,
властно диктовала Яковлеву и его поко-
лению интерес к технике, Это было веяние
времени. Из мальчика с обыкновенными
получился необыкновенный
конструктор. Это потому, что эпоха была
необыкновенная. Она не ставила никаких
преград. Самые, казалось, фантастические
замыслы можно было осуществить. Мост
между мечтой и действительностью стал
очень коротким. Нужно было только уси-
лие воли, чтобы его перейти; Е
В школе организовали ребята общество
юных друзей воздушного флота. «Олнаж-
ды, посовенавшись, юные ‘друзья возлушно-
го флота решили раздобыть выбывший из
строя настоящий самолет, чтобы разобрать
его до последнего винтика и хорошенько
рассмотреть». —
Вполне фантастическая затея. Но само-
лет был добыт. Он был добыт с бою, це-
ною величайших усилий. Он был разбит,
но зато какое счастье было собирать его и
восстанавливать поломанные части!
У Яковлева зародилась мысль сконстру-
ировать ‘настоящий планер. Безусый юнец,
у которого ничего нет, кроме интереса к
авиациа, идет к Ильюшину и Пышнову,
идет к незнакомым взрослым специали-
стам.
И что же, эти люди, достаточно заня-
тые и работой и учением, отказались во-
зиться с мальчиком с улицы? Нет, они
помогают ему советами, проверяют ‘его
чертежи, становятся его наставниками и
учителями. :
Чтобы сделать настоящий планер, нуж-
ны помещение, материалы, деньги, наконец,
Яковлев — не сын миллнонера. И не «част-
ный» же это планер. e
Мальчику ясно, куда пойти. Он идет в
родную школу, которую только что . KOH-
чил. Там он организовал планерный кру-
жок, вместе с товарищами построил пла-
нер, с товарищами же поехая на состязания
в Коктебель.
В награду за удачную конструкцию маль-
чик получил приз: двести рублей и грамо-
ту. Этот успех навсегда приковал его к
авиации.
А О. Яковлев. Герой бСопиалистического
писок А. Штепенко. Е Труда «Рассказы из жизни». Детгиз, 1944.
^ wow
К 250-ЛЕТИЮ
СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ
ВОЛЬТЕРА
Франсуа Мари Аруэ Вольтер.
Мраморный бюст работы Жана ГУДОНА
(Эрмитаж). -
телен, нежели у Гельвеция. или
Атакуя церковь, он идет плечом к плечу
с Ламетри или Гольбахом. Не китайская
Жидро.
стена, а лишь узкая межа отделяет’ ла-
герь воинствующих атеистов от деиста’
полемике
он никому ‚не уступает первенства, но “по
религиозным воззрениям далек от револю-
` ционной цельности, не приемлет безбожия.
Его политические взгляды не идут
дальше требований конституционного пар-
ламентарного монархизма на английский
манер. Это — расчет на могущественных
союзников из числа власть имущих. Глав-
ное жизненное дело Вольтера — не столь-
‘раздельно
ко проповедь пюстроения нового мира,
сколько обличение, подрыв и разрушение
отжившего. Не положительная программа,
а безжалостная критика.
. Tlovemy же се революционные мели
тели и даже деятели ХУШ века, смело
пошедшие дальше Вольтера, почти 6e3-
считали себя учениками фер-
нейского патриарха и так безоговорочно
признавали его авторитет? Почему неиз-
менно считают Вольтера вождем и главой
старшего поколения просветителей? Поче-
му так упрочилось наименование «век
Вольтера», почему автор «Орлеанской дев-
ственницы» и «Карманного философского
словаря» был если не властителем умов и
идейным вождем, то во всяком случае
кумиром и великим раскрепостителем це-
лых поколений? Почему «руссоизм»—толь-
ко ибторико-литературный термин, а «воль-
тернанство» -— вполне конкретное обще-
ственное явление? За что санкюлоты и все
население революционного Парижа, воз-
дают праху Вольтера — первому из вели-
ких предков — величайшие почести, пе-
ренося его останки в Пантеон? Не слу-
чайно ли, что именно эти бренные останки-
при каждом разгуле реакции подвергались
издевательствам и осквернению? Почему
произведения Вольтера в первую очередь
становились добычей палача и цензора не
только при жизни писателя, но столетие
спустя, и почему Вольтера сжигали на фа-
шистеких кострах вмесле с Марксом и
Лениным, вместе с Горьким и Барбюсом?
Маркс и Энгельс, близко знакомые ©
сочинениями и биографией Вольтера, воз-
давали ему должное, Для Гете Вольтер
был одним из величайших чудес природы,
Влияние его было поистине необычайным.
Тонкие наблюдатели духовной жизни XIX
века утверждали, что в антивольтеров-
ских салонах их времени было больше!
вольтеровского духа. нежели вольтериан-
“Читатель вместе с
стерской.
работы,
ства в салонах ХУПГ века, и что влияние
Вольтера недостаточно ощущается только
потому, что оно повсеместно, естественно,
как бы образует привычную атмосферу.
Мечта превращается в действительность.
Но для этого нужны: работа, воля,
уменье, У Яковлева трудный путь. Это не
баловень сульбы, не человек, выигравший у
Фортуны счастливый билет в лотерее жиз-
HH. © A
Секрет его роста, его успеха — в неу-
станной работе. ;
Яковлев поступил в Академию воздуш-
ного флота, но не слушателем, а мотори-
стом на учебном аэродроме. Тяжелая это
была работа — готовить самолеты к поле-
ту, принимать их после полета, дежурить
на старте.
«Труд этот был тяжелый и непривычный
для меня, — пишет автор. — Но я с увле*
чением выполнял все свои обязанности».
‹ Богатство и смелость фантазии нужны
конструктору более, чем кому-либо. Ho He
знаем, стал ли бы Яковлев Яковлевым, ес-
ли оды не эта способность «с увлеченем вы-
полнять свои обязанности».
— Когда я построил планер, — говорит
автор, — мною овладела страстная мечта —
сконструировать самолет. Потом захоте-
лось слелать другой, получше, потом тре-
тий.. Строишь машины. и думаешь: <«Толь-
ко бы она полетела, больше мне в жизни
ничего не нужно! Но когда машина за-
кончена и начинает летать, рождается но-
вое желание — сделать другой самолет,
чтоб он летал. еще быстрее и лучше.
Неустанным тружеником, человеком сме-
лой мысли и вечного кропотливого труда
встает перед читателем герой книги,
автором ‘проходит
школу жизни. Первым университетом
Яковлева было кладбище самолетов в 08-
раге, первый его завод — в кроватной ма-
И когда на месте кроватной мастерской
вырастает образцовый авиационный завод,
читатель не удивлен; ему кажется, что
так и надо, так н лолжно быть, что иначе
быть не может. Успехи Яковлева завоева-
ны трудом. Поэтому понятно, что наиболее
обстоятельно автор рассказывает об орга-
низации труда на этом заводе, о культуре
не
Книга Яковлева говорит нашей молбле-
жи: иди за мной!
‹ Скремная книга Яковлева, за которой,
СТОИТ ЖИЗНЬ, говорит, что каждому совет-
скому. гражданину предоставлены все воз-
можности, что нет непреодолимых пре-
Ценность книги Яковлева увеличивается
тем, что многие ее страницы посвящены
Сталину.
Сталин органически входит в книгу. Это
удивительно, как жизнь выдающихся лю-
дей нашей страны сплетена с жизнью
Сталина, как
вдохновлены или поддержаны им.
Сталину посвящены несколько глав, но
вы чувствуете присутствие этого велико-
го человека во всей книге, потому что
‘град на его пути.
“история Яковлева, смелость его замыслов,
их государственное осуществление харак-
теризуют сталинский стиль работы.
Книга Яковлева — не только для детей
‘WH молодого поколения нашей страны, она
для всех. Автобиографин таких людей,
как Гудов, Патанин, Яковлев, дают чер-
ты героя нашето времени. И писатежь мо-
жет извлечь из них жизненный урок.
Борьба за Вольтера велась и ведется,
не ослабевая, до наших дней. *
Стоит призадуматься о причинах ожив-
ления в последнее десятилетие интереса к
личности Вольтера, особенно в Америке.
Мы, конечно, признаем курьезом попытки
призесать Вольтера под вполне респекта-
бельного либерального и даже глубоко ве-
рующего суб’екта. Тот, кого Пушкин лю-
бовно, но метко прозвал «фернейским злым
крикуном», меньше всего нуждается в по-
добных адвокатах.
Представляет интерес книга проф. Нор-
мана Доррея. Этот исследователь (лваж-
ды приезжавший в Ленинград знакомиться
с библиотекой Вольтера) видит основу
вольтеровского поведения, творчества и
учения в воинствующем гуманизме и при-
том гуманизме нового, современного типа,
«Человеку свойственно трудиться, как
дереву расти и как брошенному камню па-
дать». Эта формула Вольтера многое рас-
крывает в его жизни: ряд внушительных
томов его сочинений, в которых свыше 60
произведений для театра, неоднократно
перерабатывавшихся, исторические труды,
романы, сказки, эпиграммы, басни, статья
в Энциклопедии, целый «философский
словарь», обширный комментарий к Кор-
нелю.. Переписка Вольтера в своем неполе
ном виде составляет 12.000 писем. Нельзя
не согласиться с теми, кто утверждал; что
если бы от Вольтера ничего не осталось,
креме его корреспонденции, то этого было
бы достаточно, чтобы счесть его величай-
шим писателем своего века. Вспомним и
то, как обширно и основательно было зна-
KOMCTBO его с литературой, как разнообра-
зен круг вопросов, которые его занимали,
как жадно и методично он добивался но-
вейшей информации, чтобы быть в курсе
всех событий. В этом отношении многое
дает нам знакомство. с лабораторией писа-
теля, с его сохраненной в Ленинграде биб-
лнотекой, с любопытным подбором книг
по волновавшим Вольтера темам, с бесчис-
ленными следами чтения, со справочной
классификацией с помощью заголовков,
надписей н других отметок двадцати родов,
Неотразимо привлекательные, умные, на-
смешливые глаза Вольтера освещали и
преображали его изможденное лицо, утон-
рые в нынешние.
акции всему, что человечество в
Марк ЖИВОВ
Путь Юлиана, Тувима
Книжка стихов Юлиана Тувима, выйу-
шенная я Москве Союзом польских пат-
риотов в. СССР, вероятно, будет поставле
на автором на особое, почетное место сре-
ди многочисленных изданий его произве-
дений. Она навсегда останется для него
символом братского привета и признания
от славных его соотечественняков, KOTO-
дни рука об руку © Ге
роической Красной Армией очищают a
родину от немецких захватчиков, вись
вая яочайшую страницу в многовековую
историю Польши: `
Двадцать пять лет литературной дея“
тельности Тувима оставили глубокий след
в польской поэзии. :
магов творчества Юлиан Ту-
С первых р
траге-
вим стал живым воплошением той
nun, которую переживала лучшая часть
интеллигенции в послеверсальской Поль-
ше. С глубокой иронией, < уничтожаю-
щим саоказмом поэт высмеивал и обличал
мешанина. сго ограниченность, тупость И
самоловольство, Отчаяние и безысхол”
ность. которые наблюдал вокруг себя
поэт, стали в известной мере и его уде-
люм, и не раз он призывал в своих CTA-
Хах смерть, как елинственную избавятель-
нишу от всех зол и бед.
Но Тувиму, в отличие от многих полъ-
ских поэтов его поколения, перспективл
«спокойно и грустно итти за катафалком
своей молодости» представлялась не ©<0-
бенно заманчивой. На всех этапах. своего
творчества он выражал стремление вЫ?-
ваться из узких переулков «на широкие
улицы, где бурные думы и шумные тол-
пы», стать «на всемирном сквозняке». Ибо
лаже в те лни. когда Тувим воспевал 3a-
бытье и смерть, он знал, что нет и не
может быть спасения в бегстве от жизни.
Именно в те минуты, когда OH OCTPO
ощущал реальную угрозу темных сил ре-
течение
веков создавало, чтило и оберегало, Юли-
ан Тувим писал свои лучшие произведе-
ния. Очевидно, в такие минуты, не нахо-
дя возможности говорить во весь голос,
он обращался к перелодам свобололюби-
вых ‹ стихов Пушкина или Рембо и
создавал подлинно ‘конгениальные - твофе-
ния. Пепеволы «Слова © полку’ Игореве»,
лирики Пушкина и его «Медного всални-
ка». поэмы Маяковского «Облако в шта-
нах», стихов Боратынского, Некрасова,
A. K. Толстого, Боюсова, Пастернака,
Светлова принесли Тувиму заслуженную
славу. i ;
Маяковский после первого же беглого
знакомства с Тувимом почувствовал 4
понял его творческую трагедию. «Тувим,
— писал Маяковский, — очевидно, очень
способный, беспокоящийся, волнующийся.
что его не так поймут, писавший, может
быть, и сейчас желающий писать, настоя-
щие вещи борьбы.» И дальше Маяков-
ский замечал, что «ему (Тувиму), очевидно,
нравилось бы писать вении того же порядка,
что «Облако ‘в штанах», что ему писать
«пля варьетэ и неё нужно, и HE хочет-
ся».
Опасность, нависитая над ролиной Юлиа-
на Тувима, опрелелила перелом-в егоумо-
настроении, сообщила ему новые взгляды
на задачи писателя.
Поэт очутился. липом к лицу ©
смертельной ‘упрозой фашизма, которую
раньше считал лалекой Он воочию уви-
дел те разрушения, которые произвел
фанистский варзаю в цивилизованном ми-
ре. Юлиану Тувиму стало ясно, что это-
го варвара необхолимо уничтожить. Ге-
роическая ботьба советского народа
его Красной Армии против кровавого. геэ-
манского фашизма показала Тувиму, что
этого одичалого зверя побороть можно.
В телеграмме, присланной в. Советский
Союз вскоре после вероломного нападе-
ния Гитлера на СССР, Юлиан Тувим при-
ветствовал советский нарол, видя в его
стойкости залог освобождения человечест-
ва от кровавой фашистской ‘угрозы.
Когда в США было опубликовано. обра-
`щение передовых польских общественных
деятелей, заявлявших, что «иольская. на-
‘ция желает веста демократический образ
жизни и сохранить мирные и лружествея-
‘ные отношения с Советским Союзом», под
этим обращением стояла подпись и Юлиа-
на Тувима. Он выступал в Нью-Йорке,
Чикаго, Детройте м других промышлен-
ных пентрах США. Он говорил американ-
ским рабочим о героическом Сталингра-
де, гле воплотились в жизнь слова поль-
ской песни: «Крепостью нам станет каж-
Стихи Ю., Тувима цитируются в переводе
автора статьи. ва:
: Мемуары Али А
БАКУ. (От наш. корр.). В издании азер-
байджанского филиала Академии наук
многие работы замечены, СССР вышла кичга Али Ага Шихлинского
«Мои воспоминания» (на русском и азер-
банджанском языках).
В предисловии к книге лауреат Сталин-
ской премии, доктор военных наук Е. Бар-
суков пишет: «Имя автора этих интерес-
ных «Воспоминаний» пользовалось неиз-
менными симпатиями и авторитетом, было
чрезвычайно популярным. Его знали уча-
CTHHKH ВОЙН русско-японской 1904—
1905 rr., мировой 1914—1918 гг., в особен.
ности участники эпопея Порт-Артура, пфро-
славленным героем которой был сам Аля
Ага. «Мои воспоминания» Али Aras—e
ченная нервная система. десятки лет
побеждала хрупкость органнзма, не знав-
шего усталости, Kak и его память. Ou
умел работать, не теряя ни секунды, орга-
нически не вынося праздности и пустосло-
вия. Спал он всегда крайне мало. Секре-
тарь его мог быть уверен, что ночью не
раз разбудят его для записи пол ликтовку.
Эту черту личности, крайний интеллек-
туализм, нередко забывают при характери-
стике Вольтера. При подобном непре-
рывном умственном труде Вольтера-чело-
века нельзя недоучитывать роли разума,
как главного действенного начала в твор-
честве и общественной практике Вольте-
ра-мыслителя, художника и общественно-
го деятеля. Именно здесь лежит ключ к
‚познанию воззрений Вольтера.
Рационализм Вольтера никогда не дойдет
до метафизического обожествления разу-
Ma, ни до холодной эгоистической paccy-
дочности, ни до пассивности перед лицом
торжествующего и разумного порядка. На
страже стоят: здравый смысл, всегда не-
люемлющий у этого трезвейшего из поэ-
тов, латинская ясность, несок“шимая ве-
ра в прогресс. Вольтер — истребитель
варварства в любых его проявлениях.
Требования справедливости приводят
Вольтера не только к проповеди общих
принципов веротерпимости, но к боли.
ярости и гневу, к неутомимой борьбе, к
признанию, что за все годы ло реабилита-
ции Каласа он ни разу не мог улыбнуть-
ся, не чувствуя угрызений совести, Кон-
цепция исторического прогресса не только
вдохновляла Вольтера на переоценку про-
шлого, но и руководила им в его настой-
чивом преслеловании «бесстыжей гади-
ны» — клерикальной реакции; эта же
концепция органически перерастала в ак-
тивную поллержку передовых экономи-
стов того времени — физиократов и за-
ставляла владельца Ферне превращать его
из захудалой деревушки в цветущую про-
мытиленную колонию. :
Именно. апелляцией к суду разума,
здравого смысла определяется логиче-
ский и весьма едкий характер вольтеров-
ской шутки и сатиры. И разве не 3 этой
ясной, насыщенной содержанием простоте
секрет неумирающей вольтеровской прозы?
той.
и.
дый дом», он возносил. хвалу взывающим
о мести руинам этого победоносного горо-
да и призывал к солидарности в борьбе
< общим врагом.
Юлиан Тувим говорил рабочим США о
своей родине, о родном гороле Лода,
для него «лучшем городе на свете»; =
’ «Велная моя Лодзь! Если над ней в се-
годня вздымаются клубы дыма, говоря-
шие, что ‘город работает, то ‘лятие
этому труду и слава летчикам, — _`бомбами
разрушающим его фабрики. Страитное это
чувство — Мечтать о разрушении горячо
любимого города, но если под руинами
его найдут могилу враги, то пусть он бу-
дет разрушен!» ‘ Е
Новые произведения поэта-патриота пол-
ны взволнованной страсти.
В книжку Тувима, выпущенную в Мо-
скве, включены и довоенные лирические
стихи, в которых выражены смятенные
чувства поэта, его смутные надежды и
горькие разочарования, его неутолимая
жажда радости и ‘счастья. Большой цикл
стихов в этой книжке рассказывает © тя-
желой, беспросветной жизни маленького
человека в послеверсальской Польше, В
некоторых <тихотворениях елышитёя глу-
бокая ирония, в других — призые к борь:
бе против общественного порядка, парив-
шего в довоенной Польше. Но в ней Ту:
вим выступает и с Новыми’ стихотворе“
ниями — «Путешествие», «Урок», фраг:
менты ‘из ‘поэмы «Цветы Польши»,
В небольшом ‘стихотворения «Урок»
свойственная Тувиму ирония обрела но-
зую силу, — она проникнута гневом пат-
раста против исконных и злейших врагов
его народа -—“ германских захватчиков.
Поэт обращается к польскому ребенку и
призывает его учиться. прекрасной поль-
ской фечя по новому букварю. В. этом
букваре картинки: гробы перед домом, ма-
ленькие гробики ‘на огромном кладбище,
черные кресты, торчащие из грязного сие-
га.
В прекрасном лирическом стихотворении
«Путешествие»” волнуют строки, в кото-
рых поэт из заокеанского далека воскли-
цает: 3
Но вернуться я должен во что бы то ни
: стало,
Ибо я лгал, что отчизна — земля и небо,
Отчизна —— это мой дворик старый,
На котором я столько лет не был...
Фрагмент из поэмы «Цветы Польши»,
носящий заглавие «Молятва», написан в
‘новом для Тувима жанре публицистиче-
ской поэзии, имеющей столь высокие тра-
диции в польской литературе. В этих сти-
хах, насыщенных высоким пафосом, заклю-
чена боезая программа польского народа,
выражены чаяния его в нынешние гроз-
ные дни войны и его упования на после-
военное устройство новой жизни на осно-
вах подлинной‘ демократии.
Когда страна из тьмы могильной
Воскреснет.в зареве свободы,
Ты дай правителей ей, сильных
Умом и сердцем благородным,
Пусть тех, господь. вершится воля,
Кто в час суровый меч не бросил, -.
Верни нам хлеб с родного поля
И для домов ‘родные сосны,
Но главное -- родное слово,
Столь извращенное лукаво,
Исконной правлой чтоб звучало:
Чтоб право означало — право,
А вольность — вольность означала...)
НЗ:
Так взывает поэт, вознося молитву за
обновленную родину. Он знает, как ве-
лики были страдания его народа пол
страшнейшим игом фашистских поработи-
телей, и хочет, чтобы эти страдания не
прошли даром. И он знает. каков един:
ственный путь, который может привести
к исполнению его стремлений; стремлений
его народа. Он знает, что это путь непря-
миримой и упорной борьбы. Горячей стра-
стностью- проникнуты строки «Молитвы»
© мести врагу.
Эти стихи Юлиана Тувима предвещают
вовый, прекрасный расцвет в его творчест.
ве, в. творчестве утонченного Мастера
польского стиха, сумевшего. слить поэти
ческие искания со стремлениями и чаяни-
ями. своего’ народа... :
Близок час полного освобождения Поль:
ши от немецких захватчиков. На берегах
Вислы уже эвучат боевые песни Красной
Армии-освободительницы. В городах и се-
лах люди, вышелание из подполья, из ле-
сов, из тюрем, уже начинают строить но-
вую жизнь. Юлиа® Тувим вернется в
родную страну, в родной город, в свой
родной дворик, столь о вдохновенно воспе-
тый uM. И он принесет с собой. новые
стихи, в которых звучит новая правда его
жизни, и навстречу ему «выйдут друзья
со словами привета ци слезами радости».
& з
га Шихлинского
службе офицером и генералом русской
артиллерии—не только представляют. боль
нюй интерес для широких кругов читате-
лей Советского Союза, особенно земляков
втора азербайджанцев, ‘по праву гордя-
щихся евоим Али Ага Шихлинским, носи
весьма поучигельны для всех офицеров и
генералов Красной Армии...»
Аля Ага Шихлинский недавно скон-
чалея. Свои воспоминания он продиктовал
в дни Отечественной войны. на восьмидеся-
том году жизни. Широта охваченного ne-
риода, оригинальность личности автори
живость изложения делают книгу инте-
ресным явлением в современной мемуарной
литературе. :
Иллюстрация к «Самсону» из. амстер-
дамского издания сочинений Вольтера
(1745 г,).
Недаром Пушкин подчеркивал нагрузку
мысли, как основу вольтеровского стиля.
Все эти черты Вольтера неизмеримо су-
щественнее его исторической или соцналь:
ной ограниченности — они близки потом:
ству, они близки нам, помнящим пушкин-
ский завет: «Да здравствуют музы, да
здравствует разум!» И особенно близки
нам, когда в борьбе за справедливость. за
прогресс, за цивилизацию народ наш от-
дает жизнь и все помыслы, чтобы в лико-
вании победы услышать: «Да здравствует
солнце, да скроется тьма!» :
Ленинград.
efit