М. АМИРОВ
Праздник трудящихся советского Татар-
стана — 25-летний юбилей республики со-
впал со всеобщим народным ликованием: в
Москве состоялся парад Победы. Татар-
ский народ, вместе с другими братскями
народами, преисполнен чувством великой
благодарности к бойцам Красной Армии,
отстоявигим от фашизма культуру и циви-
лизацию всей Европы.
Материальное благосостояние татарского
варода, расцвет его культуры, искусства *
литературы в Татарской республике стали
возможны благодаря советской власти, бла-
годаря ленинско-сталинской национальной
политике. До революции большинство та-
тар было неграмотным. За сто е лишним
лет существования Казанского университе-
та только 6 татар смогли получить в нем
высшее образование. За 25 лет при совет-
ской власти в институтах и TeXHHKyMax
Татарской республики получили образова-
ине свыше 60 тысяч специалистов, в вузах
Казани сейчас обучаются 1.140 студентов
татар.
В республике работают 22 научно-ибеле-
довательских института, в этом году от-
крыт филиал Академии наук и Государст-
венная консерватория. Недавно мы отмеча-
ли пятилетие Татарского театра оперы и
балета. Опера «Алтын Чач», «Фарида» и
первый татарский балет «Шурале» пользу-
ются в народе болышой популярностью.
Все это сложилось в условиях советской
жизни.
Передовые представители татарской HH-
теллигенции < первых же дней революции
встали в строй активных борцов. за дело
Ленина и Сталина. Уже издавна татарская
литература развивалась под благотворным
влиянием великой русской — литературы.
Знаменитый поэт Габдулла Тукай считал
себя учеником Пушкина и’ мастерски пере-
водил его стихи. В годы становления моло-
дой республики в литературу пришли новые
люди. Горячую любовь читателя завоевали
произведения Х. Такташа, М Джалиля,
К. Наджми, А. Шамова, М. Максуда. Пол-
ностью раскрылись дарования таких писа-
телей, как Н. Исанбет и М. Гали, которые
еще ло революции начали свою литератур-
ную деятельность. Борьба © врагами совет-
ской власти,. героика. гражданской войны,
строительство новой жизни, раскрепощение
татарской женщины’ -—— вот тематика, глу-
боко волновавшая писателей в первые го-
ды революции.
Образование ‘Татарской автономной со-
ветской социалистической республики
явилось новым стимулом к под’ему и раз-
витию лчтературного творчества, В татар“
ской литературе выросла новая плеяда по-
этов и писателей, таких, как С. Баттал,
Г. Кутуй, Ш Маннур, А. Файзи, Н. Баян,
Ф. Карим, Ф. Хусни, Г. Гумер, С; Хаким.
Многие романы и повести, поэмы и сти-
хи, созданные татарскими писателями, про-
чно завоевали внимание читателей. Среди
них особенно выделяются яркие произведе-
ния Такташа, поэмы и повести Гафура, ро-
маны Ш. Камала «На заре» и «Когда. ро-
ждается прекрасное», повести Г. Разина
«Сиваш», К. Наджми «Первая весна», рас-
сказы А. Шамова, Г. Галеева, И. Газа,
пьесы Т. Гиззата, Н. Исанбета, стихи и по-
эмы Ф. Карима, стихи М. Джалиля.
В годы тяжелых оборонительных боев и
позднее, в месяцы победоносного наступ-
ления Красной Армии, татарские писатели
правдивым словом, ` своими очерками, рас-
сказами, стихами пробуждали в бойцах
жажду подвига, смертельную ненависть к
врагу. В огне боев закалился и окреп поэ-
тический талант татарского поэта, комму-
ниста. Фатых Карима. При штурме Кениг-
сберга Карим пал смертью храбрых. Но
стихи и поэмы, созданные им на войне, пе-
петисывались и хранились бойцами. Стихи
т и юзмысфатых Карима заучивались школв-
никами, студентами, его песни распевают
женщины, работающие ‘на колхозных по-
лях Татарии;
© смерти незачем тужить,
Bee мысли о твоей отчизне, —
Коль родина дороже жизни,
Ты победишь и будешь жить!
— так писал Ф. Карим незадолго до своей
смерти. Любовь к родине, гордость совет-
ским человеком, уверенность, что мы раз-
громим немецкие полчища, — все эти ве-
дущие мотивы в творчестве поэтов-фрон-
- запит» с болышой
ТАТАРСКАЯ
ЛИТЕРАТУРА В ДНИ ВОЙНЫ
К 25-летпю Татарской АССР
товиков — Ерикеева, Файзн, Кутуя, Ми-
даррисова, звучат и в рассказах и повестях
Шамова, Hamann, Айдарова, Газесва,
Исанбета и других. В годы Отечествен-
ной войны татарскими писателями созданы
интересные произведения. Но многое из
того, что было написано в первый период
войны, сейчас уже не удовлетворяет чита-
теля. Мы еще ие создали глубоко обоб-
щенного образа героя. Между тем за храб-
рость и мужество на различных фронтах
Отечественной войны орденами и медалями
награждены 68 тысяч воинов-татар, 150 че-
ловек удостоены высокого звания Героя
Советского Союза. Из. среды татарского
народа вышли генералы, кавалеры орденов
Суворова и Кутузова — Герой Советского
Союза генерал-лейтенант Ганий Сафиуллин,
генерал-лейтенант Якуб Чанышев, генерал-
майор Абсалямов, генерал-майор Рамазанов.
Огромная тема, поставленная войной пе-
ред всеми писателями Советского Союза,—
тема советского патриотизма некоторыми
нашими писателями была разрешена He-
удовлетворительно. Иные писатели, недо-
статочно вооруженные теорией марксизма-
ленинизма, неумело пользуясь фольклор-
ным материалом, пытались в узко нацио-
нальных рамках разренить вопрос о нацио-
нальной чести и гордости татарского. наро-
да, — это привело к вредному увлечению
ханско-феодальным эпосом об Идегее,
1944 год — поворотный год в развитии
татарской литературы. В свете указаний
ЦК ВКП\6) была подвергнута критике ра-
бота некоторых писателей, намечены меры,
которые привели к положительным творче-
ским результатам. Исторические темы, свя-
занные © современностью, нашли сейчас в
творчестве татарских писателей правильное
разрешение. Н. Исанбет в трагедии «Нур-
силой нарисовал обая-
тельный образ известного татарского рево-
люционера Мулланура Вахитова, боровше-
гося вместе с русскими за советскую
власть. М. Гали и режиссер татарского
театра Х. Уразиков написали пьесу о Ta-
тарском просветителе Каюме Насыри, ко-
торый много сделал для сближения татар-
ской культуры с русской.
На тему о героях тыла написано несколь-
ко пьес; средн них пьеса Т. Гиззата «Зар-
заман» о борьбе шахтеров Донбасса с не-
мецкими оккупантами. ь
Если в годы войны в очерках подробно
описывались поступки людей, а не сами
люди, их внутренний мир, то теперь наши
писатели озабочены тем, чтобы, создать
произведения, где бы психологические пе-
реживания героев были раскрыты во всем
многообразии. Кави Наджми, автор лоама-
тической поэмы «Фарида», работает над
болышим романом «Отчизна». В журнале
«Совет Эдэбияте» Гумер Разин печатает
роман «Честь». Судя по напечатанным гла-
вам, это произведение, посвященное жизни
и борьбе колхозного крестьянства в дни
войны, будет значительным вкладом в та-
тарскую литературу. К числу интересных
Произведений можно отнести также роман
А. Кутуя «Похождение Рустама», расска-
зы Прозаиков И. Газеева, Ф. Хусни, А.
Абсалямова и др:
Татария за годы советской власти стала
неузнаваема. Казань превратилась в круп-
ный промышленный центр. Там, где были
пригородные пустоши, выросли заводы-ги-
ганты. Возникли новые города, селения, К
предприятиям, эвакуированным к нам в дни
войны, присоединяются новые. На’ некото-
рых пустынных участках поднялись неф-
тяные вышки. Намечено строительство
Нижне:Вятской гидроэлектростанции, же-
лезнодорожной магистрали Казань — Бу-
гульма. Для лучшего энергетического ис-
пользования рек возводятся плотины, <о-
оружаются туобины. Там всюду, на стоой-
тельстве и нефтяных промыслах, на проз
мышленных предприятиях и заводах наши
писатели найдут богатый материал для бу-
дущих произведений.
Как и перед всеми писателями Совет-
ского Союза, послевоенная действитель-
ность выдвигает перед писателями Татарии
сложные проблемы. Нам чужда самоуспо-
коенность, и мы полны решимости сделать
все возможное, чтобы создать, художест-
военные произведения, достойные великого
советского народа, народа-победителя.
—_ юж —
А. ФАЙЗИ
Вспышки орудий вдали трепетали,
Сумранно темную высь кровяня.
Шел я в об’ятые пламенем дали,
Щел ты оттуда из пасти огня.
Я поглядел. Ты ответил мне чутко
Взглялом, что доброго слова теплей,
К. ЗЕЛИНСКИЙ
a
Умер Джамбул, и целое столетие, уме
стившееся в одной ‘человеческой жизни,
ушло вместе с ним. Он родился еще при
жизни Жуковского и Гоголя. Он был cOB-
ременником Шевченко и Некрасова, Тют-
чева и Герцена, хотя и не подозревал об
их существовании. Он был, наконец, одно-
годком Абая Кунанбаева, чей столетний
юбилей мы готовимся отмечать в этом го-
ду. Они оба стоят у истоков современной
казахской литературы, ее обеих рек:
письменной речи и устного слова.
Джамбул родился тогда, когда в Рос-
син еще существовало крепостное право,
старинные дормезы, николаевские жандар-
мы, когда писали гусиным пером и о Ка-
захстане даже.в Москве и Петербурге
имели весьма смутное представление, разЗ»
ве за исключением колониальных чиновни-
ков. А в Казахстане, в эти далекие време-
на степь жила еше“ своей средневековой
патриархальной жизнью, полудикой, но
сложной о чем так хорошо написал
Мухтар Ауэзов в своем романе «Абай».
Джамбул был истинным сыном этой степи,
ее молвой и легендой. Мать его родила в
юрте под завывание февральского бурана,
когда люди, кони и овцы сбиваются в од
ну кучу, чтобы не погибнуть. Это было У
подножия горы Джамбул, недалеко от ре-
ки Чу, которая сбегает с киргизских гор
и течет на север, в пески, в безлюдье.-
Отец мальчика назвал его Джамбулом по
имени горы, давшей приют. .
“A свой закат Джамбул встретил на та“
Koi вершине, вместе со воем своим наро--
дом, откуда его увидели все. и он увидел
весь мир. Человек, знавший раньше лишь
гомеровского коня, он приобщился ко всем
достижениям века радио и моторов. Джам-
бул дважды приезжал в Москву, совершил
путешествие на Кавказ, побывал.в Гори, на
родине Сталина. Он узнал жизнь десят-
ков и сотен людей множества националь-
ностей, и наконец он увиделся В Москве
и познакомился со Сталиным. Джамбул
етал не просто рядовым жильцом эпохи,
то по своему политическому сознанию,
по кругу своих интересов и чувств сумел
«стать с веком наравне» (Пупкин).
Межлу началом и концом этой Уудиви-
тельной жизни легла громадная эпоха B
жизни его родного народа, которой Джам-
бул стал поистине натуральным символом,
живым олицетворением истории. Шевченко
говорил о себе: «История моей жизни CO-
ставляег часть истории Моей родины».
Эти слова с полным основанием мог бы
повторить о себе и великий кахазский
акын. Можно не сомневаться, что обиль-
ная плодами жизнь его стачет, предметом
изучения не только исследователей, исто*
риков и литературоведов, но и привлечет
к себе поэтов и романистов, потому что
каждый шаг ве полон смысла и будит BO”
ображенне,
ВЕЛИКИ!
На фронтовой дороге
Ветром потушенную. самокрутку
Я прикурил от цыгарки твоей.
И разошлись. Но волненье живое,
Вспыхнув, осталось в душе у меня,
Будто бы сердца коснулся ты, воин,
Искрой горячей живого огня.
Перевел В. ДЕРЖАВИН.
КЬ
потому, что
лет. На
Разумеется, He только
Джамбул дожил почти до ста
свете Немало ‘ древних стариков. Величие
Джамбула заключается в том, что он
сумел стать как бы сознанием‘ самого наро-
да на сложнейших этапах его исторического
развития. В поэзии Джамбула, точно в зер-.
кале, отразилась жизнь народа за це-
лое столетие, — национально-освободитель-
ная борьба в прошлом, утверждение социа-
листических побед сегодня.
Время, когда жил Джамбул, несмотря на
патриархально-родовой уклад казахов, HA-
сколько не напоминало патриархальную
идиллию. Это было время жестокой кро
вавой борьбы феодальных родов между <90-
бой, время проникновения в степь капита-
лизма, время рационально-освободительной
борьбы. «Пока казах казаком стал, ханов
немало я повидал», говорит Джамбул в
своем известном торгау, в поэме «Родина
моя» (1936 г.). : ; :
В эти душные времена
Появляется волостной,
За ним — мирза, потом старлтина,
Потом подымает сиплый лай
Аульный староста — аулнай,
И, наконец, напялив чин,
Распыжился бай, старшина из старптин,
(Перевод И. Сельвинского).
Далеко не все акыны оказывались на
уровне событий, разбирались в происходя-
щей борьбе и помогали народу находить
своих врагов и друзей. Значение Джамбула
было в том, что его поэтическое слово бу-
дила революционную энергию народа. «Пес-
ня в степи огромная сила», рассказывал
потом Джамбул. «Бан и монапы боялись, что
в своих песнях я пущу про них худую сля-
ву, И вся степь запоет ее вместе со мной».
Однажды один из богатых коневладельцев
Нуртай, унизивший своего табунщика, ис-
пугался обличительной песни, сложенной
против него Джамбулом, и сказал ему:
<_ Я ошибся, Джамбул. Твои слова за
острены против меня, как стрелы. Я забыл
о горе, причиненном мне табунщиком. Бу-
дем мирно беседовать».
«Но я, — рассказывает Джамбул, —по-
вернувшись, к баю спиной, ушел, не сказав
‚ему ни слова».
В 1913: году, когда уездные власти, го-
рода Верного, ныне Алма-Ата (кстати
сказать, основанного только’ при жизни
Джамбула), призвали из степи известных
акынов и предложили им сочинить славосло-
вия дому Романовых, всвязи © его трехсот-
летием, но Джамбул отказался от подобного
«социального заказа». Более того. Вместо
песнопений в честь царя Николая ПИ
Джамбул запел на поазлнестве пес-
ни во ославу батыров, ведших борьбу ©
во славу Саурыка, Су-
Сыздыка, р и
других героев казахского народа. дело
ка ей что Джамбул был иэбит
полицией и выгнан < собрания. Все ото
аризмом, он пел
анши, Исатая,
c mes ПОЭТ-ВОИН
Когда мы читаем писателей, болыних и
менее известных, нае часто поражает 10,
] что судьба героя впоследствии становится
судьбой автора. Это ощущение я вНоЗЬ
испытал, перечитывая старое стихотворе-
ние Фатыха Карима «Пулеметчик». Крас-
ноармеец Риза гибнет в неравном бою, сра-
жаясь с белобандитами за молодую совет-
скую Татарию.
Упал пулеметчик Риза,
Засыпало енегом глаза,
Окутало дымное пламя,
Но мертвый был страшеия врагу,
Казалось, что кровь на снегу —
Бессмертное красное знамя.
Подвиг своего героя через много лет по-
вторил боец Красной Армии, татарский поэт
Фатых Карим, и кровь, пролитая поэтом на
немецкой земле за несколько недель до
дня Победы, стала знаменем, стала CHMBO-
лом служения Родине.
Литературная судьба Фатыха Карима
примечательна. До войны его причисляли
к той, довольно значительной части. писа-
телей, которых в братских литературах бы-
ло принято считать второстепенными, хотя
их произведения постоянно включались в
сборники и антологии и находили живой
отклик в сердце читателя. Таким был, на-
пример, в киргизской литературе Темиркул
Уметалиев, вошедший, как и татарин Фа-
тых Карим, в годы войны в первые ряды
советской поэзии. И мы должны прежде
всего отдать должное душевной силе ря-
Ropero солдата, потом-—<ержанта, который
в трудных условиях непрерывных битв су-
мел написать несколько книг--ярких, ис-
кренних и умных.
Об этой писательской душевной силе Фа-
тых Карнм рассказал в стихотворении,
скромно озаглавленном «Ночью».
Я на войне — лишь рядовой солдат,
Но свойством отличаюсь я одним:
Солдаты рядовые ночью спят,
А я не сплю, волнением томим.
Мне вдохновение мепгает спать,
Давно веселый разгогор затих,
Я достаю похолную тетрадь,
Запиесываю свой нестройный стих.
Записи в походной тетради поэта, нача-
тые на Волге, оборвались на Прегеле. Мы
узнаем, читая их, об украинских партиза-
нах с красными ленточками на высоких
шапках; о белом городе с каменным собо-
pom на Припяти, о том, как этот «город,
никогда не покоренный, немцами сожжен-
ный, но живой», встает к новой жизни; о
том, как трудится санер. как исполняет свой
долг связной; о благоухании весеннего
аула, лоносящемся к поэту далеко на чу-
жую землю; о белорусских людях, запер-
тых немцами в сарае, у дверей которого
стоял наготове бак с бензином, а рядом
лежал спичечный коробок...
Фатых Карим — страстный поклонник
русской литературы. Ее высокой человеч-
ностью проникнуто каждое стихотворение
его походной тетради. Воюя на земле врага,
торжествуя победу, он мысленно возвра-
щается к горьким дням наших временных
неудач, к дням горьким и великим, ибо это
были дни нашей стойкости, нашей веры в
победу, в Сталина. Верой этой дышит поэ-
ма «Звезда надежды».
Вепомнилось мне наше отступленье.
На долину падал крупный дождь.
Хоронило. друга отделенье,
Шел с бойцами вместе мудрый вождь.
Цитаты — в переводах В. Любина и автора
статьи,
и
И клялись ей клятвою евятой, ©
Показалось HAM, что на привале
С нами вождь великий и святой.
И теперь е героями евоими
Светлою дорогой он идет,
И его живительное имя,
Как звезда надежды, нае ведет,
О Сталиве Фатых Карим сумел
чистыми, исполненными
словами:
Те слова, что мертвых коекрешают,
Te слова, что снятся наяву,
Те слова, что душу орошают,
Словно дождь увядшую листву.
Как всякий настоящий поэт, Фатых Ка-
рим был новатором в родной литературе.
Его новаторство заключалось в стремлении
укрепить татарскую поэзию; идущую OT
традиций Востока, на пути ‘реализма. Он
принадлежал к передовой части татарских
писателей, продолживших’ дело Абдулла
Тукая — первого татарского реалиста,
Нам известно освященное традицией
сравнение смелого воина со львом, Но ког-
да в стихотворении «Сапер» Фатых Карим
говорит, что у его. героя, «дух. иногда \за-
мирает»,— i
Но передвигаясь едва,
Движения гордого льва
Сапер на снегу повторяет,
— избитое сравнение освобождается от ли-
тературных напластований и звучит с силой
первоначальности. :
Вместе с тем старая поэтика, поэтика
красноречия, хотя и оживленная молодым
темпераментом, еще присутствует во MHO-
гих стихах Фатыха Карима. Говоря о спасе-
нии красноармейцами белорусских крестьян
от немецкого варварства, поэт восклицает:
Если б мы сегодня опоздали,
Если о наших не было в селе, i
Звезды бы на небе зарыдали,
Травы завонпили б на земле!
сказать
сыновней любви
Традиционный мотив «земли и неба» по-
вторяется в стихотворении «Народная
месть». Немецкий палач приговорен к
казни:
И когда еверптилея правый жребий
И качнулея душегуб в петле,
Солнце улыбнулось нам на небе,
И светлее стало на земле!
И рядом — реалистическое описание го-
родской плошади, ‘народной толпы, густой
сажи, летящеи над городом, и живая боль
стиха:
Что, не хочется народной кары?
А хотелось материнских слез?
По-новому зазвучала в военных
татарского поэта тема величия русского на-
рода, русской земли. О ней, о теплой рус-
ской земле, Фатых Карим произнес вели-
коленные слова: :
Как море, бесконечные попя,
Отчизны милой теплая земля! :
Мы движемся ползком, но е мощной силой.
Сгорим, когда прикажешь ты: «Сгори»!
Умрем, когда прикаженть ть: «Умри!»
0, теплая земля отчизны милой!
За границей многонациональных совет-
ских бойцов именуют русскими. Когда
взвод бойцов-татар освобождает закарпат-
скую деревню, крестьяне ликуют: «Русские
пришли!» —и этот возглас наполняет гор-
достью сердца’ бойцов.
Фатых Карим, как всякий советский поэт,
был вправе писать о себе и о своих
друзьях:
o°o °
И добыли мы, солдаты,
Волю для родной земли,
За Карнаты, за Карпаты
Русские пошли!
Карима
чита-
Творчество ноэта-воина „Фатыха
должно стать достоянием русского
теля.
Рассказ А. П. Чехова «Дама с ‘собачкой» выходит в Гослитиздате. отдельным из-
данием с 48 иллюстрациями художников Кукрыниксы. На снимке — одна из ил-
люстраций. Г
_ могло привести и к другому концу —
например, киргизского акына Токтогула
Салтынганова арестовали и сослали в Си-
бирь: Я ay 2
° Трудно стало дышать в вольной степи.
Вот почему замолк ‘и угасал Джамбул в
годы перед Октябрем. И вот почему пе-
режил Джамбул в 70 лет в Октябре свое
поистине. символическое рождение, — ‘био-
логическое и духовное‘ — и © чем’ он сам
Tek картинно’ потом” рассказал” в’ своей
«Автобиографии». ^ Е
Не могла неё поражать Ta нарастающая
сила, с какой развивалась поэтическая
активность престарелого уже Джамбула
в советские годы. В 1924 году он высту-
naeT Ha торжестве по «случаю четырех,
летия советской власти в Казахстане. В
Алма-Ата тогда с‘ехался народ ‹со воего
Семиречья. На этом всенародном TOE
впервые громко, по-новому запел. Джам-
бул славу Ленину, славу Красной Армии. В
1927 году Джамбул принимает близкое уча-
стие в пооведении эемельно-водной ‘рефор-
мы, Ее поэтическим памятником осталась
одна из лучших толгау акына—«Течение
времен». В 1934 году Джамбул завоевывает
первенство ‘на всеказахстанёком слете акы-
нов. Но особенно полнокрозно в удизи-
тельно молодо начинает звучать поэтичее
ский голос Джамбула в последное его
десятилетие. В 19365 году, когда на декад-
нике казахского ‘искусства в Москве
Джамбул впервые встретился с товарищем
Сталиным, когда он сложил свою поэму
«Родина моя» (опубликованную тотчас в рус-
ском переводе в «Правде» 7 мая), его поэ-
зия точно подымается на какую-то новую
вершину, и Джамбул становится едним из
наиболее популярных и любимых народом
советских поэтов. Широк» ‘извостны его
песни и поэмы © Ленине, о Сталине, о
Красной Армии, о колхозной счастливой
жизни, его застольные, колыбельные пес-
ни, песни о горах родного Казахстана,
приветствия Сулейману Стальскому, Лаху-
ти, «Правде» борющимся испанцам, песня
о Пушкине, о солнце, поэма о Ворошило-
ве и многое другое,
Цвегущее чувство раскрепощенного сво-
бодного труда, широко раздвинувшихся
горизонтов жизни, гордость и радость за
советскую родину, порыв сыновней горя-
цей любви к тем, кто освободил народ и
повел его к новым и новым победам, люб-
ви к Ленину и Сталину,—все это есте-
ственно и сильно горит в стихах Джам-
була, сложенных им под гортанный го-
вор домбры, по обычаю дедов ои отцов.
Особенно хороши` поэтические думы и пес-
ни Джамбула о Сталине. В них чет ника-
кой риторики, но глубокое чувство един-
ства народа со своим вождем. целокупно-
сти народного бытия и личной любви к
человеку, воплотившему в себе всю силу
и мудрость народа — все это изливается
у Джамбула, как песня, хлынувшая Из
самого сердла.
On, как oxean, HeOG ATHO велик...
Обилно Лжамбулу, что беден язык
И елов нехратает, чтоб так прозвенеть,
Чтоб сталинский гений достойно воспеть,
‘злободневность, и невиданное для
‚Я в стени пойду, когда солице ветает,
Из юрт позову, я колхозный народ.
И грянём мы песню; и будет нам в лад
Треметь. ниспадаюнтий е гор годопад,
Трава шелестеть, и журчать родники,
И тихо по ветру шуметь тростники,.
И лаже на самой далекой звезде
Олышна будет песнь о великом. вождё!
Для Джамбула Сталин, к ‘образу кото-
рого он вновь и вновь возвращается В
‘своих Поэмах и стихах, это ‘тот внутрен-
ний свет, та любимая любовь, © которой
‘переплетается сама поэзия во Имя. кото
рой неустанно идет в душе мучительная
и волшебная’ погоня за поэтическим сло-
вом, которое всегда единственно.
Буду слова подбирать о нём
Только среди драгоценных камней;
Буду язык обжигать огнем
Сёрдца, которое горна красней;
Может, на самом краю моих дней,
Как увенчание жизни моей,
Тде-нибудь и блеснет меж огней
Сравнение, равное ему. .
Так мог сказать только истинный Поэт.
«Изводишь единого слова ради тысячи
тонн словесной руды...» Пусть не пока-
жется это парадоксальным на первый
взгляд, но в поэзии Джамбула и Мая-
ковского ухо улавливает некое внутреннее
созвучие, образуемое тем, что в их поэти-
‘ческое слово устремилось одно и то же
содержание: победное пествиё народной
социалистической революции. Политиче-
ская восприимчивость, отзывчивость Джам-
була придали его поэзии и остроту, и
прежней
‘народной поэзии тематическое разнообра-
зие. В известной мере последовательно
расположенные стихи Джамбула предетав-
ляют собой поэтическую летопись наших
революционных дней, как такую летопись
образуют стихи Маяковского, Демьяна
Бедного.
Разумеется, искусство Джамбула выра-
стало из совершенно других корней, не-
жели искусство Маяковского, но TOT
факт, что. социалистическая революция
обозначила в их развитии некоторые с03-
вучные черты, говорит за то, что народ-
ность нашей поэзии может включать в
свое понятие исторически разные отправ-
ные начала. М город, и деревню, и, даже
кочевую степь. В поэзии Маяковского
(особенно первых лет революции) весьма
отчетливо дала о себе знать фольклорная
струя, и в этом выразилось передвиже-
ние Маяковского. в сторону иной, дере-
венской народности.
В поэзии Джамбула советских лет мы
видим, наоборот... решительный сдвиг В
сторону городской культуры, обобенно в
лексическом смысле {включение словаря
газет, радио, русских слов и т. и.). Как
поэтическое явление Джамбул глубоко
традищионен, и вся его поэтика сложилась
на почве освоения и запоминания тысяч
готовых речений из поэм, сказок, легенд
и’ песен, бытовавших в народе. Джамбул
был не только замечательным певцем-+им-
провязатором (акыном). но и зыдающимея
исполнителем ‘рассказов м песен (жнрити)
1
стихах.
старого времени. Он прекрасно исполнял
героические сказания о батырах, как, на-
КНИГА О п
Роман Николая Бирюкова «Чайка» пос-
вящен автором «светлой памяти Лизы
Чайкиной, верной дочери русского наро-
да». Лиза Чайкина — прославленная парти-
занка, родная сестра Зои Космодемь-
янской по партизанскому подвигу. Ее
живые черты, сохранившиеся в благо-
дарной народной памяти и в воспоминани-
ях близких ей людей, воссозданы ‘автором
в образе комсомолки Кати Волгиной, ко-
торую молва любовно окрестила «чайкой».
Автор ведет свою вымышленную героиню
по основным вехам краткой и прекрасной
жизни Лизы Чайкиной и в то же время
широко использует. право художественно-
го’ домысла. Но внутренним пафосом его
книги является верность более того,
глубокая преданность прообразу, страст-
ное стремление сквозь условный образ
Кати Волгиной увидеть — и открыть чи-
тателю — живую душу прообраза...
Осень 1935 года; В кабинет секретаря
Певского райкома партии Зимина являет-
ся юная девушка, почти девочка, — Катя
Волгина. По осенней грязи пришла она
пешком из ‘колхоза, где работает избачом,
< просьбой прислать ‘докладчика, кото-
рый рассказал бы колхозникам об артель-
ном уставе и о захвате фашистами Абис-
синии. Настойчивость и милая серьезность
девушки так растрогали Зимина; что он
сам поехал в колхоз читать доклад, С этой
сцены начинается реман.
Далее, страница за страницей, образ
Кати Волгиной раскрывается читателю в
живой колхозной работе, которой она OT-
дает всю страсть своего сердца и вею си-
лу своего ‘зреющего разума. Она учится,
чтобы учить других, она неустанно тру-
дится, чтобы на полях ее колхоза возрос
самый: лучший, самый коасивый в. мире
лен, голубой, как небо. Трезвый хозяйст-
венный расчет юной колхозницы сочетает-
ся с поэтической мечтой: всемерно укра-
сить землю своей родины. И когда она
видит, как созданное ее трудами голубое
колхозное поле гибнет от избытка азота,
ее охватывает горе, сильное, как гнев, и
на глаза ве навертываются слезы. Но это
только первый порыв, затем она погружа-
ется в книги, и в справочнике по хлоп-
ководству, по аналогии, находит выход:
поздней подкормкой калия и фосфора, на-
перекор совету агронома, она выправляет
гибнущий лен... 7
В этом эпизоде уже сказался весь ее
характер. Это страстная, нежная; чистая и
сильная натура, рожденная новым строем
социальных отношений и воспитанная ком-
сомолом. Ею движет ‘не аскетическая
жертвенность. Общее счастье людей ее
колхоза — района — края — всей ее об-
ширной родины — это и есть ее личное
счастье, естественная потребность ее щед-
рой и веселой души. И когда позднее она
полюбит одного человека, эта любовь ля-
жет в ее сердце рядом с любовью ко
всем людям и не отклонит ее от того, что
она считает своим непререкаемым долгом
и своим высшим счастьем.
Идут годы, и читатель видит, как зре-
ет постепенно это милое существо, ‘серь-
езное и нежное, как закаляется ее воля,
как мужает разум, как в круг ее жизни
входят все новые люди и новые интере-
сы. А великое испытание уже не за гора-
ми, уже грозовые тучи собираются на
границах ее родины. Tomy, как выдер-
жала это’ страшное испытание комсомолка
Катя Волгина, ее близкие, ее подружки,
самые различные люди района, и посвятил
‘автор большую часть своего романа.
Катя Волгина уходит партизанить под
началом секретаря райкома Зимина, старо-
го большевика, ее названного отца. Судь-
ба Кати неразрывно связана с судьбой ее
‘народа, который и является ИСТИННЫМ
героем повествования. Как и все партиза-
ны, Катя не порывает живой, каждоднев-
ной связи со своими одноколхозниками И
с колхозами района. В этой особенности
партизанского движения автор раскрывает
ега глубокую народность.
В романе, помимо Кати Волгиной, есть
несколько фигур, которые ярче других ос-
вещены авторским вниманием: мать Кати,
Василиса Прокофьевна, секретарь райкома
Зимин, механик Федя. 3
Василиса Прокофьевна — одим из наи-
более привлекательных образов романа. ло-
хтигающий в иных эпизодах большой силы,
Когда Катя оказалась в застенке гестапо,
мать пробралась к ней через. множество
непреодолимых, казалось бы, . препятствий,
с одной смутной и неотвязной’ мыслью:
избавить свою дочь от страданий. Нет, ее
ни на миг не посетил соблазн внушить
дочери слабость или податливость, ее ве-
ло только скорбное чувство матери. Но
увидев дочь, заглянув ей в глаза, полные
решимости, она только прошептала:
— Ничего, доченька, ничего, потерпим...
Н. Бирюков—«Чайка». «Молодая
Гвардия»
1945. j
батыр», «Кобланлы 6a-
но любил CaM исполнять
про-
пример, «Пора
тыр».
такие популярные на всем . Востоке
изведения (не только тюркские,
иранские, арабские), как «Шахнаме», «Ру-
стем», «Лейли и Меджнун», киргизский
«Манас». Джамбул знал и тоже любил
исполнять под аккомпанемент своей дом-
бры сказки из «Тысячи и одной ночи»,
лирическую легенду «Кыз-Жибек», герои-
ческую «Кер-Оглы» и многое другое.
Джамбул держал в своей памяти десятки
тысяч строк из множества поэм и сказаний.
Все это в переработанном виде ложилось
камнями метафор и в новое здание ‘его сти-
хов.
Не следует забывать также, что Джам-
бул и по своему поэтическому юобразова-
нию (а он впитал со слов своих акынов-
учителей всю фольклорную культуру по-
этического Востока), и по образу жизни
своей многие десятилетия представлял
собой классический тип профессионала-
певца. Его ареной были айтысы и тои.
Его уделом были странствия и путешест-
вия и участие в поэтических турнирах,
подобно тому, как в европейском средне-
вековье такими странниками поэзии были
трубадуры. Все узловые моменты поэти-
ческой биографии Джамбула обозначены
участием ‘в каких-либо знаменитых айты-
сах (поэтических состязаниях).
Джамбул был прав, когда, ‘принимая {в
1936 году) орден Трудового Красного
Знамени, сказал: «Награжден He я, на-
граждена’ народная ‘поэзия Казахстана».
`Джамбул был не только старейшим, но и
современнейшим, талантливейшим из. акы-
нов, ‘© наибольшей полнотой, `художест-
венной и идейной силой ‘умевшим выра-
жать то, что было на устах и других пе-
редовых акынов его родины. Народная
поэзия Казахстана (да и других ередне-
азиатских республик — Киргизии, Узбе-
кистана, Туркмении, Таджикистана, отча-
сти Кавказа) представляет собой внуши-
тельную силу; бытующую наравне < ра*
дио, газетами и литературой. Достаточно
сказать; что около 50 акынов в Казахста-
не в годы Отечественной войны раз’езжали
по колхозам в качестве аульных певцов и
народных агитаторов, подымая население
на священную войну с немецкими захват-
циками. Последний ‘айтыс ‘акынов (Зимой
1943-44 года), на котором председательст-
вовал Джамбул, был посвящен сопиали-
стическому_ соревнованию. областей Казах-
стана в деле помощи фронту.
Годы Отечественной войны перед лицом
огромной жизни Джамбула занимают
лишь «небольшсй отрезок». Ho < какой
неистовой силой в дряхлом теле акына
разгорался в эти годы сожигающий сухой
пламень чувств, чувств любви и гордости
за свою великую советскую родину, не-
нависти к врагу, преданности Сталину,
волнения перед’ зрелищем неповторимых
исторических событий. Произведения
Джамбула, сложенные им в голы войны и
составившие в фусском переводе книгу
«Песни об Отечественной войне», по силе
Но и:
Як. РЫКАЧЕВ
АРТИЗАНКЕ
В обрисовке этого прекрасного образа
автор ни разу не погрешил против меры и
вкуса,
Образ командира партизанского отряда
Зимина только симпатичен — не более то-
го; он создан скорее литературной тради-
цией, чем живым творческим постижением,.
и. лишен той выразительности, с какой
предстают читателю образы Кати и ее ма-
‘тери. То же самое относится и к Феде Го-
лубеву, он четок в своих основных чер-
тах, но четкость эта на поверхности.
Из второстепенных персонажей, по боль“
шей части очерченных весьма смутно,
крепко ложится в память старый колхоз-
ник Михейч, верный пособник партизан,
затеявший © врагами сложную и хитрую
игру и вышедший из нее победителем, хо-
ля ценой победы была ero собственная
жизнь.
Обширность «населения» романа, вели-
чие и размах описанных в нем событий
пред’являли, естественно, большие требовз-
ния к литературному уменью автора. И
вот, надо сказать, что несмотря на ряд о
художественных удач, несмотря на то, что
книга — страница за страницей — посте
пенно впечатляет душу читателя чувствами
благородными, значительными, автор все
же оказался не на высоте требований, .
Эту книгу можно испешрить немалым
числом сердитых замечаний, наставить на
ее полях множество восклицательных И
вопросительных знаков. Читатель романа
как бы присутствует при муках молодого
писателя, ищущего слово для выражения
своей мысли и воплощения образа. Иной
раз он находит это единственное слово, но
как часто он довольствуется отработанные
ми слепыми словами!
Несомненно, одаренный и глубоко ис-
кренний писатель, ‘вдохновленный прекрас-
ным образом Лизы Чайкиной, бъется в те- -
нетах неукрощенных—и легко укротимых—
слов, синтаксически неправильных предло-
жений, блеклых, неотобранных эпитетов,
вводит в фабулу десятки призрачных пер-
сонажей — статистов, обозначенных зача-
стую лишь именем и фамилией, орудует
инертным материалом, загромождающим
текст, срывается в дурную выспренность
и безвкусицу. :
И все же, когда по прочтении отклады`.
ваень книгу в сторону, то невольно убеж-
даешься, что автор дал тебе почувствовать
внутреннюю красоту этой чудесной девуш-
ки-комсомолки, щедрое богатство ее герои-
ческой души, ее любовь к людям и к ро-
дине, сильную, как смерть, приблизил к
самым глазам читателя высокий и строгий
образ ее матери Василисы Прокофьевны.
Есть в книге эпизоды, в которых автор
поднимается до художественной проникно*
венности, прорываясь сквозь преграду кос-
ного словесного материала, загромождаю-
щего роман.
Вот один из таких эпизодов,
хочется привести целиком.
По области прошел слух © гибели
который
партизанки Кати Волгиной. Но никто не
хотел верить этому слуху, в народе гово-
рили, что Катя появляется то здесь, то
там, сразу в нескольких местах, как пред-
вестница освобождения, посланная на по
мощь народу самим Сталиным. И вот Ка-
те случайно привелось услышать OT
встреченного на лесной дороге колхозника
созданную о ней народную легенду.
«Сказывают, Сталин обнял ее и сказал:.
«Иди! Весь люд, который под немцами
стонет, обойди; которые согнулись от не-
воли, — выпрями, усталых подбодри, а
трусов — тех не щади». :
Помолчал он, Иосиф Виссарионович-то, и
спрантивает: «Не дрогнень? Девушка ты.
и, так сказать, только в пору весны всту-
пила. Может, в сердце-то твоем любовь
первая, а в такое время душа, известно, *
только крылья распускает, нежности в ней
столь... вроде соловья она». Вот он, Иосиф
Виссарионович-то, и допытывался: найдутся
у неё силы, чтобы порог ада немецкого пе-
решагнуть, вдоль и поперек ад этот прой-
TH?
Полняла она на него глаза... Такие, го-
ворят, словно родничок, когда в него солн-
це глянет.. «Не дрогну!
Обнял еще раз ее Сталин накрепко, а из
глаз две слезы по щекам, на усы — ди-
те ведь ему ненаглядное,. души в ней не
чает, а посылает-то на смерть, может...
Поцеловал и говорит: «Или!» И вот идет
она, от деревни к деревне...»
Писательская искренность и взволнован
ность высокой темой, ‘нашедитая путь K
уму м сердцу читателя, есть несомненная
категория таланта. И молодой писатель,
сумевший, вопреки своей. литературной не-
опытности, создать такие эпизоды, найти
такие сло, донесший до читателя образы
нескольких излюбленных своих персонажей,
право же, заслуживал со стороны редакто-
ра, чье имя гордо красуется на последней
странице, куда большего внимания, чем ему
было оказано.
вложенного в Них чувства, по своим худо-
жественным. достоинствам будут не только
одними из лучших в собрании его сочине-
ний, но это вообше одни из наиболее
впечатляющих произведений советской по-
эзии военных лет. ЮЛенинградцам никогда -
не забыть: замечательного послания К ним —-
Джамбула, пришедшего в осажденный го:
род из-за тысячи километров, из казахских
степей от воина ‘и поэта, С плакатов; ви:
севших на раненых стенах, оно обращалось
к ленинградцу:
Ленинградцы, дети мои,
Ленинградцы, гордость моя,
Ольат пастбища Сыр-Дарьи
Вой вабесившегося зверья.
Если б ныне к земле приник,
Только ухом приник Джамбул —
обрела бы земля язык,
И лошел бы сквозь нелра гул,
Гул отечественной войны
На просторах родной страны.
(Перевод М, Тарловского}.
Его «обращение к «Советскому воину»,
его стихи о Сталинграде «Несокрушимая
крепость», «Ответ <ынух и «На смерть
сына» (у Джамбула погиб сын на войне),
«Героям Воронежа», «Светлый праздник
Haul недалек», стихи «Дружба народов» и
многое ‘другое — все замечательные па-
мятники великого патриотизма и великого
сердца: В октябре 1941 тода Джамбул,
когда немцы были у Можайска, писал:
Мне ветер, мне поле -- родня
С пеленок в седле я жиру.
Чуть. свет, я сажусь на чоня,
Поволья, как юнопта, рву,
И мчусь, стременами звеня,
И всех узнающих меня,
Москве на. подмогу зову.
Мигает звъезда в синеве,
Стеркает в резном рукаве;
Я струнную рву тетиву,
Я эвоном пугаю сову
И песню творю 0 Москве —
Моснве. Для Мосивье. За Москву.
; {Перевол М, Тарловского).
В мае прошлого года я послелний раз
видел Джамбула. Он приезжал в Алма-
Ата на своем автомобиле, с джайляу, <о
своего летнего местопребывания. Запомкил-
Гся его скользнувший взор. Мудрый и точ-
но первшагивающий вас. Сколько ему бы-
ло лет? Сто, полтораста? Это была
жизнь, уже перешедшая чёловеческие пу-
бежи и ведущая счет на поколения. Он
слышал и видел батыров, которые выез-
жали на битву только с копьями. И он в
своем урочище Май-Тюбе, стоя у репро-
дуктора в жаркое июльское утро слушал
вместе со своими сыновьями, племяини-
ками, правнуками речь Сталина, который
призывал все советские народы на пос-
леднюю битву за наше советское счастье,
за родину нашу. Он видел свой народ в
глубоком мраке, откуда, казалось, не бы-
ло выхода. И он дожил до величайших
побед своего народа. Он с песней прошел
по всёй истории. Он был сам народом,
ставшим песней. А песня народа бессмерт-
Ha.
Литературная газета
№ 28
9
о