at
.
кзвлинкии ПОЭТЫ ДАГЕСТАНА
Строки этой книжки говорят
храбрые горские племена Советского Даге-
стана встретили войну, когда. она. докати-
лась к подножьям их родных гор и паст-
бим, На три четверти книжка посвящена
Отечественной войне и притом первому ее
периолу. Это строки, в которых запечатле-
на буря чувств, поднятых войной в горах:
ненависть к германским пришельцам, пре-
данность и любовь к великой советской
Родине, к Сталину — полководцу всех на-
ших народов, тревога за близких, чувство
единства и братства советских народов. В
книжке представлены в русских переводах
произведения пяти крупнейших народно-
стей Дагестана: аварцев, лезгин, кумыков,
лергинцев, лаков. Собранные вместе, они
составляют тот тематический рисунок вой-
ны, Который естественно сложился. в на-
шей литературе в эти годы и стал, в извест-
ной мере, привычным читателю.
Это прежде и раньше всего тема Родины,
так ‘остро и заново пережитая нашей мно-
гонациональной литературой в годы войны.
Эту тему решали и дагестанские поэты в
теже годы. Вот старик Муртаза (из поэмы
кумыкского поэта Анвара Аджиева) кла-
дет в посылку своему сыну. на фронт ябло-
ки из родного сада. Их запах скажет ему
больше всего, может быть, он напомнит
сыну пословицу кумыков: «Родимый край
— как мед для сердца».
Злесь каждый камень оолнну
А воздух эдесь какой хороший!
И торжествуя,—водопах
В соребряные бьет ладоши,
Трубит чабан, звенит кувшин,
Сквозь щели в скалах плещут воды...
Пер. Н. Ушакова).
Водопад, который бъет в серебряные ла-
доши.. Чтобы так изобразить одобрение,
которое Родина шлет своему герою, надо
быть не только художником, но и урожен-
цем Дагестана. Вот другое стихотворение
— «Разговор с Доном». Оно посвящено Ге-
рою Советского Союза Ханпаше Нураднло-
ву, сложившему славную голову Ha
рад...
берегах Дона в тяжелые дни отступлення, -
защищая единую советскую Родину. И по-
эт обращается к Дону:-
Псмедли, Дон, у
берегов пологих,
Сдержи ©вой Ger,
ириляг в траве
у густой,
Поговори ©с0 мной © том батыре,
о здесь коня ноийил твоей волой.
({Нер. А. Глобы),
И Дон рассказывает, как погиб герой,
поацедший с берегов другой реки — Ярык-
су, где другие шумят ивы`и говор иной. Но
он понятен, этот язык, и нивам России:
Привет от Лона тем зеленым
ивам!
Привет дубам, шумяиим
: над рекой!
Мотив дружбы и братства народов есте-
ственно и разнообразно переплетается с
темой. Родины. Чувство советского патрио-
тизма выражено н в стихотворении авар-
ского. поэта Г, Залова — «Сердце матери»
с его рефреном: «Бессмертное сердце от-
чизны, Москва», и в стихотворении аварца
М. Абакарова «Отомстим» .(«Ельня, Ельня
нашей Родины город!»), и в поэме Р. Гамза-
това`-= «Слава, краснодонские сыны»,
Так же, как в русской и в других нацио-
нальных литературах в годы войны, в да-
тестанских лнтературах оштутнмо окрепло
сознание значения национальных традиций
в борьбе за независимость нашей великой
Родины,
Так, например, в ряде стихов наличеству-
ет стремление оживить память о Шамиле,
как носителе воинской славы Дагестана.
Кумык Абдул-Вагаб Сулейманов, o6pa-
шаясь со стихотворением «Друзьям», гово-
рит:
«Братья! Сегодня время грозно трубит. в
рога. Требует, чтобы горы двинулись на
врага и как у Шамиля 6 вспыхнули шашки
лучом» (Пер. Н. Aceesa)..,
Читатель найдет далее в книге «Поэты
Дагестана» и другие получившие .распро-
стронение в-нашей. поэзни - в. годы; войны»
темы и. мотнвы: изображение того, как отен
или мать провожают сына ‘на войну (на-
пример, «Наказ матерн» илн «Наказ отца»
лезгина Т, Хурюгского, или «Мать и сын»
лака Курбана Магомедова}, проводы, клят-
вы, марши горцев, расставание с невестой,
тоска невесты по жениху («Жених мой пу-
леметчик»), баллады о разведчике, о коне,
снова о Кавказе: i
Захватчиков карали наити деды,
Обрушивая скалы на врага,
Стояли горцы. славою одеты.
(3. ТГаджнев в переводе е аварского
А, Адалис). 1
Однако те формы или вид изложения,
который избирает большинство представ-
ленных в сборнике поэтов для выражения
своих чувств, — ограничены в своих возмож-
востях и довольно монотонны (возможно,
тут вина и перевода). Этот вид стиха мож-
но назвать «призывными стихами». На Во-
стоке «призывный стих» имеет известные
исторические корни. Они уходят в марод-
ную риторику, связаны с привычкой обра-
щаться (например отец к сыну) с торже-
ственными речами, посланиями, отчасти
связаны с айтысами, устными состязавиями
и игрой в украшенное слово, Однако некри-
тическое отношение к фольклорным навы-
кам н традициям приводит к тому, что сов”.
ременный стих оказывается переполненным
фольклорными прнемамн и поэт, пользуясь
ими, легко привыкает освобождать себя от
«Поэты Дагестана», под: редакцией С. `Объа-
ловича и К. Султанова, «Советский ниеатель»,
1944 г.
о том, как необходимости искать’‘новые, реалистиче-
ские, более . соответствующие
сравнения ин’ метафоры, -
Так, все девушки превращаются в пи-
саных, но неживых «красавиц», все воины
в «львов», кони — в ветер ит. д.
сути дела
: Красавица, потупив. взгляд,
Прощальное напутствие твердит:
—Как лев, бросайся в бой, ons
мо
— Так красавица говорит у А. Батырова.
«Да будет твой клинок остер! Будь смел,
как лев героем будь», — так призывает
мать у Г. Хурюгского. «Сын мой, боевого
выведн коня, — я помчусь быстрее ветра на
врагов», — призывает Магомедов. Таких
примеров можно было бы набрать в сбории-
ке десятки, к все они согласно ‹ говорят о
том, что дагестанские поэты пока пригор-
шнями черпают фольклорные материалы, не
давая себе подчас труда задуматься над тем,
что в современной войне вовсе не всегда
может оказаться. доблестной скачка на ко-
не прямо на врага или львиный прыжок с
клинком в руке. Впрочем, это беда не од-
них только ‘дагестанских поэтов. Реализм,
правдивость и особенно глубина изображе-
ния часто приносятся в жертву ради поэти-
ческих условностей, пусть для дагестан-
ского народного читателя или слушателя
привычных, но уже устарелых, обедняющих
существо дела,
Широко практикуемый авторами сборни-
ка «призывный стих» риторичен ив тех
случаях, когда поэт привлекает н им самим
сочиненные сравнения, И получаются порой
фразы, вызывающие впечатление, обратное
тому, какое хотел создать автор. Например,
Гаджи Залов в «Балладе о разведчике» пн-
щет: «Слышал оч, как дышит в тишине
вокруг черноземной грудью кормилица-
мать». Эта дородная кормилица < «черно-
земной грудью» выглядит по меньшей мере
комично (кто тут повинен — автор или пе-
реводчик?). Не стоит также приводить
примеры (их многое-множество) всевозмож-
ных риторических призывов, обращенных к
нашнм воннам, или словесных жестов, нап-
равленных в адресе врага. По большей ча-
сти они не дают лично пережитого поэтом, а
представляют некую общую формулу, свое-
го рода военную клятву, хвалу или про-
клятие.
Следует все же иметь в виду, что даге-
станская литература и поэзия находятся на
том этапе своего художественного развития,
когда`в них все еще в брожении, все еще,
молодо, еще детскими губамн о они
пытаются произносить слова, которые бы
были подстать героическим делам народа в
великую советскую эпоху его существо-
вания. Миогие поэтические формы (часто
временные ин рудиментарные) были бы рус-
скому читателю если не более убедительны
художественно, то более понятны (что с
познавательной точки зрения важно), если
бы они былин об’яснены’ исторически в’
своём проясхождении’и ‘бытовании. ;
Для того, чтобы русский читатель мог
самостоятельно разобраться в переводных
произведениях поэтов, следовало бы в по-
добных сборниках давать вступительную
статью, характеризующую литературно-ис-
торическую почву, на’ которой _ вырастала
эта поэзия; краткий комментарий и справки
к творчеству отдельных поэтов; краткие
указания переводчиков © принципах, KO-
торые были ‘ими положены в основу перево-
дов.
Редакторы сборника сумели привлечь к
участию в нем в качестве переводчиков
лучних русских поэтов.
В сборнике «Поэты ‘ Дагестана» мы встре-
чаем несколько новых имен, незнакомых
еще русскому читателю. Среди них — Ан-
вар Аджиев, талантливый кумыкский поэт.
В новых переводах С. Линкина даны про-
изведения Сулеймана. Стальского, ‘в кото-
рых передано иеуловимое изящество во-
сточной поэзии, - свойственное Сулейману.
Удачей сборянка’ надо признать «Застолв-
ную песню» Гамзата Цадаса в переводе
Н. Тихонова:
‘Bony радостей живых, ту, что старит
: молодых,
седых; будем лить,
но не пьянеть.
что и нешехода может сделать
конным © ходу,
Молодит совсем
Boxy.
Ценим конного,—ту воду будем пить.
и не пьянеть
Построенная на внутренних рифмах и
повторах, полная юмора, эта «Застольная
песня» запоминается сама, как когда-то бе-
зошибочно найденная Н. Тихоновым поэ-
тическая формула одного стихотворения
Г. Леонидзе («Мы прекраснейшим только
то зовем, что созревшей силой отмечено»).
Сборник «Поэты Дагестана» умножает на-
ши знания о песнях и стихах, которые рож-
даются и живут у горских племен восточ-
ного Кавказа. ;
Б. БРАЙНИНА
Природа и счастье
У Паустовского очень органическое, глу>
бокое и тонкое ‘восприятие природы. Он
умеет показать свет и простор, одухотво-
ренность природы. Природа не внузнает его
героям мыслей о бренности, непрочностя бы-
тия; она никогда не подавляет их сво-
им величием. Наоборот, она отвечает закои-
ному стремлению человека к счастью, гар“
монирует с движениями человеческой души.
На каком бы конце нашей родной земли
ни находились герои Паустовского, автор
умеет порадовать их то густой синевой неба
и прохладным целебным воздухом; где пе-
рекликаются невидимые итицы, то. голубы-.
ми яркими’ заревами, то теплым сумрачным
блеском песка, то туманным светом луны, в
котором светятся “березы и бросают ‘легкие
тени на снег.
Неболыной картинкой природы Паустов-
ский заставляет читателя поверить в счаст-
ливую судьбу героя. В рассказе «Степная
гроза» мальчик Юрка бежит от немцев в
степь. Грохочут разрывы, шумит ветер, сви-
стит дикая ночь. Ужас охватывает все суще-
ство мальчика. Будто в страшном сне бежит
он и надает оглушенный разрывом.
А когда на утро Юрка ‘открывает глаза,
«над головой в чистом утреннем небе нехотя
плыли, будто хотели остановиться, но не
останавливались легкие облака. На их 6e-
лые верхушки нельзя было смотреть —
так они светились от солнца. Хотелось лечь
ва край такого облака и плыть над степью».
Юрке кажется, будто он лежал «в воздухе
и огромное небо задумчиво вращалось вок-
руг него, как облачная карусель».
Читатель верит, что Юрка будет счаст-
лив.
Будет счастлив и Тихон Рябцев — ге-
рой рассказа «Правая рука». попавший пос-
ле ранения в предгорья Алтая.
«Никогда еще Тихон не видел такой осе-
ни: ни ветерка, ни облака на прозрачном
небе. Леса горели на свету, будто их выко-
вали из золота хитрые сибирские кузнецы,
выковали каждую ветку, листок, каждую
малую травинку. Свистели со всех сторон
бурундуки, роса’до полудня не высыхала
ha бруснике, на мшистых валунах, и ивел
на этих камнях такой`красный цветок, будто
горели среди мха маленькие костры».
Должен быть счастливым и казах Исмаил
из рассказа «Спор в вагоне»; Таинственно
шепчет Исмаил своему соседу: «Ка-
зах едет верхом, поет... Его не видно в
степи, так далеко он от тебя едет, а голос
его слышно совсем здесь, рядом. Как лума-
ешь — почему... Потому что нигде нет та-
кого воздуха, как в Казахстане. Много воз-
духа. Песня летит далеко, никто ей не пе-
ребегает дорогу. Песня любит мою страну».
Эта романтика природы, вера автора в сча-
стливую судьбу людей, любимой и милой
ему родины поэтична.
К сожалению; Паустовский, мастер пейза-
жа, часто изменяет себе, когда переходит.к
изображению людских отношений. Хоте-
лось, чтобы более сдержанно и психологи-
чески более тонко было сказано о внезап-
ной любви моряка‘ Потапова к молодой
женщине, поселившейся в квартире его от-
ца («Скег»), о дружбе озорных и милых де:
вочек © бойцом Тульгеном («Старая черепа-
ха»), о переживаниях старой фельдшерицы
Варвары Яковлевны, у которой немцы рас-
стреляли приемного сына {«Робкое сердце»).
Нам представляются неудачными расска-
зы «Приказ по военной школе» и «Стеклян-
ные бусы». Здесь искусство становится HC-
кусственностью и . романтика. счастливой
судьбы превращается в сентиментальную
риторику, в сплошное розовое и потому не-
убедительное благополучие.
К. Паустовский. «Стенная гроза», Детгиз. 1945.
Иллюстрация художника Б. Дехтерева К книге К. Паустовского «Степная гроза»
(Детгиз).
ытшив ГО СТРАНИЦАМ ЖУРНАЛОВ
Спокойная неторопливость письма и мел-
лительный разворот сюжета в новом романё
Константина Федина «Первые радости»
свидетельствуют ‘© широте ‘охвата те-
мы и точном композициониом расчете: ‚В
этом номере журнала перед’ читателем, в
сушности, лишь экспозиция романа: наме-
цены характеры, протянуты между персо-
нажами первые, еще непрочные связующие
нити, еще не определилась ни одна судьба,
ешё никто не совершил «необратимого» по:
Ступка, еще в тумане даже завтрашний
день, еще автор и сам словно бы не ведает
тех законов железной необходимости, te
которым вскоре — дело происходит в 1910
году! — свершатся судьбы его героев...
- Непринужденность, < которой живут и
действуют персонажи романа, составляет
бесспорное достоинство опубликованных
глав. Вель во многих наших историче-
ских романах и повестях персонажи ведут
себя так, как если бы они заранее были
осведомлены автором о грядущих событиях,
Конечно, современный читатель может
предвидеть пути фединских персонажей,
словно бы он заглянул. в последние <трани-
цы романа; он знает, чей шаг. идет в’ лал.с
шагом истории, чей сбивается, чей уводит
назад. Но вместе с тем — и.в этом сила и
прелесть искусства ‹писателя, сумевшего
воссоздать подлинную историческую реаль-
ность,читатель ничего не утрачивает в сво-
ей непосредственности и следит за этой от-
звучавшей жизнью < острым, участливым,
волнующим любопытством, какое возбуж-
дает в нас человек, о неизбежимой судьбе
которого нам известно более, нежели ему
eae a ate
д Саратов в
и Sl житие, в котором будто
все по-старому, по-извечному, HO на деле
уже все сдвинулось с места, все неустой-
чиво, все неблагополучно. И опять писатель
верен себе: он нигде не декларирует это-
го неблагополучия, он не тратит для обозна-
чения его ни ‘единого слова, он просто, с03*
дает характеры, которые только и Могли
возникнуть в эту пору, отношения, на кото“
рых лежит чуть приметиая, но несомненная
печать времени. Читатель входит В текст,
как в живую ‘реальность, И ему не требует-
ся микаких авторских комментариев, чтобы
ощутить безвременье, в котором живут и
действуют герои романа Федина,
между двумя рево-
„Новый мир’ № 4
нь
Это равно сказывается и в сумбурно-
тревожной беседе драматурга Пастухова и
его собутыльников, и в сложной, с грозными
интонациями, фразеологии босяка Парабу-
кина, и в неуверенной слаженности миро-
ощущения купца Мешкова.
Молодой драматург Пастухов возвраща-
ется из столицы в родной Саратов за скуд-
ным отповским наследством. Роман начи-
нается с того, что Пастухов и его прия-
тель, актер Цветухин, идут в ночлежку,
чтобй найти подходящую «натуру» для
предстоящей Цветухину роли в горьков-
ской пьесе «На дне». Здесь они знакомят-
ся с спившимся кондуктором Парабукиным
и его семьей Возникает маленький эпизод,
который, расширяясь во времени и про-
странстве, вовлекает постепенно в кфуг зре-
ния читателя все новые персонажи тов
прямой связи с этим, эпизодом, то по каса>.
тельной. только приглядываются друг
K другу, завязывают. первые отношения,
еще. ничем. не скрепленные, кроме; их слу-
чайного участия в случайном жизненном
эпизоде. Но уже. обозначается несколько
обособленных бытовых. ячеек; юный
революционер Кирилл о Извеков ни. его
мать, купец Мешков и его о дочь Лиза,
босяк Парабукин_с семьей, драматург Па-
стухов и его два приятеля, слесарь-больше-
Buk Рагозин, отведавший ссылку после пя-
того года...
Для первого энакомства читатель знает
уже достаточно, но далеко не все: ему еще
жить и жить с этими людьми, пока на кру-
тых поворотах они раскроются ему во всей
глубине их душ. Их уже сейчас нельзя ни
спутать, ни забыть — их видишь и Слы-
шишь, у каждого свой словарь, свой
жест, но емкость их характеров достаточ”
но велика, чтобы читатель не пытался из-
мерить ее ранее, чем это сделает автор.
Прекрасны в романе городские и приго-
родные пейзажи, это ‘милое JHILO родной
земли, которое < детства ложится в память
и в сердце, как первая радость, не преходя-
шая до конца дней. :
В номере напечатаны «Рассказы о Не9-
быкновенном» И. Ефремова. Читатель уже
знаком с этим талантливым автором, пи-
щущим в своеобразном научно-фантастиче-
ском жанре, где элементы науки значитель-
но превалируют над фантастикой, играю-
щей зачастую лишь условно-служебную
роль. ; ;
Темой двух новых рассказов И. Ефремо-
ва — «Алмазная труба» и «Белый Рог» —
является героизм советских геологов , H их
беззаветная преданность долгу. «Фантасти-
ка» обоих ‘рассказов почти единственно —
в безмерности усилий, затраченных геоло-
гами Чурилиным и Усольцевым для”дости-
жения поставленной ими себе цели. Автору
удалось показать, что усилия эти поистине
фантастичны, а так как достигает он этого
средствами художника, то подвиг совет
ских геологов предстает читателю, как
обобщенный ‘образ советского героизма,
обретающий сейчас, в свете великих побед,
особое красноречие.
Рассказ «Белый Рог» несколько условен
по сюжету. За ‘долгое теологическое
время верхняя толиа искомой ° по-
роды ушла глубоко в землю. Чтобы до-
браться до нее, надо пробить покров в
тридцать метров глубины. Это трудная и
дорогая работа; прежде, чем предпринять
ее, надо знать, что она обещает, Ответ на
этот вопрос может дать только утес Белый
Рог: на его неприступной вершине уцелел
маленький островок верхних слоев, Когда
геологичевкая партия уже отчаялась в воз
можности добраться до вершины Белого
Рога, ее начальник, геолог Усольцев, тай-
но от всех предпринимает эту фамтастиче-
скую попытку. Описание его под’ема на
вершину полно захватывающего интереса.
Это многослойный рассказ, он’ осложнен
любовью и вводом старинной легенды о че-
ловеке, который сотни лет назад также
добрался до вершины Белого Рога. Автор
остроумно пользуется этой легендой, как
символом связи времен и вместе с тем —
их различия: легендарный ‘герой, добрав-
шись до вершины, возложил на нее золо*
той ханский меч, а Усольцев, обнаружив*
ший этот меч. заменяет его простым тео-
логическим молотком...
Расскйз «Алмазная труба» сделан проще.
Руководство отзывает обратно поисковую
партию, посланную на разведку алмазных
россыпей. Геолог Чурилии и его помощник
на свой страх продолжают поиск, углуб-
ag: знания, силу, уменье и мировоззрение.
Вера СМИРНОВА
Нет почти ни одного большого прозаика в
мировой литературе, в книгах которого не
было бы детей.
Достаточно назвать Льва Толстого, До:
стоевского, Диккенса, Гюго, Мопассана,
Чехова, Мериме, Горького, Тургенева, Ро-
мэна Роллана. Николенька Иртеньев и
Давид Копперфильд, Гаврош и Козетта,
трогательные чеховские дети, маленький
предатель у Мериме, крестьянские ребята
из «Бежина луга», «незаконные» дети у
Мопассана, маленький музыкант Жан Кри:
стоф, нелюбимая дочь «Тридцатилетней
женщины» и бедный калека сын прости-
тутки в «Страсти-мордасти» у Горького —
дети разных стран и эпох, разных социаль-
ных слоев, но всегда «угнетенные» и поч-
ти всегда несчастные. j
Да; ребенок в старой литературе не
выглядит завоевателем будущего. Толь-
ко иронический Марк Твэн оставил
нам. в наследство жизнерадостного
пройдоху Тома Сойера — маленького
буржуа, дельца и исследователя. Я думаю,
что именно своему оптимизму обязана эта
книга непреходящей славой у юных чита-
телей. ;
В старом мире ребенку было холодно и
страшно, он был беспомощен перед природой
н беззащитея перед людьми, и об этом есть
странные и правдивые книги. Немногие из
них могли войти в круг детского чтения. Де-
тям о детях повествовала специальная «дет-
ская литература», изготовленная ио класеи-
ческим английским образцам, не заботившая-
ся ня о художественной, ни о ` жизненной
правде. ;
Октябрьская революция дала и ребенку
права гражданства в новой жизни. Ре-
бенок впервые признан был человеком и,
как всякий советский гражданин, взят под
защиту родной страной. Отныне он мог, как
всякий человек, стать полноценным героем
литературы. Едва молодая советская рес-
публика достигла пионерского возраста,
одна за другою стали появляться детские
книги, героями которых были советские де-
ти. В этих первых героях много еще было от
старых «гимназических» идеалов, и счаст-
ливыми их вовсе нельзя было назвать, но
совсем другим, действительно новым было
отнощение к ним авторов книг. Это была не
острая жалость, Не снисходительное сочув-
ствие, не слашавая восторженность, — это
было простое человеческое уважение.
Первое, что бросается в глаза и что
очень радует, когда читаешь «Ташкент —
город хлебный» Неверова. «Швамбранню».
и «Кондуит» Кассиля, «Часы» Нантелеева,
«Школу» Гайдара, — это правдивость, почти
документальность изображения жизни.
_И несмотря на то, что много в этих
книгах было страшного и печального, они
были настоящими детскими книгами, по-
тому что насквозь были проникнуты опти-
MH3MOM.
Не знаю, как и кто дал этим детям такое
имя, но слово «беспризорный» или «беспри-
зорник» к ним пристало крепко, с ним
связано у нае ‘определенное представле-
ние, определенный образ, и этот образ на-
шел свое отражение в детской литературе.
Маленький человечек в одиннадцать лет,
уже «приличный шкет»; с запасом только
стрицательных знаний, попадает в совет-
скую школу-коммуну. Эта школа приняла
бездомных ребят, позаботилась о них, накор-
мила их, дала им дело, тем самым обуздала
их анархическую свободу, а взамен потре-
бовала дисциплины и ответственности.
Какие же примечательные черты STOR”
школы, так отличающие ее от прежних
российских и прочих школ?
Это легче всего выяснить сравнением с
«НТзамбранией» Кассиля. у
‚Когда началась революция, в благопо-
лучвом докторском’ доме ‘появилась -пер-
вая` трещина, `в’` Швамбранию” проеочилаев
кнпучая жизнь. Началось великое разру-
нение. Вся книга «Швамбрания» посвяще-
на разрушению. - E }
История школы-коммуны — это история
созидания. Надо было медленно и упор.
но приобретать все для новой жиз-
В «ШИвамбрании» все было наоборот. Два
маленьких, ярко выраженных индивидуа-
листа постепенно теряли все: любовь к ве-
щам и уважение к старшим, страх‘ перед
«кондуитом» и чувство «приличия»; военно-
захватнические ндеалы и Швамбранню; как
колониальную базу для развития реакциов-
ной фантазии. _ А ens
Но если ‘веселым докторским детям ре-
волюция казалась бобранием” новых, зави-
мательных, грустных или’ радостных, и6-
учительных или остроумных жизненных
авокдотов, то. для. сына бедной фельдше-
рицы и растрелянного «за побег < театра
военных действий и антиправительствен-
ную пропаганду» солдата революция сразу
стала биографией, И.. для выяснения ‘всех,
дремучим: лесом вставших перед ним; жгу-
чих и острых вопросов жизни, жедая участ-
вовать, ‘а не присутствовать в резолюции,
арзамасский школьник Борис Гориков убе-
жал из тихого города Арзамаса на граж-
данскую войну. = :
`Так продолжается повесть о детстве в
Советской. стране — на книжную полку
ставится «кола». Гайдара. И если_в пре-
дыдущих двух книгах школа представлена
государством в. государстве и за героя
действует. школьный класс,
ляясь в неизведанные, опасные места, в
преддверии зимы, без коней, почти без за-
пасов, пешком. И здесь трудности немо-
мерно велики, но не столь фантастичны,
как в «Белом Роге». Рассказ как бы вытя-
нут в прямую линию: путь туда, путь об-
ратно. Но и в нем есть немало, превосход-.
ных деталей, сразу освещающих всю глу-.
бину физического и душевного напряжения
героев-геологов. }
Серьезным из’яном этих рассказов — И
не только этих — является то, что их пефр-
сонажи предстают читателю незкак лично-
сти, а как некие категории: смелости, само-
отверженности. упорства в. достижении це-
ли. Между геологами Чурилиным и Усоль-
цевым — совершеннейшее, до полного сов-
падения, сходство, но нет никаких разли-
чий. Этим категориям лишь приданы имя
и фамилия, и потому рассказы живут един-
ственно за счет выразительности самого
жанра, в котором автор является несомнен-
ным мастером. Это мевнимание K HHAHBH™
дуальному характеру с особой резкостью
сказывается, как только персонаж выво-
дится из привычного автору жанра в
жанр бытовой: тут сразу блекнут все слова,
автор впадает в дурную беллетристику. K
примеру, любовный эпизод в рассказе «Бе-
лый Рог» отзывает какой-то третьестепен-
ной «романтикой», разительно диссони-
рующей с прекрасной романтикой подвига
геолога Усольцева.
Содержательны «Письма из Закавказья»
Мариэтты Шагинян. Их привлекательность
— в сочетании живых наблюдений с при-
стальным анализом, открывающим ‘даже в
самых малых фактах действительности чер-
ты нашей, великой советской KYAbTYPH.
Внешний маршрут автора — Грузия, Арме-
ния, Азербайджан. Внутренняя тема—сози”
дательная сила социалистических форм
жизни, непрестанно творящая даже в су-
ровых условиях войны.
Вот один из множества примеров: для
вспашки горных склонов Армении требует
ся специальный «горный» плуг. ранее чиг-
де не производимпийся. Для его производ»
ства нужен кузнечно-прессовый цех, а
пресса, как и штамповки, до войны в Арме-
нии не было. Но вот, за время ‚войны ма
производстве ручной гранаты армянская
промышленность овладела штампом, полу-
чила прессы и. теперь приступает к выпус-
ку нескольких тысяч горных. плугов. в год,
Это лишь маленькая, мельчайшая деталь,
HO «сквозь» нее отчетливо видно, как на-
пряженные военные усилия советской Ар-
дом. или.город,
‚Советские дети
то. у Гайдара революция становится тико-
лой, а школьнику предоставлены все права
‘и преимущества героя.
Посмотрим же; как он. имн воспользо-
ввлся.
Борис Гориков не ‘похож ни на шкядцев,
ии Ha швамбранов, в нем нет ни’ прежде-
временной однобокой зрелости Петьки Ва-
лета или Гривки; ‘ни инфантильности, на всю
жизнь оставшейся у. Лели и Оськи.
Герой «Школы» не совершает никаких
геройств, у него есть даже серьезные про-
махи, но он живет войной и революцией и
через войну и революцию осмысливает
мир. Оттого и он сам ни книга так близко
принимаются к сердцу. :
“Но вот отгремела война, кончились го-
ды разрухи и голода, началось огромное
строительство, закипела новая
стране Советов. В жизнь вступили строй-
ными босоногими колоннами пионерские
отряды.
Образ пнонера становится центральным
в детской повести, он — труднейшая и
‘важнейшая задача детской литературы,
Советская повесть о детстве продол-
жается. У Бориса Горикова есть сын, его
зовут Алька (Гайдар — «Военная тайна»).
Ему 6 лет. Он появляется в вагон-рестора-
не севастопольского поезда, полный истин-
но человеческого‘ достоинства, уверенно и
непринужденно, как будто шаткая вагон-
ная платформа и бегущие с двух сторон за
стеклами поля, леса, станции, города —
самая естественная для него обстановка.
Алька утверждает себя в этом мире, не
опираясь ни на покровительство’ взрос-
лых, ни на эгоизм возраста, ни на какие-
инбудь преимущества богатства, положе-
ния родителей, а только на ошущение
равноправия. Так чувствовать себя на
земле может только ребенок социалисти-
ческого общества — маленький гражданин
Советского Союза. И он доверчиво и по-
товарищески подходит ко всем, кого он
по-детски считает советскими.
При этом Алька сохраняет все очарова-
тельные черты детства — нежность, наив-
ность, жизнерадостность, жадный интерес
ко всему окружающему.
Все ‘эти черты едва намечены Гайдаром
в очень неровной и недоделанной книге
«Военная тайна». Это только эскиз «голов-
ки ребенка», это только намек, не образ
нового ребенка, а ощущение его и отноше-
ние к нему.
Из множества повестей и рассказов ©
пионерах в лагерях и школах запомнился
один образ, живой и верный — Черемыш
из книги Касоиля «Черемыш — брат
героя». В выдумке Черемыша, что он —
брат героя, так много наивного стремления
ко всему лучшему в нашей” стране, что
этот «возвышаюниий обман» не делает Че-
ремыша хуже в глазах читателя. Правда,
сам он переживает очень болезненно кру-
шение своей фантазии при столкновении <
действительностью. но и`тут живая жизнь
лечит его не увещаниями и жалкими. сло-
вами, а здоровым спортом, товаришеским
состязанием в игре — без драм и надры-
вов. И не беда, что Черемынг — не брат
по рождению одного героя-летчика. Нет
никаких сомнений, что любой из наших
героев-летчиков < удовольствием побра-
тался бы с ним, стал бы его. названным бра-
том. г. ‘ Ye
Ho Черемыш все же был слишком необы-
чен, анеклотичен даже, чтоб его можно
было принять, как обобщение, и слишком
ярко выраженный индивидуалист, чтоб он
мог стать’ любимым героем советских де-
тей.
Настоящим героем, выразителем духа на-
шей советской пионерни, передовым ее
представителем стал герой повести Арка-
дня . Гайдара (сначаласокиносценария, по-
том повестн)-«<«Тимур-н-его’ команда». Ти-
мур — тоже романтик, но’ его ‘романтизм
совсем другого ‘свойства. Это прежде все-:
го пионер — в самом буквальном и в са-
мом широком смысле ‘слова — маленький
советский ‘человек, для которого и крас-
ный галстук, и торжественное обещание, и
все пионерские правила, обычаи и установ-
ки полны глубокого смысла — они обязы-
вают.его действовать, устраивать тот мир,
в котором он живет, по-пионерски, по-со-
ветски. А так как пнонер — член коллек-
тива и ше действует в одиночку, то ма-
ленький романтик становится организато-
ром. Организатор. должен хорошо знать
обстановку и силы, знать, что и как нужно
делать и кто должен делать то или дру-
гое. А это все ставит человека прочно на
землю. делает его практиком, обязанным
все учитывать и рассчитывать. В Твмуре
Гайдара так счастливо сочетается высокая.
совершенно романтическая идейность ©
живой H практической деятельностью, пер-
вая так естественно выражается во второй,
к обе так согреты огромной внутренней лич-
Ной силой этого мальчика, ‘его’ личным
обаянием, что совершенно. понятен. тот
энтузиазм; с которым. принял . многомил-
лнонвый детский читатель, этого. героя.
Пог примеру’ книжной. тимуровской
команды, ‘придуманной замечательным. зна-
током детского сердиа и великолелным <о-
ветским педагогом Гайдаром, возникли
«тимуровцы» по всему. Союзу. Тысячи ин-
сем шли со всех концов нашей земли к
Гайдару, и во всех было желание узнать
адрес Тимура. переписываться с ним, по-
мении обернулись своей мирно-созидатель-
ной стороной. Та же мысль раскрывается и
в большом плане: в помошь победе армян-
скому народу нужно было снять с земли
чем- в мирное время, и хлеба, н
технических
больще,
винограда. н.о картофеля, и.
культур. Это вызвало к жизни
сельскохозяйственных машин и м
обрабатывающие предприятия, способствую-
щие новому цветению Армении.
Интересен рассказ о том, как в годы
ны колхозы, получившие воду — эту выс-
шую драгоценность в сухой и безводной
заводы
Армении, озаботились архитектурно офор
мить место выхода ‘родников, в результате
цего возникло «подлинно народное движе-
ние в архитектуре...» с
Текст «Писем» поделен на маленькие
очерковые новеллы, почти одинаково цен-
ные. при всм различии их содержания.
В очерке Леонида Коробова’ «Украин-
скне партизаны» рассказывается ‘о людях,
имена которых знает вся страна: дважды
-Герое Советского Союза’ генерал-майоре
Ковпаке и Герое Советского Союза ‘гене-
рал-майоре Вершигора, а также их сподвиж*
никах. При всей сдержанности и даже ску-
пости литературиой манеры ‘автора неволь-
но чувствуешь, какой громадный — и поч-
ти нетронутый — эпический материал зак-
лючен для литературы в великом партизан-
ском движении советского народа. Очерк
снабжен портретами; H — при всей слабо-
сти оттисков — читатель с острым› интере-
сом разглядывает черты этих людей, наде-
ленных могучими характерами и’ безгранич-
ным мужеством, Порой сетуешь Ha CKY*
пость автора; хотя и знаешь: тут нужна ра“
бота многих художников, «хороших. и раз-
ных». 2%
Досадно, что в стихах давно пишущего
А. Коваленкова явственно различимы и ме-
лодика, и размер, и фразеология Багриц-
кого. В «Казачьей песне» Ан, Софронова
случаен полбор эпитетов и жизненных
«примет», беззвучность строки, усыпляю-
шая монотонность размера, серые, отрабо-
танные слова; отсутствие интонаций. -
Пусть от работы поясница oe
Болит и поет’ в полуночь —
Мужская ласка только снится,
И отогнать ее не в, мочь...
мнр. :
Выделяется цикл стихов Евг. Долматов-
ского «Берлинское пюссе» — поэтический
дневник войны. Искренность этих стихов,
душевность тона доходят до читателя.
жизнь OB
металло-.
вой.
Такие стихи не отражают, а заслоняют
` кого взрослого мужества,
в детской литературе _
лучить от него задания и инструкции лля
данной комаиды. Удивительно трогательна
была эта единодутщная уверенность в под-
линности Тимура. Так сама жизнь многоты* >
сячными голосами признала литературного
героя своим вождем, подняла его высоко,
прилав ему даже те черты, которых, может
быть, и не было на страницах книги,
Преемником Тимура в детской литерату-
ре в лни войны стал юный «ремесленник»
Капка из книги Кассиля «Дорогие
мальчишки». Кака — это типичный «тиму-
poseus по сей деятельности, по всему
сблику, и незачем. ему быть еще каким--
то выдуманным «командосом», недаром он
сам тяготнлся этой навязанной ему автором,
ненужной подражательностью. :
Война, пришедшая внезапно на советскую `
=
землю, поставила столько больших
трудных задач, потребовала от детей та-
жизнь во время
войны была так полна событиями. чув-
ствами. мыслями и так хотелось всем
правды, что досужие выдумки из сказки
казались неуместными, неловкими, ненуж-.-
ными и даже обижали, ибо как-то обедняе.
ли, обкрадывали действительность. Сказка.
о командосах помешала герою Кассиля
сказать до конца какое-то свое, новое сло-
во, выявиться самостоятельно, -
чуть не сбитый © ног сквозняком, кота»
рый с помощью всех ветров устраивает ав-
тор’ в книге, расхоложенный — He ycne-
вает подружиться с Капкой, Он сразу от-
дает свое сердие последнему, пришедшему
прямо © войны герою — «Сыну полка»,
В. Катаева.
Дети обычно любят войну. играют в вой-
ну, у них тяга и интерес ко всему военно-
му, им нравятся военные люди, военные
подвиги пленяют их воображение. Как и
все детские качества, эту детскую любовь
к войне можно использовать. воспитать и
-каправить по-разному. . Фашисты создали в.
Германии культ войны и превратили своих
детей, целое ноколение немцев в профес-
сионалевых убийц. Поколение советских
бойцов, рожденное и воспитанное револю-
цией, победило военные силы фашистов,
оно оказалось сильнее и в военном искус-
стве. Мы создали военные школы — ‹у-
воровские, нахимовские училища, в них
пришло много детей с войны. участников
и героев Отечественной войны. маленьких
советских солдат с. настоящим «не игру-
шечным» военным опытом.
Один из этих маленьких солдат великой
войны, Ваня Солнцев, — герой книги Ка-
таева.
Этот двенадцатилетний солдатик. сиро-
та, потерявмний на войне отца, мать, близ-
ких, родной дом и на некоторое время лаже”
родную землю. изведавший ужасы немен:”
кого плена и прошедший через лесное 3Be=~
риное одиночество, в Красной Армии обрё->
тает вновь все утерянное: землянка раззел.
чиков, батарея; полк становятся его домом;
артиллеристы — орудийный расчет — ‘его-
семьей, командир батареи — отиом. и вме-
сте с ними он отвоевывает назад и родную-
землю, и жизнь. и свободу. a
Ваня не совершает никаких геройских
поступков, не положенных ему по возра-.:
сту. Он — лишь «помошник шестого номе-
ра», маленький «винтик» войны, но у него.
сесть ошущение «войны-работы», ему все
интересно, он учится любить пушку, оч
учится воевать. Он. не лишний Ha батарее,.
он здесь. как дома, не только потому, чте
его накормили и пригрели, в нем верно
угадан «прирожденный артиллерист», воен-.
ное лело — его призвание. г.
Война окрестила его огнем и кровью и
определила путь его на ту лестницу воен-
ной славы, по которой подымались все
великие наши полководпы. ae
Тема Вани. Солнцева. тема «прирожден:.
ного. вояки», не исчерпана в «Сыне. полка».
Читатель узнал военную биографию <уво-
ровца, теперь он хочет видеть его школу,
пройти вместе с ним суворовский курс со-
ветского военного воспитания. ‘
Читатель. ждет продолжения.
м
Мы вспомнили сегодня многие нашн дет-
ские книги, которые уже не переиздаются
сейчас и нет их у читателя. Мы вспомнили
интересных и значительных героев совет-
ской детской литературы за четверть века,
вспомнили с двойной целью. Е
Нам хотелось показать, как последова-
тельно и закономерно отразила наша’ дет*
ская литература свободную и гордую’ по-
ступь маленького советского человека в
первом тридцатилетии советского строя,
какие новые черты писатели подметили в
этом новом для мира ребенке и что внес
новый герой в жизнь и в литературу.
Нам’ хотелось. тем самым показать таку,
же, что наша детская литература, = ужа
потому, что она ставит перед собой на-
стоящие большие литературные задачи —
создание образа современного ребенка,
создание книги о детстве советского че-
ловека, — есть большая литература, про“
полжающая. славные, традиции ‚всей рус-
ской литературы, а в мировой детской. ли-
тературе — самая. передовая и но „педаго-
гическим идеям, и по правдивости, и по
воспитательной ‚роли. :
_ Чтобы лучше понять, куда идепть, по-
лезно оглянуться назад на уже пройденный
путь. Это интересно и ‘поучительно, .
«Заметки писателя» Ф. Гладкова, ‘спра“
ведливо сетующего на слабость нашей кри-
тики. производят, вместе с тем, странное
впечатление: автор ставит в своей статье
вопросы, давно утратившие не только
остроту, но даже сколько-нибудь живое
звучание. Вот, к примеру, одно Из положений
статьи: «..есть еще такие «эстеты», которые
убеждены, что. завод, фабрика — не тема
для искусства: слишком прозаичны BM Cys
ровы там и процессы труда и человеческие
отношения. Как можно поэтизировать ма-
шины, металл, сырье И пр.»
.
Автор горячо ополчается против этих
«эстетов» и с неподдельной страстью докз-
зывает их грубую неправоту. Но где же
автор усмотрел таких ископаемых «эсте-
тов»? В каком паноптикуме? В каком глухом
закоулке литературы? Для всякого пишуше-
го советского литератора этот вопросе уже
более десятилетия как сдан в архив. и. про-
сто-напросто не существует.
Далее автор с такой же горячностью за*
шишает — от кого? — писателей старого
поколения, плодотворно работающих в Ha-
шей литературе, ;
«Старые-де, -- формулирует Ф. Гладков
высказывания подобных ископаемых крити*
ков, — отстают от жизни и не понимают
задач. есветской литературы на ланном STa-
пе, а молодые-де идут вперед».
Право же, это полемика даже че с теня-
ми а с тенями теней: кому взбредет сей-
час в голову утверждать такие странные
«идеи», давно снятые жизнью!
Между тем маша литературная критика
стоит сейчас перед подлинно серъезными и
болыними вопросами, не тёрпящими отла-
гательства, и жалко, что редакция не су“
мела поставить ни одного из этих вопросов.
Помимо «Заметок писателя» Гладкова, в
номере помешены лельная статья А. Дер-
мана «Военные книги для детей», а также
две репежзии, не выходящие за пределы
«отзыва», :
Отметим еще интересный исторический
очерк профессора Н. Коробкова «Разгром
Пруссии в войне 1756-1762 г.г.», а также
коллективную статью, посвященную 25-ле-
тию со дия смерти К, А. Тимирязева,
Литературная газета
№ 31
5
мои
и читатель, .