ое. Иллюстрацки художника Д. Шмаринова к «Петру Первому» А. Toa встреча, Петра с Лефортом, справа —“сватовство в доме А. БЕК sé is «— Tax Bot ow Kakoh, Ковпак! — сказал товарииг. Ворошилов. Сталин улыбнулся. Он пожал мне руку, поздоровалая CO всеми и предложил. сесть. Соседом за столом оказался Молотов Я увидел Вячеслава Михайловича, когда ‘уже сидел рядом с ним. Не могу поиять, как я его сразу не увидел. Вероятно, вначале я здорово волновалея, хотя и не чувствовал этого». р Таков один из первых абзацев главы о встрече со Сталиным в книге Ковпака, вы- дающегося вожака партизан Украины, имя которого, хотя бы понаслышке знает каждый из нас. В приведенных строках содержится не сразу, быть может, заметная, не сверкаю- щая, но тем не менее драгоценная крупнца искусства рассказывать. Кто из советских людей не взволнуется, встречаясь первый разв жизни со Сталиным? О подобном вол- нении мы читали множество раз, и нелегко передать на бумаге его, это волнение, по- своему, виечатляющими заново словами. Ковпак в данном случае мельком упомянул столь неожиданную ни вместе с тем естест- венную подробность своего исключительно- го душевного состояния в тот момент, что мы, несомненио, ощутнли, как он волновал- ся. Вообще’ вся эта глава о встрече со’ Сталиным написана очень хорошо. Хочется рассмотреть ее последовательно. «После того ‘как я ответил на ряд вопро- сов’ Сталин спросил, почему наш отряд стал рейдлирующим. Я рассказал о тех вы- годах маневренных действий, в которых мы убедились на своем опыте борьбы на Сум: щине. Выслушав это, Сталин задал мне не- ожиданный вопрос: если все это так, если рейды оправдывают себя, то не можем ли мы совершить рейд на правый берег Днепра? Дело было очень серьезное, ответить сразу я не мог. : — Подумайте, — сказал Сталин и обра- тился с каким-то вопросом к другому». Когда это` читаешь, перед тобой будто раскрывается некая историческая тайна, = олна из тайн только что отошедшей в исто- рию нашей великой войны, И не только вой- ны, но, пожалуй, и нашего общества, нашего строя Так вот как OHO происходило, BOT каквот где заччнался знаменитый рейд от Путивля до Карпат, впоследствии овеявший легендой имя Ковпака и «ковпаковцев», Оказывается, рейд зародился в Кремле, в кабинете Сталина 31 августа 1942 г,; в один из самых тяжелых моментов войны, когда немцы выходили к Кавказу и к Волге, А, рернее, И еще раньше. Ведь идею партизан- ского рейда, идею этого нового приема вой- ны, ставшего затем частицей нашего, ис- ключительно советского военного искусства, Слалня” почерпнул; как рассказывает“книга; из опыта народной борьбы, из боевого опыта тех же отрядов Ковпака. Но и Ковпак, в свою очередь, уже тогда, лишь начиная с триднатью товарищами партизанскую борь- . бу, был вдохновлен Сталиным, речью Ста- лина, произнесенной по радио третьего ию* ля, на второй неделе войны. Оказавшись по обстоятельствам войны в глухом лесу без всяких средств связи, Ковпак—старый сол- дат, старый чапаевец, старый большевик, председатель горсовета в Путивле, еще в мирные времена прозванный «дедом»,—знал там, в лесу лишь один приказ, одну ди- рективу: эту речь, Да еще наряду с этим приказ собственного ума и сердца, что было взрашено, сформировано и закалено нашим. временем, партией, четвертьвековой работой советского организатора-профессионала. чет- вертью века революции. Вернемся, однако, к разговору в Кремле. Как ясно, хотя опять-таки скупо и скромно, проглянула тут личность Ковпака. На воп- рос Сталина, — не только наводящий, но и являющийся уже, по существу, предложе- нием —-Ковпак отвечает: надо подумать. Он, этот старый вожак, этот. дед, очевидно, никогда не поступает сгоряча. И даже тут, в минуты исключительных переживаний, Ковпак верен себе, своему складу, «Поду- майте», говорит Сталин, Затем, после неко- .0. А, Ковпак, «От Путивля запись И. Герасимова. Журнал №М 3—4. 1945. о Карпат», Литер. нЕ «Октябрь» ОБ ЭМОЦИОНАЛЬНОЙ БЕЗГРАМ 1. Салтыков-Щедрин писал: «В литератур- ном произведенни нет недостатка более не- слерпимого, чем вялость и безличность. Преувеличение, напыщенность, шаржи ‹ при- водят читателя в негодование, но иногда могут даже подкупить его; вялость всегда оставляет его равнодушным». ‘Повесть Мих. Слонимского «Стрела» (на- печатанная в № 2—3 «Нового мира» за этот год) оставляет читателя равнодуш- ным. Ее начинаешь читать с чувством ло” верия к авторскому таланту, с ощущением живого интереса к ее своевременной теме, с anno симпатией к ее персонажам, Но. по- степенно, страница за страницей, угасает этот интерес, и повесть дочитываешь © трудом, словно отбываешь какую-то неиз- бежную, но скучную читательскую’ повин- ность. Сушествует старая, общеизвестная исти- на: в искусстве все жанры хороши, кроме скучного. Когда читатель находит, что по- весть скучна, то это уже само по себе служит достаточно суровым приговором‘ ей. Этот приговор отнюдь не аннулируется и тогда, когда подобного’ рода скучная по- весть несет в себе интересный H своевре- менный замысел. Напротив. В последнем случае к читательскому? равнодушию `при- соединяется нечто более серьезное: обида. Обида за яркую` тему, которая потускнела поя пером литератора. Обида за’ хороию знакомых нам, полных жизни и энергии героен, которые поскучнели на страницах литературного произведения. Обида за многокрасочную — действительность, KOTO- рую засленили вялые фразы, маловырази- тельные. диалоги, бледные зарисовки, при- земистые образы. В своей новой повести «Стрела» Мих. Слонимский затрагивает ‘волнующую тему. Это — тема о том, как наши инженеры- строители в первые дни Отечественной войны оказались вынужденными разрушать то, что ‘они сами же проектировали H COGH- дали, лишь бы остановить продвижение немецких захватчиков в глубь страны. Но и в этой обстановке опи оставались все те- ми же целеустремленными, оптимистич- ными, пренсполненными творческой энер- ги ^ людьмя. Именно ‘потому онн и победили, Таков и герой «Стрелы» Слоним- ского — инженер Шерстнев, человек широ- кой изобретательской мысли, энергичный, инициативный, преданный. ролине. венная война проверила его. В первые дня Orevect- Бровкиных. © oO , ‚ Записки героя _ торого количества строк, где кратко даны размышления Ковпака, следует замечатель- ное место: «Сталин, разговаривающий в это время, с другим, мельком взглянул. на меня, сразу, должно быть, по моему виду понял. что я могу уже ответить, жду, когда он обратится ко мне. Меня страшно поразило, когда он вдруг, повернувшись ко мне, сказал: Пожалуйста, я слушаю вас, товарищ Ковлак». Е Нет нужды пересказывать последующие ответы и вопросы, слова и решения Сталина, переданные очень выразительно; все время освещенные и как бы согретые переживания- MH рассказчика, Конечно, хочется гораздо больше подробностей о внешности, манере, интонациях и даже об обстановке кабине- та, даже о письменном столе, обо всем, в чем проглядывает Сталин. Всего этого ма- ловато в книге Ковнака. ‘Бывает, что явная недостача подробностей художе- ственно оправдана в произведении и, мало того, становится забавным’ выразительным штрихом в характеристике самого рассказ- чика. : «— А карту видел?». Так спрашивает Ковиака его друг, ко- миссар отряда. Он разумёет карту, что ви- сит в кабинете Сталина. «Сколько раз мы представляли Сталина, отмечающего на карте наш боевой маршрут. И все-таки я не заметил ее, был у Сталина и не обратил внимания на его карту, не мог сказать даже, была ли вообще в кабинете какая-нибудь карта. В кабинете Сталина мне ничего не запомнилось, за исключением телефонов, и то, вероятно, только потому, что Сталин часто подходил к ним», ‘ 2. Для главы «В Кремле» характерно удиз- ление, с каким Ковпак рассказывает про все, что © ним было в кабинете Сталина. На этих страницах проявилась драгоценнейшая для рассказчика способность удивляться. Ковпака изумляет не только Сталин. Ков- пак в этой главе находит интонацию удив- ления, говоря о самом себе, что, однако, ни в малейшей степени не делает его нескром- ным. К сожалению, в других частях повестзо- вания почти. утрачен этот дар ‘удивления. Если бы в книге не было главы о Сталине и еще ряда превосходных мест, рассеянных, ках’ блестки чистого золота, по ‘тексту, можно было бы подумать, что Ковпак — не рассказчик по натуре. Однако вряд ли это так, Книга Ковпака, как видно Из подзаголовка и предисловия, представляет собой. литературную запись живого рассказа < использованием, в до- полнение, всякого рода иных материалов, что проделал В; Герасимов. Нашу призна- тельность за литературные удачи и достоин- ства книги Герасимов разделяет ¢ Ковпа- ком. Но с него же, Герасимова, который для нас, литераторов, свой брат, у нас будет и строгий профессиональный спрос. Первым. на мой ‘взгляд, минусом книги яв- ляется отсутствие или; во всяком случае, недостаток драматичности. О борьбе неве- роятнейшего напряжения, о великих делах з книге порой повествуется так, словно и не было такого напряжения, словно дела эти невелики. ; Вот, например, первое выступление Ковпа- ка перед партизанами, его бойцами, высту- пление, где был предопределен особенный, советский, сталинский характер борьбы от- ряда, где уже содержалась, словно вчер- не, будущая славная история «ковпаков- цев». ь «Я предупредил, что если кто пришел в лес, надеясь отсидеться здесь, и его нервы не выдерживают шума, кто хочет жить тихо, мирно, пчелу думает разводить в лесу, гри- ‘бы и орехн: собирать, — так он не в тот лес пришел». i Это сказано, как заметит читатель, точ- ными, ‘крепкими словами, но все же воздей- ствует не в полную силу, ибо данному эпи- зоду, как и многим другим, нехватает пра- матичности. Драма собственных пережива- ний и дум, драма борьбы со слабостями у своих, без которой нет победы над врагом, здесь стерта, не извлечена на белый свет, > А. ЛЕЙТЕС. > войны он взорвал спроектированный и по- строенный им мост, Затем он становится командиром железнодорожного батальона, смелым, умелым производителем работ по восстановлению мостов, готовым выполнять любую военно-будничную работу. Таких людей, как Шерстнев, любишь в жизни. Их хочется любить и на страницах повести. И если бы мы писали рецензию только на авторский замысел, то рецензия получилась бы весьма похвальной. Если бы мы давали отзыв о тех,.с кого писал автор свой типаж, — отзыв о них получился бы столь же положительным. Но ведь перед нами не только замысел, не только тема и фабула. Перед нами — литературное про- изведение. Поэтому позволим себе сразу начать с анализа того, что называется «художественной тканью» повести. 2. Инженер Шерстнев полюбил свою сек- ретаршу-стенографистку Леночку. Об. этом узнает читатель с первых же страниц по- вести. Сразу же после совещания (дело происходит в канун войны), на котором инт женер темпераментно отстаивал проект но- вого крана, Шерстнев делает ей предло- жение. Вот как это описывается в повести: «Вериумиись с совещания, Шерстнев тот- час же попросил Леночку к себе. Когда она явилась с тетрадкой и карандашами, он. щшагал по кабинету, заложив руки в карма- ны синих со смятой складкой брюк. Остано- вился перед Леночкой, расставив Короткие ноги, небольшой, вз’ерошенный, чёрнявый, и вдруг выпалил: — Я вас прошу быть моей женой, я люб- конечно. Я вас лю вас, вы это знаете, любдю... ^ Все-таки это было неожиданно. Леночка воскликнула: — Оставьте, Николай Николаевич! Что вы, право! —- Мы женимся? Да? — говорил Шерст- Hes и улыбался радостно. В улыбке лнио его принимало совершенно простодушное, почти ребячье выражение. Леночка спросила скромно и язвительно: — Это все, что вы хотели-мне продикто- вать? стого, выходящему в Гослитиздате. Слева — первая однако,. `не пробивает. «мертвого. пространства», все- гда отделяющего текст от читателя, не за- владевает им. = Второй и, по-моему, не менее существен- ный недостаток. таков: в книге лишь кое-где, лишь чуть-чуть проглядывает личность, на- тура, характер Ковпака, Отчасти это можно об’ яснить его скромностью. Да, он исклю- чительно скромен, этот славный и прослав- ленный дед. Но, как можно догадываться, он в такой же степени страстен. Он сам командует танком, захваченным у немцев; сам при прорыве на Днепр бьет прямой на- водкой из пушки, когда у отряда, уже на- считывающего почти две тысячи бойцов, -впервые появилась своя артиллерия. : Но обо всем S5TOM, — NOBTOPAIO, BEPOAT- но, из скромности, — в рассказе упомянуто мельком, это ‘опять-таки не извлечено, не вскрыто с необходимой силой, необходимой для «сопереживания». Могут ли, однако, в повествовании от первого лица проявиться одновременно rent не видел событий войны скромность H страстность ‘рассказчика < яркостью, которую требуем мы? Это, ‘ко- нечно, задача искусства. Тут очень многое зависит от искусства того, кому принадле- жит запись рассказа. Было бы несправедли- во отрицать или не заметить того, что <0- ставляет заслугу и успех Герасимова; он сохранил ощущение полной и несомненной достоверности рассказа, что очень нелегко; но < более высокими задачами он, думает- ся, все-таки не справился. Следовало при* ложить еще и еще усилия, чтобы расшеве» лить Ковпака; может быть, повести дело так, чтобы Ковпак разговорился. И далеко не везде, как нам кажется, вы* держан стиль Ковпака, далеко не везде чуз- ствуется его меткий язык. Нередко встре- чаются невыразительные фразы. «Одним желанием горели все: скорее пе- рейти через Диепр, скорее выйти в район, куда нас направил Сталин», Тут явно не найдено пахнуших жизнью, убеждающих по- ‘дробностей, особенных ковпаковских слов. Или: «Изнемогающие от усталости, обес- силевшие от недоедания партизаны». И опять нет ни тут, и ни в следующих стро- ках выразительного, западающего в память штриха, который заставил бы нас’ ощутить это изнеможение борьбы, как мы, напри- мер, ошутили волнение Ковпака в Кремле. Или: «Если мы в такое время отвлекли с фронта несколько полков противника, одно” го этого Фознания было для наших партизан в полку достаточно, чтобы не беспокоиться о собственной судьбе». Почему не беспо- коиться? Сказано. неточно, неверно. —_ Порой и о боях в книге сказано какой-то маловыразительной скороговоркой, срабо- танными, не задевающими ‘сознания’ слова» ми: «Впервые нашему народу приходилось наступать на укрепленную оборону против- ника, преодолевать `Заграждения, штурмо- вать дзоты. Противник ожесточенно сопро- тивлялся, переходил в контратаки, Однако мы его выбили из Голубовки, уничтожив при этом около 30 дзотов и 50 солдат и офиие- ров. Стоявший здесь штаб вражеского ба- тальона был разгромлен», Нет, так не рассказывают, Это скорее отрывок из сводки или из штабного дневни- ка боевых действий, легший на страницы книги не претворенным в живой рассказ. В главе о встрече со Сталиным есть та- кая фраза: «Я встал, хотел докладывать, но Сталия сказал, что докладывать не нуж- но, чтобы я сел и отвечал на вопросы, ко- торые. он.будет задавать». Читая книгу, не раз хочется сказать: «Доклалывать He нужно. Рассказывайте, товарищ Ковпак, Hall дорогой партизан- ский дед, Рассказывайте сидя». Этого должен был добиться Герасимов. Упорными усилиями он мог создать вместе с Ковпаком изумительную и, быть может, ‚бессмертную книгу, ибо втлитературных ра- ботах этого рода таятся огромные возмож- ности, но дал, по существу, далеко не до- веденную ло совершенства, во многом сла- боватую вешь. ; : Книги, подобные той, © которой мы гово- рим, столь важны для народа (а. возможно, и. для развития литературного искусства), что мы обязаны быть особенно строги к любой слабости или небрежности в, работе над ними нашего брата, литератора, ` Шерстнев отвечал: у — Да; это я и хотел сказать вам. Я вас полюбил, я понял, что я люблю вас, и мы должны жениться, Я уеду с обследователь- ской ‘бригадой и... § Леночка возмутилась, наконец». Из дальнейтих страниц читатель узнает, что Леночка несколько дней` колебалась и возмущалась. («Она была моложе и лучше всех в отделе. Товарки всегда говорили ей, и сама она чувствовала, какое она сокрови- ще. И вдруг к ней привязался этот фанта- зер!»). Вскоре, однако, колебания Леночки прекратились. Она вышла замуж за Шерст- нева и выехала ‘вместе ‘с ним и его началь- ником на гравицу ‘в качестве секретаря обслеловательской бригады’ мостостроите- лей. Здесь: наблюдая героическое поведение Шерстнева в момент нападения ‘фашистов на нашу ‘родину; она по-настоящему оцени- ‘ла его, сроднилась с ним. Возмущение Леночки улеглось — она полюбила Шерстнева. Это естественно: она узнала и увидела его таким, каким он был в жизни. Но недоумение читателя не может так же быстро улечься. Ведь он знакомит- ся с Шерстневым только по тем фразам, ка- кими писатель ведет повествование, только по тем репликам, какие автор вкладывает в уста герою. А эти фразы зачастую кажутся просто пародийными. Мы не ждем, чтобы талант- ливый инженер-изобретатель, влюбившись в свою секретаршу, говорил с ней языком . Ромео. Мы допускаем, что автор хотел пе- редать косноязычие поглощенного свойми изобретениями, влюбленного инженера. Мы прекрасно понимаем, что < помощью про- заизмов, — не хуже, а быть, может и лучше, чем посредством романтических тирад, — можно передать ‘поэзию влюбленности. Ведь то косноязычие, какое, скажем, свой- ственно’ Левину, когда ON об’ясняется в любви к Китти (если брать хороию извест- ный классический пример), отнюдь не шар- жирует образ толстовского героя. Вся суть, однако, в том, что за прозаиз- мами Мих. Слонимского нет никакого ни поэтического, ни жизненного подтекста. За- думан образ деловитого и настойчивого инженера. Задуман образ еше наивной и душевно не сформировавшейся советской девушки. И вог механически. сочиняется сненах глё наспех, между производствеяным совещанием и ‘обследовательской поездкой, инженер об’ясняетвя в любви своей секре- тарше, — сцена, явно смахивающая на ка- карикатуру. ‘ка что-нибудь о партизанах; тот Ha М. ГЕЛЬФАНД Романтические были _ B этот сборник вошло шестнадцать pac- сказов; из них тринадцать или даже четыр- вадцать посвящено непосредственно войне, точнее — той исключительной по размаху и героизму ‘освободительной борьбе, которую советский народ все эти годы вел в тылу у немецких захватчиков. Собетвенно изобра- зительный элемент играет в «Русских HO- чах» значительную, но подчиненную роль, на первое место здесь выдвинута чисто поэти- ческая задача. Н. Ляшко непосредственно 1941-1945 гг., но, подобно! миллионам и миллионам своих соотечественников, их, страдал и радовался, любил и ненави- дел, В «Русских ночах» он предпринял ло- пытку как-то поэтически переработать этот круг представлений и чувств. Естественно, что при ‘таком подходе pea- листическая точность описаний, вообще ху- дожественные детали становятся менее обязательными, лишь бы были верно воспро- изведены дух времени, смысл, поэзия вели- кой борьбы. Не трудно заметить, что почти весь цикл находится где-то на грани меж- ду реалистической былью и романтической легендой. С известным правом можно назвать «Рус ские ночи» своеобразным опытом созна- тельной, письменной фольклоризации <ов- ременного материала; если угодно, это сво- его рода заготовки для легенды. Надо от- дать справедливость писателю; он сумел максимально ограничить себя в этом отно- шении. Стилизация, внешние приемы, вооб- ще готовые, традиционные формы’ фольк> лора отсутствуют в «Русских ночах», Сдвиг в сторону легенды достигается иными, м®- нее заметными средствами, Сюда относят- ся, например, сугубо. обобщенные характе- ристяки действующих лиц, условность большинства сюжетных положений, роман- тичность, даже некоторая ‘таинетвенность общего фона’и пр. Свою’ поэтическую задачу и способ. ее решения Н. Ляшко’ до. конца ‘раскрывает в рассказе «Слово об Иване Спросиветер», одной из лучших вещей сборника. Кто такой Иван Спросиветер? Это — пар- ‚тизан-легенда; его отвага, дерзость, изобре- тательность, неуловимость необычайны, Немнам он кажется чуть ли не вездесущим и бессмертным, и это наводит на них ужас, но таким же вездесущим и неуловимым он кажется советским людям в районе немец- кой: оккупации, и это придает им бодрости, , поднимает на борьбу с захватчиками. Ле- генда и самое имя «Иван Спросиветер» воз- никают при следующих обстоятельствах. Немецкие каратели случайно задерживают школьника Федю, партизанского связного, Переводчик, видимо, плохо владеющий рус- ским языком, пытается выведать у мальчи- все вопросы отвечает: не знаю. Переводчик спранпкивает: «А как зовут старшего парти- saHa?..» Школьник отвечает: «Не. знаю, спроси ветер!..» Переводчик подхватывает: «А-а, вот-вот, Спросиветер, Мван Спросиве-° тер, да?» — Так возникает имя. В конце концов, школьнику удаетаед, пере- хитрить немцев, он выводит карателей пря мо на партизанскую засаду. Весь отряд ис: треблен, уцелели только переводчик и не- сколько солдат. (Удирая, они успевают схватить маленького героя и, очутившись в безопасности, зверски избивают, а затем и убивают его. Перед смертью мальчик на- брасывается на своих палачей с кулаками и кричит им: «Бейте! Иван Спросиветер за все расплатится с вами!..» Он был в ярости, и ярость удесятеряла его силы». Так возникает легенда, Она мгновенно облетает всю округу, и. в дальнейшем сю* жетную нить подхватывает уже учитель: ница, которой, в связи с гибелью Феди, пар- тизаны поручили трудное и ответственное дело — незаметно перевести в лесное ста- новище местных школьников, иначе. им. мо» жет угрожать расправа со стороны немцев. Чтобы облегчить детям, среди которых мно- го. малышей, тяжелый переход по глубоко- му снегу, при сильном морозе, учительница импровизирует «слово об Иване Спросиве- тер». Bi Немцы, рассказывает она, ничего не могут поделать с этим партизаном. Он упреждает их во всем, он разгадывает все их планы. он бьет их и оружием, и хитростью, и острым словом. Немцы ничего о нем не знают, он знает о немцах все. Немцы подсылают к не- му шпионов и предателей, Иван Спросиветер, разоблачает и уничтожает их, причем в спе- циальной надписи оновещает: «Казнен за из- мену родине. — Иван Спросиветер». Немцы посылают карательные отряды; Иван Спро- сиветер истребляет карателей, не упуская при этом случая сообщить врагам: «Немцы, не меня, а свою смерть ловите! Не старай- тесь: на‘советской земле смерть всегда у вас `за плечами! — Иван Спросиветер». Немцы об’явили награду за поимку Ивзна Спроси- ветер, но «не успели растрезвонить об этом — хлоп --находят у себя записку: «Эй, де- H, Ляшко, «Русские ночи» Рассказы 1941— 1 1944 гг. «Советский писатель». Москва, 1945. Но, быть может, автору не удаются толь- ко любовные сцены? Быть может, он <посо- бен заразить нас настроением своих героев, показывая их в деловой и боевой обетанов- ке? Ведь говорит же Леночка о Шерстне- ве, что «все его поведение состоит из сюрпризов». Увы, странные прозаизмы, пе- ремешанные с неуклюже-наивными поэти- ческими оборотами, преследуют. нас и тогда, когда автор изображает Шерстнева в один из ответственных моментов его жизни, в период перехода фашистских войск через границу. Вот Шерстнев лежит неподвижно в траве. Когда он слушал «ще- бет и чириканье в зеленой листве», «кон» струкции продолжали перемещаться в его мозгу». Вот происходит налет фашистской авиации. И «отпор возник в нем сразу, OH устремился к ‘действию, но прежде все- то надо отослать отсюда Леночку». Bor он ‘наблюдает последствия налета: «Пламя вырвалось из дыма, пожирая останки вче- рашнего благополучия, и мысль о Леночке ударила Шерстнева сильнее взрывной вол- ны», Такие фразы способны приглушить самое живое читательское воображение, приту- ‚пить самое благожелательное внимание Чи- тателя, И как бы мы ни хотели. вчувство-. ваться в героя, пережить вместе с ным эти острые, страшные и ответственные моменты его жизни, в нашем сознании «перемещают- ся конструкции», и никакого образа, ника- ких впечатлений не возникает. Еще труд- нее нам представить себе : персонажей «Стрелы» по ‘тем характеристикам, какие им дает автор. Вот инженер Билибин — человек с «увесистой головой», с «увеси- стым спокойствием». «В этих трениях, сре- ди этих уколов самолюбия, ‘легко перера- стающих в склоку, он был всегда, как спокойный пентр циклона», — говорится в повести, Это — опять-таки геометрическая конструкция персонажа’ вместо живого, впечатляющего образа! у он, несомненно, как-то представлял их себе, а главное, переживал шево ‘оценили мою голову! За ваши голо- , вы я гроша не дам — даром сниму. Иван Спросиветер». Взвыли. немцы: как записка в штаб попала? Кло подбросил? Захватчики в смятении. Вот онипоймали партизана по име- ни Иван Спросиветер; но оказывается, это «нё тот», не «самый главный», «Самый глав- ный» попрежнему неуловим и продолжает действовать, В чем же дело? Просто —= все это братья, сыновья одного отца; им ‘нет числа, но все они одинаково отзываются на имя (и прозвище «Иван ` Спросиветер», Народ бессмертен и един в своей ненави- сти; никакие завоеватели, как бы жестоки и коварны они ‘ни были, не в силах сломить eros : Учительница благополунно приводит ле- тей в назначенное место. Рассказ о подви- гах Ивана Спросиветер обрывается, но «...в стороне лес и воздух гремели и курились снежной пылью: Иван Спросиветер, его сыновья, друзья ‘и товарищи... стрекотом автоматов и’ треском винтовок продолжали прерванное слово». Так великая борьба порождает легенду, и легенда в свою очередь становится частью этой ‘борьбы, обогащает ее, служит торже- ству правого’ дела. Действие «Слова» происходит ночью. То же самое и в других рассказах. Ночью co- вершаются трагические события в рассказе «Русские ночи». Ночью выполняет старая учительница опасное поручение своего быв- шего ученика, ныне партизанского вожака, помогая ему тем самым взорвать враже- ский об’ект («Желанный гость»). Ночью крестьянская девушка Любка убивает He- мецкого офицера, покушавшегося на ее честь. («Любка»): Ночью расправляются русские крестьянки < немецкими солдата- “ми-детоубийцами («Осенний звездопад»). Ночью _поджигает старик-крестьянин свой дом, захваченный. немнами, убийцами его жены и внука («Хата Фомы»). Ночью пар- тизаны судят‘и казнят предателя («Суд при луне»). Ночью убивают себя. < помощью яда старый русский врач и его жена, перед м. сентллевич 388 Николая Островского . Музей-квартира Николая’ Островёкого: в Москве‘ получил новые материалы: книги, письма, фото от бойцов и офицеров Крас-, ной Армии. Эти материалы получены уже. после победы, Одни из них находятся В 06- работке, другие уже экспонированы. Особенное внимание привлекает ‹неболь- ная витрина в четвертом зале — книги Ни- колая Островского в дни Отечественной войны, Под стеклом четыре книги. Каждая из них имеет свою замечательную сульбу- Зеленовато-верая, полинявшая от солнца И ветра обложка, пожелтевшие страницы, следы крови. Этот экземпляр книги”«Как закалялась сталь» во дни горячих боев по- слала на фронт по просьбе фронтовиков» комсомольцев директор музея, жена‘ писа- теля Р. Островская. : В книгу вклеено несколько листков, ис- писанных мелким, аккуратным, почерком.. В скупых строках рассказывают фрочтови- ки о судьбе этой книги и влиянии ее на мо- NODC Kb: «Книга прошла с нами длинный боевой путь: от Витебска до Восточной Пруссии. Большая доля наших успехов принадлежит. этой книге. Павку Корчагина ‘наши комсо- молькы-фронтовики всегда чувствовали своим правофланговым», И дальше строки повествуют о. славных . подвигах; совер- шенных комсомольнами-фронтовиками, © боевых эпизодах, ‘героических делах. В верхнем левом углу на обложке пятно Kpo- ви. Это кровь комсомольца-героя Федора Федотова. Комсомолец Федотов. пал смер- тью храбрых: В момент его гибели повесть «Как закалялась сталь» находилась в его вещевом мешке. Под стеклом рядом с кин- гой—залитый кровью комсомольский билет № 218152, Федотов Федор Григорьевич, год рождения 1926-й, : Небольшая тщательно обернутая в пер- гаментную бумагу книга «Речи, статьи, письма». Она, тоже прошла длинный и труд- ный путь по дорогам войны. Сотни рук пере- листывали ее страницы. Ее читали в окопе, которыми не было иного’ выбора: либо уме- реть, либо выполнить приказание немецко- го коменданта — пасти жизнь раненому немецкому генералу («Две смерти»). Ночной фон понадобился Н. Ляшко, раз зумеется; не только по соображениям сю- жетного порядка. Ночь в рассказах Н. Ляш- ко — это прежде всего русская ночь, это мрак, небытне, гибель для немцев, для врагов родины и это — защита, убежише, союзник для ее сынов и воинов. Ночью вея страна, вся земля, вся природа поднимают- ся на врага, — даже те, кто днем не в со- стоянии бороться, кто днем слишком слаб или безащитен, как лети, женщины, ‘стари- ки, раненые, больные. Ночь прикрывает их своим крылом, прячет их от врагов, дает им возможность бороться. Эту своеобразно истолкованную илею единения всего рус- ского в борьбе за жизнь и свободу Н. Ляш- ко отчетливее всего удалось новелле «Волчья песня», которую, как и некоторые другие вещи в еборнике, пра- вильнее было бы назвать поэмой в прозе, Ночные голоса русской ‘природы возвраша- ют в этой поэме силы пленному красноар- мейцу, который без этого, по его собствен- ным словам, не вырвался бы из немецких лап. Романтически-фольклорные тенденции, дух суровой ненримиримости к врагу, нако- нец, простая, прозрачная, но не сухая, не обесцвеченная проза, — из этих элементов, собственно, и складывается общий облик военных рассказов Н. -Ляшко. Это не зна- чит; что все в них’ может быть принято без. возражений. В частности я Лично. не всегда согласен < лексикой книги Маприх мер, глагол «ойкать» (или «ойквуть») в теории имеет, вероятно, такое же право на существование, как и «охать» (или «ох- нуть»), но в «Русских ночах» он выглядит провинциалом, Встречается, например, выра- жение «рык пулеметов», Это просто неточ- но: звук пулеметной очереди или одиноч- ного выстрела He HMceT ничего ‘общего < рыком, ‘Несколько замечаний по по- воду условности. Жанр «Русских но- чей» делает ее неизбежной; в данном слу- чае она’ — не зло, а свойство жанра. Но она. не должна переходить в налуманность. К сожалению, именно надуманностью стра- дают. некоторые, сюжеты «Русских ночей» (рассказы: «Оркестр», «Дело < ящиком», «Железные. кресты», «Сигнал Захара Кал- мыкова»). Условность не освобождает так- же от требований хорошего вкуса, а как раз этого и нехватает, например, финалу ‘рассказа «Осенний звездопад», это — AB ный и ничем неоправданный гиньоль. За всем. тем’ о книге св целом следует сказать, что она не трафаретна, : отмечена опрелеленной индивилуальностью; в ‹ ней есть страсть, есть поэзия: Что ни говорить, «Русские ‘ночи» в какой-то мере разнообра- зят общую картину нашей литературы, и Нет ли, однако, в этом нагромождении прозаизмов какой-то внутренней последова- тельности настойчивого авторского стремления ‘фаскрывать ‚ переживания и настроения своих героев-инженеров < TO- мощью сугубо технических терминов? В том-то и дело, что. этой стилистической по- следовательности в’ повести пе чувствует- ся. Велед за сугубо прозаическими оборо- тами следуют довольно ‘наивные романти- ческие тиралы о «горячих звездах», о «небе юности» и т. д. и т. п. Зато, к сожалению, бесстилие последоватёльно проходит ‘по всем ‘страницам «Стрелы», и именно OHO подчеркивает условность’ и хуложествен- ную: необязательность душевного мира ее! хотябы за это мы должны „быть. призна- тельны их автору. : 4 героев. Не ‘случайно пятая главка’ повести «Стрела» открывается следующей фразой: «Если Леночка думала, что Билибин вклю- чил ее в бригаду ‘для ее удовольствия, для приятной поездки, то ее ждало разочаро- вание»... ЕЕ Так. стройтся условно-разделительный силлогизм. Но в художественном. произве- дении наличие таких условных силлогизмов невольно разоблачает внутреннюю ` незаин- тересованность писателя в душевном мире своих персонажей. я 3. ` Собираемся ли мы, на основе анализа от- дельных фраз и оборотов повести Мих. Слонимского, констатировать его литера- турную беспомошность или стилистиче- скую малограмотность? Отнюдь нет! Мих. Слонимский — опытный писатель с. двад- цатипятилетним литературным. стажем. Ав- тор талантливых книг «Шестой стрел- ковый», «Фома Клешнев», «Повесть о Ле- винэ», он прежде всего обладает профес- сиональными навыками беллетриста, и, как бы ни были неудачны многие места «Стре- лы», меньше всего хочется обличать ее автора в недостаточной грамотности, как литературной, так. и технической, ° или упрекать его в недобросовестности. выразить в. у костра и в землянке. «В период. всего нашего боевого пути от Нарвского плаи- дарма под Варшавой и до Одера эта книга была нашим спутником», -— пишет группа комсомольцев. Судьба книги «Рожденные бурей» не ме- нее значительна. Здесь подклеены страни- цы дневника майора Самохина: : «1Д—45 года, Я не успел дочитать кни- гу Н. Островского «Рожденные бурей» ввиду того, цто получил. приказание с ча: ‘стью пробраться в тыл врага. Я знаю, что предстоит много трудностей и невзгод, я знаю, в каких тяжелых условиях работали и воевали герои книги «Как закалялась сталь», «Рожденные бурей». Это вбоду- шевляет меня, и я не боюсь трудностей». &20/1—45 года. Я нахожусь в глубоком тылу врага. Книга «Рожденные бурей» мною дочитана. Она является для меня бое- вой спутницей». : «28/1—45 года. Вернулись из тыла врага. Некоторых товарищей среди нас нет. Они погибли в бою смертью храбрых за нашу любимую Родину, за Сталина. Старший сер- жант Кузьмин, булучи тяжело ранен, исте- кая кровью, не покинул своего боевого по- ста, Он, не выпуская из рук гашет, длин- ными очередями угощал воздушных стер- вятников. Говорил: «Товарищи, второе по- коление победит». Он победил, сбил вра- жеский самолет. Книга «Рожденные бу- рей» явилась пламенным агитатором в борь- бес немецкими захватчиками», — заканчи- вает.свои Записи майэр Самохин. : [> В книге приведено также письмо комсо- Рмольив одной части: «Вместе с. этой кни- гой мы дрались на“ реке Buene, Oxepe, Шварцвассере и других. Сквозь огонь про» шла эта книга, Вместе с нами она прошла трудный путь, вместе < нами достигла победы над Германией». Во время Отечественной войны. сотрул* ники музея поддерживали связь с фронтом. В адрес музея поступило много: писем от бойцов и офицеров Красной Армин. Артиллерист Давлетов сообщает: «1 августа во время лекции бойцы дали обещание на берегу Вислы перед тем, как выполнить боевое задание, что на герман* ской земле они дадут зали в честь Н, Ост- ровского. -Мы свое обещание выполнили с честью. Первый залп по Берлину в честь Николая Островского мы дали из села Вольфсдорф, восточнее Берлина 13 кило- метров». : Участник взятия Берлина пишет: Мы вернем ее CO своими отзывами и впе- чатлениями. Она нам, политработникам, и всем офицерам дала возможность ешё звон- че ‘призывать на ратный подвиг в решаю- щих боях за Берлин!». Новые экспонаты привлекают большое Внимание посетителей, особенно молодежи, бойцов и офицеров Красной Армии. ми, но у них идеи взвешены в пустотё, эмоциональной основы не имеют. Вот ка- ‘кова, на’мой взглял, разница Между писа- ‘телем и читателем нашего‘ времени. ° Этой разницей я и об’ясняю все пороки современ- ной литературы». Именно этой эмоциональной. грамотности в новой повести Слонимского и не ‘оказа- лось! Отсюда все ее пороки, в том числе и стилистические. Ее образы, ее идеи как бы повисли в эмоциональной пустоте. Много пережили советские люди за время Отече- ственной войны. Душевная грамотность <о- ветского читателя возросла во много раз. И как бы хорошо ни’ владел писатель сло- весной: клавиатурой, как бы`тшательно он ни пытался отобразить тот или иной период, Отечественной войны; ее людей, если за:его словами нет глубокой эмоциональной под- основы, если нет за его фразами тонкого поэтического подтекста, — разговора © чи- тателем «от сердца к. сердцу» у писателя никак не’ получится. Худо, если писатель говорит чне по внутренней потребности, не от наболевшего сердца, а просто сочинительствует... „.он отнюль: не писатель, а просто ремесленник, с изделиями которого критике делать не- чего...» — говорил Салтыков-Шедрин, Стоит ли литературной критике занимать- Мы не сомневаемся, что автор встречался ся повестями, подобными «Стреле»? Можно с прототипами своей повести, добросовест- но заносил в свою записную книжку их слова, кропотливо изучал материал, пра- вильно и продуманно распланировал <вое произведение. Возможно, что именно эта литературная грамотность повести соблаз- нила редактора на ее опубликование, Как же иначе? Наличие современной и своевре- менной темы, положительных героев, пра- вильного беллетристически оформленного замысла оказалось вполне достаточным для того, чтобы рукопись стала печатным произведением. Правда, от этого она не стала художественным произведением, Оно He нашло живого отклика в читательском сердце, Ведь читателю недостаточно одной ли отделаться от произведения, остав- ляющего читателя равнодушным, таким же равнодушным отзывом? Разумеется, нельзя. Мы не случайно цитировали Шелрина. Мечтая © литературе будущей России; Щедрин не раз страстно подчеркивал, на- сколько интереснее, ‘насколько труднее изображать положительных героев, чем персонажей отрицательных. Именно эта трудность встает перед многими нашими литераторами. Но это — та священная трудность, для преодоления которой стоит отдавать весь жар своего сердца, вею силу своего писательского темперамента. ‚Вот почему мы сочли нужным на кон- формальной грамотности, — от искусства он ждет чего-то болев значительного. «Я совершенно четко чувствую, — пи- сал А. М. Горький в своем замечательном письме Всеволоду Иванову, —заметное раз- личие в степенях грамотности писателя и читателя. Говорю He o формальной гра- мотности, — в этой области литератор, ко- нечно, «начитаннее» массового читателя. Но, есть пругая грамотность — эмопиональная грамотноеть людей которые чувствуют себя строителями новых условий жизни... ....На- ши ‘литераторы, Яюди эмоционально мало- или безграмотные, даже’ и тогда, когда OHH читали книги’ Ленина. Они знакомы ‘с идея- кретном примере повести Мих. Слонимеко- го «Стрела» поставить вопрос 06 змоцио- нальной грамотности. : Отсутствие ее привело ко тому, что в пове- сти опытного писателя вялые фразы, в со- четании е высокопарными оборотами, за- слонили от #аё близких нам, живых и энергичных героев, А в результате получи- лось то бесстилие и бессилие произведения, на которое читатель реагирует одням №ро- стым, но исчерпывающим словом: скучно. Литературная газета № 32 on «Книгу Островского многие прочитали. \ \ \ \