G. НАГОРНЫЙ Люди героического города Ал. Хамадан провёл в осаждённом омв Севастополе много месяцев в качестве во- енного корреспондента. Более почётного и опасного поста писатель выбрать не мог бы, В осажденном городе все ди- станции сжимаются В очерке «За кор- доном Меккензи» Хамадан рассказывает как однажды командир дивизни вымерил расстояние от своего командного пункта до бойцов. Оказалось 850 шагов. От командира полка до бойцов переднего края - 400 шагов. Такова грозная плот- ность обороны В конце концов, осаждённый город по- хож на большой корабль. Если плава- ние продолжается долго, все постепенно узнают друг друга. Это определяет особый характер запи- сок Хамадана. Вот лейтенант Михаил Ковалёв. На правой руке у него нехва- тает мизинца, Левый висок седой. Орден на синем морском кителе Хамадан знал лейгенанта ешё в Одессе. Тогда это был юноша, мечтающий о подвиге, Теперь это всин, закалённый в боях. Хамадан рас- сказывает, как однажды Ковалёв плыл к неприятельскому берегу, зажав запалы гранат в зубах, чтобы не промокли. Таков первый севастополец, с которым внакомит нас Хамадан. В книге - множество встреч, беглых портретов и характеристик- Уличные сце- ны. Трудовые будни цехов, расположив- шихся в знаменитых севастопольских пе- щерах. Фантастическая картина артилле- рийского шквала, Всё это - глазами че- ловека, который сам не раз прижимался к белым крымским камням и прислуша- вался к беспокойному бормотанию не- мецкого пулемёта. В одном из очерков Хамадан расска- вывает, как он посетил севастопольскую пулемётчицу Нину Онилову в её окопе. А затем - новая встреча. Хамадан в лазарете, у койки умирающей Ониловой Вот принадлежащая ей книга: Лев Тол- стой «Севастопольские рассказы». На полях книги записки, сделанные ру- кой девушки-героини, Хамадан переписы- вает в свой блок-нот: «Не надо думать о омерти, тогда очень легко бороться. На- до понять, зачем ты жертвуешь свою жизнь. Если для красоты подвига и сла- вы, - это очень плохо, Только тот под- виг красив. который совершается во имя народа и родины, Думай о том, что бо- решься за свою жизнь, за свою страну, и тебе будет очень легко. Подвиг и слава сами придут к тебе». На лазаретной койке умирала девушка написавшая эти слова. Ал. Хамадану не приходилось приду- мывать эффектный фон для своих героев. Землянка, наблюдательный пункт, окоп, брошенная дача, в которой устроился штаб, внаменитая древняя Генуэвская башия, которую обороняет маленький гарнизон, - в любом из этих мест можно жить, разговаривать о будущем, мечтать о Мос- кве, читать стихи, делить на двоих бан- ку консервов… Приложив к уху трубку полевого телефона, здесь можно услышать сквозь грохот боя приказ держаться до последнего или голос друга, выполнивше- приказ: Прощайте… я погибаю. Передай поклон товарищам, если останешься в живыХ… Многие из героев этой книги, появив- шись в ней однажды, встречаются внсвь и вновь, потому что большой корабль обороны продолжает плавание, и как всегда при долгом плавании в бурю лю- ди постепенно сближаются, и в них ла- рождается тот интерес друг к другу, ко- торый вызван общностью судьбы и пере- живаний Так мы следим за лейтенантом Ковалёвым, за полковником Богдановым и шофером Аркадием, за Гроссманом и Пичугиным. Очерки, написанные без предваритель- ного плана, для газеты и по ходу собы- тий, обнаруживают внутреннюю связь ме- жду собой, и вся книга становится по- хожей на повесть. Это повесть о рядовых участниках севастопольской обороны и о её командирах. О людях, которые, как Нина Онилова, поняли, что такое долг и подвиг. 0 патриотах - героях отечест- венной войны. О победе, которая будет завоеваня.

Ленинградская поэма те ной и фронтом? Так думали, так говори- ли, так жили, так умирали. Третья глава поэмы снова ведёт чита- теля в наступление. Она переносит его на Ленинградский фронт и начинается вели- колепным изображением мороза на фрон- в виде ледяной танковой колонны. Мороз, мороз!… Великий русский холод, Испытанный уже союзник наш. Врагов он жалит, как железный овод, Он косит их, прессует, как фураж, И по телам заснувших мертвым сном Он катит дальше в танке ледяном. Автор с четырьмя спутниками - на фронте, в лесу, на дальнобойных бата- реях. Фронтовики чествуют ленинградских гостей боевым застольем, и гости отвеча- ют тостами мести: Огонь! В честь нас, людей из Ленинграда, В честь пятерых - пять молний, пять громов Рванули воздух (мы стояли рядом) По вражьим блиндажам пять катастроф. И в интервалах первым начал счёт Один из нас, сказав: «За наш завод!» Второй проговорил: «За наш совхоз, Во всём районе не было такого». «За сына», - тихо третий произнес. Четвертая - инструкторша горкома: «За дочку, Где ты, доченька моя?» «За внука моего», - сказала я. В этом - глубокая правда. Сейчас у советских людей государственное, общест- венное, семенное, личное, - всё сплелось, как никогда, в один клубок. Метящий врагу за свои личные беды и потрясения выполняет высокий, патриотический долг перед родиной; обороняющий в трудах и боях родину несёт расплату за каждое личное горе, - за смерть ребенка, за по- ругание женщины, за каждый сожжённый дом, за каждый бандитский выстрел. Когда-то Некрасов свою богиню вдохно- вения, классическую музу, назвал «музой мести и печали». «Музу мести» мы при- нимаем. Она нам кровно сродни. Рассказывая в четвёртой главе о пре- одолении великим городом выпавших на его долю испытаний, Вера Инбер даётоб- разы музы и в других обличиях, К учё- ному, к труженику умственного труда она Являлась ночью под сирены вой, В исхлёстанной ветрами плаш- палатке, С блистанием волос под капюшоном, С рукой, карандашом вооруженной. С электролампой, в световом овале, Входила Муза в номерной завод Под сумрачный, оледенелый свод, Там Стойкостью ее именовали… В образе девушки в берете со звездой она управляет движением возрождающего- ся города, в образе девушки в старом ват- нике она скалывает лёд, и чудесный го- род, сбрасывая тяжёлый ледовый нан- пырь, вновь возникает во всей своей ска- зочной силе. …И рядом о Музой каждый И чувствовал, и думал не однажды: «Чтобы вернее сокрушить врага, Я всё отдам, и даже бытие, 0. Ленинпрад, сокровище мое!» В этом - тоже глубокая правда. Оборо- на Ленинграда, такая, какою она войдет в историю, возможна была только при глубокой самоотверженности и в строи- тельстве укреплений, и в питании фронта боеприпасами, и в изумительной ледовой трассе, во всех работах, при которых люди, не колеблясь, отдавали все свои си- лы «и даже бытие».

«ГАЯНЭ»

Вс. АЗАРОВ, Д. ПРИЦКЕР

Илмя ГРУЗДЕВ

ПРЕМЬЕРА В ЛЕНИНГРАДСКОМ ТЕАТРЕ ОПЕРЫ И РЫ И БАЛЕТА им. С. М. КИРОВА плавная вначале, она исполнена стреми- тельности и воли в центральных драмати- ческих эпизодах и, в особенности, в силь- ной волнующей сцене, где горные курды вадерживают врагов, пытающихся скрыть- ся через границу. В балете всё ярко: танец колхозников- армян, празднующих победу в честь вос- становления колхоза после диверсии, и русский вихревой пляе пограничников, к переломный момент спектакля, когда в колхоз приходит известие о нападении немецко-фашистских разбойников на СССР, и воинственная пляска юношей, вступающих в ряды армии. родиныторПолифоническое мастерство, свежесть гармонического языка, острая ритмика музыки Хачатуряна увлекают. Изобрета- тельная инструментовка передаёт тончай- шие переживания персонажей балета. Патетический образ героини балета Гаяна, муж которой идёт на преступление против родины, - разрешён Н. Дудин- ской искренне и сильно, В её трактовке Гаяна новый советский человек, у кото- рого личное горе отступает перед чувст- вом любви к родине. Сценически обаятельны Т. Вечеслова (Нунэ - молодая жизнерадостная кол- ака-ица) и Н. Зубковский (друг Нунэ Карен) Эта пара - душа спектакля, сим- «Емель-солкечной молодости народа Армении. Карен в финале спектакля уходят на фронт, … подлинная правда искусства. Не менее ярок образ Айши (исполни- тельница- постановщик спектакля Н. Ани- симова) - курдской девушки, задержива- ющей трех неизвестных, трех врагов. Айша, находящаяся в центре яркого, вихревого потока, нежная, умоляющая, когда её односельчане относятся с недове- рием к её возлюбленному - Армену (ар- тист К. Сергеев); Айша, которая гиевно ведёт своих братьев на врагов, этот образ явллется в спектакле одним из основных, запоминается надолго. Всякий раз, когда в Ленинграде прохо- дишь по затемнённой Театральной пло- щади, мимо бронзового памятника Глин- ки, где, неподалеку, земляные ступени сбегают в противоосколочные щели, а в замурованных окнах домов просверлены бреши для пулемётов; всякий раз, когда видишь такое знакомое, пепельно-серое бли-здание любимого театра и чёрный пролом в его крыле свидетельство ещё одного преступления фашистских бандитов,-ка- жется, что отсюда, сквозь этот пролом петит по просторам нные арии классических опер и голоса певцов восклицают: жива музыка, бес- смертно наше искусство! И вот мы - в утонувшем в снежных лесах гостеприимном уральском городе, на берегу Камы. Здесь, в Молотове, осенью 1941 г., через месяц после эвакуации, за- жглись огни рампы Кировского театра, и борющиеся за свободу родины люди услы- шали бессмертный патриотический при- выв Сусанина.  Две премьеры, посвящённые 25-летию Октября, показал в ноябре--декабре 1942 года Ленинградский ордена Ленина демический театр оперы и балета имени С. М. Кирова - оперу М. Коваля ян Пугачев» и балет А. Хачатуряна «Гаянэ». Оба эти произведения задуманы были ещё в мирной обстановке, но завер- шены они и вошли в репертуар театра на втором году войны. Только что осуществлённая постановка балета «Гаянэ» - большая творческая удача. Балет этот -- праздник музыки н красок. Смотришь и не знаешь, чему здесь отдать предпочтение. С первой ми нуты, когда открывается занавес, изобра- жающий древних рыцарей Армении, ина протяжении всех трёх актов, когда фоном служат залитые солнцем хлопковые поля Армении, синие изломы гор, где располо- жено становище курдов (они напоминают врубелевские рисунки к «Демону»), - не перестаёшь восторгаться творческой вы Натана думкой художника спектакля Альтмана. A. Хачатурян, широко известный таки- ми своими произведениями, как «Поэма о фортепианный «Гаяна» снова выступил о яркой, темпераментной музы- кой, дающей законченную, предельно яс- ную характеристику событий, происходя- щих на сцене. Сюжет «Гаяне» правдив и несложен. Это музыкально-хореографическая повесть о счастливом созидательном труде в од- ном из колхозов Армении, о советской колхознице, женщине-матери Гаянэ, чья жизнь и борьба за счастье сплетены с бу- дущностью и судьбой народа. Музыка «Гаяна» разнообразна. Праздничная,

Силою сорока дивизий, обхватом с трех сторон, шли немецкие полчища на Ленин- град, блокируя великий город. В один из этих дней, 24 авгуета, с по- следним прорвавшимся в Ленинград эше- лоном приехала к нам Вера Инбер. Она приехала не с тем, чтобы посмот- реть и полюбопытствовать. Она приехала Ленинград жить с нами и работать с нами. В эти дни она предпочла быть не на задворках истории, а на фронте исто- рии, лицом к лицу с грозными события- ми, в великом городе, которому предстоя- ло пережить невиданно суровые дни. Ленинград! Великий акын Джамбул на- звал его незакатной Полярной звездой. И с этим образом входят в нашу память декабристы, входит и перенявший у них о этим символом историческую эстафету Герцен, вопоминаются муки Некрасова, гражданская казнь Чернышевского, Ленин в Питере, Обуховская оборона, великое движение 1905 года и величайшая в мире революция, которою наш город открыл новую эру в истории. Ленинград! Он трижды отстоял себя в гражданскую войну, грозною силой встав на пути врагов. Никогда не топтал его салог завоевателя, И сейчас снова встал он на пути жесточайшего и сильнейшего в истории врага, и сам стал неизмеримо могучим, …как часовой, Чей пост вовеки несменяем! Ленинград! Его героическая эпопея останется в памяти тысячелетий. И золо- тыми строками будет внисано в историю великой отечественной войны то, что внервые под Ленинградом враг был оста- новлен и перешёл к обороне. О борьбе великого города будут созда- ны песни и сказания, и эпос, и трагедия. Но мы, ленинградцы, можем гордиться, что уже сейчас, когда ещё горячи раны, когда ещё дымятся жилища, когда еще борьба в разгаре, что уже сейчас создана поэма не на час, не на день, а на буду- щее, точнее сказать, - и на наш день, и на будущее, и как наше оружие, и как память о нас в истории. Поэма начинается с описания действи- тельного случая. Вообще Вера Инбер исторически точна, как истинный поэт- летописец. В пролёт меж двух больничных корпусов, В листву, в деревья золотого тона, В осенний лепет птичьих голосов, - Упала утром бомба, весом в тонну. Отсюда идёт развитие первой главы по- эмы, Смятение в больнице, раненые, уби- тые, ночные воздушные бои, пожарные дружины, группы самозащиты - всё это дано точными штрихами, но только штрихами. Основное содержание пер- вой главы - обвинительный акт фашиз- му, клятва мести и ненависти, которая поднимает поэму прибоем высокого граж- данского нафоса: уничтожение гитлериз- ма - высшее благодеяние человечеству. Избавить мир, планету от чумы Вот гуманизм! И гуманисты - мы. Стремительная и торжественная поступь поэмы резко меняется о переходом ко второй главе. Читатель входит в зиму, входит в город, окованный холодом, по- груженный во тьму, мучимый голодом; в город, где «больных и мертвых множатся ряды», куда каждый грамм хлеба достав- ляется «со смертью пополам», где липа меняются стараниями «вловещего гриме-



Нет нужды приводить отдельные места из поэмы, даже наиболее значительные, например, описание того, как ленинград- цы слушали речь Сталина во время воз- душной тревоги и боя над городом стательная картина сверкающей зимы в осажденном гороле или полный глубокого лиризма образ Ленинграда на вторую осень блокады. Он всё такой же, как и до войны, Он очень мало изменился внешне. Но, вглядываясь, видишь: он не прежний, Не все дома попрежнему стройны. Они в закатный этот час осенний Стоят, как люди после потрясений Поэму нужно читать в целом, и только тогда она в полной мере награждает чи- тателя за внимание. Для искусства Ленинграда она - едва ли не столь же значительное явление, как, 7-я симфония Шостаковича. Да и сама поэма по своей поступи, последовательности частей, чере- дованию тем и ритму эмоций является как бы симфонией слова. Вера Инбер пишет 30 лет Её стихи бы- ли всегда остроумными, изысканными, затейливыми, приятными. Она была поэ- том выдающегося таланта, наделённым и незаурядным умом инесомненной грацией. Но словами другого поэта она могла бы сказать о себе: «И голос мой не громок». В одном стихотворении она прямо утвер- ждает, что лучше всего получается, когда она говорит вполголоса. Но вот жизнь, история мобилизовали её и потребовали полного голоса, И мне думается, что сей- час она мотла бы оглянуться на свое пре- жнее творчество с некоторым удивлением. как на чужую жизнь. В наши дни в этом нет ничего странно- го. Так студентка, отлично сдавшая заче- ты и больше всего любившая фокстрот и оперу, становится прославленным снайие- ром. Так сельский подросток, ещё недав-

но гулявший на полной воле и безпечно Танец девушек, собирающих клопок, та- нец стариков; вся заключительная сцена спектакля, где танцы русские, армянские, грузинские, украинские причудливо опле- тены и составляют гармоническую танцо- вальную сюиту многонационального совет- сного искусства, поставлены Н. Аниси- мовой увленательно, с подлинной выдун- кой и талантом. Особо надо упомянуть роль Гико, мужа Гаянэ - предателя и диверсанта. Перед исполнителем этой роли Б. Шавровым стояла нелегкая задача - показать в тан- це трусость, низость, всю глубину паде- ния шкурника, продавшегося врагам. Под- личающий, льстиво пресмыкающийся пе- ред народом, а на самом деле готовящий ему удар ножом в спину, Гико-Шавров саморазоблачает себя в сценах, рисующих отношение к жене и дочери. И Гаяна его отрекается от предателя и труса. Командир-пограничник Козаков (артнет Михайлов) -- мужественеи и трогает сво- ей теплотой и искренностью по отноше- нию к Ганне и её дочери. Все же, во- преки первоначальному замыслу авторов опектакля, в его сценическом образе со- хранились элементы отатики, знакомой нам по изображению многих положитель- ных персонажей в советских балетах. До- садно и то, что роль Армена в исполне- нии К. Сергеева часто лишена смы- словой нагрузки и сведена преимущест- венно к отдельным, виртуозным по своей технине, танцовальным номерам. Спектакль «Гаяна» подобен яркой мо- зашке, где каждый камешек на свобм ме- сте. Пусть эпизодична роль Лопухова, чу- десно танцующего в финале лезгинку, но без неё балет был бы гораздо бледное, увлекательно, зажигающе вве- под оправившегося со сложной партитурой превосходно. …Недалёк день, когда на здании театра им. С. М. Кирова в Ленинграде снова зв- жгутся приветливые огни. Уже теперь, в дня боёв, когда над городом ещё свистят вражеские снаряды, у разрушенного кры- ла театра возведены леса. Он будет заде- лан, этот аловещий пролом, и музыка сно- ва вернётся в свой дом. И ленинградцы, стоящие ныне в обороне родного города, сражающиеся на фронтах, и ленинградцы, кующие вооружение народа в тылу, сно- ва встретятся в овоём любимом театре нз площадк Глинки в городе Ленина. пользовавшийся преимуществами своего возраста, сейчас в партизанском отряде взрывает немецкие эшелоны и ходит в глубокую разведку. Так юноша, два года ому назад окончивший курс в аэроклубе, сейчас носит золотую звезду и имеет на счету десяток-другой сбитых фашистских самолётов. Так мужает вся наша страна, так сно- ва в истории России «тяжкий млат, дробя стекло, куёт булат». И о какою невиданной силой, при под- держке всей страны, куётся наш булат! А читатель? Сейчас на фронте, на заво- дах, в городах, в колхозах читатель не- обыкновенно чуток ко всему значитель- нюму и выдающемуся в литературе. Этот читатель может от души поздра- вить Веру Инбер с удачей.

же счёт мести, всё тот же обвинительный акт злодеяниям врага. И ещё большая заслуга Веры Инбер в том, что она не только исторически точно, но и с высокой психологической правдой запечатлела па- мятную ленинградскую зиму 1941--1942 г. Поэт, по его выражению, старался удер- жать «песчинки быта», но дело не в них, а в той «психике быта», которая светится в этих картинах: Недаром же на-днях, заняв черёд С рассвета, чтоб крупу достать к обеду, Один парнишка брякнул вдруг соседу: «Ну, дед кто эту ночь переживёт. Тот будет жить». И старый дед ему: «А я её, сынок, переживу». Кто из нас, ленинграднев, не был оче- видпем невиданного мужества и патриоти- ческой самоотверженности населения мно- гомиллиюнного города, от мала де велика, без различия пола и возраста? Кто из нас не знает десятки, сотни таких приме- ров, когда люди до последнего дыхания, до последней возможности стойко и спо- койно выполняли овой долг перед роди- Вера Инбер. «Пулковский меридиан». Поэма, Ленинград, 1942 г.



Ал. Хамадан. «Севастопольцы», «Мопо- дая гвардия». М. 1942 г.

«Зимние залпы Балтики». 

Картина Я. РОМАСА. Выставка «Великая отечественная война».   Громадное значение для развития на- в них преемственности национальной культуры, популяризация изданийна на- циональных языкахив переводах на рус- ский классиков и эпосов: Низами, Навои, «Витязь в тигровой шкуре», «Давид Са- сунский», «Джангар» и «Манас». Роман, повесть, драма, киносценарий развивались и возникали в налиональных культурах вместе с ростом и углублением культуры, как новые, помимо поэзии, ме- тоды художественного восприятия и отра- жения действительности, в также как пе- ресмотр с новых революционных позиций своей истории.

СОВЕТСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ вторых, как уже упомянуто, развитие новых, до того мало им известныи совсем неизвестных форм - романпо- вести, драмы, киносценария, В развитик этих форм огромную роль сыграл рус- ский язык, ставший вторым родным язы- ком для литературной интеллигенции на- родов Советского Союза. Расцвет устного народного творчества- принципиальная черта нашего литератур- ного движения. Богатства фольклора не- обозримы. Например, в Казахстане запи- сывают у одного аныша, поющего эпиче- скую поэму «Сорок богатырей» при- близительно триста тысяч строк. Кир- гизский эпос «Манас» - ещё больше; не- сколько лет тому назад он был записан полностью. Устная народная поэзия в Средней Азии была по преимуществу оп- позиционной, жало народной сатиры направлялось против баев и мулл. Она преследовалась. Революционно настроен- ные акыны подвергались каре, как, на- пример, киргизский акын Токтогул. Не- лые сокровища народной поэзии погибли для литературы и науки, потому что не были залисаны. Великий казахский акын Джамбул принуждён был замолчать. Двадцать пять лет тому назад он уже был дряхлым стариком, который не мог сесть на коня. Сегодня знаменитый аксакал советской поэзии, девяностопятилетний Джамбул снова, как в молодые годы, на коне, бодр весь голес о героях отечественной войны. Это возрождение исчис- Джамбула - образ возрождения устной народной поэзии. На Кавказе живёт маленькое племя … в га или первого рифмованного опыта на языке только что созданной письменно- сти - до повести, романа, поэмы и дра- мы, которые переводятся на все языки мира. Можно считать, что у нас, кроме рус- ской 3536 оформившихся литера- тур, а если прибавить к этому литерату- ры прибалтийских народов, то число их вырастет до сорока.

ЧЕТВЕРТЬ ВЕКА мах, в признаниях друзьям, наконец, самих произведениях писателей: в Гру- зии -- у Ильи Чавчавадае, Акакия Цере- тели, в Азербайдшане - у Мирзы Фетха- ли Ахундова, в Армении - у Налбандя- на, Сунлукяна, Ованеса Туманяна, на Ук- раине - у Леси Украинки, Конюбинско- го и, конечно, Шевченко, в Белоруссии- у Купалы и Коласа, у казахов -- у Абая Кунанбаева, у узбеков у Фурката, у казанских татар -- у Шарифа Камала, у осетин - у Коста Хетагурова, у евреев - у Переца, Шолом-Алейхема и так да- лее. Передовая русокая литература никогда не знала высокомерного отношения к на- селявшим Россию народам. В ней нико- гда не было колониальной струи, колони- альных мотивов, столь характерных для литератур некоторых европейских нарс- дов. Расцвет сталинской дружбы народов в советской литературе возник не на го- лом месте, Эта дружба уходит корнями в прошлое - в прогрессивную миссию рус- ской литературы, в прогрессивную роль русского народа и его культуры. Там, где на карте Российской империи были белые пятна молчания и неграмот- ности, - на карте СССР расцветают и растут национальные литературы. Ок- гябрь и сталинская национальная поли- тика призвали к культурной жизни все, даже, казалось бы, забытые историей, «малоизвестные и неизвестные народы». Сталин говорит в своей книге «Марксизм и национально-колониальный вопрос», что свойство революции не уменьшать, а увеличивать количество языков, а следст- венно, и литератур, За четверть века де- сятки народов в Советском Союзе впервые в своей истории создали свою письмен- ность. Накануне отечественной войны у нас издавались книги на 90 языках, при- чем среди них были языки, ранее почти невзвестные: сзамский, мансийский, аба- зинский, вепский и другие. Но, разумеется, не у всех народов и племен успела уже сложиться своя худо- жественная литература. Советская литера- тура не только многонациональна и мно- гоязычна, но и многостадиальна, - в ней соседствуют все стадии или ступенираз- вития - от бесхитростной песенки ашу 

её основное движение к изроду, к строит и борется во имя реальных задач. Они сформулированы товарищем Сталиным в его кристально ясной, уве- ренной речи 6 ноября. Свершение этих всех задач -- отправная точка для даль- нейшего, столь же реального пути совет- ского парода в отчетливо разворачиваю- шуюся перспективу будущего, в царство Человека с большой буквы. Советская ли- тература молода, - в ней, как в народе, живет и крепнет нравственная сила. Английский критик Ральф Фокс, погиб- ший в Испании, говорит в своей Роман и народ», что многие антлийские и французские писатели оворачивают с пу- ти гуманизма, уходят от великих запад- так, ибо фашием, прежде чем ворваться в Европу с танка- ми и бомбардировщиками, привёл её в состояние морального паралича работой «пятых колонн». И вот вам - роман «Пу. тешествие на край ночи», точнее его ну- жно было бы наавать «Путешествие Франции на край ночи, от Робеспьера к Лавалю». Нет путь советской литературы манизм. «Пролетарское по своему содер- жанию, национальное по форме, таково общечеловеческое искусство, к которому идет социализм», сказал Сталин. Бес- классовое общество, которое мы строим, есть необходимая предпосылка для тор- жества гуманизма Человек цель всех наших усилий. Фашизм есть падение че ловека. Гитлеровские армии, это - ар- мии мертвецов, штурмующих живое че- ловечество. Красные щиты преградили им путь о той великой нравственной оплой, которую не пройти. Девятьсот советских писателей - рома- чистов, драматургов, поэтов, очеркистов, журналистов - находятся в рядах Дейст- вующей армии, среди воюющего советско- го народа. Помимо непооредственных за- дач борьбы, они проходят ту суровую школу художественного опыта, которая при наличии трёх основных слагаемых нашей литературы - социалистической идейности, народности и многонациональ- ности--обусловливает ей мировое будущее.  

Акалнин А. толстов

циональный характер с ветског тского литера- турного движения. Краеугольный намень нашей литерату- ры, заложенный Октябрем, это многона- Никогда история мировой литературы не знала такого согласного многоголосого и взаимно опледотворяющего литератур- ного хора, как в Советском Союзе. Тарас Шевченко с горькой пронней в своей по- эме «Кавказ» говорит, что в царской Рос- сии все народы, «от молдаванина до фин- на, на всех языках, все молчат», Слиш- ком хорошо известна насильственная русоификация, проводившаяся в Россий- ской империи, - подавление парскойцен- зурой национального развития народов, как будто можно было заставить народы забыть свой родной язык, свое историче- ское прошлое, подавить в них священное стремление к независимости!… Если бы не Октябрьская революция с её прямолиней- ной и честной национальной сталинской политикой, Россию, вне сомнения, постиг- ла бы участь всякого лоскутного государ- ства, Так навсегда распалась овященная Римская империя, так неминуемо распа- дется Третья империя, наспех окровав- ленными нитками насильственно сшитая фашизмом из государств Европы. Было бы несправедливо утверждать, что русская интеллигенция участвовала позорном и прежде всего неумном и не- дальновидном процессе царской руссифи- кации. Передовая русская интеллигенция всегда стояла на иной точке арения, на той, которая была осуществлена Ок- тябрем. Русская литература оказывала прогрессивное влияние на формирование общественного самосознания у нацио- нальных интеллигенций народов парской России. Если обратиться к биографиям виднейших национальных деятелей сере- дины и конца прошлого века станет очевидно, что передовые идеи, понимание жизни и истории они черпали в нашей классической литературе - у Пушкина. Тургенева, Белинского, Чернышевского, Добролюбова, Герцена, Л. Толстого, Щел- рина, Островского, Горького. Эти имена мы найдем в записных книжках пись-



У нас есть литературы народов, про- шедших путь промышленного капиталиа- ма и имеющих свои развитые литератур- ные традиции; это- литературы украин- ская, белорусская, еврейская и народов Прибалтики К ним близки литературы закавказских народов с их тысячелетней культурой: грузинская, армянская, азер- байджанская. Древни и глубоки литера- турные традиции у народов Средней Азии.Это в особенности относится - Уз. бекистану. Однако условия феодальных отношений и колониального гнёта были здесь особенно тяжелыми: за исключени- ем изустной народной песни литература, со всеми признаками эпигонства, служи- ла почти исключительно феодальной вер- неграмотен хушке. Народ был сплошь Поэтому советское литературное движение было для народов Оредней Азии ренес- сансом, возрождением национальных культур после веков почти что полного молчания, Литература узбекская и казах- ская ва последние годы перед войной обо- гащаются, кроме присущего им поэтиче- ского жанра, повестью, романом ра мой. То же можно сказать про литерату- ру таджиков, туркмен, киргизов, кара- калпаков и народностей Дагестана. Литературы «малых народов»,

В национальных литературах есть писа- тели прозаики, поэты и драматурги. которые в известной мере двигают разви- тие всей советской литературы. В Укран- не это - Тычина, Рыльский, Корнейчук, Ановский, Панч, Первомайский; в Белорус- сии недавно умерший Янка Купала, Якуб Колас, Бровко, Крапива, Лыньков;в рузии Табидзе, Гамсахурдия, Чикова- ни, Леонидзе, Киачели, Лордкипанидзе, Шалва Дадиани; в Азербайджане - Са- мед Вургун, асул Рза, Ордубады; в Уз- бекистане - Гафур Гулям, Айбек, Алим- джан, Ищен, Абдулла Кахар; в Казах- стане Сабит Муканов, Мухтар Ауэзов, Мусрепов, Тажибаев; в Армении - Аве- тик Исаакян, Дереник Демирчян, Наири Зарьян, Степан Зорян; в Таджикистане Лахути и Садреддин Айни, пишущий на таджикском и на узбекском языках; в Киргизии -- Алы Токомбаев и Маликов; в урюмении Берды Кербабаев. Совет- ская еврейская литература выдвинулата- кле имена, как Перец Маркиш, Давид Бергельсон, Квитко, Галкин. Творцы советской литературы молоды свежестью и непооредственностью воспри- ятия нашей эпохи. Советскую литерату- ру можно критиковать формально, и мы всегда благодарим за это критику, ибо самоуопокоение и самолюбование - вер- ная гибель для искусства. Молодость со- ветской литературы в том, что она цели- ком - литература народная, точнее, всё



ляющие свой возраст двумя-тремя деся- кюринцы, их всего три десятка тысяч, - народ этот стал знаменит через овоего Сулеймана Стальского. Переводы на русский язык стихов Сталь- Абха- ского, равно как и Джамбула, Ислам Ша- ира, Дурды Клыча, Феклы Беззубовой, азербайджан- гусанов, якут ских оленгохутов, киргизских и казах- ских акынов, смыкают два вида творче- ства -- народную устную и письменную литературу. тилетиями, целиком созданы Октябрём; это литературы Башкирии, Чувашии, Ко- ми, Мари, Якутии, Мордовии, Кабардино- Балкарии, Черкессии, Интушетии, зии, Адыгеи, Ойротии, бурятов, калмы-

ков, лезгин, аварцев, удмуртов, чеченцев Фарраха, Гамзата Цадасса, ских ашугов, армянских   и других народностей и племён. В развитии наших национальных лите- ратур нужно выделить два момента. Во- первых, возрождение и необычайный рас- цвет устного народного творчества, и, во-

 № 3 (55)ЛиТЕРАТУРА и ИскуссТВО3

Окончание. Начало см. в 32, 1(53) и2(54).