ый

aS 8

235

У
=

баяна

oe

М.  АЛИГЕР.

 

«Эта больная, слабосильная
девушка — едва ли не един-
ственный мужчина на всю
Украину». Иван Франко.

  Время, в которое жила Леся Украинка,
и т0. как она ощущала себя в этом вре-
мени, как поэт и человек, точнее всего
охарактеризовано в ее же собственных
строках:

‚ У меня в руках оружье
` Неполоманным осталось,
`` `Только тяжкие оковы

Не дают рукою двинуть.

А вокруг темно и тихо,

Не бушует кровь по жилах

И ве слышен издалека

Дикий гомон с поля битвы.

Так и хочется мне крикнуть,

Точно рыцарь в детском бреде:

«Вто живой? Взойли на башню,

Посмотри вокруг далеко!

Посмотри, вилны ли в поле

Наши честные знамена?»

Культура украинского
народа находилась пол
двойным ярмом социально-
го и национального угнете-
ния, и те, кто могли бо-
роться против этого угне-
тения хотя бы в культуре
своего народа, предпочли
благоразумно оставить поле
боя и отказались не толь-
ко от борьбы, но и от вея-
кого призыва Е ней.

«Честные ` знамена» Шев-
ченко давно были сверну-
ты многими ‘литературными
современниками Леси Ук-
раинки. Это были мелко-
буржуазные народники, ко-
торые ухитрились  худо-
“жественную и идейную на-
родность Шевченко заме-
нить убогой псевдонародно-
стью, его бессмертный гнев
и скорбь — нудными жа-
лобами, бессильными вы-
вести на дорогу, убиваю-
щими всякую надежду на
лучшее будущее, тематиче-
ское богатство Шевченко—
возней в Еругу одних и
тех же тем, его страстный
призыв в борьбе — на-
ционалистической  ограни-
ченностью, смирением и
покорностью.

И вот появляется Леся
Угранинка, появляется для
того, чтобы вместе е немногими писате-
лями, верными знамени Шевченко, всю
свою жизнь, все свое творчество посвя-
тить возвращению свобололюбивой украин-
ской литературе ее лучшей чертьа.

Главное в творчестве Леси Украинки—
это утверждение волевого величия чело-
века-творца. человека, который ищет вы-
хола в свободе, это призыв к борьбе. ун-
рямый и самозабвенный, во имя которого
‚каждый должен быть тотов пожертвовать
своей личной судьбой:

Упала б только та тюремная стена,
Хотя бы лаже тяжкие каменья“
Покрыли нас и наши имена,  
И. это не голословный риторический
призыв -в борьбе, он глубоко обоснован
большим внутренним содержанием всего,
что пишет Леся Украинка, и в первую
очередь богалством и разнообразием ее
тематики.

Она смело и уверенно разорвала замк-
НУТЫЙ Круг тем. титичный лля совоемен-
ной ей украинской литературы, Она
очень много знает, и ее очень многое
глубоко интересует. Образы и темы миро-
вой литературы, исторические события,
богатая наролная фантазия, — все это
близко п дорого ей. Она отрицает «укра-
инскую» национальную тему. Она говорит

>,

>

K

 

прекрасным украинским языком © боль-
ших общечеловеческих идеях интернаци-
онального значения. И идеи эти становят-
ся близкими и понятными ee народу, ибо
в них звучит его судьба и его чаяния.
Ибо о чем бы ни писала Леся Украпн-
ка—5 христианах, скрывающихея в ка-
такомбах древнего Рима, о наротных геро-
ях, о молодом Полешуке Лукаше, сказоч-
ном герое «Лесной песни», тде бы ни
разворачивалось действие — в Италии,
Испании, Египте, древнем Вавилоне, ка-
кое бы время оно ни охватывало, — веег-
ла поэт находит в нем тему борьбы 3a
свободу, находит людей, отдавших свою
величественной

жизнь этой прекрасной,
борьбе.

Раб-неофит, герой драмы «В катаком-
бах», осознавший лживую сущность хри-
стианотва, уходит в Табор повстанцев,
чтобы бороться за. счастье в этом мире,
а пе на небе.

70-летию со дня рождения,

Вила, героиня сказки «Вила посестра»,
убивает своего любимого побратима, ко-
торый устает oT борьбы и жизни, —
теряет надежду стать свободным.

Сильный человек, упорной воли и
страстной веры в победный исход борь-
бы, человек, не позволяющий ‘чувству от-
чаяния и бессилия овладевать им, — вот
герой Леси Украинки: i

ло приказал мне: «Не бросай оружья!
Не отступай. не падай, не сдавайся!»
И почему я слушаюсь приказа
-Й не решаюсь бросить поле чести?
-Й. почему я не решаюсь трулью
На свой же меч упасть в минуту
муки? :
И что мешает мне промолвить просто:
«Да, ты, судьба. сильнее. Покоряюсь».
Й почему, едва лишь вспомню эти
Постылые слова, как чую CHIE.
И крепко, крепко стискивают руки
- Невилимое никогда оружье. а
Огромная художественная сила еси
Украинки и.в ев исключительной творче-
ской самостоятельности, в ее отношении” к
теме, к материалу; в умении в любом
материале, лаже чрезвычайно литератур-
ном, увилеть нечто свое. придумать что-
то совершенно новое, взглянуть на все
под совсем новым углом зрения.
Так обошлась Леся Украинка © исто-

Леся Украинка

рией Дон-Жуана и Донны-Анны, Этот
неолнократно использованный мировой
литературой сюжет Леся Украинка рас-
крывает совсем по-новому. Она открыва-
ет неожиданно новые черты в хатахтере
известных нам героев, и перед нами воз-
никает совершенно иная катгина. Силь-
ная Донна-Анна и слабый Дон-Жуан,
который, по сути дель, боится жизни,
бежит ее трудностей, ищег легкого пути.
внешней своболы.

Или превосходное стихотворение  «За-
бытая тень». Сначала кажется. что
это — еще одно поэтическое  произведе-
ние о трогательной любви Данте в Беат-
риче. Но оказывается пругое. Леся Укра-
инка не станет писать о Том. что зна-
ют и видят все. Если она взяла. широко
известную тему, то только для того, что-
бы открыть людям нечто. очень важное
и почему-то еще не замеченное ими в
ней. Итаж, в известной всеми истории
любви великого поэта‘ возникает тусклая
фигура, вокруг которой нет никакого 0ре-
ола славы, о которой забыло человечество:

Жена поэта. Имени xpyroro

Не помнит мир. Как будто никогда

Оно в земных просторах не звучало.
А между тем эта верная тень:

..делила сним прогорклый хлеб.

изгнанья,

И чтобы он согрел остывшие ладони,

Она очаг потухший разжиталь

В чужом лому. И сколько раз в ночи

Рука поэт» в поисках опоры

Ложилась тяжко на ее плечо.

Ей дорог& была его живая слава.

Но жадных рук она не протянула,

Чтобы хоть луч ee себе оставить.

Это та женщина, по слезам которой
«..как по росе жемчужной. к престолу
славы вехолит Беалриче».

В любой теме находит Леся Украинка
свое, никем до нее не замеченное, и от-
крывает это людям.

Помимо всего прочего, огромной силой
Леси Украинки, приближающей ее к нам
и к нашему мировоззрению, является то,
что она даже в свое тусклое время ду-
шой подлинного художника ощутила, что
только народ и его творения бессмертны
и что бессмертие творца — только в
народности, в любви к народу, в кровной
связи с ним.

Леся Украинка, как поэт, как созда-
тель произведений подлинно-поэтических,
обладает еще одним свойством, присущим
подлинной поэзии.

Каждое из ее произведений является
совершенно законченным, цельным и
стройным образом, четко очерченным ри-
сунком, рамка которого не может быть
ни сужена, ни расширена. Так точен
глаз художника, так велика его ответст-
венность перед материалом, что он не
нуждается в роскоши употребления из-
лишних подробностей, отбирает только
единственно необходимое, ничём не заме-
нимое. Каждая деталь стихотворения сто-
ит строго на своем месте, играет свою
точную, определенную роль в «доказа-
тельстве» задуманного образа.
У нее есть одно стихотворение, напи-
санное в 1900 г. и вошедшее в цикл
«Ритмы». в котором она высказывает
следующие опасения:
Неужто только молнией сверкнуть
Словам моим, родившимся в печали,
И никогда не залететь высоко...

и дальше: :

Иль это только звезды еветят ярче,
Чем ночь вокруг чернее и безлонней?

На этот вопрос Леся Украинка ответи-
па всей своей жизнью, всей своей рабо-
той. Ев стихи но только сверкнули ко-
роткой молнией, — они взлетели высоко
и навсегда остались в литературе ee
народа и в мировой литературе. И еще
ярче и прекрасней они на фоне черной и
бездонной ночи того времени, в котором

 

Корнелий
ЗЕЛИНСКИЙ

Однажды (ato было в 1932 году,
осенью), зайдя к Багрицкому, я застал
его за работой. По своей привычке, силя
с пологнутыми ногами на тахте, он писал
каранлапюм в маленькой черной тетради.

— Вы пришли в добрый чае, — ска-
382 мне ‘Эдуард Георгиевич.—Пять минут
тому назад я бы еще не мог говорить ©
вами. Сейчас я поставил последнюю т09-
ку. Она от меня убегала много. месяцев.
«Ло теперь. кажется, получилось, как надо.

Я стал упрашивать Багрипкого покз-
тзать` написанное. Поэт отнекивался. Баг-
„руцкий, «как известно, был весьуа пе-
_домудрен и стыллив в отношении обетоя-
тельств рождения своих стихов. Вроме 10-
“TO, OH терпеть не мог никаких призна-
ний, которые могли бы показаться сенти-
‚«ментальными. Но сейчас, еще разгорячен-
_ВЫй. работой, Багрицкий разрешил себе
немного пооткровенничать. И он рассказал
 уне, что, написав свою поэму «Человек
„.Иредместья», почувствовал необходимость
это-то противопоставить этой фигуре нена-

„„ВиСТного ему мещанского прошлого или
.Бак-то продолжить тему борьбы во стё-
’рым. Багрицкий ценил «Человека пред-
7 Мбвстья». «Человек предместья»  писалея

 

В тоды, когда осуществлялась сплошная

зводлективизация. Вся поэма насыщена
ьтразовой атмосферой решающих боев с
„собственничееким миром: «Мы снова вме-
‚сте. опять горизонт в боевом лЫму...»

» Новая позма должна была продолжить
эту тему борьбы, но уже в иной тональ-
`‘Нобти. В «Человеке предместья» время,
история врываются в дом хозяина. Ему
ее укрыться нигде. Теперь его покидает
„собственная дочь. Она — пионерка. Она—

>

‚дитя уже нового, светлого мира. Даже в

болезни, даже умирая, девочка отталки-
  Бает крестик, который хочет надеть ей на
‘шею мать.
=— Хорошо, но почему же она все-таки
„умирает в вашей поэме?
— Но молодость все-таки сильнее смер-
Ли, — ответил мне Батрицкий.
Разумеется, многие детали из этого раз-

..Товор2 уже забыли. Впрочем. Багриц-

ЕИЙ, Меньше чем кто-либо, склонен был
излагать идеологическое содержание своих
произведений.

— Я вам лучше прочту, что получи-
щось.

Паляти Э. Багрицкого

И Багрицкий прочел мне новую, только
что законченную им поэму своим глухова-
тым голосом, который трудно было за-
быть, раз его услышавши. В нем были
какие-то токующие тёмбры, и скрытое
волненье автора невольно передавалось
окружающим. Это была «Смерть пионер-
ки», последняя поэма Багрицкого, дове-
ценная им до конца. Поэт уже был сильно
болен.

Потом он подарил мне на память эту
черную клеенчалую тетрадку, на которой
перочинным ножом  Батрицкий выскреб
белые буквы: «Смерть пионерки».

В тетрадке я нашел три полных раз-
ночтения поэмы, три ее варианта, кроме
четвертого, опубликованного. Там есть
немало чудесных строф, не попавших в
окончательный текст. Можно догадывать-
ся, почему Багрицкий их вычеркнул. Он
стремилея удалить все, что в процессе
развития поэтической мысли приобретало
под пером натуралистический или излиш-
не аллегорический оттенок. Так выпали
строфы, где рисуется урна с прахом пио-
нерки, становящимся знаменем:

Если же придется
Снова выйти в `б0й,
Этот дом гончарный
Мы возьмем с собой.”

Но есть и другие опущенные строфы, в
которых усилена’ и подчеркнута т8ма му-
жества, поэзия революционного долга в
юной героине поэмы’ erat

Но и перед смертью,
Помня свой отряд,

Валя перед смертью

Не пошла назад...
Вспомнила, как трубы

Ha заре поют,

И рукою слабой

Отдала салют...

В мужестве, в обуздании своих слабо-
стей, в исполнении своего революционно-
го ‘долга — вот в чем сила и нравствен-
ная красота настоящего человека, Пусть
«убивали нас» в`бою, «HO в крови го-
рячечной подымались мы, HO глаза
бессмертные открывали мы»...

Чтобы наше мужество
Слелалось кремнем,
Чтобы мир сколачивать:
Пулей и гвоздем.

 

они рождены.
Семь лет
со дня смерти

Если попытаться определить одну из
главных мыслей, которые волновали Баг-
рицкого в последние тоды, то она может
быть сведена к словам Чернышевского,
что «революция -—— это не тротуар Нев-
ского проспекта». Классовая борьбы есть
классовая борьба, и каждый советский
человек по-настоящему, внутренне должен
ощутить себя бойцом, подтянуть себя.
Последние поэмы Багрицкого, в сущности,
носят глубоко исторический характер. Это
дума о нашей эпохе и о месте честного
человека в великой борьбе за коммунизм.
Багрицкий презирал «земгусаров», ловчил,
которые хотят жить по блату и обойти.
коренные вопросы, которыми живет стра-
на. Такого’ «земгуеара» Багрицкий, можно
сказать, «поставил к стенке» своего пре-
зренья в поэме «Последняя ночь». Багриц-
кий был сделан из настоящего «человече-
ского материала», и в своей поэзии он
стоял лицом к лицу с самыми острыми
вопросами наших дней и всей душой был
с народом в его борьбе.

И еще: Багрицкий, вопреки драматизму
своего ощущения действительности, вопре-
Би, наконец, своей болезни с порази-
тельной силой чувствовал поэзию, моло-
дость, оптимизм нашей  победоносной
борьбы:

Не моя ли молодость
Начала игру,

Не моя ли форменка
Плещет на ветру.

И не я ль вожатый
В перекличке труб...

Эти строки Багрицкий тоже снял из
экончательного текста своей последней
поэмы. Может быть, из скромности, Мо-
жет быть, ему показалось лишним такое
лирическое отступление в поэме об одной
героической девочке, которая’ отвергла
даже любовь матери; потому что та хоте-
ла ее вернуть к старому миру. Багриц-
кий вообще снял в поэме многое, что
сгущало ее драматические краски. И по-
тому она получилась такая ясная, проз-
рачная, как кристалл. В этой поэме
все светится и увлекает в будущее всем

своим строем и ритмом. И эта ясность
  идет не только от жизнелюбивой

песни
Батрицкого в0 славу молодости и бытия,
н0 и от ясности исторического CaMocos-
нания, от веры в правду социализма.

  

 

МУЖЕСТВЕННЫЕ ПЕСНИ

Летом 1913 г. большевистская «Рабо-
чая ‘правда» писала:

«Нам надо сказать ей спасибо и чи-
тать ее произведения... Леся Украинка
умерла, но ее бодрые произведения
долго будут будить нас к работе —
борьбе. Добрая вечная память писатель-
нице — другу рабочих!»

Немногим из писателей, современни-
ков поэтессы, удалось заслужить такую
благодарность и признание. Предрево-
люционная украинская поэзия бедна
крупными именами. После великана
Шевченко литературу заполонили слад-
копевцы либерального народничества,

‚декаденты и графоманы. Прометеевское

дерзание сменилось проповедью смире-
ния и прислужничества, трусливой рас-
терянностью перед «фактами жизни».
Доморощенные ницшеанцы гнусавили о
ненависти и презрении ко всему: подлин-
но народному. Уход от реализма, при-
митивизм «козаколюбцев»-националистов
и бегство в «чистое искусство» — та-
ковы черты псевдо-демократической ли-
тературы 80-х и 90-х годов на Украине.

И лишь несколько писателей сохра-
нили шевченковскую «закалку». К ним
принадлежала Леся Украинка. Вместе с
Франко и Коцюбинским она унаследо-
вала традиции революционно-демократи-
ческой литературы и смело их продол-
жала. Ее творчество — один из ярких
примеров преданного служения своему
народу. В этой слабой и хилой, изну-
ренной болезнью женщине жил дух му-
жественного борца, искреннего и вдох-
новенного художника, непоколебимо ве-

 

Леся Украинка. Стихи и поэмы. Дет-
издат. 1941 г.

рившего в торжество своих идеалов и
надежд.

Русский читатель, к сожалению, мало
знает произведения Леси Украинки. Вся-

  ческого одобрения заслуживает поэтому

выпуск сборника ее стихов и поэм. Не-
смотря на небольшой размер книги, она
несомненно явится очень ценным допол-
нением к тому, что в разное время бы-
ло переведено и напечатано в русских
изданиях, Из богатого стихотворного
наследства поэтессы (более двухсот сти-
хотворений и поэм) редакция выбрала
немного — 42 стихотворения и. 5 поэм.
Но то, что отобрано, отобрано удачно
и позволит юному читателю судить об
идейно-художественной ° направленности
и творческом облике писательницы.
Большинство переводов сделано с
максимальным приближением к ориги-
налу. Можно высказать, пожалуй, един-
ственный упрек. Некоторые стихи: к
примеру, «Вишеньки-черешеньки» и
«Веснянка», очаровательные и мягкие у
Леси Украинки, в переводе Е. Благини-
ной огрублены. Но это — лишь мимо-
летно прозвучавший ‹ диссонанс. Сама
Е. Благинина искупает частичную неуда-
чу мастерским переводом других сти-

хов. Прекрасно переданы лирическое
раздумье и мечтательный порыв по-
этессы в переводах М. Aanrep.

Очень хороши переводы «Старой сказ-
ки» (М. Светлов) и поэм «Роберт Брюс,
король шотландский» (В. Державин) и
«Изольда Белорукая» (П. Антокольский).
Главное достоинство книги — верная
передача духа поэзии Леси Украинки,
исполненной неугасимой надежды на
светлое будущее своего народа и веры
в свободу и счастье людей.

А. СЕРГЕЕВ.

РИСУНКИ СТАРЫХ МАСТЕРОВ

«Рисунок — душа всех видов изобра-
жений». В этих словах Микельанджело
выражен общий взгляд людей Возрожде-
ния на значение рисунка. Владение ри-
сунком отождествлялось ими вообще со
способностью пластического мышления;
мастерство рисовальщика представлялось
в это время обязательным для всякого ху-
дожника.

Вопрос о роли и месте рисунка в об-
щей системе изобразительных искусств не
потерял своего интереса и в наши дни.
Поэтому попытка проф. А. А. Сидорова
дать связный очерк по теории и истории
рисунка кажется нам вполне своевремен-
ной. Читатель найдет в его книге множе-
ство любопытных сведений, касающихся’
техники старых мастеров, отрывки из их
теоретических высказываний и опыты ха-
рактеристики различных «школ» рисунка.

Напрасно, однако, он будет в ней ис-
кать ответа на главные вопросы теории
рисунка. Рисунок в искусстве старых ма-
стеров не являлся самодовлеющей об-
ластью творчества (в отличие от графи-
ки, получившей особое развитие в. позд-
нейшее время). В рисунке художник за-
креплял свои первичные наблюдения
природы, натурные «штудии», наброски и
эскизы композиций. Рисунок служил для
него «записной книжкой» и подготовлял
его живописные или архитектурные рабо-
ты. Поэтому теорию рисунка трудно изло-
жить. вне взаимосвязи с теорией живопи-
си, скульптуры и архитектуры.

А. Сидоров отказался от такой попыт-
ки. Он задался целью доказать, что ри-
сунок является «целостной сферой худо-
жественного творчества», и видит его от-
личие от всех других форм изобрази-
тельного искусства «в особой «рисунча-
той» структуре художественного образа».

 

А. Сидоров. «Рисунки старых масте-
ров». Гос. изд-во «Искусство», Москва —
Ленинград. 1940 г. :

Стремление выделить искусство рисун-
ка в особую сферу ограничило кругозор
автора и заставило его уделять большее
внимание описанию внешних признаков
стиля; чем общим законам формирования
образа в искусстве ренессанса, барокко
или классицизма.

В своем стремлении противопоставить
рисунок, как сферу по преимуществу реа-
яистического творчества, живописи, автор
подчас высказывает и явно парадоксаль-
ные мысли. Если ему верить, то «в жи-
вописи Пуссен — классицист, в рисунке-
мастер барокко». На основе той же схе-
мы оценивается творчество Рубенса: пос-
ледний, по мнению А. Сидорова, в живо-
писи — «мастер барокко», а в рисунках—
«реалист». Нет нужды доказывать наду-
манность таких противопоставлений.

Неопределенность теоретических уста-
новок автора отразилась и на подборе
иллюстраций, играющих в книгах искус-
ствоведческого. типа важную роль нагляд-
ного комментария к тексту. А. Сидоров
приводит множество рисунков второсте-
пенных мастеров и не показывает подго-
товительных работ (рисунков с натуры и
композиционных эскизов) к значительней-
шим произведениям мирового искусства—
к плафону Сикстинской капеллы Микель-
анджело, шпалерам и фрескам Рафаэля,
«Тайной вечере» Леонардо, «Клятве Клау-
диуса Цивилиса» Рембрандта ит. д.
погоне за новизной иллюстративного ма-
териала автор публикует и такие сомни-
тельные вещи, как «Триумфатор», без
всякого основания приписываемый им
Браманте, и «Голова мальчика», менее
всего характерный для стиля Веласкеза.

Несмотря на отмеченные недостатки и
небрежность языка, книга А.`Сидорова
читается с интересом. В ней дан добро-
совестный свод всех сведений о рисун-
ках старых мастеров, и в этом — ее ос-
новная ценность.

А. КРАТОВ.

БАГРИЦКИЙ НА ЕВРЕЙСКОМ ЯЗЫКЕ

На еврейском языке вышел сборник из-
бранных произведений Эдуарда Багриц-
кого в переводе Я. Зельдина. Сборник
открывается стихами о Пушкине. Затем
отдельными произведениями представле-
ны книги «Юго-запад», «Победители»,
«Последняя ночь». Из более крупных
произведений сборник включает «Думу
про Опанаса», «Последнюю ночь», «Чело-
век предместья», «Смерть пионерки».

Я. Зельдин давно работает над перево-
дами из Багрицкого. «Думу про Опанаса»
он перевел еще при. жизни поэта. Багриц-
кий‘ знал этот перевод и искренно радо-
вался, что круг читателей его ширится,
что его произведения становятся доступ-
ными, людям, думающим и говорящим на
другом языке. :

Переводы Я. Зельдина являются боль-

Эдуард Багрицкий. «Избранные сти-
хотворения и поэмы». На еврейский
язык перевел Я. Зельдин. Гос. изд-во
«Дер Эмес». Москва. 1940. Стр. 99.

шой удачей. Для Я. Зельдина Багриц-
кий — поэт органически близкий. Сам та-
лантливый поэт, Зельдин испытывает и
на себе влияние Багрицкого. Вот почему
в его переводах чувствуется не только
внешняя близость к оригиналу, а как бы
ощущается атмосфера поэзии Багриц-
кого.

Переводчик стремился сохранить всюду
ритмический рисунок оригинала. Это бы-
ла трудная стихотворная задача, потому
что некоторые ритмы Багрицкого (иду-
щие из украинского фольклора) были но-
выми для еврейской поэзии. Перед пере-
водчиком стояли порой и лексические
трудности, особенно в обозначениях из
растительного и животного царства, по-
тому что для еврейской поэзии, росшей
по преимуществу в окружении города,
природа долгое время оставалась «без-
именной».

Нам особенно хочется выделить пре-
красный перевод «Думы про Опанаса».

А. ГУРШТЕЙН.

БЕЛЫЕ И ЧЕРНЫЕ

Действующие лица пьесы Геннадия
Фиша «Первый полет» расставлены, как
шахматные фигуры: налево — белые,
направо — черные. Началась игра. Обе
стороны быстро вводят в нее главные
силы. Черные наступают, забыв об осто-
рожности, столь необходимой в шахма-
тах. Противник без особого труда мог
бы. разбить их, но, чтобы продолжить
игру, снисходительно дает поблажку.

„Такая игра обычно не захватывает
зрителя.

В пьесе есть все, что должно взволно-
вать зрителя: и любовь, и измена, и
убийство, и подвиги, и шпионаж, и ми-
лая старушка. Но почему судьба героев
нисколько нас не волнует? :

Летчик Алексей Смирнов — славный,
симпатичный малый, Прибыв в ‘летный
отряд (польский фронт, 1920 г.), сч
встречает там бывшего царского офице-
ра Ростовского и ‘без обиняков выпали-
вает: «..Скучно, поди, вам стало... Не
приходится больше нижнего чина по
мордам лупить!»

Заговорщики моментально решают уб-
рать.с дороги Алексея. В этом им по-
могает миляга — комиссар Максим Пет-
рович Максимов. Только что Алексей
отрапортовал комиссару о своем прибы-
тии в часть, как тот ставит вопрос реб-
ром: «Готовы к вылету сию же мину-
ту?» Почему так срочно? Боевая обста-
новка этого требует? Отнюдь нет. «Бом-
бочку для потехи сбросит», — об’яс-
няет военрук Володин, он же — главный
заговорщик.

Алексей в воздухе. Гибель неминуема.
Чудом ему удается посадить кувыркаю-
щийся самолет. Герой остается жив. Он
нужен автору. Сюжет требует, чтобы
Алексей встретился с Галиной Владими-
ровной, а кроме того разоблачил злоде-

Геннадий Фиш. «Первый полет». Пьеса
в четырех действиях, шести картинах,
Государственное издательство «Искусст-
во», 1940 г.

ев-офицеров. Галина Владимировна тут
как тут. Она — актриса фронтовой
труппы и по совместительству — шпи-
онка. Действует Галина также молние-
носно. При первом же свидании соблаз-
няет Алексея перелететь вместе с ней к
полякам. Как быть? Автор вкладывает
в руки растерявшегося Алексея гоголев-
скую книгу «Тарас Бульба». Алексей,
понятно, следует примеру Остапа, а не
Андрия. Но любовь — коварная штука.
Это — шахматный конь. Так и жди
сюрприза. Сообщив комиссару о злост-
ных происках Галины, Алексей умоляет
отдать ему шпионку на перевоспитание.
Что делает любовь!

Другая героиня пьесы — Наташа —
совсем иная. Такая милая и принципи-
альная. Говоря об Алексее и своем му-
же Сергее, Наташа восклицает: «Я тебе
скажу откровенно — хорошие у нас
выдались парни... Они нас любят! Ой,
как любят! Но подлости из-за нас ни
за что не сделают...» Какая высокая
требовательность у этой Наташи!

События на полевом аэродроме про-
исходят в таком бурном темпе, что ря-
бит в глазах. Автор пьесы не дает нам
«ни отдыху, ни сроку». Свадьба, вреди-
тельство, убийство; поход за спиртом
в «населенное местечко», заседание за-
говорщиков, стрельба и — в эндшпи»
ле — победа над поляками. Чего-чего
тут нет. Пожалуй, только одного —
живых, всамделишных людей. Ha теат:
ральной площадке прыгают шахматные
фигуры. Драматург играет и за черных,
и за белых, и обе стороны... проигры-
вают,

Было бы полбеды, если бы автор
разыгрывал свой неудачный дебют на-
елине. К сожалению, он заставил чита-
тедей наблюдать наредкость скучное
зрелище, а издательство решило ему
всячески содействовать. Напрасно, со-

всем напрасно!
В. МИХАЙЛОВ.

 

 

YEE СВО ЕЕ

«МОЛОДАЯ ТУЛА»

Есть книги стихов, после прочтения коч
торых читатель пребывает в грустном не-
доумении: что сказать об этих книгах?
Зачем и кому нужны напечатанные в них
стихи? Что двигало поэтами, когда в ти-
ши своих комнат они писали свои сочи-
нения?!

Сборник стихов «Молодая Тула» при-
надлежит к числу таких книг.

Здесь представлены двенадцать моло-
дых тульских поэтов. Их всех об’единяет
не только географический признак, но и
то, что все они, наверняка, люди самых
лучших намерений, наши современники,
любящие свою родину, активные участ-
ники жизни. Но им всем нехватает внут-
реннего опыта, знания жизни и, главное,
опыта наблюдения и размышления над
действительностью, над душой человека,
над его чувствами и мечтами.

Поэтому, о чем бы они ни писали: ©
Мичурине, о тульском Кремле, о Пушки-
не, о новой школе, — почти все их сти-
хи написаны по литературным воспоми-
наниям; все — даже хорошие — замыслы
портит засилье литературного шаблона,
неуменье по-своему посмотреть на жизнь.

Только один разво всей книжке реаль-
но проявляется стремление своеобразно
раскрыть не’ новую тему. Речь идет. о
стихотворении Конст. Егорова (вообще
наиболее обещающего из всех поэтов,
представленных в сборнике) «Сон малы-
Ша». Это стихотворение о мечте малень-
кого мальчика стать пилотом. Ему снит-
ся, что отец-летчик берет его с собою в
самолет. И тут «от волнения и гула про-
сыпается малыш». Вместе с машиной уле-
тает «счастливый сон»;

На душе его волненье,

На дворе шумит весна.
Мальчик ищет продолженье
Неоконченного сна.

Так, коротко, без риторического «зво-
на» и поэтому очень убедительно из-=
ображено обычное детское переживание.

Это стихотворение, повторяем, едва ли
не единственная удача в сборнике.

Всем молодым поэтам Тулы нужно сде-
лать упрек в многочисленных формаль-
ных небрежностях, которыми грешат их
стихи. Так, в стихотворении Кольчугина
о девушке-агрономе написано отнюдь не
по-русски:

Урожай поднять высоко, смело
Не сумеем, думалось, без ней.

У Сергея Родионова в стихах народ
«дружную песню совместно поет», а мать
«сыновей ожидает домой».

У Степана Белоусова встречаются «под+
слепые лачуги».

Такие примеры можно множить и мно
ЖИТЬ.

В своем кратком предисловии к сбор-
нику издатели пишут:

«Молодая Тула» — первый сборник сти-
хов тульских поэтов. Авторы его — чле-
ны литературной группы при редакции
газеты «Молодой коммунар>. Это — учи»
теля, учащиеся школ, красноармейцы,
горняки, колхозники, служащие. Сбор-
ник — результат их творческой работы
с момента создания литературной группы
(осень 1939 г.).

Эта молодость группы и самих поэтов
позволяет надеяться, что второй сборник
будет лучше и, может быть. поэты осво-
бодятся от тех серьезнейших пороков,
какие были в ‘самых общих чертах от-

мечены выше. 3. ТВЕРСКОЙ.

 

«Молодая Тула», Издательство «Комму-=
нар». Тула. 1940 г.

СКАЗКА БЕЛА БАЛАША

В издательстве «Международная кни-
га» вышла сказка Бела Балаша «О на-
стоящей ‘небесной лазури» — первое в
СССР издание этой сказки на немецком
языке.

Действие сказки Бела Балаша развер-
тывается, как и в сказках Гофмана, в
двух планах — реальном и фантастиче-
ском. Но в отличие от произведений
Гофмана, где все происходящее в дей-
ствительности своими корнями уходит в
фантастику, раскрывающую ‘подлинный
смысл событий, сказка Балаша аллего-
рична. Главный ее герой, мальчик Фран-
цек, находит чудесную краску, настоя-
щую небесную лазурь, которая оживает
на картине. Настоящая небесная ла-
зурь — символ фантазии, которая про-
тивопоставляется всему лживому «нена-
стоящему» в действительности. С годами
этой краски становится все меньше и
меньше. Балаш показывает исчезновение
и крушение детской иллюзии. Но о том,
что приходит на смену ей, Балаш не го-
ворит. Ha протяжении’ всей сказки
Францек остается все тем же тихим И
мечтательным мальчиком. Его мечтатель-
ность не действенна, пассивна. На смену
ей не приходят воля и активность взрос=
лого человека. Поэтому крушение дет-
ского иллюзорного восприятия мира мо-
жет быть понято как крушение вообще
всех иллюзий и надежд.

Сказка «О настоящей небесной  лазу-
ри» написана Балашем в 2-х годах. В
настоящем для “писателя она является
отдаленным прошлым. Новый детский
герой Балаша Карл Брунер мало похож
на Францека. Сам автор, видимо, ‹о-
знает недостатки в обрисовке характера
героя и в советском издании к строкам,
где Франц чересчур покорен, делает в
скобках примечание: «Так глуп был тог-
да Франц», «Как мы еще увидим, он
станет умнее». Но для того, чтобы мы
это увидели, недостаточны подобные при-
мечания или даже отдельные изменения,
предпринятые автором в этом издании,
а необходима более основательная пе-
реработка сказки.

«Дитя..мыслит красками, звуками, ощу-
щениями вообще», — говорил великий
русский педагог К. Ушинский. Сказка
Бела Балаша написана с учетом этих
особенностей детского восприятия и
мышления. В сказке много ярких, запо-
минающихся образов, много лиризма,
она как бы вся пронизана светом, исхо-
дящим от «живой лазури». В ней нет
длиннот. Действие развивается с KHHe-
матографической быстротой. Один эпи-*
зод непосредственно сменяет другой. В
разработке каждого эпизода Балаш про
являет много выдумки и изобретатель-
ности. Художественные достоинства
сказки Балаша неоспоримы. Поэтому,
вполне уместен выпуск ее советским из=
дательством. «Сказка о настоящей не
бесной лазури» заслуживает перевода на
русский язык при соответствующей печ

рерёботке.
А. НЕМИРОВСКИЙ.

Bela. Balazs, «Das Miarchen vom Rich-
tigen Himmelblau». Meshdunarodnaiq
Kniga. Moskau. 1940,
ини

Литературная газета
№7

5