Н. Е. ВИРТА

 

 

Sos

В. М. ЛЕБЕДЕВ-КУМАЧ

 

oe

Г. Н. ЛЕОНИДЗЕ

 

М. ЗЕНКЕВИЧ

 

Сам Джамбул очень хорошо сказал ©
себе:
Джамбул — это имя простое мое,

Народ — настоящее имя мое.

Песни Джамбула — это песни. казах-
свого‘ ‘народа, перенесенного ‘Великим
Октябрем ‘на много столетий вперед из
мрака кочевого родового быта в светлый
мир социализма. у

Казахский народ — один из самых
поэтически одаренных, «песенных» наро-
дов в мире. Песня у казахов настолько
кренко связана CO всем укладом жизни,
это трудно провести границу между Wos-
зией и бытом. Каждый народный певецр—
акын несет в своих песнях богатое насле-
дие прошлого, перенятое © голоса от сво-
их учителей — акынов предшествующего
поколения. Вместе с тем казахские акыны
являются в значительной мере певцами-
импровизаторами. Песня акына, однажды
спетая, повторяется в другой раз в из-
мененном виде, меняется, варьируетея ©о-
образно е обстоятельствами.

У казахов выработалась даже особая
форма поэтического состязания — «айтыс»,
на котором два соперника-акына состяза-
ются в остроумии и находчивости и им-
провизируют на заданные друг друту те-
мы. Победителем признается наиболее ка-
холчивый и талантливый импровизатор.

Джамбул не раз еще до революции вы-
ступал на айтысах и оказывался победи-
телем в трудном поэтическом единобот-
ств6 с имёнитыми противниками. До нас
дошли ‘записи двух таких айтысов. Один
происходил в т. Верном в 1895 году меж-
ду Джамбулом и Сарбасом. Уже в этом
айтысе проявился кипучий боевой темпе-
рамент Джамбула. В ответ на похвальбу
Сарбася баями и беками своего рода
Джамбул воспел представителя своего ро-
да воина Саурыка, который сражался за
народ, поняв, что «OH частица одна того,
что есть казахский народ»:

Наша казахская доля во мне,

К белой пике своей, Сарбас,

Знамя народа я привязал!

(Перевод  И. Сельвинского).

Еще более показателен другой айтыс,
происходивитий при большом стечении на-
рода в 1902 году между Джамбулом и
муллой Досмагамбетом. Похваляясь богат-
ствами своего рода, мулла Досмагамбет
укорял Джамбула в бедности.

На эти попреки бедностью Джамбул
ответил с достоинством, как подлинный
народный певец:

Богатство создает народ;

Его ботатство у меня.

Его язык в стихе поет,

Богатство слова у меня.

А конец песни Джамбула на этом айты-
te звучал, как предсказание © близкой
побеле народа и о расправе его над свои-
ми угнетателями:

Кипящий гневом мой народ

Принялся держать совет —

Из него батыр придет!

Вею грязь земли рекой снесет,

Народа боль герой сметет,

Все облака грозой снесет.

(Перевод А. Ромма).

“Смелые песни Джамбула были настоль-
хо убедительны, что ему была присужде-
на победа над внатными и богатыми про-
тивниками.

Эти два айтыса показывают. что еще
до революции Джамбул пользовался боль-
той популярностью среди народа. Одна-
50, несмотря на свою известность, м-

булу приходилось жить в бедности и уни-
жении. 0б этом времеки сам Джамбул
вспоминает и рассказывает в своих
песнях:
Ветром жизни суровой гоним,
Я бродил по степям родным,
To плелся на осле верхом,
То тащился, как нищий, пешком...
Не почетом встречали меня,
На осле. своем семеня,
Робко встречным кланялея я,
Бородою касаясь седла,
Про себя палачей кляня!
(Перевод М. Зенкевича).
Последние годы перед революцией седой
орел казахской народной поэзии провел
в сумрачном молчании, — казалось, что
песни его окончены. Но социалистическая
революция омолодила поэта, и он воспря-
нул для новых радостных песен:
радостно в сердце моем звучал
Золотой натев, что столетия жил,
И у края могилы я юным стал,
Ощутил в груди поток жизни и. сил,
Словно беркут, готов я взмыть
в облака.
(Перевод А. Глобы).
Джамбул стал певцом воскресшего для
новой жизни освобожденного казахского
народа, певцом народного счастья и богат-
ства, певцом великой сталинской эпохи.
В известной! песне «Моя родина» Джам-
бул прославляет Октябрьскую революцию,
когда — 4 .
В блеске утренних отней
Казахи вздыбили коней
И, обернувшись лицом к Москве,
Ринулись по земле своей .
С Лениным на устах... Этей!
Тогда-то и мы прогнали своих
Бэев, биев и волостных...
tate sa ee we уф он ОЯТ. $
И вот с домброю в левой руке
Свой Казахстан, словно свой аул,
(Звучную песню купая в реке)
Помолодевший поет Джамбул. ›
(Перевод И. Сельвинского).
Но воспевая просторы и богатства Ка-
захстана, счастливую жизнь казахского
народа, Джамбул. ни на минуту не забы-
вает,
братских золотых  «отау»,
его — весь Советский Союз.
С песнями о родине и о счастье народ-
ном у Джамбула неизменно переплетается
песня о Сталине, как о  творце этого
счастья. Сталину посвящены лучшие песни
Джамбула: «Сталин, тебе моя’ песня»,
«Песня о счастье», «Сталин» и др. Пос-
ледняя из этих песен была пропета
Джамбулом накануне 21 декабря 1939 ro-
да— дня шестидесятилетия И. В. Сталина.
Эта песня — целая симфоническая поэма,
тде основная тема о Сталине переплетает-
ся с воспоминаниями о прошлом, о себе.
с описаниями богатств Казахстана, с вос-
певанием народного труда и изобилия.
Поэма кончается трогательным пригла-
шением Сталина в гости к казахскому
народу:
Сталин, в гости к нам приезжай!
Посмотри, как богат наш край,
Как растет у нас урожай,
Как доволен и счастлив народ
Под сияньем твоим золотым!
Мы на славу тебя угостим,
Ведь кумыс у нас слаще, чим мед,
Самый лучший кумыс мы нальем,
Самым крепким своим табаком
тебе твою трубку набьем.
Сладок будет табачный дым.

что родина

что Казахстан — только одна из  ’

Джамбул Джабаев

И со сбруею золотой

Подадим скакуна под седлом,

Он быстрее зетра летит,

И гудит земля от копыт.

Приезжай к нам, Сталин, на той —

В юсти тебя зовет

Весь казахский народ.

р (Перевод М. Зенкевича).

В боевых песнях Джамбула, наряду ©
‘гражданским пафосом, много лиризма и
теплоты. Поразительна продуктивность и
творческая энергия Джамбула, который,
несмотря на свой преклонный возраст, по-
юношески пламенно и быстро откликается
на злободневные темы. В этом сказывает-
ся боевой закал старого победителя на
айтысах.

Джамбул теперь не одинок. Вокруг не-
го, как подле высокой седоголовой верши-
ны, группируются казахские народные
акыны:; девяностолетний Доскей, Нурпеис,
Керимбеков, Керен, Нартай, Нурлыбек и
другие.

В текущем тоду Джамбулу исполняет-
ся 95 лет, но старый певец попрежнему
поет о сталинекой весне:

Разлилась весна по степи, как река.

Журавлиной тропой летят облака.

Все цветы и зоря — расцвет цветка...

Видишь, девушки машут шелком

платка!

Cro лет прожил Джамбул, сто одну

весну.

Эта лучше всех, лучше прежних пока.

Молодея, живу сталинской весной, —

Сто лет — сто пудов легки для

старика.

Шестьдесят две жилы кровью налились,

По домбре летает птица — не рука.

(Перевод А. Глобы).

Пожелаем же, чтобы руха Джамбула
долго еще «птицей летала по домбре» и
чтобы его песни «серебряным клекотом»
откликались на все большие события, про-
исходящие на нашей великой социалисти-
ческой родине..

 
[

 

 

 

С. В. МИХАЛКОВ А. Т. ТВАРДОВСКИЙ

сея Силыча во время его бесед с чита-
телями. Как они его встречали! Как они
его слушали! Тотчас же, как только Си-
лыч появлялся за столом, между ним и
народом устанавливались какие-то особен-
но сердечные отношения. Он не ходил по
сцене, не размахивал руками, — мень-
ше всего он был в эти часы представи-
телем литературного Парнаса. Он сидел за
столом и рассказывал всевозможные исто-
рии ‘из флотской жизни. Порой он наде-
вал очки и что-то читал из «Цусимы», и
это была одна и та же манера, один и
тот же эпический язык, и в речи и в
сочинении — неиссякаемая русская на-
родность, необыкновенная правдивость и
беспримерная искренность. И когда после
этих нескольких встреч с Алексеем Силы-
чем я стал думать о нем, в моем созная
нии вырастал образ органически цельный
—и в быту, и врассказах, ивсвоих со-
чинениях Новиков-Прибой — единое су-
щество. Его «Цусима» — это он сам —
простой, здоровый человек, все понимаю-
щий, с хитринкой тамбовокого мужика,
с его природной ненавистью ко всякой
фальши и эффекту. 2

Алексей Силыч есть плоть и кровь рус-
ского, честнейшего и искреннейшего чело-
века, для которого не существует чего-то
необычайного и не могущего’ быть.

Возьмите с книжной полки «Цусиму>» ин
разверните ее на любой странице. Вот,
например, такие строчки из первой кни-
TH, rae Новиков-Прибой описывает свою
встречу с адмиралом:

«— Я сошел с тротуара и за три шага
до встречи со страшным человеком стал
во фронт. Старик с позументами и Op-
лами тоже вдруг остановился и, удивлен-
но глядя на’ меня, задвигал седыми ба-
кенбардами, «Ну, пропал яз, — мелькну-
ло у меня в толове.

— Долю ты, дурак, будешь так стоять?

От его голоса, проскрипевшего в мороз-
ном воздухе, как ржавые петли калитки,
и от его выпуклых и тусклых глаз, на-
поминающих пузыри на мутной луже,
мне стало не по себе. Моя рука, подня-
тая к фуражке, дрожала. al

— Иди, дурак, дальше, не стой стол-
бом. в

Он захихикал мелким дробным смеш-
ком, и я зашагал дальше, употребляя все
усилия на то, чтобы скорее от него уда-
литься. Через минуту я оглянулся, — он
стоял на том же месте и смеялся мне
вслед, У меня пропала всякая охота гу-
лять, н я торопился скорее попасть в
экипаж. Почему этот человек с орлами
назвал меня дураком? Разве я стал пе-
ред ним во фронт не так,”как нужно?

Я был так занят сверхадмиралом, что
не успел козырнуть встретившемуся лей-
тенанту. Он подозвал меня к себе и спро-
сил:

— Почему честь не отдаешь?
Виноват, валие высокоблатородие, за-
думался.

- Лейтенант выругался матерно, постучал
кулаком по моему лбу и сказал почта
ласково;

— Не нужно задумываться на военной
службе.»

Черт его знает, как это великолепно на-
писано! Ни одного лишнего слова, ни од-
ной красивости — все реально, все дви-
жется, живет, .

Эта жизненная сила слова особенно по-
ражает во второй части «Цусимы».

Февраль в Кисловодске начался дождя-
ми. Была столь отвратительная погода,
что мы слонялись, как мухи, не зная,
чем заняться. Кто-то уже подал велико-
лепную мысль — уехать обратно в Моск-
ву. Все были измучены  непрестанными
дождями, раздражались, ссорились и по-
корно пили морковный сок — для подия-
THA «тонуса». Однако тонус не подни-
мался.

Однажды утром в столовую вошел
крепкий, веселый и подвижной Новиков-
Прибой. Силыч подсел к столу и © ме
ста в карьер начал рассказывать о мес-
тах, в которых он успел побывать, 0
Цхалтубо, о каких-то новых знакомых.
Этот коренастый человек с маленькими,
умными глазами овладел налпими чувотва-
ми, мыслями и нашим временем.

Он рассказывал какие-то совершенно
изумительные истории, инотда томериче-
CKH смешные, ни разу не улыбнувшись,
сохраняя на лице выражение человека,
доводящего до сведения общества такие-
то и такие-то факты, не будучи лично ими
увлечен. Был ли это рассказ о ливне в
одном. южном порту или о собственных
приключениях в Японии во время пле-
на, — в каждом рассказе Алексей Силыч
был неподражаем. Он не создавал , наро-
читого эффекта, русский говорок его лил-
ся плавно, время от времени он подкру-
чивал свои седенькие ‘усы, может быть,
затем, чтобы скрыть невольную улыбку, а
мы слушали, забыв 060 всем на свете.

Так я узнал Алексея Силыча, с кото-
рым был до сих пор знаком лишь по
«Цусиме». Он провел с нами несколько
дней, а в тот день, когда уезжал, ветер
разогная тучи, выглянуло солнце, забли-
стали снеговые шапки далеких горных
вершин, — и все принялись аа свои пре-
рванные ванятия, возобновились прогул-
ки — хандры как не бывало. .

Потом несколько раз я наблюлал Алек-

А. С. НОВИКОВ-ПРИБОЙ

Наш Алексей Силыч

 
  
  
   
 
   
 
   
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
   
   
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
  
  

К. К. КРАПИВА

 

Николай ВИРТА
Е бен

Иной писатель столкнувшиев с историей
ужасного несчастья,  постигшего Россию,
мог бы наворочать бог знает какие ужа-
сы и псевдопсихологические «глубины?._

Силыч остался верен себе. Он был свя-
детелем катастрофы. Он_видел гибель рус
ской армады — тероической и несчаст-
ной. Чувство здорового реализма He и3-
менило писателю, — его He прельщцает
описание ужасов человеческой смерти, —
нет, он описывает благородство человече-
ской храбрости!

Тратедия’ необычайного размаха раз
игрывается в далеком океане. Но ‘разве,
читая об-атом в «Цусиме», мрачное чув-

ство давит сердце? Разве сознание твое_

не видит ничего, кроме тьмы, и ужаса,
и гибели? Нет, в том и сила и очарова-
ние второй части «Цусимы», что автор ее,
рассказывая 0 кошмарном пути импера-
торското русского флота, раздвигает перед
вашим взором ‘завесу будущего. Тут ги-
бель — впереди свобода.

«Мы знали, что весть о «Шусиме>х про-
катилась по всей стране, вызывая п
токи слез и горя. Содрогнулась Россия.
Через месяц после гибели эскадры, как бы
в ответ на это, броненосец «Потемкин»
прорезал воды Черного моря под красным
флагом. Восстали моряки на крейсере
«Очаков», в кронштадтских и севастополь-
ских экипажах. Поднялись рабочие на за-
водах и фабриках. Началось аграрное дви-
жение, вапылали помещичьи усадьбы.
Царь, спасая трон, вынужден был я-
вить манифест о конституции. Но народ
скоро понял, что это был обман. Улицы
Москвы обросли баррикадами. И по всей
Россия, словно тайфун в Японском ope,
поднимались и буйствовали кровавые
шквалы.

Все вычитанное ‘из тазет о родине у
меня связывалось с тем, что происходило
сейчас на палубе, захлестываемой волнами.
Это было так ново, настолько необычно,
что дрожь пронизывала сердце. `Я всмат-
ривался в лица товарищей, вслушивалея
в их речи, и мне казалось, что и минув-
шая война, и разливающаяся; как веш-

ние ‘воды, революция являюзея только пре-_.

людией к еще более грозным событиям».

Нет в нашей стране грамотного чело-
века, который нё читал бы или не слы-
пал о «Цусиме». He читали в револю-
ционном подполье Прибалтики. Ее знают
во всем мире, эту книжку. Но разве по-
хож наш Алексей Силыч на литературно-
го метра? Он вышел из народа и рас-
сказал народу своим, ясным народным
языком о событии, которое, как и книж-
ка, навсегда останется в памяти челове-
чества. ‘

к

В 1939 г. мы с Алексеем Силычем елу-
чайно оказались в Ленинграде ‘в одной
гостинице. Он работал с Перегудовым над
сценарием, выступал, читал по радио
куски «Цусимы» и до упада смешил нае
рассказами, которым не было чиела.

В’ такую январскую ночь я узнал о на-
граждении нас орденами. Алексея Сильгча,
в номере не оказалось: он был в Крон-
штадте. Утром, едва рассвело, я помчал-
ся к нему и сообщил нашу великую ра-
дость. Мы обнялись, а потом подняли
тост за здоровье Сталина. Теперь я опять
поздравляю Алексея Силыча с наградой,
выше которой в стране нет. Я хочу ему
пожелать долголетья, здоровья и счастья.

 

 

@ ЛЛОБОВИ ЯРОВО АПИЕ

У Анны МЛучининой большое , сердце,
острый ум. Анна любит своего мужа —
ученого агронома — так, как может
любить одна Анна: без шумных восторгов,
без лести, без показной ласки. Любовь
Анны запрятана глубоко. внутри. Дела и
-мысли Анны каждодневное подтвер-
ждение больного чувства. Помошь Анны
своему мужу — не самопожертвование, a
большое общественное дело. Анна Лучи-
нина и муж ее — оба люди новой, со-
ветской земли, работают в колхозе, раз-
вивают науку. Они обновители колхозной
земли. Анна Лучинина помогает мужу
не только как агроному. Она любит его
цельную натуру. Она любит в нем мысль,
одухотворенность. одержимость идеей. Аг-
роном Лучинин «как лолжное», и не в9-
думываясь. принимает эту любовь жены.
Они — старые, старые друзья.

Когда вокруг Лучинина создаются недо-
разумения, лишь одна Анна до конца ве-
рит в мужа, в его научную правоту, в его
честность, в его неминуемую победу. Анне
нравится в муже упорство  творчёской
мысли. Ей нравится в Лучинине самоот-
верженность. готовность все отдать для
любимого дела. Анну МЛучинину не 0ос-
корбило мимолетное увлечение мужа дру-
той женшиной. Анну не мучает пошлое и
мелкое чувство ревности. Она потрясен
иным: «как она, старый любимый друг
Лучинина, с которой он делил горе и ра-
дость надежлы и сомнения, как она, Ан-
на, могла быть вытесненной. хотя бы Ha
время. другой?» Ее не мучает вопрос:
«Кто виноват. муж или «соперница»?
Анна не имеет соперницы. He соперницей
никто ве может быть. Отромное внутрен-
нее богатство чувств и мыслей, беспре-
дельная духовная красота Анны, ее сдер-
жанность. ее глубокое чувство понятны
Лучинину. Однако же он честно признал-
ся. что увлекся другой... f

Драматург не заставляет Анну «му-
читься» на глазах у всех. Читая пьесу,
видишь. как много передумала и перечув-
ствовала Анна. Драматург не заставляет
Анну много говорить © ‘себе, но, читая
льесу, чувствуешь, что Анна поставила
перед собой вопрос: «Так ли я жила, так
ли действовала, так ли двигалась вперед?»

 

` Литературная газета
2 № 12

Иоганн АЛЬТМАН

>

В этом — ключ пьесы.

Анна потрясена не тем, что Лучинин,
хотя и на короткое время, забыл о ней.
Она мучается; но в муках своих обретает
новую силу. Анна преображается.” Может
быть, она поняла, что хотя делала очень
много для страны, для колхоза, для Лу-
чинина, но это — He все, что она могла
сделать. Может быть, скромность не долж-
на была заглушить ее самостоятельности?
Она не хочет быть судьей мужа; себя оча
— человек высокой морали — судит в
первую очередь. Во всяком случае новые
отношения Анны к мужу определяются
не тем, что между ними произошла будто
бы какая-то размолвка и они решили ра-
зойтись. Эти отношения определяются
иным: Анна нашла в себе нового чело-
века. И несмотря на то, что она любит
Лучинина попрежнему, даже больше преж-
него, несмотря на то. что правда Лучини-
на торжествует, -несмотря на то, что Лу-
чинин давно покаялея в минутном е-
чении другой и искренно убеждает Анну
в том, что жизнь ему не мила без старого
любимого друга, Лучинина все-таки уходит
от мужа. Анна любит мужа, но более все-
го она любит творчество, жизнь, то, чему
в прошлом учил ее муж. Впереди—наука
и творчество на благо родины. Может
быть, старые друзья когда-нибудь вновь
встретятся. чтобы не расставаться.

В «Анне Лучининой» тема советской
женщины получила дальнейшее развитие.

В «Любови Яровой» эта тема впервые
была поставлена остро и ярко. Любовь
Яровая также вступила на новый жизнен-
ный путь после сомнений и колебаний.
Но ее сомнения были иного рода, чем
сомнения Анны. Любовь Яровая реши-
тельно рвет со всей прошлой жизнью, от-
казывается от любимого человека, убедив-
шись в том, что любимый — идейно чу-
жой. враг, прелатель, что. любимый—про-
тив народа. Любовь Яровая неё легко и
не сразу расстается со своими иллюзиями.
Но. ‘расставшись с ними, она. навсегда
принадлежит социализму. В очень напря-
женной драматической сцене разговора с
мужем Любовь требует освобождения

ЛУЧИНИНОЙ И ТВОРЧЕСТВЕ

Яровой,
ма.
Любовь.
Яровой. Чье?
Любовь. Мое, я тебе
Кошкина, я и требую.
В ответ на слова Ярового: «Ты что же
думаешь, я ero на сутки напрокат
взял?» Любовь говорит: «Шутишь.. Смот-
ри в глаза. Может быть, уже в последний
раз. Ты зачем вчера приходил ко мне?»
Любовь Яровая начинает догадываться
о большом обмане мужа: он не тот, кем
он ей представлялся много лет. Она счи-
тала его, революционером, & он — с 6е-
лыми. И когда Яровой хочет убедить ее
в том, что она неповинна в аресте боль-
шевика Кошкина, Любовь горестно воскли-
цает;: «Неповинна! За счастье припасть
головой к твоей груди какие головы к
твоим ногам положила...» И Любовь Яро-

вая хочет покончить жизнь самоубийст-
BOM,

Люба, эта просьба невыполни-
Это не просьба — требование!

вчера предала

В этом, на сей раз последнем, проявле-
нии личной слабости Любови Яровой
рождалась ее сила. Любовь Яровая вы-
рывает из своего сердца образ любимого.
Иллюзии позади. Михаил Яровой — враг.
Приход свой к большевикам она считает
не завершением, а. лишь первым шагом
своей жизни, В заключительной сцене
пьесы Любовь Яровая говорит Кошкину:
«Товарищ Роман, оружие из-под дров вы-
дано сегодня кому следует»; Кошкин по-
жимает ей руку и говорит, что он всегда
считал её верным товарищем. Яровая от-
вечает: «Нет, я. только с нынешнего дня
верный товариш!»

\Зюбовь Яровая олицетворяет тех немно-
рочисленных тогда передовых русских ин-
теллигентов, которые в тяжелые годы
тражданской войны, в годы разрухи, го-
лола и холода пришли к большевизму.
Любовь Яровая — носительница высокой
идеи: народная интеллигенция неотделима
от трудящихся масс.

Товарищ Сталин в докладе о проекте
Конституции Союза ССР на Чрезвычайном
УШ Всесоюзном с’езде Советов сказал:
«Наша советская интеллигенция это — со-
вершенно новая интеллигенция, связанная
всеми корнями с рабочим классом и кре-
стьянством». Товарищ Сталин подчеркнул,
что изменился самый характер деятельно-
сти интеллигенции, раньше она должна

однажды избранном жизненном пути -—
вот что характеризует образы Любови
Яровой и Анны Лучининой,

Образ русской женщины, волевой ий
нежной, умной, искренней проходит через

была служить богатым классам, ибо у нее
не было другого выхода, теперь же наша
интеллигенция является’ «равноправным
членом советского общества, где она вме-
сте с рабочими и крестьянами, в одной

  
    
    
   
   
  
 
   
  
  
   
  
   
  
  
   
    
  
  
   
 
  
 
 
  
 
  
 
 
 
 
 
 
  

упряжке с ними, ведет стройку нового   многие произведения К. А. Тренева. В
бесклассовоо  социалистического  обще-  женских образах Тренева — много луче-
ства». зарного, светлом,  одух ренного. Я

Но к такому положению мы, разумеет-  не онгибусь, если скажу, в этом от-

ся; пришли He сразу.

Процесс формирования новой, социали-
стической интеллигенции был очень спож-
ным и длительным. Любовь Яровая —
образ тех передовых советских интелли-
тентов, которые пришли к нам в первые
годы советской власти. Такие, как Любовь
Яровая, шли рука 0б руку с большеви-
стекой партией, работали под ее руковод-
ством и воспитывали сотни новых борцов
за социализм.

Может быть, Анна Лучинина— ученица
Любови Яровой. Анна Лучинина — совет-
ская интеллигентка сегодняшнего дня. В
характере Лучининой ‘мы замечаем ту
прямоту, честность, убежденность, волю
и самоотверженность, которые роднят ее
с Любовью Яровой. Это — качества
женщины социализма.

Перед Любовью Яровой были одни труд-
ности, перед Анной — другие,

Любовь Яровая должна была разрешить
трагический конфликт между собой и му-
жем, как представителями двух противо-
положных миров, и, преодолев все сомне-
ния, навсегда ветала в ряды социализма.
Победа далась ей не легко и не сразу,
но, порвав с прошлым, Любовь Яровая
всецело принадлежит будущему. Любовь
Яровая’ — прообраз Анны Лучининой.

У Анны—другой внутренний конфликт.
Между ней и мужем нет и не может
быть антатонизма. Между ней и новым
миром, которому она всегда и безраздель-
но принадлежит, нет и не могло быть
никакого антагонизма, Но это не значит,
что Анне легко сразу разрешить встав-
шие перед ней противоречия. Каждое по-
коление имеет новые задачи. имеет новые

ношении Тренев продолжает лучшие тра-
диции русской литературы, традиции Ост-
ровского и Тургенева, Толетого и Горь-
кого. Тренев не следует «литературной
традиции», так сказать, «по обязанности».
Образы Тренева — родные, близкие ему,
выстраданные долгими годами творчества,
пытливых наблюдений, размышлений.
Женские образы в произведениях Тренева
— носители творческого начала. Женские
типы в произведениях Тренева обладают
той самостоятельностью человеческого ха-
рактера, которая делает их ценными как
людей. Тема Тренева — творчество в
жизни, и женщины в произвёдениях Тре-
нева — творцы жизни.

В <«Опыте», пьесе Тренева, посвященной
научному творчеству, ученый Соболев
товорит: «Эти женщины пришли, распоря-
жаются, их миллионы. Они дают
смертный бой старому миру. Как же не
дать смертный бой самой старухе смерти?
У меня огромная радость не от того, что
опыт удалея. Нет, он должен был удать-
ся именно оттого, что у меня всегда ра-
дость взлета. Илет к человеку новое тор-
жебтво цепкой жизни».

Новое торжество цепкой жизни! Вот что
есть в «Любови Яровой»; это есть и в
«Анне Лучининой».

Творчество Тренева в высшей степени
органично. В Анне МЛучининой и в

юбови Яровой мы можем заметить ка-
кие-то отдаленные черты образов Ганны
(«Мокрая балка»), Лисаветы («Батраки»)—
женщин душевных, романтичных. У них—
целомудренные души. И точно так же,
как характеры Ганны и Лисаветы кажут-
ся нам необычайными и вместе с тем

трудности, которые оно должно пре-  очень родными и близкими, точно так же
одолеть. Трудности для того и суще-  характеры Любови Яровой и Анны Лучи-
ствуют, товорит товарищ Сталин, чтобы

ниной — наших современниц — кажутся

\

ным, чем много ‘раз виденное, примель-
кавшееся. Если в Анне Лучининой можно
заметить черты женщин из народа, изоб-
раженных Треневым в ем ранней прозе,
то в Любови Яровой можно заметить
черты народной учительницы Натальи
вановны, у которой больше полувека
назад К. А. Тренев учился грамоте в ма-
леньком хуторке, ‘затерянном меж оврагов
Харьковщины.

«Милое «Родное Слово», родная’ На-
талья Ивановна! Много я имел потом
учебников и учителей, но ни один из них
не дал мне такой радости, как эти мои
первые друзья. И радость эта осталась
навсегда.... — так писал Тренев в очерке
«О моем прошлом».

А прошлое писателя было далеко не pa-

достным, Тяжелая, скудная, трудовая
жизнь на Дону. Церковно-приходская
школа,

окружное училище, ’земледельче-
ское учимище. Поиски заработков, Смяте-
ние духа и желание утвердить себя в
жизни как человека, Донская семинария
и петербургская духовная академия. По-
нимание ложности этого пути и сноза
поиски — Археологический институт. И
снова поиски — университет. Но это бы
ли плодотворные поиски: Тренев всегда,
во всем добивался конечного результата.
Археологический институт он окончил с
званием члена института, университет он
окончил со званием ‘ученого агронома. И
все это для того, чтобы многие годы за-
ниматься педагогикой, преподаванием,
учить молодежь. И в школе, и в своих
рассказах, и в пьесах Тренев всегда был
и остается учителем жизни. Сорок три го-
а печатается Константин Тренев, и всег
а перо его служило народу, я
Четверть века прошло. kak М
Горький писал Треневу:
«С завистью читаю в «Р. С» «По Ук-
раине», дорогой Константин Андреевич,—
€ завистью, — хорошо написано! Легко,
плавно, с такой острой улыбкой и такой
славной грустью, ‘кажется — понятной
мне. Поверьте, ‘что это не комплимент,
нет! Я очень внимательно читаю вас и

уверенно жду много великолепно
го из-под
вашего пера, ;

их преодолевать. Противоречия, которые
существуют в нашей советской действи-
тельности, еще подлежат преодолению. В
«Аннё Лучининой» мы видим, как совет-
ская женщина вместе со всей страной
преодолевает многие трудности и противо-
речия: на пути к коммунизму.

Честность, цельность характера, большая
человеческая душа, революционное миро-
ощущение, внепреклонность, твердость

_BHE, богатство, напряженность нашей эпо-

  

нам не только необычными. В этой «не-
обычайности» характеров Любови Яровой

так же ожидаю, что вы пришлете
и Анны Лучининой мы видим своеобра-

что-нибудь «Летописи», можно ожилать?

— скажите: разрешаете в >
Benn р ы поставитБ

имя в числе о сот

хи. В этой «необычайности» Анны и Лю-   17-й ео ee
-   17-й тод? Буду

бови кроется та одухотворенность, которая   ответите, скоро она ола одарен. если

отличает женские образы Тренева. Типич-
ное в литературе—еще не массовидное. Ти-
пичное—это характерное. И внешне «не-
обычайное» часто является более типич-

ы можем сейчас повторить слова Горь-
Koro: очень внимательно читаем Kon-
стантина Андреевича Тренева и ждем
много великолепного из-под его пера.