Творческая

конференция

московских

писателей





Обсуждение произведений М. Эгарта, C. Колдунова, П. Семынина Отсюда насыщенность стихотворения людьми и ве- ОКОНЧАНИЕ, НАЧАЛО СМ. НА 2 СТР.   обобщение, и довольно широкое, но в этот образ не C. Маршак

его

стихотворения. его

каждого

щами. В этой вещности, предметности, образ- ности - главная сила Семынина. Едва нашей современности качества. Его маляр Федор Мякин фанатик труда. Он из той породы простодушных Поэт Стрельченко задал здесь вопрос: для кого, собственно, предназначена поэма додумавшись сами истины, считают ее он отходит от образов, предметного мира» - для детей или для взрослых? Нет, эта поэма совсем не для детей, от куда-нибудь в сторо- мыслителей, которые, до

ну, - он становится слабее и беднее. Даже в его ранних стихах самое цен- ное - образы осязаемых и зримых ве- щей: единственной истиной в мире. Единст- венная истина, в которую уверовал Мя- кин: человеческий труд всепобеждаощая, чудесная, почти волшебная сила, и вэтой хоть автор и ввел в нее сказку. В детской поэзии может быть юмор, веселье, радость. Она может быть сати- рической (например, детской Камни, Раскиданные на песке внизу, Похожи были на тюленье стадо, Застигнутое непробудным сном. Или: Пожарники тащили рукава, Напоминающие высохших удавов. И вот как изображает Семынин дым от басня). Но поэзии по самому ее существу не свойст- венна ирония, а в этой вещи много иро- нии. Правда, в ней местами чувствуется и непосредственная жизнерадостность Автор, несомненно, талантлив: силе заключается все счастье людей. Всю землю Мякин называет великой работницей, и когда хочет сказать о Мос- кве самое ласковое, любовное слово, он говорит, что это город трудовой. Большей похвалы он не знает. И образ вождя для него - образ работника, мастера, кото- рый стоит перед Москвою, как передпла- вильною печью, и слушает свой город трудовой. И от писателей он ждет од- ного: чтобы из их среды вышел гений, который «загремит над миром» И так работу воспоет, Что мертвых зависть заберет! Семынину прекрасно удалось - в чи- сто беллетристическом плане - показать талантливость этого философа-самоучки, пытливость и в то же время наивность его молодого ума, поэтичность его отно- шения к миру. Но, конечно, в области культуры Мя- кин - человек еще новый; его язык еще язык окраины, и было бы противо- естественно, если бы он излагал свои мысли интеллигентским книжным языком. Семынин не только его заставляет го- ворить языком персонажей «Растеряевой улицы», но и сам, как бы заражаясь от Мякина, вводит окраинный диалект в свою собственную - авторокую - речь. Подобная стилизация очень трудна и требует изысканного вкуса. В этой об- ласти у Семынина много удач, но в «По- эме о маляре» мне кажутся совсем не эффективными «обчежитье», «сурприз», «тока-тока», «мон шер», «обормот», «гу- бернанка» и другие слова, которые давно уже стали достоянием плохой беллетри- стики. Вообще первая часть «Поэмы о маля- ре» кажется мне наименее удачной Для того, чтобы показать, что Мякин был са- моделковым, косноязычным поэтом и ска- вочником, совсем не нужно приводить от первой строки до последней всю его не- суразную сказку… Но это, конечно, детали. Гораздо важ- нее вот что: было бы кощунственно ду- мать, что в лице Феди Мякина дан обоб- щенный образ передового рабочего нашей страны, но ведь на такую роль Федя Мя- кин и не претендует; а как персонаж бытовой беллетристики, как некий пере- ходной тип, он изображен мастерски. Беллетристика эта очень талантлива, не-  смотря на все ее провалы и срывы. И если в следующей части «Поэмы о ма- ляре» Семынин покажет, как Федя Мя- кин преодолел в себе черты окраинной старозаветной патриархальности, если вся эта патриархальность будет воспринята, как один из превзойденных этапое ду- шевного развития Феди Мякина, художе- ственная и идейная ценность этого обра- за окажется совершенно бесспорной.

 

 .

пожарища, грузно плывущий над тихой Под рубахой шевелится ветер…, Чекой: Кажется, купаешься в реке. Где-то во дворе играют дети. До чего же славно жить на свете, Видеть солнце в каждом пустяке… Даже тот голубь, которого кто-то запо- дозрил здесь в том, что он чуть ли не «святой дух», - это голубь настоящий, живой: ра: Мякин видит голубя в окне… Белая, с высокой грудью птица, Сделав плавный круг, легко садится На кирпичной заводской стёне. Искренняя радость присутствует в та- ких строчках, воспевающих работу маля- На лесах под куполом гудящим, Разом усмирен и ублажен Плеском кисти, запахом дурящим Красок, солнца, ветра из окон… Но ясное ощущение действительности начинает изменять поэту, когда он впа- дает в иронический, пародийный тон. Тов. Кедрина задала такой вопрос: что же, автор присоединяется к юродствующе- му Феде Мякину? Голос Феди - это го- лос автора? Федя Мякин - это предста- витель рабочего класса? Я думаю, что вряд ли Семынин хотел отождествить себя с Федей. Вряд ли он считал Мякина выразителем всего нашего рабочего класса, Но поэма дает основа- ния для таких вопросов. Когда Федя говорит: «Чтобы все работало, творило, Настоящей дельной жизнью жило», - мы верим и ему и автору. Но он же произносит и другие слова, звучащие пародией. Сам автор не поза- ботился о том, чтобы отделить от себя Федю Мякина. Ведь в этой вещи из всех рабочих взя- ты одни маляры, а из всех маляров -- один чудаковатый Федя. Неудивительно, что этот «частный случай» начинают тать обобщением.   Федя Мякин имеет право быть переона- жем оытового рассказа, жанровой спелы, но ведь именно его устами автор гово- рит о радости труда и о других самых возвышенных чувствах. В одном и том же тоне, почти с одина- ковой интонацией Семынин пишет иной раз о вещах совершенно различного по- рядка, значительных и ничтожных. В поэ- ме нет меры. Она полна преувеличений. Автор, очевидно, считает, что преувели- чениями «каши не испортишь». На эго картине даже гостиница «Москва» пере- стает быть огромной, потому что масшта- бы потеряны. Мне кажется, прав был т. Перцов, ког- да говорил здесь, что Семынин слишком уже боится так называемых «литератур- ных втампов», Я думаю, многие недостат- ки его поэмы обясняются в значительной степени тем, что автор пишет с огляд- кой ва литераторов; отсюда - некоторое нарочитое стремление поразить своеобра- зием, причудливостью, продемонстрировать самобытность и силу. Поэтому настоящая сила инотда подменяется у Семынина ги- пертрофией образов и сравнений, подчас искусственных и механических. Эту литературщину Семынин должен в стоих стихах преодолеть. Судить о будущем поэта еще довольно трудно, Мы знаем, что он человек талант- ливый, и будем надеяться, что критику своих недостатков он примет серьезно и честно и еще удивит нас хорошими сти- хами. Тотда мы увидали в стороне Над левым берегом обвалы дыма. Он полз медлительно, неотвратимо, Водою увеличенный вдвойне. Эти «обвалы дыма» -- типичный обра- вец его словесной находчивости. В стихах о Феде Мякине Семынин сно- ва выступаэт поэтом-синтетиком, поэтом широких обобщений и замыслов, и не его вина, если его новая тема оказалась опять-таки больше его самого. Тема Семынина колоссальна, и харак- терно для его темперамента, что он по- пытался поднять эту тему, тему о вере советских людей в силу социалистическо- го труда, попытался разработать ее не в качестве звонкого лозунга, а на конкрет- ном бытовом материале. Теперь у нас существует немалю ро- манов, повестей и стихов, где разные ста- дии и процессы строительства живопису- ются самыми нарядными красками, но зачастую во всех этих романах, повестях и стихах из-за строительства не видно троителей, люди заслоняются железо-бе- тоном, а главное, в нашей литературе еще не нашла выражения та, до сих пор не виданная нигде на земле, жаркая ве- ра в чудотворную силу массового коллек- тивного труда, - вера, которая и застав- ляет советских людей титанически дви- гать горами. Естественно желание молодого поэта воплотить в монументальном собиратель- ном образе эту невиданную во всемирной истории веру в чудотворную силу труда, веру, которая движет коллективом милли- онов советских людей. Задача огромная; она была бы по плечу только гигантам поэзии. Только Маяков- ский мог воплотить в одном синтетическом образе 150.000.000 советских людей. Для этого нужен, конечно, не только вселенский размах вдохновения, но и ог- ромный диапазон обобщающей мысли. Обладает ли Семынин этими редкими и драгоценными качествами? Нисколько. Он, как мы уже видим, - поэт-беллетрист, поэт зорко подмеченных образов, и вместо синтетической поэмы о Гроссмаляре (с большой буквы) у него получился рассказ об одном советском маляре Феде Мякине, жителе москов- ской окраины. Конечно, это - тоже B. Перцов



В Москве открыта выставка художника П. П. Кончаловского. На снимках: «Автопортрет» (слева), «Катенька у окна» (справа). Фото Ю. Говорова.

Молодой поэт и его суровый критик Вера ИНБЕР Я эпять одна. Какая темная ночь. Какая страшная ночь. А т. Винер и в нем обнаружил «эле- мент» любовной игры. Вот что значит предвзятый взгляд на вещи! Хочется сказать несколько слов по по- воду детских стихотворений Баумволь, которых т. Винер также не пощадил, упрекнув автора в подражании Квитко. но это уже, думается мне. чистейшее недоразумение, основанное на том, что и у Баумволь, и у Квитко встречаются птицы, звери, игрушки и т. д., как, впрочем, и у всех поэтов, пишущих для детей и о детях. Мне хочется привести одно стихотворе- ние Баумволь из книжки, выпускаемой Детиздатом: От новорожденных своих Двух черненьких котят Ушла куда-то кошка-мать И не пришла назад. И двум котятам без нее Нехорошо теперь. Из под дивана все ползут Они туда, где дверь. Я им подушку принесла, Нэ нет, они не спят. Я принесла им молока, И слушать не хотят. Одна лишь кошка сможет их Согреть и приласкать. Никто другой, ни ты, ни я, Им не заменит мать. В самое последнее время Баумволь на- на чала писать по-русски. В «Весенней про- гулке по Москве» она говорит о таяньи снега, о ледышках, падающих с крыш, мальчикe. который «их сверканием о прельщен»: B карман сосульку втискивает он. Мне дорог дом, мне этот мальчик миЛ, Который лед в кармане приютил. Его очаровали блеск и звон, Разочарован скоро будет он. Но ненадолго. Многое поняв, Не бросит он мечтать. И будет прав. И тут снова возникает вопрос: «Прав ли он?» Никому из нас не возбраняется меч- тать Наоборот, это необходимо. Сила меч- велика. Но только той, которая вю- следствии превратится в действительпость, той, которая предваряет действие. Мечта-самоцель действительно похожа ледышку: она превращается в ничто. Хочется предостеречь Рахиль Баумволь от участи ее героя, участи мальчика, ко- торый был очарован «блеском и звоном» тающего льда, приняв его, быть может, за алмазы. В порядке обсуждения. Первый сборник еврейских стихов Ра- хили Баумволь вышел в 1929 г. Автору было тогда пятнадцать лет. Последующие

сборники появились в 1930, 1934 и 1939 гг. Перед нами лирический поэт, со Как она горьким заходится плачем Как ей невмочь в чужой стороне. (Пер. В. Звягинцевой). ностью. всеми особенностями еврейской лирики: с ее трепстностью, с ощущением жизни, столь жгучим, что порой оно заставляет поэта кал бы вскрикивать, словно эт ожога, с тем переполняющим сердце чув- ством природы, какое испытывают люди, долго сидевшие взаперти, с ее философич- Запри летупью-птицу, и она Умолкнет, омертвеет: тишина. Вынь камешек цветистый из воды, И вот уж просто камень держишь ты, пишет Баумволь. Кончается это стихотво-

Баумволь удаются описанья предметов. Особенно хорошо описывает она плоды, овощи, всякого рода снедь. В стихотворе- нии «Сам урожай едет» осязаемо и зри- тельно даны возы, на которых: «мороз- ная капуста и солнечный мед, пестрые венки лука», тяжелыю бархатистые «склад- ки сметаны» и более легкие «морщинки молока». Где румяные яблоки «припля- сывают» в такт движению колес. Но все эти с таким вкусом описанные вещи так и остались бы натюрмортом, «мертвой

рение следующими словами: Не где-нибудь на полке, - в сердце лишь природой», если бы, оживляя и осмыс- ливая все описанное, рядом с возами не шатал колхозник, везущий в город на рынок плоды своих трудов. Здесь я позволю себе не согласиться с М. Винером. В статье «Неосуществлен- ные возможности» («Литературная газе- та», № 3 за этот год) т. Винер назвал это стихотворение «гладкой жанровой сценкой», с наскоро приписанной концов- кой, Мне этот конец представляется ор- ганически вытекающим из всего стихо- творения. Вообще т. Витер жестоко обошелся с Баумволь. Щедро одарив ее «кокетливой игрой», «деланной наивностью» и «ми- Навек ты прелесть мира сохранишь. Итак, не в книжной мудрости, не в че- тырех степах, а в единении с природой человек обретает полнюту бытия. Снова и снова, несчетное число раз счи-возвращается Баумволь к природе: точнее, она никогда не отдаляется от нее. Ост- рым глазом поэта улавливает она ее де- тали и оттенки, Она подмечает «синий хохолок» василька, божью коровку, по- хожую «на клочок огня». В небе видит она малечькое облако, «величиной в шаг», Этот день мне дорог таков, как он

есть, С его пылью, с его внезапным ловидностью», он лишил ее «жизненной правды», «непосредственности» и «глуби- дождем. ны чувств». Цитируя две первых стро- С вечным светлым началом, в которое я верю. (Далю в подстрочнике). фы стихотворения «Вишня цветет», т. Винер обошел молчанием третью стро- фу, наиболее удачную, очевидно, именно потому, что она нарушалла его концеп- цию «деланной наивности»: Вот по тропинке - тонок Узор следов. Но чьих? Нет, это не зайчонок, То лалюк след иных. Ребенок -- вот кто здесь прошел. И это уже стих.

Многое из того, что говорил здесь по по- о большой удаче. Когда же вещь была Вера СМИРНОВА напечатана и я познакомился с ней в це- лом, то был огорчен. Вся середина поэмы очень хороша. А в то же время произве- дение, отдельные куски которого превос- ходны, в целом дает осечку. В чем при- чина этого? Мне кажется, что таких при- чин две. П. Семынин хотел преодолеть штамп посредством контраста к обычной благополучной схеме героя, слишком ча- сто встречающейся в нашей литературе. Он хотел уйти от стандарта. Получился же У него не оригинальный характер, а чу- дак. Во-вторых, следует указать и на ли- тературные недоделки, которые создают оравольное впечалнение и вызывают непонимание того, что хотел сказать ав- тор, Не всегда ясно, где он говорит серь- езно, а где иронически. Несмотря на недостатки, поэма все же оставила у меня впечатление очень та- лантливого произведения, великолепного по языку Есть куски, которые находятся, как мне кажется, под влиянием «Страны Муравии». Я считаю, что организаторы нашей кон- ференции хорошо сделали, что включили в обсуждение творчество Семынина. Надо сохранить хладнокровие и суметь оценить все плюсы и минусы поэта, у которого есть все данные для успешной работы в литературе. воду поэмы П. Семынина т. Хайкин, как   мне кажется, основало на недоразумении. Это поняли все, судя по тому, как реаги- ровали на его выступление. Кстати, по- скольку т. Хайкин человек начинающийв литературной критике, мне хотелось бы ему напомнить, что в советской литерату- ре поэтический стиль, в котором написа- на «Поэма о маляре», уже получил свое утверждение в творчестве Маяковского. Вспомните его поэму «150.000.000». Я убежден, что все правильно понима- ют омысл «Поэмы о маляре» ее сказоч- ность и метафоричность и то, чем пугает нас т. Хайкин, не страшно. В своем до- кладе «Образ советского человека в совре- менной прозе» I. Павленко привел пись- мо некоего Сафаева по поводу очень хо- рошей повести Кнорре «Твоя большая судьба». Автор письма недоумеваетивоз- мущается, как это советская женщина мо- жет притти в отчаяние от смерти мужа! Как только возникает нешаблонное произ- ведение, так появляется свой Сафаев. И вот выступивший здесь т. Хайкин - это как раз и есть такой Сафаев. Я познакомился с отрывками «Поэмы маляре» в редакции «Литературной газеты» и был просто в восторге. Те от- рывки поэмы, которые мне прочитали, вызвали у меня представление о ней, как

где идет борьба за «светлое Баумволь действительно склон- такого рода созерцательности, от и хочется ее предостеречь. Зато ее строках, например, в обраще- «Поэтам освоботленной Запално нет и следа этой сладостной еще холодком печали белорусской улыбки этой. же на лицах мы прочитали. вы нам рады, друзья поэты. Кто-то из рас говорить вдруг начал… «Впрямь ли это стих?»-задает вопрос т. Винер. И отвечает: «Это еще далеко не стих, а в лучшем случае лишь эле- мент стиха». Такой химический подход к поэзии представляется мне спорным, «реакция» в. Винера неправитнойноты оценки - чрезмерным. «Вишня цветет» -- по-настоящему не- посредственна и поэтична, что и было отмечено критикой при появлении вещи в печати. «В легком топе шутливой игры на- писано любовное стихотворение «Слышу, как он отворяет дверь моего дома», пишет т. Винер. Но ведь это грустное, Скрипка еврейская вспомнилась мне, печальное стихотворение: Глядя на рельсы камни, дям. в самом деле, что-то говорят лю- Читаем стихи «Фламандская школа» Антокольского. Совершенно точно c шестой строки, с половины второй строфы чей-то другой голос возникает рядом, как в радиоприемнике, принявшем сразу две станции. Этот голос звучит все сильнее и заглушает Антокольского, и мы узнаем:

но. Слишком много будет наказанных». Рассказы Зощенко о детях - интерес- ная, принцициальная и дискуссионная ра- бота. Но в журнале Зощенко явно стоит Он вдесь на первом месте - по мастерству и популярности среди чи- тателей. Но кто может сказать, положа руку на сердце, что Зощенко - вырази- тель творческой линии «Литсовременни- ка», или что «Литсовременник» кровно заинтересован в том, что делает Зощен- ко? Нет, он просто - знакомый «гене- рал на свадьбе». Владимир Козин - талантливый пи- сатель, Он видит и чувствует жизнь на каждом шагу, у него большой залас еще не использованных наблюдений, ему не приходится выдумывать, а читатель не любит придуманной литературы! Козин умеет взволновать читателя, заставить пойти с ним ночью на окраину туркмен- ского совхоза, сесть на теплый камень у реки и по-дружески, по-русски прогово- рить до рассвета с каким-нибудь эконо- мистом, пишущим в туркменских газетах и страдающим бессонницей. Но когда разговор, когда рассказ кончается, и на- ступает рассвет, у читателя остается чув- ство потерянного времени и даже раздра- жения. Не слишком ли много созерца- тельности и обективизма для рассказа в четыре с половиной страницы? Говорят о чеховской «обективности»: да, Чехов бы- вает даже жестоким, он беспощаден в своей обективности, но каждый его рас- сказ в отдельности и все им написанное вместе - такой определенной безогово- рочной направленности, с такой огромной энергией повернуто в одну определенную сторону, что читатель безошибочно чув- ствует и понимает, куда ведет его пи- сатель. Козин же еще сам не все доду- мал. А читателю, когда его увлекли в рассказ, важно и нужно, чтоб откры- лось для него что-то «самое главное», че- го он, рядовой советский человек, еще не успел увидеть и понять как следует. Ведь для этого и берет он в руки книгу… Энергии, движения, мысли жаждет чи- татель. В рассказе «На рассвете» этого нехватает. То же, в еще большей степени, можно сказать о коротенькой новелле «Придо- рожные камни». Что-то эзоповское, ка- кая-то басня в восточном вкусе. Камни, вопиющие к правосудию? Увы! Очевидно, они сложены без того искусства, когда  

«озарил бледное лицо геройски погибшего политрука». Номер журнала показался нам вялым, худосочным, бесхарактерным и - даже при небольшом его обеме … каким-то пустынным. «В литературе… журналистика играет… первую роль», - писал Белинский в 1840 году… «Отечественные записки» были центром современной журналисти- ки, потому, что… в них слышен был светский голос живой современности, …в них принимали деятельное участие и лю- ди, уже давно стяжавшие себе слав- ные имена, и люди молодых поколений». Журнальные возможности давно опре- делены; давайте читателю регулярно об- зоры международной политики, удовле- творяйте его интерес к истории и фило- софии, сообщайте новости науки и тех- ники, дайте живые отчеты о выставках, которых у нас так много, театральные и литературные обзоры, информацию о со- стоянии иностранной литературы и жиз- ни, побалуйте иногда бытовыми очерка- ми - жизнь в нашей стране захватываю- ще интересна, расскажите даже об инте- ресных судебных процессах, побеседуйте о воспитании. Почему забыты, почему пропущены в «литературно-художествен- ном и общественно-политическом» журна- ле такие интереснейшие и необходимые читателю отделы? Пусть поэты и беллетристы потеснят- ся немного, пусть будет тесно словам, зато мыслям просторно. В высшей сте- пени полезно видеть, как рядом с тобой горячо, с увлечением, хорошо работает «много хороших и разных» людей, - у самого зачешутся руки. Когда в журнале широко откроются двери, и весь он наполнится весенним шумом страны, тогда вспомнятся и слова Белинского, что журнал «…есть жизнь, движение, новость, разнообразие, све- жесть, известное направление, известный взгляд на вещи, словом - характер дух». Литературная газета № 15 3

Уверенно стремится к цели сталь, Смотри, как рельсы убегают вдаль, Чтоб там, вдали, в одну стальную нить Пространство их могло соединить. И нам бы так. Но наш удел трудней: Чем дальше мы идем по шпалам дней, С одною целью, с разною судьбой, -

BРНособняком. Когда-то Некрасов должен был купить  у Плетнева право назвать «Современни- ком» журнал, который он хотел издавать. Уже тогда это было популярное имя. Не- красов сделал его знаменитым. Советские литераторы получили это имя по наследству, совершенно бесплатно, Ли- тературный Ленинград уже восемь лет издает «Литературный современник». Се- годняшний читатель может не вспомнить или даже вовсе не знать литературного родства, Но, держа в руках, как мы сей- час, очередную зелененькую книжку, он вправе надеяться, что увидит в ней, во- первых, литературу, во-вторых, современ- ность, и, в-третьих, обнаружит за всем этим литературного современника, Это -- отнюдь не игра словами, это -- программа двухсторонняя, программа читательская и издательская, И если для широкого чи- тателя это очень часто - программа-ми- лимум, то у самой редакции, как у на- ала ведущего, должна быть программа- максимум. Февральский номе номер «Литературного со- ременника» за этот год, конечно, про- рамма-минимум, это формальное, с холод- ком, выполнение какой-то журнальной «нормы» - и только. В первую минуту, быть может, это кого-то обманет, покажет- ся, что все, как принято говорить, в по- рядке. Журнал вышел во-время. В огла- влении значатся: два острых и спорных советских новеллиста - Зощенко и Ко- зин, четыре лирических поэта, с Шеф- нером, в качестве полпреда сегодняшней лирики, и Антокольским, уже бронзиро- ванным слегка; повесть Марвича о быв- шей Польше, большой военный очерк Ми- рошниченко - биография Героя Совет- ского Союза танкиста Дудко; три куль- турных переводчика, давших несколько новых переводов известных стихов Гете, Киплинга, Рембо и неизвестных -- Ивана Франко; критические статьи Друзина, До- бина, Мунблита и несколько более или менее актуальных рецензий. Однако, несмотря на несомненную та- нантливость некоторых авторов и очевид-  ную актуальность тем, читателю нерадост-  но. Во всяком собрании людей - будь то первомайская демонстрация, цех завода или семейная вечеринка, есть свой прин- цип обединения. Чем выше и значитель- нее нель обединения, тем строже люд- ской подбор. По какому же принципу подбирает со- трудников «Литературный современник» и чем он их обединяет? Вот Зощенко, По собственному его при- знанию, он - «сравнительно счастливый человек». И читателю, может быть, поэто- му «принес не так уж много огорчений». Он говорит о себе прямо: «В моей работе я, например, учился у старых велико- лепных мастеров. И у меня был большой соблазн писать по тем правилам, по кото- рым они писали. Но я увидел, что об- становка изменилась. Жизнь и публика уже не та, что была при них. И поэтому я не стал подражать их правилам». Что же он делает в рассказе? Он сажает де- тей ужинать со взрослыми и начинает рассказывать старый анекдот о просто- душных младенцах, устами которых гово- рит правда жизни, не очень приятная для взрослых, хотя и по-разному неприятная для важных гостей и для любящих пап и мам. Мы знаем обычных зощенковских героев - это общество, мало подходящее для детей младшего возраста, и готовы возмутиться и закричать: «Не сажайте де- тей за один стол с обывателями! Лучше отправьте их поскорее спать, как дела- лось в недоброе старое время!» В этот самый момент автор делает поистине ве- ликолепный педагогический ход; он за- ставляет рассмеяться всех без исключе- ния - от сердитого папиного начальника до нетерпеливого читателя. Смех уди- вительное средство, он делает людей че- ловечными. При общем смехе, когда не- приятное напряжение разрядилось, когда гости и хозяева стали на одну доску с детьми и читателями, можно, наконец, выговорить то серьезное, что хочет автор. Мораль у автора невеселая: «Наказывать за глупость, хотя и следует, по это опас-  

У Блока: это Блок. А виноградные пустыни, Дома и люди - все гроба. Тем больше мы расходимся с тобой. Кто-то из немецких романтиков сказал, что «лирическое стихотворение должно быть неисчерпаемо». Это верно, но об Лишь медь торжественной латыни Поет на плитах, как труба. этом должны свидетельствовать читатель Ведя Тень Лишь по ночам, склонясь к долинам, векам грядущим счет, Данта с профилем орлиным O Новой Жизни мне пост. У Антокольского: Пускай во прах сотрутся камни, В пыль превратится человек. Лишь холет, набитый на подрамник, Один останется навек. Нам кажется, что не надо даже обла- дать абсолютным поэтическим слухом, чтоб услышать в стихах Антокольского «фламандские» вариации на итальянские темы Блока. Вариации, как известно, тре- буют исключительной виртуозности, чтоб не остаться простым подражанием и стать искусством. В «Равенне» Блок встре- чается с Данте, и мы ощущаем торжест- венную печаль этой встречи двух от- даленных друг от друга поэтических эпох. У Антокольского же … просто «ста- рая школа». O новой жизни в «Литсовременнике» № 2 поет Вадим Шефнер. Он выступает с программой старательно подобранной. Здесь и война, и строительство, и разго- вор с потомками о перестройке планеты, и веселье зажиточной жизни «за третьей и время «Парус» Лермонтова неисчер- паем. Стихи Шефнера слишком рассуди- тельны, чтоб быть глубокими, А ложно- значительный вид, с которым произносят- ся каждый раз заканчивающие их сен- тенции, вызывают у читателя ирониче- скую улыбку. В последнее время у нас часто называют подобную лирику «фило- софской». Мелкая это философия. Чуть поскребешь, и уж видно донышко. Инте- ресную мысль о такой мелководной фило- софии высказал в свое времяГегель Прав- да, он говорил это по поводу «романтической поэзии» прошлых времен, но кое-что мож- но отнести и к нам: «Она (романтическая поэзия) в своих изображениях соединяет вместе массу внешних черт, внутренний смысл которых поэт хранит просебя, при- чем хитрость и великий художественный подвиг состоят, согласно воззрению ее представителей, в том, что они распро- страняют представление, будто как раз в этом сгребании, собирании с бору да с сосенки всяких внешних черт сокрыта самая что ни на есть поззия, сокрыто все наиглубочайшее и наипревосходней- шее, которое только не сказуемо, именно воледствие своей глубины». по B «Литературном современнике» даже в интересном, содержательном очерке, ка- ким является очерк Г. Мирошниченко,

бутылкой токая», и облака на закате, размышления о странностях любви. Но именно на этих страничках отчетли- вее всего проступает то выражение, ко- торое так встревожило нас при чтении и вызывает досаду излишняя приподнятость и неестественность тона. «Кажется, грохо- чет артиллерия, гудит авиация, продви- гается по чащам пехота, и мчится по темным лесам, преодолевая всяческие препятствия, бесстрашный танкист Дуд- всей книги и которое иначе не назо- вешь, как ложной значительностью. Вот на пробу глубины стихотворение, явно претендующее на то, чтоб стать поэтическим афоризмом: ко». Досадно, что Мирошниченко не по- нимает, как не нужен, как не уместен даже «лунный свет», который, точно по мановению кинорежиссера, внезапно по- явился в до сих пор безлунном очерке и