3
JA ewe
i
— Te
ct
2. ™.
is it eet
Ne
_ Teopueckan конференция
fe московских писателей
ОКОНЧАНИЕ. НАЧАЛО СМ. НА 2 СТР,
` А. Толстой
Позвольте мне обратиться к молодому
‚‘ижсателю, который взялся за очень труд-
ую тему оживления фольклора и при-
ближения его к нашей современности.
Но раньше чем говорить о фольклорных,
сказочных элементах в этом произведении,
мне хочется сказать несколько слов 9
символизме.
Русский символизм, как литературное
течение, идет от французских символистов,
ти он заимствовал приемы и
рму. Французский символизм был за-
стегнутым наглухо защитным сюртуком
против обывательской пошлости наступаю-
щей буржуазии. С этой точки зрения да-
же «Малам Бовари» можно назвать произ-
ведением символизма.
Русский символизм рожден в ужасе пе-
„ред революцией. Это совершенно друтое
Дело. Я думаю, что вы читали интересную
‘переписку Блока с Белым. Мне особен-
о она была интересна, потому что в
ввое время я варился в этой литератур-
HoH kame, HO OBI на положении «Ма-
ленького» — мне не сообщали о «самом
тлавном». В переписке Блока с Белым я
нашел это «самое главное» символистов, 0
чем тогда было принято говорить намека-
мя, многозначительным шопотом.
Русский символизм исповедывал мисти-
ческую идею дуализма, двуликости мира:
святая София и Астарта, Христос и Анти-
Зрист, мир идеальный (Платон) и мир
реальный, ограниченный (прохождение Не-
‚зиакомки среди пьяниц с глазами кроли-
БОВ) и т. д. Образы и символы символи-
сты заимствовали у немецких романтиков,
Ез античной мифологии, из Ницше... Сим-
волисты стремились расширить мир’ обра-
зов. Они призвали на помощь русский
EE ачалось возрождение русского
хлора (у символистов), но уже совсем
для других целей, чем у Пушкина ин Го-
roms.
ae
бульварщиной, с педалированным натура-
лизмом.
Лазарев, мне кажется, берет эту дву-
превосходным ощущением русского народ-
ного языка попадается газетная бульвар-
щина. Он думает, что это хорошо. Но мы-
то уже 30 лет тому назад пережили. эти
приемы. Они осуждены, так как они 60-
лее не служат целям нашего современного
советского искусства.
Мы не должны возвращаться к
эстетике.
Вы, т. Лазарев, задумали интересную
вещь. Тема — хорошая, но вы взяли для
изображения ее неправильное оружие. Вы
хорошо чувствуете русскую народную
речь. Вы любите русский язык, чувствуе-
те его, понимаете. Но вы в нем пока еще
пассивны. Восприняв его, вы его еще не
творите, вы бросаете читателю пригоршня-
ми груды великолепных народных обра-
зов, выражений, художественных форму-
лировок, которыми так богат русский
фольклор, но это еще не ваше, это еще
не переварено в вас, и потому получается
пестрота и часто на ваших страницах—
механическая смесь.
Русская народная сказка сурова, лако-
нична. В ее форме, в ее стиле никогда
нет лирики. В ней отсутствует пейзаж,
Но она наполнена пейзажем через музы-
ку языка, через логику движения образов,
действующих в нерассказанном пейзаже.
Русская сказка символична, но симйолич.
на в подлинном смысле слова. Её сим-
волика — мифы, созданные народом, ее
символика — опоэтизированные процессы
труда, ее символика — образы, олицетво-
ряющие вековую борьбу народа.
Любопытно, что Баба-Яга русских ска-
зок — это отзвук далекой борьбы матри-
архата с родовым патриархальным строем.
едведь на липовой ноге — это тотем
финского племени, оттесненного с Моск-
вы-реки, из ледов Переяславского озера,
озера Немо ит д.
русской сказке всегла морализирую-
щая задача. Сказка — или прямо в лоб
такой
Если вы будете читать Ремизова («Ли-
монарь», «Посолонь», «Сказки»), Белого
(«Золото в лазури», «Симфонии»), Блока
(«Болотный попик») и др., вы поймете,
что фольклор играл здесь служебную роль.
Я помню, мне рассказывали — совепшен. ^^ ТеРОНчиа (Иван-коровий сын), или она
во серьезно `— о поэте-мнотике Эллись, ХОДИТ вокруг ла около, обиняками, посмел-
как навелный в то время теософ ВАеТся и язвит, или, вдруг, во всю ширь
раскрытых глаз говорит о бунте. Сказка
почти всегда оптимистична, потому что в
ней заветные чаяния народа. Сказка с
чисто русской ухваткой любит — иногла
«перебедняться», уж про такого дурня
расскажет, обмотанного соплями, а — гля-
дишь — в одно ухо влез к сивке-бурке, в
другое вылез и стал добрым молодпем, и
всех победил, и на царской дочери же-
нился, и мужицким царством правит...
Мне кажется, т. Лазарев, ваше произве-
дение — несомненно талантливого че-
ловека, пока еще не сказка. Над ним нуж-
но много работать, много в нем перева-
Штейнер отрезал ножницами у него ми-
стический хвост, в виде прозрачной вы-
тянутой сферы, в которой кишмя кишела
всякая нечисть. Вот что был фольклор
для символистов, — он ничего не имел
общего с идеями подлинного народного
творчества, он служил для них костюмер-
БОЙ мастерской — и только.
Генетически Л. А. Лазарев исходит в
своем ощущении русского фольклора не
от Гоголя и не от Пушкина и даже не
от Щедрина и Лескова, а именно от сим-
ВОлЛиСТов.
Лазарев ощущает язык так, как ето рить и, конечно, сокращать, сокоащать.
ощущали символисты, то-есть нарочито Сказка ли, не сказка, — художественное
смешивая возвышенный стиль, романтиче- произведение должно ‘быть лаконично,
скую мистеку, если так можно сказать,
сжато. Только в стионутой, отжатой ве
са стилём «подлым», обыденщиной, даже oe
скрыть внутренняя энергия.
ликость языка символистов непродуманно,
просто, как стиль. Й у него наряду с
В Государственном издательстве «Художественная питература» в ближайшее
время выходит массовым тиражом «Кренкбипь» Анатоля Франса. Книга богато
иллюстрирована. На снимке: три иллюстрации Т. Стейнлена, гравированные на
дереве советскими
В. ФОМЕНКО
ЦИИГИ 0 ФРУИЗЕ
Писать о человеке, еще при жизни вос-
петом в легендах, очень трудно. Автор не-
минуемо в таком случае вступает в сс-
резнование с могучим «противником» —
народной фантазией. И если У него нехва-
тат дарования воспроизвести сложившийся
в. представлении народа опоэтизирован-
ный 06браз, самое `добросовестное знание
фактического материала и умение связно
ето изложить полной победы не принесут.
В подобном положении оказался С. Бо-
рисов. Его книга «Фрунзе» бесспорно по-
лезна, поскольку’ сообщает обширные све-
дения о жизни замечательного человека.
се, что связано с именем Михаила Ва-
сальевича Фрунзе, бесконечно дорого нам
и интересно. Читатель с благодарностью
прочтет биографию любимого полководца,
етыскивая в ней новые факты. Когда он
узнает, например, как школьник Миша
Фрунзе увлекался Тимуром, как, будучи
Уже взрослым, Михаил Васильевич наз-
вал своего сына именем древнего завое-
вателя, к числу известных деталей био-
трафии присоединится еще одна, ранее,
возможно, незнакомая.
; илие фактических данных — это, од-
како, только одно из требований, пред’яв-
хяемых читателем к подобным книгам.
— не менее важное — яркость
тзложения. Не обязательна беллетризация.
Назряд ли она нужна даже в такой 60-
Татой лраматическими событиями биогра-
фин, как биография Фрунзе. В самом де-
18, нужен ли домысел в изображении под-
польщика «Арсения», когда любой, взя-
TH на выбор эпизод из жизни блестя-
шего конспиратора, профессионала-револю-
цЕОнера Фрунзе превосходит фантастику
приключенческих романов?
Человек в камере смертников прилежно
хзучает английский язык — трудно было
бы ‘этому поверить в Фбеллетристическом
произведении. А ведь это факт. Молодой
Фрунзе действительно в ожидании казни
часами просиживал над английской грам-
Матикой и даже... сочинял стихи. И когда
азтор ограничивается лишь сухо-прото-
кольным упоминанием 06 этих фактах,
поневоле зарождаются разочарование и
сомнение в ето способности должным об-
`С. Борисов, «Фрунзе». Жизнь замеча-
тельных людей. Изд. ЦК ВЛКСМ «Моло-
[эя гвардия». 1940 г.
Лебедев. «Командарм». «Советский
‘ росатепь», Ленинград. 1940 г.
мастерами.
разом воспользоваться находящимся в ето
руках благодарным материалам, зтобы
биография- такого человека, как Фрунзе,
приобрела черты художественного произве-
дения.
Л. Н. Толстой советовал ‘не пренебре-
как полуотор-
ванная путовица, котда она «может осве-
тить известную сторону жизни данного ли-
ца». И тут же предостерегал, что изобра-
жение деталей полезно в искусстве, если
«направлено исключительно на внутрен-
нюю сушНость дела». Иначе — это част-
ность и пустячок, отвлекающие внимание
от главного. У С. Борисова порой даже
существенные детали теряют свое обая-
ние вследствие того, что они художествен-
но не одухотворены. Бескрылость автор-
ското текста особенно заметна при неиз-
бежном сопоставлении со словами самого
Фрунзе, полными силы и литературного
Несправедливо от С. Борисова,
ставившего перед собой, по всей видимо-
сти, очень скромную задачу, требовать по-
тать даже такой деталью,
блеска.
добной силы изобразительности и совер-
шенства слова. Но стремление приблизить-
ся к нему былобы вполне закономерным.
И там, где он в той или иной мере до-
стигает этого, книга читается с волнением.
Нельзя, например, равнодушно
разоружение Ахунжана, встреча ®Воропги-
ловым, появление Чапаева, разговор с ко-
мандирами 25-й дивизии...
Естественно, что основное место в кни-
ге С. Борисова занимают описание и раз-
бор военных операций. Сведущему в ието-
рии гражданской войны читателю они да-
ют сравнительно немного. В частности,
глава, посвященная победе над Bpanre-
лем, самому блистательному периоду
полководческой деятельности М. В. Фрун-
зе, — не выходит за пределы того, что в
разное время было напечатано в перио-
дической прессе. При всем этом система-
тическое описание разгрома армий «чер-
ного барона» представляет для молодежи
несомненный интерес, позволяет ознако-
миться с выдающимся в военной истории
подвигом Красной Армии. Приходится,
правда. вновь пожалеть, что сухость изло-
жения и на этот раз мешает С. Борисову
подняться несколько выше посредственно-
TO повествования 0 делах, далеко не но-
средственных. Он как бы сознательно су-
живает свою пропагандистскую задачу, ог-
раничивается локальным материалом, из-
бегает расширения рамок времени, даже
не пытаясь представить изображаемые со-
бытия в историческом свете.
Описание взятия Перекопа и обвобож-
дения Крыма во многом выиграло бы, ес-
ли бы автор дополнил свой пересказ от-
ступлениями в военно-историческое протш-
читать
страницы, где описаны свидание с сестрой,
1. УЛУГ-ЗОДА, Сулейман АБУНЕЛЛИ
сточвые базары
стрели яркие узорчатые
цветные материи, ковры,
ная золотом, ебруя ©
кисея,
можно было встретить одетого в
нительным голосом, охдухотворенным
далекие страны.
жизни, человеку и природе.
амиров,
серлце имя певца Абульхасана.
иногие зругие продолжали
тралиции Р‘удаки.
RA, OHH ненавидели строй утнетения
горько сетовали на свою судьбу:
Мудрейшие, ученейшие люди,
лов,
Вто не осел, сочтен неверным будет,
и духовенству восклицал
ученый поэт и философ таджик Абу-Али-
Сино (Авиценна).
лежности великих
поэтов, некоторые ученые неправильно по-
ступают, ограничивая того или иного поэ-
та географическими границами его места
рождения. Во времена Рудаки, Ферлоуси,
Насьтр-Хосроу литературу совместно тво-
рили нарюльк говорившие на разных диа-
лектах общефарсидекого языка. У тад-
жикского народа. как и у иранского, в
одинаковой мере пользуются популярно-
стью как Хафиз из Шираза, так и Ка-
мол из Холжента, как ирамец Са’ди, так
и таджик Дакики.
Советская поэзия Таджикистана, расту-
mad Ha почве тысячелетней поэтической
культуры, является законной наследницей
и продолжательницей лучших ее традиций.
Нарохность, высокая гражданственность—
вот отличительные Черты этой поэзии.
Старейшим таджикским поэтом являет-
ся Садреллин Айни. On скорее известен
широкому кругу советских читателей,
как прозаик—автор популярных романов
и повестей «Дохунда», «Отлина». «Рабы»,
«Смерть ростовщика». Ho и как поэт
Айни стоит в первом ряду таджикской
литературы. В его произведениях, как
поэтических, так и прозаических, впер-
вые появился новый герой — дехканин-
бедняк, придавленный в медавнем и та-
ком уже далеком прошлом системой со-
циального гнета. Подлинный реалист, пи-
сатель большой культуры. испытавиий
на себе все ужасы феодальной леспотии
на Востоке, Айни ярко изобразил фео-
дальное общество с его насквозь прогнив-
uM паразитическим строем. В своих по-
следних произведениях старый писатель
талантливо рассказал © героической борь-
бе лехкан за колхозы.
Большов место в таджикской поэзии
занимает Абулькасим Лахути. Его творче-
ство, проникнутое глубокой илейностью,
лое этого интересного театра войны. Такая
задача облегчалась тем, что в записках
М. В. Фрунзе, известных С. Борисову,
имеются ссылки на примеры из прошлого.
Говоря о своем плане наступления против
Врангеля, Михаил Васильевич, в частности,
упоминает о маневре маршала Ласси про-
THB крымского хана в 1732 г. В созна.
нии читателя победа под Перекопом мог-
ла только вырасти от того, что он узнал
бы — пусть в общих чертах — военную
историю «неприступного» перешейка.
Если рассматривать работу С. Борисова
как попытку систематизировать биографи-
ческий материал, она должна быть при-
знана удовлетворительной. Считать же ее
творческой победой автора навряд ли во0з-
можно. Ей нехватает широты замысла и
тех литературных качеств, каких требует
книга о Фрунзе для молодежи.
Фрунзе — крупная ‘историческая фиту-
ра, один из немногих полководцев мира,
не знавший поражений. Это большой и
вместе с тем поразительно простой чело-
век. Порой кажется, что он слишком
прост. Но втглядитесь в него. Простота
здесь признак ясности убеждений.
Фрунзе скромен не только внешне. Окром-
ноеть у него — вторая натура. Как у
всех ленинских соратников, она у него в
крови, в характере, в строе мыслей и
чувств, в образе жизни, в стиле обраще-
ния с людьми. Порой кажется, что он
излишне мягок. Может ли полководец
быть таким? Может, потому что это не
мягкотелость, а искренняя любовь к лю-
дям. Когда дело идет о выполнении дол-
та, Фрунзе — воплощение воли, бесстра-
шия и непоколебимости. Тогда он спосо-
бен на сверхчеловеческие, титанические
усилия.
Можно с разной степенью литературного
мастерства нарисовать образ подобного ге-
оя. Но эти черты обязательны. Удача
. Лебедева, написавшего повесть «Команд-
арм», в том, что перед нами возникает
именно такой жизненный образ больше-
вика-полководца. Под внешней обыденно-
стью облика Фрунзе, лишенного „броских,
выделяющихся с первого взгляда черт,
В. Лебедев разглядел и сумел показать
величие и красоту поступков и действия.
Командарм Фрунзе-Михайлов у Лебедева
обаятельно прост, чист, как юноша, умен,
как мудрец, могуч, как большевик. Ни
одного фалынивого жеста. Ничего цоказ-
ного. Все от души, от сердца. Понят-
но, почему ураган-человек Чапаев любит
Фрунзе нежной, сыновней любовью, поче-
му Мариша Родионова бототворит Арсе-
ния, почему честный Флорицкий привя-
зывается к своему начальнику, почему
афганец Махкам с первого взтляда ему
зерят....
встречались: торговцы фарфором — . из
Витая, невольницами — из Византии,
мечами — из Дамаска. На прилавках пе-
тками, разно-
заткан-
тонким художест-
венным тиснением и другие причудливые
изделия. Все здесь кричало, смеялось, пело.
На одном из таких многолюдных са-
маркандских базаров в середине Х века
бедный
халат и чалму слепого невца. Своим пле-
ли-
цом и глубокой внутренней силой песен
OH очаровывал слушателей. Люди. одна-
жлы прослушав его песни, уже ме могли
забыть их и уносили славу о певце в
Этот слепой певец был таджик Абуль-
хасан Рудаки из кишлака Рудак, родова-
чальник таджико-фарсидской поэзии. Руда-
ки, по выражению одного восточного учено-
го, хотя и был лишен зрения, но глазами
сердца видел весь мир и людей. Оды сле-
пого поэт» — это всепокоряющий тимн
Прошло много веков. Уже давно стер-
Ты со скрижалей истории имена царей и
но народ вечно хранит в своем
Последующие классики таджико-фарсид-
ской литературы: Дакики, Фердоуси, Абу-
Али-Сино, Насыр-Хосроу, Омар Хайям и
поэтические
Творчество всей этой «могучей кучки»
было глубоко народным. Полобно Руда-
и
С глупцами этими, что мнят, будто они
Ослом будь, ибо в этом обществе ос-
—=с презрением к тупоумным вельможам
величайший
При определении национальной примад-
таджико-фарсилских
Поэзия Галжикистана
Много веков назад на многолюдные: во-
‚ Самарканда, Бухары,
Ургенча стекались десятки тысяч людей
из различных стран. городов и сел. Здесь
пользуется болылой
только среди трудящихся
ли таджикскую поэзию формами,
тературе.
мачества, любовная лирика,
советских людей.
целиком воспитанные советской
ность поэтического языка.
поэт © свовобразным
особенно яркое свое выражение в послел-
ней книжке его стихов.
требовательности. поэта к себе.
Дехоти хорошо удается песенный
Песни его, в особенности «Песня о роди-
не», очень популярны в республике.
Мирзо Турсум-Зола —
лодичностью, плавностью,
и Дехоти является написанное ими либ-
ретто оперы «Восстание Восэ», отличаю-
щееся многообразием размеров и близо-
стью к народной поэзии. Работа нал этим
либретто, сопровождавшаяся долгим и
фольклора, способствовала
творческому росту поэтов.
Мололой памирец Мирсаил Миршакаров
отличается способностью находить све-
жие и оригинальные темы. Привлекает
необычная для таджикских поэтов сю-
жетность его стихов. В этом отношении
особенно достойна внимания его поэма
«Золотой кишлак» и стихотворение «Род-
ник рассказывает». Мирсаид Миршакаров
много пишет для детей. Его детские сти-
хи, сказки. песни закладывают фундамент
таджикской детекой поэзин, в прошлом
He существовавшей.
Самым молодым из поэтов является
Хабиб Юсуфи. Уже первые его стихи
привлекли внимание своей задушевиостью
и теплотой. Много работает юный поэт
над переводами русских классиков. По-
этому не случайно в его последних сти-
хах чувствуется влияние русской клас-
сической поэзни и в первую очередь Лер-
монтова («Песня казахской степи»).
Кровная связь с народом и народной
поэзией, горячий патриотизм, любовное
Ги пристальное изучение богатейшего на-
следия таджико-фарсидекой, русской и
западноевропейской литератур — все это
является порукой тому, что таджикская
советская поэзия, успехи которой необпо-
римы, создаст в будущем еще не одно
произведение, достойное своего народа,
своего великого времени.
значительному
В повести есть такое место. Соратники
Фрунзе — Суров, Батурин, Фурманов, Бо-
чаров — ведут беседу о своем руководите-
ле. Люди неробкого десятка, они с тру-
дом ‘подбирают слова, чтобы выразить вос-
хищение бесстрашгием командарма. Лите-
ратурный прием? Возможно. Ведь это по-
весть, — и никакой прием не запрещен,
если он дает возможность правдиво изоб-
разить жизнь. Каждая деталь получает
яркую окраску в рассказе от третьих лиц.
«Полуоторванная пуговица» входит в 06-
щий строй образных средств, она —
штрих реалистической картины. -
Нити дружбы, интимной близости на-
крепко связывают Фрунзе с тысячами лю-
дей. Среди комиссаров его армии — ива-
новские подпольщики, родные и близкие,
как братья. С ними Фрунзе делил опас-
ности нелегальной деятельности в годы
царизма. Рядовым бойцом в армии —
ткацкий подмастер Потап Филипныч, ког-
да-то одолживший валенки будущему про-
летарскому полководцу, деливитийся © ним
куском хлеба и щами. Герои повести как
драгоценность проносят через все испыта-
ния войны сложивигиеся в прежние годы
задушевные отношения. В разговоре со
своим ‹земляком ио ссылке» Валерианом
Владимировичем Куйбышевым Фрунзе,
тгорлясь рабочим полком, задумчиво гово-
рит: ‹..предвижу, что будет для меня
полк этот и источником немалых душев-
ных мук... Почти каждого бойца лично по
имени и отчеству знаю — каково терять
будет!..» Подполье научило ценить сорат-
ников. Оно же научило почти интуитив-
но угадывать друзей, быстро оценивать и
развивать заложенные в людях способно-
сти. В. Лебедев неоднократно подчерки-
вает умение Фрунзё поднять людей, без-
опгибочно угадать, на что они способны.
Умение перерастает в искусство управлять
сложным армейским механизмом. Старые
боевые традиции подпольщика ‘остались
верными спутниками и на военном понп-
рилце.
Война — дело двусторониее. Унылый
трюизм — могут сказать нам. Да, ста-
рая, со времен мальчишеских игр изве-
стная всем истина. Но если писатель, из-
ображающий сражение, хоть на мягзабу-
дет о ней, картины сражения не получит-
ся. Воевать с воображаемым противником
можно на маневрах, да и то односторон-
них.
С. Борисов характеризует противников
Фрунзе — белые армии — как бы мимо-
ходом. Оттото его книга и производит впе-
чатление неполноты, а боевые операции
кажутся нарочитыми, как бы списанными
с маневров..
В повести В. Лебедева есть ошущение
популярностью не
Таджикистана,
но и всего Советского Союза. Великолеп-
ный знаток таджикской и иранской клас-
сической поэзии, Лахути не пошел еле-
TH) по проторенмым дорожкам старой поэ-
зии, а создал новые, близкие нашей эпо-
хе, формы. Если поэма «Корома и знамя»
написана им размером Фердоуси, то стан-
сы «Тарасу Шевченко». баллала «Капи-
тан» и рял других произведений обогати-
не из-
вестными старой таджико-фарсидской ли-
Чрезвычайно богата тематика произве-
дений Лахути: борьба против феодальных
пережитков, против религии, разгром бас-
эпос сегод-
пяшних дней — колхозное строительст-
во в республике и его герои. Таких ге-
роев мы видим в поэме «Человек на же-
лезных ногах». Энергичный большевив
Корамов, бригадир Ариф, тракторист Са-
Лим — это полновесные, яркив образы
Кроме многочисленных поэм и стихо-
творений, Лахути маписал либретто тад-
жикской оперы «Кузнеп Кова» и совмест-
но с Ц. Бану перевел «Отелло» Шекспира.
Рялом со старшим поэтическим поко-
лением идут молодые талаптливью силы,
властью.
Основные черты молодых поэтов -—— лю-
бовь к своей возрожденной родине. нарол-
Наиболее «старым» из молодых являет-
ся Мухамелжан Рахими. Это талантливый
поэтическим голо-
сом. Он начал печататься с 1919 г. Па-
хими творчески и плодотворно осваивает
классическую литературу своего народа. У
него богатый образный язык, нашедший
Стихи Абдусалома Дехоти отличаются
стройной композицией. Они прекрасны по
продуманности и отшлифованности фор-
мы. Это большое лостоинство говорит о
Очень
улачны его рубайи на колхозные темы.
жанр.
талантливый
лирик. Его стихи привлекают своей ме-
чрезвычайной
мягкостью. Большой удачей `Турсун-Зода
внимательным изучением мационального
Сцена из четвертого акта балета «Две розы».
Фото Ф. Кислова. (Фотохроника ТАСС).
оао
В. ПОТАПОВ
Стихия танца
Сплошная стена гор. точно снежным
кушаком, опоясала горизонт. Насуплен-
ные, седые стражи тысячелетий, свысока
смотряшие на мир. оцепили его со всех
сторон. Покрытые снегом хребты казались
отвесной дорогой. и эта дорога шла от
желтой земли к синеве неба; пойдешь
кверху и обязательно ткнепться головой в
зазевавшееся облачко. Внизу солнце pac-
каляет камни и плавит песок. & на вер-
шинах переливаются радугой и искрятся
тлыбы вечных. нерастопляемых льдов.
В Ура-Тюбе, у зеленого полножья воз-
несшегося к небу Памира. нам с горло-
стью сообщили ходкое здесь изречение;
«Кто хоть раз побывал в этих краях. TOT
обязательно сюда вернется». Утверждение
это совсем не местного происхождения,
оно распространено по всему Узбекистану,
пе всей Таджикской республике, его мож-
но услышать в Сталинабаде и в Андижа-
не, у берегов Каоз-Дарьи и Пянджа, и,
главное, оно не лишено основания, B ca-
MOM леле. кому выпало счастье ‹ бродить
по барханам и толинам Cpemei Asin,
тот на всю жизнь сохранит влюбленность
в величавую и лукаво-загадочную приро-
лу с ее изменчивой гаммой пветов и сз-
мыми причулливыми контрастами. Она не
столько манит своим восточным гоете-
приимством и приветливостью, сколько
интригует своей откровенной и сложной
неразгаданностью.
Таджики, повитимому. — прирожденные
хуложники и, как никто, одержимы ‹ти-
хией танца. Они наблюдательны к миру,
воправные посланпы народа. лля людей
которого с самых ранних лет ебтествен-
на потребность говорить не только слова-
ми. & еще лвижениями и позами.
Дети и взрослые одинаково склонны в
интернациональному языку танпа. Они в
нем импровизируют, и он льется у них,
как свободная песня серлиа. В лвижениях
и пластике люли рисуют диковинные 07-
наменты ‚и оригинально воспроизводят
природу. Они подражают орлам, лерушим-
ся из-за добычи. они изображают змею,
старающуюся ужалить в предемертном
солрогании. Они не гонятся за внешним
сходством. а передают человеческий образ
змеи, гибкой, обольщающей, но бессильной.
Это не имитации змеи, а переживания че-
ловека, прехлетавившего себя змеей.
Или. например. живописный символ
розы. распускающегося и вскоре увялаю-
шего цветка. Злесь аналогия с недолговеч-
ностью левичьего счастья. Девушка omy-
скается на колени. верхняя часть кортуса
гнется и стелется по земле, корпусе —
стебель, а руки, мягкие и чуткие ко вс6-
му, руки с послушными пальцами — неж-
ные лепестки. Вот` девушка встала H 3a
вертелась в отчаянии, а потом снова
упала на землю, и тихие всплески рук за-
вершили картину смерти. Ее настроению
молчаливо «аккомпанирует» удрученность
скученной и поникшей толпы рабынь. У
них свой танец. Медленно покачиваются
плечи, ладони вопрошающе простерты впе-
ред, и в каждом трогательном или резком
отношении сопровождение;
обыкновенных глиняных горшков,
налюминающие раскаты грома,
движение.
холулисты,
на правах выигрьниной бутафории,
боя,
невольно воскресают в памяти,
фой
чании. J
— Страшно!... — не удержалея Кирилл
Бочаров. — Угостят они нас, пожалуй...
Отчаянные.
— Дур-рака! — с презрением и досадой
сплюнул Потап Филиппыч. —Я бы ихне-
го командира на месте расстрелял. Таких
солдат на верную гибель гонит! Вот пого-
ди-ка, сейчас наши пулеметы заговорят...»
Мужественный Суров отдает должное
врагу: с такими и драться приятно.
Столкновение двух армий у подножья
предводительствуемой
Урала одной,
почтенными, солидной выучки и не ли-
шенными талантов генералами, и друтой,
возглавляемой «бывшим студентом», сыном
большевистской партии, полководцем но-
вого типа, в ком воплотился военный ге-
ний рабочего класса — Фрунзе, — куль-
минационная вершина повести В. Лебеде-
ва. Противоборствующие силы показаны
двусторонне, с подлинно драматическим,
напряженным нарастанием конфликта. Не
надо водить пальцем по карте. разыски-
вая линии фронта. Они встают живыми в
воображении, окутанные дымом артилле-
рийской канонады. И в центре событий —
везле успевающий, иногда бросающийся
сам в рукопангную схватку, простой, как
солдат революции, и величественный, как
ее маршал, обаятельный Михаил Василье-
вич Фрунзе.
Вторая часть повести, посвященная .де-
ятельности Фрунзе на Туркестанском
фронте, написана несколько слабее первой.
Автор, затратив силы на восхождение к
вершине, потерял дыхание, и обратный
спуск совершает уже утомленным. И вто-
рая часть читается с интересом. Но преж-
него под’ема уж нет. Утеряно то, что ©о-
ставляет достоинство предылущей, — па-
тетика простоты, захватывающая своей
искренностью. Это серьезный недостаток
повести. И все же, если это не полная
побела, то, во всяком случае, — крупная
улача, вызывающая большую радость co-
ветского читателя.
И BCG. Что вилят, танцуют, танцуют под
любое. самое прихотливое в ритмическои
буль то дойра
(тип бубна) или взвизги нагаек. под са-
мый новзыскательный инструмент, вроде
обтя-
нутых кожей. на которых танцующие са-
ми себе аккомпанируют. Музыка зовет и
об’елиняет людей. Когла над притихшей
площалью восточного базафа. словно жет-
ло пушек. угрожающе повисают вытяну-
тые медные раструбы кафнаев и звуки.
рявкание
и завывание зверей неожиланно сотрясают
воздух. — пестрая толпа в халатах. как
по сигналу горниста, сразу приходит в
Зрелище оживленное и внушительное!
Откула-то появляются ряженые. плясуны,
и мигом все втянуты в весе-
лье. Даже маленькие дети. Когда в театре
выпускают на спену летишек, смешно пол-
лаживающихея пол взрослых. то обычно
этим преслелуют гарантию дешевого успе-
ха. Расположение публики обеспечено. Это
не что иное, как «спекуляция возрастом».
В таджикских танцах маленьким отдана
большая роль. но они ввелены здесь не
они
выступают. как непринужденные и пол-
жара сражений. Полк ивановских
рабочих — коллективный герой повести —
побеждает не слабого и не воображаемо-
то, а вполне реального противника, озлоб-
ленного, опасного. Потрясающие картины
«психической атаки» из фильма «Чапаев»
когда мы
читаем страницы, посвященные боям под
«...Нельзя было не залюбоваться этим
необыкновенным зрелищем: черные цепи
людей, уменьшенные расстоянием, с белы-
ми кокардами на фуражках, с белыми вы-
пушками погон, чеканя шаг под’ оркестр.
приближались к чапаевским земляным ко-
зырькам. Длинные черные ряды, как лен-
ты, наползали в полном и зловещем мол-
движении плеч, головы или рук как бы
слышен тяжелый вздох. Это рассказ о под-
невольной жизни.
Звери. птицы, деревья. пветы... Or
танцев-наблюдений люли приходят к тан-
цам чувств. гле искусство вовсе перестает
быть иллюстрацией. Человек воспроизво-
дит окружающую его природу в свете и
в манерах своей собственной приролы. В
этом и есть ето мироошушение. Танцы
Дают разные интонации. разные оттенки
чувств. Радость. груеть. высокомерие. ко-
кетство, & то и просто... «трепет». Вол-
нуются и дрожат руки, вместе се широки-
ми рукавами платья. и по-разному отзы-
ваются при каждом повороте корпуса. Co-
гласованность и гармония в движениях
разных чаетей тела присущи таджикскому
танцу. Они не сразу вступают в танец,
а постепенно. и порою у каждого из них
своя особенная мелодия. Мелолии и сли-
ваются и скрещиваются.
Танец, как песня; и таджикам е их
многовековой культурой ведомо танповаль-
ное «многоголосье». © затейливыми кон-
трапунктами. не менее изошренными. чем
в европейском балете (тут поразительно
совпадают многие ‹па»). но главное в
искусстве Востока — это заветное има-
стерство кистей. равного которому Запад
не знает. Руки плетут красивые узорых
руками человек как бы раскрывает свою
душу.
Гаремные влияния привили танцам
пряную томность и негу. когла искусство
из серлечного откровения любви стзно-
вится ее изысканным ритуалом. и жиз-
ненно необходимое делается экзотическим
украшением. Талжикские артисты возвра-
Щают танцы в их изначальной жизненной
стяхии. Балет «Две розы» познакомил
нае. хотя не очень шелро. с образцами их
несметного богатства. не пишу репен-
зийи о спектакле и потому не булу оста-
навливаться на музыке. на недостатезх
либретто. которое явилось поводом Е тан-
цовальному ливертисменту. Вышла сюита
народных плясок. Они спенически преоб-
ражены. и тут надо отдать должное такту,
вкусу и вылумке балетмейстера В. To-
лейзовского. Но в них нет симфоническо=
го развития — любой можно из’ять и
сколько YTOXHO можно прибавить. Приля
в балет. танцы не обрели новой и обяза-
тельной для них функции. они еще не
стали срелством характеристики человече-
ских взаимоотношений, они He хвигают
действие.
`Пусть театр примет это как пожелание,
которое он вполне в силах осуществить
своими чулесными артистическими воз-
можностями. Rak не поблаголарить
А. Азизову, А. Исхакову. 0. Исамову,
С. Бахар. Г. Валамат-Зода 3a то новое;
что они нам открыли. за то удовольствие,
которое они доставили своим олухотворен-
ным и тонким мастерством?! Балетиейст®в-
ры сто лет мечтают об «испанских бале-
тах» с их стремительными позами, 0б-
жигаюшим пламенем. щелкающими 53-
станъетами, нарядной праздничностью и
пиршеством красок. Но вот приехали тад-
жикокие артисты и показали всем, что
их искусство располагает в избытке вее-
мя этими заманчивыми свойствами. Умей
их только по-настоящему использовать.
Как не упомянуть о художнике В. Рынди-
не, который увлекся горными просторами
и зелеными пейзажами Таджикистана,
всеми его строгими контрастами? Спев-
тавль как бы вернул нас на три чзса в
Таджикистан, & У тех, кто е ним не зна-
ком, вызвал желание ближе и подробнее
его узнать. В танцах «Лолы» и «Двух
роз» виден народ, его хух, его природа,
его поэзия, и это — самое в них пенное.
A mr ree cr eS LSS
Литературная газета
№ 16
8