А.-Арайс Берце К 20-ЛЕТИЮ СО ДНЯ СМЕРТИ 20 лет тому пазад латышская плутокра- тия зверски расправилась с девятью под- польными работниками коммунистической партии Латвии: истерзанные, искалечен- ные, они были расстреляны во дворе Риж- ской центральной тюрьмы в ночь с 10 на 11 июня 1921 г. Среди них было два члена ЦК подполь- латышской компартии: секретарь лнис Шилф-Лунзем и писатель-революцио- нер Август-Арайс Берце (Максим). Арайс Берце -- сын батрака. В 1905 году он поступил помощником слесаря на литовский завод Крамера, а через два го- да он уже подпольный пропагандист. Затем илут аресты, истязания в охранке, амиграция за границу. Он работает юной на иностранных пароходах и черна чим на заводах в шахтах Англиорабо- Полная тяжелого труда и лишений жизнь дает молодому писателю боталую пищу для его первых очерков, раокавв и стихотворений: «Кусок хлеба», «Кочегар Свенс», «Матросы» и др. В 1911. г. Берце возвращается в Ригу и целиком отдает себя подпольной работе. Отличительная черта Берце-подпольщика … искусство конспирации, Даже будучи в заключении, он умудряется выпускать тюремный журнал «Сила заключенного». Скрываясь от преследований царской жандармерии, Берце в 1912 г. уезжает в Баку. Опять тюрьма, голодовки, подорвав- шие его здоровье, и ссылка в Пинчугу, б. Енисейской губернии. Амнистия 1917 г. дает Берце возмож- пость уехать в Ригу. После падения Со- ветской Латвии Берце продолжает подполь- ную работу, иногда ему приходится за- менять больного секретаря ЦЕ латышской компартии Яниса Шилфа. Литературное наследство Берце сравни- тельно невелико -- сборник стихов «Крас- ный путь», очерки и рассказы, фельетоны и ряд публицистических статей. Многое из написанного им погибло в архивах по- лиции, Но все, что уцелело, дорого латыш- скому трудовому народу. Образы револю- ционеров-подпольщиков в произведениях Берце искренни и правдивы. Рассказывая о тяжелой жизни подпольщиков, о голо- де, страданиях, он всегда умел показать героическую красоту борьбы за новую жизнь, за коммунизм. В рассказе «Подпольная типография». Берце просто и убедительно показывает, что даже там, где властвует тьма, никот- да не умолкает «вечно живое слово» Че- рез все преграды пробирается беспокойная армия свинцовых букв, чтобы итти в на- ступление на угнетателей. Одним из самых ярких его рассказов является «Смерть Менуса» (в 1925 г. вы- шел в русском переводе в издательстве «Прибой»). В латышской литературе труд- но пайти образы революционеров-подполь- шиков, равные по силе героям этого рас- сказа. В прекрасном стихотворении «Побежден- ный город» поэт, вспоминая о пролитой на улицах Риги крови коммунаров, предска- вывает, что город спова воспрянет, поо «знамена, пронесенные над могилами, на- правляются к повым битвам…» Произведения Берце поучительны, увле- кательны и прекрасны. как и его жизнь. Нынешняя свободная Латвия собирает все произведения тратически погнбшего поэта-революционера. К двадцатой годов- щине смерти Берце вышел первый том его сочинений, Трудовой народ Латвии вы- соко чтит память об одном из лучших сво-  их сынов. Сирмайс РЕЙЗНЕКС

Жин-Рнавар Блок ВОЛЬТЕР Вольтер! человек из «Легенды веков» уже угады- вается в ребенке из «Од и Баллад», Ве- ликий Гюго невольно следует примеру ве- ликого Вольтера. Начав свою статью с желанием уничтожить Вольтера, он закан- чивает ее удивительными строками, спо- собствующими славе того, кто их писал, и того, о ком они написаны: «Различие между литературой XVII века и литературой Великого столетия в том, что Корнель, Мольер и Паскаль больше принадлежат обществу, a Вольтер культуре…» «Представьте политическое лицо XVIII века, скандалы эпохи Регентства, гнусно- сти Людовика XV. Насилия в министер- стве, насилия в парламентах, силы - ни- где; продажная мораль, овладевавшая по- степенно головой и сердцем, знатью и народом; придворные прелаты, расфранчен- ные священники; древняя монархия, древ- нее общество, шатающиеся на своем фун- даменте и сопротивляющиеся атакам но- ваторов лишь с помощью магической силы прекрасного имени Бурбонов, Представьье Вольтера, брошенного, подобно змию, в болото, в это разложившееся общество, и вам не покажется удивительным властное действие его мысли, ускорившей конец того политического порядка, который Монтень и Рабле безуспешно атаковали и в своей молодости и в расцвете сил». Оставим в стороне образ змия … по- следнюю уступку молодого легитимиста духу Реставрации; разве прочитанная вами страничка не могла быть написана по- клонником Вольтера, Обсудим ее со вни- манием. Она говорит много, но она не сказала всего, Она освещает только одну сторону деятельности Вольтера, гениального журналиста, каким он был и остался на всю жизнь, Пойдем дальше. Историческая роль ужасного автора «Кандида» гораздо важнее. Говоря о трех источниках марксизма, Ленин сказал: «…в конце XVIII века, во Франции, где разыгралась решительная битва против всяческого средневекового хлама, против крепостничества в учреж- дениях и в идеях, материализм оказался единственной последовательной философией, верной всем учениям естественных наук. враждебной суевериям, ханжеству и т. п. Враги демократии старались поэтому все- ми силами «опровергнуть», подорвать, оклеветать материализм и защищали раз- ные формы философского идеализма, кото- рый всегда сводится, так или иначе, к за- щите или поддержке религии». Вот что писал Ленин о великих фран- цузских философах XVIII века. В этих строках выражена во всей полноте истори- ческая роль Вольтера, иными словами, та роль, которую он играл при жизни, и та, которую он призван играть вновь в на- стоящей и будущей борьбе французского народа. Копечно, в своем поединке с феодализ- мом. теократией, мраком средневековья, душившими ростки человеческой мысли, ублекающийся в пылу битвы Вольтер не всегда различал в наследии прошлого то, чему суждено было жить, от того, что обречено было на смерть, Не он один со- вершал эту ошибку. Под пером Буало слово «ужасный» стало синонимом слова «готический», а Расину церковь Святого Сульпиция нравилась больше, чем Шартр- ский собор или Нотр-Дам. Расстояние во времени позволяет пам быть более справедливыми и по отношению к Вольтеру, и по отношению к некоторым его врагам. Мы имеем право примирить старых соперников. Мы знаем сегодня, что Ватто и «Реймсская улыбка», Трианон и дом Жака Кера в равной мере составляют часть нашего общего наследия. И если бы нас попросили сказать, что нам хотелось бы видеть вышитым на знамени живой Франции, Франции возрождающейся, мы, не колеблясь, поставили бы ря- дом «Жанну д Арк» и «Француз- скую революцию» -- ту Жанну д Арк, в которую Вольтер метал свои стрелы, и ту Революцию, которую он предсказал и подготовил, - две силы, рожденные народ- ным сердцем Франции, два бессмертные символа, в которых французский народ- рабочий, крестьянин, иптеллигентвопло- тил свою волю к жизни, ненависть к уг- нетению, стремление к человеческому до- стоинству.

Ян ВЕНДЕ

Стихи о родине Книга Гупперта «Родина» подытожи- вает почти десятилетний творческий путь поэта, Все эти годы немецкий поэт Гуп- перт жил и работал в советской стране, ставшей его второй родиной; это определи- ло и тематику, и самое название книги. Подавляющее большинство стихотворе- ний, вошедших в книгу, говорит о совет- ской действительности, о той действи- тельности, которая повседневно окружает поэта. Она служит ему основным источ- ником творчества. Гупперт всегда готов откликнуться на то или иное событие в жизни страны, потому-то большинство его стихотворений носит газетный, в хо- рошем смысле, характер. Злободневностью отмечен, в основном, весь сборник Гуп- перта. К сожалению, в сборнике «Родина» есть немало вещей, без которых он, нам ка- жется, выиграл бы. Это относится, напри- мер, к самому большому произведению в книге, озаглавленному «Гордый город» и представляющему собой своеобразную сюиту весьма неравноценных лирических стихотворений, посвященных Москве 1937 г. Более слабые из них, вне всяко- го сомнения, устарели, Напечатанная це- ликом, эта вещь служит не слишком удачным вступлением к хорошей книге. В лучших своих стихотворениях Гуп- перт преодолевает схематизм и рассудоч- ность, которыми отмечены те его вещи, где он оказывается в плену у логических (главным образом, социологических) абст- ракций, служащих об ектом весьма высо- кой поэтической техники. С формальной стороны почти каждое стихотворение Гуп- перта удачно разрешает те (часто нова- торские) задачи, которые он перед собой ставит. Но подлинного успеха он дости- гает тогда, когда не ограничивается ис- кусным обыгрыванием отвлеченной мыс- ли, идеи, а обращается к живому, осязае- мому, конкретному образу. Поиски поэта в направлении подобной конкретизации, подобного углублениятвор- чества во многом облегчаются его хоро- шим знакомством со страной, в которой он живет и которую он весьма основа- тельно изучил и из ездил. Такие стихо- творения, как «Казах-золотоискатель» и в особенности «Три узбекские мелодии» или же «В Зельманском кантоне», по- жалуй, лучшие в сборнике. «Узбекские мелодии», например, при всей своей сти- лизованной поэтике подкупают непосред- ственностью и самобытностью, дающей по- чувствовать фольклорную первооснову этих произведений. В этой же связи нужно упомянуть и о заключительном разделе сборника, состоя- щем из переводов и переложений поэзии братских советских литератур. Наряду с переводами из Пастернака, Сельвинскогэ, Рыльского и других советских поэтов здесь мы находим многочисленные обра- ботки фольклора народов СССР: тут и украинские, марийские, армянские и че- ченские народные песни. Все это сдела- но с тщанием и с любовью. Каждое про- изведение Гупперта носит на себе следы большой и упорной работы, прежде всего работы над формой, над поэтическим сло- вом, без чего он не мыслит подлинного творческого достижения, Если это еще и недостаточное, то во всяком случае не- обходимое условие, которое может слу- жить и. надеемся, послужит поэту зало- гом дальнейших больших успехов. E. ИВАНОВСКИЙ Hugo Huppert. «Vateriand». Укргоснац- мениздат. Киев. 1940 г.

ТРИ НОВЕЛЛЫ Ю. ПУТРАМЕНТА. Только что вышедшая из печати книга новелл Юрия Путрамента -- это как бы активное выступление на творческой дис- куссии о современной тематике, которая так занимает теперь писателей западных областей Украины. От наших читателей то и дело прихо- дится слышать нарекания на то, что пи- сатели западных областей Украины, осо- бенно прозаики, мало пишут на современ- ные, советские темы. Сами писатели чаще всего это обясняют пеооходимостью бли- же и глубже сжиться с новой, советской действительностью. А для этого нужно время, Только отстоявшиеся в сознании писателя, по-новому осмысленные им впе- чатления дадут ему возможность создать высокохудожественные литературные об- раз,они имснения, которые пололбытия молодого советского гражданина. Задача, таким образом, отнюдь не про- стая и не легкая. C другой стороны, читатель западных областей Украины все настойчивее тре- бует произведений на современные темы, и писатели этих областей, особенно поль- ские писатели, должны считаться с этим. Но в памяти жителей западных обла- стей живы также воспоминания прошлого, еще стоит перед их глазами история рас- пада панской Польши; они помнят еще позорные деяния всех тех, кто в течение двадпати с лишним лет называли себя представителями нации, а в первые жедни войны постыдно бежали, бросив народ и солдат, которых они столько лет обманы- вали, «…Воспитывали этих людей в по- нятиях, оторванных от глубин жизни, Ис- кусство было для искусства. Надо было упорно вбивать это десятилетиями в головы, чтобы средний, заурядный, заби- тый тяжелым трудом человек не заметил, что искусство и государство созданы не для него, а, наоборот, направлены против него». (Новелла «Этот и тот берег мо- ста»). Наряду с интересом к новой жизни чи- тателя занимает и недавнее прошлое. По- казать его художественными средствами вот еще одна обязанность писателей за- падных областей Украины. Такую вот задачу поставил перед собой Юрий Шутрамент. Три новеллы, входящие в томик «Сентябрьские рассказы», -- это попытка вскрыть средствами искусства сущность двадцати дней сентября 1939 г. В первой новелле «Этот и тот берег мо- ста» описана история польско-немецкой войны. Полны подлинного трагизма сцены бегства через мост беспорядочной толпы солдат и гражданского населения, брошен- ных на произвол судьбы. Паническое от- ступление солдат, беспомощность команди- ров, думающих только о спасении соб- ственной шкуры, производит впечатление J. Putrament. «Opowiesci wrzesniowe», Ю. Путрамент. «Сентябрьские рас- сказы». Укргоснацмениздат. Киев--Львов.  1941 г.  фантастически поставленного трагического фарса, в котором актерами являются мил- лионы безоружных, беспомощных, обез- умевших от страха людей. Бегство через мост! Казалось бы, теперь у всех одинаковые шансы и права, Оказы- вается, однако, что и здесь первенство оной тил санитарные автомобили, чтобы увез- ти своих жен и свое добро, у кого достало наглости и подлости, чтобы, не думая об умирающем солдате, бежать в санитарном автомобиле со своим скарбом. Теперь быстро наступает отрезвление. Эти миллионы, эти солдаты, десятилетия- ми воспитывавшиеся в страхе перед мощью «панычей» в сверкающих мундирах, вдруг прозревают. Они видят, чтото, перед чем трепетали, - гниль. Трагические со- оплаченные кровью тысяч жертв, помогли человеку труда прозреть. В новелле «Алексей Бертоль» автор описывает события накануне прихода Крас- ной Армии. В маленьком пограничном го- родке при первой вести о том, что Крас- ная Армия перешла границу, организуется революционный комитет, который освобож- дает политических заключенных, вооружает десяток-другой рабочих и берет власть в свои руки, Вначале офицерство удирает из городка, но потом, поверив в фантасти- ческие слухи о некоем ультиматуме со сторомы Америки или Англии, часть офи- церов вс зращается и устраивает облаву на революционеров. Воодушевленные лживыми измышления- ми об отступлении Красной Армии, офи- церы и полищейские приходят в городок для кровавой расправы над рабочими. Но веру в мощь Красной Армии не могут по- дорвать никакие слухи и никакие угрозы. Офицеры требуют, чтобы рабочие побро- сали оружие. Но революционер Бертоль знает: их угрозы - это обычная утка, пущенная для того, чтобы «удержать еще день солдат в строю и иметь возможность удрать куда-нибудь за границу». И он гордо кричит рабочим, одетым в солдатские мундиры: «Это ложь! Красная Армия ни- когда не отступает! Красная Армия не сра- жается против вас. Она сражается против офицеров…» Именно эти офицерские недобитки, по тем или иным причинам не успевшие убе- жать за границу, в первые часы освобож- дения западных областей Украины орга- низовывали всяческие банды, грабившие украинские и белорусские села, поджигав- шие дома и убивавшие крестьян, извест- ных своими симпатиями к Советскому Союзу. Тема третьей новеллы «Носледнее и первое» - «подвиги» бывшего полковни- ка Бучинского в первые дни жизни при советской власти. В этой новелле Путрамент показывает отношение к советской власти различных представителей деревни. Весьма удачен образ ксендза, вчерашнего сотрудника по- лиции, а сегодня «лойяльного» граждани- на, который для сохранения видимости своей «лойяльности», вернее для своего ма- териального благополучия, отдает в руки «антихристов» укрывающегося у него пол- ковника Бучинского, старого приятеля, с которым он связан тысячью нитей. Юрий Путрамент принадлежит к типу писателей, которые умеют воплотить в ис- кусстве свежие еще страницы истории. Идейная насыщенность его рассказов на- ходится в полной гармонии с художествен- ными приемами, с помощью которых автор описал страшные сцены бегства и беспоря- дочного отступления разбитой армии, ре- волюционную решимость и героизм рабо- чих и крестьян, берущих в свои руки власть. В галлерее образов, выведенных в новеллах Путрамента, на первое место по своей пластичности и законченности вы- двигается ксендз Любянец. Некоторые воз- ражения вызывает герой другой новеллы- Алексей Бертоль. Он обрисовап очень ску- пыми штрихами, перед нами возникает пре- красная фигура революционера, но в ней слишком мало индивидуальных черт. В томике новелл Юрия Путрамента чи- татели западных областей Украины най- дут художественный отклик на многие вол- нующие их вопросы.



Произнесите это имя, и тотчас же мо- жет случиться, что в вашем пр представ- лении возникнет статуя Гудона и, подобно страшному нимбу, над ее головой -- зна- менитый стих Мюссе: «Успокоил ли сон, тебя, Вольтер, и твою отвратительную улыбку…?» А у меня, в течение многих лет на сте- не, рядом с моим рабочим столом, висел отличный слепок этой маски; каждый ве- чер, зажигая лампу, я неизменно удивлял- ся тому, как преображался оскал лица, обретая черты сострадания и грусти. Это не было случайной игрой теней; на каком бы месте ни стояла лампа, улыбка каждый вечер смягчалась, доброта побеждала же- стокость, скорбь сменяла показную весе- лость. Гудон был великолепным знатоком людей; он приподнял завесу, за которой укрывалась беззащитная, нежная душа Вольтера, Он постиг подлинную природу своей модели, Его гениальному резцу уда- лось создать в одном образе двух Вольте- ров - всем известного и скрытого от всех, Вольтера легендарного и Вольтера реаль- ной жизни, автора сатир и защитника Каласа, человека, одетого в броню и че- ловека во плоти. Есть сотни доказательств неиссякающей чуткости восприятий Вольтера. В семьдесят лет он сохраняет такую живость чувств, что на спектакле не может сдержать слез. Его беспокойный ум в постоянной тревоге, его сердце слишком легко ранимо, Люд- ская злоба, беспорядок, парящий в обще- стве, зловредность законов, угнетение ма- лых великими не перестают поражать его. Лицемерие, несправедливость, алчность, низость души, скупость, жестокость, тира- ния, фанатизм возмущают Вольтера на за- кате его жизни так же, как и на заре. Ни малейших признаков старости, замед- ленных рефлексов, Его честность ничуть не поколеблена, его сострадание к людям не ослабевает. Он не мирится с пороком, не заключает сделки с человеческим ни- чтожеством, не входит в соглашение сти- ранами мира, этого, в особенности, ему никогда не прощали, Чтобы не пребывать вечно в состоянии возмущения, отравляю- щем его душу, Вольтер взял себе в за- щиту иронию. Во что бы то ни стало ему нужно было отогнать врага от своего серд- ца, от своих обнаженных нервов. Его тактика активная оборона. Чтобы из- бежать нападения, он нападает первый. Его смех - это острие шпаги; шпага удержит опасность на расстоянии, Для льстецов и низкопоклонников Вольтер постоянный и живой упрек. Его надо убить. Вот уже два столетия к этому без- успешно стремятся.   Из истории литературы нам известна неожиданная встреча Сен-Симона с Воль- тером: самого крупного из наших мемуари- стов с самым великим из наших поэтов; самый опасный свидетель столкнулся с са- мым опасным писателем. Что вышло из этой встречи? Результат свелся к этим строкам: «Я не стануздесь утверждать, что Аруэ был посажен в Бастилию за то, что пи- сал очень дерзкие стихи под псевдонимом, который сделался известным благода- ря его книгам, его приключениям и светской прихоти. Он был сыном нотариуса моего отца; я видел его не раз, когда он приносил отцу на под- пись акты. Нотариус ничего не мог по- делать с вольнодумным сыном, чье воль- нодумство подконец принесло целое со- стояние. Он нажил это состояние под име- нем Вольтерр, которое присвоил, чтобы скрыть собственное имя». Достойно внимания, что знатный вель- можа не удосужился даже правильно на- писать имя этого сына нотариуса! Сделаем скачок через столетие - к началу XIX века. Мы присутствуем здесь при зарождении новой славы. Виктору Гюго двадцать один год. Он у начала сво- его пути, но все-таки, как он скажет по- том, он - все еще сын вандеянки, Его талант, любовь к людям, сострадание к их горю, ненависть к их палачам,все эти чувства уже готовы вырваться из плена монархизма, конформизма и клерикального воспитания. Так и случилось впослед- ствии. В ту же пору своей жизни, в 1823 году. Гюго написал о Вольтере. Тогда он мог лишь ненавидеть Вольтера. Но «под Бонапартом уже виден Наполеон»,

Книги советских писателей на латышском языке Союз писателей Латвин проводит боль- шую работу по переводу современной со- ветской литературы на латышский язык. За последнее время Госиздат Латвии вы- пустил серию книг для детей старшего и младшего возраста. Изданы несколько сборников: H. Крупская, статьи и речи «О молодежи», сборник рассказов и очер- ков «Комсомольское племя», «Летчикя», книги знатных людей страны Ивана Гу- дова «Годы и минуты», Н. Боброва «Чу- десные крылья». Среди вновъ выпущен- ных книг - сказки Корнея Чуковского, современные русские сказки (составители Э. Гофман и С. Минц), «Приключения Травки» Сергея Розанова, юмористические рассказы М. Зощенко «Самое главное», «Степан Разин» С. Злобина, «Чрезвычай- ный комиссар» B. Саблина и 3. Фазина, романы М. Горького «Мать»и Ольги Форш «Одеты камнем». В помощь кружкам художественной са- модеятельности на латышском языке вы- шел сборник одноактных советских пьес, пьеса Бориса Лавренева «Разлом», А. Го- лубевой «Сергей Костриков», Л. Кассиля «Брат героя» и инсценировка Ю. Гегузи- на и И. Судакова романа Н. Островского «Как закалялась сталь». 

В издательстве «Советский Матвея» с рисунками художника писатель» В.

выходит книга И. Азамилева «Юность Минаева. На снимке: два рисунка из

книги.

   Юлиус ГАЙ тов, причастный и к делам шайки их кон- курентов, мысленно витая в облаках, - куда может попасть Троф, к каким резуль- татам может привести такая странная по- зиция? Между двумя группами спекулян- тов разгорается борьба, усиливается их вражда. Газету, главным редактором кото- является Троф, используют для ста- тей, полезных для группы Хагенбейля н вредящих Даммерту. Даммерт дает отпор, возникает процесс об оскорблении и вы- могательстве, Троф оказывается в самом центре скандала. Хотя за кулисами проис- ходит примирительная сделка между обеи- ми спекулянтскими группами, и процесс, громко начавшись, внезапно сходит на-нет, но на карту пюставлены гражданская честь, карьера, любовь и иллюзии Трофа. Как могло случиться, что Троф, талант- ливый, пользующийся успехом журналист, так плохо разбирается в окружающей его действительности и в полном неведении со- вершает одну за другой самые элементар- ные ошибки? Это почти невероятно, по все-таки это верно: такие люди, как Троф, с их поистине преступным неведением, очень типичны для немецкой либеральной интеллигенции. Заслуживает всяческой по- хвалы, что Эрпенбек изображает именно т- кую фигуру и знакомит нас с нею; иначе многое в последующей истории Германии может оказаться непонятным. Но дело в том, что хотя ситуации, определяющие жизненный путь этого персонажа. верно и правильно воспроизведены наблюдательным писателем, однако, в романе Эрпенбека они не всегда достаточно мотивированы, в осо- бенности не вполне раскрыто внутреннее психологическое состояние, которое приво- дит к таким ситуациям. Так, например, это верно, что такой че- ловек, как Троф, может стать главным ре- дактором газеты и не замечать при этом ее особо зловредного направления и на- значения. Но необходимо тщательно про- анализировать, каким образом получилось такое чуть ли не болезненное ослепление, иначе правдивое становится неправдоподоб- ным. Правдиво и то, что просвещенная, опытная в делах Элиза Даммерт - ранний вариант позднейшего типа «эмансипиро-Мы ванной» берлинской девушки - оказывает- ся однажды наивной в деловом отношении, и именно тогда, когда ей приходится выби- мерт в романе Эрпенбека, нарушает очень податливые границы закона, то для его конкурентов это только желанный предлог для его разорения. Но никто и не думает применить силу закона для защиты наро- да, которому этот правонарушитель, в сущности, принес наибольший вред, у ко- торого он украл из кармана с трудом за- работапные гроши. По всем счетам, конечно, приходится платить рабочему классу, который посте- пенно становится об ектом неограничен- ной эксплоатации для крупных промыш- ленников. Судьбу его разделяет бедняцкое крестьянство. Но непосредственно постра- дал от этого и мелкий буржуа. 0 нем пишет Энгельс: «По мере расшире- ния крупной промышленности существова- ние всей мелкой буржуазии лишалось по- следних остатков своей устойчивости; сме- на запятий и периодические банкротства сделались правилом. Этот раньше столь устойчивый класс, составлявший основное ядро немецкого филистерства, живший в довольстве и отличавшийся смирением, хо- лопством, благочестием и благопристойно- стью, пришел теперь в состояние полного развала и недовольства ниспосланной ему богом судьбой». Из этой, пришедшей в упадок, среды мелкой буржуазии берет Эрпенбек большин- ство персонажей своего романа. Из этого слоя происходит его главный герой, жур- налист Вернер Троф. Как талантливый и темпераментный представитель своей про- фессии, к которой он сначала относится со всей честностью и правдивостью, он сра- зу же, в самом начале своего жизненно- го пути, вступает в конфликт со своим окружением. После нескольких разочарова- ний, он соглашается войти в редакцион- ный штаб крупной берлинской газеты «Фоссише Цейтунг». Это большой успех для молодого немецкого журналиста. Эту газету в просторечьи прозвали «теткой Фосс». Меткое прозвище, но не следует забывать, что добрая тетка с ее трескучей болтовней очень энергично вмешивалась в мужские дела, в экономическую жизнь. Под покровительством «тетки Фосс» Троф мог бы удобно и приятно жить, если бы он не слишком всерьез принимал свое призвание. Когда он, желая помочь одно- му старому обманутому изобретателю, кото- рый в начавшейся тогда борьбе между па- ровой машиной и двигателем, работающим вспышками, вступил в конфликт с мощ- ной машиностроительной фирмой, то он на- толкнулся на сопротивление главного ре- дактора газеты. Честно, но непрактично поступает Троф, оставляя хорошее место. Наступает решающий период его жизни.рой Начинается этот новый период двумя событиями: Троф влюбляется и становится главным редавтором, Влюбляется он в дочь земельного спекулянта Даммерта, а газета, руководство которой он принимает на се- бя, - это подозрительный листок крупно- го конкурента Даммерта, земельного спеку- лянта Хагенбейля. Таким образом, автор вводит нас в самую гущу событий. Мы присутствуем при неистовой спекулятивной борьбе в связи с превращением Берлина из незначительнго главного города неболь- шого государства Пруссии в столицу Гер- манской империи. Борьба эта ведется за счет населения. Мы видим небольшую гал- лерею интересных типов плутов и мошен- ников из среды буржуазии. Весьма различ- по очерчены они автором, но по существу они одинаковы. Заслуга Эрпенбека в том, что он не только устанавливает эту глубо- кую тождественность между различными типами грюндеров, но показывает ее и в действии: противники умеют свои якобы непримиримо противоположные интересы привести к одному знаменателю и в разгаре борьбы, доходящей до поножовщины, най- ти формулу соглашения и об единения. К такому же принципиальному общему знаменателю приводит автор и нескольких отрицательных персонажей из журналист- ского и политического мира и, прежде все- го, руководителей и агентов пресловутого антисемитского движения Штеккера, этой попытки при пюмощи демагогической аги- тации вовлечь пролетарские массы в широ- кое движение, направленное против их кровных классовых интересов. Всем этим разбушевавшимся темным силам противо- стоит только рабочее движение, сдерживае- мое бисмарковским законом о социалистах, загнанное в подполье и все же со дня на день растущее и усиливающееся. Оно по- казано в романе только на заднем плане, но оно дает себя знать повсюду как угро- за и как обнадеживающее обещание. Связанный с одной групюй спекулян- рать, проявить ли твердость и остаться с любимым человеком или из-за недоразуме- ния оставить его и проституировать себя в ненавистном для нее браке. Элиза верит, что Троф совершил недостойный поступок. Она делает ошибку, но делает это так, по крайней мере, мы это поняли - по внутреннему побуждению, заставляющему ее покориться и сложить оружие. В ро- мане же об этом, далеко не простом собы- тии, говорится лишь намеком, на первый план выступает случайное недоразумение. Эрпенбек выводит в своем романе лишь несколько исторических фигур. Сила худо- жественного изображения этих образов не одинакова. Тогда как фигура демагога ан- тисемита Штеккера ясно, отчетливо перед нами, образ Франца Меринга, появ- ляющегося в нескольких кратких сцепах, получился бледным. Оговоримся, мы не тре- буем, чтобы Мерингу было отведено боль- ше места, чем ему уделено в композиции романа. И мы не намереваемся механиче- ски повторять, что нам нужны положи- тельные герои. Эрпенбек достигает положи- тельного воздействия, вскрывая отрица- тельные явления, и поэтому такое требова- ние было бы здесь неуместно. Мы лишь сожалеем, что фигура Франца Меринга, ко- торая во всяком случае играет важную роль, так как она олицетворяет в романе положительное начало, не изображена бо- лее красочно. С мы главу легко заклю- про- читаем о романа бы было большой радостью

 Приходится изумляться, что лишь не- многие из передовых писателей Запада касались той благодарной и важной темы, которую разработал теперь Фриц Эрпенбек в своем романе, Должно быть, слишком уз- кое представление о современности, кото- рое, как известно, долгие годы господство- вало в западной прогрессивной литерату- ре, мешало писателям обратиться к этому периоду прошлого и к некоторым другим важным историческим эпохам, как к ма- териалу для литературного произведения. Главная заслуга Фрица Эрпенбека в том, что историческую тему он разрабатывает, и не приспособляя ее к современности, все-таки она остается актуальной. Не под- черкивая резко связи с нашим временем, изображая только ту эпоху, Эрпенбек за- ставляет нас понять, что дело идет о пред- истории наших дней. Период между 1871 г. и началом пового ыл детством империализма. Дейст- ние годы эпохи грюндерства. Ложное пред- ставление о себе, как о зачинателях новой эпохи, которое, вероятпо, было свойствен- но первым грюндерам, рассеялось. Уже произошли первые крупные банкротства, иллюзии исчезли, грюндеры, выдержавшне кризис или оказавшиеся в состоянии по- сле разорения заново начать дела, стали орудовать откровенно, цинично, как раз- бойники и грабители; они борются друг с другом, а иногда действуют рука об руку, но всегда против народа, на законном ос- новании принесенного им в жертву, ни- чего не подозревающего. Да, закон бур- жуазного государства предоставляет свобо- ду этим хищникам. Когда один из ви, как, например, земельный спекулянт дам Fritz Erpenbeck. «Gründer». Роман. Международная книга. Москва. 1941 г. Литературная газета 2 № 23

Финские классики на русском языке стоитПЕТРОЗАВОДСК. (Наш корр.). Государ- ственное издательство Карело-Финской республики проводит сейчас большую ра- боту по популяризации лучших произве- сре- в и дений ди финской читателей. времени классиков советских скором литературы Переводятся русском

язы-

выходят на ке пользующаяся мировой книга Алексиса Киви произведения Майю Юхани Ахо.

известностью «Семеро братьев», Лассила, Минны Кант,

Большую помощь оказывают издатель- ству ленинградские писатели. Михаил Зо- щенко переводит на русский язык «За спичками» -- одно из остроумнейших про- изведений замечательного финского писа теля-юмориста, краснотвардейца Майю Лассила, 1918 белофиннамив на грузинской осе- расстрелянного году.

чительную Как грубое слишком цессе. здесь ся

судебном

автору бы

допуститьписателей он решил- В Сталинире осетинский зависимость

Юго-Осетии в переводе «Антология на

упрощение, резко

если

подчеркнуть

выпущена язык

суда и его подверженность посторонним влияниям. Эрпенбек не делает этой ошиб- ки. Он изображает суд таким, каков он есть на самом деле, вполне зависимым от господствующих классов, по сохраняющим иллюзию независимости. Вот это и харак- терно и привлекательно в романе Эрпенбе- ка, что в нем эпоха и люди изображены с полным знанием и мастерством, честно, правдиво даже тогда, когда несколько со- знательное отклонение от истины могло бы дать более с яркий большим эффект. ждем литературный нетерпением

Впервые

советской литературы». тинском языке

издан сборник прозаиче- ских и поэтических произведений Ивана Франко. Интересна тематика, которой сейчас за- няты писатели Юго-Осетии. М. Шавлохов и Кавказаг работают над драматическими произведениями на темы героического нартского эпоса. Р. Чочиев заканчивает свою повесть из колхозной жиэни. Ф. Гаr- лоев написал большую поэму о Сталине. Э. Бекоев готовит к печати сборник рас- сле-сказов для детей старшего возраста, Поэ- тесса Нига закончила и сдала в издатель- ство сборник стихов и рассказов на временные темы. Х. «Тол- Плиев ковый составил поэтических словарь»

дующего тома романа и отмечаем вышед- шую книгу как значительное событие для читателя.

терминов.