Вс. БАГРИЦКИЙ

АРКОНАДА

Сесар М.



НЕ ПРОСТИМ шераздирающими рыданиями осиротевшей матери, Я так много видел подобных сцен! Но нет! Бедная женщина вдруг выпрямилась, подняла глаза к небу, словно выискивая там следы безжалосг- ных стальных птиц, и закричала: «Вы убили у меня дочь, подлые фашисты, и вы заплатите мне за это!». И я подумал тогда, что такова же и вся народная Испания: она изнемогает от скорби, она истекает кровью, но не сдается, а про- должает ненавидеть, проклинать и бо- роться. Испания! Моя великая и прекрасная родина! Сколько горя и бедствий принес- ло тебе чудовище с когтями тигра и ду- шой гиены! За первые же дни войны оно истребило десятки лучших твоих людей, опустошило сотни твоих селений, остави- ло без крова сотни тысяч твоих мужчин и женщин, стариков и детей, превратило в виселицы твои дубы и оливы. Фаши- °сты испытывали на наших женщинах и детях достижения своей военной техни- ки, и для этого они разрушили Мадрид, для этого они уничтожили музей Прадэ и университет, для этого они стерли с лица земли Гернику и еше десятки и сотни кастильских, каталонских, баскских городов, местечек, деревень. Они отобра- ли у испанских крестьян землю и верну- ли ее помещикам, они превратили испан- ских рабочих и крестьян в рабов, а всю страну - в гигантскую тюрьму, где гер-слышны только звон цепей, да залпы расстрелов. Это все дело рук германских и италь- янских фашистов и их испанских наем- ников, Они упиваются сейчас своей побе- дой над безоружным народом. Но пусть они, эти калифы на час, не думают, что их торжество будет длительным. Мы не простим нашим палачам ни одной капли крови наших братьев, наших друзей, на- ших детей; мы не простим им ни одного разрушенного дома, ни одной сожженной книги. Мы не простим им нашего Лорку. нашего испанского соловья, которого они так подло и безжалостно убили. Мы не простим им издевательств и преследова- ний, которым по их приказанию пресмы- кающиеся перед ними петэновские власти подвергают нашего Пикассо, гордость ис- панского и мирового искусства. Мы не простим им ничего. Мы полу- чим с них по всем счетам снодна, Вели- кое возмездие не за горами. 22 июня 1941 года обезумевший фашистский зверь напал на великую Страну Советов. Тут он просчитался. С таким противником ему еще не приходилось иметь дела. До сих пор он одерживал только легкие победы над слабыми или парализованны- ми внутренней изменой народами. В вой- не с Советским Союзом фашизм найдет свою гибель. И день, когда победоносная Красная Армия окончательно растопчет фашистскую гадину, будет также днем ве- личайшего торжества и для всех угнетен- ных народов.

Баллада о дружбе  Если ты ранен в смертельном В жестокой сражен борьбе, Твой друг разорвет рубаху свою, Твой друг перевяжет рану твою, Твой друг поможет тебе… Еще не вставало солнце, когда В сырой, предрассветной мгле Блеснули штыки немецких солдат… Но мы отбросили немцев назад, Их трупы несла речная вода K несчастной глухой земле. Туда, где Рейн в облетевших садах, Туда, где жены в слезах… Но снова короткий, сухой приказ. Но снова в атаку, закрыв глаза, Чтоб русских не видеть глаз. Ну, а мы припомним, братцы, Городок в цвету акаций, Васильки во ржи. Не впервой нам драться, братцы, За родную землю драться, Побеждать и жить. Был ранен в бою командир Абаков, Бандитской пулей шальной… Когда мы, ребята, в атаку пошли, И ветер развеял гряду облаков, Солнце качалось на гранях штыков… Был ранен в бою командир Абаков. K нему поспешил на помощь связной Товарищ и друг --- Квашнии. Он рану рубахой перевязал, Потом ползком под откос, Гудела земля, стучало в висках, Он друга, как мать, на руках держал, Сквозь дым и огонь в покойных руках Он дружбу свою пронес. бою,Уже вдалеке сражения дым, Пахнуло травой и ветром лесным, Жаворонки поют. «Возьми винтовку мою, побратим, Возьми винтовку мою. Возьми винтовку, мой друг и брат, Без промаха бей по врагу…» Тогда мы, ребята, в атаку шли И с нами вместе связной Квашнин, Бежали немцы назад, назад И падали на бегу. ° Быть может, они разглядели тогда Предсмертный, последний миг, - Как черными крыльями машет беда, Как в черной крови пламенеет вода, Как гибель настигла их. Ну, а мы припомним, братцы, Городок в цвету акаций, Васильки во ржи. Не впервой нам драться, братцы, За родную землю драться, Побеждать и жить. Ты будешь жить, командир Абаков! Еще не окончен путь. Ты будешь жить, командир Абаков! Под быстрою тенью ночных облаков Мы свидимся как-нибудь. Мы вспомним войны суровые дни, Сражения гул и дым, Мы вспомним тебя, связной Квашнин, Товарищ и побратим. Если ты ранен в суровом бою, В жестокой сражен борьбе, Твой друг разорвет рубаху свою, Твой друг перевяжет рану твою, Твой друг поможет тебе. d

МЫ НИЧЕГО ИМ В 1936 г. испанская реакция ни за что не осмелилась бы выступить с оружи- ем в руках против народа, не заручись она предварительно поддержкой герман- ского, а также итальянского фашизма. Гитлеризм заканчивал тогда кровавое по- корение собствениого народа и готовился напасть на народы других стран. На европейском континенте Испания стала первой жертвой фашистского зверя. Но не легко далась ему эта победа. Поч- ти целых три года вел героический испанский народ отчаянную, неравную борьбу и покрыл себя в этой борьбе бес- смертной славой. До сих пор звучит в сердцах народов клич нашей великой Пассионарии, клич, с которым сражались и умирали защитники испанской свобо- ды: «Лучше умереть стоя, чем жить на коленях». Все мы знали о громадном военном и материальном превосходстве врага, но это не могло сломить боевой дух испанцев; они дрались в полную меру своих сил, ибо видели в этом свой патриотический долг перед родиной, свой моральный долг перед остальным человечеством. не Не дешево обошлась черно-коричневому чудовищу победа над нашей страной. И прежде всего, фашизм утратил в этой борьбе тот ореол всесилия и непобеди- мости, которыми окружали его продажные перья реакционной прессы. Только после трех лет отчаянной борьбы удалось мано-итальянскому фашизму сломить со- противление маленького, почти безоружно- го народа, - да и то лишь потому, что на подмогу захватчикам подоспела под- лая шайка изменников в тылу республи- канской армии. За это героическое сопро- тивление бещено мстят теперь фашист- ские палачи испанскому народу. Какие реки крови обагряют прекрасную землю Испании! Сколько мертвых взывает в своих могилах об отмщении! Нет сейчас в Испании такой трудовой семьи, которая не оплакивала бы своих мертвецов! Лич- но у меня, например, эти убийцы хлад- нокровно, без суда, расстреляли двух братьев, и я еще считаю, что пострадал больше других! Никогда не забуду я трагической сце- ны, свидетелем которой я был в каталон- ском городке Реус. Только что закончи- лась одна из тех ужасных воздушных бомбардировок, которым так часто под- вергала этот несчастный город фашист- ская авиация. Густое облако пыли стоя- ло над заваленной обломками домов ули- цей. Я выходил из бомбоубежища и в этот момент увидел, что навстречу мне бежит какая-то женщина. Платье ее быле залито кровью, а в руках она держала трупик ребенка, страшно изуродованный и искромсанный осколками бомбы. Пови- димому, она только что извлекла его из- под развалин, и я, признаться, ожидал, что она сейчас бросится вместо с трупом на землю и разразится бесконечными, ду-

ДЕИСТВУЮЩИЙ ФЛОТ. Три моториста торпедных катеров (слева направо) - главный старшина Д. Алешин и которые самоотверженной работой обеспечива- старшина второй статьи А. Ларионов, краснофлотец B. Толкачев,

ют отличное выполнение боевых заданий командования. Фото Н. Янова. (ТАСС).  

Проф. И. ЗВАВИЧ

ИДЕОЛОГИЯ ВЫРОЖДЕНИЯ C тех пор, как в царствование Анны Йоанновны мелкий курляндский дворя- нин Бирон превратился во всесильного временщика, балтийские немцы стали пользоваться в царской России значи- тельными привилегиями. Воры, Клейнмихелю при Николае I, палачи, подобные Риману при Николае отличались необыкновенной угодли- востью по отношению к престолу полной беззастенчивостью в средствах. Балтийские немцы, дворяне и торговцы говорили по-немецки, русский язык зна- ли нетвердо, но считали себя «кровно- русскими» людьми. Российский паспорт они сочетали с преданностью германско- му отечеству и черносотенными убежде- ниями. В 1893 г. в Ревеле, в семье одного из таких балтийских немцев, торговца сред- ней руки, родился пресловутый Альфред Розенберг, впоследствии ставший идеоло- гом германского фашизма. Война 1914--18 гг. застала его студентом рижского поли- технического института. Студенты подле- жали мобилизации, но Розенберга, кото- рому к началу войны был 21 год, в ар- мию не взяли, а в 1917 г. вместе с риж- ским политехническим институтом эваку- ировали в Москву. Вы спросите, почему? На это легко ответить. Молодой человек был агентом охранного отделения, а в 1915 г. по поручению русской контрраз- ведки даже ездил в Париж, где добывал какие-то сведения. Но вот пришла Октябрьская революция. Рухнул мир, в котором «благородный» молодой человек мог успешно совмещать профессии шпика, альфонса и студента- белоподкладочника. В феврале 1918 г. «герр Альфред Розенберг» появляется в Ревеле, занятом германскими войсками. Здесь он выступает в качестве немецкого патриота, клянет «грязную Россию» и предлагает германской контрразведке свои услуги. 1918 г. Розенберг проводит в Ревеле, а ватем, после провала германской интер- венции в Прибалтике, бежит в Мюнхен. Здесь он чувствует себя превосходно: после кровавого подавления Баварской советской республики Мюнхен становит- ся очагом контрреволюции. Двадцатишестилетний Розенберг может кое-чему научить матерых контрреволю- ционеров Баварии. Это «кое-что» заклю- чается в его черносотенной фразео- логии и идеологии. Полицейский шпик и завсегдатай публичных домов, Розен- берг твердо усвоил, что такое «ритуаль- ные убийства», «протоколы Сионских мудрецов», и свою черносотенную «пре- мудрость» он срочно начинает переводить на язык баварских охранников. Любопытно, что власти не сочли нуж- ным привлечь Розенберга к судебной от- ветственности в 1923 г. за участие в мюнхенском путче. Розенберг прикиды- вался, что очень этим оскорблен, но мюн- хенская полиция знала, что Розенберг не только ей не опасен, но может при слу- чае даже быть полезен. Его можно было попросту выслать в любой момент, ибо

Розенберг, подобно, впрочем, самому Гит- леру, тогда еще не имел германского под- данства. Белогвардейцы составляли осо- бый, резерв поли- цейских агентов для наблюдения за сво- ими и чужими, для участия в политиче- ских убийствах и полицейских налетах. че- логически, Розенбер- Розенберг всецело отдается изданию погромных сочинений. Для здорового ловека, привыкшего мыслить такая, например, книга га, как «Миф хX века», пред- ставляет собою в подлинном смысле сло- ва несусветный вздор. Но Розенберг во- все не обращается к людям, привыкшим мыслить логически. Напротив того, онB всеми силами старается освободить своих читателей от этой печальной, казалось бы, необходимости. Розенберговская мистика и несусветица служат ширмой для фа- шистской пропаганды человеконенавист- ничества и зверства. В основе этой пропаганды лежат две- три гнусные идейки. Розенберг призывает к принципиальной борьбе с гуманностью. Он утверждает, что людьми, в сущности, являются только «арийцы»- «высшая раса». Остальные- это «получеловеки», «недочеловеки», «низ- шая раса», «полуобезьяны», «люди с гни- лой и испорченной кровью» и т. д. Ро- зенберг вступает на этой почве в «иде- ологическую» борьбу даже с христиан- ством и возмущается христианской мо- ралью милосердия и всепрощения, вы- ступает против учения церкви о том, что «несть ни эллина, ни иудея». Именнно Розенберг был зачинателем «нового язы- чества» и призыва о возвращении к вар- варству, к культу Вотана. Если с этим дело не вышло, то отнюдь не по вине Розенберга. Просто хозяева фашистской Германии убедились, что языческая кар- та «не играет» и может обратитвся про- тив них. Другая идейка Розенберга, развитая и в гитлеровской библии людоедов «Майн кампф», заключается в утверждении войны, как благодетельного и очищающе- го человечество процесса. Шпик Розен- берг, ускользнувший от воинской повин- ности благодаря своей службе в охранке, заявляет, что человечество слишком мно- гочисленно и что уничтожение «неполно- ценных» людей дает заслуженное право на славу. С этим связана и третья идейка -- о расовом отборе. Уничтожение «неполно- ценных» людей, к которым Розенберг причисляет все народы мира, кроме гер- манцев, является основой для искусст- венного разведения и размножения «выс- шей расы». По мысли Розенберга, власть должна принадлежать «породе вождей», «новому дворянству», которое образуется искусственно, как на конском заводе. Ро- зенберг возводит стерилизацию «неполно- ценных» народов в своего рода принцип фашистской политики. Таков этот «идеолог» германского фа- шизма. Германский фашизм впитал в се- бя все экскременты мировой реакции, в том числе и Альфреда Розенберга.

A. ПОПОВСКИЙ

И СЫН P.

ОТЕЦ Напряженная тишина. Торжественно моет руки профессор Вишневский, взволнован- ны движения сестры и ассистента. Ра- неный красноармеец уже на столе под низко нависшим рефлектором. Идет опе- рация. Ни одного ненужного слова -- оперируемый не усыплен, и ничто не должно уязвить его чувства… Но вот ру- ка хирурга замерла, остановилась точно в раздумьи. Во вскрытой полости живо- та обнаружилась непредвиденная карти- на: рядом с раной оказался осумковая- ный гнойник… Оставлять его нельзя. Хирург спокоен, ни капли тре- воги, но какая озабоченность в каждом движении его! Короткое раздумье, и опе- рация уже идет по другому пути. - Вся моя жизнь, - говорит Вишнев- ский, - была как бы подготовкой к ве- операционной идут приготовления ликому испытанию, выпавшему на долю моего народа… Это - отнюдь не преувеличение. Де- сятки лет Вишневский думал об одном: найти средство ослабить страдания бой- ца, сделать безболезненной самую опера- цию и смену повязки на ране. Постав- ленная задача разрешена, стареющий ученый перевыполнил свой жизненный план. Он не только разработал методику обезболивания и лечения ран, но и соз- дал преемников - многотысячную армию хирургов. Больше того, он передал ог- ромный опыт свой сыну хирургу. Едва раздались первые выстрелы с белофинской границы, отец сказалсыну; - Твой долг немедленно поехать на фронт… В кавказской войне, без малого сто лет назад, Пирогов подарил русской армии эфирный наркоз средство, усыпляя больного, облегчать его страда- ния при операции. Мы везем Красной Армии не менее счастливое средство анестезию - полное обезболивание усыпления… От твоих стараний зависит успех важного дела. В глубоком котловане операционной хирурги работали каждый по-своему. Ря- дом оперировали под хлороформом, эфи- ром и хлером. Всякий держался собст- венных ваглядов. Проходило короткое время, и молодой хирург побеждал, верх брало местное обезболивание, разра- ботанное его отцом. Могло ли быть ина- че? Новый метод творил на их глазах удивительные вещи. Операции  без жалоб и криков, воспалительные проходили про-

цессы исчезали, самочувствие больного неизменно оставалось прекрасным. Затем являлась на помощь мазевая повязка, созданная его отцом. Разрешилось вековое затруднение хи- рургии. Начиная с XIV века и до сего дня известно, что частая смена повязки травмирует рану. Врачи это знали, но иначе не могли поступить. Растворы ос- тавались жестоким испытанием для ране- ных и для врача. Жидкость быстро вы- сыхала и теряла свое антисептическое свойство. дольшеПовязка Вишневского могла оставаться без смены до десяти дней и больше Она не загнивала и не утрачивала своих ле- чебных свойств. В условиях эвакуации, когда поврежденные конечности фиксиро- ваны в шинах и смена перевязки грозит смещением раздробленной кости, - труд- но переоценить значение этого средства… О молодом профессоре шла молва от передовых пунктов до госпиталей глубо- кого тыла, Его видели всюду: на лыжах или без них, реже в автомобиле, ныряю- щем по ухабам разбитой дороги. Он но- сился по частям, проверял работу сани- тарных инструкторов, связанную с достав- кой раненых с поля сражения. Новый метод лечения ран стал глубоко популярным. 

Фридрих ВОЛЬФ

Литература варваров С первых же дней своей «работы» фа шистская литература занималась тем, что выковывала «идейное» оружие для фа- шистской войны и в первую очередь для «налета на восток». C тех пор, как Гитлер пришел к власти, герман- ской молодежи изо дня в день вбивают в голову идею «жертвенной смерти», «сле- пого повиновения», «гибели под Лангемар- ком». В чем заключалась эта пресловутая гибель под Лангемарком? Осенью 1914 г. берлинские «студенческие полки» с раз- вевающимися знаменами бросились на- встречу пулеметному огню китченеровских войск, старых английских колониальных солдат. Немцы погибли до последнего че- ловека. Впоследствии эта бессмысленная бойня породила «героический» миф. Когда Гитлер пришел к власти, этот военный эпизод был использован как те- ма для целого ряда фашистских драм. Драма Церкауля «Лангемарк» оказала большое влияние на гитлеровскую моло- дежь. «Дюссельдорфские страсти» и «Не- мецкие страсти» Эурингера, а также драма Ганса Иоста «Шлягетер» призывают гер- манскую молодежь и современных ланде- кнехтов покорно жертвовать своей жизнью. Основная идея всех этих драм сводится к тому, что германская молодежь должна в «слепом доверии» итти на смерть. Это та самая бессмысленная массовая смерть, на которую теперь ведет германскую моло- дежь безумная кучка нынешних правите- лей Германии, смерть, которую фашист- ские писаки все эти годы проповедывали в целях «морального вооружения». A. Геббельс - мышь, рожденная Вота- ном, «сморщенный германец», как его на- зывают дружинники охранных отрядов, человек, который в своей жизни неслы- шал свиста пули, пишет в своем романе «Михель - германская судьба»: «Отме- нить войну - это все равно, как если бы мы пожелали запретить матерям рожать детей». Вот где корни «морального воору- жения», вот как выглядит кухня «сталь- ного романтизма», поднятого на щит Геб- бельсом и его подчиненными. На черных знаменах гитлеровской молодежи красует- ся изображение черепа. Череп украшает шапки гитлеровских охранных отрядов. Череп - символ гитлеровской молодежи и всей гитлеровской идеологии. Револьвер, череп, убийство, гибель… Вся фашистская литература напоминает гиену, неотступно следующую за падалью. Однако, несмотря на барабанный бой, в фашистской литературе царит упадочное настроение. Готфрид Бенн пишет о фаши- стской Германии: День, хмурый свет, Тайные страхи, боязнь смерти, Страна заката, Разво ты ее не знаешь? Вторым лейтмотивом фашистской ли- тературы является восхваление человека- господина, умеющего властвовать и, не за- думываясь, убивать. Это - новое издание «белокурой бестии» Ницше. Геббельс го- ворит в своем романе «Михель»: «Интел- лект мешает формированию характера. Мне противен человек, работающий голо- вой. Мне внушает отвращение печатное слово». Быть может, Геббельс говорит здесь о своих собственных произведениях? Руководитель гитлеровской молодежи Бальдур фон-Ширах выражает идеал мо- лодого немецкого ландскнехта в следую- щих словах: «Молодежь не питает уваже- ния к знаниям, вого молодца». и она ценит лишь здоро- новый стиль», ибо германский «художественный своими мистическими кровожад- ными разговорами они помогли обречь на бессмысленную смерть сотни тысяч моло- дых немцев. В журнале «Дейче Бюненкорреспон- дент» Рихард Пфейфер пишет: «Кто хо- чет ознакомиться с германским стилем, пусть посмотрит на роту рейхсвера. Он сразу увидит германскую волю к жизни, нашедшую отражение в мастерских про- изведениях наших великих художников». Итак, Гете является отражением герман- ской роты в области искусства, То же са- мое относится и к Бетховену, и к Мо- царту. Можно ли еще более нагло изде- ваться над подлинным германским духом! Однако германский художественный стиль, даже по мнению фашистских лиде- ров, видимо, не поднялся на должную высоту. Национал-социалистская литература за все годы не дала ни одного подлинно ли- тературного дарования. Да и могут лиска- зать что-нибудь «идейный штурмовик» и «прусская рота» человечеству? Можно ли требовать от фельдфебелей тупоумия и жестокости, чтобы они показали нам под- линное лицо германского народа? Восемь лет фашистского режима совер- шенно уничтожили германскую литерату- ру, германский театр, германское кино. В этом нет ничего удивительного. Свободо- любивая передовая интеллигенция вынуж- дена была эмигрировать, а часть ее кон- чила свои дни в концентрационных лаге- рях. В Германии уцелели лишь унифици- рованные фельдфебели от литературы и «идейный штурмовик», остались лишь шапки с изображением черепа и люди,го- товые стрелять при слове «культура». Гигантская борьба, развернувшаяся на полях и равнинах СССР, освободит не только советские земли от обезумевших захватчиков, - она освободит и Германию и всю Европу от фашистских варваров.  Редакционная коплегия: В. ВИШНЕВ- СКИЙ, А. КУЛАГИН, В. ЛЕБЕДЕВ- КУМАЧ, М. ЛИФШИЦ, E. ПЕТРОВ, H. ПОГОДИН, А. ФАДЕЕВ.

Снова война. Наглый захватчик вторг- ся в страну, чтобы железом и кровью установить свою власть над свободным народом. Я много потрудился на своем веку, , - говорит Вишневский-отец, - пора бы- ло подумать о покое, но жестокость под- лого врага подсказала мне другое ре- шение. Я почувствовал, что мои знания и силы нужны стране, и я усиленно принялся готовить хирургов, отдавать им свои опыт и знания… безПрибыли раненые, и снова отецссыном расстались. Дважды орденоносец, молодой хирург уехал на юго-западное направле- ние, а старик продолжает свое дело - облегчать страдания раненых и растить армию преемников-хирургов. Вы поверите, признается Виш- невский, -- с тех пор, как стали дос- тавлять ко мне раненых, я чувствую се- бя снова молодым. Они с собой принес- ли столько силы и спокойствия, такую уверенность в победе, что я смеюсь вме- сте с ними, не чувствую усталости и за- бываю, что мне скоро 70 лет…

 - Зачем он кричит? - сказал офи- цер. - Не позволяйте ему кричать. Ведь ему ничего не угрожает. Я хочу напиться воды. Вы слишком часто просите пить. - После рома всегда хочется много пить. Мне надо было наполнить флягу водкой. От нее не такая жажда. Это мне удружил обер-лейтенант Фогель. Я еще раз ощупал его карманы и за- тем снял ремень с его рук. Пока он пил, лежа на животе и прильнув губами к кринице, я держал наган над его спиной. Когда он поднялся с земли, я снова за- вязал ему на спине руки ремнем. - Зачем вы меня ведете? - сказал он. - Я все равно там ничего не рас- скажу. Вы слышите, ничего! - Вам зададут всего несколько вопро- сов, успокоительно сказал я. На них нетрудно ответить. А впрочем… не знаю, что вы ответите на этот вопрос: почему вы, сбросив бомбы на село, рас- стреливали потом из пулемета жителей, убегавших в лес? Вы стреляли с брею- щего полета и видели, что это были ста- рики, женщины и дети. -Мне так приказано. Я -- солдат, и выполняю свой долг. - И вам обещали за это еще один же- лезный крест? Прошу не задавать мне больше воп- росов. Вы слышите, никаких вопросов! Это задевает честь моего офицерского мундира. - Если это наши, - сказал он, так же шопотом, - не стреляйте в меня, и я обещаю сохранить вам жизнь. Я не из тех, кто бросает слова на ветер. -Замолчите, - сказал я и взвел ку- рок нагана. Мы напряженно всматривались в ту сторону, откуда доносились звуки. Из кустарника показался старик. Я с облег- чением взглянул на офицера. Он бросил на меня небрежный взгляд. - Вам везет, - проговорил он. - Ни- когда не согласился бы с вами играть в карты. Старик переходил гать, глядя себе Мы вышли на топкую поляну с обго- ревшими пнями вокруг глубокой воронки, вырытой бомбой. Со стороны болота, в кустарнике вдруг послышался треск ломаемых веток. - Остановитесь, - шопотом приказал я офицеру. - И, что бы ни случилось, не пробуйте бежать. Офицер остановился. под ноги и бережно держа на руках ка- кую-то ношу. Он заметил нас, когда уже перешел болото. Товарищ командир, сказал ста-

Олег ЭРБЕРГ РАССКАЗ ЛЕЙТЕНАНТА Мы пробирались вдвоем через лесную чащу. Заросли молодой ольхи и ореш- ника преграждали нам путьимы обходи- ли их. Я все время следил за компасом, чтобы не потерять направления. Он шел впереди меня, грузно приминая траву. Его сапоги были измазаны раздав- ленной гравой и забрызганы соком ко- стяники. Тропинка, на которую мы вышли, бы- ла усыпана сухим валежником. - Ступайте осторожней, - сказал я ему. - Треск сучьев нам ни к чему. Он стал переступать через кучи валеж- ника, высоко поднимая ноги, как цирко- вая лошадь. - Откуда вы родом? - спросил я его. - Из Гарца, - ответил он, не обора- чиваясь в мою сторону и глядя перед собой. - Говорите тише, - сказал я. - Из Гарца, - повторил он сдержан- но. - Приходилось ли вам слышать о нем? - Что же вам помешало? … Я хотел это сделать после… Мне хо- телось порадовать ее геройским подвигом. Забудьте, что мы враги, и тогда вы пой- мете меня. Возле криницы, окруженной бархати- стыми лопухами, он остановился. … Развяжите мне руки, - сказал он. - Да, - сказал я. - Я читал «Путе- шествие на Гарц» Генриха Гейне. Вам, конечно, приходилось читать эту книгу? - Нет, - ответил он. - Я не знаю такого писателя. По крайней мере, в ка- талогах наших библиотек он не значится. - Слегка обернув ко мне голову, он про- должал: - В Гарце прекрасная природа. Если захотите когда-нибудь туда от- правиться, я вам дам письмо к моей ма- тери. - Помолчав немного, он снова за- говорил: - Бедная мать… Сегодня день ее рождения, а я не успел ей послать поздравление. 4

рик, подходя ко мне, - дозвольте итти е Внук его умер - сказал я. - И вы - убийца. Офицер попятился назад. Меня расстреляют? спросил он, побледнев. - Не знаю, - резко ответил я. Старик гладил рукой волосы мальчика, и к его ладони прилипала кровь. Они сами бежали под пули, когда я с вами. -А куда вам итти? - спросил я. - В военную часть… до фельдшера. Дозвольте… я здесь все проторенки на- сквозь знаю. Он подобрал свисавший до земли край домотканного половика, которым была об- вернута его ноша, и я увидел из-под

приподнятого края босые ноги. Кого несете? - спросил я у него. - Внука… - Голос его дрогнул Внука, - повторил он и осторожно раз- вернул половик. Запрокинутая голова мальчика лет двенадцати неподвижно лежала на руке обстреливал ржаное поле, - сказал офи- цер, отвернувшись в сторону. -Да, - сказал я, - ржаное поле - очень важный военный обект, и вы ско- сили на поле обильный урожай. - Дайте мне глоток рому, - сказал офицер. - Там, во фляге, еще оставался ром. Я вытащил из полевой сумки блокнот и, оторвав листок, протянул офицеру: - Теперь вы можете написать поздрав- ление матери. Вы совершили геройский подвиг. Порадуйте вашу мать. я Старик прикрыл мальчика половиком и поднялся с земли. Ему было трудно под- ниматься, и у него дрожали колени, Ста- рик подошел к офицеру и, прежде чем мог что-нибудь сделать, измазал ему лицо окровавленной ладонью. - Ирод окаянный! крикнул ста- рик. Не смыть тебе этой крови! Не смыть никогда!… Лесное эхо, заглушив голоса птиц, протяжно отозвалось: никогда!  от старика. На очень бледном лице веснуш- ки выступали густыми коричневыми пят- нышками. Всклокоченные русые волосы слиплись от запекшейся крови. Открытые глаза, казалось, смотрели в небо. - Вот, глядите-ка, что сделал с ним изувер. - Взгляд старика помутнел. -Что он говорит? - спросил офицер. Он говорит, что это дело ваших рук. Старик, услышав немецкую речь, обер- нулся к офицеру. Из его глаз скатились две слезы - тяжелые, как свинец. Он опустил мальчика на землю и потянулся моему нагану. - Не давайте ему оружия! -- выкрик- нул офицер. - Вы должны меня доста- вить в штаб… Ведь я не делаю никакой попытки к бегству. - Это он стрелял в нас, - с ожесто- к чением сказал старик. Его протянутая рука тряслась. Да, это он, - сказал я, отстраняя старика наган. - Только убивать его ни к чему. Он нам нужен. Он расскажет, в каком лесу скрывается их аэродром. - Старик медленно опустился на колени перед внуком. Я взглянул в раскрытые глаза мальчика. Его взгляд был неподви- жен и пуст. щайтесь в село. Вашему внуку врач не нужен. Ему теперь ничего не нужно. Говоря это, я прислушивался к своему голосу. Мне хотелось сказать ласково, но голос прозвучал грубо. - Колька! - вдруг закричал старик. Колька!… - и начал сильно тормо- - Дедушка, - сказал я, - возвра- шить мальчика. 

ЛИТЕРАТУРНЫЙ ИНСТИТУТ СОЮЗА СОВЕТСКИХ ПИСАТЕЛЕЙ ОБ ЯВЛЯЕТ на 1-й КУРС B Институт принимаются члены я кандидаты Союза советских писа- телей, a также лица, имеющие произведения, свидетельствующие о творческой одаренности поступаю- шего. Все поступающие должны иметь законченное среднее образование. Прием заявлений до 10 августа. Адрес: Тверской бульвар, 25.

Мы подошли к болоту, и я сказал офи- церу: - Обмойте с лица кровь. Я развяжу вам руки. Нет, - ответил офицер. - Болото кишит пиявками. Они тотчас же почув- ствуют запах крови. Как хотите, - сказал я. - Меня расстреляют? - спросил офи- цер. Я промолчал. После паузы я сказал ему: Будете ли вы в штабе отвечать на все вопросы? ходить болото. - На все, - поспешно ответил офицер. Я взглянул на компас, и мы стали об- До штаба было уже недалеко.

Это презрительное отношение к учению, к науке, эта долголетняя шумиха по по- воду жертвенной смерти под Лангемарком, «стальной романтизм» и «слепая покор- ность» постепенно превратили германскую молодежь в покорное орудие Гитлера. Иосты и Эурингеры, Геббельсы и Шира- хи - все они несут ответственность за

Литературная газета № 31

отделов: секретариата -- К 2-20-95 , ответственного секретаря редакции -- К публицистики - К 4-34-60 , писем и корреспондентской сети - К 2-25-21 

РЕДАКЦИЯ: Москва, улица 25 Октября, д. № 19, телефоны

1-45-86 , современной литературы и критики --К 4-46-19 , , заведую щего редакцией и бухгалтерии - К 0-42-96 .

иностранного, искусств и

Типография издательства «Московский большевик», Чистые пруды, 8.

Б19536.