C. ГЕХТ

ЕДИНАЯ, ВЕСЕЛАЯ И БЕССТРАШНАЯ Снова встали на защиту родной Одес- сы мои земляки. Вижу я среди них и табачников с Малой Арнаутской. Совсем недавно побывал я там снова на большой табачной фабрике, принадлежав- шей некогда прокурору Попову, а затем купцу-талмудисту Гурарию, кичивше- муся тем, что он выдавал на пасху ев- рейским рабочим мацу. Это не мешало им говорить, что талмудист Гурарий та- кая же собачья душа, как и прокурор Попов. Испугавшись котовцев, Гурарий бежал за границу. По моей просьбе секретарь парткома работница Нетудыхата созвала старых ра- бочих. Вспоминали о том, как белогвар- дейцы, собираясь под нажимом войск Котовского покинуть город, попытались вывезти со складов фабрики все запасы турецких табаков, как рабочие решили отстоять во что бы то ни стало фабрику от разграбления и соорудили в центре города, на углу Пушкинской и Малой Арнаутской, солидную крепость. Фабрика была осаждена, осада длилась несколько дней. Давно кончились все пасы хлеба, начался голод. Молодые на- бивальщицы пекли для защитников фаб- рики коржи из клеевой муки. Потом кон- чилась и клеевая мука. за- Крощильщик Вознюк предложил лать вылазку за продовольствием. Он вызвался сам перелезть под огнем юн- керского пулемета через забор, но, доро- жа его жизнью, рабочие решили подож- дать. Они ходили по двору, бледные и зеленые от голода, а набивальщицы тем временем обшаривали все углы, надеясь раздобыть еще немного клеевой муки. сде- …В этом месте воспоминаний все ра- дассмоянноо дриятно и забавно вспомнить, как одна из наби- вальщиц вдруг обнаружила в квартире Гурария большой мешок с первосортной пшеничной мукой, предназначенной для мацы. Не прошло и десяти минут, как женщины приготовили из нее прекрас- ную лапшу, поразившую всех своей бe- лизной Эту мацу ведь должен был есть сам Гурарий и его семья. Снова встали на защиту родной Одес- сы мои земляки. Вижу я среди них и пересыпских рабочих, слесарей и токарей с завода имени Октябрьской революции. Помните, товарищи, как еще недавно тайно, в качестве интуриста, приехал в Одессу бывший хозяин завода немец Ген? Он долго шатался у заводских во- рот, замечая, как выросло его маленькое предприятие. Небольшие сельскохозяйст- превратились в ги- гантский завод с новыми цехами, клу- бом, парком, и постаревший, потуск- невший Ген (вы его узнали, но сделали вид, что не узнаете) никак не мог по- нять, где было, собственно говоря, его предприятие. Возможно, что он торчит -теперь в румынском обозе, надеясь прис- воить себе то, что создано за эти годы вашим трудом, вашим умом и талантом. Но разве не вы гнали в 1918 году немцев из Одессы, не вы ли с торжест- вом глядели на то, как в то лето алело небо над Пересыпью и Бугаевкой взлетали на воздух немецкие склады с атриллерийскими снарядами и динами- том. каким иноземцам. Гордясь тем, что в и прекрасном городе жили и творилы Пушкин и Горький, что Гоголь руководи «Ревизо- постановкой в ра», что «Пиковой дамой», что с Одессой связа- ны имена Н. Пирогова, С. Сеченова и И. Мечникова, одесситы умеютотвоевывать свою гордость. Единые в своей любви к городу, рабочие и интеллигенты, сотрудни- ки Лысенко и ученики Столярского, асси- стенты Филатова и железнодорожники с Ближних и Дальних Мельниц, вы готови- лись - и готовитесь сейчас - отпраздно- вать через три года стопятидесятилетие со дня основания Одессы. Встречаясь с вами на Джутовой фабрике, где до сих порпом- нят выступления Багрицкого, или в до- ме учителя на воскреснике интеллиген- ции, где мы вспоминали историю Дюков- ского сада, который наши одесситы в один холодный зимний день, не обращая внимания на пулеметы оккупантов, цели- ком увезли на тележках и салазках, а потом, когда были изгнаны все иноземцы, опять возродили сад, и он снова вели- чественно шумит кронами акаций и пла- танов и сверкает серебром прудов, - встречаясь с вами, мои земляки, мы гово- рили о том, какая книга должна быть выпущена к стопятидесятилетному юби- лею.

Бор. ПАСТЕРНАК СМЕЛОСТЬ Безымянные герои Осажденных городов! Я вас в сердце сердца скрою, Ваша доблесть выше слов. В круглосуточном обстреле, Слыша смерти перекат, Вы векам в глаза смотрели C пригородных баррикад. Вы ложились на дороге И у взрытой колеи Спрашивали о подмоге И не слышно ль, где свои. А потом, жуя краюху, По истерзанным полям Шли вы, не теряя духа, К обгорелым флигелям. Вы брались рукой умелой Не для лести и хвалы, А с холодным знаньем дела За ружейные стволы. И не только жажда мщенья, Но спокойный глаз стрелка, Как картонные мишени, Пробивал врагу бока. И таинственное что-то, Опьяняя и кружа, Увлекало вас к пролету Из глухого блиндажа. Там в неистовстве наитья Пела буря с двух сторон. Ветер вам свистел в прикрытье: Ты от пуль заворожен. И тогда, чужие миру, Не причислены к живым, Вы являлись к командиру C предложеньем боевым. Вам казалось - все пустое. Лучше, выиграв, уйти, Чем бесславно сгнить в застое Или скиснуть взаперти. Так рождался победитель: Вас над пропастью голов Подвиг уносил в обитель Громовержцев и орлов. Этим делом, этой славой Завершалось ваше я, Ваша доля, ваше право В давней тяжбе бытия. Голос долга и успеха, Спетой песни вечный след, Дальний отголосок эха, Раздающийся в ответ.

и Говорили о том, что надо рассказать о тех, чьими именами названы одесские улицы. Это имена защитников города и революции; с какой любовью произносили мы обычно: улица Мицкевича, улица Ста- ростина, улица Хворостина, Чижикова, Жанны Лябурб, Ласточкина, Островидова, Хмельницкого. Один из них был рабочим, другой -- сыном адвоката, третий -- свя- щенником, и многие из них отдалисвою жизнь, чтобы отстоять свой родной город революцию. И вот снова шумит исто- рия. Время перелистывает самую славную страницу Одессы. Прозвучали на всю страну имена новых героев, изумитель- ных защитников Одессы, - Йова Бегель- фера, Митракова, Ламзина, Зиновьева, каждый день мы узнаем все новые имена. Настанет 1944, юбилейный год. Книга, посвященная стопятидесятилетней исто- рии Одессы, будет выпущена. Все будет в этой книге и рассказ о рескрипте Екатерины, и описание старинных зда- ний, связанных с началом города, напри- мер, дворца графа Разумовского за Во- дяной Балкой, и страшная повесть о чуме, некогда привезенной в город кон- трабандистами, и воспоминания современ- ников о любви Пушкина к Ризнич, и эпо- пея броненосца «Потемкин», и летопись изгнания всех иноземцев, и биографии тех, чьими именами названы сейчас одес- ские улицы. Будет в этой общирной кни- ге и рассказ о тех, кто, готовясь к юби- лею родного города, защитил его и от- стоял от германских и румынских фаши- стов, и последняя эта глава будет самой значительной и величественной, так как все - и сотрудники Лысенко, и ученики Столярского, и ассистенты Филатова - расскажут в ней не только о своих тру- дах по яровизации, по пересадке рого- вицы и овладению виртуозными этюдами Паганини и Листа, но и о том, как они утопили врага в Черном море и в узких ссленых лиманах, окружающих город. Прекрасен будет день юбилея нашего го- рода, земляки!

Фото А. Бродского.

Ленинград. Памятник Петру. 

В ЭТИ ДНИ Я прохожу по проспекту 25 Октября. Здесь все мне знакомо до боли. Я живу 45 лет в Ленинграде! Вот Гостиный Двор. Он забит щитами. Здесь при бомбежке жители могут отлич- но укрыться. Трудно и больно представить, чтоздесь на проспекте будут рваться бомбы. Невозможно и немыслимо представить, что здесь могут проходить фашистские войска. Этого никогда не случится. Этого не может быть! Кто-то трогает меня за руку. Это зна- комый художник. Он говорит, как бы от- вечая на мои мысли: «Они не пройдут». Мы говорим о последних боях на под- ступах к Ленинграду, о городе, который так изменился, о наших дежурствах на чердаке и на крыше. Потом говорим наших профессиях. Я спрашиваю, что делают ленинград- ские художники. Он говорит: Многие из них работают над плака- том, выпускают агитлисты, пишут порт- реты пролетарских полководцев, Отлично работает творческая бригада «Боевой ка- рандаш» их плакаты пользуются ог- ромной популярностью… Группа худож- ников-баталистов занята подготовкой к устройству больших диорам. В этих кар- тинах-декорациях будут отражены эпи- зоды обороны Ленинграда, подвиги Геро- ев Советского Союза, партизанское дви- жение… Эти диорамы будут размещены в людных местах города… В общем наши художники отлично справляются с ронной задачей. Я прощаюсь с художником, и он сно- ва говорит: «Не пройдут фашисты». * *

M. ЗОЩЕНКО

шем тема военная, борьба, героизм совет- ского народа… - Я слышал, что вы специально пи- сали для бойцов народного ополчения? Да, я написал частушки, «Песнь дивизии» и на слова Саянова «Клят- ва наркому». Удивительно смотреть на композитора. Первое впечатление - слабости и беспо- мощности - чрезвычайно обманчиво. За тонкими чертами лица - мужество, си- ла и большая, непреклонная воля. Возвращаюсь домой. На столе материал для фельетонов. Этот материал - герои- ческая работа ленинградцев. Повсюду - на заводах, на фабриках, на оборонных стройках - люди выпол- бу. няют норму на 150-200 процентов. Од- новременно с этим проходят боевую уче- Огромную и невиданную энергию про- являют ленинградцы, чтобы защититьсвой родной город. Но вот еще материал, присланный мне молодежной газетой. Этот материал воспитании молодежи в фашистской Гер- мании.

Наш прекрасный город изменил свой облик. Город стал фронтом.

Деревянные щиты, засыпанные песком, наглухо закрыли окна магазинов. Повсю- ду подводы с песком, с досками… Стучат топоры, визжат пилы… Идут последние приготовления - город готовится к сра- жению. Близость фронта чувствуется на каж- дом шагу. Проезжают грузовики с бойцами. Где-то высоко летит фашистский самолет. Его обстреливают зенитки. Вот идет отряд рабочих - это народ- ное ополчение. Добровольцы еще в своем штатском платье. Но выправка у них во- енная. Среди ополченцев - старик, ему не меньше 60 лет. Но он шагает удиви- тельно четко, старательно. Лицо у него суровое и решительное.   И другой ополченец останавливает вни- мание. У него левая рука перевязана. Вероятно, повредил на станке. Но это не помешало ему пойти добровольцем. Вре- мя не ждет. Враг стоит у ворот. ** Стремительно проносится легковая ма- шина. У нее необыкновенный вид. Она обтянута зеленой сеткой и задрапирована искусственной травой. Это - фронтовая машина. Вот еще одна фронтовая машина, Она останавливается на углу. Машина забрызгана грязью. Кузов ее изрешетен осколками. Переднее стекло пробито изрядным куском снаряда. Собирается толпа. Всем интересно уз- нать боевую историю этой машины. Шофер в морской форме добродушно отвечает на вопросы. Когда ж это вас так здорово дож- дем побило? Вчера. Галушками угостили… Артиллерийский снаряд или бомба? C воздуху? - Бомба… Когда б одна бомба, а то штук десять… Ихний самолет час за нами гонялся. В пятнашки играли. Все- таки ушли. - Не ранило? - Одного ранило, Другие целы. Толпа внимательно рассматривает про- боины. Кто-то говорит: - Сорок штук.

E. ШВАРЦ Дети Ленинград стал фронтом. Крыша. На- блюдательный пост. Ночь. Мы на дежур- стве. При нас два связиста тринадцати и четырнадцати лет. - Ох, я теперь знаю наш квартал! - рассказывает первый. - Если будет еще темнее мы все равно сразу найдем штаб ПВО - По счету, - об ясняет второй. - - Мы отсчитали шаги от нашей двери до ворот, потом до угла и до всех постов. -Мы часа три упражнялись сегодня утром Одна тетка подумала, что мы сле- пые. - А другая напала на нас: теперь, го- ворит, такое серьезное время, а вы, как маленькие, в жмурки играете. - А это мы упражнялись. Теперь мы в темноте можем бегом бежать и не упа- дем А потом мы после обеда искали но- вые дороги. - Короткие Теперь мы кругом все знаем. Нашли новый проходной двор, только вам там не пройти. Там надо влезть по двери на крышу склада, а с крыши прыгать на ку- чу с песком. Вдвое скорее получается. Мама удивилась, как я скоро в булочную слетал А это я через новый проходной двор. Только в хлеб набилось песку. Но я вытряхнул его Ничего. Зато скоро. Да уж теперь, если нас послать, мы пролезем, проползем везде. Проходные подвалы нашли. Пусть будет обстрел -- мы через подвалы будем держать связь. … Ох, интересно! Темно! Сыро! Прямо, как подземные ходы. Мы еще завтра пошарим, найдем новые дороги. Интереснее даже, чем в лесу. Столько тут прожили и ничего не знали, А теперь пусть будет, что угодно, а мы будем держать связь. У нас связь не прервется. А это не пустяки. Верно? В большом многоэтажном доме группа детей приготовилась ко всему. Они обеди- нились в отряд. Ремесленники, участни- ки отряда, выточили из кусочков дерева эмблемы, по которым должны узнавать друг друга сотоварищи по организации. Это сердца, очень изящно и тонко сделан- ные. Конечно, все это игра, романтическая игра подростков, - но сколько в ней на- игра подростнов, - но сколько в ненависти к врагу. Мы будем, как партизаны, Мы везде проберемся, Вовка знает по-немецки, его мать даже на каникулах заставляла зани- маться. Он ругался, а теперь сам дово- лен. Мы, например, идем по лесу, как будто за ягодами и слышим разговор фашистов Вовка сразу его переводит нам. Мы по одному бежим с докладом в штаб. Один не добежит, другой добежит. Да мало ли еще дел… Дело найдется. *

подавания науки - есть национал-социалистская наука. На основе этого принципа напи- саны школьные учебники. Вот, напри- мер, задача из учебника Келлера: «Бомбовоз од- ну разрывную бомбу весом в 350 кг, три по 100 кг, четыре газовых бомбы по 150 1кг. кг и 200 зажигательных снарядов по Спрашивается: сколько можно приба- вить зажигательных бомб по 0,5 кг, если грузопод емность будет повышена на 50 проц.?» В таком же сугубо военном духе даны и другие задачи. Еще бы! Фашизм считает, что война есть нормальное, естественное состояние для народа. Но германский народ смотрит на это иначе. И мы это видим по письмам пленных. Судя по этим неотправленным письмам на родину, германский народ считает войну несчастьем и бедой. Спрашивается: сколько времени может янной войны? терпеть народ эту волчью теорию посто- Ленинград. Нет сомнения, что рано или поздно народ сбросит с себя фашистские цепи.

Я знаю, какой единой, веселой и бес- страшной может быть наша Одесса, кэто- рая не давала засиживаться у себя ни- Л. БОРОВОЙ

НАША ОДЕССА поэтому, наступать сплошным, сомкнутым строем, а сзади подперло этот строй не- мецкими пулеметами. И очень насмешли- вая Одесса должна была не смеяться, а серьезно уничтожать этих доведенных до «героизма» румынских солдат. Все большие города единственные в своем роде, все они неподражаемы и непо- вторимы, и одесситы, когда говорят о сво- ем городе, впадают, вероятно, в ужасные кру-преувеличения. Но даже беспристрастная статистика подтвердила бы, что немного есть у нас и на всем свете городов, кото- рые так умеют пленять и влюблять. Сколько хороших стихов было написано в Одессе от Пушкипа до наших дней! Какой город столько раз выводил писателей из терпения: нет, вы все равно не поймете, если там не были! Вы пройдите сначала с улицы Гоголя через Сабанеев мост к па- мятнику и дальше на бульвар, к морю. Вот тогда поговорим. Много было претендентов на Одессу в продолжение последней четверти века. Всех она опрокинула и сделала смешными. Сейчас она опять попала в немецкое, уже давно разгромленное «расписание». Враги дюрого заплатили и еще заплатят за это невыпосимое нахальство. И как хороша будет наша Одесса после победы, гордая своей новой славой.

Уже больше месяца темная румынская рвань на немецких танках, с немецкими офицерами во главе осаждает Одессу, один из лучших городов мира. Немцы «подари- ли» румынам Одессу, и это уже не в пер- вый раз. В мировую войну 1914--18 гг. был период, когда Румыния очень долго не могла определить свою «ориентацию»; немцы, чтобы склонить их на свою сторо- ку, обещали им тогда Одессу, Мы узнали об этом гораздо позднее, уже после шения Германии. Когда стало известно о гроэной опасню- сти, нависшей над Одессой, мы, хорошо знающие ее характер, больше всего опаса- лись, что она не сразу поверит в это чу- довищное нахальство. Она могла потерять слишком мпого времени на презрешие. Мы с детства запомнили, как отвечали наха- лам одесские портовые грузчики: а сколь- ко вас сушеных на фунт дают? Но когда пришла опасность, Одесса ста- за суровой и строгой. Она удивила му- жеством страду, которую уже, кажется, невозможно этим удивить. Газеты сообщают, что румынские сэлда- ты несколько раз ходили в «психическую атаку». Румышокое комалдование имело все основания думать, что солдаты эти разбегутся при первой же встрече c защитниками Одессы. Оно заставило их, Виктор ФИНК

Я встречаю на Д. Д. Шостаковича.

улице композитора

Мы идем в кафе. Пьем кофе. Шостако- вич рассказывает о том, как он был шесть дней на земляных работах и о своей работе в пожарном звене. Он спрашивает, что я пишу. И я отве- чаю: для газет, для Пишу фельетоны журналов, для радио.

В свою очередь я задаю ему тот же вопрос. Неожиданно он говорит: Сейчас я пишу 7-ю симфонию… Не знаю, как получится… Кажется, хорошо. А тема? - Пожалуй, точной темы нет. Но в об-

ЛЕНИ НГРАД   В этом городе среди замечательныхлю- дей мы увидели величайшего человека. Этот город на наших глазах насыщался ленинским, сталинским содержанием, он рос и будет расти… Все та же остается в Ленинграде аква- рельная живописность, серебристые тона громад, вросших в невскую дельту и в острова. Все тот же город, который мо- жет поспорить с Венецией и Роттердамом обилем каналов, рек, семьюстами мостов, Город одной из первых в мире тек, десятков высших школ, сотен сред- них, город, где изготовляют лучшие в ми- ре дизели, турбогенераторы, полиграфи- ческие машины, котлы. Город, отодвинув- ший болота, включивший в сеть электри- чества мрачную Гавань. Город, насадив- ший здесь бульвары, открывший клубы. Город, где работали самые великие пи- сатели, писатели мировые, где издатель и поэт Некрасов постучался к критику Бе- линскому с рукописью «Бедных людей». Город, где чеховская традиция была про- должена даровитыми людьми -- Баранце- вичем, Альбовым, Гнедичем; город, где В. Г. Короленко, провожая молодого лите- ратора, сам пододвинул ему галоши, го- воря: «А у нас в Полтаве еще полтора месяца будет сухо!» Город, где Горький прогуливался по Лет- нему саду с «начинающими», простодушно рассказывал содержание уже сданного в набор рассказа «Страсти-мордасти» и де- ооро вещей, Горький выручал от забвения и жирных гостинодворских лап портрет Ак- сакова работы Крамского. Город, где под железным навесом быв- шего ресторана «Палкина» Горький убеж- дал Блока не покупать фальберговский сахарин «1-750»: «В вас самих ни грана суррогата, лучше купите у солдата саха- рхз. Побелениий от невзгод Блок, все не ходили балтийцы, и Горький выбросил вперед руки ладонями вверх: «Как види- те, - произнес он, усами и ресницами указывая на комиссара в черном корот- ком бушлате, - иллюстрация более до- бротная, Александр Александрович!…» На- мек, видимо, на только что написанных «Двенадцать», на Христа в белом венчике из роз; комиссар был рыжеус, бушлат - грубошерстный. Дудка заливалась фаль- цетом, и светлый взгляд Блока стал еще светлей, жаднее: Революцьонный держите шаг! Heугомонный не дремлет враг! А вот другое место. Поздний, но свет- лый, как блоковские глаза, вечер; канал- барку с дровами разгружают литераторы для своего кооператива. Брюсов на скамье, отро библно-ороалино и тулит глу хой бас Алексея Максимовича: -Сударь! Не так обнимаете поленья. Не так посите У нас, на Волге, приспо- соблялись проще: представьте, за плечами у вас не березовые швырки, а любимая; ну те-с, гмм!… А вечер над баркой полон сиянья, бе- лизны. Берег Невы выложен финским гра- нитом и украшен двумя сфинксами еги- петского гранита. Волшба ли ночи белой приманила Вас маревом в полон полярных див- Два зверя-дива из стовратных Фив? зал: Так вчера спрашивал поэт-символист. Сегодня же сфинксы слушали канонаду «Авроры» по Зимнему дворцу. Еще до пальбы «Авроры» открылись в Петропав-  ловке двери казематов, и несколько мо- лодых писателей вошли под своды низкой темницы с человеком, который более двад- цати лет отсидел в такой же - Шлис- сельбургской - крепости. Весельчак, ру- мянен нал сединами, человет, сам поре цвета, получал багряную смесь; любитель нотории, астрономии, Н. А. Морозов ска- … Вавилон гордился медными, никогда не открывавшимися воротами; Петроград может гордиться открывшимися дверями темниц! Кто думал, что этот город протремит ростроением; он стал делать лучшие в мире инструменты для геологии, хирур- гии, сейсмографии, астроведения, электри- чества: его конфеты, сигары, духи, мод- ные костюмы, всевозможный конфекцион- Фдни из лучших в Европе. И опять возро- дился первый в мире балет. Все это случилось потому, что однажды раскрылись двери вокзала, на который до

того ходили есть жареного сига и поку- пать у заграничных шкиперов жеватель- ный табак, -- двери во флажках; и с че- го-то, что нам показалось крышей над   к городу обратился с речью человек, су- нувший кепи в карман. После мы видели этого человека в Смольном, когда пришли к Володарскому говорить о работе в «Красной газете». ении по воридо локти. Еще раз - он перед нами на уз- ком балконе дома Кшесинской. И у Детского подезда Зимнего дворца собирались литераторы; тво Северных Коммун посылало их читать лекции об Эврипиде и Островском в провинциальные города, где ели льняную сбоину, ячмен- ные зеленые лепешки и лекционный зал освещали сурепным маслом, налитым в двадцать чайных блюдечек; читали лек- ции также на эвакопунктах и на агит- пунктах станций, слова о Менандре и Эсхиле заглушал лязг проходившего по первому пути без сигнала бронепоезда. Великий город! Теперь перед ним - фронт. По Мар- сову полю идут бригады народного ополчения, санитарные отряды, девушки- дружинницы. На орудийных расчетах при- слугой -- русские, марийцы, узбеки, ка- захи, татары, каракалпаки, из Дома ис- панской молодежи ребята пошли защи- щать Выборгскую сторону. кузовом грузовика, а было бронемашиной, Саушаю голос красноармейца Тулубе- ена иа города, тде погдато в Смольном ника, которым делилась c нами орудий- ная прислуга. Оттуда доносится голос про- фессора Десницкого, напоминающего нам об улицах, которыми проходили Ломоно- ссв, Пушкин. В этом городе сейчас Шос- такович работает над «Торжественной увертюрой», академик Байков -- над ме- телуртическим носледованием, Николья Как море шумит грозовое, Шумит грозовой Ленинград. Михаил Светлов ночью пишет стихи на ленинградской зенитной батарее. «Бессмертен город Октября». Город Ленина, город Сталина. Кто навяжет это- му городу другую судьбу? Вечно советским быть Ленинграду, ка- кие б испытания еще ни предстояли ему!

ВРАГ ПОДОДРССОИ так, словно ему предстояло ерверк. Дядя Вольф Кравец Сначала побежали на побежали на Ланжерон, то. Наконец, вышли и просвистело над их врезалось «дюку прямо варивал дед. Его воспоминания опубликованы в сборнике, пятидесятилетию обороны его спрашивали, как выйти на берег, по которому ли стрелять, дед отвечал: Война войной, но никто не верил, увидеть фей- тоже побежа. Пересыпь, пото! потом еще куда на бульвар. Тут-то головами ядро и в ноги», как го- были посвященном Одессы. Когда это он не боялся должны бы- что по Одессе можно стрелять, В наш го- род приходили корабли из всех стран ми- ра -- из Китая и Австралии, и Африки, и отовсюду, где лежат конпы земли. Од- гако к нам приходили ьсегда с торговлей и дружбой. Но стрелять? Стрелять по Одессе? За что? Наш город все любят. За что в него стрелять? Мы не могли допу- стить такой мысли!… Слова деда вспоминаются мне теперь каждый день. За что стрелять по Одессе? За что разрушать этот приветливый солнечный город? За что истреблять его население веселое, бойкое, всегда исполненное опти- мизма? Враги уже бывали в Одессе, и каждый раз им казалось, что они завладели ею навеки. Приходили немпы в 18-м году. но Одесса их выплюнула. Приходили ин- тервенты, но Одесса их выплюнула. При- ходили белые головорезы Деникина, но Одесса их тоже выплюнула. Море в Одес- се - тут же, под рукой. Враги падали в море. Так оно будет и на сей раз. Не будет Одесса городом фашистов!

Дедушке было лет 20. У него уже была жена и несколько дочерей. Но он побежал смотреть неприятельские корабли, Мой дед Исаак Лебединский стоял на бульваре, примерно, - как он говорил, там, где сейчас помещается площадка ор- кестра, т. е. наискосок от Лондонской го- стиницы, когда в памятник дюка Ри- шелье врезалось пресловутое ядро, еще и попыне торчащее в пьедестале. Дело было в 1852 году, во время Крымской кампании. Неприятельские ко- рабли были замечены рано утром, и мно- гие побежали к берегу смотреть. Любопытство было сильнее страха. Впрочем, тогда люди были наивны и войны - просты. - 

Сережа 0., ученик пятого класса, рабо- тал в совхозе -- полол грядки. И устано- вил тесную связь, подружился на всю жизнь с одним мальчиком, сыном совхоз-  ного счетовода. И теперь они переписы- ваются, обмениваются новостями. Одно из писем Сережи О мне удалось прочесть. Вот отрывок из письма: «…Мать приходит с работы в двадцать часов 00 минут Отец ночует на заводе. Я дома с утра один. Тогда я сам себ себе вы- весил приказ, что баловаться тут нечего. и прибираю дом и хожу в магазины и меня. Мать вперед ничего не замечала. Придет, поест и сидит, молча глядит на окошко, потому что от Вали (старший брат) с фронта восемнадцать дней не бы- ло писем Но вчера звонок Валя приехал в командировку! Было много лишнего крику. Но мать ожила и сегодня все удивлялась, что это со мною сделалось. Как я вед весь дом столько дней и еще отдых, Мы свое завоюем. Придут нам счастливые дни а фашисты завоют. Вот и все. С. О.». Ленинград.

Героическая оборона Одессы, Трудя- щиеся Одессы готовы отразить любой удар врага. На снимне: баррикады на улицах города. Фотохроника ТАСС.

Литературная газета 2 № 38