A. ГУРВИЧ

H. КОВАРСКИЙ!

B. КИРПОТИН

Sid00

ЛЮДИ, ЖиВУЩИЕ В статье «Лик зета «Фелькишер «Здесь в вается иначе, чем В этом походе вается как бы часть света, войны на Востоке» га- беобахтер» пишет: действительности все оказы- мы себе представляли. герчанский солдат оказы- перенесенным в другую

В НАШЕЙ СТРАНЕ спокойный, он быстро и ладно погрузил свою баржу и теперь, оставшись на ней один, охранял ее и ждал буксира. Но буксир завозился на том берегу. Немцы, разлившись по городу, подошли к реке и осторожно, боясь засады, подбирались к с барже. У моряка был пулемет и писто- лет-пулемет. После первого его выстрела враги рассыпались и начали «войну баржей». Моряк стрелял метко и умно, Каждая его очередь, каждая его пуля стонла жизни немцу. Внезапно моряка ударили по го о голове. Кто-то подплыл сзади и незаметно под- крался. «Его допрашивали долго. Угрожа- ли. Он молчал. Тогда его стали бить. Он молчал. Тогда ему отрезали палец на пра- вой руке, потом все пальцы. Он поте- рял сознание, Он пришел в себя ночью, в сарае, на мокрой соломе. Его поил кто- то из кружки. Они разговаривали, двое. моряк и пехотинец, попавшие в лапы зверей. Разговаривали до утра. Потом мо- ряка повели на площадь. Там стояли ше- ренги немецких солдат и кучка испуган- ных местных жителей. Моряка привязали к столбу и кололи тесаками в грудь, в бедра, в лицо. Ему вырвали оба глаза. Он умер». Мертвого моряка повесили на дереве. «Он висел пять дней. Потом его сняли и куда-то увезли. И никто не узнал его имени, даже тот пехотинец, который говорил с ним в тюрьме, который убежал, видел все и орассказал нам, на этом берегу…» Ежедневно читаем мы в газетах леде- нящие кровь слова о смерти храбрых. Но даже в этом ряду титанов неизвестный моряк кажется непостижимым, Ему нель- зя отдать должное одним поклонением. Он заставляет думать о себе. Быть мо- жет, именно неизвестность, безымянность и придает образу моряка особое величие. Всю ночь между пытками и казнью раз- говаривал он в тюрьме с пленным крас- ноармейцем и не назвал своего имени. Скромность?

«Плененный Париж» Стиль Эренбурга-публициста резко изме- нился за последние годы. Он стал совсем иным уже в статьях, посвященных осво- бодительной борьбе испанского народа против испанского, итальянского и не- мецкого фашизма, Авторская интонация стала мужественней, резче и тверже, фра- за - суше и отчетливей. Автор должен успеть рассказать читателю в корот- кой газетной статье обо всем, что он видел, - о героизме испанского наро- да, о людях, которые предпочитали уме- реть стоя, чем жить на коленях, о чу- довищных преступлениях фашистов в за- хваченных ими испанских селах и горо- дах. Каждая строчка этих статей звучит, как строчка обвинительного акта. бурга о Европе, над которой уже нависла зловещая тень готового к наступлению Так же написаны были и статьи Эрен- фашизма, так же написана и книжка «Плененный Париж». «Я помню могилы беженцев, за заплакан- ную служанку, учительницу с перепуган- ными ребятишками. Я знаю, что прино- сят народам немецкие фашисты, я не читал об этом, я это видел». Он видел, как немцы входили в Па- риж, как, собрав несколько десятков про- ституток, они сняли их, чтобы потом по- казывать на экранах «население Парижа, приветствующее немецкие войска», как грабили они Францию, вывозя все - «от яиц до дверных ручек, от мыла до му- зейных картин», как жрали они в ресто- ранах, как сжигали книги французских писателей, как пили, поднимая бокалы, «за упичтожение Франции», как марширо- вали «по площади Конкор», по прекрасной площади, о которой Маяковский написал: «Эта площадь оправдала бы каждый го- род». B Париж, во Францию вошли не про- сто гангстеры, бандиты и грабители, Аль-Капоне выглядит благороднейшим джентльменом по сравнению с фашист- скими солдатами и командирами. Аль-Ка- поне убивал, чтобы присвоить чужое добро. Эти убивают и грабят, сопровождая убийство и грабеж такими издевательства- ми, до котюрых никогда не додумался бы Аль-Капоне. Они на каждом шагу оскорб- Париж», Илья Эренбург. «Плененный Гослитиздат. 1941 г. ляют достоинство французов, они издева- ются над всем, что составляет националь- ную гордость французского народа, его историческую славу. Школы превращены в казармы, ученые брошены в тюрьмы и концлагери, писатели обречены на голод- ную смерть: 0 Париже, одном из самых прекраснейших городов мира, они говорят «грязный город для негров» во фран- пузском парламенте проходимец Розец- берг заявляет: «Мы выкинем идеи фран- пузских просветителей в мусорный ящик», Темные и отвратительные пережитки средневековья, с которыми боролись фран- пузские просветители, теперь воскресли в гитлеризме и пытаются отомстить тем, кто больше века тому назад обявил им бес- В статьях, собранных в книжке Эрен- бурга, только факты и впечатления оче- видца, изложенные скупо и сухо. Они го- ворят сами за себя, они не требуют по- яснений, Только иногда после подробной сводки фактов идет несколько слов от автора, проникнутых ненавистью, гневом и надеждой: «Я знаю отвагу французско- го народа - я видел Марну и Верден. Я понимаю, почему пугливо озираются по сторонам гитлеровцы в мнимо спокойном Париже. Мальчишка поет: «Ты скоро от- сюда уйдешь». Конечно, им придется не пощадную войну. уйти убежать из Франции. Но убегут не все… Последняя, заключительная статья книж- ки названа «14-е июля». Французский на- род черпает силы для освободительной борьбы в том, что составляет националь- ную гордость Франции и над чем изде- ваются гитлеровцы. 14 июля 1941 г. по улицам Парижа, где некогда восставший народ шел на штурм Бастилии, марширу- ют гитлеровские солдаты, тащат на рас- праву арестованных французских патрио- тов. Но Франция свято хранит в памяти дату 14 июля 1789 г. Рабочие ломают станки, крестьяне жгут хлеб, утром на улицах находят убитых гитлеровских сол- дат и командиров. Франция проснулась, она готова к борьбе. «Гитлерия вот Бастилия ХХ века, страшная, вловонная тюрьма, в которой томятся народы Европы! На штурм этой новой Бастилии идут вместв с бойцами Красной Армии партизаны и герои пора- бощенных фашистами стран, патриоты свободолюбивой Франции. Бастилия будет взята!»

ВИНТОВКОЙ, МОЛОТОМ, ПЕРОМ И выходит -- руку поднял На твою родную мать Кто осмелился сегодня Счастье родины ломать. И с таких, как с гадов хищных, Страшных в подлости своей, Их поганой кровью взышут Миллионы сыновей! Стихотворение «Красноармейцу» - при- зыв к мести, к страшной и беспощадной мести за поруганных женщин, за истер- занных детей, за невиданные и неслыхан- ные зверства фашистов. Третье названное здесь стихотворение может служить хорошим образцом уткин- ской шутки. Это - шутка, выражающая истинную бодрость и прочную уверен- ность в силах народа, в победу народа над врагом. Уткин в шуточных своих сти- хотворениях удачно опирается на фоль- клор, что делает их весьма пригодными для исполнения с эстрады, в любой ауди- тории--красноармейской, рабочей, колхоз- ной. «Чего никогда не слышал?» - спра- шивает поэт. И отвечает: Чтоб лебедем взвился рак. Чтоб гусь на охоту вышел. Чтоб сладил с народом враг. Эти веселые вопросы и ответы подгото- овляют к заключительной строфе на тему «А что непременно будет?». А быть -- морозу к зиме. А щуке - быть на блюде. A Гитлеру -- быть в земле. Книжечка стихов Иосифа Уткина патриотична. Она -- одно из многочислен- ных выражений нашей воли к победе. Работа поэта Иосифа Уткина характе- ризуется единством слова и дела. Он по- казал, что умеет владеть не только пером, но и пожарной лопатой и винтовкой. Его стихи -- результат слитого воедино граж- данского и поэтического долга… Это заглавие как нельзя лучше харак- теризует содержание и смысл книжечки стихов Иосифа Уткина, написанных во время войны. Стихи Уткина - боевые и веселые пес- ни, В них знучит обычная «уткинская» лирическая интонация, соединенная шуткой, с издевкой над врагом. Вместе это создает впечатление боевой решимо- сти, бодрости и уверенности. Стихи Уткина призывны. Они агитиру- ют, они зовут подчинить усилия всех со- ветских людей - на фронте и в тылу, мужчин и женщин - единой цели разгрому немецких фашистских полчищ. Профессий мирных больше нету! Винтовкой, молотом, пером, Как дело общее, победу На плечи общие берем. мом. Но в то же время стихи Уткина не декларативны, не беспредметны. Они опи- раются на конкретные факты, нередко сообщенные Советским Информбюро. Вря- де случаев они согреты интимным лириз- Лучшие стихотворения в сборнике - «Пеоня о родине и о матери», «Красноар- мейцу», «Чему никогда не бывать и что непременно будет». о родине и Выписываем «Песню матери» полностью:

на другую планету, причем это следует понимать не в географиче- ском смысле. Причиной тому являются люди, живущие в этой стране». Такими словами оворят, очнувшись от глубокого сна, «Фелькишер беобахтер» - этот самый крупный бомбардировщик фа- шистской пропаганды, сбрасывающий на головы своих читалелей тысячи тонн лжи, демагогии и других отравляющих сознание веществ, вдруг издает искрен- ний вздох смущения. Многое же для этого понадобилось. Чадо было действи- тельно очутиться на другой планете. Два мира, которые мало назвать проти- воположными, ежедневно предстают перед нами на страницах ваших газет. Совет- ские писатели и журналисты ведут лето- пись отечественной войны. Не в кабине- тах, а в окопах, в блиндажах, на воен- самолтах, Оттуда, с пе- фронта, из осажденных городов и даже из вражеского тыла при- ходят их походные блокноты, их дневни- ки и корреспонденции. Может быть, кто-нибудь из нашихтова- рищей не вернется в нашу семью, но на краю гибели, в огне и крови зарождаются новые слова, новые книги, новые писате- ли. Мы хорошо знаем друг друга перь знакомимся еще раз. Заново всма- триваемся в своих друзй, земляков, со- отечественников. По-новому звучат для нас названия наших городов. Исчезло все мелкое, разобщающее, дивет и крепнет все, что нас связывает. то сделала вой- на. В одно мгновение он показала нам, как мы близки и дороги друг другу, как безраздельно связали свою судьбу с судь- бой родины, Советские лрди еще раз и еще ближе породнились, и, кажется, все стали личными друзьями. Из коротких корреспонденций во весь ост встают люди-богатыри, люди-красав- цы, люди, живущие в нацей стране. И рядом с ними мы видим лицо врага, мощной железной броней грикрывающего ничтожество своего духа. Я читаю очерк Эзры Виленского «Сжа- тые кулаки». Одесса, беспечная Одесса, всегда любовно смотревшая на свое теп- лое, голубое море. Теперь она поверну- лась к нему спиной, окоплась, ощети- нилась. Ни на мгновение нельзя ей огля- нуться, «Это осажденный ород, город сражающийся, отстаивающий свою свобо- ду, свою жизнь. И он нахиурился, на- прягся, сжал кулаки. Город казал: я не сдамся, я не уступлю… Женцины Одессы не плачут, когда встречают своих ране- ных мужей, отцов и сыновй, Они са- дятся к ним в грузовик, обнимают их, везут в госпиталь и в перерьвах между работой носят им подарки, цветы…» Виленский рассказывает о новой, не- узнаваемой Одессе много и лаюнично, Он не хочет пропустить что-либо из увиден- ного. А увидел он все, что только можно было увидеть. В его коррепонденции фактов больше, чем фраз, Но ни не рас- сыпались. Сжатый кулак хурналиста скрепил их силой патриотического чув- ства, и из торопливых, беспоюйных за- писей возник образ осажденною города. Он борется без сна и отдыха. Мы видим новую, мужественную Одессу, ее аррикады. Мы слышим гул ее орудий, е взволно- ванные голоса, ее учащенное дгхание. И у каждого из нас крепко сжимются лаки. Мы видим себя на барриюадах оса- жденной Одессы, чувствуем себ: ее жи- телями. До тех пор, пока в городе остается хо- тя бы один советский патриот, он еще не сдан, он еще обороняется. В оцной из своих корреспонденций Виленскй рас- сказывает о «неизвестном моряке: Неиз- вестно имя героя, но сила его духа, его подвиг станет известным всему миру. В опустевший, брошенный горо, рас- положенный на красивой реке, кодили немцы. Жители, кто только дог, ушли за реку. Туда же увезли вс иму- щество города. Осталась одна последняя баржа, груженная ценными машинми и аппаратами. Когда ее грузили, явиля мо- ряк и взял на себя командовани по- грузкой. Никто не знал, кто он и ткуда он пришел. Яснолицый, мускулистый и

Так уж водится, наверно, Я давно на том стою: Тот, кто любит мать, - наверно - Любит родину свою. И в народе неделимо Счастье радости одной: Счастье родины любимой, Счастье матери родной. Иссиф Уткин. «Винтовкой, мопотом, пе- ром». Госпитиздат, 1941 г.

C. ГОРОДЕЦКИЙ ВОЖДЮ Дружней подымем молот, братья, И горн раздуем горячей! Все - обороне, все - расплате, Чтоб Гитлер не собрал костей. Ответом на этот призыв народа служат два глубоко лиричных стихотворения, на- писанных от имени бойца: «Я CO- ветский воин» и «Клятва». Переходя к финальной части книги, поэт опять дает прелестную элегию «Раз- лука». Но и эта элегия разрешается боевым призывом: «Подымай, народ, клич, веди на бой!» Финальная часть книги начинается дву- мя задушевными стихотворениями «На новой земле» и «Под Сталинским солн- цем», написанными в 1938 году и рису- ющими картины счастливой жизни в со- ветской Белоруссии. Они напоминают о том, за что мы боремся. Заключительным аккордом этой неболь- шой, но глубокой по мысли и чувству книги служит широко известное стихот- ворение: Побеждать мы не устали, Побеждать мы не устанем! Краю нашему дал Сталин Мощь в плечах и силу в стане. мы видим в новом рас- В этой книге цвете все качества поэзии Якуба Кола- са: необычайную прямоту в высказыва- нии чувства, ясность и глубину мысли, прекрасную, восходящую к народной по- эзии, форму. В новых стихах эти каче- ства усилились и окрепли. Особенно бро- сается в глаза музыкальная сторона сти- хов. Вся книга построена, как симфония. Не только отдельные ее стихотворения но и вся она в целом может дать прекрас- ный материал для крупного музыкаль- ного произведения. Переводы хорошо выполнены П. Семы- ниным, Б. Тургановым, В. Звягинцевой, Б. Ирининой, Н. Сидоренко и др.

Как скучно и пресно здесь это слово. Неизвестный моряк умирал не скромно, он умирал в жестокой борьбе, он драл- ся, как лев. Он защищал родину, раст- ворился в ней и забыл о своем имени. Он не заглядывал в свою судьбу, потому что действовал. В душе его не осталось ни места, ни времени для мысли о том, чтобы оставить по себе память. Виленский нашел и назвал нам безы- мянного героя. Надо было спасти, сохра- нить подвиг для будущего. Он написал о нем взволнованно, отрывисто, написал все, что узнал и только то, что узнал. Неизвестный моряк описан со стороны, в действии, Мы увидели его, но голоса его мы не знаем. Он не произносит ни одно- го слова, не высказывает ни одной мыс- ли. Автор очерка хорошо чувствует, что образ неизвестного моряка призовет к се- бе «самых вдохновенных, самых человеч- ных художников», и заканчивает свой рассказ уверенностью в том, что его ге- рой будет увековечен в памятнике и во- спет в поэмах. Но, может быть, еще больше этот об- раз всколыхнет воображение прозаика. Ночь, проведенная в тюрьме, станет ду- шой этого рассказа, Его надо писать C такой силой проникновения в душевный мир одинокого героя, с какой был напи- сан «Хаджи-Мурат». Среди палачей, терзавших неизвестного моряка, был, возможно, и ефрейтор Пило- виц, писавший своей жене Марте в Га- мерсфельд: ку-«Я организовал одну пару детских ту- фель для нашего малыша, а себе одну пару лыжных ботинок, десять кусковмы- ла, два кожаных пояса, два карманных ножа, один консервный нож, один што- пор и еще разную мелочь. Скорее бы представилась возможность все эти вещи послать домой. Иначе у меня нехватает места для организации следующих ве- щей». Что может понять в бессмертном под- виге советского героя этот организатор штопора! Мы не хотели бы осквернять память героя никаким сравнением, даже контра- стным, с убогим и низменным германским солдатом, и вспоминаем его здесь тоже, как жителя другой планеты. Как же ему, мародеру и скопидому, понять широкий размах вольного русского человека какему, привыкшему ставить свою фамилию на портсигаре, на кошельке, на футляре от зонтика, понять человека, не оставивше- го своего имени для мировой славы!

РОДИНЕ, Так называется только что вышедшая книжка стихов народного поэта Белорус- сии Якуба Коласа. Она написана кровью сердца, под огнем фашистских орд вторг- шихся на родную землю поэта. Поэтви- дел, как горел его дом, все богатствоко- торого заключалось в рукописях, в пись- мах Максима Горького, в любовно подоб- ранных книгах. Он видел, как бандиты расстреливали уходящее из города без- оружное население. И строки его стихов озарились справедливым гневом и жаж- дой возмездия. Книжка начинается стихотворением в прозе «Родному народу». «Черная ночь движется с запада и за- стилает непроглядным мраком твою зем- лю, родной мой народ. Нарушен твой мирный созидательный труд для всеоб- щего благополучия и дружного сожитель- ства всех народов мира. Но разве мы по- миримся с этим разбойничьим, грабитель- ским нашествием озлобленных гуннов, гичлеровских акул? Нет, никогда! В гор- ниле нашего страдания будем неустанно ковать свою победу. Теснее сплотимся во- круг своего вождя и кормчего, родного Сталина!» Это прекрасное, мужественное вступле- ние определяет тему всей книги. Пер- выми идут два гимна - «Под стягом Ленина Сталина» («Железную силу нам выковал Сталин») и «Красная Ар- мия» («Красная Армия - грозный народ, Красная Армия - мужества взлет»). Оба эти стихотворения, несомненно, привле- кут внимание наших композиторов своей гордой и суровой красотой. C большим чувством написанная эле- гия «Душою и сердцем мы с вами, ге- рои» служит переходом к центральной части книги -- четырем призывным сти- хотворениям: Вставай, народ, всю мощь и силу Вадымайте, села, города. Пусть всюду гибель и могилу Находит наглая орда. Вставайте, народы, к оружию, братья: Бандиты штурмуют наш дом. Могучим потоком, сплоченною ратью Обрушим на недругов гром! Сомкнем же плотнее Ряды боевые, За честь, за свободу - вперед! Над нами алеют Знамена родные, Нас доблестный Сталин ведет.

,Родина зовет 

Отделение издательства «Советский пи- сатель» в Ленинграде выпускает сборни- ки стихов, очерков и рассказов писателей о героической борьбе Красной Армии про- тив гитлеровских орд, о мужестве бой- цов и партизан. Первые два сборника вышли. В них напечатаны произведения М. Зощенко, В. Каверина, Б. Лавренева,

В. Саянова, Н. Тихонова и других ленин- градских писателей. Заканчивается печа- тание третьего сборника. Ленинградское отделение издательства большими тиражами выпускает также не- большие брошюры писателей, содержащие отдельные боевые эпизоды.



Борис ВЕСЕЛЬЧАКОВ Немчужина Юга Я знал тебя с детства, Жемчужина Юга. Я буду твой образ Хранить и беречь, Как дни вдохновенья И радостных встреч, Как первую ласку Любимого друга. Мне чудится Небо твое голубое, Лиманы, Сады на вершинах холмов Цветы, Не дающие сердцу покоя, Летящие брызги Морского прибоя, Далекие тени Родных берегов. И нет моей злобе растущей Предела: Двуногие звери С клыками во рту Хотят на куски Растоптать твое тело, Измять, опозорить Твою красоту. Но прежняя удаль твоя Не остыла. Ты смело встречаешь Удар лобовой. Другая, Врагам недоступная сила Живет в тебе нынче И движет тобой.

Писатели Л. Спавин, М. Светлов и Н. Богданов на фронте

Конст. ФЕДИН

Неожиданность затяжной, длительной войны ударила не только по немецкой армии, она нависла смертельной угрозой над всей Германией. Тыл немцев под- вергся новому приливу испытаний мед- ленным оружием лишений и голода. Это бьет по германской семье, по детям и ма- терям, по возлюбленному немецкому оча- гу. Но эта первая неожиданность принес- ла за собой вторую, еще более грозную. Затяжка войны означает усиление воен- ной мощи противников гитлеровской Гер- ммании. Некогда сильнейшая германская авиация оттесняется и начинает грозно подавляться воздушными армиями Вели- кобритании и Советского Союза. Непре- рывно тяжелые бомбардировщики англи- чан и русских появляются над городами, заводами, верфями Германии. Все могу- щественнее и суровее становится отмще- ние за бесчинства и всемирный разбой германских летчиков. Очаг немецкого сол- дата, его дом, его семья, его родина от- ныне вполне досягаемы для огня и гро- ма войны, И с этого момента для герман- ца начинается новая полоса, новый счет военной истории. Не так давно в Америке вызвала ог- ромный интерес книга Ларса Мена - «Под железной пятой». Ларс Мен - бельгиец, содержатель гостиницы «с хо- рошей кухней» в Антверпене. Прошлый год, когда германцы ворвались в Бель- гию, он долгое время оставался в родном городе, и у него в гостинице квартирова- ли немецкие офицеры, главным образом летчики. Свои наблюдения над немецки- ми оккупантами Ларс Мен, очутившись в Соединенных Штатах, записал с большой вдумчивостью и очень обективно. Уже в прошлом году, по свидетельству Мена, в немецких войсках очень много и очень охотно говорилось о сроках окон- чания войны, говорилось с естественным разочарованием, потому что слишкомдол- то и чересчур настойчиво немцам внуша- лась мысль о «молниеносности» всех гер- манских кампаний. Даже самые отяв- ленные фашистские фанатики во всей не- мецкой военной организации - летчики, которых Мен характеризует, как поме- шанных, унылых и молчаливых людей, вечно пьяных («пьяные - в полет, пья- ные - из полета») - и те вздыхали о скором мире. ной цели, и германский народ вынужден готовиться к третьей военной зиме, да притом - к зиме на просторах России.

мы цы В 1940 г. в немецкой армии уверенно в ожидали победу над Англией - именно 1940 г. Немецкие офицеры пошучивали: «Голландия досталась нам даром, за Бельгию пришлось заплатить небольшую сумму, Франция потребовала больших расходов, а во что обойдется Англия - не знаем». Не в том дело, что нем- готовы были «заплатить» за Англию, вероятно, любую цену, а в том, что они были убеждены, что «купят» ее в 1940г. Прошло больше года с тех пор. Какую цену платят сейчас германские войска на Востоке, им известно лучше всех. Они понимают, что эта «плата» беспредельно возрастает, становясь подлинной расппа- той за содеянное германским фашизмомво всех странах мира. В расплату включается и то возмездие, которое вкушает сейчас германский тыл. Ларс Мен тоже отмечает сентименталь- ную привязанность немецкого солдата к своим родным, к своему очагу. И он при- ходит к выводу, что «если что-нибудь может заставить их (немцев) сложить оружие, то это, по всей вероятности, их боязнь за свои семьи, подвергающиеся опасностям, от которых национал-социа- листы не могут их больше защитить». Так же, как в прошлую мировую ну, англичане сумели внушить немцам уважение к английскому оружию. Сейчас немцы быстро научаются уважать оружие Советского Союза. Пленные немцы тверждают этот факт без обиняков. жение к оружию означает страх ним. Немцы страшатся нашего оружия, потому что оно подавляет их, потому оно достигает далекую цель герман- ский тыл, отчизну, родину немцев, их очаг, за целость которого германские сол- даты были когда-то слишком спокойны. вой- под- Ува- перед что-Где Мы знаем уязвимость чувствительного места в психологии врага. Мы будем нить это место все более ощутимо и лезненно. Это возымеет необходимое действие. Это будет отплатой за муки ших близких, за муки человечества, шенного германским фашизмом в вели- кие страдания. ра- бо- нам на- бро- Немецкий солдат, храня на груди порт- рет жены, ребенка, невесты, должен пом- нить, что он сам подвергает смертель- ной опасности свою семью, своих близ- ких, продолжая в угоду фашизму свиреп- ствовать в чужих странах, проливать  кровь и сеять смерть.

Чувствительность и жестокость Германия, по программе Гитлера, билась и бьется и которое стремительно погло- щает и поглотит все немецкие силы, употребленные на его завоевание. Я спросил одного пленного германского офицера-пилота: Долго ли, по-вашему, продлится вой- на с Советским Союзом? - По-моему… я так думаю… недолго. - Но сколько же времени? … Месяца два, может быть, три. -Что же будет дальше? - Мы заключим мир. - Что значит - мы заключим? По-ва- шему, Россия капитулирует? Он промурлыкал: - Н-нет, ну, что вы! Он хотел показать, что хорошо воспи- тан и понимает, что говорить неприятно- сти в лицо неделикатно. Но что же означает -- заключим мир? Вы собирались нам продиктовать условия мира? Он опять что-то забормотал с вежли- вой миной. - Но все же, - настаивал я, - как вы себе все это представляете? - Я, конечно, не знаю… Но я думаю … мы заключим с Россией мир и тогда покончим с Англией… Тут его вежливость прорвало: англи- чан с нами не было и можно было не деликатничать. Но знаете ли вы, что такое Совет- ский Союз? Разумеется: территория, неисчерпае. мые людские резервы… вообще ресурсы… И вдруг он облизал губы и точно ре- не помешает шив, что в конце концов не сказать нечто правдивое, вадохнул: - Россия была для нас книгой ва семью печатями… С момента, когда немцы почувствовали яростные удары Красной Армии, для них начали вскрываться печати на неизвест ной книге. Оказалось, что ни о каком мире Советский Союз не хочет знать, по- ка не разобьет германо-гитлеровский фа шизм. Оказалось, что три месяца войны миновали, не принеся Гитлеру вожделен-   Всякий пленный немец, когда его спра- шиваешь, есть ли у него какие-нибудь вопросы, прежде всего хочет знать: будет ли сообщено его родным, что он - в плену, или - когда разрешат ему напи- сать домой? Многие немецкие солдаты и особенно офицеры знают о существова- нии старого международного соглашения, которому воюющие державы обменива- гся списками взятых в плен. Пожалуй, этот международный договор германцы не прочь соблюдать, в личных своих интересах, конечно. Всеми осталь- ными договорами они пренебрегли, как мешающими их варварским способам ве- сти войну. Они расстреливают госпитали и поезда Красного креста, они бомбят не- защищенные города, добивают раненых на поле сражения, уничтожают детей и женщин. Они творят жестокости, не ду- мая ни о каких законах и договорах. Но вот немец попал в плен и сразу вспом- нил о мекдународном договоре; сообщат ли его близким о том, что он жив и здо- ров? Эта чувствительная забота о родных и близких является обычным свойством ха- рактера немцев. Семейственность, привя- занность к очагу, «родина» в узком зна- чении слова, то-есть дом, в котором вы- вос немец, его окружение из друзей, со- дей и родни, город или село, откуда происходит семья, - вот основа герман, ского быта. Связь немцев со своим оку жением весьма крепка и сентиментальна, Я не встречал за всю свою жизнь от ного немца, который не носил бы с со- бою фотографии родных и близкит дое новое знакомство начинается ца с того, что он, к месту или не к ме- сту, достает из бумажника портреты сво- их семейных и предлагает ими полюбо- ваться, Женатые показывают детей и жен, холостяки - невест. Нередко фото- графия невесты сопутствуется карточками «прежних» невест, или вообще чьих-ни- будь «невест». Разглядывание хорошо изученных карточек происходит не без- участно, а именно с любованием и само- довольством. Пленные немцы всегда просят оставить том самом фотографии при себе, не отбирать их. Взаимная безвестность членов семьи - самое горькое чувство, действительно устрашающее германского солдата. Поэто- му и вылетает у него первым вопрос о родных, когда, принужденный к сдаче, он оправляется от испуга и растерянио- сти. Этот сентиментализм сочетается в харак- тере немецкого мещанина с жестокостью, проявляемой и в семейном быту, и в бо- лее широких общественных отношениях. Немецкий обыватель жесток к детям, его традиция порок и других физических ис- тязаний малолетних весьма упрочилась за время господства фашизма. Особенно от- личается немецкий мещанин нещадностью в отношении к подчиненным. Солдат хо- рошо знает это по своему офицеру, бат- рак - по своему хозяину, школьник- по своему учителю. Сочетание жестокости с чувствительно- стью - черта довольно обычная, хорошо известная психологу. Чрезмерная слезли- вость, склониесть легко растрогаться и умилиться наблюдались и за тиранами, и ва палачами.



Тебе не страшны Никакие налеты. Ты вся В неприступном кольце баррикад У каждого дома Торчат пулеметы, Бутылки с горючим И связки гранат. Туда, засели фашистские орды, По улицам стройным Идут моряки. Идут они шагом Уверенным, твердым, На солнце осеннем Сверкают штыки. И лишь потому, Что ты выглядишь строже, Что ты поднялась На священную месть, Ты стала мне ближе, Родней и дороже. Ты - равная жизни. А жизнь - это честь!

Чем дальше идет война, тем уязвимее становится это чувствительное место в психологии немца. Семья германского солдата казалась ему недосягаемой для опасностей войны: в глубоком тылу, за- щищенная сильной авиацией, она могла спокойно дожидаться своего добытчика фашистского варвара, кочующего по от- даленным, чужим, разоряемым землям. К тому же - долго ли продлится война? Раз-два - и добытчик возвратится до- мой, увешанный трофеями, и снова на- ступит для очага волотое, мирное время, защелкают «кодаки» и «лейки», застучат по дубовым столам пивные «маасы», до нового похода на чужбину, за новой до- бычей для жен и невест. Но вот случилась первая решающая не- ожиданность: война «раз-два» не получи- лась, Она не получилась и «раз-два-три», она распространяется во времени и не- обятном пространстве. Да, именно - в «пространстве», за которое

Литературная газета № 38 3