‘
>
Н. КАЛАДЗЕ
Твардии генерал-майор
Le
Жизнеописания
полкозодицев
Я люблю художественную литературу
И с особенным удовольствием читаю
произведения, написанные на военные
темы. В свое время с большим интере-
сом я прочел: «Народ бессмертен» Грос-
смана, «Фронт» Корнейчука, «Дни и
ночи» Симонова, «Волоколамское шоссе»
Бека, потому что в этих книгах была
заключена правда © войне. Каждое из
этих произведений по-своему говорило
нам, как в необычайно трудных усло-
BHAX войны советский человек овладе-
вал сложным искусством побеждать.
В огне Отечественной войны выковал-
ся новый стиль ведения военных опера:
ций, сформировались новая стратегия и
тактика, которых не знала до этого
военная история. Накопился колоссаль:
ный боевой опыт, он изучается и 060б-
щается научной военной мыслью. И те-
перь, когда Отечественная война стано-
вится достоянием истории, когда’ тща-
тельно изучаются все этапы великой
борьбы, мы вправе ждать от писателей
эпических произведений, по мощи и
силе воздействия не уступающих луч-
шим созданиям мировой классики. Мно-
гих читателей уже не удовлетворяет
изображение в романе или повести ка-
ких-то частных эпизодов войны. Мы хо-
тим читать многотомные романы. в ко-
торых история грандиозных битв пере-
межалась бы с ярко обрисованными че-
ловеческими судьбами, горестями и ра-
достями, с картинами нежнейших и тон-
чайших психологических переживаний.
Мне кажется, что большое место в
нашей литературе должен занять жанр
историко-биографический.
Я несколько раз читал книгу К. Оси-
пова «Суворов». Уверен, что пройдет
еще немного времени, и я снова перечи
таю ее. Это глубоко полезная и ценная
работа писателя. Со странин книги точ-
но живой встает обаятельный образ ге-
ниального полководца. Четко обрисова-
ны исторические условия, в которых
ему приходилось действовать. Воспита-
тельное значение такого тина литерату-
ры несомненно. }
Когда я воскрешаю в памяти различ-
ные эпизоды нашей войны с немцами,
мне прежде всего вспоминается 1942
год, Сталинград. Здесь на полях сраже-
ний окрепло военное искусство наших
полководцев, воспитанных сталинским
стратегическим геннем. И мне хотелось
бы, чтобы в новом, 1946 году появились
не только романы и повести на военные
темы, HO и научно-художественные
очерки, в первую очередь о Сталинград-
ском сражении и о полководнах, покрыв-
ших себя неувядаемой славой.
— > —
В. МУХИНА
Народный художник СССР
ажите психологию
творчества
«Литературная газета» дает мне воз-
можность высказать некоторые пожела-
ния, которые хотелось бы видеть осу-
ществленными в 1946 г. Очень хотелось
бы, чтобы писатели заинтересовались
вопросами психологии творца-художни-
ка, творца-ученого не в виде истори-
ческих монографий, а в виде исследова-
ний или романов о психологии творче-
ства (типа «Эрроусмит» Синклера Льюи-
са), не боясь показать прин этом, что это
тзоэчество имеет, тернистый путь, а He
Пок
и
Ake путь, усёянный розами и лауреат-
„ вом, ибо их нало заработать трудом
7? ФТверой в свое дело.
В исторических романах надо было бы
осстанавливать не только вопросы по-
мтики разных эпох, но и дать карти-
ны быта и всето того прекрасного, что
они нам оставили: обычаи, предметы
искусства, легенды и прочее, так как и
они определяют жизнь народов.
Хочется заострить внимание писате-
лей, в особенности драматургов, на том,
что основой литературного произведения
является борьба интересов и психологн-
ческое развитие образа, а не только опи-
сание событий. :
Очень желательна грамотная научно-
фантастическая литература.
Пожелания издательствам: начать
издавать библиотеку мировой литерату-
ры, не забывая и античной. Желательны
полные собрания сочиненй, без ‘купюр,
не школьного типа; малого формата и на
тонкой бумаге, типа оксфордского изда:
ния английских классиков; чтобы Пуш-
кин, например,
томика, а не восемь томов «ин-квартоз.
Чтобы любимого нисателя можно было
бы носить на сердце, а не сгибаться
под тяжестью его трудов.
занимал два. небольших
а.
Академик А, МИКУЛИН
Герой Социалистического Труда
РОМАН О БОРЬБЕ М ПОБЕДЕ
у у
У нас была война, невиданная и же:
стокая. Невиданная по геройству и му-
жеству народа, жестокая — по потерям
и жертвам. Мы эту войну пережили —
каждый, как свое личное дело. Мы хо-
тим знать о ней все.
У нас была литература о войне. Она
показывала нам трагедию, которую пе-
реживала страна, и подвиги, которые
совершали герои. Так и нужно‘ было. пи-
сать. Книги служили целям, стоявшим
перед литературой. Писатели верно
поняли свою задачу. Но литература о
войне была все же в некотором смысле
односторонняя.
Война кончилась. И вот теперь, когда
мы победили, мы хотим знать, как это
вышло.
Я хочу, наконец, прочесть книгу, —
пусть это будет хроника, или произве-
дение исторического жанра,—из которой
я узнал бы не отдельные эпизоды, рас-
сказанные со слов их участников или
даже наблюденные лично писателем,
а факты, еще не известные мне, факты,
имевшие решающее значение для исхо-
да серьезных, переломных операций,
Раньше эта задача была непосильна для
писателей по ряду независящих от них
причин, Сейчас, когла многие ‘военные
документы превратились из действую-
щих приказов в архивные материалы,
когда вернулись с фронтов живые участ-
ники и вершители военных судеб, когда
в наших руках находятся архивы немец.
ких штабов, пленные немецкие генералы
и солдаты, мы можем пред’являть писа-
телям уже иные требования. Теперь
только от их дарования и желания зави-
сит всесторонне изучить историю веде-
ния этой войны, написать такую книгу,
>
которая рассказала бы об этой войне
как © состязании двух огромных сил.
Пока в области литературы не появят-
ся произведения, раскрывающие слож-
ный механизм Великой
войны и детали коварных приемов вра-
гов, писатели. не могут считать свой долг
перед родиной выполненным.
Литература должна также заняться еще
большим воспитанием’‘отсталой части мо-
лодежи. С этой целью мне бы хотелось
увидеть ‘серию сатирических произведе-
ний, высмеивающих пороки. Хулнганство,
грубость, невоспитанность, циничное
отношение к девушке, к любви, к вЗаи-
моотношениям в семье, пренебрежение к
старшим, игнорирование — авторитетов
И Т. д.— все это должно встретить самый
резкий отпор, самую резкую непримири-
мость со стороны писателей, конм вверг-
но общественное воспитание молодежи.
Нельзя сказать, чтобы авторы всегда
уделяли много внимания проблеме восни-
тания ского человека. А те, которые
пишут для детей, в большинстве случаев
либо менторствуют, либо любезничают
со своими юными читателями. Мы знаем,
что в суворовских школах мальчиков
учат лучшему поведению, советской вос-
питанности, мы знаем, что наши воспи-
тательные учреждения разработали пра-
вила общественного поведения для со-
ветской молодежи. Но их усвоит лишь
тот, кто сам хочет им подчиняться, А
отсталых должна перевоспитать книга,
которая покажет уродливость дурного,
антиобщественного поведения человека.
Однако все, что пишется в литерату-
pe, должно читаться с захватывающим
интересом и давать глубокие пережива-
ния читателям. Будем стремиться к та-
кой литературе.
Академик Б. ЗБАРСКИЙ
Герой Социалистического Труда.
ОПЕРЕЖАТЬ СОБЫТИЯ
За последние годы человечество пе-
режило эпоху, равной которой не было
в истории. Война раскрыла все стороны
человеческой души, все свойства харак-
тера, все возможности разума, воли, та-
ланта. Мы не сможем найти в прошед-
ших веках и подобия тому массовому ге-
роизму и человечности, которые мы на-
блюдали ежедневно. Исчезли преграды,
и люди на одном конце земли жили ин-
тересами людей с другого конца.
Но во ‘время войны обнаружились @не
только ясные, светлые стороны челове-
ческой души, мы увидели много злого
и уродливого, мы даже ие подозревали,
что люди, — если только можно назвать
фашистов людьми, — способны прине-
сти столько разрушений в мир.
Все мы, и пишущие и читающие, ра-
ботаем много и напряженно. Все мы ста-
раемся (каждый в своей области) созда-
вать достойное эпохи.
Литература и искусство должны най-
ти свои непроторенные пути и запечат-
леть великие годы. До сих пор наши пя-
сатели с большим или меньшим мастер-
ством воссоздавали отдельные куски
прошедшей эпопеи, — это и понятно;
трудно в разгаре событий охватить все
стороны жизни. Но теперь нужна cHM-
фония, нужны произведения, подобные
«Фаусту», трагедиям Шекспира, «Войне
и миру». Они должны перелать размах
событий, содержание эпохи, воссоздать
современного человека, все свойства и
лись в период войны.
Трудно, конечно, гадать о будущем,
но я верю, что такое произведение на-
пишет мой любимый писатель М. Шоло-
хов. :
Война закончилась победой прогрес-
сивного человечества, а последним со-
бытием войны, — и это символично, —
было открытие атомной энергии, пока-
Завшее, на что способна человеческая
мысль.
Вряд ли кто-нибудь сомневается в
том, что использование атомной энергии
открывает такие перспективы в овладе-
нии природой, о которых человечество
не мечтало даже в самых утопических
романах. р
Мне кажется, что писатели должны,
хотя бы в порядке фантазии, заглянуть
в будущий мир, использующий атомную
энергию и в промышленности и в быту.
Ведь задача художника и в том, чтобы
предугадать будущее, заглянуть в гря-
дунтие годы, а нам сейчас даже трудно
представить, как изменит нашу жизнь
это открытие, Когда изменения наступят,
уже будет не так интересно и читать и
писать о них. Так, нас нисколько ‘не
волнует то, что люди ездят в трамваях,
А. ЛЕЙТЕС
1.
Нет ничего неприятнее, когда в качестве
литературного ° обозревателя выступает
брюзжащий критик. Критик, который тре-
бовательность подменяет придирчивостью и
за мелкими художественными недостатка-
ми, за отдельными неудачами писателей не
видит того существенного и нового, чем
характеризуется живой литературный про-
цесс. Такой критик, прочитав несколько не-
удачных страниц книги, спешит отчитать
ее автора, выставив их. на показ и осмея-
ние, Но если этот суровый критик не охва-
Hey чувством кровной заинтересованности
в нашем искусстве, если им не владеет на-
стойчивое и благородное желание способ-
ствовать тому, чтобы на опыте сегодняшней
застичной неудачи художника выросла
его же завтрашняя большая удача, — прош
цена такому критику.
Полноценная критика немыслима без
любви к искусству, без энтузиазма, рож-
денного страстной мечтой о больших темах
и болыних характерах в искусстве! Но эн-
тузиазм энтузиазму рознь. Наряду с кри-
тнком-брюзгой не менее неприглядную кар-
тину представляет собою обозреватель, ко-
торый или ограничивается восторгами «в
общем и целом», или растрачивает их по
малозначащим и нехарактерным пустякам.
Когда-то Чехов зло писал об одном крити-
ке: «Природа дала ему редкую способ-
ность пьянеть даже от помоев». Подобная
неразборчивая и лишенная трезвости востор-
женность ничего общего с подлинным энту-
зиаэзмом не имеет. Далеки от подлинного эн-
тузиазма и те — слишком разборчивые —
критики, которые, облалая равными запаса-
ми восторженности и ворчливости, распре-
деляют их достаточно безопаеным для себя
способом. Так пишутся слащавые панеги-
рики на тему о том, «как велик был Пуш-
кин или Данте», и, одновременно с ними;
пренебрежительные рецензии о современ-
ной литературе. Нередко велеречивые по-
хвалы классикам расточаются для Toro,
чтобы соответствующим сопоставлением
попрекнуть живых и злравствующих лите-
раторов. Не для того же, однако, мы изу-
чаем и восхищаемся гениями прошлого,
чтобы приглушать новые и жизненные тен-
денции в творчестве наптих дней!
Пушкин очень справедливо требовал
от критики не только «глубокого изучения
образцов», но и «деятельного наблюдения
Литературная газета
№ 1
2
ечта о книге
современных замечательных явлений». Вот
этого «деятельного наблюдения современ-
ных замечательных явлений», того, что мы,
советские люди, называем «чувством ново-
го», в первую очередь ждет читатель от
литературных обозревателей. Нет ничего
более легкого и в то же время более по-
шлого, чем, анализируя повести ыы
ва или Панферова, Горбатова или Овезки-
на, доказывать: «это — не Бальзак». Нет
‚ничего более легкого и в то же время бес-
предметного, чем, обсуждая творчество
Шолохова или Фадеева, обязательно ис-
кать в их прозе контуры новой «Войны и
мира». Разумеется, глубоким изучением
образцов критик воспитывает и у себя
и у своих читателей здоровый литератур-
ный вкус. И все же критик обречен на от-
сталость, если он наряду с литературным
вкусом не проявит вкуса к живой жиз-
ни — многообразной жизни нашего по-
коления. Именно это подсказало бы
обозревателю как OHO давно ‘уже
подсказало чуткому советскому читателю,
что искусство не терпит переодевания, что
новые, волнующие произведения возникнут
не по старым образцам, а по мерке и по
росту наших дней, наших переживаний и
мыслей.
Недавно в газете «Чкаловская коммуна»
были опубликованы отрывки из дневника
двадцатилетнего красноармейца Констан-
тина Балахонова. К. Балахонов, участвовав-
ший в боях н походах с первых месяцев
Отечественной войны, пал смертью храб-
рых на подступах к Берлину. Найденный
после его смерти дневник, писавшийся ка-
ранданюм, от привала к привалу, с чрезвы-
чайной рельефностью рисует нам высокий
моральный облик одного из многих десят-
ков тысяч ряловых советских людей. В на-
шей памяти особенно запечатлелась одна
запись, от 18 августа 1943 года:
«Сегодня я принят в члемы ВКП(б). И
хочется сделать что-то болыное. Вчера я
читал Гомера. Вспомнились его слова: «Ты
смертен, человек...» «Живи мыслью, что
этот день — последний для тебя». И хотя
смерть день и ночь бродит около нас, — с
Гомером я не согласен: живу для будуще-
го и будущим...»
Эти лаконичные, но глубоко выразитель-
ные строки многое могут подсказать нам,
литераторам. И эта потребность окунуться
в героический эпое Гомера в ночь перед
вступлением в партию и не менее настой-
чивое желание полемизировать © ним во
имя нашей современности, во имя нашего
качества которого так резко ‘обозначи:
пользуются электрическим светом, зво-
нят по телефону. Писатель должен опе-
режать события, представить будущее
мира на новой, высшей фазе развития.
Это не будет фантастической утопией,
это — предвидение всего на 30-50 лет
вперед.
Плакат работы художника Б. Мухина.
будущего — прекрасно передают идейный
и эмоциональный пафос читателя наших
дней.
Трудна задача обозревателя, погружаю-
щегося в поток разнокачественных литера-.
турных новинок. Как легко здесь впасть
и в брюзжание, и в некритический энтузи-
азм, и в менторские интонации учителя 6ло-
весности, посрамляющего современные со-
чинения классическими образнами. Не луч-
ше ли повнимательнее прислушаться к то-
му, о чем мечтают и чего ждут от литера-
туры сотни тысяч советских читателей?
Да н самому сформулировать свою мечту
© еще не написанной, замечательной книге,
достойной Сталинской эпохи. Может быть
именно тогда, равняясь на завтрашний день
нашего искусства, мы легче смогли бы’ ра-
зобраться в литературной повседневности:
в одних книгах увидеть и приветствовать
плодотворное начало нашей грядущей клас-
сики, а с другими сфрастно полемизировать
BO имя осуществления своих читательских
мечтаний. Pe
Так возникла сегодняшняя не совсем
обычная попытка опубликовать вместо
очередной критической статьи краткую ре-
нцензию на книгу, которая, возможно, воз-
никнет или начнет писаться в наступаю-
щем, 1946-м году. у
2.
Это — повесть о рядовом советском че-
ловеке. Об одном из тех, за кого Сталин
поднял свой-тост в тот день, когда наше
правительство чествозало в Кремле слав-
ных героев Великой Отечественной войны.
И хотя эта повесть очень реалистично ч
жизненно пёказывает поступки, ‘мысли н
переживания рядового человека — всё в
ней незаурядно, овеяно романтикой, поэ-
зией.
Уже с первых страниц повести несколь-
ко озаряющих подробностей как бы изнут-
рн освещают лицо героя, и мы с ним знако-
мимся, не механически, не по паспортным
признакам, но сразу же душевно привыкаем
к его облику. Он становится для нас род-
ным, и вот мы безотрывно читаем страницу
за страницей, где каждая фраза подтянута и
мускулиста, где слово пригнано к слову и
где, несмотря Ha ’ исключительную плот-
ность текста, читателю дышится легко и
просторно. Здесь нет ни навязчивого мора-
лизирования, ни назойливых лирических от-
ступлений. Нет в ней и излишнего шума,
хотя в изрядной части действие проходиг
‚среди грохота военных событий, Het yro-
‚ мительного обилия ‘персонажей, среди
которых можно заблудиться. Нет напро-
мождения подробностей, о которые можно
слоткнуться. И когда мы дочитаем повесть,
естественные грусть и радость охватывают
Отечественной !
$х®о>
А. ДАНИЭЛЯН
Народная артистка СОСР
НЕ СГЛАЖИВАТЬ ПРОТИВОРЕЧИЙ
Мы, работники искусства, не можем
ограничиваться рамками только своей
профессии и если хотим создавать яр-
кие, запоминающиеся образы, обязаны
прибегать к помоши смежных искусств.
Любой из нас обращается в первую оче-
редь, разумеется, к художественной ли-
тературе, в ней мы черпаем неиссякае-
мый материал для вдохновения, для рас-
ширения кругозора. Когда я работала
над образом Олимпии в опере Чухаджа-
на «Аршак Второй», ‘мне былс недоста-
точно материала, заключавшегося в либ-
ретто. Почувствовать аромат эпохи (ГУ
век) мне помогли два романа: «Самуэл»
Раффи и «Царь Пап» Степана Зоряна.
Роман Степана Зоряна я считаю
наиболее значительным из’ произве-
дений прозы, вышедших в Армении
в 1945 году. Из поэтических работ боль-
шими достоинствами обладает поэма
Наири Зарьяна «Ара Прекрасный». Но
это произведения на исторические темы.
Большинство из того, что написано о
современности, гораздо слабее,
Между тем, произведения многих
жанров литературы крепко вошли в
жизнь нашего народа. Я не говорю о го-
родах, где много театров и других
культурных учреждений. Работники
искусств часто выезжают в колхозы и
на колхозных сценах ставят произведе-
ния Горького, Сундукяна, Шекспира,
Мольера, Гольдони. Народ xopomo
знает этих классиков. Однажды я при-
сутствовала на колхозной вечеринке, где
один колхозник наизусть читал собрав-
Борис ЧИРКОВ
Заслуженный артист Республики
РАЗНЫЕ ГЕРОИ, РАЗНЫЕ ХАРАКТЕРЫ
Агафья Тихоновна, выбирая жениха,
мечтает: Вот, если бы к носу Ивана
‚Кузьмича прибавить губы Балтазар
Балтазарыча, да прибавить дородности
Ивана Павловича — я бы тотчас реши-
лась!..
Выбирая из, прочитанного мною 3a
прошедший год лучшие, по-моему, кни-
ги, я еще в худшем положении, чем
Агафья Тихоновна, так как женихи мой
разнообразны и своенравны, а сложить
Издательство «ИСКУССТВО» :
нас- Такая грусть бывает, когда обрывается
увлекательная беседа с другом. Такая ра-
дость возникает, когда вдруг осознаешь,
что приобрел друга надолго, что можно пе-
речитывать книгу, открывая човые и новые
черты в полюбившемся герое.
С этим радостным ощущением приходит
еще одно чувство: словно ты чуточку по-
умнел. А ведь персонажи повести отнюль
не сыплют мудрыми сентенциями и ее ав-
тор не занимается тем, что тебя непрерывно
поучает. Правильным инстинктом подлин-
ного художника он понимает, что в искус-
стве, как и в любви, можно не договаривать
до конца. Автора как раз особенно уважа-
ешь за то, что он и тебя, читателя, ува-
жает. На его примере видишь то решающее
различие между популярным и вульгарным
писателем, которое так замечательно пол-
зеркивал В. И. Ленин,(в рецензии на жур-
нал «Свобода»). Автор «подводит читателя
К глубокой мысли» и «не предполагает не-
думающего или не желающего думать чи-
тателя», в то время как «вульгарный пи-
сатель предполагает читателя не думающе-
го и думать не способного».
Повесть умна уже по одному тому, что
вызывает у читателя много собственных—
ответных—мыслей и эмоций. Она—плод пе-
редуманного и перечувствованного совет-
ским человеком за годы великих испыта-
ний. И это пережитое и передуманное скон-
центрировалось в одном фокусе—в не-
скольких живых характерах с их малень-
кими человеческими слабостями, с их боль-
MOH,— опять-таки человеческой! — силой,
которую вдохнуло в них социалистическое
общество.
Центральный герой повести, на образе
которого, возможно, будут воспитываться
поколения, предстает перед намн не как
тщательно собранная мозаика правильных
идей, хороших чувств и благородных но-
ступков. Он является в повесть запросто.
Не как умничающий резонер. Не как умн-
лительный простачок. В то же время—и это
самое главное—он возникает перел нами не
готовенькой конструкцией положительного
героя, раз навсегда данного и заданного, а
в процессе свсего развития, своих колеба-
ний ин, наконец, становления и роста.
Существуют колебания и колебания.
Есть колебания в пределах одного непоко-
лебимого характера. Так, поршень как буд-
то колеблется, но движет вперед. Сущест-
вуют и колебания самого характера, 3aca-
сывающие человека, превращающие его в
обывателя, в хлюпика, а подчас и в трус-
ливое ничтожество. Мы наблюдаем в позе-
сти колебания героя, но это — только коле-
бания` первого рода. Это не замухрышка,
Так как автор < чувством подлинного
народного юмора
ада Е раны
шимся болышие отрывки из «Отелло».
Какое, казалось бы, дело ему до Дезде-
моны? Однако ее образ, и притом в ли-
тературном аспекте, близок сердцу мно-
гих — в нем воплощены верность, бла-
городетво, честность, все то, что ве-
ками питало гуманистическую струю ми-
ровой литературы. И армянский чита-
тель и зритель с большим нетерпением
ждут произведений о ‚современности,
герои которых были бы обрисованы так
же ярко, как это умели делать клас-
сики. Мы с нетерпением ждем книг о
наших современниках о тружениках
наших городов и деревень.
1 Идет ли речь о романах и повестях,
о драмах или даже о лаконическом либ-
ретто оперы, — произведение интересно
тогда, когда оно построено на богатых
драматических коллизиях, когда внут-
ренняя связь персонажей осложнена не-
ожиданными перипетиями, когда авто-
ры показывают героя в_новом, неожидан-
ном для нас свете.
Некоторые наши писатели не решают-
ся глубоко раскрывать жизненные про-
тиворечия, настоящую борьбу’ подме-
няют незначительными ‘поверхностными
столкновениями — все это обедняет,
опресняет жизнь, делает художествен-
ные образы невыразительными.
Мое новогоднее пожелание писате-
лям: будьте дерзновенными, смелыми.
Только тогда вы сумеете отразить
жизнь во всей ее трудной сложности и
торжествующей полноте, только тогда
мы сможем читать книги, которые
взволнуют нас и покорят своей правдой.
из них нечто новое, общее, во всех от-
ношениях приятное не удается.
`И отдельно от всего прочитанного
стоит для меня неоконченный роман Фа-
деева «Молодая гвардия». Первое, что
меня завоевывает в этой книге, — боль-
шая любовь автора к своим героям. Ро-
мантически изображает он их жизнь и
их подвиг, Любовь автора украшает
каждого из них, и один за другим появ-
ляются они на страницах книги, все кра-
сивые, все чистые, и телом и дунюю, с
благородными чувствами и стремления-
мн. Автор помог каждому из них при-
нести с собою все лучшее, что у него
есть,
Пожилой майор обнимает двух юно-
шей: «Замечательные вы ребята! Вы и
сами не знаете, какие вы хорошие!»
Это благодарно восхищается ими и
сам автор, который не придумал, а уви-
дел своих героев и показал их мне, чи-
тателю, с тем же восхищением смотря-
щему на них.
Я не перечитывал романа, чтобы на-
писать эти строки, я пользуюсь па-
мятью о прочитанном, Это не выступле-
ние критика, а только воспоминание
читателя.
Два старых большевика сидят в тюрь-
ме у немцев — иэбитые после неравной
схватки с гестатю. Презирая страдания
измученного тела, дух их торжествует
моральную победу над врагом, над
страхом смерти. Два запорожца, два ка-
зака из полка Тараса Бульбы. Их нель-
зя укротить, можно только всего-навсе-
го убить нх тело. Лежашие на полу,
_истерзанные, приговоренные к смерти
люли на Есю тюрьму смеются нал. свои-
ми мучителями, боящимися зайти к ним
в камеру. Связанные, но не укрощен-
ные, благодарят они друг друга за ве-
ликое их товарищество в жизни, в борь-
бе, в смерти. i
Автор не поучает меня, читателя, он
просто очень любит своих героев, а
вслед за ним влюбляюсь в них и ян
кланяюсь великому подвигу старых и
молодых наших товарищей. И, толкаясь
в метро, я знаю, что где-то, среди про-
тискивающихся и наступаюлщих мне на
ноги людей, вертится Сережка Тюле-
нев и торопится Любка Шевцова; Я ча-
сто огрызаюсь на них, я не умею отли-
чить их друг от друга, а Фадеев, по-
казывая их в повседневности ий в значн-
тельном, помог нам увидеть их чисто-
ту, благородство, привлекательность,
готовность итти на подвиг и отдать
‚ свою молодую жизнь за самое высокое
на земле, что живет в их душах, — за
свою родину, за справедливость, за
счастье людей.
А какую бы книгу я хотел прочесть
в следующем году? Много книг, и
пусть не все они будут хорошие, но обя-
зательно пусть будут разные, отличные
друг от друга и героями н их харак-
терами, их жизнью и их желаниями.
колебания и слабости своего персо-
нажа и так как он с великолепной —
при этом очень сдержанной—патетикой пе-
редал атмосферу, в которой они преодолз-
ваются, —он убедительно и жязненно
вскрыл простой, цельный, несмотря на всю
свою сложность, характер. Вот ночему пи-
сателю свободно далась сатира на некото-
рые отрицательные персонажи повести,
BOT почему он сумел бесстрашно изобразить
немалые трудности недавних ` лет. У него
было что противопоставить ‘этим трудно-
стям! Ему очень удалась фигура положия-
тельного героя, типического, массового, во
всей его человеческой обаятельноети и
конкретности. $
Крупная художественная удача рецензи-
руемой повести для нас стала совершенно
явной не тогда, когда мы -восхищались жи-
вописностью стиля, пластичностью описа-
ний или лиричностью отдельных любовных
сцен, а тогда, когда мы почувствовали, как
глубоко проник автор в природу человека,
исходя из нее в развитии каждой сюжет-
ной ситуации. Вот почему мы и не вспоми-
наем сейчас ни о профессии, ни о служеб-
ном положенни героя.
Возможно даже, что эта повесть соответ-
ствует тематическому плану издательства,
предусматривавшего отображение тех^нли
иных участков нашей действительности. И
*-BOSMOXKHO, что люди, работающие на этом
участке, особенно гордятся тем, как гени-
ально запечатлена их профессия. Для нае
ясно одно: у художника не было ни грана
ведомственного подхода к теме, он увидел
в неи прежде всего человека.
И гордиться его повестью можем все
мы, советские люди, потому что она
показала (и в этом ее главный подтекст},
какими новыми человенескими чертами обо-
гатили нашего героя советская власть, со-
пиалистическое общество, партия больше-
виков. .
Мы вспоминаем, как, появившись на экра-
не во всей своей человеческой конкретно-
сти, «Чапаев» сразу превзощел многие филь-
мы, казалось бы с большей искусностью
<монтированные. Мы вспоминаем. < каким
увлечением читалась и продолжает читать-
ся повесть Николая Островского «Как за-
калялась сталь», потому что она не внешне,
а изнутри, с человеческой простотой пока-
зала нам становление героя.
Становление персонажа_ можно показы-
вать по-разному. Существуют романы, ‘где
добросовестно и мастерски изображены
разные этапы развития героя. И все же ни кая ме
его жизнь, ни его художественный
не возникает перед читательским восприя-
тизм. Когда-то Огюст Родэн говорил:
«Чтобы хорошо сделать бюст, надо дать
его биографию». Даже для скульптора (да-
обэаз касается © действительност
показал отдельные эти ющего один момент, один жест человека) человека.
РАЗНЫХ...
В. МОРОЗОВ
Генерал-лейтенант
Книги для военной
молодежи
еские победы совета
ского народа и его Красной Армни нах
силами фашизма.
Для нашей военной молодежи крайне
желательно иметь художественные произ
ведения, изображающие наиболее яркие
эпизоды Великой Отечественной войны —
геронческую защиту городов ( Ленаянградау
Сталинграда, Севастополя, Одессы), бои
на Орловско-Курской дуге; форенрование
рек (Днепра, Вислы, Днестра, Дуная
Одера), преодоление горных д
(Карпаты).
В серии этих произведен
найти соответствующие аи
пронзведения, в которых были
жены штурм и взятие нашими войсками
таких городов врага, как Кенигсберг.
Берлин и Т. д.
В плане детской я юношеской ев
туры хотелось бы иметь BES ORON PAG
венные фундаментальные произБеления,
посвященные героическим подвигам нане/х
отдельных бойцов, офиперов, генералов —
участников Великой Отечественной «вой-
ны советского народа против гитлеров-
ской Германии — таких, как Александр
Матросов, Юрий Смирнов и другие, а так-
же значительно узъеличить количество
произведений, изображающих жизнь и
деятельность великих русских нутешеет-
венников-исследователей (Дежнев, Че
люскин, Лаптевы, Седов; Миклуха-Мак-
лай, Пржевальский, Козлов, Семенов-
Тяныпшанский, Беринг и другие).
Мы надеемся в новом, 1946 году про?
честь такие художественные произведе-
ния, которые высокоталантливо покажут
героику нашего созетского человека и бес-
смертную славу организатора и вдохно-
вителя побед советского народа—вехжикой
партии Ленина — Сталина.
——_
А. ШУСЕВ
Академик архитектуры
Исторические
портреты
Во время Великой Отечественной вой-
ны темные снлы фаптизма грозили ги-
белью нашей стране, но она с честью
вышла из всех испытаний. Я жду от на-
них писателей в 1946 году хороших
исторических романов и повестей, где
в образах художественной правды бу-
дут показаны пути бессмертной славы
нашей родины, В первую очередь я хочу
увидеть новые исторические произведе-
ния о нашествии Наполеона на Россию,
о смутном времени, о монгольском иге.
Но меня интересуют не только книги
о военных испытаниях и ратных подви-
гах народов нашей страны. Я жду так-
же художественно-исторических произ=
ведений, отражающих яркие факты мир-
ного созидания России: рост Киева до
битвы на Калке, расцвет города Влади-
мир-Суздальского при Юрни Дюлгору-
ком и Андрее Боголюбском, украшение
Москвы Иваном Грозным, строительство
Петром 1 новой столицы на Неве.
Проходя по улицам наших городов, мы
любуемся великолепием древних арх Г
тектурных памятников. Но иироктй 2
массы мало энают о жизнн RX erpout. 4
лей. Неотложный долг писателей —~
восполнить пробел, дать высокохудоже-
ственные биографии великих мастеров
архитектуры. Какой богатый матернал
для биографических романов и повез
стей представляет собой жизнь великих
зодчих Баженова, Казакова, Растрелли,
Камерона, Гваренги (ХУ век), Бармы и
Постник-Яковлева, строивших в ХУТ ве-
ке храм Василия Блаженного, Федора
Коня, возведшего замечательные сте
ны Смоленска, Ринальди — строитез
ля Петропавловской крепости, Леблеч
на — автора генерального плана Петер-
бурга, Аристотеля Фиораванти и Ализ
ваза — итальянских зодних эпохи Ре:
нессанса, приглашенных Иваном Ш для
работы в`Москве.
Художественно написанные историче-з
ские портреты выдающихся людей Boca
питывают чувство патриотизма, нацпиоз
нальной гордости. Это хорошо знал
древнегреческий историк Плутарх —
автор замечательных исторических порт-
ретов деятелей и полководцев древней
Греции ни Рима. Мы должны и Gy lem
иметь своих, советских Плутархов.
ий должны
и такие
<
7%
i
RRR RRR RARER RRR RED RRDR RRR RRR DRA RR RRR RRR PLR RRA DR
это обязательно. Почему же у нас некотоз
рые литераторы вместе художественной би=
ографин героя прел’являют читателю TONKA
ко серию тщательно вылепленных бюстов,
показывающих разные ‘моменты и разные
положения героя? Вот—бюст героя в дет-
стве. Вот его бюст на учебе. Вот он —— на
фронте. Вот он— в семейной обстановке;
ит. д., и т, п. Герой переживает различные
драматические ситуации, а в восприятии
получается, что он — сам пю себе, а ситуа=
ции — только его внешний фон. Или —
наоборот. Оттого в этих повестях не
бывает того драматизма, который застав
ляет читателя перевоплощаться в героя и
волноваться вместе с ним. М если рецензи-
руемая книга волнует, то потому, что ее
увлекательная фабула нахолится в органи-
ческом и неразрывном единстве с внутрен-
HEH жизнью и ростом героя. Он не отста-
вал в своем развитии от роста всей страны
и ее передовых людей, так что в последн
них главах повести он предстает перед наз
ми эначнтельно более сложным и интерес
ным, чем те простецкие персонажи, ( кото-
рых нередко выдвигают иные литераторы в
качестве героев нашего времени.
Требовательность к себе (одно нз усло
вий его роста) особенно характерна для гез
роя нашей повести. И его вступление в пара
тию—а оно уже происходило в годы войны
—было для него одинм из самых BORHYIO4
щих и ответственных моментов его жизни,
«Молодость приходит с годами», — pow
ворит герой повести в последней главе.
Эти слова не звучат парадоксально. Они
правильно передают настроения тех, кто
живет в непрерывном движении и совер
шенствовании на великой «земле мололоч
сти».
Социалистический патриотизм состоит Rox
стольких человеческих ощущений, что все
гда о нем можно сказать нечто новое, евез
жее, оригинальное. И много новых, свежих;
оригинальных слов нашел автор. А он на
шел их потому, что вложил в образ своего
героя все лучшее, чем живет человеческое
сердце...
3.
Как хотелось бы в ползаголовке
статьи (как это водится в обычных рецен-
знях) назвать и фамилию автора, и назваз
ние повести, и количество ее страниц. Раз
Зумеется, бесконечно легче назвать имена и
фамилии тех, кто может служить прототие
пом для подобной повести. И все же Tas
чта—не беспочвенна, ибо она сопрна
ью, которая поз
этой
родит, —ноу жет не породить замечатель-
ные и ра’ схаРазные книги, раскрывающие
то необ зенное и романтичное, что
имеется в Фуразе обыкновенкого советского
1