ПОБОЛЬШЕ H. КАЛАДЗЕ Гвардии генерал-майор Жизнеописания полкозодцез Я люблю художественную литературу и с особенным удовольствием читаю произведения, написанные на военные темы. В свое время с большим интере- сом я прочел: «Народ бессмертен» Грос- смана, «Фронт» Корнейчука, «Дни и ночи» Симонова, «Волоколамское шоссе» Бека, потому что в этих книгах была заключена правда о войне. Каждое из этих произведений по-своему говорило нам, как в необычайно трудных усло- внях войны советский человек овладе- вал сложным искусством побеждать. В огне Отечественной войны выковал- ся новый стиль ведения военных опера ций, сформировались новая стратегия и тактика, которых не знала до этого военная история. Накопился колоссаль ный боевой опыт, он изучается и обоб- щается научной военной мыслью. И те- перь, когда Отечественная война стано- вится достоянием истории, когда тща- тельно изучаются все этапы великой борьбы, мы вправе ждать от писателей эпических произведений, по мощи и силе воздействия не уступающих луч- шим созданиям мировой классики. Мно- гих читателей уже не удовлетворяет изображение в романе или повести ка- ких-то частных эпизодов войны. Мы хо- тим читать многотомные романы, в ко- торых история грандиозных битв пере- межалась бы с ярко обрисованными че- ловеческими судьбами, горестями и ра- достями, с картинами нежнейших и тон- чайших психологических переживаний. Мне кажется, что большое место в нашей литературе должен занять жанр историко биографический. Я несколько раз читал книгу К. Оси- пова «Суворов». Уверен, что пройдет еще немного времени, и я снова перечи таю ее. Это глубоко полезная и ценная работа писателя. Со страниц книги точ- но живой встает обаятельный образ ге- ниального полководца. Четко обрисова- ны исторические условия, в которых ему приходилось действовать, Воспита- тельное значение такого типа литерату- ры несомненно. Когда я воскрешаю в памятн различ- ные эпизоды нашей войны с немцами, мне прежде всего вспоминается 1942 год, Сталинград. Здесь на полях сраже- ний окрепло военное искусство наших полководнев, воспитанных сталинским стратегическим гением. И мне хотелось бы, чтобы в новом, 1946 году появились не только романы и повести на военные темы, но и научно-художественные очерки, в первую очередь о Сталинград- ском сражении и о полководцах, покрыв- ших себя неувядаемой славой. B. МУХИНА Народный художник СССР

КНИГ ХОРОШИХ И РАЗНЫХ…  в. МОРОЗОВ Генерал-лейтенанг Книги для военной молодежи A. ДАНИЭЛЯН Народная артистка СССР Академик А. МИКУЛИН Герой Социалистического Труда РОМАН О БОРЬБЕ И ПОБЕДЕ   У нас была война, невиданная и же- стокая. Невиданная по геройству и му- жеству народа, жестокая -- по потерям и жертвам. Мы эту войну пережили … каждый, как свое личное дело. Мы хо- тим знать о ней все. У нас была литература о войне. Она показывала нам трагедию, которую пе- реживала страна, и подвиги, которые совершали герои. Так и нужно было пи- сать. Книги служили целям, стоявшим перед литературой. Писатели верно поняли свою задачу. Но литература войне была все же в некотором смысле односторонняя. Война кончилась. И вот теперь, когда мы победили, мы хотим знать, как это вышло. Я хочу, наконец, прочесть книгу, - пусть это будет хроника, или произве- дение исторического жанра,--из которой я узнал бы не отдельные эпизоды, рас- сказанные со слов их участников или даже наблюденные лично писателем, а факты, еще не известные мне, факты, имевшие решающее значение для исхо- да серьезных, переломных операций. Раньше эта задача была непосильна для писателей по ряду независящих от них причин, Сейчас, когда многие военные документы превратились из действую- щих приказов в архивные материалы, когда вернулись с фронтов живые участ- ники и вершители военных судеб, когда в наших руках находятся архивы немец ких штабов, пленные немецкие генералы и солдаты, мы можем пред являть писа- телям уже иные требования. Теперь только от их дарования и желания сит всесторонне изучить историю веде- ния этой войны, написать такую книгу, которая рассказала бы об этой войне как о состязании двух огромных сил. Пока в области литературы не появят- ся произведения, раскрывающие слож- ный механизм Великой Отечественной войны и детали коварных приемов вра- гов, писатели не могут считать свой долг перед родиной выполненным. Литература должна также заняться еще большим воспитанием отсталой части мо- лодежи. С этой целью мне бы хотелось увидеть серию сатирических произведе- ний, высмеивающих пороки. Хулиганство, грубость, невоспитанность, циничное отношение к девушке, к любви, к взаи- моотношениям в семье, пренебрежение к старшим, игнорирование авторитетов и т. д.--все это должно встретить самый резкий отпор, самую резкую непримири- мость со стороны писателей, коим ввере- но общественное воспитание молодежи. Нельзя сказать, чтобы авторы всегда уделяли много внимания проблеме воспи- тания советского человека. А те, которые пишут для детей, в большинстве случаев либо менторствуют, либо любезничают со своими юными читателями. Мы знаем, что в суворовских школах мальчиков учат лучшему поведению, советской вос- питанности, мы знаем, что наши воспи- тательные учреждения разработали пра- вила общественного поведения для со- ветской молодежи. Но их усвоит лишь тот, кто сам хочет им подчиняться. А отсталых должна перевоспитать книга, которая покажет уродливость дурного, антиобщественного поведения человека. Однако все, что пишется в литерату- ре, должно читаться с захватывающим зави-интересом и давать глубокие пережива- ния читателям. Будем стремиться к та- кой литературе.

НЕ СГЛАЖИВАТЬ ПРОТИВОРЕЧИЙ Борис ЧИРКОВ Заслуженный артист Республики Мы, работники искусства, не можем ограничиваться рамками только своей профессии и если хотим создавать яр- кие, запоминающиеся образы, обязаны прибегать к помощи смежных искусств. Любой из нас обращается в первую оче- редь, разумеется, к художественной ли- тературе, в ней мы черпаем неиссякае- мый материал для вдохновения, для рас- ширения кругозора. Когда я работала над образом Олимпии в опере Чухаджа- на «Аршак Второй», мне было недоста- точно материала, заключавшегося в либ- ретто. Почувствовать аромат эпохи (IV век) мне помогли два романа: «Самуэл» Раффи и «Царь Пап» Степана Зоряна. Роман Степана Зоряна я считаю наиболее значительным из произве- дений прозы, вышедших в Армении в 1945 году, Из поэтических работ боль- щими достоинствами обладает поэма Наири Зарьяна «Ара Прекрасный». Но это произведения на исторические темы. Большинство из того, что написано о современности, гораздо слабее. Между тем, произведения многих жанров литературы крепко вошли в жизнь нашего народа. Я не говорю о го- родах, где много театров и других культурных учреждений. Работники искусств часто выезжают в колхозы и на колхозных сценах ставят произведе- ния Горького, Сундукяна, Шекспира, Мольера, Гольдони. Народ хорошо знает этих классиков. Однажды я при- сутствовала на колхозной вечеринке, где один колхозник наизусть читал собрав- шимся большие отрывки из «Отелло». Какое, казалось бы, дело ему до Дезде- моны? Однако ее образ, и притом в ли- тературном аспекте, близок сердцу мно- гих - в нем воплощены верность, бла- городство, честность, все то, что ве- ками питало гуманистическую струю ми- ровой литературы. И армянский чита- тель и зритель с большим нетерпением ждут произведений о современности. герои которых были бы обрисованы так же ярко, как это умели делать клас- сики. Мы с нетерпением ждем книг о наших современниках, тружениках наших городов и деревень. Идет ли речь о романах и повестях, о драмах или даже о лаконическом либ- ретто оперы, -- произведение интересно тогда, когда оно построено на богатых драматических коллизиях, когда внут- ренняя связь персонажей осложнена не- ожиданными перипетиями, когда авто- ры показывают героя в новом, неожидан- ном для нас свете. Некоторые наши писатели не решают- ся глубоко раскрывать жизненные про- тиворечия, настоящую борьбу подме- няют незначительными поверхностными столкновениями все это обедняет, опресняет жизнь, делает художествен- ные образы невыразительными. Мое новогоднее пожелание писате- лям: будьте дерзновенными, смелыми. Только тогда вы сумеете отразить жизнь во всей ее трудной сложности и торжествующей полноте, только тогда мы сможем читать книги, которые взволнуют нас и покорят своей правдой.

исторические победы совет- над ского народа и его Красной Армии силами фашизма. Для нашей военной молодежи крайне желательно иметь художественные произ- ведения, изображающие наиболее яркие эпизоды Великой Отечественной войны героическую защиту городов (Ленинграда, Сталинграда, Севастополя, Одессы), бон на Орловско-Курской дуге, форсирование рек (Днепра, Вислы, Днестра, Дуная, Одера), преодоление горных преград (Карпаты). В серии этих произведений должны такие найти соответствующие места и произведения, в которых были бы изобра- жены штурм и взятие нашими войсками таких городов врага, как Кенигсберг Берлин и т. д. В плане детской и юношеской литера- туры хотелось бы иметь высокохудожест- венные фундаментальные произведения, посвященные героическим подвигам наших отдельных бойцов, офицеров, генералов- участников Великой Отечественной вой- ны советского народа против гитлеров- ской Германии - таких, как Александр Матросов, Юрий Смирнов и другие, а так… же значительно увеличить количество произведений, изображающих жизнь и деятельность великих русских нутешест- венников-исследователей (Дежнев, Че- люскин, Лаптевы, Седов; Миклуха-Мак- лай, Пржевальский, Козлов, Семенов… Тяньшанский, Беринг и другие). Мы надеемся в новом, 1946 году про- честь такие художественные произведе- ния, которые высокоталантливо покажут героику нашего советского человека и бес- смертную славу организатора и вдохно- вителя побед советского народа--ведикой партии Ленина -- Сталина.  A. ЩУСЕВ Академик архитектуры Исторические портреты Во время Великой Отечественной вой- ны темные силы фашизма грозили ги- белью нашей стране, ню она с честью вышла из всех испытаний. Я жду от на- ших писателей в 1946 году хороших исторических романов и повестей, где в образах художественной правды бу- дут показаны пути бессмертной славы нашей родины, В первую очередь я хочу увидеть новые исторические произведе- ния о нашествии Наполеона на Россию, о смутном времени, о монгольском иге. Но меня интересуют не только книги о военных испытаниях и ратных подви- гах народов нашей страны. Я жду так- же художественно-исторических произ- ведений, отражающих яркие факты мир- ного созидания России: рост Киева до битвы на Калке, расцвет города Влади- мир-Суздальского при Юрии Долгору- ком и Андрее Боголюбском, украшение Москвы Иваном Грозным, строительство Петром I новой столицы на Неве.  Проходя по улицам наших городов, мы любуемся великолепием древних архн тектурных памятников. Но широкг массы мало знают о жизни их строит лей. Неотложный долг писателей- восполнить пробел, дать высокохудоже- ственные биографии великих мастеров архитектуры. Какой богатый материал для биографических романов и пове- стей представляет собой жизнь великих зодчих Баженова, Казакова, Растрелли, Камерона, Гваренги (XVIII век), Бармы и Постник-Яковлева, строивших в XVI ве- ке храм Василия Блаженного, Федора Коня, возведшего замечательные сте. ны Смоленска, Ринальди - строите- ля Петропавловской крепости, Лебле- на -- автора генерального плана Петер- бурга, Аристотеля Фиораванти и Али- ваза - итальянских зодчих эпохи Ре- нессанса, приглашенных Иваном III для работы в Москве. Художественно написанные историче- ские пюртреты выдающихся людей вос- питывают чувство патриотизма, нацио- нальной гордости. Это хорошо знал древнегреческий историк Плутарх автор замечательных исторических порт- ретов деятелей и полководцев древней Греции и Рима. Мы должны и будем иметь своих, советских Плутархов.

Велики

РАЗНЫЕ ГЕРОИ, РАЗНЫЕ ХАРАКТЕРЫ Агафья Тихоновна, выбирая жениха, мечтает: Вот, если бы к носу Ивана Кузьмича прибавить губы Балтазар Балтазарыча, да прибавить дородности Ивана Павловича --- я бы тотчас реши- лась!… Выбирая из прочитанного мною за прошедший год лучшие, по-моему, кни- ги, я еще в худшем положении, чем Агафья Тихоновна, так как женихи мон разнообразны и своенравны, а сложить  из них нечто новое, общее, во всех от- ношениях приятное не удается. И отдельно от всего прочитанного стоит для меня неоконченный роман Фа- деева «Молодая гвардия». Первое, что меня завоевывает в этой книге, -- боль- шая любовь автора к своим героям. Ро- мантически изображает он их жизнь и их подвиг. Любовь автора украшает каждого из них, и один за другим лояв- ляются они на страницах книги, все кра- сивые, все чистые, и телом и душою, с благородными чувствами и стремления- ми. Автор помог каждому из них при- нести с собою все лучшее, что у него есть. Пожилой майор обнимает двух юно- шей: «Замечательные вы ребята! Вы и сами не знаете, какие вы хорошие!» Это благодарно восхищается ими и сам автор, который не придумал, а уви- дел своих героев и показал их мне, чи- тателю, с тем же восхищением смотря- щему на них. Я не перечитывал романа, чтобы на- писать эти строки, я пользуюсь па- мятью о прочитанном, Это не выступле- ние критика, a только воспоминание читателя. Два старых большевика сидят в тюрь- ме у немцев - избитые после неравной схватки с гестапю. Презирая страдания измученного тела, дух их торжествует моральную победу над врагом, над страхом смерти. Два запорожца, два ка- зака из полка Тараса Бульбы, Их нель- зя укротить, можно только всего-навсе- го убить их тело. Лежащие на полу, истерзанные, смерти люди на есю тюрьму смеются над свои- ми мучителями, боящимися зайти к ним в камеру, Связанные, но не укрощен- ные, благодарят они друг друга за ве- ликое их товарищество в жизни, в борь- бе, в смерти. Автор не поучает меня, читателя, он просто очень любит своих героев, а вслед за ним влюбляюсь в них и я и кланяюсь великому подвигу старых и молодых наших товарищей. И, толкаясь в метро, я знаю, что где-то, среди про- тискивающихся и наступающих мне на ноги людей, вертится Сережка Тюле- нев и торопится Любка Шевцова. Я ча- сто огрызаюсь на них, я не умею отли- чить их друг от друга, а Фадеев, по- казывая их в повседневности и в значи- тельном, помог нам увидеть их чисто- ту, благородство, привлекательность, готовность итти на подвиг и отдать свою молодую жизнь за самое высокое на земле, что живет в их душах, -- за свою родину, за справедливость, за счастье людей. А какую бы книгу я хотел прочесть в следующем году? Много книг, и пусть не все они будут хорошие, но обя- зательно пусть будут разные, отличные друг от друга и героями и их харак- терами, их жизнью и их желаниями.

Академик Б. ЗБАРСКИЙ Герой Социалистического Труда. ОПЕРЕЖАТЬ СОБЫТИЯ

вать достойное эпохи. За последние годы человечество пе- режило эпоху, равной которой не было в истории. Война раскрыла все стороны человеческой души, все свойства харак- тера, все возможности разума, воли, та- ланта. Мы не сможем найти в прошед- ших веках и подобия тому массовому ге- роизму и человечности, которые мы на- блюдали ежедневно, Исчезли преграды, и люди на одном конце земли жили ин- тересами людей с другого конца. Но во время войны обнаружились не только ясные, светлые стороны челове- ческой души, мы увидели много злого и уродливого, мы даже не подозревали, что люди, -- если только можно назвать фашистов людьми, - способны прине- сти столько разрушений в мир. Все мы, и пишущие и читающие, ра- ботаем много и напряженно. Все мы ста- раемся (каждый в своей области) созда- Литература и искусство должны най- ти свои непроторенные пути и запечат- леть великие годы. До сих пор наши пн- сатели с большим или меньшим мастер- ством воссоздавали отдельные куски прошедшей эпопеи, - это и понятно: трудно в разгаре событий охватить все стороны жизни. Но теперь нужна сим- фония, нужны произведения, подобные «Фаусту», трагедиям Шекспира, «Войне и миру». Они должны передать размах событий, содержание эпохи, воссоздать современного человека, все свойства и качества которого так резко обозначи- лись в период войны. Трудно, конечно, гадать о будущем, но я верю, что такое произведение на- пишет мой любимый писатель М. Шоло- хов. Война закончилась победой прогрес- сивного человечества, а последним со- бытием войны, - и это символично, было открытие атомной энергии, пока- завшее, на что способна человеческая мысль. Вряд ли кто-нибудь сомневается в том, что использование атомной энергии открывает такие перспективы в овладе- нии природой, о которых человечество не мечтало даже в самых утопических романах. Мне кажется, что писатели должны, хотя бы в порядке фантазии, заглянуть в будущий мир, использующий атомную энергию и в промышленности и в быту. Ведь задача художника и в том, чтобы предугадать будущее, заглянуть в гря- дущие годы, а нам сейчас даже трудно представить, как изменит нашу жизнь это открытие, Когда изменения наступят, уже будет не так интересно и читать и писать о них. Так, нас нисколько не волнует то, что люди ездят в трамваях,  

пользуются электрическим светом, зво- нят по телефону. Писатель должен опе- режать события, представить будущее мира на новой, высшей фазе развития. Это не будет фантастической утопией, это -- предвидение всего на 30-50 лет вперед.

Покажите

психологию творчества «.Литературная газета» дает мне воз- можность высказать некоторые пожела- ния, которые хотелось бы видеть осу- ществленными в 1946 г. Очень хотелось бы, чтобы писатели заинтересовались вопросами психологии творца-художни- ка, творца-ученого не в виде истори- ческих монографий, а в виде исследова- ний или романов о психологии творче- ства (типа «Эрроусмит» Синклера Льюи- са), не боясь показать при этом, что это твопчество имеет тернистый путь, а не кий путь, усеянный розами и лауреат- вом, ибо их надо заработать трудом верой в свое дело. В исторических романах надо было бы осстанавливать не только вопросы по- итики разных эпох, но и дать карти- ны быта и всего того прекрасного, что они нам оставили: обычаи, предметы искусства, легенды и прочее, так как и они определяют жизнь народов. Хочется заострить внимание писате- лей, в особенности драматургов, на том, что основой литературного произведения является борьба интересов и психологи- ческое развитие образа, а не только опи- сание событий. Очень желательна грамотная научно- фантастическая литература. Пожелания издательствам: начать издавать библиотеку мировой литерату- ры, не забывая и античной. Желательны полные собрания сочиненй, без купюр, не школьного типа; малого формата и на тонкой бумаге, типа оксфордского изда ния английских классиков; чтобы Пуш- кин, например, занимал два небольших томика, а не восемь томов «ин-кварто». Чтобы любимого писателя можно было бы носить на сердце, а не сгибаться под тяжестью его трудов. 1.



940

Плакат работы художника Б. Мухина.

Издательство «ИСКУсСТВО»

будущего- прекрасно передают идейный   нас читателя наших и эмоциональный пафос дней.

Такая грусть бывает, когда обрывается  увлекательная беседа с другом. Такая ра- дость возникает, когда вдруг осознаешь, что приобрел друга надолго, что можно пе- речитывать книгу, открывая човые и новые черты в полюбившемся герое. колебания нажа и при этом редал С этим радостным ощущением приходит еще одно чувство: словно ты чуточку по- умнел. А ведь персонажи повести отнюдь не сыплют мудрыми сентенциями и ее ав- тор не занимается тем, что тебя непрерывно поучает. Правильным инстинктом подлин- ного художника он понимает, что в искус- стве, как и в любви, можно не договаривать до конца. Автора как раз особенно уважа- ешь за то, что он и тебя, читателя, ува- жает, На его примере видишь то решающее различие между популярным и вульгарным писателем, которое так замечательно пол- черкивал В. И. Ленин (в рецензии на жур- нал «Свобода»). Автор «подводит читателя к глубокой мысли» и «не предполагает не- думающего или не желающего думать чи- тателя», в то время как «вульгарный пи- сатель предполагает читателя не думающе- го и думать не способного». Повесть умна уже по одному тому, что вызывает у читателя много собственных ответных мыслей и эмоций. Она- плод пе- редуманного и перечувствованного совет- ским человеком за годы великих испыта- ний. И это пережитое и передуманное пентрировалось в одном фокусе- в не- общество. покол поколения, предстает перед нами не как тщательно собранная мозанка правильных идей, хороших чувств и благородных о- ступков. Он является в повесть запросто. Не как умничающий резонер. Не как уми- лительный простачок, В то же время и это самое главное он возникает перед нами не коного прои днного дниого ний и, наконец становления и роста.ся Существуют колебания и колебания,

персо-  преодоле- ваются,-он вскрыл свою сателю рые вот немалые было стям! положи- тельного типического, массового, во всей человеческой обаятельности и конкретности. явной не тогда, когда мы восхищались жи- вописностью стиля, пластичностью описа- ний или лиричностью отдельных любовных Крупная рецензи- руемой повести для нас стала совершенно сцен, а тогда, когда мы почувствовали, как глубоко проник автор в природу человека, исходя из нее в развитин каждой сюжет- ной ситуации. Вот почему мы и не вспоми- наем сейчас ни о профессии, ни о служеб- ном положении героя. это обязательно. Почему же у нас некото- рые литераторы вместо художественной би- отрафин героя пред являют читателю толь- ко серию тщательно вылепленных бюстов, показывающих разные моменты и разные положения героя? Вот- бюст героя в дет- стве. Вот его бюст на учебе. Вот он - на в семейной обстановке. Герой переживает различные ситуации, в восприятии он- сам по себе, а ситуа- внешний фон. Или наоборот. Оттого в этих повестях не бывает того драматизма, который застав- ляет читателя перевоплощаться в героя волноваться вместе с ним. И если рецензи- руемая книга волнует, то потому, что ее увлекательная фабула находится в органи- ческом и неразрывном единстве с внутрен- ней жизнью и ростом героя. Он не отста- вал в своем развитии от роста всей страны и ее передовых людей, так что в послед- них главах повести он предстает перед на- ми значительно более сложным и интерес- ным, чем те простецкие персонажи, кото- рых нередко выдвигают иные литераторы в качестве Возможно даже, что эта повесть соответ- ствует тематическому плану издательства, предусматривавшего отображение тех или иных участков нашей действительности. И скон-возможно, что люди, работающие на этом участке, особенно гордятся тем, как гени- мы, люди, потому что она показала (и в этом ее главный подтекст), какими новыми человеческими чертами обо- гатили нашего героя советская власть, со- циалистическое общество, партия больше- виков. Мы вспоминаем, как, появившись на экра- не во всей своей человеческой конкретно- сти, «Чалаев» сразу превзошел многие филь- мы, казалось бы с большей искусностью смонтированные. Мы вспоминаем. с какам увлечением читалась и продолжает читать. повесть Николая Островского «Как за- калялась сталь», потому что она не внешне, а изнутри, с человеческой простотой пока- героев нашего времени. Требовательность к себе (одно из усло- для ге пар- войны волную- моментов его жизни. го- правильно передают настроения тех, кто живет в непрерывном движении и совер- шенствовании на великой «земле молодоч сти». Социалистический патриотизм состоит на стольких человеческих ощущений, что все- гда о нем можно сказать нечто новое, све- жее, оригинальное. И много новых, свежих, оригинальных слов нашел автор. А он на- шел их потому, что вложил в образ своего героя все лучшее, чем живет человеческое сердце… 3.

Мечта книге современных замечательных явлений». Вот этого «деятельного наблюдения современ- ных замечательных явлений», того, что мы, советские люди, называем «чувством ново- го», в первую очередь ждет читатель от литературных обозревателен. Нет ничего более легкого и в то же время более по- шлого, чем, анализируя повести Первенце- ва или Панферова, Горбатова или Овечки- на, доказывать: «это не Бальзак». Нет ничего более легкого и в то же время бес- предметного, чем, обсуждая творчество Шолохова илли Фадеева, обязательно ис- кать в их прозе контуры новой «Войны и мира». Разумеется, глубоким изучением образцов критик воспитывает и у себя и у своих читателей здоровый литератур- ный вкус. И все же критик обречен на от- сталость, если он наряду с литературным вкусом не проявит вкуса к живой жиз- ни - многообразной жизни нашего по- коления. Именно это подсказало бы обозревателю - как оно давно уже подсказало чуткому советскому читателю, что искусство не терпит переодевания, что новые, волнующие произведения возникнут не по старым образцам, а по мерке и по росту наших дней, наших переживаний и мыслей. ший в боях и походах с первы месяцев Отечественной войны, пал смертью храб- рых на подступах к Бердину Найденный после его смерти дневник, писавшийся ка- рандашом, от привала к привалу, с чрезвы- чайной рельефностью рисует нам высокий моральный облик одного из многих десят- ков тысяч рядовых советских людей. В на- шей памяти особенно запечатлелась одна запись, от 18 августа 1943 года: потри вко, читал Гомера. Вспомнились его слова: «Ты смертен, человек…» «Живи мыслью, что этот день- последний для тебя». И хотя смерть день и ночь бродит около нас- Гомером я не согласен: живу для будуще- го и будущим…» Эти лаконичные, но глубоко выразитель- с ные строки многое могут подсказать нам, литераторам, И эта потребность окунуться в героический эпос Гомера в ночь перед вступлением в партию и не менее настой- чивое желание полемизировать с ним во имя нашей современности, во имя нашего

a. ЛЕЙТЕс

Трудна задача обозревателя, погружаю- щегося в поток разнокачественных литера- турных новинок. Как легко здесь впасть и в брюзжание, и в некритический энтузи- азм, и в менторские интонации учителя сло- весности, посрамляющего современные со- чинения классическими образцами. Не луч- ше ли повнимательнее прислушаться к то- му, о чем мечтают и чего ждут от литера- туры сотни тысяч советских читателей? Да и самому сформулировать свою мечту о еще не написанной, замечательной книге, достойной Сталинской эпохи. Может быть именно тогда, равняясь на завтрашний день нашего искусства, мы легче смогли бы ра- зобраться в литературной повседневности: в одних книгах увидеть и приветствовать плодотворное начало нашей грядущей клас- сики, а с другими страстно полемизировать во имя осуществления своих читательских мечтаний. Так возникла сегодняшняя не совсем обычная попытка опубликовать вместо очередной критической статьи краткую ре- цензию на книгу, которая, возможно, воз- никнет или начнет писаться в наступаю- щем, 1946-м году. 2.

Нет ничего неприятнее, когда в качестве литературного обозревателя выступает брюзжащий критик. Критик, который тре- бовательность подменяет придирчивостью и за мелкими художественными недостатка- ми, за отдельными неудачами писателей не чем видит того существенного и нового, характеризуется живой литературный про- цесс. Такой критик, прочитав несколько не- спешит отчитать удачных страниц книги,

ее автора, выставив их на показ и осмея- ние. Но если этот суровый критик не охва- чек чувством кровной заинтересованности в нашем искусстве, если им не владеет на- стойчивое и благородное желание способ- ствовать тому, чтобы на опыте сегодняшней частичной неудачи художника выросла его же завтрашняя большая удача, - грош цена такому критику. без рож- немыслима Полнопенная критика

любви к искусству, без энтузиазма, денного страстной мечтой о больших темах

тиком-брюзгой не менее неприглядную кар- тину представляет собою обозреватель, ко- восторгами «в торый или ограничивается

Это- повесть о рядовом советском че- И хотя эта повесть очень реалистично ч жизненно показывает поступки, мысли н переживания рядового человека все в ней незаурядно, овеяно романтикой, поэ- зней. Уже с первых страниц повести несколь- ко озаряющих подробностей как бы изнут ри освещают лицо героя, и мы с ним знако- мимся не механически, не по паспортным признакам, но сразу же душевно привыкаем к его облику. Он становится для нас род- ным, и вот мы безотрывно читаем страницу за страницей, где каждая фраза подтинута и где, несмотря на исключительную плот- ность текста, читателю дышится легко и просторно. Здесь нет ни навязчивого мора- лизирования, ни назойливых лирических от- ступлений. Нет в ней и излишнего шума, хотя в изрядной части действие проходит среди грохота военных событий. Нет уто- мительного обилия персонажей, среди которых можно заблудиться. Нет нагро- мождения подробностей, о которые можно споткнуться, И когда мы дочитаем повесть, естественные грусть и радость охватывают

общем и целом», или растрачивает их по  

неразборчивая и лишенная трезвости востор- женность ничего общего с подлинным энту- зназмом не имеет. Далеки от подлинного эн-  тузиазма и те- слишком разборчивые- критики, которые, обладая равными запаса- ми восторженности и ворчливости, распре- деляют их достаточно безопасным для себя способом. Так пишутся слащавые панеги- рики на тему о том, «как велик был Пуш- кин или Данте», и, одновременно с ними, пренебрежительные рецензии о современ- ной литературе. Нередко велеречивые по- ренивые  сопоставлением   чтобы соответствующим

Как хотелось бы в ползаголовже статьи (как это знях) назвать и этой водится в обычных рецен- и назва- фамилию автора,

попрекнуть живых и здравствующих лите- раторов. Не для того же, однако, мы изу- гениями прошлого, чаем и восхищаемся

зала нам становление героя. Становление персонажа можно показы- вать по-разному. Существуют романы, добросовестно и мастерски изображены разные этапы развития героя, И все же ни его жизнь, ни его художественный не возникает перед читательским тием, Когда-то Огюст Родэн «Чтобы хорошо сделать бюст, надо дать его биографию», Даже для скульптора (да-  Есть колебания в пределах одного непоко- лебимого характера, Так, поршень как буд- то колеблется, но движет вперед. Сущест- вуют и колебания самого характера, заса- сывающие человека, превращающие его в обывателя, в хлюпика, а подчас и в трус- ливое ничтожество, Мы наблюдаем в пове- сти колебания героя, но это - только коле- бания первого рода. Это не замухрышка. Так как автор с чувством подлинного народного юмора показал отдельные эти ющего один момент, один жест человека)

ние повести, и количество ее страниц, Ра- зумеется, бесконечно легче назвать имена и фамилии тех, кто может служить прототи- пом для подобной повести. И все же та- кая мечта не беспочвенна, ибо она сопри- касается с действительностью, которая родит, нжет не породить--замечатель- ные и ра разные книги, раскрывающие то необь венное и романтичное, что имеется в с разе обыкновенного советского человека.

чтобы приглушать новые и жизненные тен-  денции в творчестве наших дней! Пушкин очень справедливо требовал от критики не только «глубокого изучения образцов», но и «деятельного наблюдения Литературная газета № 1