Веч, пишков ТРАПЕЗА В МОНАСТЫРЕ ном. Обед происходил в монастырской тра- пезной торжественно. Трапезная, похожая своим убранством на церковь, была об- ширна, каменные столбы и стены расписа- ны в византийском вкусе, Под потолком небольшое паникадило. У восточной сте- ны иконостас, возле него аналой с пере- плетенным псалтырем, по нему во время трапезы монастырской братии молодой инок читал во всеуслышанье псалмы. Бра- тия закончила обед час тому назад, пахло кислой капустой, снетками, медом, лада- кали, разнося питие и пищу. Гости сидели чинно, Против Пугачева представительный чернобородый архи- мандрит Александр в черном клобуке и мантии, справа и слева от Александра - два седовласых иеромонаха и ключарь, рядом с ключарем - отец Иван. Юные служки в черных подрясниках, перехва- ченных по тонкой талии ременными пояса- ми, шустро и неслышно взад-вперед мель- Подняты были, как водится, здравицы за государя, государыню и наследника с су- пругой, все шло, как по маслу. Но тут чорт дернул отца архимандрита блеснуть сво- им немалым красноречием. Он был мастер произносить проповеди, в основу которых клал призыв к чувствам монашествующей братии и приходивших богомольцев, убеж- дая свою паству творить добрые дела, ибо «вера без дел мертва есть». Архимандрит хотя и не блистал подвижнической жизнью, но и никогда не нарушал ни догматиче- ских правил, ни монашеского устава, ни строгого монашеского обета. Через многочисленных богомольцев-про- столюдинов, стекавшихся в обитель даже с отдаленных губерний, он прекрасно знал о всех жестокостях, ныне производимых  крестьянами именем царя-батюшки над своими помещиками и прочими утесните- лями народными. А за последнее время, в том же Алатыре, суд и расправу над вра- гами крестьянства чинил сам государь, Да и здесь, в Саранске, уже были и вновь го- товятся немалые казни. Архимандрит Александр, приглядываясь к своему гостю, гадал в душе - царь он или не царь, и не мог дать себе точного ответа. Ежели он царь, все обойдется благополучно, ежели он самозванец Пугачев, архимандриту не миновать кары от Синода, от правитель- ства, Поэтому он, архимандрит, решил за- готовить себе некую лазейку на тот слу- чай, ежели его призовут и спросят: «Как ты смел принимать в святой обители ду- шегуба и разбойника?» Он тогда ответит: «Того ради, чтоб наставить злодея на путь истинный». С другой же стороны, им в дан- ную минуту руководило сознание высокой обязанности христианина. И вот он поднялся, принял от послуш-… ника посребренный посох, молитвенно сложил густые брови и морщины на вы- соком лбу, ласково и в то же время с впут- ренней твердостью уставился глубоким взором в лицо Пугачева и, крепко опира- ясь на посох, начал мужественным голо- сом: - О, царь благопобедный! (Сидевший на краю стола Дубровский вынул бумаж- ку и записал слово: «благопобедный» пригодится.) Прими отменя, многогрешно- о- го, - продолжал отец Александр, -- знаки благодарности за щедрое пожертвование твое на украшение святой обители нашей. Такожде и прочие пари христолюбцы де- лывали от времен древних и до днесь, при- дется еще полсотни подсунуть, - подумал Пугачев, - красно говорит да и употчива- ли нас изрядно».) И аз, грешный, возьму на себя дерзновение напомнить тебе, све- те наш, что государи всероссийские быва- ли характером и делами своими разны ти- суть. Одни, како Алексей Михайлович, шайше правили народом русским, другие, како Великий Петр, собственноручно ру- били корабли и устрояли свою державу на иноземный лад, третьи - не корабли, а боярские головы крамольные рубили с плеч, како Иван Васильич Грозный. А вот ты, царь благопобедный… - архимандрит отвел свои смутившиеся глаза от Пугачева и опустил взоры в землю, затем, напрягая мысль и как бы готовясь сказать самое важное, он снова вскинул взор на Пугаче- ва: Ты, свете наш, нежданно об явился на Руси образом чудодейственным. Две- надцать лет будто бы и не было тебя, и вот ты, яко паки родившийся, снова при- сутствуешь своей персоной посреди верно- подданных твоих. Да, поистине чудо не- изреченное… Токмо не нам, не нам, греш- ным, знать, что сотворяется в нашем гре- ховном мире! - воскликнул архимандрит, сокрушенно потряхивая головой. - Ска- зано бо есть: высь земная падает, высь небесная созидается. -Высь небесная падает - это царицы любодейной трон восколебался, - гукнул в бороду отец Иван и опустил очи. - И не ведомо нам, - продолжал ар- химандрит, - по какой стезе совершаешь ты, царь-государь, свое шествие. Но аз, многогрешный, зрю в руце твоей караю- щий меч и предваряю тебя, великое чадо мое, ибо аз есмь пастырь христовой церк- ви. - Отец архимандрит, опираясь на посох, простер правую руку с янтарными четками в сторону Пугачева и громким голосом, чтоб все слышали и запомнили слова его, сказал: - Паки и паки реку те- бе, о царь благопобедный, не проливай напрасно крови людской, обсемени серд- це свое добром и милостью! Не иди тро- пой царя Грозного, а прилепляйся к де- лам добрым!… И тогда… Стой, отец Александр! - прервал его Пугачев, уперев ладонями в стол и отбро- сив назад корпус. Все гости враз насто- рожились, будто почуяв в словах его бое- вой призыв. - Ты уж не учи меня и в на- ши дела не суйся, - продолжал Пугачев, НЕОПУБЛИКОВАННЫЙ ОТРЫВОК ИЗ ТРЕТЬЕЙ ЧАСТИ «ЕМЕЛЬЯНА ПУГАЧЕВА»  содеялось, - начал он, кланяясь Пугаче- ву, - Ведомо ли гебе, кормилец, что у нас два монастыря? Один вот этот самый, Петровский называется, а другой в пяти верстах отсель, на Инзаре на реке. Ну тот, правда что небольшой монастырек… - Даром, что небольшой, - подхвати- ли в толпе, - а монахи молодые, здоро- вецкие! … И оба монастыря на заливных лугах покосы имеют, -- продолжал старик. - Покосы у них рядышком. А наш, крестьян- ский, покос, впритык с монастырским… - Впритык, впритык, батюшка, -- снова подхватил народ. -- Вот этак ихние поко- сы, а этак наш. … На нашем покосе одни девки с моло- дыми бабами робили, да на придачу ста- рики, а парни-то да середовичи быдто сдурели, все в бунт, в мутню ударились: кои в твою армию вступили, кои по уезду разбрелись помещиков изничтожать… … Изничтожать, изничтожать лиходеев- бар, согласуемо царского, твоей милости, веленья! - шумел народ. - И вот слушай, царь-государь! - клю- нув ястребиным носом, громко сказал ста- рик и покосился на приведенного толпой гладкого высокого монаха, смиренно сто- явшего поодаль. - И как заря вечерняя потухла да стала падать сутемень, бабы с девками домой пошли Глядь-поглядь: за ними краснорожие монахи бросились Жен- щины от них ходу, ходу, монахи за ними дуй, не стой… Мы кричим: «Бабы, девки, лугом бегите, луговиной!» А они, глупые, к кустарнику несутся. Они к кустарнику, монахи за ними, как кони, взлягивают, го- гочут… … Догнали? - нетерпеливо спросил Пу- гачев, пряча в усах улыбку. - Нет, что ты, батюшка! - отмахиваясь руками, в один голос откликнулась тол- па. - Наши молодайки на ногу скорые, а девки того шустрей… Убегли, убегли, отец. Все до одной убегли! Да их на конях на- до догонять… - Царь-государь, - опять заговорил старик с ястребиным носом, - положи за- прет монахам, чтоб напредки они не заби- жали наших женщин-то… Вот он, царь- государь, пред тобой, этот самый игумен того монастыря. Его монахи-то охальни- чали, - и старик строптиво взмахнул в сторону смиренно стоявшего гладкого игу- мена. - Отвечай, отец Ермило, чего мол- чишь?

Иллюстрации А. Ермолаева к роману К. Федина «Первые радости» («Молодая гвардия»)  

НОВЫМ РУБЕЖАМ о котором мы говорили, литературная эво- люция самого Овечкина, Еще до войны он обратил на себя внимание интересными очерками и рассказами о колхозной жизни, Это были произведения, отличающиеся большой жизненной правдой и прекрасным знанием колхозного труда и быта. В них ощущалась хорошая традиция проблемного очерка о крестьянстве, возникшая в рус- ской литературе со времен писателей-на- родников. Во время войны Овечкин был на фронте. Вначале он, как и герой его повести Спи… вак был полковым агитатором. Потом ра- ботал в армейской газете. Мне довелось наблюдать работу Овеч- кина на фронте и проследить характерную черту его произведений, печатавшихся в армейской газете. Овечкину не приходи- лось «перестраиваться» в поисках образа героя-бойца. В его очерках фигурировали о его старые герои те же колхозники, ко- торые взялись за оружие, чтобы защищать свою родину и свободу, И характерным для них, да и для самого писателя, было то, что о событиях войны, овоенном деле, поведенин бойцов и командиров они су… дили, исходя из опыта, фактов и примеров своей довоенной колхозной жизни. И вот примечательн тельно то, что в новой по- вести Овечкина «С фронтовым привстом мы наблюдаем обратный процесс: старая «мирная» жизнь рассматривается здесь в свете опыта войны, который позволил нам шире судить о том, что было и что должно было быть. «Петренко как строевой командир, стал за три года более военным человеком, чем Спивак, и многие его мысли и сравнения шли от армии, от фронта»,-говорит Овеч- кин об одном из своих героев. Так, напри- мер, Петренко сейчас и смешит и раздра- жает понятие «отстающий колхоз». В каж- дом районе были из года в год свои «от- стающие» колхозы, как явление, практиче- ски узаконенное. «Почему в армии у нас нет этого термина отстающий полк, от- стающий батальон?» Когда заходит разговор о трудностях, стоящих перед людьми, восстанавливаю- щими разоренное немцами хозяйство, о том, что «там пугают людей развалины», Петренко советует поднимать дух колхоз- ников «так, как мы здесь поднимаем дух солдат, еще не получивших боевого кре- щения». Это лишь самые простые примеры, ха- рактеризующие практический организа- ционный и воспитательный опыт, который Петренко приобрел в огне войны и готов применить к строительству мирной жизии. У Спивака, хотя и не строевой он командир, а политработник, этот опыт сказывается в не меньшей степени, но в более осложнен- ном - идейно и психологически - виде. Именно ему принадлежит ведущая роль в повести, и именно он является рупором са- мых сокровенных авторских мыслей. Спивак--агитатор не только по должно- сти, а по всему своему умонастроению и характеру, Это тип подлинного коммуни- ста, который, где бы он ни находился, по- хозяйски болеет за то, чтобы советским людям жилось лучше и яснее, и считает своим долгом вмешиваться во все, что пре- пятствует нашим людям жить, бороться и стронть. И чем иным, как не активным вмешательством в жизнь всей страны, является письмо, которое Спивак сочиняет вместе с Петренко, письмо с фронта в тыл о том, что нужно сделать, чтобы избегнуть прежних недостатков, «не омрачать сейчас людям радость от наших побед», облег- чить их тяжелый труд на развалинах! Спивак размышляет о состоянии челове- ческих душ на пороге четвертого года войны, Он «мысленно отмечал про себя, что, видимо, чем ближе подходит дело к концу войны, тем больше люди думают о личных своих судьбах, о разбитых семей- ных очагах, о легших на плечи народа Так говорится в повести. И разговор идет не о далеком идеале, а о реально творимом, о том, что уже воплощено в нашей жизни и помогло нам громить и разгромить врага, Социалистический строй настолько органичен для советских людей, что вне его они себя не мыслят. Колхоз- ник сознает это не в виде отвлеченного умозаключения. Сама жизненная практика тяжелых задачах восстановления разру- шенного на месте вчерашних боев, о по- правимых и непоправимых последствиях войны». Он побывал у себя в районе и видел, как живут люди в тылу, как тяжело трудятся на разоренной земле старики, женщины и дети. То, что обычно обобщается в фразе «героическая работа тыла», раскрывается перед ним в конкрет- ном проявлении, И онфронтовик испы- тывает огромное уважение к тем, кто са- моотверженно совершает эту работу.майором И на фронте и в тылу идет тяжелая борьба за победу. «За социализм люди в пятом году погибали, в семнадцатом году за него на смерть шли. За социализм Ленин и Сталин лучшие свои годы в ссыл- ке провели. И сейчас эта кровь, что льет- ся,-за него, за социализм». сделала советского крестьянина привер- женцем социалистического строя. Спивак видел, как восстанавливались на Полтав- щине разоренные немцами колхозы. Они возрождались, как нечто естественно при- сущее организму советского народа, воз- рождались, как свежая кожа, затягиваю- еа вовлекла в борьбу за социализм и сделала его героическими поборниками и защитниками огромные массы людей Она вызвала к жизни новые силы, таившиеся в недрах народа. Разве не типична рядовая колхозница Ольга Рудыченко, о которой рассказывает Спивак? Беспартийная кол- хозница не только прячет от немцев акт на вечное пользование землей, но и уни- чтожает забытые головотяпом списки чле- нов партийной и комсомольской организа- ций, После освобождения села она стано- вится одной из лучших и наиболее ини- циативных звеньевых в колхозе. А рассказ о старухах, которым пора на покой, но ко- торые по собственной воле организовали звено, выполняющее на пахоте поторы нормы? Или рассказ о трактористке Паше Ющенко. которая собственными руками собрала из разных найденных деталей трактор и выполняет на нем более двух норм, Муж ее погиб на войче, сестра уг- нана в Германию, отец--на фронте. Тоска и упорство, ненависть и воля к победе ве- дут ее трактор по родной степи, по ското- могилы. ку, на котором белеют вышвыр- нутые сюда кости фашистских «завоевате- лей». И прослышав про ее героический труд, незнакомый гвардеец шлет с фроита письмо, где говорит, что готов отдать Па- ше свой гвардейский значок. «Это не повторение, нет, заключает Спивак. И горе, и кровь, и разруха

ГОФФЕНШЕФЕР

B.

Спивак думает о том, что сейчас, как никогда раньше, нужна особая забота о душе человеческой, что нужен особенно чуткий подход к ней, так как большую тяжесть несет на себе советский человек. А между тем среди районных и колхозных работников, призванных руководить людь- ми, он встретил и таких, которые не толь- ко не способны поддержать дух людей, но, насборот, бездушием своим усложня- ют и без того сложную жизнь, И Спивак рассказывает о них Петренко с раздраже… нием и гневом. без Несколько раз на протяжении повести разговор возвращается к работникам, ко- торых Спивак называет «холодными са- пожниками», к людям, делающим свое дело души и бюрократически относящимся к другим. С раздражением Спивак гово- рит и о делягах, для которых забота плане и инвентаре заслоняет заботу о че- ловеке. Нетерпимы и руководители «дис- петчеры», которые, сидя у себя в районном кабинете, руководят селом по телефону. и Это особенно недопустимо сейчас, когда люди в трудных условиях создают жизнь заново и ждут от руководителя, чтобы он поговорил с ними по-душам, раз яснил наболевшие вопросы. Возмущают Спивака руководители, которые, вернувшись из разводят руками. «Ходит, ноет, а его звакуации и увидев развалины, безнадеж- но настроение, конечно, по детонации и кол- хозникам передается». В разговорах между Спиваком и Пет- ренко упоминается еще и тип такого ра- ботника, который вообще ничем не спосо- бен руководить, разорял своей бестолко- востью любой колхоз, куда его назначали. И до войны и во время войны он упорно перебрасывался из одного колхоза в дру- гой и в третий, как руководитель, в то время, как его надо было бы от роли та- кового освободить и поставить на рядо- вую работу. Но, возразят нам, что же Спивак сказал нового? Ведь такого рода отрицательные типы работников давно известны, а наша пресса ежедневно бичует и «холодных са- пожников», и деляг, и «диспетчерский» стиль руководства.

Ни одна страна не знает той активности масс и того благородного творческого не- спокойства, которые присущи стране социализма, ее народу в труде, в борьбе, в заботе об общем деле, в стремлении к высшим человеческим идеалам. Характерным для народа-хозяина и сози- дателя является то, что победа, познание правильности своего пути и неисчерпаемо- сти своей силы породили не торжествую- щую самоуспокоенность, а творческую неуспокоенность. Мы уверенно глядим вперед, и ощущение силы, принесшей нам победу, не туманит нам глаза, а, наоборот, дает возможность смело и трезво судить о том, что мы должны нести и приумножать на нашем пути в будущее и что на этом пути должно быть преодолено и отверг- нуто. Мне кажется, что и наша послевоенная литература должна быть очень беспокой… ной и беспокоящей, что она должна будо- ражить чувства и мысли читателя, помогая ему еще глубже познать процессы, проис- шедшие в нашей жизни во время войны, еще четче осознать значение нашей побе- ды и еще непримиримее относиться ковсе- му, что мешало нам и может мешать в на- шем движении к будущему. И не случайно, повидимому, появление к концу войны такого произведения, как повесть В. Овечкина «С фронтовым при- ветом», некоторые существенные особен- ности которой, недостаточно выявленные нашей критикой, хотелось бы здесь под- черкнуть. «Увидим мы или нет ту жизнь, какая на- ступит после войны, но свое слово о ней сказать должны. Жизнь начинается заново. Входите, друзья, в новый дом, оботрите ноги на ступеньках. Не повторяйте старых ошибок. …Пиши, что в новой жизни, на освобож- денной земле хотим мы видеть после всех ужасов войны много красоты и радости, Если не сразу создашь ее, красоту, на ме- сте вырубленных садов и выжженных сел, пусть будет она в отношениях между людьми и в их трудовых подвигах. Хотим мы, чтобы никто и ничто не мешало пере- девым труженикам развернуться во всю силу, Хотим, чтобы во все закоулки дошла радость победы и восстановления совет- ской жизни и чтобы не было у нас опять через несколько лет этой старой болячки- отстающих колхозов. Хотим в партийных организациях видеть только вожаков и строителей и ни одного шкурника. Многое хотим. Много крови пролили на этой зем- ле, но и многого хотим от будущей жизни, Иначе быть не может. За что и воюем Мы ведь не оборону держим. Мы уже давно наступаем. Не сохранять старые рубежи задача наша, а новые занимать». В этих словах смысл всей повести Овечкина. Мало что поймет в этой повести тот кто увидит в ней лишь родившиеся на четвер- том году войны во время наступательных боев у Карпат думы бывшего инструктора райкома партии, полкового агитатора Спи- вака и бывшего районного агронома, ком- бата Петренко о героических подвигах, о прошлых недочетах и о будущем людей своего района. Она гораздо шире по сво- ему смыслу и значению и охватывает са- мые существенные стороны нашей жизни, Что нового в этой повести по сравнению с другими произведениями, рожденными войной? Пафосом борьбы, который вдохновлял нас во время Великой Отечественной вой- ны, был пафос защиты того, что состав- ляет основу нашей жизни защиты совет- ской родины, социалистического строя, движения к коммунизму от нависшей над ними смертельной угрозы. ной литературе военных лет, изображав- шей первый этап войны. Вместе со своими героями она черпала свой пафос, гнев и силу в сознании необходимости противо- стоять той смертельной опасности, кото- рая нависла над всем, что было нами до- стигнуто до войны в результате трех пяти- леток. Так же, как и для ее героев, мысль об этих великих достижениях прошлого была и источником вдохновения в борьбе и мечтой. В то время, в первые годы тяжелой борьбы за победу, иначе быть и не могло И мы напоминаем об этом для того, чтобы указать на интересный и знамена- Война нарушила нормальный ход нашей жизни. И, обороняясь от наседавшеговра- га, видя разрушения, принесенные войной, мы с болью думали о том, что война не только прервала нормальное развитие на- шей страны, но и отбросила нас назад от достигнутого уровня. «Была хорошая жизнь, пришел проклятый враг, нарушил ее. Сколько крови проливается, сколько созданного потом нашим погибает!» С го- речью и гневом думал об этом советский воин, сражаясь за сохранение того, что бы- ло создано к тому моменту, когда на нас напали фашисты. И мечта о победе была для него мечтой о воссоздании той жизни, которая существовала раньше. Послевоен- ное будущее представлялось как восста- новленное прошлое. И когда сквозь огонь войны взор его устремлялся дальше этой цели, то следующая ступень представля- лась ему такой, какой она ему виделась раньше с высоты «мирной», довоеннойсту- пени. Сказанное относится и к художествен- тельный процесс, происшедший в на- шей жизни и в нашейерелом в ходе войны как только представление о нашей победе и уверенность в ней смени- лись реальным наступательным движением на запад, умонастроение воинов, их мысли и чувства все чаще стали обращаться к бу- дущему. И в свете опыта войны, осознавая глубокие процессы, рожденные ею, люди стали не только вдохновляться довоенным прошлым, как идеальным пределом, за ко- торый они боролись, но и пересматривать свою деятельность в этом прошлом, с тем, чтобы она соответствовала новым требо- ваниям жизни, с тем, чтобы нести в буду» щее все хорошее и отмести все плохое, что мешало и мешает нам жить и двигать- ся вперед, с тем, чтобы скорее подняться на следующую ступень, ибо движение жизни, рост нашей страны не останавли- вались! Люди стали осознавать, что их борьба за сохранение существующего это в то же время и движение вперед, а не простое восстановление того, что существовалодо войны, «Не сохранять старые рубежи за- дача наша, а новые занимать». Вот этот сложный процесс поступатель… ного двужения жизни в огне войны, среди развалин и огромных трудностей, испыты- заемых нашим народом во время войны и в послевоенный период, и уловил автор «С фронтовым приветом», и именно этим определяется новизна повести.

поднимая свой голос. - Маши кадилом да бей за нас поклоны перед богом. А уж мы не с добром, не с милостью, а с топором да петлей шествуем… Добро опосляясамо собой придет. - Сказано в писании, - закричал отец Иван, выглянув из-за спины Пугачева и косясь на архимандрита.Сказано: «Я не мир принес на землю, а меч!». -- И допреждь нас пробовали, ваше свя- щенство, и добрым словом и милостью, ввязался атаман Овчинников, покручивая кудрявую бороду, - да толку мало: поме- щик к мужику все равно как волк к овце, Лютого волка добрым словом не прой- мешь… … А кого слово не берет, с того шкуру дерут! - пришлепнул Пугачев ладонью в столешницу. Архимандрит не на шутку испугался: сразу сник, и вся величественность его слиняла. Послушать бы мне тебя, отец Алек- сандр, молвил Пугачев, откидывая со лба волосы, - что ты станешь балакать, когда катерининские генералы, ежели за- минка у нас выйдет, за казни примутся? Да уж и принялись кой да где!… У меня дворянская кровь по каплям исходит, у них мужичья ушатами потечет. Ну так и молись, чтобы держава моя крепла. - Царь благопобедный! - передав по- сох постушниу приложнв к груди хо- леные руки, воскликнул архимандрит. Ли- по его сложилось в плаксивую гримасу.- С тоской и душевным трепетом помышляю о будущем. И, предчувствуя его, вижу в нем оправдание пути твоего. Путь твой есть путь правды, ибо в святом писании сказано тако: «Вырви из пшеницы плеве- лы и сожги их, тогда хлебная нива твоя утучнится!»… Нива - это народ, плевелы - это супротивники народные. ＿ -Ну, то-то же, - проговорил Пугачев. Вот ты все толкуешь правда, прав- да… А ответь-ка мне по правде истинной, как перед богом: за кого меня принима- ешь? Кто я есть? стив Архимандрит стоял, а все сидели. Лицо вдруг побледнело, сердце затрепыха- его лось, он с опасением взглянул на двух си- девших возле него иеромонахов и, опу- глаза, тихо, через силу, молвил: - Вы император Петр Федорыч Третий. В это время раздались за открытыми окнами шумливые крики и топот множе- ства ног по монастырскому, выложенному кирпичом двору. … Допустите до царя-батюшки! -- кри- чали во дворе. - Он нас рассудит! Пугачев быстро подошел к окну, гля- нул со второго этажа вниз и видит: боль- шая возбужденная толпа крестьян -- по- жилых и старых -- подступала к закрытой двери, а стоявшие на карауле казаки гна- ли их прочь. Среди толпы вихлялся тол- стобрюхий монах. Крестьяне хватали его за полы, тянули к двери, он вывертывался, орал: «Прочь, нечестивцы!» Крестьяне за- дирали вверх бороды, продолжали взы- вать: «Эй, допустите до царя!» … Давилин! - высунувшись из окна, прокричал Пугачев вниз. - Пусти народ! И вот, грохая по лестнице каблуками, шаркая лаптями, ввалилась в трапезную пыхтящая толпа, покрестилась на иконы, отдала глубокий поклон архимандриту и пала Пугачеву в ноги. … Встаньте, мирянушки! С чем пришли? … С жалобой, надёжа-государь, с жа… лобой!… На монахов, на гладкорожих… Баб да девок… Жеребцы!… Прямо жеребцы стоялые… - раздались со всех сторон раз- розненные голоса. - -Да не галдите разом-то! - прикрик- нул на крестьян Овчинников. - Толкуй, кто ни то один. Емельян Иваныч расчесал гребнем боро- ду и волосы, сел в кресло, приготовился слушать, Выступил вперед седобородый, крепкий дед с ястребиным носом, с глаза- ми горящими.  -Надёжа-государь, эвот чего вчерась ВЕЧЕР ИАМЯТИ ИИСАТЕЛЯ теля чувство уверенности в силе и мощи русского народа, который воплотит в жизнь свою заветную мечту о свободе. С воспоминаниями о Вяч. Шишкове вы- ступил М. Пришвин, Он говорил о покой- ном писателе, как о человеке, прожив- шем прекрасную жизнь, которая достойна быть примером для других. Несколько эпизодов, характеризующих общественную деятельность Вяч, Шишко- ва, привел Н. Каржанский. Контрадмирал Ф. Крылов рассказал о личной дружбе и творческой связи Вяч. Шишкова с советскими подводниками. Воспоминаниями о встречах с писателем поделился Н. Тихонов. Вячеслав Яковлевич Шишков,-сказал Н. Тихонов, - был настоящим русским самородком, Любовь к родной стране, ин- терес к жизни родного народа вели его из 

- Не мои монахи, - отрицательно по- тряс головой отец игумен, охватив руками живот и устремив к потолку жирные мас- ляные глазки. У него загорелые пышные щеки, между ними задорно торчит крас- ный носик пуговкой, на скулах и подбо- родке реденькая, словно выщипанная, тем- ная бороденка. Как так, не твои? - зашумели кре- стьяне, надвигаясь на игумена. -- Так чьи жа? - Не мои монахи…

- Ну, стало быть, твои, отец архиман- дрит, твоего монастыря… -Нет, братия, -- возразил отец Алек- сандр. - Мы посылаем на покос монахов богобоязненных и годами преклонных. А молодые трудняки в лесу дрова заготов- ляют. -Не мои монахи!--гулко бросал игу- мен, будто топором рубил. Ха, хорошенькое дело, - возмути- и- лись мужики. - Мы своеглазно видели … твои! - Не мои монахи! --- вновь затряс тряе го- новой и брыластыми щеками сварливый иумен.

Да, многие недостатки, о которых так горячо говорит Спивак, известны. Но по- новому звучит разговор о них, требование изжить их. Прямо и резко говорит об этом сержант Фомин. Фомин говорит о том, что в отстраивае- мом Сталинграде «самый сейчас беспечный человек не посмеет плюнуть на тротуар. Там вся земля нашей кровью омыта… Ста- линград это место, где в нашей жизни совершилось что-то огромное. К нему мы не все пришли хорошими бойцами и людь- ми. Но кто остался жив и пошел оттуда дальше воевать, с другой душой пошел, другим стал человеком…» И когда боец Корженевский, проявивший себя в бою, как шкурник, из-за которого погибли два бойца, выразил сомнение в такого рода «перерождении» («Как это понять: после Сталинграда мы стали другими людьми? Какими же другими советскими, чтоли? А раньше какими были не советски- ми?»), Фомин отвечает ему со сдержан- ным гневом: «Я не говорю о перерожде- нии. Просто пообчистились маленько: кой- чего добавилось в нас, а кой-чего отбави- лось ненужного… Там мы за все кровью расплатились. За всю подлость, что оста- лась еще в таких людях, как ты. И за тех расплатились, кто Крым бросил, на Кубань бежал, и за тех, кто Ростов отдал без боя, ворота на Дон открыл. Там мы, Корженев- ский, многое поняли. Другими глазаги смотрим теперь на свет и на людей». Герои повести Овечкина хотят, чтобы народ вошел в послевоенную жизнь очи- щенным не только от жуликов, шкурни- ков и «холодных сапожников», но и от ста- рых недостатков честных и преданных де… лу социализма, но не понявших требо- ваний новой обстановки работников, вроде секретаря райкома Сердюка. Они хотят, чтобы имеющнеся еще в нашей жизни не- достатки были отметены беспощадно, бес- поворотно. Иначе не смогут полностью развернуться те новые людские силы, ко- торые народились за время войны и на фронте и в тылу. Многое разрушено и многое надо вос- создавать. Но, воссоздавая,совершенст- вовать. Замечателен в этом отношении пример, приводимый командиром полка Горюновым. В его родном Ро- стове-на-Дону вокзал был расположен B месте, неудобном для пассажиров, «Так на ко вот я думаю: когда ростовские архитекто- ры будут восстанавливать вокзал и при- вокзальный район, неужели все по-старо- му сделают? Неужели не сообразят что… нибудь передвинуть, переставить, путь куда-нибудь в сторону отвести или вокзал другом месте построить? А?» Горюнов мечтает о реконструкции при строительстве разрушенных городов (к словусказать, этот реконструктивный принцип и положен сейчас в основу ут- вержденного правительством плана вос- становления городов); Спивак и Петрен- об усовершенствовании отношений между людьми и руководства людьми, о том, чтобы устранить все, мешающее им бороться за счастье и это счастье позна- вать. Это одно и то же стремление-сде- лать жизнь еще лучше, чем она была, спо- собствовать ее подему на новую ступень. Разговор о прошлом, настоящем и бу- дущем ведут коммунисты, которые за раз- валинами и трудностями восстановления видят торжество передового человече- ства. «…Не назад мы отброшены, а вперед ушли по ленинским заветам,--гово- рит Петренко.Далеко вперед! Развалины, конечно, страшные мы видели… Громадный труд надо вложить в восстановление хо- зяйства, Будем строить, конечно, ничего не поделаешь. Но что значит раздавить злей… ших врагов социализма-фашистов? Это же победа из побед! Победа на глазах все- го человечества». Разговор о прошлом, настоящем и буду- щем ведут воины. Он начинается перед ббем за прикарпатское село и продолжа- ется после боя. Овечкин изображает ге- роев своих в боевой обстановке. И эта об- становка отнюдь не является лишь канвой или фоном, на котором развертывается публицистический диалог, составляющий основную стилевую особенность повести Овечкина, Нет, это не фон, а аргументация сказанного в разговорах, аргументация пролитой кровью. И потому так вески каждое слово ге- роев, каждая мысль, выношенная ими. И потому так горячо и эмоционально звучиг в повести публицистическая речь. Высокая честь для художественного про- изведения быть непосредственно полез… советскому народу в его самопозна- нии и в решении грандиозных задач, стоя- щих сейчас перед нами,

- Отец Ермил,-начал Пугачев.--Да ты не страшись, говори правду. В том, что за бабами твои монахи гнались, шибкой вины нету на тебе. - Не мои монахи!

Ну вот, заладил, как филин на дубу: не мои да не мои… … осердился Пугачев, И все старики с пыхтящей злобой устави- лись на отца Ермилу. - Твое царское величество! - начал упрямый игумен, и лицо его тоже стало злым и дерзким.-Я правду говорю: не мои монахи! Я знаю своих. Мои баб с дев- ками всенепременно догнали бы… Как пить дать -- догнали бы! А это не мои, -- и отец игумен, выхватив платок, порывисто отер им вспотевшие загривок и лицо. Первым прыснул в горсть смешливый Иван Александрыч Творогов, А вслед за ним и всем прочим стало весело. Даже ар- химандрит Александр улыбнулся, и при- хихикивали в шляпенки пришедшие с жа- лобой старики. Лишь один отец Ермило, столь ретиво вступившийся за честь своих монахов, с видом победителя шурил на всех хитренькие глазки, Старик с ястреби- ным носом, кланяясь Пугачеву, молвил: - Заступись за нас, сирых, батюшка. Пугачев подумал и сказал: - Дело это несуразное, путанное. Ведь сжели б монахи вас, стариков, ловили, а ваших девок с бабами. Ну, так женские то и с жалобой должны были придтить, а не вы, люди старые… Может статься, девки- то сказали бы: «Надежа-государь, вздрючь монахов, что нагнать нас не могли…» Снова все заулыбались. На этот раз улыбнулся и отец Ермило. Крестьяне разошлись. Стали собираться и гости. Явился Перфильев, тихо сказал Пугачеву: - На воеводском дворе, твое величест- во, вое готово! Крестьянство ждет. Пугачев и гости поблагодарили отца архимандрита за угощенье, направились к выходу. Архимандрит, радуясь за спасение монастыря и своей жизни, приказал про- водить гостей трезвоном во все колокола.

В день первой годовщины смерти Вяче- слава Яковлевича Шишкова, 6 марта, Пре- зидиум ССП СССР и Совет клуба писате- лей устроили вечер его памяти. После вступительного слова В. Бахметь- ева, говорившего о жизни и творчестве B. Шишкова, доклад о работе писателя над историческими произведениями сделал проф. К. Базилевич. Анализируя эпопею «Емельян Пугачев», докладчик подтверждает научно-исследова- тельский подход писателя к исторической теме. В. Шишков глубоко и всесторонне изучил материалы эпохи. Содержание ро- мана «Емельян Пугачев», - говорит проф. Базилевич,шире его названия, это не жизнеописание Пугачева, а историческое повествование о России XVII века. Несмот- ря на то, что автор в своем романе описы- вает мрачные стороны жизни того време- ни, «Емельян Пугачев» оставляет у чита-

русской северной деревни к берегам Чер- ного моря .С котомкой в руках он прошел пешком Ленинградскую область. До само- го последнего времени для Вячеслава Яков- левича не существовало ни расстояния, ни усталости, он пренебрегал трудностями, Как гражданин и художник, он был на своем посту в тяжелые дни ленинградской блокады. Не покидая города в самые труд- ные дни, он продолжал работать над мате- риалами об Емельяне Пугачеве, Есть лю- ди, которых невозможно представить себе осеслав ковлении навсегда Шишкова русскому языку, русскому слову родной природе, художественной правде жизни делает его произведения нужными нам на долгие годы. В художественной части вечера были исполнены рассказы и отрывки из произве- дений В. Шишкова.



Иллюстрации Б. Дехтеревва к «Детству» М, Горького (Детгиз).

Интересна в отношении того процесса, и новые силы в народе поднимаются».