№ ibe Освобождение от сложностей item ena _ В третьем классе гимназии учитель пред- ложил нам написать сочннение ‘о стихо- творении Пушкина «Кавказ»; Сочинёние должно было состоять из а) вступления, 0) изложения и в) заключения, В «заклю- ении» должно было быть написано; «В CTH- хотворении «Кавказ» Пушкин изображает величие природы». Писать иначе не тгалось. За это ставили двойку. Болёе глу- бокие размышления о Пушкине и Кавказе откладывались на старшие классы, Стара- пола- _ясь’ не размышлять и не посадить KAAKCY _sBce: на тетрадь, мы легко приходили к заклю. чению о том, что Пушкин действительно изображает величие природы. Потом CHa: вали тетради учителю. Но сдавать их в печать нам и в голову не приходнло. А. Воложенин написал сочинение под названием «Писатель геронческой темы», посвященное обзору творчества” Аркадия Первенцева. Тема сочинения— нешуточная: становление нового советского человека. Взявшись за эту тему, Воложенин разре- шил ее по всем правилам, преподанным лля третьего класса,—не размышляя и стара. тельным курснвом выводя ‹заключениль вроде: «Таким образом, характер Кочубея предстает перед нами уже обогащенным пролетарской революцией. Это новый рус- ский человек начала советской эпохн». Для того, чтобы гриттн к такого рода «заключению», Воложенин в «изложений» тащит за собою в третий класс всю совет- скую литературу и критику, давно вышед- шие из младенческого возраста. Статья его, опубликованная в номере 3—4 журнала «Октябрь», заинтересовала нас и по содержанию и как явление дегра- дацин нашей критики, причем— деградации воинствующей. : ++ *! В 1919 г. в речи «Успехи и трудности советской власти» Ленин говорил: «Мы хотим построить социализм из тех людей, которые воспитаны капитализмом. им испорчены, развращены, но зато нм н закалены к борьбе. Есть пролетарни, ко- торые закалены так, что способны перено- сить в тысячу раз большие жертвы, чем любая армия; есть десятки миллионов уг- нетенных крестьян, темных, разбросанных, но способных, если пролетариат повздет умелую тактику, вокруг него об единиться в борьбе». В том же 1919 г. в своей брошюре «Вз- ликий почин» Ленин писал: «Печать сообщает много примеров ге- роизма красноармейцев. Рабочие и кресть- яне в борьбе с колчаковцами, деникинна- ми и другими войсками помещиков и ка- питалистов проявляют кзъредко чудеса храбрости и выносливости. отстаивая за- воевания ‹опиалистической революнни. Медленно и трудно идет изживание партизаншины, преодоление усталости и распущенности. но оно идет вперед, не- смотря ‘ни на что. Героизм трудящихся масс, сознательно приносящих жертвы де- лу победы социализма, вот что является основой новой, товарищеской дисциплины в Красной Армии, ее возрождения, укреп- ления, роста». Эти ленинские слова общеизвестны. Нод мы приводим их снова и будем приводить неоднократно, ибо это великое правдивое свидетельство о трудностях великой борь- бы за социалистическое общество, о труд- ностях становления социалистического че- ловека, ибо это ключ к пониманию эпохи. Большая заслуга советской литерату- ры в том, что она раскрыла и показала советскому народу те мучительные и про- тиворечивые процессы и типические обра- зы тех людей. о которых говорил Ленин. Как бы ни разнились но своему понима- нию событий и по своему стилю Серафи- мович и Сейфуллина. Фадеев и Шолохов, Вс. Иванов и Леонов, Ал. Толстой и Фе- дин, какими бы проблемами эпохи рево- люции и гражданской войны они ни были взволнованы,— все они не могли обойти тему преодоления вековой отсталости изу- родованных капитализмом крестьянских масс, стихийную революнионность этих масс; тему массы и вожака, тему направ- ления стихийного революционного поры- ва в большевистское русло. Несомненно, что наиболее ярким произ- ведением, в котором дана картина стихий- ной революционности, подчиняемой боль- шевистскому сознанию, является «Чапаев» Фурманова. Василий Чапаев—это народный вожак, выдвинутый революционной ста. хней, воплотивший в себе и отрицательные, привитые «капиталистическим воспитани- ем» черты, и светлые черты, которые на- род пронес вопреки капитализму и зака- ляясь в борьбе с ним. Чапаев был близок массам. которые он вел в бой. именно по- тому, что в то время являлся их ярким во- площением. И так поняла его критика. Но для Воложенина сложных процессов, 0 которых говорил Ленин и которые рас- крыла наша литература, не сушествует, Когда вышла повесть Аркадия Первен- цева «Кочубзй», я приветствовал ее, как интересное произведение, рисующее образ героя «чапаевского» типа. Вместе с тем я указывал на приннипнальную разницу ме- жду «Чапаевым» и «Кочубеем», сходную с различием между повестью «Чапаев» и одноименным фильмом. где черты парти- Владимир © ‚В. ГОФФЕНШЕФЕР > ы, воспринимаемые сейчас истори: чески, ‘как давно пережитое и преодолен- ное, заслоняются чертами бесстрашного, преданного революции, волевого, o6as- ‚ тельного и обладающего характером и умом народн А Но изменение акцёнтировки отнюдь занщин ого о героя о H bon = ; YCTPaHHAO HU H3 O6pasa Чапаева, ни из об- раза Кочубея ‘черт. тартизанщины. Jio- стоинство цовести Первенцева именно в том и состоит, что в образе Кочубея пок ‚заны‘и «размах неукротимого атамана воль- ницы» (так говорится в повести) и безгра- Гничная: вера в великое дело Ленина. атс образ этот дан во всей его противоречиво: сти. И ан скиг черты Кочубея, я писал: Г «Выразитель стихийного протеста против -эксплоеататоров Кочубей Г начал «вырубать окно гострыми шенказн т жизни хорошей» именно как атаман воль: отряд переименовывается в бригаду и вхо- Г дит в его, Кондрашева, днБизию, Кочубей РЕ, на это, соглашается во имя pe- ницы, революционный темперамент кот рого’ проявлялся анархически. При изкото рых обстоятельствах даже нонятие «свобо- да» приобретало, у него определенный анархистский оттенок: не только как осво- бождение от ига капиталистов, помещиков н ‹офицерья», но и как есвобода» от вся- кого подчинения. Когда Ямитрий Кондеа- шев заявляет Кочубе». что партизанский волоции. «Раз для революнни надо, добре. Пусть бригада, и пускай под твонм да- глядом, Митька». Казалось бы, Кочубей! Проявил здесь полнейшую дисциплиниго- ванность. Но вслед за выражением согласия следует дружеское и весьма ‚ленное прздупреждение: «A тебя преду- предю, Митька. Молодой был, atamexy брюхо штыком пропорол, ‚офицеров срубал. Сзободу люблю. Дуже я до свободы завзятьй», Эту кочубеевскую <завзятость ло свободы» пришлось учесть его соратникам—коммунистам и исподволь, свозобразными путямн подчинить этого народного героя большевистской дисции- личе. Воложенин никак не согласен с этим. «Сделать такой вывод—значит не понязь всего характера и всего мировоззрения ге- Роя. Нигде в книге мы не находим под- тверждения того, что он вел себя анархи- стски. Наоборот... (дальше следует фраза, свидетельствующая о том, что автор знз- ком с формулами стандартных армейских «боевых характеристик»). Наоборот. Bee приказания, исходящие от вышестоящего командования, выполнялись им точно ч безукоризненно». Что же касается только что приведенных слов Кочубея. в которых слышится «точная и безукоризненная» угроза‘ «Митьке», т. е. «вышестоящему ко- мандованию», то во избежание краха сво- его нелепого опровержения Воложенин отводит эту угрозу от комдива Дмитовя Кондрашёва. «Сказанное же героем «луже я до свободы завзятый» ли, намеком на предательское поведение главкома Сорокина». С таким же успехом Воложенин мог бы сказать, что Кочубей намекал здесь на попа, которого он зару- бил за то, что тот перешел ему дорогу. Та- кото рода утверждения относятся к выс- шей Критической интуиции, и спорить с ни- ми трудно. Исходя из текста книги, мы можем ви- деть и то, как упрошенно Воложенин по- дошел и к вопросу о дисниплине, Ему все ясно, а вот комиссару Кандыбину, знако- мящемуся с порядками в отряде Кочубея. не все было ясно. Дисциплина здесь, дей- ствительно, была крепкая. Но «какими вну- тренними законами поддерживалась днс- циллина?»— озадачен Кандыбин. А эти за- коны были довольно своеобразкыми, Дис- ! циплнна основывалась здесь и на <коуго- вой поруке». на ‘натриархальных взаемоот- ношениях «батька» и «хлопнев» на бес- предельном преклонении перед грозным и заботливым вожаком-геросм, и на спло-! ченности людей, борющихся с классовым врагом за общее и близкое дело. Но Воложенину все это своебразие ни к ‚ чему. Стремясь к своему «заключению». оз освобождает героя от сложности, а вмесге с этим себя—от размышлений. Он пашет о «колоритности», «цельности», «жизненно- сти» образа Кочубея, но ему и невдомек, что привлекательность повести Перзение- ва во многом обусловлена тем, что хатак- тер героя раскрыт во всей его сложности и противоречивости, во Всех его связях со тары миром, наделившим его ог: ч ными, нелепыми или наивными поелстав лениями, и с миром новым, открывиим простор его лучшим качествам. слелавитим его борцом социалистической революцит, И получается изумительная казтива, ‚ столь грустно описанная некогла Крыло- ‘вым. Стремясь возвеличить Пеовеннева и ‚его героя, Воложенен старательно обелнд- ет и значение повести и сбтаз Кэчуб ‚:Невнятно пробормотав нескольхо мало- ‘значащих оговорок, он начисто отметает в Lr nc a. СОЛОВЬЕВ УРАВНЕНИЕ © ПАМЯТНИКАМИ Отличительным качеством интеллигент- ности, равно как и хорошего воспитания, является то, что они на первый взгляд не- приметны, т. е не бросаются в глаза. Если о человеке нечего сказать, кроме того, что он интеллигентен, значит и са- мую его «интеллнгентность» следует под- вергнуть некоторому сомнению. Только для приказчиков галантерейных магази- нов «интеллигентность» была профессией. Критику Юзовскому нравится эта огра- ниченная кавычками «интеллисентиость», мне она нравится меньше, а Гурвичу она не нравится вовсе. : В статье Гурвича, на мой взгляд, есть и ум автора, и великолепная эрудн- ция, и хороший литературный вкус, в ней недостает только «мелочи» — любви и до- брожелательности к современной драма- тургии. - Одинаково «Старых друзей» годней ночи» Гладкова, Катаева и «Так и будет» Симонова, излив на их головы весь запас сво- его сарказма, автор статьи резюмирует: «ни один из этих образов, совершенно не- зависимо от уровня культуры персонажа, не стал образом, в котором воплотился бы дух времени». И вот Верочка из «Месяца в деревне» «протягивает Зое Космодемьянской через столетие и через головы многих героинь осуждая персонажей из Малюгина, из <Ново- «Отчего дома» наших пьес свою руку и обменивается с ней крепким рукопожатием». Весьма вероятно, что это и так. Однако, если Оля из «Так и будет» и Ася из «Новогодней ночи» будут осуж- даться олинаково, образ Зои Космодемь- янской не будет воплощен на русской сцене так же талантливо H MHOfO- образно, как был воплощен в тургенев- ской Верочке ее, современный ей, про- Образ. «Новогодняя ночь» — это пошлая пьеса, «Так и будет» — это пьеса. имею- щая серьезные недоетатки. Но нельзя го- ворить об эгих пьесах, ставя их в один ряд. Лаже Зинку из пьесы Катаева — пер- сонаж, на мой взгляд, не удавшийся, — несправедливо обижать сопоставлением с Асей из «Новогодней ночи». И персонажи из «Старых друзей» Малюгина, несмотря на тс, что их интеллигентность для меня сомнительна, заслуживают лучшего об- щества, нежели общество Аси и Шахова. В этой разнице между персонажами и От редакции. Продолжаем обсуждение во- просов современной драматургии. (См. статьи в №№ 10, М, 15, И, 18, 2 и 22 «И. Г»). e лежит то начальное нечто, ближает одних к тургеневской Взрочке ‚ большей степени, других в меньшей. которое `при- то — и значит быть критиком, свою современность. Увидеть это нечто нзлегко, можно ошибиться. но ошибки на этом пути понятны, а следовательно, про- стительны. Можно ругать Зинку из «Отчего дома» во имя любви к Оле из «lak u будет», можно отрицать их обеих во имя любви к Симочке из «Сотворения мира» Погоди- на, но ругать все, что видишь в совре- менной драматургия, во имя любви к тур- геневской Верочке — это значит занимать позицию скорее выгодную, нежзли дей- ственную и почетную. ; Уравнение живых людей с памятниками никогда не кончается в пользу живых. Иногда это идет им на пользу, однако польза гриходит к ним индивидуально, в тиши, проигрывают. же они от уравнения с памятниками шумно, на людях... Статья А. Гурвича написана превосход- но. Тем хуже; Верна не та точка зрения, которую трудно оспорить, верна та точка зрения, которая в самом своем существе несег общшественно-прогрессивное, а не только фиксирующее начало. Вот почему мне, как современному дра- матургу. кажутся более почетными раны Юзовского, нежели. трофеи Гурвича. Юзовский, безусловно, ошибался, когда положительно оценивал пошлую, мещан- скую пьесу «Новогодняя ночь»; он неточ- но оцениваег «Старых друзей», хваля их за «интеллигентность»; но он уже меньше ошибается в оценке ньесы Светлова «Двад- цать лет спустя» и вовсе не ошибается, высоко оценивая прекрасную пьесу А. Кро- на «Офицер флота». Юзовский ищет в современных пьесах то лучшее, что нравится и зрителю и ему, и именно этим Юзовский помогает созда- нию в нашей современной драматургин образов, наиболее приближающихся или могущих ‘приблизиться по своей глубине к тургеневской Верочке. Из нескольких ошибочных высказыва- ний Юзовского не следует создавать об- щую его «ошибочную концепцию», как это делает Гурвич. Единственная концепция, которая вытекает из всего того, что пишет Юзовский, — это поиски лучшего в том, что есть в современной драматургии, для того, чтобы исходить из этого лучшего на пути к более совершенному. Юзовский, например, совершенно прав, , своеобразным H ализируя анархические партизёи. крестьянского 9- И He tBYCMBIC= в Урмин двух! было, — видите в! а третьих отдаляет ог нее. Увидеть это Нч. аюбяшим образе Кочубея черты, свидетельствуюшие о TOM, как цепко держались в его психо- логин сорняки темной деревенской ‘жизни и черты стихийной революционности, но зато до невероятности нательность. Несомненно, что в ходе борь- бы и под влиянием коммуниста Канлыбн- на Кочубей стал осознавать события ре- волюции глубже. Но зачем же его беспре- дельную душевную веру в Ленина, а че- рез нее и в партию, превращать в <осо- знание ведущей роли большевистской пар- тии»! «Туман», — сокрушается даже после того, как он из уважения к ра- ненному — комиссару временно — взял опзку над политработой. Ясно, что Кочубей, как и многие другие, подобные ему герои, погиб в борьбе за социалисти- ческую революцию, «осознав» ее величие и справедливость лишь своей свободолю- бивой душой и не поднявшись до высокой политической сознательности. И это от- нюдь не умаляет ни его заслуг перед рэволюцней, ни его героизма, ни его KO- AOPHTHOCTH. Выражаясь языком Клычкова-—Фурмано- ва, тогда были такие люди и такое время. не нало нытаться с негодными средст- вами ревизовать историю, ревизовать до- стижения нашей литературы и критики, ре- внзовать ленинскую характеристику эпо- ХИ и ее людей. Но Воложенину вся эта ревизия нужна. У него вель впереди «заключение»: «Ко- советской эчохн». И вслед за оевизией ленинской характё ристики, «начала советской эпохи» законо- мерно следует снижение и опошление про- блемы нового человека. Проблема эта сложна, и на сложность ее указывал Ленин в той резкой критике, ко- торой он подверг пролэткультовцев и про- чих прожектеров. Новый человек—поня- тне не только идейное. Оно немыслимо без понятия коренного перелома в психологии человека. <воспитанного канпитализмом». Слол:на эта проблема и в ее хронологиче- хком разрешении. Ибо черты сопиалисти- ческого человека начали складываться вых представителей коммунистического ческая революция, изменившая основы Te- ловеческого общества и открывшая путь к переделке психологии масс, сама по себе еще не явилась календарным коренного перелома этой психологии. мучительном многолетнем процессе новое вырастало из старого. преодолевая это ста- poe вместе с ликвидацией пережитков ка- питализма в нашей стране. Воложенин сделал похвальную попытку установить начало этого процесса. При этом он избрал не человека типа, скажем, Клычкова или Павла Корчагина, а пред- ставителя отсталых масс. Но так как сам же критик поспешно удалил из психологии героя наиболее разительные и противоре- чивые черты, которыми наделил Кочубея старый мир, и оставил в нем лишь положи- тельные качества, то н изображазмый Воло- женлным процесс рождения в герое новых черт оказался сплошной мистификацией.. «Каковы же изменения в характере и во всем психологическом облике Кочубея. происшедшие в результате революцин?»—- спрашивает Воложенин. А вот какие. Уже упомянутое «осознание ведущей роли большевистской партии». Затем—<искание ‚ правды». Дальше следует коренное изме- нение взглядов на труд и общественног достояние. Подтверждается это ‘эпизодом, :в котором Кочубей рассержен захламленно- стью железнодорожных путей Дальше следует «организаторский талант». Haxo- нец, следует тезис: «Кочубей—большой гуманист». ‘Кочубей любит народ и жалеет «хлопцев», гибнущих в бою. Как видим, если одни из перечисленных черт, как высокая сознательность или но- вое отношение к труду и общественной! собственности, являются плодом авторско- го позувэличения, то другие черты, как искание правды, организаторский таланти гуманность, попросту не являются чертами, рожденными в Кочубее только ревослюци- ей. Ведь Кочубей и вошел в революнию именно потому, что он ненавилел угнета- телей любил народ, искал правду и лия гого. чтобы найти ее, организовал свой’ паэтизанский отряд! Воложенин освобождает себя лаже бт элементарной логики. Впрочем, для тре-. тьего класса этот недостаток простителен: Но не следузт тогда браться за решение ‚ сложных вопросов! Подвертать сочинение Воложенина дальнейшему анализу, хазактеризовать . го ‹ писания о произведениях Пеовенцева «Нах! ‚ Кубанью» или об «Огненной земле» вряд ‚ ли требуется. Его «метод» и 623 того ясен Лишь упадком нашей критики, прене- ‚ брежением к теоретическим вопросам мар. ’ ксястско-ленинского литературоведения, терпимостью ко всякого рода эклектике и бездумному угрощенчеству ‘можно об’яс. НИТЬ ПОЯВЛеНИе ‘ТАКОГО рода воинственно легоадирующих критических произведе- НИЙ. ) когда находит новые прекрасные черты молодого советского моряка в пьесе А. Крона «Офицеп флота», сравнивая эту пьесу с пьесой Вс. Вишневского «У стен Ленинграда». Пьеса Вишневского никак не может быть ‚ охарактеризована, как неудачное произве- денне. В свое время автор этих строк вы- соко оценил ее на страницах «Правды». Но Юзовский очень тонко и чутко отметил ‚ преимущества пьесы Крона именно в пока- зе молодых офицеров-моряков, которые лучше удались Крону, чем Вишневскому. Вишиевскому ближе, как писателю, моря- ки времен 1918 года, их образы удаются му лучше, какие бы длинные реплики по этому поводу ни подавал А. Таиров. Раз- ница между молодыми моряками Крона и моряками Вишневского весьма существен- на. как это правильно отмечает Юзовский, и она в пользу Крона. однако эта разница не настолько велика, как, скажем, про- пасть, отделяющая тургеневскую Вероч- ку от симоповской Оли. Е Юзовский, примечающий эту pa3HH- цу в пьесах двух современных драматур- гов, действует правильно, ориентируя и зрителя, и третьего драматурга, чем прн- носит несомненную пользу нашему искус- ству. Гурвич же, эффектно указывая на бездну, отделяющую тургеневскую Bepou- ку от симоновской Оли, только фиксирует, никому и ничему не помогая. Г, Мунблит справедливо упрекает Гурви- ча в пессимизме, но главное здесь не пес- CHMH3M — необоснованиый оптимизм опас- нее, — главное здесь то, что точка зрения Гурвича — это точка зрения человека «со стороны», в то время, как позиция Юзов- ского — это позиция действующего лица. Юзовский имеет много сторонников и горячих друзей не потому, что он всегда прав. но потому, что, будучи и неправым, он старается делать общее с нами дело — создавать наше современное искусство, всемерно помогая его развитию, зная за- коны постепенности этого развития, чутко отмечая миллиметры его под ема. Гурвич же имеет союзников до поры до времени, ибо многие его союзники не по- нимают того, что, будучи по своим выска- зываниям близки к Гурвичу, на самом деле они всем своим существом с Юзовекним. Кто же эти союзники Гурвича и в чем внешняя, обманчивая сторона этого сою- за? Это, прежде всего, взыскательные кри- тики, видящие во взыскательности Гурви- ча его несомненную правоту. Но разная бывает взыскательность, Взы- скательность, под влиянием которой имен: но и растет искусство, является непремен- ным условием его развития. Такова ли взыскательность Гурвича? Малюгин написал первую пьесу. Юзов- ский, посмотрев ее на театре, обрадовался раздувает его. соз- Кочубей, чубей—это новый русский человек начала еще до социалистической революции, в «а: рактере, мировоззрении и морали передо- ему моментом Подтверждается это тем, что своих 4 движения, а с другой стороны, социалисти- и нм дело. В ских противоречий слагается живая челове. в мужественную, зр?лую ролю. направлен книги. «Да, да, -скажет он,--я уже читал кой-то похожей. Может быть, это одна— своих непостатках, он — юноша новой со- шим. доугом. Найти, ноннсать эпизол, дей- ствующий так сильно и так долго. —это ху- доэкественная; тачие каходки бызает благотарен читатель Не могут не волновать нас и все пробы как вчера У него не было патн копеек на и испытания ва пути молодого командига. табак,——то-есть бедность-и шедрость, шел: Иные ‘из них Романиов, сжав зубы, ставит рость коасивая. как в сказке. ‚пля этого Романиов слишком Te Не раз говорили, перефразируя Маякоз- ! ского: «Нам нужно больше книг, хороззих и разных». Если судить по библиографиче- ским отделам журналов, то можно поду: мать, что книг у нас— две-три и обчелся, и к тому же они до странности схожие. Бра- ня или хваля наши книги (последнее даже чаще), рецензенты ухитряютея эта делать до того монотонно и усылительно, ниве- лируя наши индивидуальности, вытаскивая на свет какне-то ужасно нохожие цитаты, отпуская одни и те же сентенции и приводя все к общему знаменателю, чго уже ни- когда читателю не захочется прочитать эти что-то в этом роде, Ах нет, я чигал рецен- зию на такую же точно книгу... [у киигу я тоже Не читал, я читал в журнале о кз- под разными заглавиями?» Есть надежда, что случай этот гипоте- тнческий, и читатель читает книги и не все- гда читает рецензию, а «хорошую книгу не спутаешь ни с чем»... = Передо мной три повести трех ленин- градеких писателей. Две из них напечатаны в <«Ленинирадском альманахе» за 1945 г. Юноша, накануне войны законнизший десятилетку и предполагавший стать Учи- телем. становится офицером и навсегда связывает свою жизнь с армией—вот тема повести Виталия Василевского «Военная косточка». Рождение командира, професси- снального военного, происходит не сразу, — это путь, и путь, затрудненный не только обстоятельствами, но и особенностями ха- рактера героя. Автор никак не облегчал се- бе задачу. Романнов—юноша честолюби- вый, самонадеянный, эгоистичный, подчас даже самовлюбленный —черты эти замет- но в нем проступают ва протяжении исой повести: Жизнь его учит, Но он учит и сам себя. Он сумел подчинить себя строгой це- ли. Это было ему не легко, хотя, при всех. uc uc ветской формации, он патриот. В начале повести Романцов — уже известный снай- пер, знатный человек части, даже всего фронта, —ему надо побороть свое юноше- ское тщеславие: быть офицером — значит отвечать не за сэбя одного и порученчое зло, но отвечать за других. подча- ненных ему людей, и за порученное ему Повторяю, ни автор, ни его герой не идут по легкому пути. Герой—это не мяг- кий воск в руках автора, не картонный складной человечек, Из жизых человече- ческая индивидуальность, постепенно мы! слынгим «речь не мальчика, но мужа»; вой- на, фронт, дисциплина. товарищество, бой и учеба, разведка, атака и многое другое на войне формируют характер. За всем этим мы слелим с интересом и волнением, и в этом удгча повести. Да, в этой повести есть недостатки. Быть может, она слишиеом логична, однолинейна, нет или мало неожиданных, ярких душев- ных движений, события и эпизоды слишком подчинены теме, пейзаж сух и робок. язык й стиль мало выразительны, только слу- жебны; И все же это не только умноз, но и художественное произведение. Характер... Как часто в повести или po- мане есть и пейзаж, и стиль, и сочные жан- ровые сцены, —вет главного, что интересно . человеку о человеке; характера, то-есть са- мого человека. В повести Василевского есть сержант Романцов, лейтенант Роман- цов-—это Человек, это характер. И показ его отнюдь не подменен анализом.—иначе мы не волновались бы, когда пожилой edb- рейтор Курослепов улаояет сержанта Po- манцова за беспомощность, проязленную им в трагических бозвых условиях. когда Романнов обязан был заменить командира и не сделал этого. Нам больно вместе с Романисовым не только в этот момент, и больно н? только потому, что Романнов проявил слабость и за это постоадал,-—нет, нам обидно и больно вместе с Романновым и много спустя, когда бы мы ни вспоминали о Курослеповзе, потому что Курослепов убит, умер. и Ромазноду уже-ивногла ве оправлаться перел свом умершим стао- эмониональная удача. За перед ссбою нарочно, ломая свое самолю- !. иного воемени, школа, семья, графическая повесть о Грнне, других позступлений, щекочущших Нет вопросов семьи, морали, есть B на колокольне Троинкого собора и разно- сящий-но адресам письма стуча клювом в форточку, О возлувастся в полночь и скупает полмага-, зна игрушек, цветы, неимоверное количо- ство которых он везет ПОВЕ нужны талантливые военные, Романцов— это талант. ° И вот другая повесть. В ней другая зпо- ха, другие люди, другие вопросы, другне авторские задачи—все другое. Даже дру- гой читатель: повесть написана для детей. Думается, ее не без интереса прочтет и взрослый, хотя тема ее откровенно педаго- гична, почти назндательна. Назидательность. Не правда ли, слово оттолкнет хоть кого—и читателя и писате- ля. А Лев Толстой написал назидательный «Фальшивый купон», остро-сюжетную, поч- ти детективную новеллу. Лесков на темы житий святых писал почти приключенче- скне повести. Примеры легко умножить. Стало быть, дело не в назидательности, Де- TO B творческом воображении художника, которое непременно должно выйти за рам- ки тематической схемы. Педагоги и воспи- татели должны преполать детям в_книгах определенные моральные истины иб@заветы.. Детям хочется читать просто увлекатель- ные, интерзсные книги. Удастся писателю совместить эти две задачи и добиться впе- чатления непосредственности, — значит, он. победил. } Мне кажется, это удалось Екатерине Бо- рониной в её повести «Удивительный за- клад». Ее тема близка «Фальшивому купо- ну». Мальчик поступил дурно—и завутал- ся. Из одного плохого поступка проистекли многие бедствия. Скажут. как обычно — случайность, а если бы не проистекли? Чи- тая повесть, об этом не залумываенться. События развернуты так непринужденно, такой своболой и простотой, так фантастич- но И в то же время последоважельно, ос- новЕкой факт, денгающий сюжет и пережи- вания героев, так очаровательно лерзок, что и в голову не приходит придраться к случайности. Мальчик заложил в ломбарде живого ко- та! Это такая живая необычайность, го! вам сразу же до чортиков интеросно-что дальше будет, чем кончится. А вокруг быт, неуклонный мещанский быт дорзволюцнон- тгопечители, белность, уездный город, таииственный и суровый хранитель ломбарда «Хракиль, мальчишеские менты и слезы и много-мно- го приключений. И во всём наивность и, непосредственность самого рассказчика— двенадилтилетнего героя этого происшизсг- вия. Повесть нанисана без асобого блеска стиля, без красивых метафор. Думается, что здесь это и к лучшему, Здесь не пышнуй юг и не пылкие одесситы, ‘а северный го- родок с его скромными обитателями. и нам в этом маленьгом мире интересно без вся- кого бенгальского освещения. Старый, сстрый писатель Честертон TO ворил в своей книге о Диккенсе: если aH татель хочет погрузиться в тайны и ври- ключения, он предпочтет худший обосзон этого рода литегатуры лучшему на cBeec психологическому роману. и в том нет ни- чего странного, ибо разница межлу лите- ратурными жанрами такая же коренная, как между смехом и плачем... Недавно в Ленинграде появилась кинга. читательский успех которой далеко пре- взошел ее скромный тираж, Лениздат вы- пустил книгу Лзонида Борисова «Ролиеб- ник из Гель-Гью». и книга в короткое вре- мя успела получить рыночную ценность: за нее платят 75—109 рублей. как за какую- нибудь библниографическую релкость ил... за роман Дюма, Буссенара, Жатолио. Ус- цех этот симптоматичен, В чем дело? Бно- охв-тываю- щая год или два прелреволюзионной жизин этого писателя. В книге нет ви гегоики, ни! пикантных разоблачений ни убийств. ит нервы: всегда вол- поколения чнтата- нующих новые и новые лей н читательниц. Нет сочиальной и по. питической остроты и проблем мирозоз- зрения. Нет даже правдоподобия, которое так уважает взрослый читатель, Что же книге? Таинственная глухонемая, ‚ двой:ики-сэстры. старый вогон, жизуший ипрушечная лавка. куда герой ва извозчике и, озопиамя разбгастузает по улице, тогда! И Benno, все пепе’исленное-=э5то атрн- биеи самон”деяниость, иные ставит перед буты сказки. в какой же огРалистичнесков нм жизчь. В сущности, все это жизнь, и, вощи их можно встретить! То кто сказал, если в Реманвове говопит иногда горлен что взрослые любят сказки? Жизнь инте- или посто срмолюбирый мальчик, все рав- но, он никогда не теряет внереди болыной настоящей иели. и мы чувствуем; этот юно- ша лалеко пойдет, Юнотиеская угловатость поступков исчезнет, юновтеский энтузиазм. и пылкая пелеустремленность ВИ ную к вемению любой, поставленной жиз- нью задачи, повестью. Он назвал ее так, чтойы выле JuTb B ряду других своих и чужих реа- реснее Мальчик перемагнув 3a 12 лет. уже не читает сказки, он читает поиклю- чения, а потом. ло кониа своих пней. псое- хотлит на психологические и бытовые то- маны, Книга Бописова названа сомантической листических позестей. Гонну не нужрРо SH Удачно название повести. Ла, Романиев ло называть свои повести помантитескими, —9эт0 «вогнигят косточка»: Но не каста, нет, нылок и зловечен, Кастг--это служба, это карь:ра, это рутина. Лле Романцова военное дело— это призвание. Раз война нензбежна, стране и высказал весьма четкое мнение, сводя- щееся к тому, что эта пьеса, конечно, да- леко.не безупречна, но в ней есть иечто, заслуживающее похвалы. «Вы нашли чу: десную ноту, но если вы облюбуете толь- ко эту ноту, вы рискуете, что от вас от- вернется слушатель», — пишет Юзовский. Мне думается, что это для данного слу- чая вполне взыснательно; это взыскатель- ность ободряющая, предупреждающая о, трудностях. но мобилизующая на поиски. Гурвич же. отталкиваясь от пьесы Ма- люгина и придя к «Мэсячу в деревне» Тургенева. бесспорно, более взыскателен, нежели Юзовский, но эта академическая Бзыскательность консервативна. Взыскательность Гурвича не толкает того, с кого взыскивают, вперед, на прео- доление трудностей, а, наоборот, ставит перед ним на: реодолимую каменную стену. Положение нашей современной драма- тургни нельзя назвать блестящим, но оно! и не так плачевно, что следует нервничать и взывать к литературным предказ. Наша драма тргил. имеющая в своем ак- тиве такие произведения, как «Любовь. Яровая», «Кремлевские куранты», «Чело- век с ружьем», «Разлом», «Шторм», «Пла- тон Кречет», «Оптимистическая трагедия» и некоторые другие, не столь уж бедна — фундамент. ее строящегося здания заложен, и молодых драматургов не следует осо- бенно страшать «Медными всадниками»! прошлого. В заключение я хотел бы сказать не- сколько слов по поводу Ф. Каверчнаи А. Таирова. В их статьях есть, на мой взгляд, нечто общее. Ф. Каверин утверждает, что «актеры луч- ше знают зрительный зал, потому что они живут с ним из вечера в вечер одной жизнью, слышат его дыхание и испыты- вают мучительный стыд, когда произчо- сят реплики, или играют куски, во время которых улавливают в этом зале снисхо- дительное отношение к примитивным фра- зам, к разжеванным истинам, к банальному выражению чувств и мыслей». Ежевечернее совместное пребывание в одном помещении со многими людьми, из которых большинство молчит и слушает, a меньшинство произносит сиециально напи- санные для него слова, вовсе не дает это- му меньшинству неоспоримого преимуще- ства в знании зрителя. Скорее наоборот, в большей степени зритель узнает актера, хотя бы по тому, что актер более действен- но себя проявляет. Я полагаю, что режис- сер, хотя и не присутствует в зрительном зале ежевечерне, все-таки лучше знает зрителя, нежели актер; если это не так, он — Плохой режиссер, и ему не следует до- верять постановку, т.“е. он не должен ру- ководить актером, который лучше знает по вкусу театр, ответственность лание театра создавать нового, своего дра- их авторов могут оказаться в равной сте- В. Шкваркин, ни К. Финн тоже не написа- ли своих новых пьес на этот сюжет. вот Таиров, пользуясь. как примером, Ma- териалом или начинающих nam нашу драматургию за эти, не имеющие к ней никакого упрекаст её и в «плоскости», и в <безыдей- ности», и в «адюльтере». он всю ягизнь только их и писал. Бописову плииЕлось взятьея за PORES тля себя и для всех для Нас лело. Это опновоеменно и смелоз и робхое начало. Еше не разыгса- лась фантазия. только накинут и сразу зрителя. По-моему, следует согласиться на том, что лучше всего зрителя знает насто- ящий драматург, ибо именно он в течение вечера занимает внимавие зрителя, неся ему те мысли и чувства, которые волнуют и автора, и аудиторию, устами других лю- дей, но именно драматург разговаривает со зрительным залом. Только зная людей, можно говорить с ними так, чтобы им ин- тересно было слушать. Если драматург не! знает зрителя, то он — не драматург. Ак- тер может лучше знать, что нравится или не нравится зрителю. но. это еще не зна: чит знать зрителя. Что же касается до! «мучительного стыда», испытываемого ак- тером за произнесение фальшивых реплик, то я склонен думать, что он испытывает этот стыд перед зрителем, главным обра- зом, за то, что художественное руковод- ство театра, в котором оч служит, принн- мает плохую пьесу, а режиссер берется ее ставить. Но. кстати, и в этом случае, если актер не хочет быть «проводником баналь- ных мыслей», он может отказаться от роли. * Вог если Ф. Каверин хочет переложить на плечи драматурга ответственность за неумение театра выбирать пьесы и нахо- дить драматурга не только себе по вкусу. ! но такого, чтобы и драматургу пришелся за неже- матурга—тогда мне понятен приведенный выше абзац из статьи. i Тогда мне понятна и длинная реплика как «непереносимо» о читать «плоские» «адюльтерные» пьесы созременных драма- тургов: «Одна пьеса, вторая, третья — а. впечатление такое, словно писал их один и тот же человек...>. Изложив стандартный сюжет всех этих пьес, Таиров предусмотрительно не назы- вает имен их авторов. И это умно. Авторы их — не драматурги-профессионалы. Это — пьесы, идущие в театр самотеком. Среди пени и люди одаренные, и графоманы. Мы знаем последние произведения наших дра- матургов-профессионалов. Это «Сотворе- ние мира» Погодина, «Офицер флота» Кро- на, «Генерал армии» кинодраматурга Чир- скова «Мечта» Корнейчука, — среди этих пьес нет произведений, написанных по из- ложенному А. Танировым сюжету. Насколь- ко мне известно, ни JI. Леонов, ни A: драматургов, НЕ драматургов вовсе, обвиняет отношения произведения, ТИ ную дамух—сказку. Это ли не герой, кото- ‚взял три повести, Заметки писателя сдергут романтический покров тайны, мно- го Надуманного и сочиненного наспех, —а ведь у романтических жанров тоже есть свои законы,—<лишком явно, что реалн- стический язык для автора еще пока при- вычнее: лучшая в книге глава—историко- бытовая сценка в редакции желтого дорево- люционного журнала, написанная живым, фельетонно Вазмашистым пером. К каждой такой книге автор должен най- ти секрет, найти ключ к этому далеко не просто открывающемуся ларчику. :Повто- ряю—просто сказку взрослый читатель чн- тать не будет. Здесь этот ключ подарил Борисову Грия: Мечтатель из скучного го- рода Вятки пошел по свету искать вопло- щения своих мечтаний, осушествления своей сказки, привидевшейся ему еше в ранней и бедной юности. Конечно, это бла- годарный герой для романтической позе- сти. Характер его оправлывает любую. фантазию и иллюзию, потому что он сам их жаждет. В убогой и пресной окружаю- щей его жизнн он только и ищет таинст- венного и необычайного и, если не нахо- дит, со страстью выдумывает в свонх KHil- жках. Дерзкий, угрюмый, мнительный. с доверчивой бэспокойной душой, он идет сквозь журнальную накипь и нечисть, соа- жается с пошлостью ищет свою «прекрвас- € ого можно зффектно ввести в самую гу- щу мещанского быта 1910 года, и если не напугать ло-смерти тогдашних читателей «Огонька» и «Лукоморья», значит осч ливить, Жаль, что не показал Леонид Eo- рисов. мирок читателей Грина тех дальних лет. Нэзаметные обыватели с потаенной мечтой об иной жизни, для которых писал и жил Грин, были бы во сто раз уместнее Куприна и Бунина, которые введены 3 книгу на тех же обывательских правах, даже еще ниже, судя по их разговорам. Кстати сказать, вечеринха у Куприна поед- ставлена в нарочито лубочных и тривналь- ных тонах и вызывает у нас протестующее ЧУЕСТВО. ; К повести этой можно придираться. Я личво нашел бы в ней много ошибок поо- тив вкуса и других литературных ошибок. И вее-таки читательский уснех ее несомие- :ен, Правда, зто не всегда доказательство художественности, иногда книга может по- творствовать стниктам. В этой книге ‚ идет навстречу верным и здоровым жела- ‘ниям читателей. он ‚ жду романтического и читательским нн- Леонид’ Борисов дурным хочет утолять их жа- и необычайного, ли- рического и приподнятого нал бытом- Мы можем пожелать ему в дальнейшем более полной удачи: Такая улача придет тогла, когда фантазия писателя булет крылатой. Что может окрылить ег? Вэликие гуманн- ‚ сты и сказочники проилого подсказывают ! простой ответ: иден борьбы лобра со злом, смелого и пытливого человеческого духа с ‚ косностью и реакчией и слепыми стихиями природы. У нас для этой борьбы есть мно- го нового совершенного оружия. А борьба всегда романтична. Значит, необхолимы в литературе и ткровенно романтические жанры, Есть ли опасность болезненного их роста и засилья? Нет. Мы достаточно реа- листы, чтобы понять, что пропорции будуг регулироваться самой жизнью и зэмными нашими связями, ясным нашим пониманием главных задач литературы: Закончу тем, с чего начал. Мы пишем для хороших и разных людей, а им нужны хорошие и разные книги. Я почти наугад и они оказались такими разными, что я низак не мог найм: их на один общий вертгл. Это хорошю. Ленинград. aaa Tb GQuULBEO Фалеева выходит в «Роз Обложка работы «Мололзая твардия» А. ман-газсте» (Гослитиздат). К. Бурова. ИИ иль ыыы И конечно же, немедленно › мэтолу Гурвича) приводится произв с, KOTO- рое написано, лучше и с которого нашам драматургам надо брать примео, — «Фед- ра» Расина (у Таирова иное направление и, видимо, поэтому — тяготение к памят- никам, расположенным юго-западнее нпа- мятника Тургенева). Противопоставлять «драматургам» Tex пьес, которые попались под руку Танрову, «Федру» Расина ‘= зто все равно. что сказать годовалому млапенцу, пролепетав+ шему в первый раз «мама», что Ницерон говорил лучше, и для доказательства приз вести в пример его речь в сенате. Взыскательность, конечно, есть и здесь. Однако я склонен думать, что и у Таиро- ва, иу Каверина — одна и та же желчь, проливаемая не без расчета. Не сумев за- интересовать теми театрами, ‘в которых они работают, наших лучших драматургов и не сумев вырастить своих авторов (при помощи‘ «Федры»). они, вместо того, что- бы пенять за это ‘на себя, всячески стара- ются приписать свои вины драматургам, как Таиров приписывает им пьесы, кото- рых они не писали. Но, если наша драматургия должна в какой-то мере быть зеркалом своей эпохи, незачем делать из нее то зеркало для лич- ного пользования, на которое всегла удоб- -но пенять, если сам плохо выглядишь. Это особенко легко делать, принимая во вни- мание, что наши драматурги релко участ= зуют в дискуссиях и отвечают на «репли- «р А. Таирова, начинающаяся словами о том, ки». Таким образом, получается. что все, что на их счет ни говорится, будто бы и правда... Но если драматургам и будет тя- желее от того, что к их собственным нема- лым винам театры прибазят еще и нанбо-= лее тяжкие свои, то станет ли от этого лег- че самим театрам? наших драматургов есть свои глубо- кие, настоящие достоинства, однако они еше не таковы, чтобы за них следовало ставить памятники при жизни. У наших драматургов есть свои глубокие, настоя- щие недостатки, однако они не таковы, чтобы за них следовало заживо хоронить драматургов под чужими памятниками. И уж, конечно. во стократ лучше и пэ- лезнее для современной драматургии те, что пытаются, пусть не всегда умело. «py- ководить движением на Театральной пло- щади в белых перчатках». нежели Гурвнч и Таиров, в черных перчатках руководя- щие «движением» памятников, — это за- нятие, правда, вполне безопасное но пред- ставляющее собой зрелище, не более ве- личественное, чем статичное. Литературная газета № 23 3