А 4 4 } ag ag it м 7 mn cd Н. КАЛИТИ ’ Сечретарь директора завода: молол вушка Зоя, в, минуту внезапно вспыхнув- шей откровенносй! рассказывает парторгу Орлову. свою, исторню. Ее грубо обманул человек, которому она ‘верила, своим низ- ким поступком он убил в ней веру в лю- дей, в добро, и, безразличная ко всему, она кое-как исполняет свои обязанности, ‘ничем не интересуется, живет «легкой жизнью»... Какое отношение имеет этот эпизод, за- нимающий излую картину в ньесе А; Су- рова «Далеко от Сталинграда», к ее основ- ному содержанию — борьбе за план, за внедрение поточиого производства на. эва- кунровапном заводе, за торжество научной творческой мысли над консерватизмом н самоуспокоенностью? Не является ли он лишь чисто внешней‘ попыткой оживить «сухую» производственную тему пьесы? Действительно, если в пьесе Сурова ви- деть только рассказ о борьбе парторга во- енного завода Орлова и инженера Березина ая де- за реконструкцию производства, Be история Зои может показаться внепне ь необязательной. Но для того, кто за этим внешним движением пьесы сумеет разли- чить ее внутреннее движение, увидеть, что борьба здесь идет не только за план, за поток, но и за человека, за страстное, твор- ческое отношение к жизни и к труду, за гражданскую доблесть и смелость, против равнодушия и безразличия, какими бы при- чинамн они ни вызывались, тому станет ясно, что Зоя и ее драма, так же как и уча- стие Орлова в этой драме, — отнюдь He случайны в пьесе Сурова. И если уж ун- рекать автора, то лишь за то, что в сюжете пьесы линия Зои недостаточно разработа- на: нам неясно, чем подготовлена и вызва- на ее внезапная исповедь постороннему человеку, нам хотелось бы знать, как при- ходит она к пониманию правоты Орлова. Впрочем, искреннее исполнение умной ‘и тонкой актрисы О. Николаевой в знАчитель- ной мере снимает этот упрек: ее Зою пони- маешь, ей веришь. Но обратимся к основному конфликту пьесы. В домик рабочего Михеева, у которого поселился Орлов, неожиданно является Осередько, директор завола. У Осередько с Орловым довольно сложные отношения. Завод, которым руководит Осерелько, вы- полняет и даже перевыполняет план, ему вручено Красное знамя, и ни директор, ни возглавляющий присланную на завод ко- миссию член бюро горкома Красавин не понимают, чего добивается парторг Орлов, — человек на заводе новый, да к тому же и не специалист, не инженер. Орлов под- держивает проект старого инженера Бере- зина, предлагающего перейти на поточный метод производства и тем вдвое увеличить выпуск авиамоторов. Проект этот Красавин склонен считать чуть ли нз авантюрным. Красавия уверен, что Орлов—карьерист и хочет свалить Осередько, чтобы сесть на его место; сам Осередько как будто бы так не думает; Орлов его раздражает, но он видит, что перед ним честный человек, и он хочет, в конце концов, разобраться во всем; выяснить отношения. И вот происходит это об’яснение, стран- ным образом напоминающее разговор Ор- лова с Зоей в прелыдущей картине. Снова исповедь, но на этот раз не слабой, ушиб- ленной жизнью девушки, а большого, сильного человека. Превосходно написана эта сцена автором, превосходно разыграна она артистами (Орлов —= Ф. Корчагин, Осередько — И. Соловьев). Орлов обви- няет Осередько в том, что для него, как человека, гражданина, партийца, самое страшное — в равнодушии. Он понимает, что равнодушие Осередько не от самодо- вольства и самоуспокоенности: Осередько разуверился в победе и работает лишь по инерции, не для победы, а для забвения, Горячей, страстной речью отвечает на это обвинение Осередько. Что понял он, этот `Орлов! Знает ли он, что происходит в его сердце?! , «Врешь ты, собачий сын, врешь. Я искал поболыше твоего. Я на Украине не. сто, а триста процентов давал, а ты что? Ты в это время Киев отдал. Я завод эвакуировал, пустил его туг с ходу в две недели, а ты Харьков отдал... Моторы? Я даю моторы. А Украина где? Уезжали на месяц, а сколько их прошло, месяцев?!» Вот она, эта исповедь, это об’яснение ка- жущегося равнодушия. От всех скрывал свое горе, свою боль за родную Украину этот замкнутый, суровый человек, а здесь не выдержал, потому что больно задело его обвинение Орлова, должен был он оправ- даться. к Но оправдался ли? На первый взгляд мо- жет показаться, что Осередько уходит по- бедителем. Но что же в таком случае зна- чат его последние слова: «Гы мне купоро- су в душу налил»? Почему именно этот разговор заставил его на другой же день по-новому отнестись и к предложениям Орлова и к проекту Березина? Почему в конечном счете на заседании бюро горко- ма, где Красавин уже готовился исключить Орлова из партии как авантюриста и склочника, Осередько решительно высту- пает за Орлова против Красавина? Да потому, что этот разговор раскрыл ему глаза на то, чего он раныше не видел и не понимал. Потому, что его большое и святое горе — боль за Украину — пережи- валось им как личное только горе, мешав= © = ie шее ему работать так, как он мог и должен был работать, потому, что оно’вызва нем растерянность, неуверенность в себе, <Страстность -—^ вот духовная сила ком- муниста, а равнодушие — самое постыд- ное, что только может нести в себе чело- ВЕК...>. Эти слова‘мы слышим из уст Орло- ва, диктующего Зое свою статью. В ответ на исповедь Зои Орлов об’ясняет одну из причин, рождающих в человеке такое по- зорное равнодушие. Причина. эта — личное несчастье; заставляющее человека забыть о гражданском долге, вызывающее стрем- ление «наклониться» и переложить на пле- чи других общую тяжесть. Драма Осередь- ко заставляет вспомнить эти’ слова Орлова. и понять, что победа ‘последнего — это ‘не только победа новатора, но и коммуниста, что в борьбе с Осередько Орлов боролся прежде всего за Осередько, как полноцен- ного, участника жизни, созидателя, боль- шевика. Но есть и другие причины равнодушия и другие формы его проявления. И тут вы- ступают.Красавины, и уже не за них, а против них развертывается борьба. Это равнодушие самодовольных и благополуч- ных, больше всего дорожащих достигну- тым положением и связанными с ним мате- риальными и прочими благами, равноду- щие сытых обывателей, себялюбцев и карь- еристов, — и по этим проязлениям мошан- ской психологии в нашей среде, по этим людям с ‹ожиревшей совестью» бьег пье- са Сурова. Артист Л. Галлис создает необычайно сочную и живую фигуру такого «район- ного» вельможи с партийным билетом в кармане. Попробуйте сказать этому само- уверенному, выдержанному, неглупому че- ловеку, что его поведение в истории с Ор- ловым и Березиным— прямое вредительство и саботаж, — и он искренно возмутится и назовет это клеветой. Да нет, он вовсе не враг нового, — он только не хочет puc- ковать, не будучи уверенным на все сто процентов в успехе, Нет, он вовсе не скло- нен закрывать глаза на плохую работу предеедателя горсовета Анохина илк на трусость и подхалимство редактора газе- ты Толкунова, но, во-первых, неудобно сор из избы выносить, а, во-вторых, с эти- ми людьми все же спокойнее и удобнее, чем с «прожектером», вроде Орлова. Он вовсе не подлец, он согласен даже матери- ально помочь обесчещенной им девушке, но лучше, конечно, силавить ее кКуда-ни- будь подальше — так будет спокойнее... И единственная борьба, которую он бу- дет вести настойчиво и’ упорно, — это борьба за свое теплое место; потерять ко- торое он так боится. И в этой борьбе он может прибегнуть уже не только к ‹доз- воленным», но и к недозволенным средст- вам: Здесь до конна раскрывается сущ- ность красавинщины, этого соединения са- моуверенности и трусости, пышного фра- зерства и внутренней пустоты. Так расставляет Суров героев своей пьесы. Осередько, Зоя, ` Красавин, Толку- нов—люди очень различные, но каждый по- своему заразивитийся опасной болезнью — равнодушием. У одних эта болезнь. изле- чима, и они не всегда сразу, ‘но готовы выслушать и принять совет врача. У дру- гих дело обстоит серьезнее, ибо болезнь свою они упорно считают нормальным состоянием их организма. «Подкрадывается эта болезнь незаметно, Выдвинут человека, условия создадут, вся- кие блага материальные. А он принимает все, как должное, и уже боится расстаться. Один раз обойдет острый угол, другой раз. Зачем, думает, ссориться, особенно © начальством, которое повыше? За дело yRe He волнуется, боится лншь онгибку совершить, авторитет подорвать. А по се- му случаю не рискует, когда нет на TO установки... Толстеет; когда говорит с под- чиненными, губу брезгливо оттопыривает или кричит...» -+ так характеризует эту. бо- лезнь Орлов, ис этой болезнью борется он всеми доступными. ему средствами. Повесть Л. Лагина «Броненосец Анюта» выход Б. Пророкова (справа). класные „ДОМУ ДОРОГИ Коеи, коса. пока роса, athe Poca долой — и мы домой... В воскресный день человек косил траву под окнами своего дома — и недокосил ее, ушел воевать. Война; беженцы, дети У колодца, в котором нехватает воды; фронт приближается; семья солдата ‘в тревожно притихшем доме; захваченная деревня; ко- лонна русских пленных под немецким кон- воем. Пусть пахнет пыль золой, Поля — горелым хлебом И над родной землей Висит чужое небо. И жалкий плач ребят, Не утихая ллится, И бабы всем нодрял Заглялывают в лица... За этот день один В селе одном смоленском Не отилатил Берлин Свойм стыдом вселенским. Осенью, пробиваясь из окруженья к x нии фронта, Андрей Сивцов заходит в сво дом: короткая и горькая встреча перед но- вой разлукой. : йе И вот этого дома уже нет; немцы, е сожгли. Анну Сивцову с детьми угнали В Восточную Пруссию. Колючая проволока, часовые, счетверен- яый пулемет на деревянной вышке. В бара- ке, на соломе. родился мальчик, сын Анд- рея и Анны Сивцовых. р Целуя зябкий кулачок, На сына ‘мать глялела“ —А я причем — сважи, А мне какое дело? сынок, — ..Зачем мне знать, что „белый стет Для жизии годен мало? Ни ло чего мне дела нет, Я жить хочу еначала. Я жить хочу, и пить, и есть, Хочу теила и света, И дела нету мне, что здесь вас зима, не лето. дела нету мне. что Blech Шумит чужое море., И что на слете только есть Большое, злое горе. Я мал, я слаб; я свежесть дня Твосю кожей чую. Дай ветру пунуть И руки развяжу я. Но ты ие лашь ему подуть, Не дашь, моя’ ролная, Пока твоя пэлыхает грудь, Пока’ сама живая. И пусть не лето, а зима, И ветошь греет слабо, Со мной ты выживешь сама, Где выжить не могла, бы. на меня — пи пусть ползет сырой туман И ветер дует в шели. Я буду жить, ведь я так мал, И тенлюсь еле-еле... ‚Я сплю крючком, ни встать, ни сесть Еще не в силах. пленник, И не лежал раскрытый весь Я на твоих коленях, Я на полу не двигал стул, ]Пагая вслел неловко, Я олуванчику не сдул Пунптгистую головку... И мальчик живет. Чья-то добрая рука прячет в постель матери камень, нагретый `в золе, греет воду в жестянке; умирающий старик завещает ему свою телогрейку. , Анна с детьми — на немецком хуторе, Кругом — все чужое. Ребенок учится хо- дить, старшая сестра находит ему одуван- чик. Четвертое лето войны. И пятое лето. От стен Берлина Андрей возвращается в свое село. Груда глины, кирпича, искалеченные яб- JOH. Присел на камушек соллат У бывшего порога, Больную с палочкою в ряд 4 звою устроил ногу. ae vane курить табак, Схолитьея люди стали, Не из чего-нибуль, а так — В свидетели печали, Стоят над нею оперптись На грабли, на мотыги... Где семья Андрея — неизвестно. Но если ждать жену и детей, надо строить дом. Дом построен, все готово для встре- чи. Тоскуя, Андрей уходит в луга — за- быться на людях. * } И косу вытерити травой На остановке краткой, Оя точно толое слушал свой, Когла звенел лопаткой. Й голос тот как будто вдаль Взывал с тоской и страетью, И тес с собой его печаль, И боль, и веру в счастье, Коси, коса, пока роса, Раса долой — и мы домой... Так кончается новое произведение А. Твардовского — лирическая хроника <Дом у дороги». Как и «Василий Теркин», эта книга ‘из тех, с которыми встречаешь- ся лля того; чтобы больше не расставаться: «Дом у дороги» — книга такой человече- ской прямоты, такой неотразимой жизнен- ной подлинности, автор так сближает нас с лействующими лицами, будто яеред на- человека Подхалиму Красавину и трусу Толкуно- ло в! ву, растерявшемуся в трудной-обстановке военных дней Анохину автор противоно- ставляет людей, лля которых только стра- стное‚ активное отношение к жизни, к сво- ему делу, к поступкам окружающих, толь- ко горячая заинтересованность во всем, совершающемся вокруг них, — единст- венно возможная форма проявления их личности. У одних это выступает в столь характер- ном для нашего времени стремлении людей к новому. Таков старый рабочий-изобрета- тель Михеев (артист А. Васильев), выдер- живающий серьезные бои со своей «сума- тошной» старухой, оберегающей его по- кой. Таков неисправимый оптимист инже- вер Березин, В котором романтическая мечтательность прекрасно уживается с трезвостью научной мысли, а ‘некоторая чудаковатость и растеоянность не мешает великолепно отбрить своего противника в споре.. Искренне, глубоко человечно ис- полняет эту роль Ю. Черноволенко. У других это действенное, страстное от- стоянно живущего в них чувства неудов- летворенности, стремления к лучшему, в глубокой, если можно так выразиться, ‘ак- ТИБНОЙ принцинииальвости, в критическом отношении к своим поступкам, к поведе- нию других людей. Такова. молодая жур- налистка Волина, которую никто и ничто не может заставить написать не то, что. она думает, и молчать о недостатках в работе газеты. Артистка 2. Кириллова создает привлекательный образ искренней, честной, земного экзальтированной девушки, во многом оживляя не слишком благодарный для исполнителя авторский текст. Таков и центральный герой пьесы парторг Орлов, человек чистой души, ясных стремлений и той глубокой, большевистской страсти, ко- торая дает ему силу и уверенность в борь- бе, питает его упорство в преодолении трудностей, помогает воспитывать людей, укреплять нх веру в себя. Это большевик- руководитель, понимающий, что успех вся- кого дела в конечном счете решают живые люди. И для него важен и ценен каждый человек — OT «задурившего» Осередько, до подравшихся в цеху мальчишек, от уче- ного-инженера Березина до торгующего махоркой инвалида Барзулина, кото y он помогает стать нужным работником. Таким людям опасность равнодушия, успокоенности, конечно, не грозит. Не грозит эта опасность и Купавину. Верное чутье большевика, глубокая честность и принципиальность, внимательность к лю- дям — вот основные черты этого челове- ка, занимающего ответственный пост сек- ретаря Горкома партии. Но, хотя позиция, которую занимает Купавин в кон- фликте Орлова e Осередько и Краса- виным, оказалась правильной, это все же хорошее выраженье. не значит, что он. не вынес здесь урока и для себя. В своей речи на заседании бюро Горкома он признается: «Я ошибался. И еще буду ошибаться. Я не семи пядей во лбу. Я думал, ошибусь — поправят. А Толкуновы-то вместо того, чтобы помочь исправить ошибку, мне’в рот смотрят. Да еще кричат на каждом пере- крестке: товарищ Купавин сказал, товарищ Семен Семенович наметил. Даже и там, где надо просто сказать:я думаю вот так. Так нет, и там норовят спрятаться за мою спину». — Здесь еще одно напоминание о том, как важно для каждого честного большевика- руководителя во-время «проверить обой- му», не поддаться искушенню — чрезмер- но довериться всем тем, кто только «смотрит ему в рот», полагая в этом выс- шее достоинство подчиненного. Такой проверкой оказались для героев пьесы события на заводе и в городе, . которые вызвали появление Орлова. И стало ясно, кого до этой проверки могли прельщать «лавры» Толкунова или Красавина. О том, что пьеса Сурова по-настоящему: злободневна, уже указывалось в печати, o. 9 9 PPP LA NALA AD A AL ALAA AA ALRAPAPRL AAA ALP LNG Sf sem мы в совершенно. прямом, буквальном смысле становимся свидетелями и участ- никамн судьбы Андрея и Анны Сивцовых, Три дара, из которых складывается ис- тинное поэтическое дарование: дар сочув- ствия, дар понимания, дар выражения. По- эзия начинается с сочувствия; но оно не должно оставаться слепым, только эмоцио- нальным, неосмысленным н невыраженным; ? OHO требует понимания и выражения — и находит их. Другого пути не существует: понимание, если оно будет холодным и рав- нолушным, перестанет быть пониманием; ношение к жизни выступает в форме по-: Пьеса А, Сурова _ „Далеко от Сталинграда“ в Театре им. М. Н. Ермоловой Военная обстановка, в условиях которой происходят здесь события, позволила ав- тору с особенной остротой выявить раз- личное отношение людей к.жизни, к ра- боте, различное понимание гражданского и партийного долга. Талантливый коллектив театра им. М. Н. Ермоловой правильно оценил достоинства пьесы молодого драматурга и создал жи- вой, умный спектакль, Все сильные сторо- ны пьесы в результате вдумчивой работы постановшиков А. Лобанова и.В. Комис- саржевского в спектакле раскрылись осо- беяно ярко. За незначительным исключе- нием исполнительское мастерство в этом спектакле безупречно, причем встречаются местами и некоторые отступления от замысла автора, быть может, кое в чем и спорные, но безусловно интересные и по- своему оправданные. Мы уже упоминали о прекрасной игре О. Николаевой, Л. Галлиса, Ю. Черново- ленко. С большой тщательностью разрабо- тан ими и внешний рисунок роли, и тон- кие психологические детали, обогащающие образ. Влумчиво играет трудную роль Орлова Ф. Корчагин. Талантливый артист внес в этот образ много душевной мяг- кости и а передал обаяние моло- дости и силы. Интересными психологиче- скими ‘черточками и внешне выразитель- ными штрихами дополнены в спектакле образы старого изобретателя Михеева (А. Васильев), ero добродушной сует» ливой жены Кузьминишны (Е. Мессерер), председателя Гориеполкома Анохина (Н. Филиппов). . редактора Толкунова (Б Аврашов). Значительно более сложной фигурой в спектакле, чем в пьесе, предстает Осерель. ко в остром, умном и сочном исполнении И. Соловьева. Осередько - переживает дра- му и это отражается на его отношении к работе, на его отношении к окружающим. Сначала этот угрюмый, медлительный че- ловек может показаться ‘высокомер- ным, черствым, действительно самодоволь. ным и самовлюбленным, неприязненно от- носящнымся к людям. И лишь по мере раз- вития, действия понимаешь, что это не злобность натуры, а ожесточенность стра- дания, что, потеряв власть над собой, Осередько дал волю тому «бесу» упрям- ства, грубости, своеволия, которого рань- ше умел он зобуздывать... В Купавине автор стремился оттенить прежде всего чуткость и внимательность к людям, внутреннюю собранность, целе- устремленность. Артист С. Гушанский, играющий Купавина, вносит в этот образ еще одну характерную черту. Внезапной паузой, минутой задумчивости, застывшим на мгновение жестом актер дает почув- ствовать, как сильно устал этот человек. как нелегко ему ‘ежесекундно ошущать огромную ответственность. Но как ни ва- лика усталость, как ни трудно ему прихо- дится порой, он не сломится, выстоит, исполнит свой долг до конца. Это очень верная черта. Кстати сказать, именно этой черты недостает исполнителю роли Орлова, хотя ‘авторский текст ясно указывает на нее_; Пьеса Сурова не лишена недостатков. Отдельные образы ее недоработаны авто- ром, композиция ее не всегда стройна. Но недостатки эти искупаются искрен- ностью и страстной заинтересованностью автора в судьбах вероев, правдивостью изображения жизни. . Есть отдельные неудачи и в спектакле; но на фоне того большого и ценного, что лает он зрителю, частные промахн актеров и ре- жиссуры (вроде карикатурной питаргалки, по которой читает свою речь Толкунов) кажутся несущественными. _ Приятно поздравить Театр имени Ермо- ловой с новой творческой удачей, а нашу драматургию .с пьесой правдивой, честной, по-больневистски. говори 0 том, что близко‘и дорого каждому из нас. — ит в Детгизе с рисунками С. Бойма (слева) и в Военгизе с рисунками кой. И паузы, перерывы в повествовании имеют свой музыкальный смысл. Отсюда можно было бы перейти к стиху «Дома у дороги» и к стиху Твардовского вообще, Четырехстопные и трехстопные хореи (в «Теркине») и ямбы (в «лирической xpo- нике») не приводят к однообразию, пото- му что внутри этих размеров Твардовский разрабатывает большое — интонационное богатство (повышенье и пониженье голоса — Этой стороне поэтической формы у нас уделяют мало внимания). Но попутно при- илось бы затронуть многие вопросы обще- on ‘ выразительность, если нет за ней чувства Го порядка, на которых мы здесь останав- и мысли, превратится в словесную игру. В искусстве Твардовского три этих дара ливаться не можем. В каждом «голосе» раскрывается харак- так сливаются, так органически переходят! Тер действующего лица. Каждое яицо жи- друг в друга, что нельзя подыскивать ка- кие-то’особые и спениальные примеры; вот здесь — хорошая мысль, а вот тут — В этих стихах чело- вечность и выразительность нераздельны. Основа этого. искусства, конечно, на- родность; не как отвлеченное понятие: ну- жно вновь и вновь, не домыслом литера- ‹чередловании ми не образы людей, а саши люди, будто тора, а опытом личного общения проникать в то, чем живут люди твоей страны, твои современники. Так поэт становится голосом ‘этих людей. Характернейшая особенность ли- ризма. Твардовского, которую прихоли- лось уже отмечать, в том, что Trap- довский говорит и «за себя» и «за. дру- гих»; он ролнится с «другими», входит з их жизнь, как в свою собственную. Эта «лирика другого человека», других челове- ческих «я» — и в «Стране Муравия», и в. «Теркине»; ив «Доме у дороги». Стремление «говорить за других» воспри- нимается, как властная, неотстулная сила, особенно там; где эти другие сами сказать о себе не могут: ребенок Анны Cupuo- вой в «лирической хронике»; погибший! боец в замечательном стихотворении «Я yout под Ржевом». - Пусть не сльипен наиг голое — \ Вы должны его звать, \ созданный ‘нами новый мир хроника» построена на 4 a Вся «лирическая хрони р Ривух наши дети. Это — не отвлеченная мораль, это — мы, это — главное в нашем времени, голосов», которые сменяют друг друга, то затихают. то вновь подыма- ются: голос автора, голос жены” солдата, голос ребенка, голос солдата. Неслучайно ! поэма заканчивается голосом, который не- сет с собой «печаль, и боль, и веру в сча- стье»; неслучаен MOTHB косы, который про- холит сквозь все произведение, повторяясь что не сразу замечаешь значительность от” дельных черт: ящик, около которого ребе- нок учится ходить; согретый камень. Го- ворят: каждый раз с новой эмоциональной окрас- и камень вет своей самостоятельной, напряженной, сосредоточенной жизнью. Есть литератур-. ные произведения, персонажи которых су- ществуют не сами по себе, а только для того, чтобы поразить или растрогать ауди- торию. Мы заранее знаем, чего они от нас добиваются, и отказываемся принимать их всерьез. Действующие лица «Дома у доро- ги» живут не на показ, они не оглядывают- ся на читателя, и мы верим каждому их ду- шевному движению. Недостаточным было бы обозначить ка- кими-то общими словами те ценности, но- сителем которых является советский чело. век. Писателю’ нужны сами людн — реаль- ные, подлинные, а зе условно-символиче- ские фигуры, Писатель должен “найти те человеческие отношения. в которых эти ценностн выступали бы наглялно и ощу- тимо, превращались в плоть и кровь, чтобы наше восприятие, наше ‘ошущение этих нениостей было таким же личным и кров- ным, как чувства этих людей друг к другу. «Я свежесть лня твоею кожей чую». Так выразил эти ценности Тварловский. Мир должен быть устроен так, чтобы в нем могли жить дети, Мы лолжны всеми. нашими силами охранять и укреплять тот в котором это — наше время, Впечатление целого настолько сильно, } BMCCTO камень. А злеёсь очеловечивается, хлеба вогревается, ` приобрел недавно несколько иль — Повесть о л Повесть А. Сертеева раскрывает перед нами славную страницу истории нашего Военно-Морского Флота, связанную с име- нем крейсера <Варяг». Автор подробно го- ворнт о событиях, предиествующих рус- ско-японской войне, ‘о шпиопско-провока- ционной деятельности японских ‘империа- листов, об их захватнических планах. В книге действие зачастую перехолит с. бор- та «Варяга» на берег, в корейский порто- вый город Чемульпо, с обитателями кото- рого и их бытом знакомит нас автор. Но в конце коннов основными героями повести остаются крейсер «Варяг» и его экипаж — от командира до рядового матроса. Кульминационным пунктом книги яв- ляется описание боя крейсера «Варяг» и сопровождающей его канонерской лодки «Корее» с японской эскадрой, преградив- шей русским кораблям выход в открытое море. Казалось бы, положение русских безнадежно, слишком значителен перевес сил у нрогивника. Япойцы полагали, что русским остнется только сдаться, но вот именно в эту минуту и сказались нравст- венные силы русского моряка, его отвага и мужество. Даже сама. мысль о том, что- бы спустить перед противником свой флаг, не приходит в голову нашим морякам. Так возникает бой, в котором «Варяг» и, М. «Советский писатель», 1846. 340 стр, 35000 ока. Пена И руб, Бор, СОЛОВЬЕВ егендарном корабле талями общей картины. Мичмана Падалко, как подчеркивает автор, радует сознание, что он «не сам по себе, а частица чудцес- ного военного, организма». Этот же прин- цип стал главным для автора. Читатель хотел бы видеть не только картину боя, взятую в целом, но и замечательных лю- дей, ведущих этот бой, узнать их, полю- бить их, ибо они достойны нашей любви, достойны неумирающей славы. Вот стар- ший боцман «Варяга» Поспелов. чувствую- щий себя на корабле рачительным хозяи- ном, влюбленным в свой корабль, вот коз мендор Крутов — маленький, подвижной, смелый до отчаянности. Ведь именно от него, по словам автора, перенимают моло- дые матросы «все те незримые мелочи, из которых слагалась матросская выучка и вы- растала могучая сила железной дисципли- ны на корабле...» Но офицерам и матросам «Варяга» зачастую нехватает на этих стра- ницах «незримых мелочей», без которых их порою трудно представить себе воочию. Попытки автора превратить эту книгу в роман мало удачны — тут не спасают его ни прелестные француженки, сестры Tam- бур, ни прекрасная Зинаида Николаевна Самоквасова, в которую безнадежно и свя- то влюблен мичман Падалко, ни пряная «экзотика», обильно насыщающая ту часть книги, действие которой происходит на берегу, в Чемульшю. В этой «экзотике» ска- зывается влияние соответствующей пере- водной литературы: «танцовщицы пели нежными и хриплыми голосами, голосами женщин в минуту любви. В звуках моти- вов были понелуи, об’ятья, восторги, и каждый звук был наполнен сладострастьем, серьезным, суровым, молитвенным, при- правленным нагляднастью поз» (?!). Такой стиль требовал «серьезного, суро- вого» вмешательства редактора. Чувство языка часто изменяет автору — он считает возможным писать, что «густел мир новыми жизнями, новою поверхностью вещей»... Сильно сказывается пристрастье к общим словам, в результате чего повест- вование принимает порою полуочерковый, полустатейный характер. В книге можно найти много погрешно- стей литературного характера. Но это не зачеркивает ее значения, как полезной и интересной хроники тех исторических со- бытий, которым не дано исчезнуть из па- мяти нашего народа и которые связаны © легендарным именем «Варяга». А. ШУГАЕВ Рассказ о морском пжигите История морских сражений еще не зна- ла таких примеров. Подволная лолка, прор- вав охранение, потопила метким торпед- ным залпом крупный транспорт противни- ка, Когда корабли охранения набросились на нее, она всплыла на позерхность и в артиллерийском бою рассеяла и частично уничтожила их, Этой лолкой командовал капитан второ- го ранга Гаджиев: Его экипаж за корот- кий срок потопил в Баренновом море 27 вражеских транспортов и боевых кораб- лей, из них десять транспортов и кораблей были уничтожены при личном участии Гаджиева. Он погиб, сражаясь с фангиста- ми, в мае 1942 г. Рассказать о жизни и подвигах Магоме- да Гаджиева — благородная задача, Ee взял на себя М. Зингер. ; Гаджиев — конкретнов лицо, наш совре- менник. Его, помнят и сейчас: и в Лагеста- не, где прошли детство и юность. будуще- го Героя Советского Союза, и в Ленингра- де, и на флотах — Черноморском, Tuxo- океанском, Северном, где он учился, слу- жил, воевал. Поэты сложили о нем песни. Имя Гаджиева присвоено воинским частям, заводам, парохолам, улицам городов. Его жизнь и подвиги стали в Дагестане леген- not. р j Эта истопически конкретная действитель- ность давала автору богатый материал. Но в то же время фактичность и документаль- ность «привязывали к себе». М. Зингер не побоялся трудностей, мно- М. Винтер «Магомед Гаджиев». М.-Л. Воен- но-морсвое изд-во ИК ВМ% Союза ССР. 122 стр, Нена 2 т, 80 коп. т Om Рукописи-автографы В. Маяковского Музей Владимира Маяковского в Москве рукописей- автографов статей В. Маяковского, на- писанных им в 1927 г. для журнала «Новый Леф»: «В записную книжку «Лефа», «Толь- ко не воспоминания» (статья для номера «Нового Лефаз, посвященного десятой го- довщине Великой Октябрьской социали- стической революции), «Корректура чита- телей и слушателей» (06 откликах читате- лей и слушателей на стихотворение В. Мая- ковского «Нашему юношеству»), «Вас не понимают рабочие и крестьяне» и др. становится образом добра. Если человеку в страшной, нечеловеческой неволе ничего не оставили, кроме камня и пустой жестян- ки из под консервов, он и для этих пред- метов ‘найдет человеческое применение. Есть вопросы, которые не должны были бы возникать и которые вряд ли возникнут у тех, кто читает «Лом у дороги». Все-таки, может быть, нужно поставить один такой вопрос — для того, чтобы еще раз убедить= ся в правоте писателя. Не должны ли встретиться Андрей и Анна, не слишком ли грустно кончается поэма? Нет, И в главе о ребенке, и в последней главе утверждается жизнь, торжествующая вад всеми разлуками и потерями, торжест- вующая над ними именно так, как это про- исходит в самой действительности. Пред- положим, что Андрей и Анна встретились бы друг с другом. Больше нам не надо © них тревожиться. Мы вправе были бы ус- покоиться на благополучном конне, отло- жить прочитанное и забыть. А забывать нельзя. : Нроптла война, проптла страда, Но боль взывает к люлям: Лавайте, люди, никогла Об этом не забулем... Пускай во всем, чем жизнъ полна. Во всем, что серлиу мило, Нам будет памятка лана UO том. чта в мире было, Затем, чтоб этого забыть Не смели поколенья. Затем. чтоб нам счазтливей быть, А счастье — не в забвенье! Эти воспоминания — не самоцель. Они Необходимы для работы и жизни. «Да бу- дет болью боль»; Подлинное принятие жизни, утверждение ее возможно только на этом трудном пути. Счастье, свободное OT самодовольства и эгоизма, доступно только для тех, кто хранит эту боль, эту память. Это и память о потерях, которые нельзя забыть и которые не должны быть забыты, и напоминанье о булушем — © наитих обя- занностях, о нашей. ответственности перед детьми нашего народа и всего человечест- ва. Только поэт нашей страны ‘и нашего времени* мог с такой силой выразить это чувство ответственности, «Мы с тобой зат все в ответе» — как сказано в «Книге про бойца». Лнрическая хроника «Дом у дороги» — одно из высоких и благородных” достиже- ний нашей поэзии. гие из них преодолел. Его работа не укла- дывается в опредёленные рамки того или иного лнтературного жанра. Книгу можно назвать развернутым очерком — партре- том, ‘биографическим рассказом, художе-. ственной повестью, созданной на фактиче- ском материале. Но дело — не в названии, дело — в результатах работы писателя. Зингер создал нужную книжку, хотя она и неровно написана. О детстве и юности Магомеда М. Зингер рассказывает ярче и теплее, чем о периоде его учения в военной школе и первых го- дах службы. Несколько четких штрихов, удачная бытовая деталь, поговорка — и читатель видит природу Дагестана, узна- ет о нравах и обычаях горцев, Краски бледнеют, язык теряет живость, когда М. Зингер рассказывает о том, как учился Гаджиев в военной 1мколе, как фор- мировались его мировоззрение, характер, как «человек с гор> превратился в моряка, волевого командира-коммуниста. Образ’ страстного патриота, волевого команлира, «морского лжигита» оживает во второй части книги, когла автор расска- зывает о бозвой деятельности Гаджиева. Он не любил «сидеть на берегу», моретя: нуло его к себе, как магниг: там, в море,— заклятый враг, он должен быть уничто- жен. Товарищи Гаджиева писали: «Пройдут годы и десятилетия, залечатся раны, нанесенные нашему народу фаши- стскими варварами, но никогда не померк- нет в наших серлцах светлый образ Маго- меда Гаджиева. Бессмертно его имяЪ А, КОТОВ № нига о Б.. Г. Короленко О Короленко писали много’ и охотно. Легко насчитать десятки книг и громадное количество статей, посвященных Королен- ко. И при этом нельзя указать хотя бы на одну сколько-нибудь удовлетворительную его биографию, Этот пробел может пока- заться особенно досадным. При таком по- ложении советский читатель был лишен возможности узнать одну из значительных писательских биографий, полную громад- ного героического содержания. Книга А. Дермана, лично знавиюего ‘писа- теля по многочисленным встречам в Пол- таве, вышедшая в Детгизе, является пер- вой попыткой дать`полную популярно на- писанную биографию В. Г. Короленко. На- писана она с хорошим знанием материала и с добрым чувством личного расположе- ния к Короленко, как писателю и человеку. Конечно, она будет хорошо встречена и школьником, которому прямо адресована фактом ее издания в Детгизе, и взрослым читателем. Автору новой биографии удалось °пра- BHIbHO раскрыть образ Короленко, основ- вые черты его творчества, обрисовать его время. г Но А. Дерману не удалось избежать опас- ного для биографа Короленко соблазна по- вторить «Историю моего современника». Слишком очевидна автобиографическая канва этой повести, чтобы литературоведу, пишущему о Короленко, заставить себя смотреть на «Историю мдего современни- Ка», как на художественное произведение, а не как на исчерпывающий биографиче- ский источник. В книге А. Дермана это проявилось не только в чрезмерном цитировании и нере- сказе «Истории моего современника», HO и в недосмотре фактического порялка. На- пример, учитель математики ровенской гимназии, в которой учился Короленко, — Цысс, в книге Дермана называется Тысс, то-есть так, как называет его в своей по- вести Короленко, пользуясь правом худо- жественной зашифровки. Разумеется, это мелочь, досаднее то обстоятельство, что в первой части своей книги автор биогра- фии Короленко мало использовал докумен- ты, лежащие вне «Истории моего coBpe- менника», которые могли бы значительно оживить и пополнить биографию писате- ля. Это относится прежде всего ко времени пребывания Короленко в Петровской сель- скохозяйственной академни, первой ссылки Короленко и пребыванию его в Сибири. Рассказывая о шестилесятилетнем юби- лее Короленко в 1913 году, А. Дерман при водит интересное приветственное письмо К. А. Тимирязева — учителя Короленко по Петровской академни. К сожалению, автор не отметил другой важнейший документ, появившийся к шестидесятилетию Королен- ко: это большая статья. напечатанная в дореволюционной «Правде» под названием «Писатель-гражданин». Указанные недостатки и несколько мел- ких редакционных недосмотров не меша- ют высоко оценить книгу А. Дермана, до- статочно полно о осветившую жизненный путь В. Г. Короленко. А. Лерман, «Жизнь В Г. Уороленко», Derma 1946. 144 стр. 45000 эча, Пена р. Литературная газета № 31. 3