н.

кАлитинь ВКв     Подхалиму Красавину и трусу Толкуно- ву, растерявшемуся в трудной обстановке военных дней Анохину автор противопо- ставляет людей, для которых только стра- стное, активное отношение к жизни, к сво- ему делу, к поступкам окружающих, толь- горячая занитересованность во ко горячая заннтересованность во всем, вокруг них, единст- венно возможная форма проявления их личности. У одних это выступает в столь характер- ном для нашего времени стремлении людей к новому. Таков старый рабочий-изобрета- тель Михеев (артист А. Васильев), выдер- живающий серьезные бои со своей «сума- тошной» старухой, оберегающей его по- кой. Таков неиспразимый оптимист инже- нер Березин, в котором романтическая мечтательность прекрасно уживается с трезвостью научной мысли, а некоторая чудаковатость и растерянность не мешает великолепно отбрить своего противника в споре, Искренне, глубоко человечно ис- полняет эту роль Ю. Черноволенко. У других это действенное, страстное от- ношение к жизни выступает в форме по- стоянно живущего в них чувства неудов- летворенности, стремления к лучшему, в ожно вырант других людей. Такова молодая жур- налистка Волина, которую никто и ничто не может заставить написать не то, что она думаст, и молчать о недостатках в работе газеты. Артистка Э. Кириллова создает привлекательный образ искренней, честной, немного экзальтированной девушки, во многом оживляя не слишком благодарный для исполнителя авторский текст Таков и центральный герой пьесы парторг Орлов, человек чистой души, ясных стремлений и той глубокой, большевистской страсти, ко- торая дает ему силу и уверенность в борь- бе, питает его упорство в преодолении трудностей, помогает воспитывать людей, укреплять их веру в себя. Это большевик- руководитель, понимающий, что успех вся- дель в колечном счете решают жины до подравшихся в цеху мальчишек, от уче- ного-инженера Березина до то торгующего махоркой инвалида Барзулина, которому он помогает стать нужным работником. Таким людям опасность равнодушия, успокоенности, конечно, не грозит. Не грозит эта опасность и Купавину, Верное чутье большевика, глубокая честность и принципиальность, внимательность к лю- дям - вот основные черты этого челове- ка, занимающего ответственный пост сек- ретаря Горкома партии. Но, хотя позиция, которую занимает Купавин в кон- фликте Орлова с Осередько и Краса- виным, оказалась правильной, это все же не значит, что он не вынес здесь урока и для себя. В своей речи на заседании бюро Горкома он признается: «Я ошибался. И еще буду ошибаться. «Я ошибался, И еще буду ошибаться. Я не семи пядей во лбу думал, ошибусь чтотраят Толкуновы-то вместо того, домочь исправить ошибку мне в рот крестке: товарищ Купавин сказал, товарищ Семен Семенович наметил. Даже и там, где надо просто сказать: я думаю вот так. Так нет, и там норовят спрятаться за мою спину». Здесь еще одно напоминание о том, как важно для каждого честного большевика- руководителя во-время «проверить обой- му», не поддаться искушенню - чрезмер- но довериться всем тем, кто только ом выс- «смотрит ему в рот», полагая в этом в шее достоинство подчиненного. Такой проверкой оказались для героев пьесы вызвали появление Орло стало яспо вызвали появление Орлова. стало ясно, или И кого до этой проверки могли «лавры» Толкунова Красавина. О том, что пьеса Сурова по-настоящему злободневна, уже указывалось в печати.  шее ему работать так, как он мог и должен был работать, потому, что оно вызвало в нем растерянность, неуверенность в себе. онао «Страстность -- вот духовная сила ком- муниста, а равнодушие - самое постыл- ное, что только может нести в себе чело- только может насти в себеоко век…». Эти слова мы слышим из уст Орло- ничемсовершающемся на исповедь Зои Орлов обясняет одну из причин, рождающих в человеке такое по- зорное равнодушие. Причина эта - личное несчастье, заставляющее человека забыть о гражданском долге, вызывающее стрем- ление «наклониться» и переложить на пле- чи других общую тяжесть. Драма Осередь- ко заставляет вспомнить эти слова Орлова и понять, что победа последнего- это не только победа новатора, но и коммуниста, что в борьбе с Осередько Орлов боролся прежде всего за Осередько, как полноцен- ного участника жизни, созидателя, боль- шевика.

Пьеса А. Сурова Далеко от Сталинграда  театре им. М. Н. Ермоловой Военная обстановка, в условиях которой происходят здесь события, позволила ав- тору с особенной остротой выявить раз- личное отношение людей к жизни, к ра- боте, различное понимание гражданского и партийного долга. ны всем,ско-японской Талантливый коллектив театра им. М. Н. рмоловой правильно оценил достоинства пьесы молодого драматурга и создал жи- вой, умный спектакль, Все сильные сторо- пьесы в результате вдумчивой работы постановшиков А. Лобанова и В. Комис- саржевского в спектакле раскрылись осо- бенно ярко. За незначительным исключе- нием исполнительское мастерство в этом спектакле безупречно, причем встречаются местами и некоторые отступления от замысла автора, быть может, кое в чем и спорные, но безусловно интересные и по- своему оправданные. О. ленко, тан кие образ. Орлова внес сти ными (А. ливой (Н. (Б Мы уже упоминали о прекрасной игре Николаевой, Л. Галлиса, Ю. Черново- С большой тщательностью разрабо- ими и внешний рисунок роли, и тон- психологические детали, обогащающие Вдумчиво играет трудную роль Ф. Корчагин. Талантливый артист в этот образ много душевной мяг- и теплот сблнне штрихами дополнены в спектакле образы старого изобретателя Михеева Васильев). его добродушнойсует- жены Кузьминишны (Е. Мессерер), председателя Горисполкома Анохина Филиппов). редактора Толкунова Аврашов). ко му Значительно более сложной фигурой в спектакле, чем в пьесе, предстает Осередь… в остром, умном и сочном исполнении И. Соловьева. Осередько переживает дра- и это отражается на его отношении к работе, на его отношении к окружающим. Сначаля этот угрюмый, медлительный че- ловек может показаться высокомер- ным черствым, действительно самодоволь- злобность натуры, а ожесточенность стра- дания, что, потеряв власть над собой, потеряв власть нал собой,На Осередько дал волю тому «бесу» упрям- ства,, грубости, своеволия, которого рань- ше умел он обуздывать… В Купавине автор стремился оттенить прежде всего чуткость и внимательность к людям, внутреннюю собранность, целе- устремленность. Артист С. Гушанский, играющий Купавина, вносит в этот образ еще одну характерную черту, Внезапной паузой, минутой задумчивости, застывшим на мгновение жестом актер дает почув- ствовать, как сильно устал этот человек, как нелегко ему ежесекундно ощущать огромную ответственность. но как нн ве- лика усталость, как ни трудно ему прихо- дится порой, он не сломится, выстоит, исполнит свой долг до конца. Это очень верная черта. Кстати сказать, именно этой черты недостает исполнителю роли Орлова, хотя авторский но Орлова, не нее…. Пьеса Сурова не лишена недостатков. Отдельные образы ее недоработаны авто- ром, композиция ее не всегда стройна. Но недостатки эти искупаются искрен- ностью и страстной заинтересованностью автора в судьбах вероев, правдивостью изображения жизни. Есть отдельные неудачи и в спектакле, но на фоне того большого и ценного, что дает он зрителю, частные промахи актеров и ре- жиссуры (вроде карикатурной шпаргалки, по которой читает свою речь Толкунов) кажутся несущественными. Приятно поздравить Театр имени Ермо- Приятно поздравить Театр имени Ермо- драматургию с пьесой правдивой, честной, по-большевистски говоряцея о том что прельшатьИмя близко и дорого каждому из нас.

Бор, СОЛОВЬЕВ

Повесть о Повесть А. Сергеева раскрывает перед нами славную страницу истории нашего Военно-Морского Флота, связанную с име- нем крейсера «Варяг». Автор подробно го- ворит о событиях, предшествующих рус- войне, о шпионско-провока- ционной деятельности японских империа- листов, об их захватнических планах. В книге действие зачастую переходит с бор- та «Варяга» на берег, в корейский порто- вый город Чемульпо, с обитателями кото- рого и их бытом знакомит нас автор. Но в конце концов основными героямн повести остаются крейсер «Варяг» и его экипаж - от командира до рядового матроса. Кульминационным пунктом книги яв- ляется описание боя крейсера «Варяг» и сопровождающей его канонерской лодки «Кореен» с японской эскадрой, преградив- шей русским кораблям выход в открытое море. Казалось бы, положение русских безнадежно, слишком значителен перевес сил у прогивника. Японцы полагали, что русским остается только сдаться, но вот именно в эту минуту и сказались нравст- венные силы русского моряка, его отвага и мужество. Даже сама мысль о том, что- бы спустить перед противником свой флаг, тяжелое поражение врагу. Автор сумел по отдельным чертам, по штрихам восстановить картину этого не- захвачены азартом боя. Сквозь дым и пла- равного, легендарного боя; рансные отка- зываются итти в лазарет, настолько они мя, обливаясь кровью, не замечая ни боли, ни ран, посылают русские моряки один снаряд за другим, и только смерть может вырвать их из рядов сражающихся, В этой широкой и увлекательной карти- не боя, передающей все его этапы и под- виги его участников, - оправдание книге. Эта картина по-настоящему захватывает читателя, в ней раскрывается славная стра- ница истории руссского флота… Но надо сказать, что не всегда автор сть деть пельо хотя автор назвал ее романом. На страницах этого повествовация страницах этого повествования пер- сонажи не живут сложной внутренней жизнью, а являются большей частью де-   A. Сергеев, «Варяг», М. «Советский писатель», 1846. 340 стр. 35600 экз. Цена 11 руб.

легендарном корабле талями общей картины, Мичмана Падалко, как подчеркивает автор, радует сознание, что он «не сам по себе, а частица чудес- ного военного организма», Этот же прин- цип стал главным для автора. Читатель хотел бы видеть не только картину боя, взятую в целом, но и замечательных лю- дей, ведущих этот бой, узнать их, полю- бить их, ибо они достойны нашей любви, достойны неумирающей славы. Вот стар- ший боцман «Варяга» Поспелов, чувствую- щий себя на корабле рачительным хозян- ном, влюбленным в свой корабль, вот ко- мендор Крутов - маленький, подвижной, смелый до отчаянности, Ведь именно от него, по словам автора, перенимают моло- дые матросы «все те незримые мелочи, из которых слагалась матросская выучка и вы- растала могучая сила железной дисципли- ны на корабле…» Но офицерам и матросам «Варяга» зачастую нехватает на этих стра- ницах «незримых мелочей», без которых порою трудно представить себе воочию. их Попытки автора превратить эту книгу в роман мало удачны -- тут не спасают его ни прелестные француженки, сестры Там- бур, ни прекрасная Зинаида Николаевна Самоквасова, в которую безнадежно и свя- прины берегу, в Чемульпо. В этой «экзотике» ска- зывается влияние соответствующей пере- водной литературы: «танцовщицы пели нежными и хриплыми голосами, голосами женщин в минуту любви. В звуках моти- вов были поцелуи, об ятья, восторги, и каждый звук был наполнен сладострастьем, серьезным, суровым, молитвенным, при- правленным наглядностью поз» (1.). Такой стиль требовал «серьезного, суро- вого» вмешательства редактора. Чувство языка часто изменяет автору - он считает возможным писать, что «густел мир новыми жизнями, новою поверхностью вещей»… Сильно сказывается пристрастье к общим словам, в результате чего повест- зовяне прииимает подоо полуочерковый, стей литературного характера. Но это не зачеркивает ее значения, как полезной и интересной хроники тех исторических со- бытий, которым не дано исчезнуть из па- мяти нашего народа и которые связаны с легендарным именем «Варяга».

Секретарь директора завода, молодая де- вушка Зоя, в минуту внезанно вспыхнув- шей откровенности рассказывает парторгу Орлову свою историю. Ее грубо обманул человек, которому она верила, своим низ- ким поступком он убил в ней веру в лю- дей, в добро, и, безразличная ко всему, кос-как исполняет свои обязанности, не интересуется, живет «легкой жизнью»… Какое отношение имеет этот эпизод, за- нимающий целую картину в пьесе А. Су- рова «Далеко от Сталинграда», к ее основ- ному содержанию - борьбе за план, за внедрение поточного производства на эва- кунрованном заводе, за торжество научной творческой мысли над консерватизмом и самоуспокоенностью? Не является ли он лишь чието внешней попыткой оживить «сухую» производственную тему пьесы? Действительно, если в пьесе Сурова ви- деть только рассказ о борьбе парторга во- енного завода Орлова и инженера Березина за реконструкцию производства, вся история Зои может показаться внешней, необязательной, Но для того, кто за этим внешним движением пьесы сумеет разли- чить ее внутреннее движение, увидеть, что борьба здесь идет не только за план, за нож меловена ствастное равнодушия и безразличия, какими бы при- чинами они ни вызывались, тому станет ясно, что Зоя и ее драма, так же как и уча- стие Орлова в этой драме, - отнюдь не случайны в пьесе Сурова. И если уж уп- рекать автора, то лишь за то, что в сюжете пьесы линия Зои недостаточно разработа- на: нам неясно, чем подготовлена и вызва- на ее внезапная исповедь постороннему человеку, нам хотелось бы знать, как при- ходит она к пониманию правоты Орлова. Впрочем, искреннее исполнение умной и тонкой актрисы О. Николаевой в значитель- ноймере снимает этот упрек: ее Зою пони- маешь, ей веришь. Но обратимся к основному конфликту пьесы. В домиы раболего Миксена, у которого Осередько, директор завода. У Осередько c Орловым довольно сложные отношения. Завод, которым руководит Осередько, вы- полняет и даже перевыполняет план, ему вручено Красное знамя, и ни директор, ни возглавляющий присланную на завод ко- миссию член бюро горкома Красавин не понимают, чего добивается парторг Орлов, … человек на заводе новый, да к тому же и не специалист, не инженер. Орлов под- держивает проект старого инженера Бере- зина, предлагающего перейти на поточный метод производства и тем вдвое увеличить выпуск авиамоторов. Проект этот Красавин склонен считать чуть ли н2 авантюрным. Красавин уверен, что Орлов -карьерист и хочет свалить Осередько, чтобы сесть на его место; сам Осередько как будто бы так не думает; Орлов его раздражает, но он видит, что перед ним честный человек, и он хочет, в конце концов, разобраться во всем, выяснить отношения. И вот происходит это об яснение, стран- ным образом напоминающее разговор Ор- лова с Зоей в предыдущей картине. Снова исповедь, но на этот раз не слабой, ушиб- ленной жизнью девушки, а большого, сильного человека. Превосходно написана эта сцена автором, превосходно разыграна она артистами (Орлов - Ф. Корчагин, Осередько - И. Соловьев). Орлов обви- няет Осередько в том, что для него, как человека, гражданина, партийца, самое страшное - в равнодушии. Он понимает, что равнодушие Осередько не от самодо- вольства и самоуспокоенности: Осередько разуверился в победе и работает лишь по инерции, не для победы, а для забвения. обвинение Осередько. Что понял он, этот Орлов! Знает ли он, что происходит в его сердце?! «Врешь ты, собачий сын, врешь, Я искал побольше твоего. Я на Украине не сто, а триста процентов давал, а ты что? Ты в это время Киев отдал. Я завод эвакуировал, пустил его тут с ходу в две недели, а ты Харьков отдал… Моторы? Я даю моторы, А Украина где? Уезжали на месяц, а сколько их прошло, месяцев?!» Вот она, эта исповедь, это об яснение ка- жущегося равнодушия. От всех скрывал свое горе, свою боль за родную Украину этот замкнутый, суровый человек, а здесь не выдержал, потому что больно задело его обвинение Орлова, должен был он оправ- даться. Но оправдался ли? На первый взгляд мо- жет показаться, что Осередько уходит по- бедителем. Но что же в таком случае зна- чат его последние слова: «Ты мне купоро- су в душу налил»? Почему именно этот разговор заставил его на другой же день по-новому отнестись и к предложениям Орлова и к проекту Березина? Почему в конечном счете на заседании бюро горко- ма, где Красавин уже готовился исключить Орлова из партии как авантюриста и склочника, Осередько решительно высту- пает за Орлова против Красавина? Да потому, что этот разговор раскрыл ему глаза на то, чего он раньше не видел и не понимал. Потому, что его большое и святое горе - боль за Украину - пережи- валось им как личное только горе, мешав-

против них развертывается борьба. Это равнодушие самодовольных и благополуч- ных, больше всего дорожащих достигну- торненим и соврнмми с мате еристов, -- и по этим проявлениям мещан-нию ской психологии в нашей среде, по этим людям с «ожиревшей совестью» бьет пье- са Сурова. Артист Л. Галлис создает необычайно сочную и живую фигуру такого «район- ного» вельможи с партийным билетом в кармане. Попробуйте сказать этому само- уверенному, выдержанному, неглупому че- ловеку, что его поведение в истории с Ор- ловым и Березиным--прямое вредительство и саботаж, - и он искренно возмутится и назовет это клеветой. Да нет, он вовсе не враг нового, - он только не хочет рис- ковать, не будучи уверенным на все сто процентов в успехе. Нет, он вовсе не скло- нен закрывать глаза на плохую работу предеедателя горовмета, Арохина на сор из избы выносить, а, во-вторых, с эти- ми людьми все же спокойнее и удобнее, чем с «прожектером», вроде Орлова. Он вовсе не подлец, он согласен даже матери- ально помочь обесчещенной им девушке, но лучше, конечно, сплавить ее куда-ни- будь подальше - так будет спокойнее… И единственная борьба, которую он бу- дет вести настойчиво и упорно, … это борьба за свое теплое место, потерять ко- торое он так боится. И в этой борьбе он может прибегнуть уже не только к «доз- воленным», но и к недозволенным средст- вам. Здесь до конца раскрывается сущ- ность красавинщины, этого соединения са- моуверенности и трусости, пышного фра- зерства и внутренней пустоты. пьесы, Осередько, Зоя, Красавин, Толку- нов люди очень различные, но каждый по- своему заразившийся опасной болезнью равиодушием. У одних эта болезнь изле- выслушать и принять совет врача. У дру- гих дело обстоит серьезнее, ибо болезнь свою они упюрно считают нормальным состоянием их организма. «Подкрадывается эта болезнь незаметно. Выдвинут человека, условия создадут, вся- кие блага материальные. А он принимает все, как должное, и уже боится расстаться. Один раз обойдет острый угол, другой раз. Зачем, думает, ссориться, особенно с начальством, которое повыше? За дело уже не волнуется, боится лишь ошибку совершить, авторитет подорвать, А по се- му случаю не рискует, когда нет на то установки… когда говорит с под- губу брезгливо оттопыривает или так характеризует эту бо- лезнь Орлов, и с этой болезнью борется он всеми доступными ему средствами.

  

Attan

C)

Str

A. ШУГАЕВ

11:2 на

Рассказ о морском джигите гие из них преодолел. Его работа не укла- дывается в определенные рамки того или иного литературного жанра. Книгу можно назвать развернутым очерком -- партре- том, биографическим рассказом, художе- ственной повестью, созданной на фактиче- ском материале. Но дело - не в названии, дело - в результатах работы писателя. Зингер создал нужную книжку, хотя она и неровно написана. О детстве и юности Магомеда М. Зингер рассказывает ярче и теплее, чем о периоде его учения в военной школе и первых го- дах службы. Несколько четких штрихов, удачная бытовая деталь, поговорка - и читатель видит природу Дагестана, узна- ет о нравах и обычаях горцев. Краски бледнеют, язык теряет живость, когда М. Зингер рассказывает о том, как учился Гаджиев в военной школе, как фор- мировались его мировоззрение, характер, как «человек с гор» превратился в моряка, волевого командира-коммуниста. Образ страстного патриота, волевого командира, «морского джигита» оживает во второй части книги, когда автор расска- зывает о боевой деятельности Гаджиева. Он не любил «сидеть на берегу», море тя- нуло его к себе, как магниг: там, в море,- заклятый враг, он должен быть уничто- жен. Товарищи Гаджиева писали: «Пройдут годы и десятилетия, залечатся раны, нанесенные нашему народу фаши- Стскими варварами, но никогда не померк- нет в наших сердцах светлый образ Маго- меда Гаджиева. Бессмертно его имя!» История морских сражений еще не зна- ла таких примеров. Подводная лодка, прор- вав охранение, потопила метким торпед- ным залпом крупный транспорт противни- ка. Когда корабли охранения набросились на нее, она всплыла на поверхность и в артиллерийском бою рассеяла и частично уничтожила их. Этой лодкой командовал капитан второ- го ранга Гаджиев, Его экипаж за корот- кий срок потопил в Баренцовом море 27 вражеских транспортов и боевых кораб- лей, из них десять транспортов и кораблей были уничтожены при личном участии Гаджиева, Он погиб, сражаясь с фашиста- мн, в мае 1942 г. Рассказать о жизни и подвигах Магоме- да Гаджнева благородная задача, Ее взял на себя М. Зингер. Гаджнев … конкретное лицо, наш совре- менник Его помнят и сейчас: и в Дагеста- не, где прошли детство и юность будуще- го Героя Советского Союза, и в Ленингра- де, и на флотах - Черноморском, Тихо- океанском, Северном, где он учился, слу- жил, о нем песни, Имя воевал. Поэты сложили Гаджиева присвоено воинским частям, заводам, пароходам, улицам городов. Его жизнь и подвиги стали в Дагестане леген- дой. Эта исторически конкретная действитель- ность давала автору богатый материал, Но в то же время фактичность и документаль- ность «привязывали к себе». M. Зингер не побоялся трудностей, мно- м. Зингер «Магомед Гаджиев», М.-л. Воен- но-морское изд-во НК ВМФ Союза ССР, 122 стр. Цена 2 р. 80 коп.  Рукописи-автографыА. B. Маяковского Музей Владимира Маяковского в Москве несколько рукописей- автографов статей В. Маяковского, на- писанных им в 1927 г. для журнала «Новый Леф»: «В записную книжку «Лефа», «Толь- ко не воспоминания» (статья для номера «ового Лефа», посвященного десятой го- довщине Великой Октябрьской социали- стической революции), «Корректура чита- телей и слушателей» (об откликах читате- лей и слушателей на стихотворение В. Мая- ковского «Нашему юношеству»), «Вас не понимают рабочие и крестьяне» и др.

ассках

Кракть

Лекс. Mень It

xapel

WIF

3



Книга Б. Короленко путь О Короленко писали много и охотно. Легко насчитать десятки книг и громадное количество статей, посвященных Королен- ко. И при этом нельзя указать хотя бы на одну сколько-нибудь удовлетворительную его биографию, Этот пробел может пока- заться особенно досадным, При таком по- ложении советский читатель был лишен возможности узнать одну из значительных писательских биографий, полную громад- ного героического содержания. Книга А. Дермана, лично знавшего писа- теля по многочисленным встречам в Пол- таве, вышедшая в Детгизе, является пер- вой попыткой дать полную популярно на- писанную биографию В. Г. Короленко. На- писана она с хорошим знанием материала и с добрым чувством личного расположе- ния к Короленко, как писателю и человеку. Конечно, она будет хорошо встречена и пооблно, она будет хорошо встречена и фактом ее издания в Детгизе, и взрослым читателем. Автору новой биографии удалось пра- бильно раскрыть образ Короленко, основ- ные черты его творчества, обрисовать его время. А. Дерману не удалось избежать опас- ного для биографа Короленко соблазна по- вторить «Историю моего современника». Слишком очевидна автобиографическая канва этой повести, чтобы литературоведу, пишущему о Короленко, заставить себя смотреть на «Историю моего современни- ка», как на художественное произведение, а не как на исчерпывающий биографиче- ский источник. В книге А. Дермана это проявилось не только в чрезмерном цитировании и пере- сказе «Истории моего современника», но в недосмотре фактического порядка, На- пример, учитель математики ровенской гимназии, в которой учился Короленко, Цысс, в книге Дермана называется Тысс, то-есть так, как называет его в своей по- вести Короленко, пользуясь правом худо- жественной зашифровки. Разумеется, это мелочь, досаднее то обстоятельство, что в первой части своей книги автор биогра- фин Короленко мало использовал докумен- ты, лежащие вне «Истории моего совре- менника», которые могли бы значительно оживить и пополнить биографию писате- ля. Это относится прежде всего ко времени пребывания Короленко в Петровской сель- скохозяйственной академни, первой ссылки Короленко и пребыванию его в Сибири. Рассказывая о шестидесятилетнем юби- лее Короленко в 1913 году, А. Дерман при- водит интересное приветственное письмо К. А. Тимирязева -- учителя Короленко по Петровской академии, К сожалению, автор не отметил другой важнейший документ. появившийся к шестидесятилетию Королен- ко: это большая статья, напечатанная в дореволюционной «Правде» под названием «Писатель-гражданин». Указанные недостатки и несколько мел- ких редакционных недосмотров не меша- ют высоко оценить книгу А. Дермана, до- статочно полно осветившую жизненный В. Г. Короленко. A. Лерман, «ЖЖизнь В. Г. Бороленко», Петгиа. 3 1946. 144 стр. 45000 энз. Цепа 4 р. Литературная газета № 31

ул5

Повесть Л. Лагина «Броненосец Анюта» выходит Б. Пророкова (справа).

в Детгизе с рисунками С. Бойма (слева) и в Военгизе с рисунками   смысле становимся свидетелями и участ смысле становимся свидетелями и участ- никами судьбы Андрея и Анны Сивцовых, Три дара, из которых складывается ис- тинное поэтическое дарование: дар сочув- ствия, дар понимания, дар выражения. По- эзия начинается с сочувствия; но оно не должно оставаться слепым, только эмоцио- нальным, неосмысленным и невыраженным; оно требует понимания и выражения - и находит их. Другого пути не существует: понимание, если оно будет холодным и рав- нодушным, перестанет быть пониманием; выразительность, если нет за ней чувства и мысли, превратится в словесную игру. В искусстве Твардовского три этих дара так сливаются, так органически переходят друг в друга, что нельзя подыскивать ка- кие-то особые и специальные примеры: вот здесь -- хорошая мысль, а вот тут - хорошее выраженье. В этих стихах чело- вечность и выразительность нераздельны. Основа этого, искусства, конечно, на- родность; не как отвлеченное понятие: ну- жно вновь и вновь, не домыслом литера- тора, а опытом личного общения проникать в то, чем живут люди твоей страны, твои современники. Так поэт становится голосом этих людей. Характернейшая особенность ли- ризма Твардовского, которую приходи- лось уже отмечать, в том, чтовар- довский говорит и «за себя» и «за дру- гих»; он роднится с «другими», входит их жизнь, как в свою собственную, Эта «лирика другого человека», других челове- ческих «я» - и в «Стране Муравия», и и «Теркине», и в «Доме у дороги». Стремление «говорить за других» воспри- нимается, как властная, неотступная сила, особенно там, где эти двугие сами сказать о себе не могут: ребенок нны льно- вой в «лирической хронике» погибший боец в замечательном стихотворении «Я убит под Ржевом». имеют перерывы в повествовании имеют свой музыкальный смысл. Отсюда можно было бы перейти к стиху «Дома у дороги» и к стиху Твардовского вообще, Четырехстопные и трехстопные хореи (в «Теркине») и ямбы (в «лирической хро- нике») не приводят к однообразию, пото- му что внутри этих размеров Твардовский разрабатывает большое интонацнонное богатство (повышенье и пониженье голоса - этой стороне поэтической формы у нас уделяют мало внимания). Но попутно при- шлось бы затронуть многие вопросы обще- го порядка, на которых мы здесь останав- ливаться не можем. В каждом «голосе» раскрывается харак- тер действующего лица. Каждое лицо жи- вет своей самостоятельной, напряженной сосредоточенной жизнью, Есть литератур- ные произведения, персонажи которых су- ществуют не сами по себе, а только для того, чтобы поразить или растрогать ауди- торию. Мы заранее знаем, чего они от нас добиваются, и отказываемся принимать их всерьез. Действующие лица «Дома у доро- ги» живут не на показ, они не оглядывают- ся на читателя, и мы верим каждому их ду- шевному дьижению. Недостаточным было бы обозначить ка- кими-то общими словами те ценности, но- сителем которых является советский чело век. Писателю нужны сами люди -- реаль- ные, подлинные, а не условно-символиче- ские фигуры, Писатель должен найти те человеческие отношения, в которых эти ценности выступали бы наглядно и ощу- тимо, превращались в плоть и кровь, чтобы наше восприятие, наше ощущение этих ценностей было таким же личным и кров- ным, как чувства этих людей друг к другу, «Я свежесть дня твоею кожей чую». Так выразил эти ценности Твардовский. Мир должен быть устроен так, чтобы в нем могли жить дети, Мы должны всеми нашими силами охранять и укреплять тот созланный нами новый мир, в котором ут наши дети. Это -- не отвлеченная это мы, это - наше время, это --- главное в нашем времени. Впечатление целого настолько сильно, что не сразу замечаешь значительность от дельных черт: ящик, около которого ребе-бонца». нок учится ходить; согретый камень. Го- ворят: вместо хлеба камень. А здесь и камень вогревается, очеловечивается,


ли

B. АЛЕКСАНДРОВ 99 Коси, коса, пока роса, Роса долой -- и мы домой… И пусть ползет сырой туман И ветер дует в щели. Я буду жить, ведь я так мал, И теплюсь сле-сле… Я сплю крючком, ни встать, ни сесть Еще не в силах, пленник, И не лежал раскрытый весь Я на твоих коленях. Я на полу не двигал стул, Шагая вслед неловко. Я одуванчику не сдул Пушистую головку…

становится образом добра, Если человеку в страшной, нечеловеческой неволе ничего не оставили, кроме камня и пустой жестян- ки из под консервов, он и для этих пред- метов найдет человеческое применение. Есть вопросы, которые не должны были бы возникать и которые вряд ли возникнут у тех, кто читает «Дом у дороги». может быть, нужно поставить один такой вопрос - для того, чтобы еще раз убедить- ся в правоте писателя. Не должны ли встретиться Андрей и Анна, не слишком ли грустно кончается поэма? Все-таки,Но Нет. И в главе о ребенке, и в последней главе утверждается жизнь, торжествующая над всеми разлуками и потерями, торжест- вующая над ними именно так, как это про- исходит в самой действительности. Пред- положим, что Андрей и Анна встретились бы друг с другом. Больше нам не надоои них тревожиться. Мы вправе были бы ус- покоиться на благополучном конце, отло- жить прочитанное и забыть. А забывать нельзя. Прошла война, прошла страда, Но боль взывает к людям: Давайте, люди, никогда Об этом не забудем… Пускай во всем, чем жизнь полна, Во всем, что сердцу мило, Нам будет памятка дана )) том, что в мире было. Затем, чтоб этого забыть Не смели поколенья, Затем, чтоб нам счастливей быть, А счастье - не в забвенье! Эти воспоминания -- не самоцель, Они необходимы для работы и жизни. «Да бу- дет болью боль». Подлинное принятие жизни, утверждение ее возможно только на этом трудном пути, частье, свободное от самодовольства и эгоизма, доступно только для тех, кто хранит эту боль, эту память. Это и память о потерях, которые нельзя  забыть и которые не должны быть забыты, и напоминанье о будушем - о наших обя- занностях, о нашей ответственности перед детьми нашего народа и всего человсчест-  ва, Только поэт нашей страны и нашего времени мог с такой силой выразить это чувство ответственности. «Мы с тобой за все в ответе» - как сказано в «Книге про Лирическая хроника «Дом у дороги»- одно из высоких и благородных достиже- ний нашей поэзии.

з

В воскресный день человек косил траву под окнами своего дома - и недокосил ее, ушел воевать, Война; беженцы, дети у колодца, в котором нехватает воды; фронт приближается; семья солдата в тревожно притихшем доме; захваченная деревня; ко- лонна русских пленных под немецким кон- ВоеМ. Пусть пахнет пыль золой, Поля - горелым хлебом И над родной землей Висит чужое небо. И жалкий плач ребят, Не утихая длится, И бабы всем подряд Заглядывают в лица…

И мальчик живет. Чья-то добрая рука прячет в постель матери камень, нагретый в золе, греет воду в жестянке; умирающий старик завещает ему свою телогрейку. Анна с детьми -- на немецком хуторе. Кругом -- все чужое. Ребенок учится хо- дить, старшая сестра находит ему одуван- чик. Четвертое лето войны. И пятое лето. От стен Берлина Андрей возвращается в свое село. Груда глины, кирпича, искалеченные яб- Присел на камушек солдат У бывшего порога, Больную с палочкою в ряд Свою устроил ногу. Не из чего-нибудь, а так … В свидетели печали. Стоят над нею опершись На грабли, на мотыги… лони. Давай солдат курить табак, Сходиться люди стали,

Test тыр 10.10  get ncart лед Так пер-

За этот день один В селе одном смоленском Не отплатил Берлин Своим етыдом вселенским. Осенью, пробиваясь из окруженья к ли- нии фронта, Андрей Сивцов заходит в свой дом: короткая и горькая встреча перед но- вой разлукой. И вот этого дома уже нет; немцы его сожгли. Анну Сивцову с детьми угнали в Восточную Пруссию. Колючая проволока, часовые, счетверен- мый пулемет на деревянной вышке. В бара- ке, на соломе, родился мальчик, сын Анд- рея и Анны Сивцовых. сынок, - Целуя зябкий кулачок, На сына мать гляпела- я причем - скажи, А мне какое дело?

Th

Где семья Андрея - неизвестно. Но если ждать жену и детей, надо строить дом. Дом построен, все готово для встре- чи. Тоскуя, Андрей уходит в луга - за- быться на людях. И косу вытерши травой На остановке краткой, Он точно голое слушал свой, Когда звенел лопаткой. И голос тот как будто вдаль Взывал с тоской и страстью, И гес с собой его печаль, И боль, я веру в счастье.

aly 1чей,

…Зачем мне знать, что белый снет Для жизни годея мало? Ни до чего мне дела нет, Я жить хочу сначала. Я жить хочу, и пить, и есть, Хочу тепла и света, И дела нету мне, что здесь У вас зима, не лето. И дела нету мне, что здесь Шумит чужое море. И что на свете только есть Большов, злое горе.

ond: не-

Пусть не слышен наш голос - Вы должны его знать. Вся «лирическая хроника» построена на «чередовании голосов», которые сменяют друг друга, то затихают, то вновь подыма-рать, ются: голос автора, голос жены создата, голос ребенка, голос солдата. Неслучайно поэма заканчивается голосом, который не- сет с собой «печаль, и боль, и веру в сча- стье»; неслучаен мотив косы, который про- ходит сквозь все произведение, повторяясь каждый раз с новой эмоциональной окрас-

Коси, коса, пока роса, Роса долой - -и мы домой… Так кончается новое произведение A. Твардовского -- лирическая хроника «Дом у дороги». Как и «Василий Теркин», эта книга из тех, с которыми встречаешь- ся для того, чтобы больше не расставаться, «Дом у дороги» -- книга такой человече- ской прямоты, такой неотразимой жизнен- ной подлинности, автор так сближает нас с действующими лицами, будто перед на- ми не образы людей, а саши люди, будто

еред

Я мал, я слаб, я свежесть дня Твоею кожей чую. Дай ветру дунуть на меня И руки развяжу я. Но ты не дашь ему подуть, Не дашь, моя родная, Пока твоя вздыхает грудь, Пока сама живая. И пусть не лето, а зима, И ветошь греет слабо, - Со мной ты выживешь сама, Где выжить не могла бы.

об- kVC. как tыe, 108