ФИЛОСОФИЯ Сартра Жан-Поль

Я.

ФРИД

НЕВЕРИЯ

И

РАВНОДУШИЯ

Во

Франции

творчество возглавляемой им

и

группы писателей «экзи- стенсиалистов» - привлекает большое вни- мание. Противники экзистенсиалистов обви- няют их в том, что они низвели литературу на уровень иллюстраций и комментариев к философии, в том, что они изменили фран- цузской ясности разума для туманной не- мецкой и скандинавской метафизики, нако- нец, в том, что главным своим учителем они избрали немецкого философа М. Хайдегге- ра, который был ректором ЖАН-ПОЛЬ САРТР И СОВРЕМЕННЫЙ БУРЖУАЗНЫЙ ИНДИВИДУАЛИЗМ * щества, не то, в чем конкретно выражает- ся «причастность» людей к труду (владе- ние заводом, либо безработица), а только * ристского действия, обращенная к индиви- дуалистам. Этот «стоический» централь- об - ять «бессмысленное разнообразие жизни», «сделали нонсенс, бессмыслицу простой категорией мышления» «превратили» в нонсенс «непознаваемые» противоречия действительности. Алогизм - форма экзи- стенсиалистской капитуляции перед проти- воречиями, перед «бессмыслицей бытия» (форма того, о чем Л. Шестов писал: «приятие жизни со всеми ее ужасами»). Иллюстрации художника Н. Кузьмина к книге, Н. (Гослитиздат). Лескова «Железная воля» университета в Защитники экзи- что благодаря уси- гитлеровской Германии. стенсиалистов заявляют, лиям этих писателей Главный герой романа профессор фило- софии («картезианец») Матье Деларю ле- пит на пляже пироги из песка. «И вот по- ный тезис системы должен также «придать» авантюристский характер коллективной прогрессивной деятельности; подрывая ве- эти «универсальные» условия бытия выде- лены Сартром. Они образуют «грани бы- тия», в которых люди сосуществуют, вза- Л. ПАВЛОВ Живое слово

«возрождается метафи- зический роман» и литература, наконец-то, перешла от изображения поверхности явле- ний к философскому осмыслению основных проблем бытия. Творчество экзистенсиали- стов -- и прежде всего Сартра - действи- тельно заслуживает имно связанные не более, чем спички в коробке. Человек, по Сартру, «проклят и посажен на цель нера ет(.(«а Мунье). «Но если человек, … заявляет Сартр, - сумеет осознать, что он «поки- нут» ру людей в дело, котороиу они служат кто его знает, что у вас получится»), он должен «скомпрометировать» идею це- лесообразности прогрессивной деятельно- лучился прекрасный пирог, - окруженный воздухом, он стоял без поддержки и не рассыпался». Полюбовавшись пирогом, Матье разрушает его. Вот так же, по Сарт- ру, каждый бандер-логи должен подиять- Советскому художнику в процессе твор-  чества приходится все время открывать но вое, а это связано с трудностями изобра- «сегодняшнего дня», и в результате «обо- гащение» фальшивками и о прошлом и о на- стоящем. Не в одной только осетинской, а и   внимания, так как оно хорошо характеризует социальную роль современного индивидуализма в идеологи- ческих атаках реакции на передовые идеи нашего времени. Первая книга Сартра («Стена») вышла еще до второй мировой войны, ранее его философских трудов. Уже в этой книге рассказов и в первом своем романе («Тош- нота») Сартр видел жизнь глазами «экзи- стенсиалиста»: она, по Сартру, бессмыслен- на, тошнотворна, бескрасочна; жизнь от- вратительное прозябание, навязанное лю- дям некоей неразумной и жестокой судь- бой. Не такое уж это «откровение» для западной литературы последних десятиле- тий. И если герои Сартра являются прямы- ми потомками некоторых героев А. Маль- ро, А. Жида, Ж. Грина и (если заглянуть далее в прошлое) Стриндберга, а ком- позиция наиболее значительного романа Сартра «Отерочка» развивает приемы Джойса, Дос-Пассоса, Ж. Ромэна, - то и философия свои индивидуальные силы, - он в одино- честве обретет мнимую «свободу лично- сти» и «величие». «Человек свободен, сам человек есть свобода». «Достоевский чи- шет: если бы бога не было, - все было бы позволено; вот от чего отправляется эк- зистенсиализм». Атеизм для того и пона- добился Сартру, чтобы сделать этот «окон- чательный логический вывод»измысли До- стоевского: да, бога нет, следовательно, «все позволено». Правда, не совсем все «позволено»; есть границы «для фантазий и капризов» (то-есть, очевидно, одинокий безработный не может стать хозяином за- вода, но может броситься под поезд, вы- разив так свою тоску, отчаяние, протест против бессмысленности бытия). Здесь начинается главное: насколько возможна и целесообразна деятельность человека в коллективе, например, в партии. Свобода одинокого человека - свобода от всех связей с миром. Она обусловлена тем, что гех учеников Сартра, которые заинтересуются его фразами о том, что человек должен рассчитывать только на свои силы. Одинокий и «суверенный», нагой, ли- шенный прошлого и будущего «человек Сартра» стоит на голой планете, ему «все позволено», но он согнулся под бре- менем своей «бесполезной и бесплодной свободы»; ему нечего делать на земле, но он, тоскливо ожидая минуты, когда возвра- тится в небытие, готов использовать «свободу» для того, чтобы навредить че- ловечеству. «Анархизм, - писал Ленин, вывороченный на изнанку буржуазный ин- дивидуализм… Индивидуализм… основа всего мировоззрения анархизма… Анар- хизм - порождение отчаяния» . Обра- щаясь к творчеству Сартра, мы наблюдаем процесс «выворачивания на изнанку» бур- жуазного индивидуализма, который при этом ныне особенно изворачивается, на- одиноким «стоиком», «держащимся в воз- духе без поддержки» (а в сущности - не более прочным, чем пирог из песка). Эта «метафизическая» сторона романа неин- тересна и совсем абстрактна,-хотя Матье и начал поиски свободы в первом томе трилогии («Век разума») с конкретной ме- ры - с освобождения от любовной связи, ставшей для него обузой. Во втором томе он открывает, что свобода - это он сам, но что вместе с тем эта свобода бесполез- на и что он не уважает себя, В третьем то- своюодероо одобретет свободу поняв, что должен из чувства от- ретствонности и порядочности начать сто- ически действовать без надежды на ус- пех, служа тому, что в третьем томе ему будет казаться «человеческой ис-чной». Интереснее другое. Борьбу испанских антифашистов Сартр приводит как образец «деятельности без надежды на успех». «Не замечая» веры республиканцев в конечную Несомненно, что этот человек, обновив- ший свой взгляд на мир, на свои желания, воззрения и поступки, стремится обновить и слово, чтобы выразить все, что его вол- нует. Иной раз по одному слову, сразу же. без труда, мы отличаем нашего советского человека. Мы чувствительны к идейной си- ле слова, к его точности и ясности. А вме- сте с тем как часто в произведениях совет- ских писателей, при общей верности автор- ских характеристик, действующие лица прн- олбегают к старым поговоркам, к пословицам, уподоблениям, связанным с иным отношени- ем к миру. Как часто неосторожно введен- ный афоризм, не связанный с нашей жизнью, убивает образ человека, в общем неплохо очерченный. Как часто в произведениях на колхозную тему слышится речь стариков, из ясняющих- ся языком, перегруженным «фольклором», родственным давно ушедшему быту, и тут же - речь молодых людей, обясняющихся шляхтичи, па- ны, гетманы, духи, сошедшие с неба, к со- жалению, дают в долг свое мертвое слово нашим современникам- советским людям. В других случаях слово, заимствованное из фольклора, приводит к еще худшим резуль- татам. «Одно дело, - говорит А. М. Горь- кий, - критическая проверка смысла слова, другое - искажение смысла, вызванное сознательным или бессознательным стрем- лением исказить смысл идеи, враждебность которой почувствована». В погоне за фольклорным образом мердов- ский писатель В. Разин вписывал в «свои» произведения страницы из книги «Эрзян- ский фольклор», и в результате из-под пе- ра Разина вышел якобы «советский» рас- сказ «Саманька». «Мордовочка Саманька», по рассказу Разина, покорила Казань и на- роды Поволжья освободила от монголо-та- тарского ига. Не Иван IV, а именно-«мор- довочка Саманька». По мордовским стихам и поэмам непре- на жиденьком, весьма условном и также не связанном с жизнью языке. Пренебрежение к слову, слово, неточно употребляемое в речи изображаемого чело- века, очень часто ведет к грубейшему ис- кажению его образа. Как странно было ви- деть в одной из среднеазиатских пьес хи- рурга, который делает сложнейшие опера- ции и в то же время клянется «последней ложкой крови», как клялись когда-то его предки. Не привело ли настойчивое желание автора сохранить национальные черты к грубому искажению образа? Наблюдая, как наша кипучая жизнь не- престанно обновляет словарь, А. М. Горький говорил, что речь наша обогащается сновы ми словами в прямой зависимости от расши- рения трудовых приемов, вызванных воз- растающим разнообразием целей труда и со- образно осложнению этих приемов». А вниимательно ли следят наши писатели за обновлением труда и языка, отражаю- щего труд? Во время войны мало рывно гуляют былинные чарки, ковши, чу- до-богатыри. Они гуляют и по другим брат- ским литературам, остается лишь спросить: в чем же причина этого в ненаблюда- тельности глаза или беспомощности слова? А может быть такое слово прикрывает не- согласие с идеями, кровными для нас, со- ветских писателей? Против мертвого фольклора восставал и М. Коцюбинский, порицая ущербный инте- рес украинских литераторов к «сельскому быту и этнографии». Коцюбинский не верил, что широта взглядов на мир может быть со- средоточена под соломенной стрехой и обеспечена «батькiвской» речью. Некоторые украинские писатели, в частности Алексей Кундзич, и Киевский институт искусство- ведения, фольклора и этнографии Акаде- мии наук УССР, директором коего состоит поэт, академик Максим Рыльский, охотно гнездятся под крышей «батькiвской хаты». Один старший научный сотрудник институ- та обследует «украинские деревянные коло- кольни», другой-разные формы народных деясь в анархистской философии отчаяния найти оружие для борьбы против передо- вой идеологии и пытаясь замаскировать сущность этой философии «гуманистиче- скими» фразами. Наиболее тонкую иллюстрацию к фило- софии Сартра встречаем в его большом ро- мане «Отерочка», втором томе трилогии «Пути к свободе» Время, охватывае- мое романом, - 23 - 30 сентября 1938 г. мюнхенские дни; этим определяется и его тема. Сартр художник, не уважая лю- дей, часто жалеет их, как богач - нищих, которые «не доросли» до экзистенсиалист- ской метафизики. Вместе с тем, кое-что в романе заинтересовывает читателя, Это те места, где участник Сопротивления не на- долго побеждает в Сартре экзистенсиали- ста. Волнует трагедия семьи чехов - Ми- лана и Анны, сознающих, что их малень- кая страна предана Чемберленоми Даладье. Среди других героев несколько выделя- ются рабочие, эпизодические персонажи, которые, не пугаясь угроз Гитлера, готовы победу их дела, Сартр подменяет героиче- скую трагедию трагедией обреченносги «идеалистов-авантюристов». Неудивитель- но, что в образе республиканского генера- ла Гомеца, борющегося без надежды, есть авантюристские и «брутальные» черты. Гомец «сделал выбор», нашел себя, сво- боден. Но он, прежде всего, - «бывший художник», ставший профессиональным военным. Исповедуясь перед Матье, он, не касаясь идей и идеалов, говорит просто, «по-солдатски»: «Война прекрасна», «Я люблю войну». О своих гибнущих в боях бойцах он говорит: «Я не жалею их». Ему вторит другой «антифашист», Матье. Свое- му брату, мюнхенцу и профашисту, призы- вающему не проливать человеческую кровь, Матье отвечает: война ли, мир ли, - для человечества безразлично. Ведь люди «но- сят в себе свою смерть с самого своего рождения», а человечество останется тем же, самим собой, если и погибнут миллио- ны. И так, мюнхенцы, профашисты, гу- манны, им дорога жизнь людей, а антифа- жизнь вообще алогична и «свободна» от взаимосвязи явлений. Детерминизм, при- чинность, по Сартру, - абстракция, суще- ствующая лишь в сознании марксистов. Че- ловек волен сделать с собой что ему угод- но. И так как люди, какими их видит Сартр, - импульсивные, непостоянные существа с весьма короткой памятью - удивительно напоминают изображенный Киплингом в «Книге джунглей» обезьяний народец бандер-логи,- - Сартр считает, что человек и за самого себя может отве- чать только сегодня, в данный момент. Как же доверять другим? Что человек знает о других? Только то, что сегодня он видит их такими-то, а не иными, с одними сегодня соглашается, с другими - спорит. Что будет завтра -- человеку неизвестно. Коварные, циничные, ядовитые скепти- цизм и агностицизм дополнены таким же релятивизмом махистского типа. «Только я сам могу выбрать и сказать, что такое-то деяние скорее хорошо, нежели худо». Лю- Сартра перерабатывает и обе- диняет в хитроумную реакционную, пол- ную противоречий систему те настроения и идеи, какие частично были уже и у Жи- да, и у Мальро, а ныне рассыпаны в ряде статей и книг, авторы которых, вероятно, и не читали Хайдеггера и датского филосо- фа XIX в. С. Киркегора -- учителей Сарт- ра. Например, философия истории англий- ского ученого Рональда Латама, автора книги «В поисках

листом не является). Успех Сартра на За- паде тем и обусловлен, что Сартр не оди- нок, что он -- один из первых голосов в нестройном хоре индивидуализма, пропа- гандирующем ныне мнимую «свобод вободу лич- ности» при капитализме.

за- выступает как участник движения Сопротивления, а кое- что в его творчестве, кое-что в его «си- стеме» может заинтересовать ту молодежь,

устремления которой, возможно, и честны и гуманистичны, но которая очень плохо разбирается и в действительности и в фи- лософии. Идейной программой современного ин- дивидуализма является утверждение: че- ловек несовершенен. а отсюда - подчи- ненный инстинктам, импульсам, раздирае- мый противоречивыми желаниями, непэ- стоянный и непоследовательный, не обла- дающий подлинной индивидуальностью, современный человек (если не считать, ко- нечно, самих идеологов индивидуализма, «избранных») есть результат неудачного эксперимента природы. Человек с малень- кой буквы, «человек» в кавычках, он биз- логически «не получился», не удался при- роде. Общество слагается, как из кирпичи- ков, из этих «неудавшихся» людей, почему ди всегда «свободны выбирать» заново все, и прежде всего - идеи, абстрактные си- стемы фраз. Поэтому совершенно естест- венно будет, если сегодняшние антифаши- сты завтра решат сделаться фашистами и заставят окружающих принять «смену вех»: «в этот момент фашизм станет че- ловеческой истиной». Злободневная фор- мула, которая, вероятно, нравится иным вчерашним антифашистам. Это понимание ренегатства, как проявления «высшей сво- боды» и как закономерной формы «разви- тия» человека, совпадает с тем, что писал о ренегатстве русский дореволюционный  декадент Л. Шестов в книге «Достоев- ский и Ницше». Вот одна из причин приз- нания Шестова группой Сартра «великим философом». Далес Сартр пишет,о каждый человек, делая выбор, естественно, сражаться с фашистами и говорят: «Гитлер сказал, что он теряет терпение? Что ж, и мы теряем его». Памфлетно-остро, гневно изображена ным» ночь мюнхенского предательства (равно- душный, сытый после сговора с Гитлером Чемберлен, нетерпеливый Даладье и пре- зирающий их, обреченный Масарик, кото- рый видит: перед ним - гангстеры, уже сговорившиеся с «фюрером»). Вот где не- уважение Сартра к людям вполне спра- ведливо. Но эти и некоторые другие не- многочисленные волнующиестраницы--лож. ка правды, влитая в боченок лжи. Мир накануне страшного суда - вот общее впечатление от картины, размашисто набросанной Сартром. Где бы герои ни на- ходились, в Марекаше, среди песков Африки, в шисты с жестоким равнодушием «идеали- стов-авантюристов» приносят конкретных людей в жертву «абстрактным», «бесплот- идеям родины, человечества, справед- Жизнь «конкретных людей» подчинена в романе его сюжетной оси переговорам Чемберлена и Даладье с Гитлером. Днем и ночью почти все персонажи думают: «только бы не война!». В конце сюжет- ной линии … ее высшая точка, штутгарт- ская речь Гитлера. Сюда тянутся нити ро- мана. И вот - «все» у приемников, «все» ждут, «как манны небесной», что скажет Гитлер. Слышен гул зала, «гул моря». «Он поднял руку, и море затихло», он загово- рил, и «его голос уже не принадлежит ему, стал международным», ли встре- чались мы в литературе с медицинскими сестрами, похожими на «джейранов», т. е. антилоп, или похожих на «Лейлу»? Там, где существует авиапочта, радио и теле- ливости. Мысль, типичная для современно- граф, раненый обращается к журавлю в не- го индивидуализма. головных уборов и их распространение, тре- тий избрал темой литературной работы «ро- довую основу в украинском годовом об- рядовом цикле». В 1946 году советский ин- ститут занят почти исключительно прош- лым, а сто лет назад Тарас Шевченко, за- писывая впечатления от поездки на парохо- де, воскликнул: «Великий Фультон! великий Уатт!». Шевченко интересовали не старые хаты и старые шляпы, а поршни и шатуны парохода, любуясь которыми поэт обратился Фультону и Уатту: «Ваше молодое не по дням, а по часам растушее дитя (т. е. па- бе с просьбой отнести письмо на родину. У туркменских поэтов Красная Армия упорно уподоблялась… «стае волков», и это счи- талось почетным сравнением, потому что волки храбры, а мужчины в старой, лишен- ной прав жизни могли только защищаться. Столь же часто воинов уподобляли «острым к ушам», т. е. опять же волкам. Это стало бук- вально болезнью национальной поэзии. Ми- роход) в скором времени пожрет кнуты, пре- неры и саперы, моряки и летчики, понтоне- ры и связисты существовали в советской литературе вперемежку с Кёр-Оглы, Ая- Разы, Шамилем, Бабеком, Джевантиром, столы и короны»! Рост техники глубоко радовал Шевченко. Что же сказал бы он сегодня, увидев, что происходит на его родной и милой Украи-  из уважения к себе выбирает служение добру. И вместе с тем Сартр заявляет: «Если мне кто-нибудь скажет: -А что. если я избрал служение злу? я ему от Нет никаких оснований вечу: - для того, чтобы вы поступили иначе» (ведь «все сво- бодны»). Но философ вправе морально осу- дить злодея, сообщив ему, что лучше слу- жить добру. Хорошо, что не такие филосо- фы были судьями в Нюрнберге. Неудизи- тельно, что Сартр заявляет: «Мы не верим в прогресс»; в конце концов, что бы чело- век ни выбирал, -- во все эпохи он «всег- да тот же». Обращаясь к мотивам классической тра- гедии (ответственность трагического героя, трагический выбор, трагическая вина), - Сартр понимает их только в духе гамлетиз- ма; но и гамлетизм он по-декадентски пере осмысливает, точнее - обессмысливает. Признав людей фатально разобщенными, непостоянн оянными и неисправимыми, всегда прикованными к «сегодня» рабами импуль- сов и минутных настроений, не знающими ответственности бандер-логи, Сартр предлагает им же: каждый из них должен «сделать выбор», исходя лишь из своей «человеческой суб ективности», и должен служить изменчивой, как хамелеон, «чело- веческой истине», движимый чувством эт- ветственности и его детищем - «метафизи- ческой» тоской. И так как нелепо гадать о будущем и надеяться на то, что «несовер- и миллионы «несо- вершенных» людей, жалкие бандер-логи, дышат у приемников, завороженные холод- ным взглядом питона Каа. Композицией романа Гитлер поднят на пьедестал, Фа- лавочника- шист, убийца-оптовик с лицом «судья» на этом «страшном суде»; люд-  ской род ничтожен, - говорит читателю Сартри получает за это по заслугам. Не- удивительно, что Гитлер фактически в центре романа: ведь он -- единственный в романе - «сделал выбор» и действует авантюристически. Здесь между строк ро- мана мелькает довольная усмешка учителя Сартра - Хайдеггера, философа гитлеров- ской Германии. Социальной функцией того, что создано Сартром, может быть лишь роль своеобраз- ного Троянского коня, заброшенного реак- цией в лагерь прогрессивных сил. Реак- ции ныне до-зарезу нужна лукавая, софи- стская «философия», которая помогла бы заразить побольше людей, мечтающих ° справедливости, о лучшей жизни, неверием силы, равнодушием к передовым идеям, недоверием к передовой партии, сомнением в плодотворности кол- лективных усилий трудящихся и всего про- грессивного человечества, капитулянтскими настроениями и заблуждением, будто воз- можна только авантюристская деятель- ность, обреченная на неуспех. Фрагменты такой «философии» сочиняются многими, например Р. Латамом, который читал из- данные им лекции в колледже для рабо- чих (то-есть пытается проникнуть в на- родные массы глубже, нежели Сартр). Ес- ли бы Сартр не построил своей системы, это сделал бы другой. Но все подобные системы несомненно потерпят поражение в борьбе с подлинной, марксистско-ленин- ско-сталинской философией, и ложь «гума- нистического» искусства экзистенсиалистов и любых других декадентских «истов» бес- сильна рядом c правдой горьковского, действительно гуманистического социали- стического реализма. Испании, в огне первой антифа- шистской войны, в Париже, в Марселе, в Лаоне, в Биаррице, - повсюду они в пу- стыне, голой, мертвой, под низким черным солнцем, - они в тупике и накануне гибе- ли. Почти все они -- одинокие, опустошен- ные, обреченные на жестоко бессмыслен- ное существование, патологически вялые, или патологически-конвульсивно дергаю- шиеся - ближе к небытию, нежели к бы- тию. Типичен для этой атмосферы кошма- ра символический образ простого человека - пастуха Гро-Луи, беспомощного гиган та, с умом и сердцем восьмилетнего ре- бенка, который впервые пришел в большой город и жалуется: в этой пустыне лишь один встречный, негр, признал в нем, в Гро-Луи, человека; но он потерял негра и не может найти его вновь, «ведь они все на одно лицо!» Гро-Луи - образ символический. Но и прочие персонажи изд. изображены как чей-то кошмар, как масса медленно барахтающихся тел, взаимно связанных только сосуществованием во времени и пространстве, как некое вязкое, густое бродящее месиво. Эта характери- стика «несовершенных людей» усилена композицией романа. Он состоит из мно- жества различных по обему кадров, пере- мешанных в беспорядке, с учетом одной лишь синхронности происходящегo. Эти кадрики «взаимопроницаемы», «перелива- ются» один в другой так, что часто «па- рижские» кадрики отделяются от «мар- сельских» и «марокканских» не абзацем, не точкой, а точкой с запятой, запятой, либо соединяются с ними союзом «и» (хотя по существу ничем не связаны). Этот ало- гизм построения должен «отражать» «от- сутствие причинности» в мире; как пишет В. И. Ленин «Анархизм и социализм». «Пролетарская революция», 1936, № 7, стр. 163. °Jean-Paul Sartre. «Les chemins de la liberte». II. «Le Sursis». Paris Gallimard, Гессером, который, как известно, был спу- шен с неба, чтобы драться на земле Как понять, куда поместил писатель своего со- ветского -- на ламаитское ли небо, под Осколом, Севасто- Кенигсбергом?! Что это ветского читателя или в бои Новым полем, - маска- рад или серьезная попытка изобразить то, что мы должны сами искренне почувство- вать и полнокровно передать потомкам? с Во всех братских республиках новые слои крестьян идут в индустрию в связи новой пятилеткой. Это предопределяет в ближайшие годы массовый подем их интел- лектуального уровня, и следовательно, смену словаря. И мы боимся, как бы нам опять не встретиться с журавлями и с вол- ками на новых автозаводах, биостанциях, республиканских базах Академии наук. Вместе с тем не должны ли мы задумать- ся над опасностью, еще более существен- ной Не всегда пред нами только ошибочно- наивная вера, что фольклорный образ, дес- кать, дан на все времена. что любое слово всегда дееспособно. Что кроется за иным старинным словом -- только ли опис- ка автора или, может быть, его «особая» кон- цепция. Недаром A. М. Горький сказал: «Вполне бесспорно, что засорение языка бессмыслицами является отражением клас- совой вражды, поскольку она принимала формы презрения, пренебрежения, насмеш- ливости, иронии». В таких случаях «сло- весный хлам», как его называл А. М. Горь кий, становится прямой отравой. Мы не раз наблюдали, в какие дебри захо- дят, - или заводят своих читателей! неко- торые авторы, чрезмерно смакующие «фоль- клор». Недавно на собрании осетинских пи- сателей, в г. Дзауджикау говорили о тех авторах, которые, подобно драматургу Дабе Мамсурову, знают только два приема,или изображаот современников средствами уже непригодного фольклора, либо непременно рассматривают прошлое с точки зрения и оно неизбежно должно быть далеким от совершенства. Так критика капитализ- ма подменяется критикой «сущности» ро- да человеческого, так «устанавливается», что с недостатками капитализма нужно примириться, «Горькую истину» о роковом несовершенстве «упрощенного», «незавер- шенного» природой человека осторожно преподносят и историк Латам, и троцкист- ствующий сюрреалист Бретон, и ницшеанец Мюэр, и многие другие. Этой «истиной» мотивируются «ликвидаторские настроения»  по отношению к будущему человечества. На нее отчасти опираются те, кто зовет к бегству от действительности, уходу в ми- B стику и т. д. И именно теперь, когда моде бегство всех видов, обращение к ре. лигии, антропософии, спиритизму (напри- мер, один французский художник-при- митивист, «новый А. Руссо», уверяет, что его руку во время работы направляет дух), именно теперь, в 1946 году, Сартр как бы делает иные, противоположные выводы из этого же «постулата» о «несобершенстве» человека. Он заявляет: бога нет, потусто- роннего мира нет, реален только человек, и бежать ему некуда; он должен жить и действовать в своей эпохе. Да, - говорит Сартр, - человек - несовершенен. Но, подчеркивает Сартр, -- человек так и оста- нется несовершенным и будет только су- ществовать, нося в себе небытие и не пе реходя к бытию, если он сам не создает себя своими деяниями; никакая посторон- няя сила не поможет ему в этом. «Чело- век есть только то, что он из себя соз- дал». Каждый человек ответственен за то, чем является человечество. не. вооруженной пятидесятимиллиардной программой новой пятилетки; на его Украи- деловские лепят, а босстанавли- более двух квадратных уничтоженной в строй хатки лепят, вают миллионов мет- гов жилплощади, уничтоженной немцами, вводят 30 новых домен, полностью механизируют шахты под украинской зем- лей. Новых Фультонов, новых Уаттов вос- торженно приветствовал бы Шевченко! Но многие литераторы, работники Киев- ского института, глядят на дело по-своему. Они отворачиваются от облика Советской Украины. Изучая вопросы истории фольк- лора, они обходят его классовую природу, его прогрессивное, патриотическое содер- жание, его здоровое стремление вперед. В этом институте не изучают слово советского человека и его действенное участие в разви- тии современной литературы. Известно, что очерк «Украинский фольклор», написанный старшим научным сотрудником Киевского института М. Плисецким, осужден спе- циальным постановлением ЦК КП(б) Укра- ины; в этой работе не отражена классовая борьба в устном народном творчестве, автор искажает происхождение украинского фоль- клора, взаимосвязь между украинским и русским народным творчеством. Во втором томе «Записок», а также и в статье акаде- мика Ф. Колессы «Опыт периодизации ук- раинской народной поэзии» есть утвержде- ние, что в Х, XI и XII столетиях расцвел ук- раинский геронческий эпос, а ведь это по- вторение буржуазно-националистических ус- тановок М. Грушевского. ры». Не ясно ли, что ни литература, ни лите- ратуроведение не могут жить здоровой жизнью, не будут приносить советскому на- роду пользы, если не будет установлена серьезная, всегда живая связь с народным словом, с вечно обновляющейся речью укра- инцев, киргизов, мордвы, татар, белоруссов. К будущему всегда рвался живой ум писа- теля. Современное ясное слово всегда было боевым оружием в руках Пушкина, Шевчен- ко, Толстого, Тургенева, Чехова, Коцюбин- ского, Горького, Маяковского. «Наши клас- сики, - говорил А. М. Горький, - отоб- рали из речевого хаоса наиболее точные. яркие, веские слова и создали тот «вели- кий, прекрасный язык», служить дальней- шему развитию которого Тургенев умолял Льва Толстого». «В числе грандиозных задач создания но- овой социалистической культуры пред нами поставлена и задача организации языка. очи- щения его от паразитивного хлама. Именно к этому сводится одна из главнейших задач нашей советской литературы», -- так пи- сал А. М. Горький. Он говорил: «Борьба за чистоту, за смысловую точность, за остро- ту языка есть борьба за орудие культу- Перед нами удивительные дела совет- ского человека, вместе с техникой труда преобразуюшего свой труд, украшающего свои поступки высокими идеями, высокой литературой Писатель обязаннынче, как ни- когда, бороться за слово ясное, разящее и  созидающе

Это может тем, кто не разбирается в нарочитой сложности Сарт- ра. Ведь эти мысли как будто гогэрят о осмыслить опыт Соп- шенные люди» завтра не отрекутся своего «сегодня», Сартр им «действовать без надежды на «Нет необходимости надеяться на успех, для того, чтобы предпринимать что-ни- будь». Это не только пропаганда авантю-40-е  стремлении философа ротивления. Но если Сартр в какой-то мере и отправляется от опыта Сопротивления, то ему удается лишь замутить и исказить смысл опыта этого движения. Перед нами чисто внешнее сходство, эффект мими- крии. Ведь когда Сартр заявляет: «я мыс- лю, следовательно, я существую, - вот из чего я исхожу», - это «картезианство» Сартра (впрочем, очень стилизованное под эмпириокритицизм) также является камуф- ляжем, наложенным на идеи, взятые y Хайдеггера и на явное ницшеанство Сарт- ра. Фундамент системы Сартра - определе-  ние основных «вечных» условий человече- ского существования, не зависящих от во- ли человека (в чем, по Сартру, выражена нелепая, алогичная жестокость бытия, судьбы). Эти всеобщие постоянные усло- вия таковы. От каждого человека не зави- сят: его появление и необходимость жить на земле, его причастность к труду, его бытие среди других и его обреченность быть смертным. В романе «Отсрочка» сичо- нимом обреченности человека на смерть является угроза войны. Не структура об- От слова «existence» (существование). 

Сергей ИВАНОВ РЕДАКТОР И КРИТИКА воду стихотворения А. Межирова. Критик, мол, опять не дочитал стихотворение до конца. Но и вы, Вс. Вишневский и Ан. Тарасенков, не дочитали это стихотворение до конца. Вы приводите строки, якобы не дочитанные Федором Левиным, а ведь за приведенными вами строками есть и дру- гие, подтверждающие правоту критика. Но чтобы позабыться я не мог Над трубкой вздрогнул голубой дымок, И оживут далекие года… Нам в этот день не скрыться никуда От памяти, Которая прожгла Десятки лет И стала в горле сгустком… Что же здесь - «радостные думы о про- шедшем», как мыслят Вс. Вишневский и Ан. Тарасенков, или тоска? И здесь же рядом -- строки другого сти- хотворения А. Межирова, по меньшей мере двусмысленного. Человек живет на белом свете, Где - не знаю, Суть совсем не в том, Я - лежу в пристрелянном кювете, Он - с мороза входит в теплый дом. И дальше - сплошная жалоба на свою судьбу, противопоставление своей судьбы судьбе другого человека. Тот - в кварти- ру поднялся уже, а я лежу в пристрелян- ном кювете, тот - в квартире зажигает свет, а я - вмерзаю в ледяной кювет, тот - живет «на свете, на моей красавице зем- ле», а я -- «через гробовую полосу к вра- жьему ощеренному стану смертную прохла- лу понесу». Здесь виноват не столько А. Межиров, у него была благая цель--пока- зать, что наш воин сражается именно за то- го, другого человека - «с думой о дале- ком человеке лего ком человеке легче до атаки мне лежать» - виноват редактор, который не помог поз- ту внести в стихотворение ясность. Прав Федор Левин, когда он критикует поэта Сердея Одкогда он критикует «мы всё сложили в жизни, что могли» (о песнях), Прав о наветить и ну настали повые времена права почить на давтокопоконт Кого ти сказать, не один Сергей Орлов в «Зна- мени» проповедует такие настроения То же встречаем и у Аркадия Пауткина (в первой книжке журнала): Моя муза прошла по войне. Ни восторженной песни, ни скорби, ров, а попробуем обективно, на анализе на- печатанных в «Знамени» стихотворений мо- лодых поэтов, рассмотреть, кто прав в этом споре. Федор Левин в доказательство своего утверждения привел стихи четырех поэтов. Начал он в порядке постепенности (по но- мерам журнала) с произведений Льва Кон- дырева. Редакторы обижены за Льва Кон- дырева. «Его стихотворение, - пишут они, элегично. Здесь традиционные образы русской народной лирики. Взята тема степ- ных курганов…» «Почему же, - вопроша- ют они, -- скромное, идущее из давних пе- сенных традиций, лишенное всякого надры- ва стихотворение Кондырева - не печаль, а «нытье»? Приведем для ясности это стихотворение целиком, благо оно небольшое: Полынь-трава, Полынь-трава! Кому тоски твоей слова? Куда от ветра по откосам Ты вдоль степи бежишь стремглав В ее просторах разметав Свои серебряные косы? Полынь-трава. Полынь-трава! Где королевич твой Бова. Что унесет тебя за море И. на заморских землях встав. К сухим устам твоим припа Твою степную выпьет горечь? Полынь-трава, Полынь-трава! О чем кричит тебе сова С вершины бранного кургана? Быть может. там твой витязь спит. Откинув свой червонный щит, И бродит конь его буланый. Нет, товарищи редакторы, это не только  тоска, а именно надрыв, нытье, горечь. По- лынной горечью наполнены эти строки от начала до конца. Вам не нужно было печа- тать такое стихотворение, а уж ежели вы это сделали, так честно признайте ошибку, не прячьтесь за «давние песенные тради- ска-ции». Песенные традиции мы уважаем, но мы за такие песенные традиции, как «Не плачьте нал трупами павших бойцов…» (приведенное Федором Левиным стихотзо- рение. которое очень любил Владимир Иль- ич Лечин), и мы категорически против над- рывного плача. «Снова у вас цитата получается невпо- пад», - говорите вы Федору Левину по по-

«Реплика критику» Вс. Вишневского *, подписанная и его коллегой по редактиро- ванию журнала «Знамя» Ан. Тарасенковым, несомненно, заставит высказаться критиков и поэтов. «Мы полагаем, - пишут Вс. Вишневский и Ан. Тарасенков, - что молодыеeпоэты, участники Отечественной войны, в своей жизни повидали горя и отлично его прео- долели. И полагаем, что в первых пробах своих они честно, прямодушно, порой и на- ивно, делятся всем тем, что они познали в своих первых уроках жизни. Делятся и ра- достью, и горем, и преодолением горя. По- верьте, что это так». Верим, что это действительно так. Но за- Ведь в обязанности редакторов жур- налов, насколько мы понимаем, входит же- сткий отбор произведений для печатания. И когда редактор видит, что стихотворение молодого поэта «наивно», недоработано, не следует сейчас же тискать это стихотворе- ние в печать, надо поработать с молодым поэтом, помочь ему. Тэк делали лучшие русские редакторы Некрасов, Горький. К сожалению, не так действуют редакторы журнала «Знамя». и раскритиковал действительные примеры нытья». По мнению авторов «Реплики», кри- тик не сумел этого сделать. «Цитаты, при- веденные Федором Левиным, почти все не к месту. Либо он их не понял, либо, жем, не сумел, не захотел понять Из веж- ливости будем считать, что Федор Левин не понял прочитанного». Мы не собираемся «из вежливости» защи- щать Федора Левина от нападок редакто- чем же наивные вещи печатать в журналах? Федор Левин, очень серьезный критик, со- вершенно резонно заметил, что в произве- дениях молодых поэтов, напечатанных в журнале «Знамя», много грусти, безысход- ной печали, порой переходящей в нытье. Федор Левин основательно подтвердил свой вывод примерами. Но, по мнению Вс. Виш- невского и Ан. Тарасенкова, статья Федора Левина могла бы «получиться совсем непло- хой и полезной», если бы критик «привел просов современной поззии. (См.ст.ст. в № 41 и 42 «Литературной газеты»). *) От редакции. Продолжаем обсуждение во-

Что положено спеть ей по норме, Не пропела усталая мне. Прав Федор Левин и в тревоге своей   душевной травме, проглядывающей в поэме Ольги Берггольц. Он прав, ибо нельзя жить вчерашним днем или даже сегодняшним, A надо рваться в завтра, вперед. Чтоб брюки трещали в шагу. «Нет сомнения, молодых поэтов дол- жно критиковать, - пишут Вс. Вишнев- ский и Ан. Тарасенков. - Они еще незре- лы и потому часто ошибаются и в выборе тем, и в эмоционально-философской окрас- ке, и в политической направленности, и в художественности своих стихов». Вы абсо- лютно правы, товарищи, но кому же, как не вам, редакторам, первым критиковать мо- лодых поэтов? Ведь на вас смотрят молодые поэты, как на своих наставников, учителей, ведь вы для них первые люди, которые дол- жны помочь им. Вы же не только печатаете незрелые произведения, но еще и защищае- те их от здоровой критики! «Критика обязана быть принципиальной, убедительной и товарищеской по тону», - говорят Вс. Вишневский и Ан. Тарасенков. Мы полностью разделяем эту точку зрения и утверждаем, что статья Федора Левина принципиальна, убедительна и, несомненно, более товарищеская по тону, нежели статья его оппонентов. Федор Левин поставил пра- вильный и своевременный вопрос о песси- мистических мотивах в творчестве некото- рых молодых поэтов, о их неумении или нежелании заглянуть в будущее. А жизнь не стоит на месте «Каждый день поднимает наш народ все выше и выше. Мы сегодня не те, что были вчера, и завтра будем не те, что были сегодня… показать наш народ не только в его сегодняшний день, но и за- глянуть в его завтрашний день, помочь ос- прожектором путь вперед -- такова задача каждого добросовестного советско- писателя» (А. А. Жданов). Было бы неизмеримо лучше, ежели бы ре- дакторы журнала «Знамя» воспитывали мо- лодых поэтов в духе этих требований, пред являемых партией к литературе, а не сбивали их с пути истинного «холостыми»  опровержениями.

М. Шолохов--кангидат на нобелевскую премию 10 декабря состоится очередное присуж- дение нобелевской премии Среди либеральных кругов шведской ин- теллигенции, в том числе срели писателей. не раз поднимался вопрос о том, что нобе- левская премия никогда не присуждалась представителям советской науки и литера- туры. В области литературы за последние годы неоднократно выдвигалась кандидатура М. Шолохова, писателя, которого хорошо зна- ют и любят в Цвеции. Выражая мнение радикальных кругов Швеции, известный шведский поэт и публи- цист Эрик Бломберг в этом году вновь вы- двигает кандидатуру М. Шолохова и высту- пает в «Ню Даг» с серией статей, посвя- щенных творчеству Шолохова М. Шолохов, «как никто другой, достоин нобелевской премии, которая должна при- суждаться как за художественные каче- ства, так и за идейность», пишет Э. Блом- берг.



втруде!

подеджи

Литературная газета 3 № 43

Издательство «Искусство». Плакат работы художника В. Климашина