НЕДЕЛЯ В ЕРЕВАНЕ встретил на улице группу бойцов Красной грузинские и армянские их. изумил Армии. То были юноши. Я обратился к ним с приветствием на их родном языке и, кажется, Долго мы бродили потом по разрушенному и обугленному Вильнюсу, и я обещал своим новым друзьям, что опять побываю на их родине. И вот я приехал к вам. Многие ве- ликие художники слова писали о Кавказе. Я осмеливаюсь после них говорить о приро- де и людях Кавказа лишь в надежде на то, что мои произведения явятся хотъ скром- ным пламенем свечи, которая тоже может понадобиться нашему народу, еще так мало знающему вас. Я написал в свое время кни- гу «Кавказские легенды». Сейчас, увидев ваш преображенный край, постараюсь напи- сать новые «Кавказские легенды», материа- лом для которых послужит ваша полная трудовых и боевых подвигов жизнь, перед которой тускнеет всякий вымысел. В Ереванском Доме писателя многие ар- мянские поэты читали свои переводы с ли- товского, сделанные в дни пребывания в Ар- мении литовских гостей, Вслед за Ашотом Граши и Геворком Эмином читал свои пе- реводы Оганес Гукосян - высокий, смуг- лый, немного сутулый юноша. Он застенчи- во улыбался, поблескивая стеклами пенснэ. Совсем недавно приехал он из Ирана в Ереван с женой и трехлетней дочерью. Поэт и художник Оганес Гукосян родился в 1919 году. Он окончил армянскую школу и учился в Художественном институте в Тегеране. Прежде, чем издать свою первую книгу, Оганесу Гукосяну пришлось пережить немало мытарств. Он служил чернорабочим на железной дороге, одновременно сотруд- ничал в газете и совмещал все это с писа- нием стихов и рисованием, Жена его работа- ла в аптеке. Только таким образом удалось поэту скопить средства на издание своей книги. Потом материальную поддержку Гукосяну оказало общество шоферов, ко- торое помогло ему издать ряд произве- дений. С оружием в руках Гукосян участ- вовал в борьбе Иранского Азербайджана за свободу и самоопределение. Незадолго до своего отезда на родину Оганес Гукосян написал поэму о Зое Космодемьянской и на премию, полученную за эту поэму, издал книгу «Баллады, легенды и стихи». Моей заветной мечтой, -- говорит Оганес Гукосян, - было приехать в Совет- ский Союз, в родную Армению. Незадолго до от езда сюда я увидел завезенную в Иран русскую елку и написал стихотворе- ние, которое счастлив был бы услышать на русском языке. Вот оно: Не могу не любить я раскидистой северной ели, Чью заветную свежесть питали густые снега, Чьи зеленые ветви омыты в кровавой купели, В чье горячее сердце вонзалась секира врага. Вечной правды примета, тебя я увидел на юге. В звоне хвои твоей мне послышался юности зов, Нет, не властны ни старость, ни стужа, ни беды, ни вьюги Над зеленой эмблемой счастливых грядущих веков. (Перевела В. Потапова).



длигАч Лее

Георгий ХОЛОПОВ ОГНИ БУХТЫ Фома Крылов и взял в руки ведро с рыбой. - Спасибо, Фома Матвеевич, ему лучше, хотя температура еще высокая. Полчаса то- му назад было тридцать семь и восемь. - А я ему рыбки принес! Всей командой ловили. Сварите ухи. Любит он рыбку. Марья Львовна пригласила Крылова на- верх, усадила на балконе. Знаете что, Фома Матвеевич? Я по- пробую вам устроить свидание с Сергеем Мироновичем, только при условии: не заси- живайтесь у него долго, это его утомит, и постели прямо заседания устраивают. Ска- жите, что вам некогда, проходили мимо, за- бежали на минуту справиться о его здоровье. И, конечно, ни слова о фонтане. Знаете, ка- кой он у меня. - Понимаю, понимаю, я все понимаю, - многозначительно покачал головой багер- мейстер. - Ну вот и хорошо, хоть вы один на- шлись такой понятливый. Марья Львовна ушла. Фома Матвеевич прошелся по коридору, заглянул в столо- вую. Здесь сидело человек десять. Некото- рые писали. Кто-то из глубины комнаты диктовал машинистке резолюцию о строи- тельстве бакинского трамвая. нельзя болеть, невозможно болеть. Он подумал: таким людям, как Киров, В коридоре появилась Марья Львовна: … Заходите, Сергей Миронович рад вас видеть. Захватите и ведерко. Он любит ры- О, да рыба у вас еще живая! - Она опу- В бу. и стила руку в ведро, поймала небольшого судачка, рыба выскользнула у нее из руки, она засучила рукав, глубже опустила руку вместо рыбы вытащила из ведра бутылку самой что ни есть настоящей водки. Фома Матвеевич похож был на напрока- зившего школьника, лицо у него сразу же покрылось багровыми пятнами, он прогово- рил что-то вроде того, что «вот рыбка по- плавать любит, он немножечко «водички» принес к рыбке, что и «водичка» и рыбка помогают против всех болезней …» Зажав рот рукой, Марья Львовна сдер- живалась, чтобы не расхохотаться на весь дом. Наконец, она успоконлась, положила бутылку обратно в ведро… Фома Матвеевич схватил ведро и открыл двери кабинета. Сергей Миронович лежал на широкой тахте. Озаренный солнечными бликамч, об- локотившись на подушку, с коммпреззом на лбу, он читал книгу. Рядом с тахгой на по- лу сидел Тигран, по-восточному поджав под себя ноги, - он что-то лепил из глины… Киров отложил книгу, улыбпулся, протя- нул руку: - Здорово, Фома Матвеич. Рад тебя ви- Оказывается, не так уж много у меня деть, Ок друзей на бухте, а? Все позабыли Кирова. Никто не навестит, рады, наверное, что от- вязались от меня. И отдохнуть можно. Лад- но. Вот, снимут «карантин», тогда я дам всем ходу! Багермейстер поставил ведро в угол ком- наты, подошел к постели, поздоровался.работал, Зря ты обижаешься, Мироныч. Друзей у у тебя много, но они не хотят тебя беспо- тебя много,своем коить. -Ты как раз кстати, Фома Матвеич. По- дойди поближе. Вот… Приглядись! Не напо- минает ли тебе этот макет что-тознакомое? Фома Матвеевич, конечно, с первого же взгляда узнал в макете Биби-Эйбатскую бухту. Но он и виду не подал. Наоборот, он насупил брови, стал покручивать усы, точ- но разгадывал загадку. Макет даже оскор- бил и рассердил его, И, возможно, больше всего рассердил Тигран, который хорошо был осведомлен о бухтинских событиях; об этом он догадался по его вопросительно- му и предупреждающему взгляду. - Нет, не узнаю! У нас на берегу моря нигде нет такого промысла. Нет! -- сказал Матве-А ции, Да… А макет у вас получился краси- вый. Чья работа? - Тиграна! Я лежу, ему некуда ездить, - А выходит, ты толковый парень, Тиг- Фома Крылов и сел в кресло. Удивительная штука, рассмеялся Сергей Миронович, - кроме нас с Тигра- ном, никто в этом макете не узнает бухты. - Бухты? --- пр - привстал Фома Матвеевич. - Да какая же это бухта… (когда там всего- навсего фонтанирует одна скважина, да и та дает только грязь, песок и газ, … хотел сказать он, но во-время прикусил язык). ты лучше приглядись, Фома Ма- а- твеич. Багермейстер склонился над макетом. - Вот, мысы вроде и напоминают Баилов- скую и Шиховскую… И изгиб берега напоминает бухтинский… - Ну, и… От-- Ну, а промысел, эти тридцать, а то и сорок буровых… ты уж прости! Там всего- навсего три буровые стоят, да и то… какие- то сиротливые. Но так ведь будет, Фома Матвеевич! И тридцать, и сорок буровых будут. Будут. Это, так сказать, еще в проек- вот и нашел себе работу. - Мы вместе делали макет. Буровые вышки лепил сам Сергей Мироныч, - не поднимая головы, сказал Тигран. «Хитрющий же, чорт», - подумал багер- мейстер про Тиграна и потрепал его пыш- ную шевелюру: ран. -- Художественный получился у тебя …Разгулявшийся норд, казалось, готов был разнести плотину; яростные трехсажен- ные волны обрушивались на каменную сте- ну и сотнями потоков устремлялись в Ковш. Пробоин в плотине было около сорока. Заделывали их мешками с землей, которые к самому берегу подвозила «кукушка». Каждый брал на плечо мешок с землей и в кромешной тьме шел к плотине. Волна сби- вала смельчака с ног, опрокидывала B грязь. Среди ночи к Ковшу подехали сол- датские походные кухни -- с чаем, пшенной кашей, супом. Привезли целую машину коньяка, Горячая пища и коньяк подкрепили людей, они согрелись и н и не так остро ощу- щали холод и усталость. К утру норд стал затихать. С рассветом он и совсем затих. Как только волны пере- стали перекатываться через плотину, вновь были установлены центробежные насосы и началась откачка воды в море… Лишь после этого Киров и Богомолов уехали домой. В тот же день, вечером, Сергей Мироно- вич слег в постель, Он простыл в ледяной воде. Температура все время держалась на тридцати девяти градусах. Врачи боялись воспаления легких. В это время на бухте происходили новые события. В северной ее части, в одной из трех раз- ведочных буровых, ударил первый фонтан, и около него с утра до позднего вечера толпился народ… в ожидании нефти! Но фонтанировала какая-то грязь, песок, было много газа, но нефти -- ни единой капли. Уныние охватило и руководителей и рабо- чих, засыпочные работы на болотах стали свертываться. Пошли слушки и пересуды. Кой-где на промыслах «старой площади» происходили летучие митинги и собрания. На них выступали хозяйские приказчики, бывшие управляющие промыслами, некото- рые геологи, буровые мастера и требовали прекращения работ на бухте. Писались длинные резолюции, собирались подписи. Одна длинная резолюция уже на второй день была передана по телеграфу в Москву, На бухте появился бывший главный геолог Азнефти Балабек Ахундов. Он разгуливал с группой вновь прибывших из Москвы геоло- гов, они беседовали с рабочими, писали ка- кие-то акты, которые потом и легли в осно- ву новых телеграмм, отправленных в ЦКК. И Мордвинов, и Дадашев, и некоторые из членов ЦК, обсуждая положение дел на бухте, пришли к решению, что о грязевом фонтане они пока должны умолчать и ни в коем случае не говорить Кирову: страсти улягутся, надоест митинговать, после грязи, возможно, и нефть пойдет. Такие случаи не раз бывали в практике нефтепромыслов. А говорить Кирову не стоит. Он болен, ему бу- дет тяжело от первой неудачи, и он не уси- дит дома, даже с температурой. Последнего они боялись больше всего. Но вот из Москвы пришла первая теле- грамма о немедленном прекращении всяких  работ на бухте. На другой день - вторая телеграмма, требующая «об яснения» и цифр произведенных затрат, Потом третья телеграмма. «Заговорщики», растерявшиеся после пер- вой телеграммы, немного успокоились, Они решили попрежнему хранить молчание, ус- корить бурение в двух последующих буро- вых и добычей нефти ответить на грозные телеграммы. Но нефти все не было, нефтя- ной пласт, видимо, пролегал ниже, и сам процесс бурения шел медленно, хотя прово- дился он не старым ударным, а новым, вра- щательным, или роторным, способом. Видя, что «заговорщики» в своем молча- нии заходят далеко, Богомолов и Петрович, тревожась за судьбу бухты, решили пред- принять срочные меры. меры. Вечером они пришли на землесос и здесь, в каюте багермейстера, за стаканом чая выработали план действия. Выполнение его поручили Фоме Матвееви- чу, человеку, стоящему несколько в стороне от всех этих споров и треволнений. По это- му плану надо было сделать две вещи: во- первых, пробиться к Сергею Мироновичу; во-вторых, рассказать ему о положении дел на бухте. План, несмотря на всю его обстоятель- ность, все же был условным, и Фоме евичу разрешалось действовать сообразно обстановке и проявлять полную инициативу. На рассвете команда землесоса выловила ведро рыбы, и Фома Матвеевич часов в одиннадцать утра пошел навестить больного Кирова. Пришел он к нему на дом. Позвонил. крыл какой-то молодой человек. - Вот Сергея Мироновича пришел наве- стить, -- начал было Фома Крылов. … С бухты? Не велено пускать. Киров бо- лен. - Я ему рыбки принес… - Никаких рыбок! Доктора приказали ни- кого не пускать. … Где это, милый, видано, чтобы не пу- стили больного человека навестить? Началась небольшая перебранка, Фома Матвеевич попробовал было войти в дверь, но молодой человек толкнул его плечом, по- высил голос, угрожающе преградил дорогу… На шум вышла Марья Львовна. Она узнала багермейстера, спустилась вниз. - Вот пришел навестить Мироныча. Как здоровье его? - - начал жалобным голосом К 20-летию театра имени Евг. Вахтангова



нившиеся орнаменты и барельефы, свиде- тельство взыскательного вкуса и кропотли- вого труда художников-каменэтесов. рабо-Восударственном книгохранилище Ма- тендаране мы листали многотомные фолиан- ты трудолюбивых и вдохновенных летопис- цев, ученых и писателей армянской древно- сти. Неиссякающей силой света и цвета Мы летим из Москвы в Ереван с группой  литовских писателей. Это--председатель Со- юза советских Литвы, член Пре- зидиума Верховного Совета Литовской ССР Петрас Цвирка, книги которого пере- ведены на русский, английский, шведский, латышский и немецкий языки. Крупнейший литовский писатель Антанас Венуолис -- ав- тор двенадцати томов прозы. Многие из его произведений вошли в литовские учебники и хрестоматии, Иозас Паукштелис- автор сборника рассказов «Полуночные баллады» и романа «Соседи», Альбинас Жукаускас-- автор книги новелл «Земля плывет на юг» и сборника стихов «Времена и люди», редак- тор литовской газеты «Литература и искус- ство». Седой, удивительно стройный и подвиж- ной для своего возраста - ему за шесть- десят, - Антанас Веноулис прильнул к окну самолета. Сорок два года назад Ан- танас Венуолис жил на Кавказе, работал провизором в тбилисской аптеке. В те годы за революционную деятельность он был за- ключен в Метехский замок. В тюрьме бу- дущий литовский классик подружился с мо- лодыми революционерами -грузинами, армя- нами, азербайджанцами. Они познакомили его с историей, фольклором и обычаямикав- казских народов. Впоследствии Венуолис написал на этом материале свою знамени- тую книгу «Кавказские легенды», любимую книгу литовской молодежи. Сейчас, спустя почти полвека, Венуолис снова увидел те края, где впервые почув- ствовал себя художником, Напряженно вглядывается он вдаль… Писатели Армении с братским радушием встретили представителей молодой совет- ской республики. Мы едем по улицам древ- него Еревана. Глинобитные, похожие на птичьи гнезда легкие жилища уступают ме- сто современным зданиям. Строительство, прерванное войной, принимает большой раз- мах. В Ереване и его окрестностях литовские писатели ознакомились с изумительными ис- торическими памятниками. Видели остатки храма Звартноц, воздвигнутого в VII веке. Среди древних развалин -прекрасно сохра- поразили нас гравюры старых мастеров. В подворье древнего Рипсимесского хра- ма мы услышали гул гесчетных пчелиных ульев, привезенных и поставленных здесь крестьянами, приехавшими на родину из-за границы. Их новые, свежевыкрашенные, еще не обжитые дома с легкими террасками стоят неподалеку. Они идут и идут с далекой чужбины и находят здесь и кров, и труд, и смысл труда! …Председатель Эчмиадзинского районно- го совета с гордостью водит учительской указкой по карте района и на память при- водит цифры, показывающие рост населе- ния, количество учебных заведений, пред- приятий, кино, театров и клубов. Мы осматриваем здание семинарии, где учился Анастас Иванович Микоян В ту по- это было чуть ли не единственное на- циональное учебное заведение. А сейчас го- стям называют трехзначные цифры, характе- ризующие рост школьной сети лишь одного из районов Советской Армении. Армянский писатель Рубен Кочар рас- сказал нам эпизод из истории борьбы ар- ру мянского народа против угнетателей. Один из инициаторов и руководителей кровавой резни и преследования армян в Турции, лишивние, своих привержениев Когда он сидел в кресле на одной из цент- ральных улиц Берлина и чистильщик наво- и дил глянец на его башмаки, кто-то громко окликнул турка: - Талат паша! Обернувшись, паша увидел смуглого юно- шу, гневные глаза и ослепительный взмах кинжала. Подвиг молодого патриота, убившего од- ного из палачей своего народа, не мог, ра- зумеется, ничего изменить в судьбе Арме- нии. Сейчас, много лет спустя, в одном из

Память о Сергее Мироновиче Кирове, соратнике и ученике Ленина и Сталина, живет в серд- цах миллионов советских людей. Глашатай советского века, Трибуном он, воином был… Советские писатели, драматур- ги, художники стремятся вопло- тить в своих произведениях свет- лый образ ВЕЛИКОГО ГРАЖ- ДАНИНА. Мы печатаем отрывок из рома- на ленинградского писателя Г. Хо- лопова «Огни в бухте», посвящен- ного жизни и деятельности С. М. Кирова в Баку. Действие романа происходит в первые годы восстановления на- родного хозяйства после граждан- ской войны. С. М. Киров возглав- ляет партийную организацию Азербайджана. С присущим ему талантом и энергией он поднимает бакинский пролетариат на восста- новление нефтяной промышлен- ности, на создание новых промыс- лов. Непосредственно связанная с именем Кирова история одного из таких промыслов - «Бухта Ильи- ча» является материалом ро- мана. Полностью роман печатается в № 11-12 журнала «Звезда».  макет. И краски вроде как бы правильно по- добраны. - Он художником будет у меня. У него золотые руки. Ты бы посмотрел его альбом. тесрии ни в зуб ногой, а как рисует, как  чувствует натуру. - Да… -- сказал Фома Крылов. - А я тебе рыбки и немного тутовки принес. «Ту- товка» хорошо помогает от простуды. На- трись на ночь да выпей стакан. И рыбкой закуси. Любую болезнь, как рукой, снимет. Киров вытянулся в постели, отбросил компресс, заложил руки за голову. Фома Матвеевич по его исхудалому, обросшему, но улыбающемуся лицу понял, что советы его совсем не дошли до Сергея Мироновича, бы что о другом, совсем о другом он думает. Зерно прекрасного заложено в каждом человеке, Фома Матвеевич… Вот, до твосго прихода я читал книгу об одном француз- ной судьбы художник. Художник всегда был явлением исключительным. Я о другом, о зерне прекрасного, которое заложено в каждом человеке, в каждом без исключения. Ты представляешь себе, как в будущем бу- дет выглядеть наша страна, наш народ, ког- да изменятся социальные, бытовые и вся- кие другие условия жизни, и когда каждый человек сможет открыться в полную меру своих сил и талантов? Нет, это совсем даже не обязательно, чтобы все у нас стали ху- дожниками, писателями, композиторами. Важнее другое - чтобы у каждого совет- ского человека, на какой бы он работе ни душа была, как у художника. Что- у каждого душа пела и всегда стреми- лась вперед, к совершенству… А каждый в роде может быть художником. Каж- дый на своей работе: Сапожник может быть художником. Он также может точать сапо- ги, что будет одно загляденье, прохожие бу- дут оборачиваться. Вон , у меня в столовой стоит кресло, от старых хозяев осталось. Посмотри, что за работа, какой мастер де- лал. На это кресло и садиться как-то не- ловко. Такое это прекрасное творение Как видинь, делал это кресло золотых рук ма- стер, человек с душою художника, поэт… Что - не так ли? Так-то оно так, Мироныч, Все это ты правильно говоришь… Вон, у нас, на Баи лове, по соседству со мной работал плот- ник. Макаром его звали. Мечтал человек всю свою жизнь работать мебель из крас- ного дерева, а жизнь свое брала, и он делал закудалой табуретки из самой что есть В сучковатой сосны. А говорю я это вот к чему: мечта--мечтой, а жиэнь -- жизнью. жизни все не так бывает, как того хочет человек, Вот, ты мечтаешь о бухте, планы строишь, и макет вроде у вас вышел подхо- дщии, а букта… а бутаобьи осторожно, только одним намеком дать знать Кирову о том, что неблагополучны де- ла на бухте, а тут вдруг запнулся, голос дрогнул. Сергей Миронович отбросил одея- вродести плечи: - Что случилось на бухте?… Через минуту весь дом был поднят на но- ги, и Киров уехал на бухту. гация. О его выезде уже было сообщено в ЦК, в Азнефть, на бухту. И когда он приехал на «новую площадь», его встречала целая деле- Он холодно со всеми поздоровался. - Что нос повесили? Покойника здесь нет! - и заложив руки в карманы пальто пошел к фонтанирующей буровой. Да вот фонтан… мертворожденный Мироныч, -- начал было Мордвинов, дого- няя Кирова. - Мертворожденный?! - Газ, песок, грязь какая-то… - Ни капли нефти? - Даже признаков!

С. М. КИРОВ.

-Что это значит? Что говорят геологи? Ничего, Мироныч. Видимо, на неудач- ном месте мы поставили первую буровую. Наскочили на брекшу, ударил грязевой фон- тан. А, может, попали на жерло вулкана. Киров с минуту постоял у фонтанирую- щей скважины. Забросьте скважину, Раз фонтан мерт- ворожденный - надо похоронить его. За- кройте фонтан! Как дела во второй и треть- ей скважинах? Бурим! Через несколько дней, навер- ное, что-нибудь и покажется - Что значит что-нибудь? -Ну, нефть, наверно! - спохватился Мордвинов. Обязатэльно нефть. Какие тут еще мо- гут быть сомнения? Сомневаясь, нельзя тать. Хороши большевики, от первой же не- удачи опустили руки. Да вот тут телеграммы… начал бы- ло Мордвинов. Киров протинул руку взял пачку теле- грамм, быстро пробежал их… В Баку меня послали Ильич и Сталин. Вы это хорошо знаете. Вы хорошо знаете и Козловского из ЦКК… Он мешал мне в Астрахани. Он всюду мне мешает. Пока он ходил по бухте, на глазах у всех его сопровождающих оживал промысел. «Киров приехал»! - неслось по промыслу. Из бараков артелями выходили люди и на- правлялись на свои работы. Из одного кон- ца бухты в другой потянулись арбы с кам- нем и песком. Вот загудели баркасы, ведя на буксире шаланды с Шиховой Косы. Вот веселым свистом огласила бухту «кукуш- ка», третий день загнанная в депо. Киров зашел во вторую разведочную бу- ровую. - Когда дашь нефть? - стера. - Нефть? - мастер усмехнулся… - Пу- стая это работа, товарищ Киров, это я вам должен прямо сказать. Я и раньше сомне- вался в богатствах бухты, а теперь, после грязевого фонтана, вижу, что во всех этих спорах прав был господин Ахундов… -У нас шестой год Октябрьской рево- люции, у рабочего классанет господ! - по- господина бурового мастера на другой про- мысел. И подальше от бухты! Киров из буровой, направился к Ковшу, спросил он у ма- вышел осмотрел строительство дамбы, на которой подряд должны были быть постав- лены первые вышки, прошел на берег, от- мерил от мола пятьдесят шагов в глубь Ковша. - Вот здесь должна стоять первая буро- вая вая! Сюда мы поставим Василия! Мордви- нов! Завтра же переведи Василия на бухту поставь за бурение. На «Солдатском ба- заре» ему больше делать нечего. -- Он об- вел взглядом руководителей промысла: - Ставьте на бухте тридцать буровых. Да у нас черепашьи. Упор -

Кa 10

1873 пред

CBC

2

NOTH отру Стр 3

- С маленькой дочкой, с женой, которая ждет нового ребенка, -- рассказывает Гуко- сян, - мы покинули Тавриз и уехали в Со- ветскую Армению. Какие бы трудности ни стояли на этом пути, мы бы все равно их преодэлели. Мы знаем - теперь будущее наших детей обеспечено! Никогда я не чув- ствовал такого творческого под ема, такой уверенности в завтрашнем дне. Здесь, на родине, я нашел подлинную творческую сре- ду и подлинного читателя. Недавно я сдал Госиздату Армении сборник, в который во- шли стихи разных лет. Сейчас работаю над исторической поэмой и хотел бы издать ее в виде плаката со своими иллюстрациями. бы соверненно сдмого себя и был нетала трагическая судьба моего горячо любимого брата. 15 лет от роду он заболел тяжелым воспалением легких и с трудом выжил. Болезнь прошла почти бесследно, но ослабила его на всю жизнь. Однако, ко- гда пришел срок, его взяли в иранскую ар- мию и за то, что он осмелился просить о пе- реводе из пулеметной части в пехоту, под- вергли страшному наказанию. Он выдержал 560 ударов кнутом и после этого заболел туберкулезом. Когда мы решили уехать в СССР, мой брат лежал в постели; он умер за несколько дней до нашего от езда. Ему было 36 лет. Он страстно верил в то, что солнце Армении излечит его от всех неду- гов, но так и не увидел его. Немногие версты и недолгие месяцы от- деляют Оганеса Гукосяна от другого мира. И вот он стоит на трибуне Ереванского До- ма писателя и читает переведенные им сти- хи литовского поэта, родина которого сов- сем недавно породнилась с Советской Арме- нией. Писатели Советской Литвы, впервые пу- тешествовавшие по Советскому Союзу, ис- пытали восторг новизны и чувство гордости от сознания того, как человечна, прекрасна и могуча их необ ятная родина, Они прислу- шивались к древнему звучанию армянской речи и, улавливая знакомый ритм литовских стихов, взволнованно покачивали голова- ми. Председательствовавший Аветик Исаа- кян смотрел на гостей с мудрой и доброй улыбкой. Он видел их волнение и с особен- ным чувством аплодировал молодому поэту, когда тот дочитывал свой перевод.

11

Редан- XVDH ИДО! 1 од маль Ванно КИМИ парск беск «Лени «Брев и ше

ли

так

побыстрее. Темпы на Ковш! Это и будет наш ответ врагам… и скважин вая телу. - Воображаю, какая поднимется свисто- районов Армении гостей из Литвы познако- мили с 25-летним Героем Советского офицером Национальной части. Он прэшел путь от Севастополя до Берлина, совершенные им на этом пути, как и подвиги миллионов советских людей, решали судьбы мира и обеспечили счастье народов ского Союза. Председатель районного познакомил нас с генерал-майором росяном, участвовавшим со своими пляска. - А ты что думал: с установлением со- ветской власти прекратится классовая борьба? Не будут мешать нашей работе? Чему нас учит Ильич? Враги всячески бу- дут мешать. Везде и всюду! И всякими средствами! Что такое, по-твоему, поджоги промыслов? Чья-то забава? Случайности? Эти шутки врагов влетают нам в миллионы золотом. И снова -- суровый, торопливый, энергич- ный, он шел по Ковшу, и рядом, еле успе- вая за ним, шли руководители промысла и Азнефти. командованием генерала армии Баграмяна. Кровью, братской верностью общим идеалам скреплена дружба всех народов СССР. …Вечер встречи литовских писателей с писателями Советской Армении открыл взволнованной речью Аветик Исаакян. После приветственных речей Р. Кочара и Г. Боряна и ответного выступления П. Цвирка слово было предоставлено Анта- насу Венуолису: - В дни освобождения Вильнюса от не- мецких захватчиков. - говорит он, - я

 поместили более подробный рассказ о прэ- изводимых «опытах», прямо назвав их ини- циатора - Горького. Руководитель студии Суллержицкий написал большое письмо Горькому, где дал обстоятельный отчет о том, как осуществляется горьковский за- мысел - о специальных занятиях, об этю- дах и опытах коллективного творчества ма- леньких сценок и целых пьес. Горький смог лично ознакомиться с пер- выми результатами этой работы, когда в на- чале 1914 г. посетил студию МХТ. Из бе- сед с Горьким, опубликованных в ряде га-  зет в феврале 1914 г., видно, что он убе- дился в правильности сделанного им выбора, передав свои сценарии для импровизации в студию МХТ. «Я думаю, -- сказал Горь- кий, - что именно там сумеют использо- вать их в том виде, какк бы мне этого хоте о Может показаться, что после 1814 г. нить материалов обрывается и что работа над орьковзатом дальнейшено разви тия не имела. Однако в действительности дело обстояло иначе. То, что начали Стани- славский и Суллержицкий, получило заме- чательное продолжение в творческих иска- ниях Вахтангова - в его режиссерской и педагогической деятельности, начатой в студин МХТ и самостоятельно продолжен- ной в Студенческой драматической студии, в студии «Габима» и, наконец, в 3-й студии МХТ, из которой вырос театр им. Вахтан- горсот над горьковским замыслом могла сказаться уже на постановке «Праздника мира». Любопытно, что Вахтангов вклеил в свой альбом вырезок рецензию на этот спектакль из «Театральной газеты», где прямо указывалось, что в работе студни об- единены два начала: «система Станислав- ского» и предложенный Горьким новый вид театральной импровизации. В Студенческой студии Вахтангов попы- тался произвести развернутый опыт коллек- тивного творчества пьесы силами самих актеров, строя импровизацию строго по схе- ме, намеченной Горьким. Опыт не удался, потому что молодые актеры оказались к нему неподготовленными, но это была отно- сительная неудача: опыт оказал весьма пло- дотворное влияние на творческое развитие актеров. В студии «Габима» Вахтангов дал новое развитие идее Горького, положив ее в основу всей работы актеров над ролями. Актеры должны были импровизировать «вокруг» ролей, домысливая ту часть жиз- ни персонажей, которая выходила за пре- делы пьесы. Это помогало актерам прони- кать в глубь ее содержания, развивало их фантазию и придавало особенный, творче- ски-активный характер исполнению. Напом- ним, что именно репетиции «Гадибука», с их рые», и поэтому предлагал делать упор в пьесе Гауптмана на картине примирения. Вахтангов пошел по совершенно другому пути, сделав упор на картине развала семьи, на семейном конфликте, за которым явст- венно ощущался конфликт социальный. Искусству примирения и утешения Вахтан- гов противопоставил искусство обличения и протеста. Эти расхождения между Суллержицким и Вахтанговым со временем еще более углу- бились. Философия примирения получила наиболее полное выражение в спектакле студии «Сверчок на печи», а Вахтангов еще более заострил критические начала своего творчества в постановке «Потопа» Бергера. Интересно, чтэ первый из этих спектаклей (по воспоминаниям Н. К. Крупской) не по- правился енину, а второй был им теградим большее значение имеет тот Факт, что на пути, где Вахтангов встретил противодействие даже со стороны людей, са- сму в искусстве и в жизни, его с самого начала горячо поддержал Горыкий. Своего отношения к Вахтангову Горький не изменял и в дальнейшем. Особенно вы- сокую оценку вызвала у него работа Вах- тангова в еврейской студии «Габима», где Горький был несколько раз на репетициях пьесы адибук». Он писал в 1922 г. об олобрительно отмечая патеги- игры се актероо ски нафое руководством «…почти гениального режис- сера Вахтангова, - ныне человека смер- тельно больного от непосильной рабэты, - его приносили на репетиции в санитарных носилках». Горький уехал за границу, не успев по- смотреть последнюю и самую замечатель- ную постановку Вахтангова «Принцессу Турандот». Но у нас нет оснований сомне- ваться в том, как бы он ее встретил, Если «Праздник мира» привлек его своей проте- стующей нотой, отвергающей пассивную философию примирения, а в «Гадибуке» он увидел близкие ему по духу приподня- тость, пафос, страсть, то вахтанговская «Принцесса Турандот» раскрылась бы перед ним, как воплощение одной из его главных идей, одного из главных горьковских стрем- лений: осмеять и развенчать «философию страдания» и утвердить активное, героиче- ское, оптимистическое отношение к миру, Этот спектакль, созданный в период разру- хи, голода, тяжких лишений, созданный не- излечимо больным режиссером и, несмотря на все это, блещущий юмором, жизнера- достностью и презрением к страданиям, был не просто творческой победой. Он был жиз- ненным подвигом Вахтангова. Есть все основания полагать, что на творческом развитии Вахтангова сказалось влияние горьковского творчества - его беспощадного обличигельного пафоса и его  утверждающего, «духопод емного» роман- тизма. Но тэлько ли в области общих твор- ческих принципов определилась близость Вахтангова к Горькому, или она проявилась с такой же силой и непосредственно в те- атральных исканиях? В 1910 г. Горький написал с Капри Ста- ниславскому: «Хочется видеть Вас, великий мятежник, говорить с Вами, хочется передать Вам кое- какие мысли - подложить горючего мате-  риальца в пылающее Ваше сердце, огнем коего всегда радостно любовался и впредь буду». Это приглашение нашло горячий отклик, и вскоре, в начале 1911 г., состоялась встре- ча на Капри. Станиславский ознакомил Горького с первыми набросками своей «си- стемы», а Горький изложил Станиславско- му свою идею создания театра импровиза ции, имея в виду не импровизацию в обыч- ном смысле а коллективное творчество пьес силами самих актеров. Горьковский замысел не имел ничего об- щего с провозглащенными тогдаже стрем- лениями декадентов, представителей «условного» театра, возродить итальян- скую «комедию масок». Напротив, Горь- кий намеренно противопоставляя хотели оторвать театральное искусство от драма- тургии, а вместе с тем и от идей и «тенден- ций», то Горький стремился, напротив, свя- зать театральное творчество с литератур- ным, актеров -- с драматургами. «Актер дол- жен быть таким же полноправным творцом пьесы, как и автор, - говорил Горький, развивая свою идею, -- должен уметь им- провизировать, стремясь глубже и точнее передать идею, предложенную автором…». Если декаденты хотели оторвать театраль- ное искусство от реализма, добиваясь «са- модовлеющего актерского мастерства», то Горький, напротив, искал новых путей для утверждения реализма в театре. Он хотел, чтобы актеры, импровизируя, участвуя в создании драматического текста, приводили в движение весь материал своих наблюде- ний, весь накопленный ими жизненный опыт. Какова была дальнейшая судьба горь- ковского замысла? В январе 1913 г. в газетах появилось со- общение о начале «опытов» в студин МХТ. В одном из этих сообщений (в «Саратовском листке») говорилось: «В «Студии» подго- товляется опыт, результатов которого с глубоким интересом ждут в театральных кругах…». Вскоре «Русские ведомости» этюдами на импровизацию, вызвали восторг у Горького. Опыт коллективного творчества драмати- ческого текста и воспитания в процессе это- го творчества особых актерских качеств получил свое замечательное воплощение в последней постановке Вахтангова -- в его «Принцессе Турандот». Сказка Гоцци была взята как предлог, точнее - как сценарий для импровизации. Это соэтветствовало характеру пьесы, на- писанной на основе традиций импровизиро- ванной комедии. На канве сюжета Гоцци были созданы но- вые человеческие характеры и по-новому была повернута тема сказки: артисты 3-й студии играли, как известно, не персонажей сказки Гоцци, а «домысленных» ими арти- стов итальянской комедии, исполняющих ро- ли этих персонажей. Так возникла, в сущ- ности, новая пьеса, которая явилась резуль- татом импрэвизации, фантазии, наход сти и остроумия Вахтангова и всего коллек- тива 3-й студии. Если предложения арти- стов, их находки закреплялись на репети- циях в четкую форму, а во время самого спектакля от артистов требовалась уже не импровизация в обычном смысле, а только «импровизационное самочувствие», импро- визационная манера игры, - то это ни в коей мере не противоречило горьковскому замыслу . В этом осуществилась главная мысль Горького, главное его стремление включить актеров в процесс создания само- го драматического текста. Так были связаны длинной цепью иска- кий и опытов два события, разделенные де- сятилетием: каприйская встреча Горького и Станиславского и замечательный вахтангов- ский спектакль, явившийся важной вехой в истории театрального искусства и подлин- ным торжеством одной из горьковских те- атральных идей. 

Б. БЯЛИК Вахтангов

Горький и

тангов руководил постановкой инсцениро- ванного рассказа Горького «Мальва». Запи- си и указания Вахтангова, сохранившиеся в протэколах студии, свидетельствуют о его глубоком внимании к содержанию и форме горьковского произведения. Он требовал от актеров, чтобы они передавали утверждаю- щий, бодрый романтизм Горького. Как относился Вахтангов к Горькому и как дорожил его мнением, показывают сле- дующие слова из неопубликованной Вахтангова (запись была сделана 7 мая 1915 г. в связи с 75-м спектаклем «Гибели «Надежды» в студии Художественногоолизжих театра): «Самый яркий момент в нашей студии … это посещение Горьким «Гибели». Он ходил за кулисы и говорил, что плакал…» Вахтангова. Горький посмотрел в феврале из-за границы, оба спектакля, поставленные тогда студией МХТ. «Особенно сильное впе чатление на Максима Горького произве постановка «Праздника мира», - сообща- лось в газете «Раннее утро». - Обращаясь к артистам, Горький благодарил их за мину- ты художественного настроения и заявил, что студия - самый интересный из суще- ствующих театров…». Однако дело было не только в том, что Горькому понравилась постановка Вахтангова. Разойдясь в мне- ниях с руководителями МХТ, в частности с Немировичем-Данченко, требовавшим, чтобы несколько стушевали тона драмы Гауптмана и смягчили ее исполнение, Горь- кий одобрил подход Вахтангова к пьесе. «В противовес Вл. Немировичу-Данченко, читаем мы в той же газетной заметке, - М. Горький нашел в ярко выявленных тонах и «обнаженных ранах семьи Шольца» на- стоящее искусство, искусство протеста». Эта горьковская оценка имела большое принципиальное значение. Постановкой «Праздника мира» Вахтангов начал важный Еще более важны для нас материалы, освещающие отношение Горького к Вахтан- гову. Случилось так что в поле зрения Горько- го попала уже первая серьезная постановка идейно-творческий спор с руководителями студии, особенно с Л. Суллержицким. По- следний считал, что искусство должно не обличать, а лишь пробуждать «чувства доб-

Интерес Вахтангова к Горькому был глу- боким и постоянным. Еще в юности, в начале 900-х гг., Вахтан- гов увлекался его произведениями, особен- но, как вспоминает Н. М. Вахтангова, «Пес- ней о Буревестнике». 30 июля 1908 г. во Владикавказском городском театре была поставлена силами музыкально-драматиче- ского кружка пьеса «На дне»; режиссером исполнителем рэли Барона был Вахтангов. Повидимому, к этому же времени (если не к более раннему) относятся толстая тетрадь Вахтангова, целиком посвященная пьесе «На дна». Хотя основное содержание этой те- тради составляют вырезки или выписки из литературно-критических статей, появив- шихся в печати в 1902-1903 гг., материа- лы эти имеют несомненную ценность, Вах- тангов тщательно изучал все раннее твор- чество Горького, но особенно интересен от- бор, который он произвел, готовя реферат о «На дне»: Вахтангов извлек те суждения критиков (отнюдь не типичные для того оорые раскрывали активный, его враждебность ницшеанству и отсутствие у него какого-либо оправдания босяцкого анархизма. Характерно, что Луку Вахтангов считал человеком «себе на уме», а его «уте- шительство» обяснял тем, что Лука невы- соко оценивал человеческую природу: «…та-  ковое толкование лишено всякой сенгимен- тальности». К произведениям Горького Вахтангов как режиссер обращался неоднократно, В 1910 г., учась в театральной школе Адашева, он поставил (совместно с Н. Петровым и при участии Бирман, Дейкун, Дурасовой и др.) инсценировку горьковских «Весенних ме- лодий». Эта постановка была своеобразна: актеры были загримированы и одеты «по- человечески», а ходить должны были по крыше и говорить птичьими голосами. Так при помощи веселой театральной буффона- ды был до конца обнажен социальный смысл сатирической горьковской аллегории. В феврале-октябре 1917 г., ведя занятия в Студенческой драматической студин, Вах-  2

Вернувшись после некогэрого перерыва к драматическому творчеству, Горький не случайно отдал своего «Булычева» в театр им. Вахтангова. Замечательный успех этой постановки был подгэтовлен исканиями Bax- тангова, из которых выросло творческое направление театра его имени, теми исканиями, на которых с самого начала ле- жала печать влияния Горького. И не случайно именно в вахтанговском театре сказал Горький в своей беседе с ар- тистами после просмотра «Егора Булычева», что ему «коллективная работа автора, арти- ста сцены и режиссера рисуется в размерах, более широких, чем это есть», и что «такая форма сотрудничества театра и автора в высшей степени ценна и сама по себе и осоч бенно для нашего времени».

Литературная газета № 48