\
А
\\\
+
1
Мариэтта ШАГИНЯН
и И
Эту книгу дочитываешь до конца и за-
крываешь с глубоким волнением,
Настоящий короткий рассказ, а не то, что
у нас часто выдают за рассказ (отрывок не-
удавшейся повести или
на), обладает замечательным свойством бо-
гатеть от соседства другого, третьего, чет:
вертого рассказа,
ром. Больше того, именно в совокупности
отдельных рассказов и раскрывается глав-
ная тема писателя,
осколок главы рома-
написанного тем же авто-
Вадим Кожевников — несомненный мастер
короткого рассказа. Он в совершенстве вла-
деет этим трудным и редким жанром. И кни-
га его отличается поэтому
органичностью, не меньшей,
или повести, хотя она складывалась на про-
тяжении двенадцати лет, состоит из 58 от-
дельных рассказов, географический ее охват
— от Амура до Дуная, от Сибири до Сева-
стополя, а содержание, кроме фронтового по-
следних лет, захватывает эпизоды граждан-
ской войны,
тельств. И люди рассказов, кроме русских,
самые разные — нанайцы, грузины, украин-
цы, хорваты, болгары, армяне, казахи... Что
же держит и связывает органически эту пе-
строту и разнообразие? Где то единство во
множественности,
выше?
дельностью и
чем в романе
заводского и колхозного строи-
о котором я упомянула
Не так давно в постановлении IK BKII(6)
говорилось о недостаточном отражении в
нашёй литературе положительных черт со-
ветского человека, то-есть той самой реша-
ющей силы, которой
ществованием и мощью нашей страны.
мы обязаны нашим cy-
Вадим Кожевников в своих рассказах как
бы отвечает на этот упрек. Видение челове-
ка — простого, хорошего советского чело-
века
нами и в разных положениях. Каждый раз
кажется — нельзя быть лучше, чем этот че-
ловек, нельзя проявить больше мужества и
нравственной
эпизод, где характер человека еще ярче и
прекраснее и еше невероятно мужественней
его подвиг. Но слово
луй, и ше идёт сюда. Кожевников: берет са-
мых простых людей. И так просто, так ску-
по и трезво рассказывает о них, что вы не
можете не верить в бытие этих людей, вы
понимаете, что именно бытие
таких, как они описаны, и есть величайшая
реальность, которая окружает вас.
первое впечатление от темы В. Кожевнико-
ва. Но тут не вся его тема.
— проходит в них под разными име-
силы, и вот опять новый
«невероятно», пожа-
этих людей,
Таково
Мы, старые писатели, дети двух эпох,
мы присутствовали при кризисе старой ли-
‚тературы и зарождении советской. Для нас.
слово «новый человек» звучит еще, как про-
зводное от двух миров; мы привыкли опи-
’’вать нового человека, непременно оттал-
“Ke -CTANARO, поэтому так много. пи-
салось в наших книгах о становлении новой
психики, о борьбе
внутри себя, о внутренних противоречиях.
Вне этой диалектики нам трудмо было об’-
яснить и описать характер, схватить отличи-
тельные признаки нового.
жевникова уже нет этого контраста.
единый и единственный мир — наш мир. Он
уже создан, он уже получил давность, по-
коления Людей выросли в нем. И люди этих
поколений друг для друга перестали быть
«Новыми»,
ственный мир, как если б он был вечно и не
мог не быть, как не может и перестать быть.
Это — реальность сущего, И все те колли-
зин, все те противоречия, внутренняя борь-
6a, которые они переживают и передумыва-
ют,
этого единственного мира, и Нет для автора
необходимости искать на своей палитре кон-
трастирующих красок,
ставлять новое старому. Больше того: как
раз там, где Кожевникову приходится во-
лей-неволей’ выйти за пределы нашего ми-
ра в чужой, то-есть, когда он описывает во-
енные эпизоды, происходящие за рубежом,
в Болгарии, в Югославии (рассказы «Мать»,
«Это сильнёв всего»), — там Кожевников
как раз и слабее, он чувствует себя менее
уверенно, изменяет реалистической манере,
высокому лаконизму письма и прибегает к
условности, к риторике,
тона. Видно, что старый мир он знает плохо,
чувствует себя в нем, как на незнакомой
с «ветхим человеком»
Но в книге Ко-
Есть
Они воспринимают свой нрав-
вершатся за внутренними скобками
то-есть противопо-
Batis Кожевников. Рассказы, Изд-во «Совет-
ский писатель». Москва. 1846.
PP PP PPP PPLE PPP PAPA ИЛА Аи лил > А у ‘ 7
Окончание. Начало см. на 2 стр.
единственно достойный великого народа, и
единственно верный путь к счастью. Пони:
мание этого, гордость за родину все глубже
входили в сознание i
Этом пишёт тов. Г. Александров в своей ра-
боте «О советской
0т5 декабря): «Бесконечная преданность лю-
дей социалистического общества своей стра-
не, своему государству, своему народу, без-
условное и сознательное, искреннее предпо-
чтение общенародных, государственных ин-
- теребов, интересов
личным, великое упорство в достижении по-
ставленных целей и способность сохранить
свой благородный идеал в борьбе с трудно:
СТЯМИ
умение правильно понимать и преодолевать
эти трудности — все это новые моральные
устои. на которых зиждется наш обществен-
ный строй. Это качества
которые присущи ныне миллионам ‘и Мил-,
лионам граждан Ссизтского Союза и кото-
рые характеризуют собою моральный облик
нашего советского общества»:
советских людей. Об
демократия» («Правда»
коллектива интересам
постоянного продвижения вперед,
советских. людей,
Эта сознательность, идейность миллионов
граждан могла быть порождена и воспита-
Ha только партией большевиков, только со-
ветской всенародной демократией.
С каждым новым своим значительным про-
изведением наша, литература все’ глубже и
полнее рассказывала Г
новый Человек с большой буквы, как про-
исходил массовый рост людей под руковод-
ством партии Ленина — Сталина.
о том, как рождался
Солдат царской армии, только вчера еще
бывший «серой скотинкой» для господ офи-
церов, я
правду большевиков, превращался в талант
русский крестьянин, поверивший в
ЛИрого народного полководца, становился
эпическим героем истории. И рядом с этим
образом стоял другой образ -= слокойного,
чуткого друга, воспитателя, руководителя,
воплотившего в себе любовь партии к про-
стым люлям. Так предстали перед читателем
образы Чапаева и ‘самого Фурманова в зна-
мёнитом романе-документе. И о м
ЛИЧНЫХ, своеобразных, индивидуальных ee
риациях, — возникали образы нарола и
партии в лучших произведениях eer,
лигературы, как «Железный поток» ерафи-
мовича, «Разгром» Фадеева и другие. De
Наша литература рассказала Г pig ok
кой творческой жадностью, всепоглощ
щей страстью рядовой
отвоевав в боях граждан
Люди
станции, ищет уже употребленных до него
красок и выражений и снова легко взды-
хает, как настоящий художник, лишь попа-
дая в свою родную советскую среду.
Перед нами, таким образом, явление уже
целиком сложившегося советского художни-
ка, для которого этот наш мир—единствен-
но реально ощущаемый мир; и книга расска-
зов Кожевникова создает полное, беспри-
мерное, сильное впечатление вполне уже
рожденной, как таковая, получившей какую-
то давность времени, не чувствующей нё-
обходимости в эпитете «новая» советской
литературы. Это очень большое, очень жиз-
ненное впечатление.
Но даже и это впечатление не покрывает
целиком того, что выше я назвала «единст-
вом темы». Еще одно всплывает поверх глу-
бокого вашего волнения, оставляемого чте-
нием книги: как высоко-человечны эти со-
ветские люди!
Возьмем два рассказа, написанных в по-
следние годы, — «Воинское счастье» и
«Мост».
В «Воинском счастье» кто-то другой рас-
сказывает автору о разведчике Чекарькове,
как он сидел на огромной сосне «в развил-
ке», где устроил себе гнездо, и выслеживал
немцев. «Немцы на лето по новому плану
минное поле кантовали. Приказано Чекарь-
кову вести наблюдение». Приходит Чеказь-
ков к командиру, «на лице усмешка, глаз
прищурен».
«— Товарищ командир, очень вас прошу,
не пугайте вы мне моих немцев.
Мы понимаем, Чекарьков подает себя. Но
все-таки обстановка. Приказываю:
к приподнятости
подмеченная, маленькая,
— Доложите.
— Разрешите немцу хоть до кустиков про-
гуляться, получите удовольствие».
Немцы напарываются на переминирован-
ное Чекарьковым поле. Вот таким обыден-
ным тоном ведется рассказ о замечательных
делах мастера советской разведки, великого
умницы Чекарькова, простого парня, мозг
которого работает точнее и лучше, чем у
Шерлока Холмса:
‹..Глаз одних мало. Ум выдающийся тре-
буется... Я вам журнал наблюдений Чекарь-
‚кова покажу... Вот к примеру пишет: «Днем
сльшал звук пилы. Ночью — несколько пил.
На рассвете снова пилили часа три, но чтоб
кололи, слышно не было. Значит, не дрова
заготовляют. А бревна. Бревна — значит,
дзот новый строить собираются либо блин-
даж. А в блиндаже кто жить должен? Вот
то-то же... Пополнение ждут»,
И слово за словом кратчайшими штриха-
ми возникает образ человека, героизм ко-
торего — в непрерывном, неустанном вни-
мании, внимании не за страх, а за совесть,
внимании, которого никто проверить нё мо-
жет, «он один там и только совесть — и
больше никого», но чувствуешь вместе с
автором — на Чекарькова можно положить-
ся; с ним нельзя пропасть. И когда образ
ожил, горячее уважение родилось к челове-
ку, вера, что есть они, Чекарьковы, много
их, — тогда только, под самый конец рас-
сказа, автор показывает вам и живого чело-
века Чекарькова, только что отмеченного
перед бойцами воинской почестью: .
«Я следил за выражением лица Чекарь-
кова, за его живыми глазами, в углах кото-
рых лежали усталые, напряженные, светлые
морщинки, какие бывают только у снайпероз
и у летчиков. Что же касается... ораторской
манеры Чекарькова, то она была неё совсем
складная: он все время держал руки по
швам, глядел в одну точку, стесняясь встреё-
титься © кем-нибудь взглядом».
Онять — признак большого мастерства эта
беглая черта —
стеснение встретиться с кем-нибудь взгля-
дом у человека, месяцы проводящего в не-
прерывном напряженном глядении, одиноком
глядении за врагом из засады. Детали порт-
ретов, создаваемых Кожевниковым, точны и
психологически обоснованы, как эта,
Рассказ «Мост». Чтоб отвести внимание
пемцев от строящейся переправы, большой
мастер столяр Григорий Березко, боец са-
перного батальона, вызвалея со своими това-
рищами строить в другой стороне ложную
переправу. Внимание врага они привлекли.
Немец стал обстреливать фальшивый мост.
«И стал подмечать Березко, что . сам он
дольше, чем нузжкно, задерживается на бере-
советский человек,
ской войны свое
гу... Он увидел, как Неговора, пугливо, при-
сев при взрыве снаряда, обронил в воду то-
{commen государство от врагов, начал свой
i
великий подвиг созидания, коренного пре-
образования страны. Он пришел в красно-
армейской шинели на усчувший завод, вер-
нулся в родную деревню, — ‘и как бы его
ни Звали, — Глеб Чумалов, герой «Цемен-
та» — первого советского романа с радости
свободного созидания, — Кирилл Ждаркин,
строитель колхоза «Бруски», ставший круп+
ным. государственным деятелем, = Павел
Корчагин — героическая молодость стра-
ны, — он сосредоточивал в себе такую все-
побеждающую, могучую творческую энер-
гию народа, которая могла быть полождё-
на только социалистической революцией,
только советской демократией. В великом
творческом всенародном напряжений сталин:
ских пятилеток утверждаласвь могучая со-
циалистическая держава, окованная броней
стали, страна тружеников, непобедимая, как
сама правда. Идея коммунизма овладевала
волей и сознанием народа, и рядовой совет
ский человек превращался в созидателя и
творца. Были ли когда-нибудь более высо:
кие, более человечные темы у литературы!
Все лучшие произведения Вашей литературы
отличаются тем, что. их образы, темы отра-
жают коренные интересы народных Масс.
Вспомним вдохновенную поэму в прозе —
«Поднятую целину» Михаила Шолохова.
Ее герои. донские казаки из тех самых ста-
ниц. где когда-то метался, нё зная, к Kako-
му берегу пристать, Григорий Мелёков, ге:
рой «Тихого Дона», — расставались co
старой деревней, где властвовала грубая,
звериная кулацкая сила. Они отплывали
в окёан огромной, подлинно человеческой
жизни, Партия большевиков вела их к
новому, колхозному строю. И советский
писатель раскрывал нам души людей,
освобожлавшиеся от векового страха, нуж-
ды, от вражды каждого ко всем и всех
к каждому.
Страна родная велика,
Весна! Великий год!
И надо всей страной — рука,
Зэвущая вперед.
Так запечатлел страну в год великого, пе:
слома Александр Твардовский в чудесной
поэме «Страна Муравия».
Сталинская рука вела нашу родину к мо-
рально-политическому единству/ народа
и литература поднималась на новый илейно-
художественный уровень, выражая новые
чистые, светлые человеческие чувства твор-
ческой дружбы, братства советских людей.
Потребовалась напряженная, упорная
труда и полвига
пор, а Нешеретний тюкал, неглядя куда, то-
пором и портил хороший горбыль...» И Бе-
резко понял, что нужно сейчас, чтоб поднять
настроение и спасти дело. Он‘ариказал:
«—Бойцы, смирно! Здесь я командующий.
Понятно? Фальшивый мост отменяю. Будем
строить настоящий...
Будто нашли бойцы что-то очень дорогое,
что считалось давно утерянным... Забыв об
опасности, о страхе смерти, они начали сно-
ровисто и уверенно ‹ укладывать толстые
бревна...» Так был побежден страх смерти
заменой труда вымышленного, труда для ви-
димости, трудом настоящим,
От рассказа к ‘рассказу раскрываются
черты советского человека, воспитанные
новым отношением к труду, новым отноше
нием к долгу, к товарищу, к командиру и—
главное — к своему месту в коллективе.
В рассказах «Кузьма Тарасюк», «Декабрь
под Москвой», «Катя Петлюк», «Сережа Из:
майлов» и‘’других передается это особое
ощущение радости от своего места среди
требовательного суда над собой — глазами
коллектива и подтягиванья себя в уровень
занятого места — теплое счастье одобрения
тебя коллективом, муки от неуважения им
тебя.
Вот первый рассказ в сборнике «Март—
Апрель». Читатель помнит, какою весенчею
свежестью повеяло на него от этой вещи,
напечатанной в сборнике «Правды». История
двух людей — капитана и радистки, прыг-
нувших со специальным заданием в тыл вра-
га и пробирающихся обратно к своим. На
исходе зима, — талый снег, вода, голые де-
ревья; на исходе силы, — он ранен, у нее
отморожена нога, оба голодны, есть нечего,
— едят суп из растопленных льдин с кро:
шинками последнего сухаря, подстреленного
грача; когда кажется—они у предела пути, но
и у предела сил, капитан в поисках дороги
замечает новый вражеский аэродром «хорошо
устроенный». Карта у них размокла, низкая
облачность скроет линейные ориентиры, зна
чит — пеленгом должна служить их рация...
Иными словами, они должны притянуть на
себя наших бомбардировщиков, чтобы по-
мочь им найти вражеский аэродром. Но ра-
дистка не уступает своей рации капитану.
она идет на подвиг сама. И совершает этот
подвиг.
Не психологизируя нигде, Кожевников
умеет с болышим художественным чутьем,
тонко и точно вести психологический рису-
нок. Вот рассказ «Любовь к жизни». Там
летчики достают для своего раненого и за-
тосковавшего товарища рассказ Джека
Лондона «Любовь к жизни», который нра:
вился тяжело больному Владимиру Илвичу.
Книжку принесли раненому летчику в гос-
питаль. Летчик «выкарабкался». Но не от
книжки. Вызлоровев, он рассказал: ‹..Я ее
прочесть не мог. тогда: голова очень горела.
Но вот о Ленине я думгл. Как он тогда ле-
жал, мучился... и только о жизни думал. Не
о своей — о нашей, о жизни всех нас. И ста-
ла она мне, моя жизнь, после этого необык-
новенно дорогой».
Нельзя не сказать два слова о скупой, но
выразительной характеристике внешнего ми-
ра, обычно занимающей у Кожевникова две-
три строки: ‘
«Фронтовые дороги гудели низкими голо:
сами, как басовые, гигантокие, туго натя-
нутые струны, от идущих по ним бесконеч-
ных колонн» («Два товарища»).
«Березовая роща, иссеченная осколкамн,
стояла совсем прозрачная. Стеариновые
стволы деревьев резко выделялись в фио-
летовых сумерках» («Мера твердости»).
«Белые деревья роняли на белый снег лег-
‚кие голубоватые тени» («Григорий Кисля-
ков»). Мир возникает пятнами, звуками,
ассоциированными с обстановкой рассказа,
с действием, производимым человеком. Снег
и влага передаются описанием отяжелевших
валенок, мороз — затвердением и звоном
этих валенок; * ы
В чем школа мастерства Кожевникова?
Мне думается — в долгой, напряженной и
честной работе с «натуры», в том ее смыс-
ле, как понимают это живописцы. Натура, °
живая натура во всем — и в типаже, и в
происшествии, и в месте действия. Рассказы
Кожевникова не выдуманы, не сочинены. Но
уменье написать «натуру», отобрать основ-
ное в ней, вычеркнуть все лишнее, никогда
не скупиться вычеркивать — это трудная. и
настоящая школа искусства.
борьба для того, чтобы ликвидировать экс-
плоататорские классы в стране, их идеоло-
гические влияния, перестроить экономику
на основе единого социалистического плана
и создать предпосылки для морально-поли-
тического единства народа. Советская лите-
ратура, отражая эту бэрьбу, сама развива-
лась в условиях острой идейной борьбы со
всеми чуждыми и враждебными влияниями.
Партия воспитывала писателей, помогала тем
из них, которые вышли Из рядов старой ин-
теллигенции, преодолевать индивидуализм,
влияния прежней анархистской богемы, ме-
щанско-эстетские навыки и предрассудки.
Это было борьбой за демократизацию лите-
ратуры, за ее приобщение к жизни, к труду,
интересам всего советского народа. И по-
степенно герой-индивидуалист, колеблю-
щийся или перестраивающийся интелли-
гент старой формации, уступал место в про-
изведениях этих писателей общенародному
герою, активно живущему интересами всей
страны, В таких произведениях, как повести
„Юрия Крымова «Танкер «Дербент», «Инже-
нер» — литература рассказывала о том, что
наша Родина превратилась в страну нова:
торов, где дерзкая, смелая, умная творче-
ская инициатива стала массовой.
В годы Великой Отечественной войны на-
ща литература говорила о тбм, что народ-
новатор, народ, воодушевленный идеями
коммунизма, народ единой воли, воспитан-
ный Лениным и Сталиным, — этот народ и
воевал так, как он привык жить и работать
за годы советской власти: по-новаторски,
превосходя своего врага и морально-интел-
лектуальным, идейным уровнем, и своей тех-
никой, и своим, самым передовым в мире,
общественным строем.
В романе Николая Островского «Как за:
калялась сталь» замечательно просто и
мудро была выражена мысль о том, что
источником массового героизма прост’ух со:
ветских людей явЯяется их Высокая идей-
ность. Вспомним сиену из романа, когда на
фронте, у костра, бойцы беседуют о герои-
ческих подвигах, и один из бойцов говорит
о героях, погибших мученической смертью:
«Так человек не выдержал бы, но как за
идею пошел, так у него все это и получает-
ся». ®
Влохновленный идеями учения Ленина—
Сталина, советский народ проявил в тоды
Отечественной войны ни с чем в истории
не сравнимое величие духа. Об этом и расска-
зывают нам такие произведения, созданные
советскими писателями в дни войны, как по-
многих, если удалось занять его, ощущение,
“Уход от
Позмы Леонида Мартынова, изданные в
1940- г. «Советским писателем», — «Тоболь-
ский летописец», «Правдивая история об
Увенькае», «Искатель рая» и другие—при-
влекли к себе внимание читателей. В поэмах
шла речь о событиях различной давности. Но
прошлое не было там еще тем бегством от
настоящего, в которое обратился впослед-
ствий Мартынов. Отдельные его герои, та-
кие, например, как «искатель рая» Мартын
Лощилин, были нам понятны. Их «рай» пред-
полагал жизнь без алчных торгашей, непра-
ведных судей, продажных правителей, без
всех тех, кто отравлял существование Ло-
щилина.
Это была не очень социально четко очер-.
ченная, но все же мечта о человеческом сча-
стье, общем для всех, добывать которое
приходилось тяжким трудом.
Тяжко приходится Мартыну Лощилину.
Мы оставляем его изможденным, оборван-
ным, в мрачном котловане, где он «с темна
и до темна» месит глину для будущих кир-
пичей. Обжигательная печь находится тут
же, Но, «адское», ее пламя не пугает ни са-
мого героя поэмы, ни нас, ее читателей. Ло-
щилин слеплен из жизнеупорной глины. Не-
даром же в одной из глав он говорит лже-
факиру:
...Придя издалека,
Ты хочешь поразить нас чудесами!
Выращиваешь — финик из пупка?
И дальше:
О чудесах я неё тавих мечтаю. Рай я ищу!
Рай для живых людей.
Можно было надеяться, что, углубляя эту
мысль, Мартынов в дальнейшем придет к
более точному определению человеческого
счастья и пойдет по пути к его достиже-
НИЮ.
Но этого не произошло. Наоборот. Мар-
тынов все разительнее отклоняется от. этого
единственно правильного пути.
Перед нами сборник поэта «Эрцинский
лес», изданный в текущем году в Омске.
Сборнику предпосланы строки некоего Ни-
колая Спафария, старинного летописца, судя
по стилю. «Лес тот, — пишет Спафарий, —
идет по Обе реке и по всему Сибир-
скому государству до самого до Окиянско-
го моря». \
Древнее «Сибирское государство» пред-
ставлено в сборнике большой поэмой «Дукс
Иван многогрешный и непотребный». Эта
многословная стилизация под старину с ее
сомнительным историзмом уводит нас к на-
чалу ХУП века.
Но и современная Сибирь выглядит у Мар-
тынова не моложе. Это все та же «страна
Холодырь», где мечется «шишига под кры-
шею банной». Где «гражданин Домовитых»
живет по Домострою за крепкими засова-
ми. Где в глухой и мутной вьюге еле раз-
личимы «заводы и домны огромны весьма».
Ветер, который носился по тундре «безду-
шен, бездомен», должен теперь раздуть ог-
ни «у домен, у домен, у доме».
Неубедительно и бутафорски выглядит У
Мартынова весь этот «принудительный ас-
сортимент» современности. И уж никак не
верится, что снаряд, сработанный на таких
заводах, мог ввергнуть в огонь «вражьи кре-
пости» гитлеровской Германии. В стихотво-
рении «Народ-победитель», единственном
прямом отклике на войну, солдаты-победи-
тели
..прошли по Москве. точно ены,—
Были жарки они и хмельны;
В зоопарке трубили слоны.
Все это действительно напоминает дурной
сон. Почти бред. И здесь мы вплотную под-
ходим к тому искоивлению творческого пу-
ти Мартынова, о котором было упомянуто
раньше.
В сборнике «Эрцинский лес» поэт снова
увлекает нас... но куда? В «страну Теле-
трафных столбов», с которой, вопреки ев
названию, нет никакой связи. В «мир сор-
ных трав», где ржавеет мертвый металл. Ку-
Да угодно, только бы дальше, как можно
Дальше от современной действительности.
`‚ В-чаетиости; «мортвый- металл»---это иво»
Образ поэта, существа «высшего», непоня-
того, неоцененного, обреченного на одиноче-
ство и забвение.
В стихотворении «Сон подсолнуха» co-
зревший подсолнух чувствует, что ему «от-
крутят голову», что его поджарят и «егры-
зут». Он хочет оторваться от земли, распра-
вить «листья-крылья», но земля уцепилабь:
Л. Мартынов. Эрцинский лес. Омск. 1946 г.
Вера ИНБЕР
действительности
o 9 9
а
Ты куда? Постой!
оволнуйся, горд и непокорен; :
Это и вовется красотой!
Впрочем, в самолюбовании «одиночест-
вом» он и не пытается быть иным, этот под-
солнух, ведущий себя, как сорняк. Вспоен-
ный соками родной земли, выращенный ею,
эн презрительно попирает ее, не понимая,
что только благодаря ей он существует,
Все снова и снова, в разных вариантах,
возвращается Мартынов к противопоставле-
нию подеолнуха—поэта земле— народу.
Пускай тебя за скомороха примут,
Пускай тебя на смех они подымут.
Поэт кутается в романтический плаш бун-
таря-одиночки. Он не понимает, что одея-
ние это безнадежно обветшало. Защищая в
свое время‘ разгоряченного обидами фран-
цузского романтика от холода буржуазного
общества, одеяние это превратилось У нас в
смехотворную хламиду.
Искусство в мартыновском понимании не
есть отражение реальной жизни. Оно растет
само из себя, как «финик из пупка» фа:
кира:
Хочу иметь такую душу,
Чтоб гибло все, что я раврушу;
Хочу иметь такую волю, :
Чтоб жило все, чему позволю.
В своей поэме «Поэзия, как волшебство»
Мартынов некогда. писал:
Не музыки я жду! Идей! Глаголом жечь
сердца людей.
Тогда мы были склонны поверить этим
словам, но теперь мы видим раснтифровку
этих «идей» и отвергаем их, как несовмести-
мые с нашими взглядами на роль поэта в
эпоху социализма.
Плоть от плоти своего народа, певец его
песен, выразитель его грез, помошник в его
созидательном труде, — таков наш поэт.
Такому поэту не противопоказаны и исто-
рические темы, но при условии, что история
не будет служить прибежищем от современ-
ности.
У Мартынова же это Именно так и про-
исходит. Чем дальше от современности, тем
лучше. Он сам не скрывает этого. В стихо:
творении «Наяды», найдя на дне Иртыша
«древнейшие» обломки времен еще татарско-
го владычества, поэт говорит:
Ну, что ты на меня глядишь?
Все эти вещи слишком стары?
Что? Колчаковый саквояж?
Бинокль бы цейсовской работы?
Транаты? Ружья? Пулеметы?...
Bee можно! Почему б и нет!
Так ты и начинай путину.
А я? И пальцем я не двину.
Но неприятие современности преврашает-
ся уже в неприкрытую злобу там, где Мар-
тынов говорит о своем современнике, чело-
веке советской страны.
В стихотворении, издевательски названном
«Царь природы», наш человек изображен
тупым и пошлым обывателем, при котором
искусство вынуждено прозябать на «задних
дворах».
Все снова (в который раз?), с маниакаль-
ной настойчивостью Мартынов зовет нас
прочь от «пошлых буден» в страну вечного
«праздника» искусства, в «страну грез» —
Лукоморье. Единственный в своей неповто-
римости поэт («Вероятно, приезжий, на нас
непохожий») зовет туда избранных, но вуль-
гарное скопище профанов одним своим при-
косновением опошляет мечту. (Само назва-
ние дивной страны претерпевает в устах
«советских обывателей», не могущих понять
«избранного» поэта, искажающие смысл из-
менения: Лукоморье — Мукомолье — Му:
хоморье и наконец... рукомойня. Нас, своих
«будничных» современников, Мартынов
упрекает:
Исчезло, ушло Лукоморье,
Хранить вы его не сумели!
Это — поклен на нас. Если понимать под
Лукоморьем творческую мечту, то она всег-
да с нами. Но наша мечта — действенная,
а не уводящая от реальной жизни. Она вею-
ду, где творческая мысль человека творит
чудеса, где человеческая воля направлена
на созидание все более высоких форм обще-
ственной жизни. Наша романтика — в ува-
жении к великому созидательному труду со.
ветского человека, нашего лучшего вдохно-
вителя.
Но здесь, видимо, Леониду Мартынову с
ами не по пути. И если он не пересмотрит
Н
своих сегодняшних позиций, то наши с ним
ти
ути могут разойтись навсегда.
Обложки новых книг, выпускаемых издательством «Советский писатель». На сним-
ке (слева направо): Симон Чиковани «Песнь о Давиде Гурамишвили» (худ. Г. Сме-
лова), Андрей Малышко «Лирика» (худ. М. Компанеец),
Темиркул Уметалиев
ПОЭТ ВОИН
Открытое письмо
Н. С. Тихонову }
Дорогой наш Николай Семенович!
В день Вашего пятидесятилетия Союз
советских писателей горячо поздравляет Вас
и шлет Вам сердечные пожелания творче“
ских успехов, энергии и здоровья.
Вы пришли в советскую культуру из ар
мии, с фронтов первой мировой войны, из
недр солдатской массы. Первые Ваши mpo-+
изведения, первые книги стихов—«Орда» и
«Брага»—оставнли неизгладимый след в на-
шей поэзии. «Праздничный, веселый, бесно-
ватый, с марсианской жаждою творить» —
таким полюбили Вас и запомнили сотни ты*
сяч молодых читателей. Ваши первые бал-
лады навсегда вошли в золотой фонд нашей
поэзии, являясь ее украшением и гордостью.
С тех пор прошло много лет, и в ‘течение
всей этой четверти века Вы, не покладая
рук, работали, как поэт и прозаик, как об-
щественный деятель. :
Be
Заслуги Ваши перед нашим народом и его
языком поистине огромны. Один из первых
Вы приняли деятельное, вдохновенное уча-
стие в осуществлении братства между со:
ветскими народами. Ваши книги о. путешест-
виях по Средней Азии, Ваши переводы за-
кавказских, в частности, грузинских поэтов,
также прочно вошли в золотой фонд нашей
культуры.
Недаром Вы явились представителем. на-
шей литературы на Международном антифа:
шистском конгрессе писателей в зашиту
культуры в 1935 г. в Париже. Плодом Ва-
шего пребывания на Западе была книга
стихов «Тень друга», политический смысл
которой полностью раскрыт только в дни
Великой Отечественной войны,
И когда она разразилась, ничего не было
естественней, как увидеть Вас, Николай Се-
менович, в рядах защитников Родины, в
форме офицера Красной Армии. Сделанное
Вами за годы войны — огромно: поэзия и
проза, влохновенная поэма «Киров с нами»
и короткие рассказы о героических людях
Ленинграда, военные очерки в «Красной
границы, — все это свидетельствует о Ва-
шей энергии, о Вашей творческой молодо:
сти.
Таким молодым и полным сил писателем
знает Вас советский читатель, таким Вы
пришли ко дню своего пятидесятилетия.
Человек отзывчивого сердца, страстный
пропагандист советской культуры, ее пат-
риот и поэт — мы гордимся Вами, как од-
ним из лучших наших современников.
Еще раз поздравляем и крепко обнимаем
Вас.
А. ФАДЕЕВ, В. ЛЕБЕДЕВ-КУМАЧ,
А. КАРАВАЕВА, В. КОЖЕВНИКОВ,
К. СИМОНОВ, Л. СУБОЦКИЙ,
ИСАКОВСКИИ, Л. СОБОЛЕВ.
М.
О
Образ положительного героя
в драматургии
С 2 по 4 декабря во Всероссийском теа-
тральном обществе состоялась научно-твор-
ческая сессия, посвященная образу положи-
тельного героя в советской драматургии.
Сессия была организована Кабинетом теа-
тра Горького и советской драматургии ВТО,
совместно с секцией драматургов Союза со-
ветских писателей.
С докладом «Драматургия А. М. Горького
и образ положительного героя» выступил
Б. Бялик. Теме «Наш современник в драма-
тургии и в театре» был посвящен доклад
С. Герасимова. И. Альтман сделал: доклад
6 «Развитии и; становлении образа положи-
тельного героя». $
®>——-
Памяти погибших писателей
Военная комиссия Союза советских писа-
телей СССР собирает материалы для ебор-
ников о советских писателях, погибших на
фронтах Великой Отечественной войны.
Перзый сборник (20 печатных листов) бу-
дет посвящен памяти писателей-москвичей и
ленинградцев — Е. Петрова, А. Афиногено-
‘ва, Б. Лапина, 3. Хацревина, В. Ставского,
М. Чумандрина, Б. Левина, С. Диковского,
Д. ‘Алтаузена, А. Гайдара, В. Зозули,
Б. Ивантера, Ю. Крымова, И. Меньшикова,
А. Роскина, М. Серебрянского, О. Цехнови-
цера и др. В сборник войдут портреты ниса-
телей, статьи об их творчестве, выдержки
«Сердце киргиза» (худ. С. Нодельман).
истине народная поэма Александра Твар-
довского «Василий Теркин», повесть Бориса
Горбатова «Непокоренные», роман «Дни и
ночи» Константина Симонова, рассказы Ле-
онида Соболева, Вадима Кожевникова, нье:
са «Нашествие» Леонида Леонова, главы из
романа Михаила Шолохова «Они сражались
за родину», стихи и поэмы. А. Суркова,
М. Исаковского, К. Симонова, М. Алигер,
П. Антокольского, Н. Тихонова, Максима
Рыльского, Леонида Первомайского, Павло
Тычины, Якуба Коласа, Аркадия Кулешова
и других.
В романе Александра Фадеева «Молодая
гвардия» с непревзойденной еще в нашей
литературе глубиной раскрывается высокий
идейный и моральный облик советских лю-
дей, советской молодежи, и руководящая
роль партии в идейном воспитании народа.
Прекрасно рассказывает Фадеев о том, что
главным законом всей деятельности партий
большевиков является святое служение на-
роду, безграничная любовь к советско-
My человеку-труженику. Вспомним главу.
в которой рассказано; как два большевика,
один — работник райисполкома, другой—
хозяйственник; директор шахты, участники
подпольной борьбы против фашистских
оккупантов в Донбассе, — в немецкой
тюрьме, после чудовищных пыток, пос-
ле богатырекого бунта, поднятого этими
двумя могучими людьми против фашист-
ских тюремщиков, — проводят вдвоем в
камере последние часы своей жизни. Их
ждет страшная казнь. И вот перед их ду-
ховным взором проходит вся прожитая ими
жизнь. О чем же думают и говорят два
большевика в свои предсмертные часы?
*«— А самое дорогое` на свете, = говорит
один из них своему товарищу, = ради чего
стоит жить, трудидься, умирать/—то наши
люди! Человек! Да есть ли на свете что-
нибудь красивше нашего человека? Сколь:
ко труда, невзгоды принял он на ‘свои ила
чи за наше государство, за народное дело!
В гражданскую войну освмушку хлеба ел,
не роптал, в реконструкцию стоял в очере-
дях, драную одежду носил, а не променял
своего советского первородства на галанте-
pero. А в эту отечественную войну 62
счастьем, с гордостью в сердце почее свою
голову’ на смерть, принял любую невзгодуи
труд, — даже ребенок поинял это’ на с>бя;
не говоря уже о женщине, — а это ж все
наши люди, такие, як мы с тобой. Мы вы-
шли из-них, все лучшие, самые ` умные, та-
лантливые, знатные наши люди — все вы-
шли из них, из простых людей!.. Да разве
любой советский человек, самый простой и
немудрящий, не имеет права на то, чтобы
ответственный низовой работник государет-
ва знал его в лицо, знал его жизнь, нужду?
Он имеет на то право, он того заслужил
трудами и жертвами своими!.. Мы, работни-
ки народа, должны в каждом человеке под-
нять веру в себя, чувство гордости за себя,
поднять в глазах всего света величие и до-
стоинство нашего человека... — с волнени-
ем говорил Шульга.
А Валько только сказал: t
— То все правда, Матвий, святая прав-
да...»
Таковы государственные деятели ленин-
ско-сталинского типа. Слуги, работники, ру-
ководители народа, — нет для них высшего
счастья, чем счастье беззаветного служения
народу! И если ‘для партий большевиков
высшим законом является святое слу-
жение народу, — то таков же закон # для
советской литературы, воспитанной парти:
ей.
Недавние исторические ‘указания партии
о задачах искусства направлены на дальней:
шее расширение и углубление демократич-
ности нашей литературы.
Постановления ЦК ВКП(б) разоблачают
и бичуют антидемократические тенденции и
влияния в области искусства. Глубоко вра-
ждебны советской демократии мещанское
презрение к человеку из народа в расеказах
Зощенко, салонно-аристократический инди:
видуализм поэзии Ахматовой. В иных стра-
нах произведения антидемократических пи-
сателей, мизантропов, циников, пессимистов,
чуждых народу, поднимаются ва щит лжеё-
демократической прессой. В стране совет-
ской демократии писатели этого типа не мо-
гут рассчитывать на успех. Широкое об-
суждение указаний партии деятелями ис-
кусства и всей страной уже дало огромные
положительные результаты. Работники co-
ветского искусства глубоко осознали идей-
ное и художественное убожество всех тех
влияний и устремлений, которые уводят ху:
дожника от жизни и борьбы народа. Никог:
да еще с такой неумолимой ясностью, рез-
костью не представато полное банкротство
всего того, что связано с. парежиткамя. фор-
мализма. эстетства, безидейностн, аполитич-
ности. Никогда еще с такой остротой ne
обнаруживалось, что одним из важнейших
эстетических критериев является “массо-
вость художественного произведения, его
связь с коренными вопросами жизни милли-
*
из писем с фронта, библиографические дан-
ные. :
онных Народных масс. Наша литёратурная
теоретическая мысль должна глубоко про-
думать выводы, вытекающие из указаний
партии. Постановления ЦК ВКП(б} и дк-
лад тов. А. А. Жданова о журналах «Звёз-
да» и «Ленинград» явились, вместе с тем,
и могучим фактором небывалого расшире-
ния народной среды вокруг литературы и
всего фронта нашего искусства. Те вопробы,
которые когда-то интересовали только уз-
кую прослойку профессиональных деятелей
искусства й интеллигенции, стали достояни-
ем огромных масс советского народа. Начи-
ная от общих вопросов о задачах искусства
до специальных вопросов художественной
формы, истории искусства ит. д. —вев эти
проблемы живо интересуют и волнуют ши-
рокие слои читателей, зрителей. Поистине,
искусство стало делом всего народа в на-
шей стране!
Это стало возможным потому, что задача
ссветского государства «как раз в том и
состоит, чтобы беспрестанно и все выше по-
дымать духовное развитие, культуру всего
советского общества, добиваясь все боль-
шего превосходства советских людей в
культурном, духовном и моральном от:
ношениях. Задача нашей партии в том и со-
стоит; чтобы так широко распространить
современные знания, современную культуру
в народе, так широко поивить их всему на-
селению, чтобы в конце концов нодиять
весь советский народ до уровня его самых
передовых людей, до уровня его авангар-
да» (Г. Александров «О советской демокра-
тии»).
Наша страна отметила десятилетие Ста-
линской Конституции, которая законода:
тельно закрепила и зафиксировала устои
советского общества, социалистической де-
мократии, Под знаменем Сталинской Кон-
ституции ‘развивается, борется за новые
успехи, за повышение своего идейно-худо-
жественного уровня наша советская литера-
тура — самая демократическая литература
мира, Высоко ее положение в стране. всена-
родной демократии. И с благодарностью, 6
беспредельной любовью думают советские
литераторы о том, кто ведет нашу родину
к новому могучему под’ему, — о вожде на-
рода, гениальном тпориё ношей Konetuty«
WHH — © родном, великом Сталине!
ети ино ee Re
Литературная газета
№ 49 3
звезде», статьи, написанные очерки для за-.