5

НАШИ ЗАДАЧИ В БОРЬБЕ С ТРОЦКИСТСКИМИ И ИНЫМИ ВРЕДИТЕЛЯМИ, ДИВЕРСАНТАМИ И ШПИОНАМИ О ОМАСИЯ «Да, я не прощу ему, если он не поймет всего значения этого. Луч- СОВЕТСКОЕ ИСКУССТВО Аннa стороны, облагорожен сравнительно со своим прообразом, он лишен че- ше не говорить, зачем испытывать?» думала она» (гл. ХХII второй части «Анны Карениной»). На сцене МХАТ Анна слов этих не говорит, она смотрит на Вронского, а затем произносит: «Я беременна». «Она не спускала с него глав, чтобы видеть, как он примет это, Он побледнел и хотел что-то ска- зать, но остановился, выпустил ее руку и поднял голову. «Да, он по- нял все значение этого события» - подумала она и благодарно пожала ему руку» - читаем мы в романе, И этих слов А. К. Тарасова не про- износит, но мы их слышим. Тарасо- ва играет их, она играет весь текст Толстого, все содержание этого за- мечательного места. И во всей роли, с момента перво- го появления на площадке вагона и до смерти под колесами поезда, А. К. Тарасова играет не только то, что дано ей текстом драматической композиции Н. Д. Волкова, но весь образ Анны Карениной, как он изо- романе, со вссмиподтск стами», в разнообразных оттенках и нюансах, А. К. Тарасова как бы чи- тает вслух, вместе со зрителем, ро- ман Толстого и передает нам не только свой текст, но и ремарки ав- тора, его суждения и пояснения к драме Карениной. «Да, ни я, ни вы не смотрели на наши отношения, как на игрушку, а теперь наша судьба решена» - отвечает Вроиский -- М. И. Прудкин, подтверждая внутреннее суждение Анны о том, что он понял так, как надо, ее слова. Но она ошибалась. «При этом известии он с удесятерен- ной силой почувствовал припадок этогс странного, находившего на не- го чувства омерзения к кому-то…» читаем мы в романе. Вот этого-то Прудкин не передает!… Его Врон- ский в решающем месте драмы не вполне Вронский Толстого. Как буд- то он лучше, выше, но, с другой стороны, он проще, прямолинейнсе, нежели подлинный Вронский. И дело тут, конечно, не в том, что та или иная ремарка не перенесена на переворачиваются… Дробность, Н. Волковым на страницы пьесы, в конце концов, автор сценической композиции в таких случаях лишь посредник между актером и инсцени- руемым произведением. R. Волков очень тактичный и вдумчивый посредник… Проходят перед сцена за сценой, их много,- как будто страницы рома разорванность?… Да ведь так у Тол- стого. История Анны Карениной, разработанная с исчернывающей пол- нотой, перемежается десятками стра-   ственные эпизоды опущены, Одна- ко, взяв нз романа только историю любви Алны и Врочского, отрадения их и Каренина, их гибели, театр раз- работал ее с возможной полнотой и и-актеры должны были добиться изоб- разения образов Топстого толеочто не только теми словами, какие да- ны им, но и всем авторским текстом… Одна из основных мыслей Толсто- го в «Анне Карениной», позже под- робно разработанная в «Крейцеро- вой дов ви несовместимости, о борьбе двух ви- любви, плотской и платониче- ской… «Анна Каренина» начинается описанием пошлого «романа» Облон- ского с гувернанткой; в этот же день Левин говорит Облонскому, вспоми- ная платоновский «Пир» - «обе люб- служат пробным камнем для лю- дей. Одни люди понимают только одну, другие другую… При такой любви не может быть никакой дра- мы». «Покорно вас благодарю за удо- сонате», но и здесь уже яв- ственно ощутимая,- это мысль о вольствие, мое почтение», - вот и вся драма. А для платонической любви не может быть драмы, потому что в такой любви все ясно и чисто». Так думает Левин. А в жизни вы- ходит много сложнее… Любовь Анны и Вронского- и платоническая и неплатоническая.Прудкина же колучается только одно: Покорно Расхождение произошло по той о образ Вронского значительно упрощен по сравнению с Толстым… От Вронского на сцене театра осталось в неприкосновенно- сти только «непоколебимое спокой-  ствие». Вронский-Прудкин, с одной столюбия, он не выказывает того разочарования и пресыщения любо- вью, которые у него появляются в конце романа; с другой стороны, в Прудкине подчеркнуты лишь муж- ские, физические качества--в ущерб тем духовным, привлекательным свойствам, которые Толстой открыва- ет нам в этом человеке. Таким обра- зом, беспристрастный анализ застав- ляет притти к выводу, что в отлич- ном спектакле МХАТ образ Вронско- го не удался; его несоответствие ро- ману Толстого особенно подчеркивает- ся игрой А. К. Тарасовой, потому что создаваемый ею толстовский образ терпит ущерб теряется правдопо- добность такого чувства такой жен- щины к этому человеку… Следовательно, ослабевает идейное вначение спектакля, его социальная сила. Толстой в «Анне Карениной» в большой мере стал жертвой про- тиворений своего мировоззрения. Он был впоследствии недоволен рома- ном и собою, он эпиграфом осудил Анну, он написал «Крейцерову со- нату». Но сила его гения преодоле- вает противоречия между художе- ственной зоркостью и философской предвзятостью, и драма Анны Каре- ниной опровергает идею Толстого о противоположности и несовмести- мости двух видов любви. На сцене-- подлинная история чувства, история любви. Эта любовь была анатомиро- вана Толстым, разложена на части, и А. К. Тарасова как бы собрала эти части в образ глубоко правдивый и подлинно трагический. Трагедия Анны не в том, конечно, что «свет» от нее отвернулся, забросал ее кам- нями… Она и не в том, что Анна ревнует Вронского, не верит ему… Трагедия Анны в том, что немысли- мо отделить в жизни два вида люб- ви, что подлинная любовь едина, но условия исторического существова- ния человечества изуродовали это великое чувство, искусственно рас- щепили его, изолировали одну его сторону от другой, противопостави- ли их… Но иначе и б и быть не может в предыдущие эпохи, особенно в ка- питалистическом обществе. Анна лю-   бит Вронского глубокой, единой, подлинной любовью, и платониче- ской, в лучшем смысле, и плотской, физической… Ее любовь- это страсть, и дружба, и уваженье, и неж- ность… И она борется за право так любить она отстаивает возможность цельной и целостной любви в таких общественных условиях, которые та- кую любовь исключают. Толетой сам себя опроверг -- он показал, что и возможна и необхо- дима единая любовь. Анна своей смертью утвердила такую любовь… метор нское A. К. Тарасова прекрасно показы- ных условиях буржуазного обще- отва отнично торедает Тара- ние новой жизни!» И эта же Анна спокойно-цинично говорит Долли, у нее не будет больше детей, потому что она хочет удержать при жест перед животом его только от- В ко но в толкнешь… A. К. Тарасова не обясняет, по- чему лнлюбит Сере о чем дочь. Правда, тут отчасти вина драматической композиции Но и тот материал, который есть в пьесс не- достаточно использован актрисой. 1-й картине V акта, в упомяну- том только что разговоре с Долли, Анна говорит: «Я люблю кажется равно, но обоих больше себя, два существа: Сережу и Алексея. Толь- эти два существа и люблю и од- исключает другое. Я не могу их соединить, а это мне одно нужно». Вот суть внутренней трагедии Анны, этом противоречии воплощается для нее невозможность подлинной любви, выражается внутренняя, а не внешняя фальшь ее положения. и ет, как эта неудавшаяся любовь вся В ее отношении сыну Толстой глубоко и волнующе показывает трагедию Анны, и потому два эпи- зода в вестибюле дома Каренина в компате Сережи- трогают зри- телей более, чем сцена у постели умирающей Анны. Анна не любит Каренина, она лю- бит другого: она никогда не люби- ла мужа, но, будучи выдана за не- го, старалась его полюбить. Толстой гениально-проникновенно показыва- перешла в любовь к сыну. А когда (Окончание статьи тов. В. М. МОЛОТОВА; начало см. 3 и 4 стр.) ния для дальнейшего продвижения вперед и даже покатились назад это ясно, это бесспорно. Значит, нель- вя хозяйственным руководителям прятаться за спину стахановпев, а лучше смелее вскрыть недостатки руководства и поскорее поправить дело. Успехи социалистического строи- тельства были бы еще крупнее, если бы мы лучше боролись с недостат- ками в нашей хозяйственной рабоге, если бы мы лучше воспитывали на- ши кадры лучше организовали под- бор работников, решительнее искоре- няли канцелярско-бюрократические   элементы в хозяйственной работе. h буржуазным вредителям, дивер- сантам и шпионам перешли отщепен- пы партии - троцкисты и правые. Но они не больше, как догнивающие отбросы буржуазного общества. В на- ши ряды вливаются все новые тыся- чи высококвалифицированных и пре- данных советской власти специали- стов. Рост армии стахановцев отража- ет великий под ем всего рабочего клас- ca. Насколько сильно наши успехи вависят от нас самих, от нашего же- лания поднять работу, мы знаем по многим примерам. Один из самых яр- ких среди них - подем черной ме- таллургии за последние годы. Благо- даря исключительному вниманию тов. Орджоникидзе, черная металлургия не только выполнила вторую пятилетку вчетыре года, но дала такие техниче- ские показатели по домнам и марте- нам, которые превзошли наметки пя- тилетки. Наши домны с начала пер- вой пятилетки улучшили свой коэфи- пиент использования больше, чем на 70 проп. Сем стали с квадратного метра площади пода в мартенах уве- личился за этот же срок на 56 проц. Во всей промышленности рост производительности труда идет те- перь быстрее, чем в прошлые голы освоение новой техники стало дви- гаться быстрее -- вот залог наших новых великих успехов. Надо помнить, однако, что задачу догнать и перегнать передовые по тех- ника каПитолистиченне страны поработать, чтобы добиться выполне- ния этой задачи. Выкорчевывание вре- дтелей, днверенатов, шлииоков и про чей мерзости из промышленности и из всего государственного аппарата - одна из важнейших предпосыл посылок ус- корения этого дела. Вредительско-диверсионно - шпион- ская деятельность троцкистов и всех их союзников свидетельствует о том, что на открытую борьбу с советской властью они уже не могут итти вслед- ствие своей слабости. По темным до- рожкам двурушничества они ходят не потому, что не хотели бы откры- того нападения на социализм и его строителей, а потому, что силы сопиа- листического строя несоизмеримо больше того, что они могут им про- по- тивопоставить. Они боятся света и тому живут, как двурушники, при- крываясь личиной лойяльности и да- же преданности советской власти. Но тот факт, что в течение ряда лет они могли незамеченными вести свою предательски-подрывную работу промышленности и во многих других органах, на ответственнейших постах, показывает, насколько сильны в на- шей среле опасное самоуспокоение и политическая беспечность. Пельзя рукостью, с такой опасной беспечно- стью, особенно со стороны тех, к призван на руководящие посты. В та ких случаях боязнь критики и неспо- собность к самокритике -- преступ- ление. Пока есть хоть один двуруш- ник-вредитель в нашей среде, нельзя забывать об опасности, нельзя успо- каиваться, нельзя утешаться тем, что массы за нами. Мы потеряли бы право называться большевиками, если бы не сделали этих выводов из новых, чре- ватых опасностями приемов борьбы двурушников. в Разоблачение вредительства, дивер- сий и шпионажа японо-неменко-троп- кистских агентов подчеркнуло остро- ту и серьезность борьбы между капи- тализмом и сопиализмом в наше вре- мя. Враг идет на все средства борьбы с социализмом. Вчерашние колебания неустойчивых коммунистов перешли уже в акты вредительства, диверсий Наши успехи велики, но именно они все больше озлобляют классового вра- га, видящего в них приближение сво- ей гибели, Буржуазия, занимающая господствующее положение во всех странах, кроме СССР, вовсе не соби- рается добровольно сдать свои пози- ции и уступить власть рабочим. Она находит еще немало средств для того, чтобы держать в покорности себе и в страхе перед своим могущест- вом тех, кто пропитан буржуазными предрассудками и заражен неверием революционные силы трудящихся. таких немало, особенно среди мелкой буржуазии. социализм. Приближение новых круп- ных революционных событий, опорой которых являются успехи социализма СССР, поднимает во всех странах дух среди рабочих, рвущихся к осво- бождению, но и порождает панику у людей, пропитанных буржуазными предрассудками и неверием в силы рабочего класса. Перебежки троцки- стов и бухаринцев в лагерь буржуа- зии, превращение их в банду вредите- лей, диверсантов, убийц и шпионов говорят именно об этом. От нас ушли те, кто неспособен к борьбе с буржуазией, кто предпочи- тает связать свою судьбу с капита- лизмом, а не с рабочим классом. Мы должны радоваться тому, что разо- блачили врага в момент, когда идет подготовка к новым боям, еще до на- чала этих боев, мы должны торопить- ся поделать это дело, не откладывая его и не проявляя колебаний. Советский союз соревнуется с ка- в А Перебежки из революционного ла- геря к врагу давно известны рабочим. Их немало знает история борьбы за в питалистической системой. Борьба приобретает все более крупный мас- штаб. Об остроте ее свидетельствуют втой подготовке. Забывать об этом, многие меры, которые капиталисти- ческие страны принимают в подготов- ке новых войн. Вредительские шай- ки всех этих троцкистов и прочих один из активнейших отрядов в предаваться беспечности- значит, забывать о своем первейшем долге перед народом, перед трудящимися. Чтобы победить в этом соревнова- нии, ныы волжны ноусловно ести ило- менными мерками. Пока есть время, мы должны использовать каждый мо- мент, для того, чтобы поатянуться на слабых участках, чтобы достичь про- изводительности труда и технических норм наиболее развитых капитали- стических стран. Надо еще сильнее вовлекать во всю нашу работу широ- кую массу трудящихся, рядовых ра- ботников, активы. Нало поднять большевистское воспитание кадров и по-большевистски поставить подбор работников во всех организациях. На- до считаться с тем, что враг идет те- перь на все, использует любые при- емы борьбы, лезет во все шели; враг использует и наш партийный билет, чтобы обмануть нас, прокрасться ту- да, куда он не имеет иного доступа, Личину коммуниста враг принимает для того, чтобы забраться на руково- дящие посты, видя, что все руковод- ство, во всех отраслях, находится в руках коммунистов. Разоблачение и изгнание врага из действующей ар- мии строителей социализма, усиление нашей армии, подем ее сил - гаран- тия новых успехов. Поэтому каждый из нас должев помнить о священной обязанности коммуниста разнивать свою больше- вистскую воркость, полнимать боль- Главное теперь зависит от нас- боль- шевиков, Насколько мы, большевики, поймем свои задачи и сделаем нуж- ные выводы, большевистские выво- ды. настолько ускорится наше дви- жение вперед.



Кapeuинаqod

тому что он ни в чем не виноват: жена разбила его жизнь. Но ведь Каренин не только не умеет любить, хотя и думает, что любит; Каренин не только олицетворяет бездушие, сухость, черствость власти эксплоа- таторских классов. Каренин страдает в отдельные мо- менты, мы верим ему например, когда он склоняется над постелью Анны. Он страдает, потому что ложь заложена в основание любви и се- мейной жизни в том обществе, в ко- тором он живет. Не им и до него она создана, и в этом смысле и он жертва, а не только Анна. Но он поддерживает эту ложь. Как ни стремится он в известные моменты жизни сломить эту ложь, он не может, потому что, в сущности, не хочет… H. П. Хмелев передает историю жизни Каренина очень отчетливо. Его игра отточенно-ясна, ни одно- го неверного, неправдивого жеста, движения, слова. Да, это реальный, подлинный человек. Это Каренин, но не во всем. Н. II. Хмелев с самого же начала дает то, что у Толстого появляется лишь в конце. Итог развития Каре- нина Н. П. Хмелев принял за от- правной цункт Если бы, строя образ, он исходил из финала его, как из цели, к которой необходимо стре- миться, то нечего было бы возра- зить. Однако Н. П. Хмелев итог жизни Каренина в пьесе принял за отправной пункт не своей актерской работы, но жизни Каренина. А это неверно и привело к тому, что в исполнении Н. П. Хмелева образу Наренина недостает движения, сце- нического развития. Да, Каренин уходит со сцены как Победоносцев, как иезуит палач всякого подлин- но человеческого чувства. Сцена разговора с Облонским в акте играется превосходно. Н. П. Хмелев подымается до огромного художест- венного обобщения. Каренин, обла- ченный в виц-мундир, с портфелем, сидящий в кресле, затем приближаю- щийся к Облонскому - в этом об- разе - беспощадная звериная нена- висть к человечеству, к запросам жизни, не знающая пределов жесто- кость в подавлении этих запросов… Но этот финальный образ был бы еще сильнее, если бы переломы в развитии Каренина, которые показа- ооыобытраны мелетттовТолсловжскими дил Каренина и это свое отноше- ние положил в основу работы над образом?Во всяком случае, вели- колепная игра артиста свидетель- ствует о том, что он в силах углу бить трактовку образа и тогда Ка- ренин станет ярче, правдивее и стран Режиссерская работа в этом спек- мастерства В. И. Немировича-Дан- ченко, осуществившего постоловку в форня исторически верно не натуралисти- чески, а обобщенно, без навязчивой пышности и излишней монумен- тальности. Массовые сцены- вечер у Бетси Тверской, скачки, сцена в театре отличаются скульптурной отчетли- востью всей композиции и отдель- ных деталей и индивидуальностью жизни каждого участника этих сцен. Особенно нужно отметить сцену ска- чоповедение публики на три- буне передает не только ее пережи- но и то, что происходит там, на ипподроме, что мы видим глазами актеров. М. П. Лилина- мать Вронского, Е. А. Алеева - Долли Облонская, Б. Я. Петкер- адвокат, А. О. Сте- панова- Бетси Тверская, А. А. Гей- рот- дипломат, В. Я. Станицин - Стива Облонский, бессловесный Кар- тасов В. А. Попов- это образы эпизодические, иногда мимолетные, но всегда живые, внутрение правди- вые; они разработаны детально и исполняются верно. Таковы же и все исполнители в этом ярком, жи- вом, глубоком спектакле. Спектакль подлинно реалистиче- ский; он волнует, вызывает слезы, он тревожит, будит мысль, ставит и помогает решать большие проблемы, не потерявшие до сих пор своей ост- роты. Постановка «Анны Карени- ной» - большое событие в культур- ной жизни страны социализма не только потому, что лучший наш те- атр переносит на сцену гениальное произведение великого художника

ка и обогащает наши знания о про- шлом. Спектакль подымает проблемы но- вых человеческих отношений. Мы создаем совершенно новые отноше- ния мужчины и женщины, мужа и жены, Любовь, как гениально пред- видел Энгельс, только в обществе социалистическом станет подлинной любовью. Новые основы морали мы строим своим опытом, мы часто пла- тим своими страданиями. Уже соз- давшийся строй отношений неизме- римо выше всего, что было раньше потому, что уничтожена ложь, лежавшая в основе брака, семьи, любви в старом обществе, ложь, не- избежно вытекавшая из эксплоата- торского характера этого общества. Но пережитки капитализма в созна- нии людей остались, они живучи и трудно истребимы… Не может быть отныне трагиче- ского расщепления любви, подобного тому, которое показывает Толстой; не может быть зависимости женщи- ны от мужа, подобной той, которую показывает Толстой; разрешена про- блема развода, проблема неудачно- го брака. Но осталось еще много, очень много нерешенного… И мы зна- м ощибки любви, и мы знаем стра- дания, и у нас бывают жертиы, рас- пад семьи, судьба детей и нас вод- нует и мучает… Дело не в том, что «Анна Каре- нина» учит, как проповедник или как опытный педагог, воспитываю- щий нас на примерах… Так понимать значение искусства, как активного фактора общественной жизни, зна- чит- опошлять искусство и иска- жать его роль. «Анна Каренина»- гениальное обобщение проблемы люб- ви, семьи, брака (содержание ро- мана шире, мы говорим лишь о той его части, которую нам показывают на сцене МХАТ). Толстой, не отры- ваясь от конкретных исторических условий, в реальной обстановке Рос- сии 70-х годов XIX в. рисует об- разы и конфликты, выходящие за эти исторически ограниченные рам- ки. Он дает обобщение, типичное и верное для всего периода предысто- рии человечества, т. е. для многих тысячелетий классового, эксплоата- торского общества. В условиях капи- тализма эти конфликты доходят до наибольшей полноты и остроты; ки, как бы завещает нам эти кон- фликты и эти страдания, чтобы мы их разрешили… Именно так и подошел театр к спектаклю. Он правильно поступил, взяв не весь роман, но лишь часть его, и эту часть постарался вопло- тить полно и глубоко. Праздным представляется вопрос роман значительно шире спектакля. Но в спектакле - тологововне обра- бнно Ан в разработки чувств. Пред нами подлинная энциклопедия любви, соз- даная пером гениального художника. Спектакль- это не только инсце- нировка, а самостоятельное произве- дение это творение театра, а еще Пушкин учил нас такие тво- рения судить по законам, самими их творцами над собою поставленным… Театр хотел воплотить замечатель- ные образы Толстого, чтобы они жи- ли и сегодня, как наши современ- ники, чтобы они волновали нас, бу- дили в нас ответные чувства и мыс- ли, чтобы они ставили проблемы, которые не могли быть решены ни Толстым, ни его героями и реша- ются нами. Это- спектакль, в луч- шем смысле слова, глубоко мораль- ный. Он помогает строить новую нравственность, и в этом смысле он поистине - политический, советский спектакль… Жизнь сердца человече- ского дорога нам, потому что это сердце вынов нашей родины, это наши сердца, мы новое, растущее человечество. Спектакль имеет недостатки- и существенные в том числе. Необ- ходимо еще работать над образом Вронского, следует пожелать в этом удачи Прудкину; нужно Хмелеву «доработать» своего Каренина; спек- такль излишне длинен и подробен; вероятно, в нем немало и других недочетов, которые нужно тщатель- но поискать, чтобы исправить. Но это- крупное событие в жизни на- шего искусства, настоящая победа.  M. ТВЕРСКОЙ

C

А. К. Тарасова - Анна Каренина пришла настоящая любовь Анна должна выбирать между нею и сы- ном. Так разделилось «платониче- ское» и «неплатоническое»… Невоз- можно совместить любовь к сыну и к Алексею- и отсюда рождается тот «темный дух борьбы» с Алек- сеем, который (а вовсе не ревность, являющаяся внешним, производным обстоятельством) толкает Анну на последние ссоры с Вронским, приво- дящие к роковой развязке. цей. Сравнительно с романом, финал трагедии сокращен, так как опуще- ны существенные эпизоды послед- них дней (несколько ссор с Врон- ским, Анна ночью глядит на спя- щего Вронского, визит к Долли), Тем труднее играть актрисе кульми- нацию внутренней жизни своей ге- роини тем с большею честью вы- ходит А. Тарасова победительни. Анна в ее изображении не только ко живет на сцене реальной и подлин- но толстовской кизнью она растет она изменяется на наших глазах. Ее любовь проходит через разные фалы, изменяя самое Анну. Богат- ство красок, интонаций, движений, жестов не может не покорять зрите- лей, которыеc затаенным дыха- ньем, с подлинным волненьем, не отрываясь, в течение пяти с лиш- ним часов следят за тем, как бо- рется эта женщина за право честно думать и чувствовать и как погибает, утвердив свое право… H. П. Хмелев очень интересно разрешил трудную задачу воплоше- ния Каренина. Внешний образ соз- дан с изумительным мастерством: не только знаменитые оттопыренные уши, но и походка, ноги, движение то но ток Пожалуи, только тот особенный то которикольго мелова стом инононки под той, кто бы в самом деле так говорил»… Каренин у Голстого отнюдь не схематичен и даже не односторонен, Он далек от живой жизни, Толстой тив увлеченье жены Вронским, ренин «стоял лицом к лицу пред жизнью» и чувствовал себя как че- ловек, повисший над пучиной. Он живет отражением жизни, и в этом вся его суть, как человека. Он спо- собен страдать, он может испыты- вать чувство- но все это как бы неподлинное.вания, Он испытывает сильное душевное потрясение и перелом у постели умирающей жены: ехал он с тайной надеждой на ее смерть, с жаждой мести, но тут он впервые постигает, что такое настоящее, глубокое чув- ство жалости, нежности, прощения… Когда жена уходит от него, он пе- реживает второй перелом: он му- чается не тем, что он виноват, если бы было так, он мог бы исправить ся; он страдает от того, что он не- счастлив не по своей вине и люди не могут ему этого простить. они травят его… Тут появляется Лидия Ивановна, и происходит третий, окончательный перелом Карении приобретает утешенье и покой в ханжестве религии, в «христианском» «всепрощении»… Каренин наконец находит самого себя его отрыв от жизни довершается, стена между ним и жизнью достроена… Таково движение этого образа в романе… Часто говорят, что зритель должен сочувствовать Каренину, по-





В тех же приемах даны драматур- гом и образы германских офицеров- высшего командного состава враже- ской армии. Это - недалекие, тупые и самодовольные люди, которые по- хваляются друг перед другом совер- шенством своей военной техники. Они кажутся глупыми и неспособ- ными к серьезной борьбе. Такое упрощение будущего столк- новения с умным, хитрым и сильным врагом не отвечает тем задачам, ко- торые выдвигает перед искусством тема будущей войны. Война в «Большом дне» введена драматургом «под запавес». Целая цепь больших событий - от первых известий о начавшейся войне до за- хвата германского штаба -- втисну- та драматургом наспех в две заклю- чительные картины, составляющие немного больше одного акта пьесы. Автор механически пристегивает во- енные эпизоды к основной части пьесы, которую он дает как интим- ную психологическую драму из быта Эта основная часть не подготовля- ет финала. В ней ничто не говорит о близкой войне. Любовь, внезапно вспыхнувшая у летчика Кожина к Вале Голубевой - жене его товари- ща, - является пружиной для дей- ствия пьесы. Вокруг этой любви раз- про-вертываются и ею мотивируются раз-  личные крупные и мелкие конфлик- ты между действующими лицами. Взаимоотношения главных персона- жей постепенно обостряются, вплета- ются в служебные дела и к концу этой части приобретают запутанный характер. В этот момент автор вво- дит на сцену войну, словно для того, чтобы разрубить узел запутанных личных отношений героев и развести их в равные стороны. Но и сама по себе эта часть пьесы, несмотря на наличие любовной инт- риги и стремление автора проследить психологические переживания своих героев, сделана фальшиво и схема- тично. Схематичность вообще является обычным свойством пьес Киршона. Киршон как драматург не владеет ис-

кусством психологической детали. Ему несвойственно углубляться во внутренний мир своих персонажей. От него ускользают те индивидуаль- ные оттенки в мыслях, чувствах и в поведении действующих лиц, кото- рые и создают живой человеческий образ и превращают театральные кон- фликты в реальные, жизненные стол- кновения. Чего стоит надуманный образ Кожина, его истерические ан- типартийные выпады против нашей молодежи; чего стоит эта «дискуссия» по ясному и решенному для Крас- ной армии вопросу. Схематизм меньше ощущался в первых драмах Киршона, где дей- ствие строилось в «обозренческих», приемах, на захвате многообразного и пестрого бытового материала и раз- бивалось между многочисленными эпизодическими персонажами, В этом случае было достаточно двух-трех бытовых штрихов для обрисовки да- же центральных образов драмы. Но при более глубокой разработке темы этой «манеры» Киршона ока- зывается недостаточно. С каждой новой пьесой Киршона его мастерство все более обнаружи- вает свою внутреннюю ограничен- ность и неспособность вскрыть идейную глубину темы. И язык его персонажей обычно не приспособлен для выражения живых чувств и мыслей. Фраза у них стро- ится по прямой линии, «в лоб» и не имеет того подтекста, который необхо- дим для более сложного построения человеческого характера. Поэтому люди и события в пьесах Киршона обычно скованы внутрен- ним холодом. Так и в «Большом дне»: персонажи как будто что-то чув- ствуют и переживают, если судить по репликам, которыми их наделил драматург, но, в сущности, они безу- частны и к своей судьбе и к судь- бе партнеров. Они действуют и го- ворят по указке драматурга. Поэтому все герои «Большого дня» нежизненны и убоги по свое- му внутреннему содержанию. На этих красных командирах и их женах, как они показаны Киршоном,

лежит налет пошлости и фальши. «Большой день» одновременно по- ставлен в театре Красной армии и в театре Вахтангова. B театре Вахтангова «Большой день» поставлен с технической изо- бретательностью. Эффектен эпизод, когда холм с деревьями наверху рас- крывается и из него движется на пу- блику аэроплан с вертящимся про- пеллером. Очень чисто сделаны все световые эффекты, вызывающие шум- ное одобрение зрительного зала. И все оформление спектакля (худ. I. Вильяме) отличается изяществом, простотой, прозрачностью красок. В театре Красной армии спектакль поставлен гораздо беднее, с меньшей изобретательностью и пышностью. Но самый подход к пьесе Киршона в этом театре более правилен, чем у вахтантовцев. Театр поставил «Боль- шой день», не мудрствуя лукаво, Он не пытался смягчить резкие линии пьесы и замаскировать схему, кото- рая лежит в ее основе. Театр поста- вил «Большой день», как поверхно- стный агитационный спектакль, ли- шенный сложных человеческих ха- рактеристик и грубоватый по стилю. Вахтанговский театр пошел по бо- лее трудному пути. Он стремился смягчить недостатки пьесы, «утеп- лить» ее театральными средствами, придать ее образам большую глубину и оправдать ее конфликты детальны- ми психологическими мотивировками. С этой целью театр широко приме- нил систему игровых психологиче- ских пауз, которыми он разрубил ди- алог на ряд кусков. Во время таких пауа действующие лица обменива- ются пристальными взглядами, стре- мятся думать про себя и производят различные движения по сцене, кото- рые должны показать, что персонажи в этот момент переживают то, чего не дано в самом тексте Киршона. Но бедный язык пьесы сопротив- ляется этой операции. Театру не уда- лось улучшить самую пьесу. И в то же время, нарушив ее схематический условный стиль, он подчеркнул ту внутреннюю фальшь, которая зало- жена в ней.Наконец, паузы сильно

«Большой день» И такие пьесы иногда имеют свой «большой день» в театре. Но появле- ние их сейчас ничем не оправдано. Мы вправе сегодня ждать от наших драматургов не только такой легкой победы, на которую рассчитан «Боль- шой день». Мы вправе требовать от них, чтобы та же самая тема была рассказана языком искусства. И это требование не только эстетического характера. Дело обстоит серьезнее, так как упрощение художественной формы неизбежно связано с упроще- нием идейно-политического содержа- ния пьесы. И в этом прежде всего заключается основной порок «Боль- шого дня». В пьесе Киршона тема будущей войны разрешена драматургом в уп- рощенных приемах. Она развернута в иллюстративных эпизодах, в ко- образом соревноваться с кино по ча- сти батальных сцен, полетов аэропла- нов и других механических приспо- соблений Военные события показаны во второй половине пьесы с чересчур откровенной театральной условно- стью. Война превращается в про- гулку, в молниеносный разгром тивника. В германском штабе идет допрос захваченных советских летчиков. Тя- желые, стальные автоматически за- крывающиеся двери, система слож- ных подземных ходов отделяют этот штаб-лабораторию от поверхности земли. Многочисленные часовые и разветвленная сигнализация охраня- ют его от внезапного нападения. И в этой подземной крепости неожиданно для всех появляется красноармей- ский отряд через дверь, которую…по рассеянности открыл сам начальник германского штаба. Театральная условность перераста- ет в самое обыкновенное неправдопо- добие, приводит к искаяению обста- новки, с которой придется встретить- ся в будущем Красной армии.

снизили темп действия, спектакль идет вяло, замедленно, его ткань ра- зорвана на отдельные куски. Стремление театра «утеплить» пье- су разрушило и образ ее главного персонажа Кожина, У Киршона об- раз Кожина исчерпывается немноги- ми поверхностными штрихами, кото- рые актеру легко обыграть в чисто внешнем рисунке, использовав быто- вые черточки, в манере говорить, в жесте и в движении. В Вахтанговском театре артист Щукин пытается ус- ложнить свою роль. Он вносит в нее мягкие интонации, наделяет Кожина лиричностью и мечтательностью, оче- видно, желая найти для роли недо- стающие ей живые человеческие кра- ски. Самые внешние штрихи для сво- ей игры Щукин находит вне образа Кожина, как он дан драматургом. Ар- тист дает несколько неуклюжую по- ходку своему персонажу, сообщает его движениями стремительность, за- ставляет его быть не в меру подвиж- ным, пытаясь оживить его, вывести из состояния внутренней статики, в котором держит Кожина драматург. Вся роль у Щукина «прослоена» паузами во время которых артист ра- зыгрывает целые психологические эпизоды. Но роль Кожина, элементарная по содержанию, не выдерживает этой нагрузки. Образ этого героя рассы- пается на отдельные куски, сделан- ные Щукиным с присущим ему ма- стерством, но разрушающие скелет роли. Хочется отметить прекрасную игру артиста Толчанова в роли Лобова. Чисто внешними приемами артист создает бытово правдивый образ му- жественного, волевого командира, аа- ботливого к своим подчиненным. Боевые эпизоды «Большого дня» проходят под аплодисменты зритель- ного зала. Эти аплодисменты являют- ся своеобразным вызовом советской драматургии. Они зовут ее к созда- нию действительно большой пьесы о будущей войне, такой пьесы, которая развернула бы политически острую тему с необходимой идейной глуби- ной и серьезностью. Б. АЛПЕР



В своей последней пьесе «Большой день» Киршон пытается изобразить тот завтрашний день, когда раздаст- ся первый валп орудий, направлен- ных в сторону Советского Союза, ког- да фашисты понытаются напасть на нас. Зрительный зал разражается бур- ными аплодисментами, когда на вы- зов добровольцев для опасной воз- душной операции весь отряд летчи-

и шпионажа по сговору с фашистами, ков словно по команде делает шаг вперед. Овациями в их угоду. Мы обязаны ответить уда- ом на удар, громить везде на своем пути отряды этих лазутчиков и под- рывников из лагеря фашизма. Мы зна- ем что это отвечает интересам и же- занию не только трудящихся нашей ра еще мы не лопускали, что наши противники из бывших коммунистов докатились до последней черты, что они пойдут на любую измену и преда- тельство в отношении своей родины. Сегодня, после стольких разоблаче- ний, мы знаем их подлинное липо. Острота форм борьбы говорит о без- надежности дела наших врагов и об их отчаянии, но также о том, что мы должны еще больше повысить рево- люционную блительность, социалисти- ческую организованность, большеви- стскую сознательность, Тогда разоб- лачен лачение подлой работы троцкистских, бухаринских и иных групп послужит дальнейшему укреплению нашего строя и обеспечит еще большие побе- ды социализма в нашей стране. Печему уливляться, что некоторые из вчерашних наших попутчиков уш- ли в лагерь врага, превратились в агентуру фашизма, стали банлитами контрреволюции. Мы все еше единст- венная соппалистическая страна в кольце капиталистических держав.   встречает аудито- рия появление советского воздушно- го дессанта в подземном штабе гер- манской армии. Зрители аплодируют, когда на их глазах раскрывается на сцене замаскированный ангар и от- туда движется к рампе, гудя мото- ром и разрывая воздух пропеллером, волна советской пвурмовой эскад скользящим в голубом небе или на крыще дома от крыльев самолетов, идущих на защиту нашей границы, и новедению Зорьки в германском шта- бе и ответам Голубева на допросе. Но будет вредным самообольщени- ем, если драматург и театр примут бурную реакцию зрительного зала по своему адресу, В эти моменты спек- такля аудитория приветствует крас- ную армию, встречает овациями сво- их героев-летчиков и торжествует будушую победу над мировым фашиз- мом, Зрительный зал пользуется эти- ми сценами «Большого дня», чтобы демонстрировать свою волю к борь- бе, мужество и готовность ответить на нападение врага. Пьеса Киршона, как художествен- ное произведение, стоит на очень низ- ком уровне. Это поверхностная драматургическая подделка, наспех скомпанованная на тему, которая жи- во волнует современного зрителя. Она не имеет самостоятельного зна- чения, и лишь то, что привносит в нее аудитория, многократно увеличи- вает ее звучание.