12 МАЯ 1944 г., № 114 (9571) 

ПРАВДА



тенто

Освобождённый

Севастополь.

Площадь

Ленина.

Фото Е. Халдея и Б. Вельяшева. (ТАСЮ). небе

На

берегу

Чёрного Вадим КОЖЕВНИКОВ Военный корреспондент «Правды»

В

моря веческой возможности. А тут ведь подняли до самой высоты, вон они и сейчас стоят там. Из этих пушек мы прямой наводкой чуть не впритык к дзоту били, гасили гнез- да. Били, как ломом. Третья линия у самого гребня высоты была. Нам тогда казалось, что мы бежали к ней тоже полным ходом, но вот теперь на отдохнувшую голову скажу: ползли мы, а кто на четвереньках, ведь гора эта тысяча сто метров высоты, и на каждом метре бой. Под конец одурел немец. Дымом все подня- то было, и камни, которые наша артилле- рия на вершине горы вверх подняла, ка- залось нам тогда, висели в пебе и упасть не могли, их взрывами всё время вверх под- брасывало, словно они не камни, а вроде кустов перекати-поле (видели во время бу- рана в степи?). знаю. Стал Стал немец из окопов выскакивать, из дзотов, из каменных пещер, чтобы бежать, Но мы их достигали. Зубами прямо за ка- мень хватались, на локтях ползли. Как вы- рвались на вершину Сапун-Горы - не Не знали мы, что такое произошло. Толь- ко увидели внизу лежит небо чистое, а там впереди какой-то город красоты необык- новенной и море, как камень, зеленое. Не подумали мы, что это Севастополь, не реша- лись так сразу подумать. Вот только после

крымском ЭЛЬ-РЕГИСТАН

День

На каменном спуске севастопольского Приморского бульвара, у самого зеленого моря, опустив в воду босые, натруженные, уставшие ноги, сидит запыленный боец. На разостланной шинели его лежат автомат, пустые расстрелянные диски. Трудно ска- зать, сколько лет этому солдату: брови его седы от пыли, лицо черно. Небо над городом еще черно от нераста- явшей тучи дыма дыхание недавней бит- вы. У причалов пристаней лежат полуза- топленные, пробитые снарядами суда, на которых враг искал спасения в море. Воз- ле причалов лежат трупы немцев и головы их в воде, и кажется, что они обезглавле- ны самой черноморской волной. Но солдат не смотрит на изрешеченные посудины, не смотрит на вражеские трупы, взор его устремлен в море, словно что-то веобыкновенное видит он в его глубине. - Отдыхаете? Боец повернулся и тихо, с просьбой в голосе на разговор, сказал: - Садитесь. Потом спросил: -Вот, знаете, о чем я сейчас думаю… Пришел я сейчас к самому краюшку нашей земли. А позади меня--пространство, и все это пространство я со своей ротой ногами с боями прошел. И были у нас такие край- ности в боях, я так полагал, что выше сде- ланного человеческим силам совершать больше невозможно. То, как Сталинград от- били, навсегда меркой духа солдата будет. На всю историю оставит так измерение. Я человек спокойный, воевал вдумчиво и с оглядкой, а вот на Сталинградском трак- торном здание вроде конторы было, так мы в нем с немцами дрались без календаря то мы на верхнем этаже сутки, то они. Ког- да у меня автомат повредили, я куском до- ски бился, а когда на меня один немец лег, я его зубами за руку, в которой он пистолет держал. Прикололи немца ребята, а я не могу зубы разжать, судорога меня всего свела. Только когда бои смолкли и наступила в городе тишина, вышли мы на вольный воздух, взглянули на разбитые камни го рода и вот вдруг эту тишину почувствовали. Только тогда дошло, что мы пережили, что сделали, какую страшную силу немец на нас рушил. От тишины это до нас дошло. Вот и сейчас от этой тишины я словно заново бой переживаю, сегодняшний. И вас, верно, разговором задерживаю, а рассказать хочется… Закурите трофейную. Верно, та- бак у них дрянь, копоть во рту одна… Так если время вам позволяет, я еще до- ложу Приобрели мы гордую сталинградскую славу и пришли с ней к Сивашу. Это - та- кое море, гнилое и ядовитое. Его вода слов- но кислотой обувь ест. Очень скверная, из- вините за грубое слово, вода. Не стынет, как прочие воды, она, не мерзнет зимой, всё без льда, ну, яд, словом, и мороз не берет ее. Но этой проклятой воде мы в брод под ог- нем шли в атаку. Тело болело в холоде, ну хуже чем от ранения, а шли под огнем, и ко раненый был, тоже шел, знал упа- дет, добьет вода, потому шел и только на берегу позволял себе упасть или помереть. Столкнули мы немцев с небольшого кусочка земли и прозвали её все «малой землёй». А земля эта была неприютная, сырая, даже холод её не брал, вроде как больная земля, её соль раз ела, потому она такая. Ну, бомбил нас немец, навылет всю эу «малую землю» простреливал. Страда- ли мы без воды очень. Гнилой-то её много было, а вот глоток простой и сладкой, ну, прямо дороже последней закрутки считал- С.я. Соберёмся в траншее на ротное партий- ное собрание, парторг вопрос: как, мол, отренне? Невоторые обиланнт скажу, мы все очень гордые считаемся, сталинградцы. Так и на «малой земле» мы все гордились и очень высоко свою марку ставили. А когда мы с «малой земли» по слову товарища Сталина на Крым ринулись, тут чего было - трудно описать. Какой-ни- будь специальный человек-он бы выразил, а я не могу всего доложить. Одним словом, действовали с душой. А на душе одно было - изничтожить гадов, которые в Крыму, как гадюки, под камнем засели. Били в Джанкое, в Симферополе, в Бахчисарае и в прочих населённых пунктах. Но немец сберёг себе последнюю точку -- вот этот город где каждый камень совестливый боец целовать готов. Потому здесь каждый ка- мень знаменитый. Мы с хода позиции заняли у подножия гор. Неловкая позиция. Немцы на горах, горы эти пушками утыканы, камень весь изрыт, доты, дзоты, траншеи. Доты бетон- ные. Дзоты под навесными скалами. Тран- шеи в полный рост. Нам все это командир роты доложил старший лейтенант Самошин, может, встречали, - три ордена. Спокойный человек, бесстрашный. Заявил он нам так: Вот, глядите, товарищи бойцы, на то, что нам предстоит сделать. Горы эти, ко- нечно, неприступные. А самая главная из них Сапун-Гора и взять ее -- значит войти   в в Севастополь. Мы, конечно, сталинградцы, но после Сиваша показалась нам вода этого гнилого моря и «малая земля» может, на ладонь, а может, и чуть повыше того, что мы в Сталинграде без всяких мер своих сил сде-

Паровоз тащил к Ишуню тяжело гру- женный состав со снарядами и минами, ко- гда из облаков вывалились вдруг две злые истребительные машины. Одна ударила из пушек по паровозу, пробив на его боку две огромные дыры; другая обрушилась на вагоны, пронесшись над составом от хвоста до головы. Паровоз зашипел, задыхаясь в клубах пара, вагоны полезли друг на дру- га, взрываясь и полыхая огнём. Спустя несколько мгновений истребительные ма- шины уже были в облаках, и путь их уга- дывался лишь по рокоту моторов. Они вынырнули из облаков у Армянска и слегка накренились на крыло, осматри- вая небо и землю. Несколько женщин ра- ботало на огородах. Лётчики прошли над ними бреющим, и женщины, срывая с го- ловы косынки, замахали ими, приветствуя краснозвёздные машины Пара развернулась, ответив покачиванием крыльев русским колхозницам, изнывающим в немецкой ка- бале. И вдруг ведущий заметил, как из до- мика на окраине поселка выскочило двое в характерной серой военной форме. Со- рвав с груди автоматы, они бежали к жен- щинам, осмелившимся открыто выражать сьои симпатии к советским лётчикам. Пу- лемётная очередь с борта первого самэлёта намертво уложила обоих немцев на землю. Сделав горку, ведущий в последний раз огля-

ли сопровождения, отсекая условного врага. Шла суворовская учёба авиации- разы- грывались сражения, которые готовились дать врагу на его аэродромах наши истреби- тели и штурмовики. Одновременный массированный удар по аэродромам противника был нанесен в ве- чер, предшествующий штурму ворот Крыма. Мужественные, бывалые офицеры Филип- пов, Тюленев, Анисов, Суклышкин, Жилин- ский, группы истребителей под командо- ванием Попова и Ерёмина минута в мину- ту появились над немецкими аэродромами, застав врага врасплох. Этот удар дорого обошёлся немцам: враг- потерял 36 самолётов, и это не замедлило сказаться. Когда на следующее утро заго-. ворила наша артиллерия и пехота подня- лась на штурм Перекопского перешейка и Сиваша, в синем крымском небе мы не на- шли ни одного вражеского самолёта. Меж тем какой огромный вред могли бы причи- нить немецкие бомбардировщики нашим вой- скам, скопившимся на небольшом плацдарме где сама земля, казалось, шевелилась от со- бравшихся на ней людей. Не раз случались эпизоды, характеризу- ющие высокий моральный дух наших лёт- чиков Истребителя Иосифа Стопа подбили на вражеской территории. К нему на выру ку поспешил штурмовик Милонов со стрелком старшим радистом Хирным. Но при посадке самолёт Милонова повредил левую плоскость. К трём советским лётчикам, находящим- ся на земле, подсел ведущий группы штурмовиков Герой Советского Союза лей- тенант Демехин со стрелком Разгоняевым. Пока он усаживал своих боевых друзей на «ИЛ», лейтенант Клюев и стрелок Гликин сделали 15 кругов на бреющем, пушечно- пулемётным огнём отгоняя немцев от ме- ста выпужденной посадки. Волнующее зрелище представляло синее небо Крыма в дни авиационного наступле- ния. В весеннем воздухе, подернутом обла- ками, появлялись мощные соединения, «И.Гов», наносившие волна за волной мас- сированные удары по немецким укрепле- ниям. Нам довелось через день после одного из таких ударов осматривать поле сражения: оно было превращено в хаос из исковеркан- ного металла и разорванных человеческих тел. Враг бежал настолько поспешно, что на аэродромах были оставлены нетронутыми запасы бомб, склады с горючим. В одном из гаражей аэродрома, на котором базирова- лась группа истребителей 3-й эскадры Удэт, мы сняли с поспешно брошенных офицер- ских легковых автомобилей шёлковые флаж- ки с опознавательными знаками преслову- той немецкой эскадры. Специально выделенные комендатуры ба- тальонов авиационного обслуживания были посажены на автомашины и на колесах следовали в рядах передовых наступающих частей. Являясь на брошенные немцами аародромы, ониив течение считанных часов подготовляли их для приёма нашей пере- летающей в глубь Крыма истребительной и штурмовой авиации.  Мы побывали на таких аэродромах, ко- торые утром покидались немцами, а к обе- ду на них стояли наши грозные «Яковле- и вокруг кипела нормальная боевая жизнь, Здесь наши инженеры, немедленно исследовав горючее, подняли в воздух две заряженные трофейным бензином машины и, проведя условный бой, признали немец- услиный бой, принали уомос Согнанная с лучших аэродромов Крыма, потрепанная и измотанная в штурмовках на земле и в воздушных боях, поредевшая воем составе немецкая авиация собра- остатки своих машин на три последние аэродрома в районе Севастополя. Разведка с воздуха, не прекращавшаяся ни на один час, установила, что из румынских портов к Севастополю двигаются баржи и транс- порты, с румынских аэродромов на послед- ние немецкие аэродромы в Крыму летят транспортные самолёты «Ю-52», «ФВ-200» «Кондор». По приказу командования вновь и вновь поднялись в воздух самолеты Савицкого и  Гейбо, Пруткова и Филина, Чуччева и Куз- нецова. Наша авиация била и топила суда, выходящие из порта, расстреливала скэл- ление автомашин и войск, которыми были забиты все дороги на подступах к Севаето- полю. Не было дня, чтобы на остававшиеся в руках врага аэродромы не обрушивались удары наших лётчиков-истребителей и штурмовиков, Не было ночи, чтобы мы не наблюдали взрывов и огней пожаров, вы- званных нашими бомбардировщиками в расположении врага. Ярким заревом они освещали подступы к прославленному го- роду-герою, указывая путь на Севастополь нашим пехотинцам, танкистам, артиллери-   8red стам. 4-й Украинский фроят.

наделали немало бед в немецком армей- ском тылу. Пара Егорович -- Дугин рас- стреляла у одного из раз ездов паровоз и подожгла 6 головных вагонов; на сосед- нем перегоне пара Балашов Макаров проштурмовала эшелон, а на третьем Аб дурашидов-- Ишханов перехватили на ходу состав из 40 вагонов и вызвали в нём 5 очагов пожаров. C этого началось… Охотники выследили воздушную трассу немецкой транспортной авиации, по кото- рой враг перебрасывал в Крым особо важ- ные грузы и перевозил офицеров и чинов- ников разбойничьей оккупационной алми- нистрации. На Кинбурнской косе была организована засада отборной группы охот- ников под командованием дважды героя Советского Союза Покрышкина. Взлетая с импровизированного аэродрома, свободные истребители за 19 суток поймали здесь в воздухе сожгли и сбили 30 чеменких транспортных самолётов. До появления свободных охотников в небе Крыма группы немецких бомбардиров- щиков часто посещали наш передний край, подвергая его бомбардировке с пикирования. Не не прошло и месяца боевой деятельности. охотников, как немцам пришлось отказать- ся от этой тактики. Высокий наступательный дух, которым были охвачены наши лётчики с первых в дней своего появления в небе Крыма, осо- бенно ярко сказался в тех ударах, которые изо дня в день получала немецкая авиация на земле. Истребители и штурмовики, вне- запно налетая на занятые немцами аэродро- мы, жгли и уничтожали самолеты врага. За 4 месяца охоты истребители сбили вездухе 91 немецкий самолёт, сожгли на аэродромах 53 и вместе со штурмовиками и ночниками сожгли и подбили 54 танка, 10 бронемашин, 42 паровоза, 1,50 вагонов, 1.833 автомашины, 4 баржи, 3 катера. Немцы, перепуганные действием наших свободных охотников, прозвали «Летающи- ми Фердинандами» истребительные маши- ны, на которых появлялись в воздухе дважды Герои Советского Союза Алелюхин и Покрышкин, Герои Советского Союза Амет-Хан Султан, Лавриненков, Ефремов, Балашов, Кочетков. Многочисленная и бле- стящая плеяда молодых истребителей и штурмовиков пришла от стен Сталинграда к бастионам Севастополя когортой бывалых воинов, закалённых в воздушных схватках, бомбёжках и штурмовках на земле. Наша авиация в Крыму буквально тер- роризовала немцев, Жители районного го- родка Курман-Кемельчи рассказывали мне: «Из нашего района немцы погнали на рытьё Ишуньских укреплений 1.200 муж- чин и 792 женщины. Днём нас содержали в землянках и бараках, не позволяя пока- зываться наружу. В пять часов вечера нас выгоняли из лагеря. Путь к месту работ отнимал три с половиной часа. И мы шли туда под охраной мелкими группами. Рабо- тали только ночью, так как немцы очень боялись советской авиации, которая висела ная их головой, не давая им ни отдыха, ни передышки. А румыны, те просто взды- хали: «Ох, ох!… Когда окончится этот ад и нас отправят домой…» Но это было лишь преддверием к аду. Ад для немцёв и румын в Крыму начался, дол-вы» на берегу Сиваша и Перекопском перешейке, у Джанкоя и Симферополя, наконец, у Сева- стополя. Необычное зрелище мы наблюдали на

лали. И гордости у нас после Сиваша при- бавилось. Но тут, у гор, мы без задора гля- дели на их крутые скаты и знали, что прой- ти по ним живому- все равно, что сквозь чугунную струю, когда ее из летки выпус- кают. Знали, что восемь месяцев высоты эти наши люди дорогие, бессмертны имена которых, держали. Ведь немец каждую щель, которую они нарыли, использовал, да за два года еще строил, страдающее на- селение наше сгонял и оставшуюся артил- лерию на эти горы со всего Крыма ната- щил. И опять же ведь это горы! А мы всё в степи дрались на гладком пространстве. Скребло это всё, честно скажу. А надо командиру ответить. Встал Бара- нов, есть такой у нас, очень аккуратный пулеметчик, -- когда он тебя огнем при- крывает, идешь в атаку с полным спокой- ствием, словно отец за спиной стоит и у него за тебя душа болит, такое чувствовали все, когда Баранов у пулемета работал. Выступил Баранов и сказал: Я так думаю, товарищи.-- Те люди наши, которые до последней возможности своих сил Севастополь защищали, в мысли своей самой последней держали, что придут сюда несколько погодя снова советские лю- ди и такие придут, которые всё могут, пото- му что они свой народ знали, потому что сами они были такими. Кто чего сообража- ет- я за всех не знаю, но я человек рус- ский. Вот гляжу всем в глаза, и вы мне все в глаза глядите, я сейчас клятву скажу перед теми, которых сейчас нет. без Тут все вскочили и начали говорить без записи. Просто как-то из сердца получилось. Обратились мы к товарищу Сталину и ска-И зали мы ему: Клянемся! Я подробно- стей всех слов не помню. Знаете, такой мо- мент был, сказал бы командир вперед! -- пошли, куда хочешь пошли. …И боец этот, сидевший у берега моря, зачерпнул горстью воду, солено-горькую воду, и отпил ее, не заметив, что она горь- ко-соленая, помолчал, затягиваясь папиро- сой так, что огонь ее полз шипя, словно по подрывному бикфордову шнуру, и потом вдруг окрепшим голосом продолжал: Назначили штурм. Вышли мы на ис- ходные. Рань такая, туман, утро тихое. Солнце чуть еще где-то теплится, тишина, дышать бы только и дышать. Ждем сиг- нала. Кто автомат трогает гранаты заря- жает. Лица у всех такие, ну, одним сло- вом, понимаете; не всем солнце-то сего- дня в полном свете увидеть, а жить-то сей- час, понимаете, как хочется. Сейчас осо- бенно охота жить, когда мы столько земли своей прошли, и чует весь праздник наш че- ловек, чует всем сердцем, он ведь скоро при- лет окончательный праздник. А впереди Са- пун-Гора, и льдинка в сердце входит. Она всегда перед атакой в сердце входит и ды- хание теснит. И глядим мы в небо, где так хорошо, и вроде оно садом пахнет. Такая привычка у каждого -- на небушко взгля- нуть, словно сладкой воды отпить, когда всё в груди стесняет перед атакой. И тут, понимаете, вдруг словно оно загу- дело, всё небо, сначала так исподволь, а по- том всё гуще, словно туча какая-то камен- ная по нему катилась. Сидим мы в окопах, знаете, такие удивленные, и потом увидели, что в небе так гудело. Я всякое видел, я в Сталинграде под немецкими самолетами, ли- пом в землю уткнувшись, по десять часов лежал, я знаю, что такое самолеты. Но, поймите, товариш, это же наши самолеты шли и столько, сколько я их видел, ни- когда не видел. Вот как с того времени вощинла перня туча нах расходится. Это не бомбежка была, это что- то такое невообразимое. А самолеты все идут и идут, конвейером идут. А мы гля- дим, как на горе камень переворачивается, трескается, раскалывается в пыль, и давно эта самая льдинка, холодная, под сердцем растаяла, горит сердце, и нет больше терпе- ния ждать. Командир говорит: Спокойнее, ребята. Придет время -- пойдете, - и на часы, которые у него на руке, смотрит. А тут какие-такие могут быть часы, ко- гла вся душа горит. Сигнал был, но мыего слышали, мы его почуяли, душой поняли и поднялись. Но не одни мы, дорогой то- варищ, шли. Впереди нас каток катился, из и огня каток. То артиллерия наша его вы- ставила. Бежим, кричим и голоса своего не слышим. Осколки свистят, а мы на них внимания не держим, это же наш огонь, к чему жмемся, словно он и ралить не имеет права. ми бились. Пачку проволокой обвяжешь и Первые траншеи бились долго. Граната- блиндаж. Подносчики нам в мешках гра- наты носили. Когда на вторые траншеи по- шли, немец весь оставшийся огонь из уце- левших дотов и дзотов на нас бросил. Но мы пушки с собой тянули, на руках в го- ру. Не знаю, может, четверку коней впрячь, они бы через минуту выбились, а мы от пушек руки не отрывали, откуда сила бра- лась, Если бы попросили просто так, для интереса, в другое время хоть метров на пят- надцать по такой крутизне орудие дота- этому чело- 

70



того, как флаги увидели на концах горы за- дел землю и исчез в облаках. Ведомый по- следовал за ним, строго в хвост… Так начала свои действия в Крыму пер- вая пара свободных охотников-истребителей командира Ерёмина. Хмурые тучи и сырые туманы окутыва- ли ещё крымское небо, по просторам сте- пей гуляли неуёмные ветры, на землю на- дали влажные хлопья снега, когда к воро- там южной жемчужины Советского Союза подлетели первые вестники освобожделия Крыма лётчики Военно-Воздушных Сил Красной Армии. Их привёл сюда 34-летчий генерал-лейтенант авиации Герой Советско- го Союза Т. Т. Хрюкин. Многое довелось испытать лётчикам Хрю- кина на дальних подступах к Крыму. Они выстояли в небе Сталинграда, изгнав из приволжских степей ассов берлинской шко- лы высшего пилотажа; с неба Донбасса и Миусфронта они согнали воздушных пира- тов Геринга из 52-й и 3-й истребительной эскадры Удэт корпуса Рихтгофена, На фю- зеляжах «Мессеров» и «Фокке-Вульфов», которых жгли они и расстреливали в воз- духе, имелись такие опознавательные зна- ки, как «Туз пик», «Танцующий дьявол с трезубцем» и «Меч, рассекающий каргу Великобритании». Истребители первыми прибыли в Крым, имея задание утвердить авторитет советской авиации. Наблюдая за небом, они вниматель- но знакомились с повадками немецких бомбардировщиков и истребителей; посещая наземные части, они обогащали свои впе- чатления наблюдениями советских пехотин- цев, артиллеристов, танкистов, Их интересо- вало всё и показания разведчиков, про- никавших во вражеское расположение на переднем крае, и донесения партизал из глубокого немецкого тыла. Противник был в достаточной степени изучен, когда в воздух поднялись пары четвёрки, восьмёрки свободных охотников- истребителей Ерёмина, Моро: Морозова, Савиц- кого, Дзусова, Гейбо и штурмовики-охотни- ки Панычева, Чумаченко. Свободный охотник-истребитель -- это подлинный рыцарь воздуха, лётчик, чьё бесстрашие, находчивость и хитрость жны соперничать с его лётным мастер- ством. В хорошую погоду охотник висит под солнцем, оставаясь незамеченным, зубренной, поняли, чего мы достигли. Эти флаги мы заранее на каждую роту подгото- вили и договорились: кто первый достиг- нет тот на вершине горы имеет знамени- тое право его поставить. И как увидели мы и много флагов на гребне, поняли мы, что не одни мы. не одна наша рота, а много таких, что город - это не просто так показа- лось, а Севастополь! побежали мы к городу.

еци

В

де

Ну, там еще бои были. На Английском кладбище сражались. Серьезно пришлось. в Остановились, чтобы уничтожить до конца. Когда окраины города достигли, тут опять немножко остановились, В домах там немцы нам стали под ногами путаться, но для нас домах драться - это же наше старое занятие, сталинградское. Накидали мы, как полагается, гранат фрицам в форточку. Ко- торых в переулках, на улицах застигли. Кто желал сдаться - тех миловали, они на колени становились и руки тянули. Очень противно на это глядеть, товарищ. И когда потом стало вдруг нечего делать, оглянулись мы, и как-то нам всем чудно стало, Врэде как это мы и не мы, смотрим и даже радоваться не смеем. Спрашивают: Ты жив, Васильчиков? Это моя фамилия-Васильчиков, Алексей Леонидович. Вроде, как да, - отвечаю, а до са- мого не доходит, что жив. Стали город смотреть. И всё не верится, что это Севастополь. Кто на исторические места пошел, чтобы убедиться, а я вот сюда, к морю, думал к самому краю подойти, чтобы фактически убедиться. Я эту мысль берег, когда еще на исходных стояли, ду- мал: к самому морю подойду и ногами туда стану. Но вот ноги помыл и сейчас думаю с вами вслух. Я, может, сейчас немного не при себе, по- сле бою все-таки. Говорю вал и знаю, что каждому слову нужно совесть иметь, а я так без разбору и сыплю, хочу сдержаться и не могу, и, может, самое главное, что у меня вот тут в сердце есть, я вам и не прогово- рил как следует, но вы же сами гору виде- ли, как наша сила истолкла ее всю в поро- шок, какая она вся истолченная. Ехали ведь через нее, по белой пыли у вас вижу, что ехали. Так обяоните вы мне, может, тает, мосто, котвое  пройти не смогут! Я вам и свой и ихний путь обяснил. Есть у меня такая вера, что нет теперь та- кого места на немецкой земле, ни где-ни- будь с ними рядом чтобы мы его насквозь пройти не могли! И решил я сейчас так: как то самое главное последнее место прой- ду, сяду на самом последнем краю, всё пе- речту, всё припомню, где прошел, как про- шел, и будет приятно это послушать, потому что очень приятно народу про себя всё сполна знать, чтобы в гордости своей чистой навсегда, навечно утвердиться. И совесть нeсвою перед всеми наролами тут на выказс показать. И перед товарищами, которых кровь камни здесь в себя впитали, мы все- гда теперь в чистой совести останемся. Васильчиков помолчал, снова закурил, поглядел на море, потом вытер полой шине- ноги, обулся, встал, поправил на плече ли ремень автомата и вдруг застенчиво попро- сил: -- Только вы про меня чего-нибудь осо- бенного не подумайте, я же даже не в пер- вых рядах шел, только иногда выскакивал, вы бы других послушали, настоящих ребят, есть у нас такие, только разве они будут рассказывать, Это я так вот тут для раз- говора, на ветерке посидел, ну вот значит и отдохнул. Счастливо оставаться! Попрощавшись, Васильчиков поднялся по нагретому солнцем камню набережной и ско- ро скрылся из глаз в гуще идущих по сева- стопольской улице таких же, как он, опы- ленных, покрытых пылью бойцов. Севастополь, 11 мая. (По телеграфу).

был

теред

траж еля

a. кай

е

рОДЕ

port

ne





в облнах и врсмоный стенных втродроках штурмнинов нападать -- только внезапно, бить только наверняка, с одной очереди. «Охотничий сезон» в Крыму открыли лётчики Куликов и Гаврилин, разбив эше- лон на перегоне. Вылетевшие на охоту три последующие пары истребителей Ерёмина шиных», появляясь над собственными аэро- дромами, с рёвом пикировали на свои сто- янки, «расстреливая» их из пушек и пу лемётов. «ИЛы» группы подавления ата- ковывали свои зенитки, ведя ураганный «огонь». А над ними «дрались» истребите-

У Севастополя. Горит немещкое судно, подожжённое советской авиацией. Фото Е. Халдея и Б. Вельяшева. (ТAQ0).