6 НОЯБРЯ 1944 г., №  

267 (9724)

ПРАВДА   









Письма из Запорожья завтрашнем дне… ет перед тобой то утро -- голубые дали, разливы пшениц, движение стад и отар, веселый голос Ивана Кваса: А мёд? А битые кроли, руси… Это ж товар. Оборот. Жизненное движение… До того, как тебя перевели в доки Виль- гельмсгафена, ты батрачил у фермера, видел дупигую вражду соседа с соседом, ужас перед черным днем, перед обнищани- ем до нищенства, слышал исступленные проклятия трактору, шумевшему на сосед- нем участке. Тут нет радости на земле, тёмен и зловещ завтрашний день. Ты знаешн, что пде-то в Эссеше, Дюс- сельдорфе, Куксгафене рубят уголь, подни- мают руду, умпрают возле доков хутор- ские парни и девушки. Вместе с тобой они шли в каторжной колоние к Николаевке. Но ты не видел в той колонне ни Гали Логийко, ни Степана Дебровы, ни Миколы Федяновича… Не видно было и Калюши Лушко, и Петро Дзюбы, и Оли Назарешко, и Вали Троян… Они успели скрыться. Онл там,возле родимой Терновки. Ты ду- маешь о них. И во сне на нарах Виль- гельмогафена ты зовешь их, кричишь им: «Либо жить, как жили, либо не стоит жить. В бой!». Ты идешь впереди них,--пылаю- щая ненависть, сладость отмщения, весельс битвы за солнце, за живнь прохватывают тебя, ты пробуждаешься от своего кри- ка. Или видишь: сияет артельный клуб. весь он в пурпурных полотнищах, Иван Квас называет твое имя… Ах, какие бы слова сказал ты о человеческой свободе, о счастье жить, как жили, об упоительной радости взрыхлять родимую землю, выра- щивать артельные сады, множить стада, толковать со старым Назаренко, с Иваном Кваком, с Галей Логийко о пленительном Ты не знаешь, что уже нет на хуторе ни стад, ни отар и снесены веселые ал- леи, вытоптан виноградник, порублен мо- лодой парк,по опустошенной земле нес- ла Галина Логийко алый на можжевеловом древке плат. За ней шли Степан Деброва, Микола Федянович и Петро Дзюба, и Валя Троян,шли по опустошенной, по уже раскованной, уже навеки вольной земле. И были на алом плате слова: «Восстановим родную артель». Иван Квас, вернувшийся накануне того дня на хутор, вышел на- встречу юным. «Закалились! - сказал он.- Большевики - партийные ли, не- партийные ли -- из беды, из горя всегда выходят еще более сильными. Знаю: лю- били вы колхоз. Знаю: полюбили его вдвой- не. Не сказать, не выразить, сколько ра- боты впереди. Дикими травами поросл земля, Опустошена артель. Но гляжу на вас, думаю о вас и знаю: всё верпём, все построим»… Потом говорили Галина Логийке, Сте- пан Деброва, Петро Дзюба, Валя Троян… Они говорили о счастье жить, как жили, о пленительном свете завтрашнего дня, и казалось, все они, видевшие фашизм, хо- тят, чтобы вы, планники Вильгельмстафс- на, Хемница, Дюссельдорфа, все вы слыша- ли нерушимую клятву: Мы сполна вернем наше счастье. Мы построим родную артель, и будет она еще краше, еще радостнее. И они строят. Колхоз им. Ворошилова, Ново-Николаевского района, Запорожской области.

о

A. КОЛОСОВ

н

a

и

д

Из Вильгельмсгафена, Хемница, Дюссель- дорфа, из лагерей, колоний, рабочих рот на хутор приходили письма плененных до- черей, сыновей, внуков. О неметчине, о мра- ке, о бедах, о том, что Вильгельмсгафен, Дюссельдорф, Хемниц горше смерти, не- гольники писали иносказательно: «Дедка милый, живу хорошо, прими, господи, ду- шу грешной рабы твоей Любки…». И старенький дед понимал невыразимую тоску закоканной, убиваемой души. Еще были в тех письмах слова ю родимом хуто- ре нежные, то порывисто, то кротко- ласковые, самые нежные и ласковые, ка- кие только есть в человеческой речи. Там, в стылом мраке фалгизма, пленни- кам, верно, вепоминались весенние рас- светы над Днепром, голубое, звенящее ут- ро, голоса пахарей, шагающих к артель- ной конюшне… Вот на стенах хаты, на рундуках, на пестром половике играют сол- нечные зайчата и ласточки, они падают на твою подушку, дрожат на твоих ресницах… Ты еще не проснулся, ты в полусне, в сладкой утренней дреме, но уже ощуща- ешь роскошь утра, слышишь щебет овся- нок, вдыхаешь ароматы вешней земли, Се- годня тебя не будят, не зовут в поле, скоро тебе предстоят испытания по физи- ке, математике, литературе,о тебе и о друзьях твоих хуторские активисты гово- рят: «У нiх теперь оранка труднiше, нiж наша»… В полусне ты слышишь, как ма- ленькая сестренка Марфута подходит к те- бе, ты чувствуешь ее дыхание, запах теплого детского тельца,- она хочет по- казать тебе веселые стеклышки -- багря- ные, зеленые, желтые, но мать перехва- ывает ее, ворчливо-ласково шепчет, вер- но, о том, что будить тебя нельзя, что вче- ра ты допоздна «всё писал, всё считал», что скоро у тебя «екзант». Слышно, как, звеня жбанами, смеясь чему-то, проходят доярки… Ты открываешь глаза. Утро сия- ет голубыми, золотыми ризами, аромат ду- шистых тополей, раснускающихся вишен перемешался с запахом согретого солицем лугового разнотравья. Милый отчий край! И сейчас на буром немецком конверте ты пишешь: «Запорожье, Ново-Николаевский район»… Ты полагаешь, что цензура не очень внимательно читает апреса, и пн- шешь так, как тоскует твое сердце: «В далекую, далекую Терновку»… Ты видишь её,- льются светлые воды Терсы, вся в вишенье, в сливовых, ябло- невых садах раскинулась Терновка, сквозь гущины осокорей, маслин, хмеля весело бе- леют хаты, Ты ицёшь к реке… И теперь на нарах вильгельмсгафешских казарм в мучительные ночи тебе нежданно припоми- наются голоса, встречи, о которых ты, ка- залось, уже давным-давно и навсегда по- забыл. Вот у зазеленевших гущин випо- градника стоит опытник Назаренко, он ок- ликает тебя: «Смотри, ученый, как люди ломают природу. Она -- так, а они -- нет, вот как»… Ты понимаешь: старику нужны собеседники, чтобы поговорить о его удаче, шумню восхищаться молодым, отлично принявшимся виноградником, улыбчато подтрунивать над теми, кто сомне- вался, что в здешних местах можно вы- ращивать прихотливые сарта винюграла. Потом опытник заговорит о садах, лесах, каналах и о разных новых делах, о мно- жестве завлекательнейших замыслов… «Твои тода молодые, наверное тебе и че- тырех лет не было, когда мы тут колхоз Земля Восточной Пруссии покрыта дотами и бетонными колпаками, изрезана траншеями, а свободная от них земля на- пичкана минами. На дорогах, больших и малых, на тропинках, во дворах, в домах, в конюшнях, в сараях немцы оставили минЫ. Сейчас, когда вражеская обороша про- рвана, когда по дорогам стоят таблички с надписью «Разминировано», когда на полях белыми флажками показаны проходы в минных полях, а колючая проволока раз- резана и отброшена в сторону, - сейчас видней стало, как ощетинилась Германия, как боялась она вторжения наших войск, как готовилась она к атакам с востока. На одной дороге в районе севернее Шталлупенена мы видели два дота. Один из них был совершенно разрушен. Второй дот состоит из двух частей--надземной со сталь- пым вращающимся колпаком, из которого торчат шесть пулемётов, и подземной, рас- считанной на гарнизон в 20 человек. Под- земная часть дота -- просторное помещение с железобетонными стенками и потолком, толщина которых превышает два метра. В этом подземелье есть не только компаты, но и кладовые для боепрапасов и продо- больствия, кухня, электростанция. От ма- ленькой этой крепости в разные стороны

и роду»… У закладывали»… И поведёт речь о степи, о засухе, ю лесах. Спокон веков тут лежа- ла степь, до самого Днепра тянулись взмёты, перелоги, ковыли, Хуторяне сеяли пшешицу, жито, гречиху, держали коров, овещ, но вот садов не заводили, о лесо- разведении даже не слышали, с засухой, с мертвящими знойными ветрами боролись церковным кропилом. И только в неугомон- ную артельшую пору радостно поднялись они на дела, о которых, бывало, и в по- мыслах не было, и уже триста тысяч яб- лоневых, сливовых, вишнёвых деревьев, маслин, клёнов, осокорей, сады, аллеи, рощи шумят шад новой землей, шересекают поля, протянулись вдоль всех дорог, каса- ются ветвями окошек. И старый Назарен- ко примечает: никотда в прежние зимы не лежалю на полях столько снега, и уже со- всем не так злы знойные июльские ветры, не припомнить, когда Терса была такой моговотной, «Вот как люди ломают при- Он хючет раксказать что-то еще, но ты свешишь: до полудня тебе надо осилить целую главу в боташике и дописать сочи- нение «Наш колхоз». Ты озабочен, спе- шишь. реки по луговому раздолью текут кур- чавые отары, скачут табуны стригунков, передвигается двухсотголовое стадо красно- украинских коров, А за рекой неохват- ным разливом колышутся дремучие сорто- вые пшеницы, ячмени, розовеют озёра гре- чихи. На злом коне мчится голова артели Иван Афашасьевич Квас. Он уже осмотрел поля, теперь торопится на повостройку: ар- тельные плотники и каменщики воздвига- ют правленческий дом, гараж, клуб. Ты идёшь вблизи стройни. Потягивает дьм- ком костров, сокповой стружкой. Ты слы- шишь голоса. Из соседней артели прибыла комиссия, она проверит, как тут посеяна ярь, как поднимают пары, каковы удои, опоросы, нагулы… А сейчас комиссия сто- ит у только что сложенного фундамента: тут будет гараж. А не широко ли размахнулись? произносит один член, с завистью погля- дывая на фундамент. Что?недоумевает Квас. -Не великоват ли? Не десять же у вас грузовиков, а как будто только да. Квас учтиво отвечает: - Во-первых, не два, а три. Во-вторых, определенно идём к тому, чтобы было де- сять. С какой стороны ни взять, три тру- зовика для нас уже мало. Растём! Скажем, тоннаж, Скажем, пшеница, жито, ячмень. Брали по семьдесят пудов с гектара, по- том - по девяносто, потом по сто пят- надцать, нынче возьмем полтораста и скоро научимся брать все двести. И, скажем, удои. Брали от коровы тысячу пятьсот литров, потом -- две тысячи, потом -- две с поло- виной, нынче взяли три, научимся брать и пять. Растём! А сад. Еще год- два - и пятьдесят гектаров плодоносящего сада: яб- лони, пруши, сливы, А отары, А дыни, ар- бузы. А битая птица, А мед… Это же то- вар. Это же тоннаж. Хозяин не станет гноить хлеб. Не станет складывать дыни в скирду, а молоко спускать в Терсу… Квас говорит убедительно и вкусно, и все понимают, что так оно и будет, не- пременно так будет, и тогда без десяти грузовиков колхозу никак не обойтись. И теперь в Вильгельмсгафене, в посты- лой мгле казармы так явствелно возника-  B Восточной Пруссии (От военного корреспондента «Правды»)

Действующая армия. Кавалер ордена Славы всех трёх степеней гвардии старшина Алексей Федотович Виноградов. Фото Г. Омельчука. М. ИСАКОВСКИЙ Советская отчизна, Родная наша мать! Каким высоким словом Мне подвиг твой назвать? Какой великой славой Венчать твои дела? Какой измерить мерой Что ты перенесла?… В годину испытаний, В боях с ордой громил, Спасла ты, заслонила От гибели весь мир. Сыны твои бесстрашно Врывались в самый ад, Ложилися под танки Со связками гранат; В горящем самолете Бросались с облаков На пыльные дороги, На головы врагов; Наваливались грудью На вражий пулемет,

Слово об отчизне Скажи: а сколько ж, сколько Ты не спала ночей В полях, в цехах, в забоях, У доменных печей? По твоему призыву Работал стар и мал,- Ты сеяла и жала, И плавила металл; Рубила в шахтах уголь, Валила наземь лес, Заводы возводила, Сдвигала горы с мест… Бессменно ты стояла На вахте фронтовой, Чтоб на врага обрушить Удар смертельный свой. И, в бой благословляя Своих богатырей, Ты знала-будет праздник На улице твоей. И он пришел! Победа Твоя недалека: За Тиссой, за Дунаем Твои идут войска; Твое пылает знамя Над склонами Карпат,

На Висле под Варшавой Твои костры горят; Твои грохочут пушки Над прусскою землей, Огни твоих салютов Всплывают над Москвой… Скажи: какой же славой Венчать твои дела? Какой измерить мерой Тот путь, что ты прошла? Никто в таком величьи Вовеки не вставал! Ты выше всякой славы, Достойней всех похвал. И все народы мира, Что с нами шли в борьбе, Придут и благодарно Поклонятся тебе; Поклонятся всем сердцем За все твои дела, За подвиг твой бессмертный, За все, что ты снесла; За то, что жизнь и правду Сумела отстоять, Советская отчизна, Родная наша мать! и не Я хочу притти в Сталинград комму- нистом или умереть коммунистом. Сколько тысяч человек повторяли эти слова! Зачем умирать? Мы еще придем в Сталинград. Живыми. Говорят, большевики жизнь- союзники, большевики и смерть- враги. Будешь моим сыном по партии, - сказал Цимакуридзе.--Одиннадцатым моим сыном по партии. Они пробились к городу. Дым стлался над Сталинградом. Огонь прорезал черную дымную пелену. Бойцы стояли и смотрели, сдерживая слез. Старые и молодые бата- рейцы, старые и молодые пехотинцы. Сталинградская гвардия, воины великого похода. Город горел, но в зареве вставал новый Сталиктрад, такой, каким он бу- дет, каким он выстрадан, завоеван, заслу- жен народом. Как будто в зареве была уже видна победа, конец войны, счастье поколе- ний, во имя которого пролито столько крови. Еремию Цимакуридзе не пришлось войти в город, Его ранило, и зарево сталинград- ского пожара было последним, что он видел в этот день. Туман заволок глаза. Он долго лежал в госпитале, а по выздоровлении был послан учиться в школу самоходной артил- лерши. Когда, окончив учебу, Еремий Ци- макуридзе получал на заводе самоходку, рабочие, делавшие машину, захотели пого- ворить с ним. - Товарищи!- сказал он. Я скорее умру, чем потеряю эту самоходку. Кругом стояли мастера - усталые, с красными от бессонницы глазами, все силы вложившие в труд. Он говорил им: - Я обещаю после войны притти и рас- сказать, как дралась самоходка. И воевать так, чтобы не стыдно было рассказывать. Форсируя Сан, Цимакуридзе в бою под- жег первую немецкую «Пантеру». В Кар- патах, сопровождая наши наступающие танки, он уничтожил еще семь боевых ма- шик врага. Борис Кузнецов, командир орудия, и Фе- дор Сухоруков, механик-водитель, стали в этих боях коммунистами. Теперь 23 чело- века по рекомендации Еремия Цимакурид- зе были приняты в партию. Двадцать три человека, которых он видел в бою, прове- рил в бою, за которых ручался, как за са- мого себя. И как будто все они стоят за плечами, рядом с Борисом Кузнецовым и Федором Сухоруковым. Ждут первого слова, чтобы притти на выручку, если будет нуж- но. Сибиряки, украинцы, белоруссы. Сапе- ры с керченского берега, сталинградские артиллеристы, карпатские самоходчики. Партийкая семья. Братство, которое не в слабеет, а сильнее становится в боях. Когда-то секретарь райкома товорил: Член партии не стареет. Если он умирает, он умирает за работой, в бою, перостраивая жизнь. До последнего шага коммунист идет впе- ред. До последней капли отдает кровь обще- му делу. До последкей секунды строит бу- душее, борется за светлый мир. В этом- счастье большевика, В этом жизнь чле- на партии, человека, посвятившего себя борьбе за светлые, великие идеи Ленина Сталина. Действующая армия. A. ШАРОВ.

В боях стояли насмерть У речек, у высот… 

Чле н па рт и и карабкался на скалы, на самые высокие деревья. Падал и не плакал. Ничего,-- говорил Еремий жене,- сын хочет быть летчиком. Пусть падает сейчас и пусть никогда не упадет, когда сядет в самолет. Но ушел не сын, а он сам, Гиви еще был молод, когда началась война. А Еремий ушел добровольцем. Он помнит первый бой на керченском берегу, И сразу, с баркаса прыгнув на мокрую гальку, саперы начали работу, проделывали проходы, обезврежива- ли минные поля. А потом- бои. И горькое отступление. Он лежал на керченском берегу среди тру- нов. Осколок мины тяжело поранил его. Цимакуридзе истек бы кровью, но раска- ленная сталь осколка прижгла рану, и кровь не текла. Он лежал среди убитых товарищей. И старался не вспоминать о смерти. Лучше думать о жене, о доме, о детях. Всегда луч- ше думать о хорошем. Даже если смерть придет через минуту, надо встретить ее с ясным лицом, Он думал: всё-таки хорошо вышло, что он пошел воевать, а дети дома. Провожать всегда тяжелее. Лучше от- воеваться сейчас, чтобы никогда не прово- жать детей на войну. …Шум прибоя затихал, Казалось, ветер пахнет виноградником, созревающими пло- дами. Одолевал сон. Нужны были огромные усилия, чтобы сбросить дремоту, Сейчас кельзя спать! Он лежал с пистолетом в ру- ке, неподвижно, сберегая силы, готовясь принять помощь, если придут товарищи, эринять бой, если немцы появятся раньше. Товарищи во-время поспели на помощь. - Небось, о смерти думал, старик? - спросили его. О смерти?! Достаточно хорошего в жизни, зачем же думать о смерти! Больше он не мог говорить. Не было сил. Он потерял сознание и очнулся только в госпитале. Теперь его часто ласково называли: «Старик». Голова сильно поседела в те дки, на керченском берегу. Но старость - это когда человек стано- вится равнодушнее и холоднее, когда его тянет к отдыху и покою. А у него по- прежнему горячо и часто билось сердце, Нолодо смотрели карие теплые, совсем не постаревшие глаза. Его называли - «Старик». И командир батареи, куда он попал, - Василий Викто- рогич, оже был человек пожилой, спо- койный, неразговорчивый, Так и пошло: «батарея старичков». В самые трудные ме- ста попадала она. На руках, через пески, через грязь, под ливнем огкя вытаскивали батарейцы верные пехотные пушки. Рядом шли Василий Викторович и его заместитель Цимакуридзе. Очень спокойно, не кланяясь чулям, как бы не думая об опасности. Батарся пробивалась к Оталинграду. Ба- тарея шла с пехотой день и ночь в боях, день и ночь тараня брешь в немецкой обо- ронее, Сталинградские дни. Дни воинской славы. У Казачьего кургана, в разгар самого го- рячего боя, когда всё полыхало кругом, Василий Викторович подошел к Цимаку- ридзе и попросил дать ему рекомендацию в партию.

Он стоит рядом со своей самоходкой. Шесть звезд на борту, а кадо пририсовать еще две, потому что после вчерашнего боя на счету экипажа уже восемь уничто- женных немецких танков. Каменные Бескиды. Отроги Карпат, похо- жие на застывшие волны. Каменная река, которая должна быть и будет преодолена. Горные дороги, где пристреляк каждый вер- шок,и танки, чтобы прорваться к врагу, взбираются почти на отвесные склоны. …Горы. Они ему виделись в голой ста- линградской степи, на керченском берегу, Покрытые виноградниками, согретые горя- чим солнцем, Вернуться в горы- значило вернуться к семье, в мирную жизнь, А тут другие горы склоны, сожженные разры- вами, дороги, перепаханные снарядами. Кар- наты - грозная, но одна из последних стен по дороге к победе. Сейчас короткая пауза. Прикроешь глаза, задумаешься-и представится Грузия, семья, Чиатура, Сачхери. Даже шопотом по- вторять эти названия радостно. Сады, скрипучие арбы, знакомые тропы… Скоро Октябрь И в эти дни исполняется двадцатилетие его пребывания в партии. Где он встретит праздник? Двадцатилетие. Целая жизнь. Он тогда вышел от секретаря райкома. И казалось, что всё должно быть иначе с сегодняшнего дня -- яснее, правильнее. Член партии. В тот день он выдал на- гора не сорок тонн марганцевой руды, как обычно, а шестьдесят. И все удивились: откуда прибавилось сил у маленького Ци- макуридзе? Пять лет он добывал марганец. И когда его отозвали на другую работу, мастер, прощаясь пригласилего к себе. Сидели без огня, Вино в стаканах искрилось от луны, как будто горело холодным пламенем, Ма- стер молчал, только подливал в стаканы, А потом вынул блокнот из кармана, притви- нулся к окну, несколько секунд что-то под- считывал и, скончив, сказал: Командир самоходного орудия Еремий Цимакуридзе похож на учителя или агро- нома. Маленький человек с тихим голосом, поседевшей головой, успокаивающими теп- лыми карими глазами. Где-то рядом ухнула пушка. Звук уда- рился о скалистый склон. И кажется, каждая вершина, каждая поросшая елью и вереском сопка повторяет выстрел. Знаешь, сколько ты добыл марганце- вой руды, Еремий Ефимович? Пятьдесят тысяч тонн! Целая гора! Было приятно и немного смешно пред- ставить себе эту тору. Мастер обычно был молчалив, но сейчас от вина или перед разлукой ему хотелось говорить. Времия Цимакуридзе послали предселате- лем сельсовета. Он организовал шесть кол- хозов, касадил 25 гектаров виноградников, Вот сейчас идет война, а там, в далеком Сачхерском районе, люди делают свое. Зреет розовый мускат, сладким соком нали- ваются тяжелые пышные гроздья. Так * * * В доме было уже пятеро

Я иду расквитаться с немцами… Расчёт с немцами ежедневно проис- ходит теперь на вражьей земле, и число трупов пемцев, валяющихся на мрз- лых огородах, ве дворах или просто на дорогах, говорит об этом. Мы недавно обехали несколько немецких сёл. Во всех домах по-хозяйски расположились наши бейцы, в конюшнях стоят наши кони, во дворах - наши машины, по дорогам -- наши танки. В этих сёлах кипит жизнь. Свя- зисты тянут провода. Артиллеристы устран- вают склады для боеприпасов, зенитчики закапываются в землю и выставляют дула своих орудий в свинцовое небо Пруссии. Всё это делается быстро, уверенно, хорошо. Холодный осенний ветер гуляет по прус- ской земле, срывая последние ластья с вет- лы и березы. Шум боя не прекращается с утра. Немцы бросают в бой всё новые и новые полки, только что сформированные в городах Восточной Пруссии. Немцы пред- принимают атаки крупными силами пехоты и танков. Но наши войска отбивают их и наносят противнику большие потери в жи- вой силе и технике. Мартын МЕРЖАНОВ. Действующая армия.

с идут траншеи, которые в свою очередь кон- чаются открытыми пулемётными площад- ками. Кроме того, территория дота обнесена гроволокой и заминирована. Так выглядит кусок прусской земли, завоёванной бойцами батальона, которым командует капитан Юр- ченко. Мы проехали по большому району севернее Шталлупенена и всюду видели одну и ту же картину поражения немецкой техники, немецкого оружия. Можно с уверенностью сказать, что солдаты и офицеры Красной Армии на германской земле сражаются утроенной энергией, с сердцем, наполнен- ным неутолимой жаждой возмездия. Именно поэтому молодой боец Вячеслав Габрилович не ушел с поля боя после пер- вого ранения, не ушел и после второго ра- нения, а после третьего - поднялся во весь рост и с криком: «Товарищи, вперед!» пер- вым бросился в атаку, увлек за собой остальных бойцов и уничтожил немецкий пулемёт с расчетом. Именно поэтому красноармеец Комаров в тяжёлую минуту битвы принял на себя командование отделением и лично убил трёх пруссаков, Он говорит так:



Международная конференция по вопросам гражданской авиации ствования закрытых воздушных зон, когда эти зоны находятся над существующими или логически возможными коммерческими путями, не отличается от опасности, воз- никшей в результате закрытия морских пу- тей». Берли сказал, что Соединенные Штаты предлагают обменяться правами на приви- легии в области воздушных связей между странами без каких-либо дискриминаций. Берли указал далее, что США уже опу- бликовали список воздушных трасс, кото- рые они стремятся получить в свое пользо- вание путем обмена разрешениями с други- ми странами, США, сказал Берли, готовы обсудить вопрос об аналогичных разреше- ниях с другими странами, стремящимися установить воздушную связь с Соединен- ными Штатами. Берли заявил, что необходимо создать международный орган, но по вопросу полномочиях этого органа существуют раз- ногласия. Такая международная организа- ция должна получить значительные права в технической области. Берли заявил: «Не- которые смелые умы предложили, чтобы международная организация имела такие же права в экономической и торговой обла- стях». Но, по мнению правительства США, Берли, «правила и юридические принципы, определяющие такие права, еще никем не предложены в серьезной форме, не говоря уже о том, что они не находят общего признания». Соединенные Штаты считают, что в экономической и торговой областях международная организация дол- жна в первую очередь выполнять консуль- тативные функции, собирать фактические сведения и обладать правом «созыва заин- тересованных государств в случае каких- либо трений, а также правом предлагать странам возможные мероприятия в случае возникновения каких-либо проблем».

ЧИКАГО, 3 ноября. (ТАСС). В Чикаго продолжается работа открывшейся 1 но- ября международной конференции по во- пфосам гражданской авиации. Открывая первое пленарное заседание конференции, помощник государственного секретаря США Берли огласил приветствен- ное послание Рузвельта, в котором под- черкивается необходимость соблюдения принципа «евободы воздуха». Рузвельт при- зывает в своем послании заключить по крайней мере временные соглашения о не- медленном открытии международных авиа- ционных путей. «Я надеюсь, - говорится послании, что вы не будете тратить время на идею создания больших закрытых блоков в воздухе и тем самым намечать условия возможных будущих войн». На втором пленарном заседании конфе- ренции председатели американской, англий- ской и канадской делегаций изложили ка- ждый свою точку эрения в отношении про- екта создания международного органа по вопросам гражданской авиации. Обозреватели подчеркивают, что англи- чане настаивают на создании сильного ме- ждународного органа по вопросам авиации, обладающего правом распределения воз- душных путей квот воздушного сообщения и т. д., тогда как американцы высказыва- ются за создание органа, обладающего ограниченными полномочиями и контроли- рующего лишь вопросы технического по- рядка, например, тарифы, но не имеющего права распределять воздушные пути и т. д. В своей речи глава делегации США Беер- ли, возражая против установления «закры- тых воздушных зон», заявил, что такие зо- ны несколько отличаются от закрытых мор- ских пространств, поскольку нации обла- дают суверенными правами на воздух, но «опасность, проистекающая из факта суще-

Глава английской делегации Суинтон за- явил, что все страны, занитересованные в международной авиации, захотят, помимо контроля над собственным внутрен- ним воздушным сообщением, получить долю участия во внешнем воздушном сообщении. Соглашение, которое «будет игнорировать это желание, не сможет рас- считывать на благосклонную поддержку; оно не сможет долго существовать. Это не только вопрос престижа, Это в значитель- ной мере связано с вопросом безопасности». Страны, которые будут в состоянии предо- ставить дорогостоящие сооружения, как, например, аэродромы и радиостанции, есте- ственно пожелают получить свою долю в воздушном сообщении, для которого будут предназначаться эти сооружения. Англия полностью разделяет эту точку зрения. Отметив, что международная конвенция явится предметом длительного обсуждения в парламентах некоторых стран, Суинтон заявил, что в ожидании ратификации кон- венции необходимо будет временно заклю- чить двустороннее соглашение, но «такие временные соглашения должны соответ- ствовать принципам, содержащимся в кон- венции». Однако временные соглашения должны быть разработаны в консультации с военными властями союзников. Передавая на рассмотрение конференции канадский план создания международного органа по вопросам гражданской авиации, обладающего правами разрешения вопросов, касающихся путей, тарифов и частот поле- тов, канадский министр военного снабжения и реконструкции Хау утверждал, что такал программа дает основу для ликвидации «опасного довоенного режима в облаети  международной авиации».

1, ,

a- 0-

10

он жил.

Посмотришь на старшего, Гиви, сердце сжимается от мысли о разлуке. Гиви