14 июля 1939 г., №: 

159 (4342) 

КОМСОМОЛЬСКАЯ

ПРАВДА

3



150-ЛЕТИЕ ФРАНЦУЗСКОЙ БУРЖУАЗНОЙ РЕВОЛЮЦИИ  IIII

I ФРАНЦУЗСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ I Академик Е. Франпузская революция в гораздо боль- шей степени связана в своем течении и развитии событий с тем могущественным влиянием, которое со стороны других дер- жав оказывалось на ее внутренние дела, с международной обстановкой, чем, скажем, та большая революция, которая ей пред- шествовала, - революция английская. Конечно, попытки интервенции, попыт- ки влияния со стороны были и во время английской революции, но речи быть не может о том, чтобы в Англии внешняя с яя об- становка, в которой развивались события, до такой степени могущественно влияла на революцию, как это было с революцией французской. Когда революция началась, в течение всего 1789 г. в Европе довольно смутно понимали, что происходит во Франции. Общев мнение дипломатических канцеля- рий сводилось к тому, что происходит смута, происходит нечто вроде «расширен- ной фронды» XVII столетия, как говорил Герцберг в Пруссии и думал Вильям Питт в Англии, и что таким образом дипломати- ческая и военная сила Франции на время выходит из строя. Когда в 1791 году на- чались деятельные тайные переговоры между Пруссией и Австрией, с олной сто- роны, между Австрией и Россией, с дру- гой стороны, между коалицией континен- тальных феодально-абсолютистских держав и Англией, с третьей стороны, то во вре- мя этих переговоров ставился вопрос о компенсациях. Дело рисовали так, что нужно спасать Европу от пожара, нужно спасать цивилизацию от крушения, но за эту «услугу», которую человечеству готовы оказать монархические державы, они долж- ны получить то-то и то-то: например, Пруссия должна была получить террито- рию по среднему течению Рейна, Авст- рия территориальные приобретения по верхнему течению Рейна; Россия может претендовать на приобретение опорного пункта на Средиземном море, например, на Корсику, которую можно отнять у Фран- ции; Англия может претендовать на ту или другую колонию. Вильям Питт ду- мал лаже, что она может претендовать на все французские колонии и прежде всего на остатки французских владений в Ин- лии, Словом, уже наперед распределялись те компенсации, точнее те аннексии, ко- торые желательно было получить за фран- цузский счет. С чисто военной стороны не было почти никаких сомнений: австрийские, прусские генералы, прусский штаб, все они бы- ли убеждены, что дело кончится «воен- ной прогулкой» (une promenade militaire) до стен Парижа, причем встречать их бу- лут более или менее как освободителей. Те 4/2 тысячи бежавших из Франции ари- не в стократов-эмигрантов (их было гораздо во- обще больше, но 41%2 тысячи составляли уже определенный отряд, стоявший отчасти в Кобленце, отчасти в Майнце, в Трире, в Шпейере), которые составляли, как их на- зывали, армию из офицеров и генералов, но без солдат, все же играли большую и беспокойную роль, Они были главными знатоками того, что во Франции делается, Они обясняли Европе, что в сушности несколько разбойников, революционных сорванцов, захвативших случайно власть в Париже, терроризируют всю страну, что Франция будет встречать как освободите- лей ту армию, которая придет освобождать короля от плена. Нельзя сказать, чтобы эмигрантам впол- верили. Трезвее всего судили два ум- нейших представителя тоглашней монархи- ческой Европы -- Вильям Питт в Анг- лии и Екатерина II в России. Екатерина своим выдающимся умом, своей огромной политической опытностью, громалной, тон- чайшей хитростью, которая была свойст- венна ей, раскусила эмигрантов с первого момента. Она интуитивно понимала то, что знал Вильям Питт, прекрасно осведомлен- ный через своих бесчисленных агентов, через великолепно поставлен авленный шпионаж, которым он с конца 1790 года покрыа, как сетью, Францию. Вильяму Питту важно было не то чтобы непременно победить революцию, или непременно восстановить короля Людо- вика XVI во всей полноте абсолютной власти. Он не собирался непременно кон- чить гражданскую войну во Франции, по- тому что установление того или иного прочного п о порядка либо абсолютистского, либо нового, конституционного, револю- ционного порядка вешей- грозило вер- нуть на прежнее место ту самую Фран- цию, которая за шесть лет ло взятия Ба- стилии отняла у англичан Северную Аме- рику (англичане утверждали и в прессе и парламенте, что не инсургенты созлали штаты и отняли колонии, а французы, ко- торые помогли инсургентам). И вот этот конкурент - экономический конкурент дипломатический конкурент - на время снят со счетов, и возвращать его на преж- нее место не было никакого смысла. Тем не менее подпевать всему тому, что говорила Екатерина, было необходимо, и поэтому и Вильям Питт и Екатерина, т. е. лица, наиболее точно знавшие, что поло- жение гораздо опаснее для будущих интер- вентов, чем это кажется, именно они-то больше всего и толкали на интервенцию. Екатерина толкала пропагандой, Питт тол- кал субсидиями. Таково было положение вещей, когда во Франции эта готовящаяся гроза стала оказывать прямое воздействие.

В БОРЬБЕ С ИНТЕРВЕНТАМИ  В. ТАРЛЕ но водворились. В Нанте и Бордо идут деятельные сношения с англичанами с целью передать им и эти города. Уже из Нанта, из Марселя, из Бордо даются сиг- налы французским колониям, чтобы отда- ваться англичанам, потому что там, где англичане захватывают французские коло- нии, они восстанавливают рабовладение, отмененное французскими революционными декретами. Новое нашествие в начале 1793 года… Дело идет как будто блестяще для интер- вентов. Но почему они не прошли в Па- риж? На это у них сил нехватило. Хотя им представлялось, что когда Франция вся в огне, когда разом со всех сторой вспыхивали восстания, когда с востока шли армии Пруссии и Австрии, шли с осо- бенным упорством, желая отомстить за скандалы 1792 года, то были моменты, когда казалось, что революция погибла.1794 Когда 13 июля под кинжалом Шарлотты Корде нал Марат, то это не представля- лось в тот момент индивидуальным тер- рористическим актом. Представлялось, что контрреволюция уже настолько могуча, настолько уже овладела Францией, что эти передовые отряды, высылаемые в виде диверсантов или в виде индивидуальных террористов, это только авангард гряду- щего окончательного нашествия, оконча- тельной победы, окончательного ниспро- вержения. Надо сказать, что в 1793 году, когда они опять пошли походом на Францию, Пруссия и Австрия (я имею в виду офи- циальных лиц) разгадали уже более или менее Екатерину, т. е. сообразили, что онa их втравила в войну для того, чтобы потом отхватить лучшие части Польши. Некоторые из них, поумнее, уже в 1790 г. догадывались, а теперь уже совсем ясно понимали это. Она про- должала кипятиться и в 1793--1794 гг., продолжала говорить о необходимости об- щими силами низвергнуть варваров, кото- рые казнили короля и королеву, но по- прежнему не давала ни одного солдата. Это они поняли, но тем не менее им дело представлялось так, что если они во Францию войдут, и если они в са- мом деле начнут делить Францию, ко- нечно, Екатерина захочет принять уча- стие в этом, и тогда бесчисленные русские резервы придут им на помощь. Так что большие армии, интервентские резервы, которые Екатерина при всей своей хитро-

сти и при всем нежелании даром что-либо делать могла дать, грозили выступить, потому что, казалось, слишком ясна побе- да, Вот при каких условиях якобинская диктатура начала дело спасения Франции. Комитет общественного спасения, в ко- тором главную роль стал играть Карно, этот комитет потому только и мог что-либо сделать, что настроения в 1792 году в низах, в плебейских массах деревни и го- рода продолжали оставаться такими же. Беспошадная ликтатура также только по- тому могла действовать, что сочувствие ей было обеспечено всецело в плебейских мас- сах, в низах. Но вот успели превозмочь все трулно- сти. Начинается 1794 год. И здесь, при самой суровой диктатуре, армия и респуб- лика выгоняют вон интервентов. На этот раз окончательно выгоняют. В июне года происходит битва при Флерюсе. И на старые места австрийцы уже не воз- вразались. Дело было кончено. Нашествию был нанесен страшный, окончательный удар, И сейчас же это отразилось на внут- ренней политике. Битва при Флерюсе закончилась 26 ию- ня. А ровно через месяц и один день - 27 июля по григорианскому календарю, а по революционному календарю 9 термидо- ра была обезглавлена якобинская ликтату- ра. Пал Робеспьер, казненный вместе с его товарищами на другой день- 10 терми- Какие здось можно установить связи? Нельзя так категорически утверждать, как это некоторые историки говорили долгое время, что как только избави- лись от внешнего нашествия, как только якобинская диктатура сыграла свою роль, она оказалась лишней, и ее убрали. Это было не так, Я не касался тут внутренней истории революции и, говоря о могучих толчках внешней политики, оставлял в стороне внутренние события. Не одно сра- жение сыграло тут роль, я не говорю о других бесчисленных течениях, о всей той почве социально-экономической, на которой выросло 9 термидора, но уско- ряющим толчком к этим событиям было это сражение при Флерюсе. Пала якобинская диктатура. Водворяется термидорианский конвент, водворяется цар- ство крупной буржуазии, выдвигающей те или иные партии, те или иные течения в термидорианском конвенте.

Что в этом документе было? Было все то, что может придумать слепая ярость людей, которые уже не могут сдержать себя, пока они пишут заявление врагу. Это были самые свирепые угрозы, в ко- торых ярость соединялась с полнейшим презрением, Этот документ, совершенно официально связавший короля с нашестви- ем, с врагом, который уже готов был вторгнуться во Францию, окончательно решил дело.

25 июля документ был подписан герцо- гом Брауншвейгским. Составлен он был раньше, но несколько дней прошло, пока этот эконом его представил, пока его от- редактировали в эмигрантской среде, пока колебался герцог Брауншвейгский, кото- рый не сразу его подписал. При тогдаш- них путях сообщения документ этот еще через несколько дней, в самом конце июля и в первые дни августа, стал известен в Париже, а 10 авт августа того же 1792 года король был низвергнут с престола.

Штурм Тюильри, осада и сдача замка, низвержение короля с престола, все эти ют события 10 августа открыли новую эру и торые только что свергли короля, не уме- подчиняться, а так как они не могут подчиняться, то это не армия и с ней не- во внутренней Франции. и во внешней истории зачем считаться. Между тем выявилась та новая дисциплина, которая тогда еще бы- 19 августа, через 9 дней после ниэвер- ла жения королевской власти и гибели фран- совершенно в Западной Европе не из- вестна. Как это ни странно, но в армии цузской монархии, интервенты перешли из крепостных крестьян, в армии Суворо- через французскую границу. Это было от- ва, эта новая дисциплина была более по- борное войско, бесспорно высокодисци- плинированное, державшееся, правда, па- лочной дисциплиной, но крепко держав- шееся, снабженное офицерством, которое по своему военному образованию было, может быть, нятной. Гениальность Суворова, между многим прочим, заключается в том, что он, ничего общего не имевший идеологически с французской революцией, организовал уже тогда свою армию в значительной ме-

лучшим в тогдашней фео- ре так, что она была похожа более на ар- дально-аосолютистской Европе, Против не- мию революционной Франции, чем на ар- го стояло французское ополчение. мию старого порядка, в том числе в отно- Та «французская горячка», о которой говорят иностранцы, наблюдавшие эти со- шении дисциплины. 0 суворовской дисци- плине я говорить не буду, она заслужи- исспелования, до сих пор не имеющегося в русской литературе. Но в чем состояла сущность дисцип- лины революционной армии? Сущность ее заключалась в том, что долгом че- сти, долгом патриотизма в 1792 году было полное, беспрекословное повинове- ние, Войска революции инстинктом по- няли то, что нужно им было делать. Как они этого достигли? Военных судов, всей организации, которая в армии держа- ла людей в дисциплине, там не было. Старая армия разрушалась, генералы и офицеры или эмигрировали, или они оста- вались, но им не верили; часть из них, которая пошла на службу в революцион- бытия, была горячкой патриотического возбуждения, ярым пылом людей, которые увидели из манифеста герцота Браун- швейтского то, чего многие не понимали раньше. Увидели, что грозит нашествие такого врага, который не пощадит не толь- ко революцию, но который вообще физи- чески не пощадит тех, кого захочет унич- тожить, потому что угроза всем револю- ционерам касалась всей Франции: ведь де- вять десятых населения Франции перешло уже в 1789 году на сторону революции. Ватем действовали слухи о том, что нача- ли творить эмигранты, которые шли в авангарде нашествия, не в том смысле, что они первые сражались, но в том,

что они первые начинали наводить но- ную армию, еще только присматривалась к новым порядкам; от них эта новая дис- циплина возникнуть не могла. Дюмурье не мог, конечно, проследить, будут ли исполняться его приказы через все по- средствующие отделения, но рядовые сол- даты били смертельным боем тех товари- щей, которые не выполняли приказов, прекращали с ними товарищеское обще- ние, наказывали их с той суровостью, с какой не наказывало начальство. Больше того. Практиковалась и смерт- его призывают и допрашивают, но он и допраливают. но высячиНачинаетея генерала обманет, манет, он пред начельством оправлается. прон таволо ридовот ответу, отпускали с миром, а когла, он возвращался в роту, то его били так, что приходилось на другой день либо свезти его в лазарет, либо свезти на кладбище. Было не только это. Потому что товари- щей обманывать труднее, чем начальство. Была не только эта зоркая слежка за тем, чтобы приказ начальника был исполнен непременно, но было также суровое стрем- ление жесточайшим образом, гораздо боль- ше, гораздо сильнее, чем наказывало на- чальство, наказать за неисполнение при- каза. И эта дисциплина, такими средства- ми поддерживаемая, конечно, могла быть в ходу только тогда, когда такое неисто- вое воодушевление, жажда борьбы и побе- ды охватила нацию. сказать о Вальми, как о военном проис- шествии, то трудно будет понять, почему оно сыграло такую колоссальную роль в борные прусские полки, офицерство кото- рых гордится, что они всецело сохранили традиции Фридриха I. И этот стройный параллелограмм движется французам на- встречу. Гремит французская артиллерия. наступать. Параллелограмм шарахнулся назад он отступил. После этого столк- новения, когда французы отбросили армию герцога Брауншвейгского, они ее не пре- следовали. Дюмурье боялся этого и вовсе разгромленным. Но даль- ше случилось следующее: герцог Браун- швейтский уже не нападал вторично. За- поражения, которое было значительнее, чем при Вальми, поражения при жемаппе, он ушел, В чем тут дело? истории. битвастаиваля Начинается битва. Герцог Брауншвейг- ский строит в карре свои полки. Это от- Грусом он никогда не был. Но здесь розгами всех прочих в тылу». вые порядки во всех селениях и горо- дах. которые они занимали. Слухи о том, что они делают и говорят, были наилуч- шей революционной пропагандой. Приво- лили те слова, которые говорили эмигран- ты в Майнце и других занятых городах, что «нужно запасти достаточно розог пото- му, что мы будем должны пересечь всех тех, кого мы не перестреляем», т. е. дру- ими словами, «мы перестреляем всех тех, кто выйдет сопротивляться, и пересечем Повторялись что необ- другие ходимо будет истребить не только якобин- нев о их женами, но и их котей, потому лтся от ллобино? Во т слова, на которые не скупились эмигран- ты, разносились по всей Франции. Во главе войск в 1792 году стоял Дю- мурье - один из лучших военных людей того времени. Конечно, Дюмурье не мог сравниться с тем великим талантом, кото- рый гремел тогла в Европе, т. о. с Суво- ровым. Но все же своим военным талантом он превосходил герцога Брауншвейгского. В тот момент Дюмурье был еще генералом революционного правительства, не думав- шим о дальнейшем, об измене, о том чер- ном поступке, который навеки запятнал его имя в 1793 году и вместе с тем кон- чил его политическую карьеру, Тогда, в 1792 году, он был совершенно искренним главнокомандующим, стремившимся толь- сильной, а потом и на 2 тысячи превосхо- дящей армию герцога Брауншвейгского. «Armee du choc» -- «армия первого столкновения», которую привел герцог ст Брауншвейгский, насчитывала 24 Бр ала 34 тысячи, армия Дюмурье - 36 тысяч, Тем не менее колебаний в армии интервентов не было никаких. В высшей степени важное и даже драматическое впечатление производит нателький энизод. За несколько для переговоров парламентера, не- косго Массенбаха, для того, чтобы усло- виться с французами относительно раз- личных второстепенных вопросов (конеч- но, о перемирии или мире не могло быть и речи). Массенбах прибыл в лагерь и покончив в несколько минут все дела, из-за которых он прибыл, разговорился с генералом Дювалем. Дюваль был одним из генералов старой армии, да и все генера- лы, которые тогда там были, были из ста- рой армии. (Конечно, не все старые гене- ралы пошли служить

Лкобинская диктатура обезглавлена. В паследство термидорианцам, а затем Ди- ректории осталась война. К 1795 году становится ясным для интервентов, что они ошиблись, что, быть может и можно будет как-нибудь до известного времени продолжать войну, но сейчас ничего не получишь. Что же дальше? Первой стала отставать от союза Пруссия, Если сейчас ничего не онполучишь, может быть первой изменив волюнногной орен т ре- пусть но из ораннужн каких-либо других, например из бесчис- ленных маленьких немецких княжеств, ко- торые можно будет так или иначе присое- динить. Начинаются тайные переговоры. Любо- пытная черта: начиная переговоры с рево- лоционной Францией, Пруссия вместе с тем ведет переговоры с Вильямом Питтом, указывая, что она поиздержалась в по- следнее время и что хорошо было бы уси- лить субсидию. Вильям Питт на этот раз дал. Впоследствии о нем говорили его вра- ги из партии Фокса, из вигов, что слу- чается, что иногда человек бывает выше среднего уровня по уму (это был Вильям Питт). И бывает человек ниже среднего уровня по уму (это был прусский ко- и на этот раз случилось так с вильямом Питтом. Правда, он дал приблизительно только 20 или 25 процентов. Пруссия по- лучила эту часть субсидии, не очень на- стаивала на том, чтобы он дал все, а по- на том чроб том, когда внезанно помириласьc Фран- пузской республикой, его же стала уко- рять, что вот он поскупился и поэтому пришлось помириться с французами, a хельги, которые они уже получили, они, конечно, не отдали. К слову сказать, это нисколько Вилья- ма Питта не разочаровало. Он хорошо знал, с кем имеет дело. Он потом им тоже давал субсидии, но только более осторож- но, частями и старался уже давать те или иные субсидии после выполнения заказа, В 1795 году Пруссия заключает с Францией мир. Екатерина попрежнему врагом. не над дает войска. Пруссия отстала от союза, и Австрия осталась один-на-один. Правда, У нее была такая могущественная помощни- ца, как Англия, но эта помощница была далеко. Нового нашествия ожидать было нечего. И вот начинается 1796 год, которым я заканчиваю этот обзор. Мы подошли именно к тому моменту, о котором не- сколько раз говорил Ленин, о котором говорили и Маркс, и Энгельс, о котором говорил Сталин, говорили в том или ином виде, в той или иной связи, употребляя разные термины. К тому моменту, когда революционная война, война самозащиты, при известных условиях начинает пре- вращаться в захватническую войну. Это была война 1796 года, Война 1796 года и была таким «стыком», Она нача- лась, как война революционная, война оборонная, а кончилась как война захват- ническая. Она и была первой большой войной Бонапарта, где он был главно- командующим. Бонапарт, начиная эту войну, действо- вал еще как революционный генерал, обо- ронявший родину от готовящегося нашест- вия. Но это было только началом. Он в полтора года завоевал Италию. Он выгнал австрийцев из Италии и в те- чение полутора лет ограбил Италию так, как только мог ограбить- бесконечные караваны всевозможных ценностей потя- нулись в Париж. В конце уже вторг- шись в Австрию, уже стоя в Леобене, а затем в Кампоформио, он торговался с Ав- стрией, менял народы и государства, у ав- 

стрийцев отобрал некоторые части Италии. отобрал у них территории на Рейне, а взамен подарил им Венецианскую респуб- лику, которая вовсе не принимала участия в войне, не воевала ни с французами, ни с австрийцами. Все это он сделал, не имея на то ни тени права. Бесчисленные рассказы и легенды окру- жают этот первый поход Бонапарата и, в частности, то, что в 1797 то с Венецией. Но есть легенды, есть расска- бы, которые настолько харьктерны, что моти они воксе мотаи и но быту нил. Например, такой инцидент (будучи, может быть. вымыслом, он настолько правдиво отражает соотношение сил и всю психологию действующих лип, что стоит эту легенду привести). Говорят, что когда представители Вене- ции, в панике прибывшие в ставку Бона- парта стали умолять его о пощаде и ука- зывали на то, что они совершенно ни в чем ни перед кем не виноваты, что они были в полном нейтралитете и никогда не помогали ни австрийцам, ни кому-либо другому, Бонапарт остался непреклонным, он уже успел занять Венецию и был го- тов передать ее австрийцам. Когда, нако- нец, представители дожа сказали с отчая- зал: «Ну что же, другие меньше вашего существовали, а вы посуществовали и до- вольно с вас», т. е. он из того, что они полторы тысячи лет просуществовали, из- влек аргумент, чтобы их уничтожить. Если даже и не было на словах такого- дикого цинизма, который сказывается в этой легенде, то все, что Бонапарт сделал, вполне соответствует этому, Он взял и по- дарил Венецию австрийцам. Речи быть не могло не только ни о каком плебисците, он вообще никого не спрашивал. длившаяся больше полутора лет. Фран- Так кончилась в 1797 году эта война, пузская республика вышла с новыми бо- гатствами, с новыми территориальными прирезками. Полная победа была одержана целым скопищем врагов, над сильным На этом я окончу свой обзор. *

Когда наступил 1790 год, то предста- витель победившей революционной бур- жуазии, городской голова, председатель муниципалитета Порижа восторженно при- благонлуноо царствования. Такой непреклонный и по- следовательный революционер, как Робес- пьер, в том же 1790 году сказал: «Рево- люция кончена», Это сказал человек, пре- данный революции душой и телом, чело- век, сложивший потом свою голову на службе революции, человек, кроме ре- волюции, кроме поддержки ее, кроме служ- бы ей, ничего в жизни не знавший и не имевший. Когда он это сказал, как нужно было понимать эти слова? Чрезвычайно определенно никакой загадки тут не бы- ло. Препятствия низвергнуты, его величе- ство подчинился необходимому, двор, двор- цовые советники и королева приведены к молчанию, поэтому революция кончена. Робеспьера было убеждение, что если ко- дет действовать разумно, то считалось, что противиться он не будет. Робеспьер полагал, что улица тиха, по- тому что все достигнуто, не предвидится новой борьбы, а монархическая Европа была убеждена в том, что напрасно испу- гались в 1789 году, что никакой настоя- щей революции не было, что это были от- дельные вспышки, которым напрасно так быстро уступили, и поэтому нужно нагря- нуть. И вот в Европе назревают новые собы- тия, окончательно налаживается вторже- ние. Еще перед этим затевается вывоз ко- роля за границу, избавление его от плена, То, что затевалось, повидимому, ни ему, ни королеве Марии Антуанетте, ни русско- му послу, который способствовал этому предприятию, никому из них в точности не представлялось, какой окажется эта опасность во всей ее полноте. Думали, что, если король уйдет из Тюильри, если ему удается достигнуть границы, он тогда присоединится к армии интервентов и эмигрангов и там будет ждать развития военных действий. Это не внешняя вой- на, а усмирение королем Людовиком XVI прежде всего восставших бунтовщиков при помощи заграничных друзей. Это могло бы, при прочности монархической легенды в тогдашней Франции, разумеется, произвести чрезвычайно большую, серьез- ную и выгодную для интервентов дивер- СИЮ. В Варенне короля и его семью аресто- вали. Король и королевская семья возвра- щаются в Париж. Для всего французского народа стало ясным, что все то, что король делал до сих пор, все эти подписанные им декреты, которые ему представлялись, все это ока- залось сложнейшей комедией, которую он ломал, пока был в Париже. И вообще яс- но, что доверие исчезло. Его не низвергли. Его не только не низ- вергли, но даже расстреляли демонстра- цию плебейских масс, которая 17 июля вышла на улицу с определенными антимо- нархическими лозунгами. Их расстреляла тогда буржуазная милиция, расстреляла национальная гвардия, потому что бур- жуазия, уже не веря сама нисколько ко- ролю, тем не менее полагала, что низвер- гать его с престола- это значит открыть шлюзы для демократического потока. Доклад, прочитанный на общем собра- нии Академии наук 28 июня 1939 г.

Однако могушественнейшее воздействие заграницы с каждым месяцем станови- лось все больше и больше. Зимою 1791 -- 1792 гг. у пласти были жирон- м таньярами происходит по этому вопросу совершенно определенный раздор. Жирондисты желают выступить, жела- ют войны, которой стремятся сообщить по крайней мере в декларативной части ха- рактер революционной пропаганды, хо- тят этой революционной пропагандой ослабить тыл врага и этим самым спа- стись от поражения. Робеспьер был против войны. Почему? Потому что опасность была страшная, по- тому что он хорошо знал, что готовится, Абсолютистская Европа, безгласные кре- постные мужики, дающие большие дис- циплинированные армии, снабжаются пе- ются по- редовой, самой передовой тогда на земном шаре, и именно передовой в экономиче- люцию. Но если бы можно было избер- нуть войны, он пошел бы на это. Война вспыхнула весной 1792 года. С этого момента положение было такое: все, что происходило в революции, вся борьба нартий, вся государственная жизнь подчи- няется в первую очередь мысли о том страшилище, которое движется на Фран- пию с востока. Лето 1792 года, Ясное тело усщеть не мог. Ясно, что все фантазии о сентимонлалотрядил ки, которые распространялись не одними только монархистами, а даже и людьми, считавшими, что они искрение преданы революции, все эти разговоры о «короле, который так лобр, и королеве, которая так прекрасна» эти разговоры, словесные украшения все это потеряло цену, Теперь, не только после бегства короля, но и когда в 1792 году друзья короля и коро- левы идут на Францию, явным образом призванные королем и королевой, сохра- нять в Тюильрийском дворце шпионское гнездо, которое почти перестало даже скрывать что оно спосится прагом бело совершенно невозможно. И тем не менее все-таки разрыв с мо- нархией, которая сушествовала полторы тысячи лет, разрыв с этим институтом все-таки был таким трудным делом, в та- кой степени нужны были еще и еще ка- кие-то события, что даже весной и в на- чале лета 1792 года монархия еще суще- ствовала. И тут опять последовал новый толчок, который решил дело. Это был знамени- тый манифест герцога Брауншвейгско- го, который был напечатан в одной майнцских типографий. Он был со- ставлен эмигрантами, причем даже вождями тогдашней эмиграции эти вож- ли не отличались особенной бойкостью пе- ра, и поэтому они выискали одного тех, кто около них был, хотя и не слиш- ком аристократического происхождения - он был когда-то экономом у герцога Орле- анского. Враги его говорили, что прежде чем быть экономом, он был поваром. Так или иначе, он считался «литератур- ным пером», и ему было поручено со- ставление документа. Документ был со- ставлен и затем одобрен вождями эмигра- ции и представлен предводителю прусско- австрийской армии-герцогу Брауншвейг- скому. из не из

* * Мы живем в такие грозные времена, мы- постоянно чувствуем себя в преддверий то придвигающейся к нам, то несколько ото- двигающейся от нас возможности новой кровопролитной войны: и несомненно на- ша мысль поворачивается от этого велико- го прецедента - французской революции к современному положению. Нынешнее положение, конечно, совер- шенно не похоже на то, в котором билась Французская республика. Вспомните годы гражданской войны: иные интервенты бежали от полков Красной Ар- мин так. что просто за ними угнаться нельзя было, Такого периода, как у фран- пузов, в борьбе с интервенцией у нас, в сущности, никогда не было: положение было другое, классовые соотношения, си- лы другие, - все было другое. Перед фактом опасности контрреволю- ционной войны против СССР советский народ и его Красная Армия под руковод- ством партии Ленина- Сталина сумеют дать надлежащий отпор новой капитали- стической интервенции. У них нет никакой надежды сколько- нибудь повлиять на движение величай- шей революции, которую до сих пор пере- живало человечество, социалистической революции, которая у нас произошла и которая, утвердившись в СССР, начала но- вую эру в истории.

в революционную произошло то любопытное явление, кото- армию, многие эмигрировали, но многие пошли, в числе их был и Дюваль). Дю- рое потом так долго подрывало энергию армии коалиции после того, как она уви- валь вступил с Массенбахом в разговор, дела, что французская армия может сде- который последний не мог забыть до кон- ца своих дней, и в тот же вечер, вернув- лать. После того, как герцог Брауншвейг- ский увидел, что французы не побежа- шись в свой лагерь, рассказал. Дюваль ли, а, напротив, что его отбросили, пе- сказал ему, что армия нашествия находит- ся в каком-то странном заблуждении, что ред ним, повидимому, сразу осветилось то, чего он не понимал накануне из слов что она имеет перед собой совсем не то, что Массенбаха. Он растерялся, увидел, думает.Вы предполагаете, сказал перед ним оказалась какая-то новая сила, он, - что это какая-то орда которые разбегутся от ваших оборванцев, выстре- которую он понять во всей полнюте не мог.

лов, - ничего подобного. Они по-другому диспиплинированы. Вообще это что-то Он отступил явным образом. Он не же- лал продолжать войны после этих двух совсем иное, чего никогда еще не было. Что же имел в виду Дюваль и что обнаружилось в 1792 и в ближайшие годы? Обнаружилось, что эта армия под- поражений. Это самое интересное: силы еще были, а он не шел. К тому же в эмигрантах он совершенно разочаровался. Во всех деревнях, по которым он прохо- чиняется новой лисциплине. Ведь почти дил, он видел отношение к эмигрантам, он все надежды у герцога Брауншвейгского видел, что эмигранты только и держатся внешним нашествием, что ненависть к возлагались на то, что армия революционе-

ров- это армия забияк и головорезов, ко- ним пылает все больше и больше. IV ные бунты. Вандея в огне, Лион в ог- не, началось контреволюционное восста- ние в Тулоне - в лучшем француз- ском порту на Средиземном море. Роя- листы прогнали и истребили револю- ционные власти и подарили французский порт и город англичанам. Английский флот подошел к Тулону, и англичане там проч- Как это поражение отразилось в Ев- ропе, в Пруссии и Австрии? Уже вой- дя в дело, отступить им было нельзя. Они потребовали субсидии от Питта. Питт отнесся к этому хладнокровно. Он и рас- считывал на затяжную войну. Затем как будто бы счастье улыбнулось. В 1793 го- ду вспыхнули страшные контрреволюцион-