литературная

газета

№

7

(643)

H. БЫХОВСКИЙ

Могила Добролюбова В ноябре 1801 года рядом с Белин- ским, в глухом отдаленном месте Вол- кова кладбища похоронен был Н. А. Добролюбов, В 1866 году неподалеку появилась новая могила безвременно умершего, даровитого Н. Д. Ножина, а еще через два года здесь же был похоронен также безвременно погиб- ший Д. И. Писарев. Затем -- другие шисатели, Таким образом, заброшен- ная могила Белинского послужила на- чалом русского Некрополя - лите- ратурных мостков Волкова кладбища. 4 сентября 1883 г во Франции умер И. С. Тургенев, Умирая далеко от Рос- сии, Тургенев завещал похоронить его рядом с другом его молодости, Белин- ским. Но рядом с Белинским похоро- нен был уже Добролюбов, а с другой стороны от могилы Белинского шла дорога. Тогда комиссия купила место для нескольких могил в так называе- мой «аристократической» части Вол- кова кладбища, чтобы похоронить здесь Тургенева, сюда же было реше- но перенести прах Белинского и Доб- ролюбова, Об этом сообщено было во всех газетах. В это дело вмешался М. А. Анто- нович. Кроме Чернышевского, томив- шегося еще в Вилюйске, Антонович и A. Н. Пьгин были тогда последними из оставшихся в живых товарищей Добролюбова по редакции «Современ- ника», свидетелей разрыва между Тургеневым и группой писателей-раз- ночинцев, Антонович свято чтил па- мять Добролюбова и Чернышевского. Пыпин же, близкий родственник Чер- нышевского, принадлежавший в эпо- ху «Современника» тоже к революци- онно-демократической группе писате- лей, потом постепенно сблизилсяс лворянско-либеральной групной, сде- лавшись постоянным сотрудником, а затом и членом редакции либерально. буржуазного журнала «Вестник Евро- пы», пде Тургенев сотрудничал до по- следних дней своей эизни. «Милостивый государь Александр Николаевич! Обращаюсь к Вам с на- стоящим письмом, как к человеку, которому память Добролюбова, веро- ятно, столь же дорога, как и мне, и который лично был близок к нему мо- жет быть, даже ближе, чем я. Антонович написал Пыпину ниже- следующее страстное, негодующее письмо по поводу предположенного перепогребения Добролюбова:1 Скажите, Александр Николаевич, ужели Бас не возмущает чудовищная затся нескольких непризнанных гос- под, самозванных литературных ста- рейпин, которые дерзают нарушить покой дорогого для нас праха и, под видом оказания ему любезности, ос- корбить и унизить его! Галантные люди делают Добролю- бову честь, переводят гроб его из пя- того разряда, из плебейской части кладбища, в аристократическую! Уж сама шо себе эта мысль крайне дика. А тут еще, подумайте, эту честь пра- ху Добролюбова собираются оказать не из-за него самого и не из-за за- слуг того, чей этот прах, а из-за лю- Хранится 1 Хранится в рукописном отделе- нии библиотеки имени Салтыкова- Щедрина в Ленинграде. верженной бедности. Словом, это пя- тиразрядное место дорого и священно для нас, и мы не променяем его ни на какие высшие разряды. И вдруг это место хотят отнять у нас по ка- ким-то пошлым соображениям комиль- фотности! Если самые близкие друзья Добролюбова с горестью похоронили его на дешевом пятиразрядном месте, то смеет ли какой-нибудь самозван- ный литератор воображать, что он на- шел для праха Добролюбова более приличное или почетное место! Я бы и сам выступил с протестом, о котором прошу Вас, и мог бы напе- чатать что-нибудь вроде настоящего письма. Но кто его напечатает? Это раз, А во-вторых, этот вопль моего сердца, эти мои слезы, мою святыню непременно осмеяли бы подлецы и мерзавцы, стоящие во главе нынешней прессы, и цель моя не была бы до- стигнутa. Да, наконец, Вы сами знае- те, что я человек отпетый, сумасброд- ный, что я не литератор или же толь- убедительны. ко «цепной литератор», который без толку и без разбора, как собака, лает и бросается на всех и на все, и пото- му слова мои ни для кого не будут Григорович два раза отказывал мне даже в билете на похороны Тургене- ва и, наконец, дал билет только бла- годаря заступничеству и ходатайству Гаевского, Вы --- другое дело, Вы име- ете значение и в их глазах; и они вы- слушают и могут принять во внима- ние Ваши резоны. Вы убедите их, что для нас Добролюбов столь же дорог, как для них Тургенев, что и мы так же щепетильны относительно могилы нашего учителя и друга, как они ще- петильны в выборе места потребения их друга. В заключение скажу Вам, что мыс- ли, изложенные в настоящем письме, разделяются многими почитателями Добролюбова, с которыми мне прихо- дилось говорить, и что они, в случае надобности, могут поддержать Ваш протест в той или другой форме. В надежде на исполнение Вами мо- ей просьбы остаось Ваш покорный слуга M. Антонович. безности к третьему, постороннему лицу и благодаря тому счастливому обстоятельству, что это лицо пожелало быть погребенным на Волковом клад- бище, так что, не будь этого желания, могила Добролюбова вечно торчала бы где-то в заброшенном углу и без того уж неважного кладбища, И дело тут вовсе не в Тургеневе и не в его от- ношениях к Добролюбову. Кто бы ни был на месте Тургене- ва, все равно; во всяком случае уки- зителен и оскорбителен перевод в выс ший класс кладбищенского тарифа и могильной таксы, сделанный в угоду и в уважение к третьему лицу, Пред- ставьте себе, что бы сказал на подоб- ную светскую любезность сам Добро- любов и как отнесется к ней, хоть на- пример Николай Гаврилович! (Черны- шевский - Н. Б.). Вспомните стихо- творение Добролюбова: «Пускай умру - печали мало!»… Он боялся, чтобы друзья после его смерти не сыграли с ним «обидные шутки» своим сочув- ствием, сожалением, слезами, цвета- ми. Бедный, он не воображал, что над ним могут сыграть еще более обидную шутку, и не друзья, а недру- ги, или во всяком случае люди более или менее индиферентные к нему, что они перенесут его в чистую, дворян- скую половину кладбища и положат его в приличном месте среди поря- дочных людей. Подумайте, что почувствовали бы люди близкие к Вам, любящие и ува- жающие Вас, если бы когда-нибуль Ваше бренное тело из места его успо- коения перевели бы в лучшее место только потому, что, хоть например, Стасюлевич пожелал бы быть по- гребенным рядом с Вами, Что касает- ся меня, то думео, что сами мои ко- сти вознегодовали бы и запротестова- ли против подобной любевности. Во имя всего этого умоляю Вас, Александр Николаевич, заявить про- тест против перенесения праха До- бролюбова в какие-нибудь лучшие ме- о Велиокого, пе. ренесенного на чистую половину; но пусть их переносят его; мы не имеем права протестовать против этого. Что же касается Добролюбова, то пусть прах его вечно покоится в том месте, где его похоронили его истин- ные друзья-почитатели, пусть он ле- жит в той священной могиле, над ко- ей плакал, которую благословил и у которой сказал своему другу послед- нее прости Николай Гаврилович, в той могиле, в которую мы с Вами, Алек- сандр Николаевич, опускали дорогой для нас гроб и бросали горсти земли, а вместе с нами и вся небольшая куч- ка друзей и почитателей покойника… Вспомните эту картину и Вы сами почувствуете, как нам дорото именно это место, - если уже место значит что-нибудь, этот заброшенный, сырой, невзрачный угол кладбища. Мы дол- жны гордиться этим местом, этими прекрасными литературными мостка- ми. Здесь всего приличнее и почетнее покоиться нашему учителю и другу, а чистая, аристократическая половина ему не к лицу, как она была не к лицу ему при жизни; ему место не среди знатного богатства, а среди от- М. М. Стасюлевич - редактор издатель «Вестника Европы» - и Н. Б.

B. И, Суриков, Женская голова». Эскиз к картине «Боярыня Моро- зова». Иван НОВИКОВ Как я работал над романом «Пункин в Роман задуман был мною в самом селе Михайловском в 1924 году, ко- гда исполнилось столстие со времени высылки Пушкина в деревню. Около десяти лет ушло на предварительную работу по овладению огромной пуш- кинской литературой. Материал этот далеко не равноценный. Надо было отчетливо знать, чем можно пользо- ваться и чем нельзя. Почти каждый из документов тре- бовал раскрытия не только степени его достоверности, но и разгадки, по- чему какое-нибудь данное событие освещается так или иначе. Метод со- поставления различных свидетельств дает очень многое в поисках подлин- ной исторической правды. Часть таких розысков, для провер- ки самого себя, я докладывал в Пуш- кинской комиссии Академии наук. В результате в романе не мало собст- венных решений различных момен- тов из жизни Пушкина той эпохи. Но, конечно, все это было лишь ча- стью задачи, В работе над художе- ственным произведением далеко не доволльно знать, необходимо все по- чувствовать изнутри и увидеть как подлинно бывшее. Решающую роль в этом сыграло творчество самого по- эта. Когда я наложил, если можно так выразиться, хронологическую сетку творческой его биографии на сетку жизненной биографии, для меня сразу открылась цельная полнота этой изу- мительной жизни, и все стало на ме- сто. И эти месяцы живого раскрытия Пушкина, отчасти совпадавшие уже и с самым процессом нисания рома- на, были самою радостной и наиболее волнующей частью работы. Каждый день, как почка на дере- ве, открывалась какая-нибудь новая живая подробность в живом образе поэта. Очень много в этом отношении да- ло мне ознакомление с подлинными рукописями Пушкина. Иногда один какой-нибудь перемаранный черно- вик открывал больше целого исследо- вания. Вообще же надо сказать, что рабо- та над романом с историческими ли- цами существенно разнится от рабо- ты над художественным произведе- нием с лицами вымышленными. В то время как во втором случае автор со- вершенно свободен и в выборе пер- сонажей и в развитии фабулы, в ис- торической вещи все это уже как Михайловеком» бы дано, но зато требуется полное раскрытие образа и эпохи. При этом задача - дать все же именно роман, а не «романизированную биографию» - задача большой трудности, ибо не- обходимо, будучи верным действи- тельности и обходясь без вымышлен- ных лиц и положений, дать цельное произведение со своим самостоятель- ным развитием и внутренней законо- мерностью. Следует особо оговорить ту роль, какую играли в жизни Пушкина вос- поминания. Мы знаем об их исклю- чительной силе по свидетельству са- мого поэта, но лишь вникая день за днем в его жизнь, начинаешь пости- гать со всею конкретностью, как стре- мительно вторгались они, порою да- же более живые и страстные, чем са- ма эта действительность, тем самым переставая быть только воспомина- ниями, в становясь живым настоя- щим. Так в деревенскую глушь привез он с собою горячее чувство прерванного романа с Воронцовой; так с огромною силой вскипали в нем и политические страсти его юности. Приезд лицейско- го друга, Пущина, их оживил с по- вою силой Так скромная по своей ви- димости деревенская жизнь поэта, ис- полненная могучего творчества, бы- ла неотрывна от жизни и событий родной страны и теснейшим обра- зом переплеталась с событиями лич- ной его жизни. Она была полна стра- сти и чувства, любви и гнева, об- щения с природой и напряженней- шей и высокой творческой работы. Так прояснялся и вырастал и самый образ поэта, которого «обыкновенная» жизнь его делала необыкновенным. В творчестве своем он умел, как ни- кто, подниматься не только над ок- ружающим, но и над собою самим. Можно оказать, что сам Пушкин, простой и гениальный, помогал авто- ру романа разрешать вопрос о поло- жительном герое, не приписывая ему никаких специфически украшающих его качеств. Пушкина не надо искус- ственно возносить, он не боится ни- какой о себе правды, и с ним каж- дому легко и радостно расти до все больших высот. лила простого и гениального челове- Далекая элоха, тупая и алая, сва- ка, но поэт легко перешагнул свою эпоху и живет среди нас через сто лет после своей физической гибели: живой среди живых.

B. И. Суриков. «Смеющаяся девуш ка». Эскиз к картине «Взятие снеж- ного городка».

Новые романы Г. Уэлса и А. де-Монтерлана На собрании критиков в «Интернациональной литературе» «Бесполезного служения», свидетель- ствует о том, что власть прошлого еще довлеет над этим писателем. А в этом прошлом не мало эстетского психоло- гизма и снобистских изысков. На собрании присутствовал прибыв- ший на-днях из Америки Айсидор Шнейдер, писатель и публицист, яв- ляющийся одним из редакторов жур- нала «Нью мэссес». Шнейдер информировал аудиторию о настроениях американской интелли- генции, в частности, о жизни и ра- боте крупнейшгих писателей - Уолдо Френка, Теодора Драйзера, Дос-Пассо- са, Шервуда Андерсона, Эрнста Хэ- мингуея, Эптона Синклера, Синклера Льюиса и др. Троцкистокая агентура во главес пресловутым Максом Истменом пы- тается втянуть художественную ин- теллигенцию Америки в орбиту свое- го влияния, но компартия неутомимо и успешно разоблачает всю предатель- скую практику фашистоко-троцкист- ской шайки. Не подлежит никакому сомнению, что далные, выявленные на послед- нем процессе террористической банды в Москве, помогут компартии Амери- ки до конца разоблачить гнусную при- роду и намерения троцкистских после- дышей. Об этом свидетельствуют уже и те, пока немногие, отклики на про- за океана. цесс, которые успели поступить из- Тов. Шнейдер останется в СССР на полтора года и будет редактировать анмийское издание журнала «Интер- национальная литература». Я. 3. Редакция журнала «Интернацио- нальная литература» ввела интересное новшество в свою работу: актив жур- нала систематически выступает на со- браниях критиков и переводчиков с подробной информацией о крупней- ших явлениях западной литературы. На последнем собрании (1 февраля) с информацией такого рода выступи- ли тт. С. Динамов и Б. Песис. Большой интерес представляло со- общение С. Динамова о новом романе Герберта Уэлса «Игрок в крокет» (пе- чатается в «Интернациональной лите- ратуре» № 2). Это - фантастический роман, ови- детельствующий о том, что писатель начинает видеть болезнь, раззедающую самые основы капиталистического строя, Отсюда - пессимистический тон произведения, его сверхиндивиду- алистическая мораль, зовущая уйти в мир личных интересов, в «сегодняш- ний день». Ве-Чрезвычайно красноречиво звучат в этом смысле финальные слова произ- ведения Уэлса: «Мне наплевать! Пусть мир идет ко всем чертям. Пусть воз- вращается каменный век. Пусть это будет, как вы говорите, закат циви- лизации… Что бы там ни было, но в половине первого я играю с тетуш- кой в крокет». Тов. Б. Песис ознакомил собравших. ся с содержанием появившихся не- давно во Франции романов Анри де Монтерлана «Девушки, и «Жалость к женщинам». Романы эти написаны еще в 1930--31 г. Тот факт, что Мон- терлан нашел возможным опублико- вать их сейчас, после «Холостяков» и

18-го сентября 1883 года». Резкость этого письма вполне умест- на. Среди членов похоронной комис- сии только один Григорович был под- линным писателем. Остальные - лю- ди, очевидно, нужные Литературному фонду по своим связям - никакого отношения к литературе не имели. В комиссию по похоронам Тургенева они вошля только для придания ей боль- шего веса в плазах высших властей. Антонович опасался, что на его про- тест в печати не обратят внимания и поэтому просил Пыпина помочь ему. Антонович вел по этому поводу раз- говоры и в литературных кругах, роятно, кто-то уговорил и вдову Бе- линского протестовать против перене- сения праха ее мужа, так как вскоре в газетах появилось сообщение, что она решительно возражает против это- го. При таком положении вещей похо- ронной комиссии пришлось отказать- ся от выполнения завещания Тургене- ва. Тургенев был похоронен отдельно. Могилы великих критиков-революцио- неров остались на прежнем месте. 

Они хотели отнять у наших детей их счастливое детство Конституции, сделали советскую женщину гордой и свободной, сдела- ли ее самой счастливой матерью в мире, и этого хотели нас лишить те кого даже нельзя назвать людьми. Мудр и справедлив приговор совет- ского суда. - Они сами о себе написали по- ворнейшую книгу, - метко замечает г. Гребнер. Полны гнева речи тт. Анисимовой, Ромашовой, Субботиной, Санниковой, Чалой и др. Они призывают к повы- шению бдительности, к поднятию уровня своих политических и воен- ных знаний. A. ГОРИН. На собрании жен писателей 3 февраля Два чувства звучали в этот вечер в речах жен писателей столицы: гнев против неслыханных ошеломляющих преступлений троцкистских псов и удовлетворение от сознания, что вер- хушка троцкистской банды уничто- жена. Просто и хорошо рассказали тт. А. Фадеев и Л. Никулин о зна- чении суда над гнусными холуями фашизма. Но у жен советских писа- телей - у советских женщин есть свой особый счет к этим отребьям человечества. Они хотели отнять у наших детей, - говорит т. Т. Иванова, - их счастливое детство. Победы нашей родины, записанные в сталинской

В. И. Суриков. «Неаполь». Выставка произведений В. И. Сурикова в Государственной Третьяковской гаплерее. востью и реализмом передает он ли- ца пораженных ужасом сибиряков. Их привлекательные и яркие типы креп- ко врезаются в память. Жестокая, ре- алыная история встает у Сурикова во всей своей неприглядной правде. Не случайно единственным критиком, по- нявшим и высоко оценившим это про- оние Полстой, как но дожонный и авологих Может быть, случаен выбор сюжета для «Перехода Суворова через Аль- пы», но для нас основным содержа- нием картины оказывается трагиче- ское противоречие великой героиче- ской энергии народной массы с рас- трачиванием ее на совершенно бес- мысленное и гибельное действие. Разве могут шутки Суворова и смех пары солдат скрыть холод ледяного пейзажа и верную смерть для летя- щих в пропасть испуганных, подав- ленных людей? Может быть не стои- ло затевать такую большую работу для столь безнадежно мрачных ре- зультатов, но картина производит впе- чатление грандиозности. В таких картинах, как «Утро стре- лецкой казни», «Боярыня Морозова», «Меншиков в Березове», «Степан Ра- зин», Суриков свободен от всяких уп- реков и с точки зрения сюжета Пусть по неверному пути направлено воз- мущение народной массы против на- силия и угнетения (в «Стрельцах» и «Морозовой»), - напряженность это- го возмущения перерастает в карти- нах Сурикова овои мотивировки и по- коряет своей силой и советского эри- теля. Народная героика, не находящая се- бе до конца реального разрешения, лучше всего выражена Суриковым в образе задумавшегося Степана Рази- на. Много раз Оурикову задавался во- прос, куда же плывет эта лодка, о чем думает вождь народного восста- ния? Может быть, Суриков сам не анал, может быть, и не мот знать. Но ведь он писал этот громадный холлст, этого могучего человека, плы- вущего в бескрайний простор вели- кой реки - в годы самой тлухой ре- акции, в 1907---1910 годах! Много ли художников в эти годы думали о Сте-

A. ЧЕГОДАЕВ

пане Разине? Эта замечательная кар-  тина достойно увенчивает путь Сури- кова. Ему было тогда 60 лет, а мысли и работы были моложе, чем у многих молодых. Суриковские исторические картины общеизвестны, и все же до сих пор не сделан их настоящий анализ. А новлечь из них можно было бы мно- Сурикову чужда какая бы то ни было мистика и религиозность, хотя «Боярыня Морозова» оплошь заполне- на церковными главками и другими явно релитиозными деталями. Самым наглядным свидетельством совершен- ной неспособности Сурикова к рели- гиоэным чувствам являются его юно- шеские работы - фрески со «Вселен- скими соборами», и абсолютно неудав- шаяся попытка обратиться к «утеше- нию» религией в минуту огромного личного горя: написанное сразу после смерти жены «Исцеление слепого». Тотчас же после «Исцеления» он соз- дает прекрасное, увлекательно весе- лое, насквозь «земное» произведение - «Взятие снежного тородка». Об изумительном суриковском чув- стве эпохи писалось достаточно, и сам он форммулировал свое отношение к исторической живсписи очень ярко. Но до сих пор не проделана работа по сравнению суриковской истории с той безбрежной массой «историче- ской» живописи, которая заполнила собою 19-й век европейского искус- ства. Стоило бы вспомнить все костю- мированные анекдоты разных Пило- ти и К. Маковского, всю бульварщи- ну и пошлость французских салонов, всю сентиментальную или кровожад- ную контрреволюционную атитацию всевозможных Деларошей и Гошгрос. сов, чтобы навсепда прекратить раз- говоры о том, что Суриков «цеплял- сл» за прошлое, чтобы противопоста- вить его настоящему. 3

риков дает самую глубокую в русской  живописи 19-го века цветовую насы- щенность. Нигде так не сказывается его влюбленность в красоту реальной жизни, как в этом скрытом и сдер- жанном горении цвета в его карти- нах. Он не забывает не только ни одного лица, ни одного человека в своих больших полотнах, но и узор- ной каймы или расписной детали са- ней все это занимает свое место, не мешая действовать людям, но ни одно цветовое пятно не растрачивает- ся худюжником впустую. Большие картины Сурикова и бесчисленные этюды к ним - это одна из главных сокровищниц реалистического искус- ства, столь же простого и непосред- ственного, сколько сложного и мощ- ного. Суриков - не музейная ценность, не история, - он наш современник, он новый, полный свежей и молодой силы мастер, неисчерпаемый источ- ник самых серьезных и самых жизне- утверждающих чувств и знаний о ре- альном мире и человеке. 4

не сдававшийся, но уже подточенный ложной идейной основой в «Покоре- нии Сибири», показывает такое кру- тое падение, после которого Суриков уже не смог более подняться». Ника- мельченная рядом деталей комедийно- кой трагедии и геронки тут нет, это всего-навсего «жанровая вещь, раз- ферсового херенстера». Этот критик в творчестве Сурико- ва, великого народного художника, одного из самых земных, жизнеут- верждающих, свободных и непокор- ныхтворцов реалистического искусст- ва, - находит все самые реакцион- ные качества: и «религиозность и да- же мистичность», и «идеализацию старины» и поиски героев «среди наиболее консервативных, патриар- хальных слоев», и «идею фатализ- ма», и «готовность пострадать, подчи- ниться предназначенному», и т. д. Вся эта вздорная чепуха напечата- на в «Монографии» о Сурикове А. Ми- хайлова (1935), в пышном облачений псевдо-марксистскойфразеологии. Вультарно-социологические измышле- ния А. Михайлова, примитивнейшим образом «апализирующие» не более чем названия суриковских картин и совершенно искажающие облик ху- дожника, почти полностью повторены во вступительной статье к каталогу (автор Н. Щекотов) и в путеводителе по выставке (автор С. Дружинин), с добавлением собственных «вариаций» в том же духе. Статья в каталоге и путеводитель выполняют в данном случае еще бо- лее вредную роль, чем книга Михай- лова, хотя авторы и стараются иногда смягчить его слишком уж воинствен- ные формулировки: ведь их будут чи- тать все посетители выставки. Если поверить такой характеристике Сури- кова, то естественно может возникнуть лишь один вопрос: зачем устраивает- ся торжественная выставка этакого ху- дожника? Но мощь и реалистическая тлубича суриковского искусства настолько сильны, что вопреки подобным невер- ным оценкам посетитель выставки уносит с собой чувство огромного ува- жения и близости к этому суровому жизнерадостному халонку.

В. И. Суриков проверят на месте: эти просто и обобщенно но исчерпывают самое основное, са- мое важное знание о природе и ощу- щение ее. В истории пейзажа не мно- го таких синтетических и в то же вре- мя пластически-осязательных и кон- кретных произведений. В старой рус- ской живописи лишь некоторые пей- зажи Ал. Иванова и Серова достига- ют суриковской простоты и силы. То же чувство вызывают портреты Сурикова. «Человек с больной рукой», «Смеющаяся девушка», «Портрет ма- тери», «Автопортрет» 1913 года, «Го- рожанка», «Сибирская красавица» - не случайню почти что безымянны: они не могли не получить именно таких общетилических названий, потому что вырастают за пределы своей индиви- дуальной модели. Они не показыва- ют интереса к случайным индивиду- альным особетностям Люди Сурико- ва владеют более долгой, более по- стоянной жизнью, их каждый может встретить много раз в своей жизни. Суриков раскрывает здесь свою при- надлежность к той большой линии реалистического искусства, которая от времен классической древности добы- вала высшее и вернейшее художест- венное познание мира. Только человек, влюбленный в ре- альную, земную жизнь со всей ее сложностью, мог создать такой обая- тельный, дышпащий здоровьем и мо- лодостью, одновременно тлубоко чув- ственный, ясный и чистый образ, как «Смеющаяся девушка» или «Сибир- ская красавица». Не многие (и не только среди русских) художники находили такое количество глубоко реалистических образов в портретах, в больших исторических картинах. 2 ные пейзажи, желания поехать, по- Самой основой отоль сильного воз   и сочувствием, о неизменной правди-

1

девотвия суриковокой потории явля- тие» Скак го де всего абсолютная правдивость, глу- бокое обобщение реалистических на- родных характеров. В этом сказалась больше всего на- родность нокусства Сурикова Его вс- кусство последовательно антибуржу- азно и антиаристократично, как вся- кое действительно большое реалисти- ческое искусство. Суриков не был ре- волюционером и, вероятно, плохо раз- бирался в окружавших его общест- венных явлениях. Он не знал верно- го выхода для тех огромных народных движений, которые изображал в сво- их картинах. Об этом писалось очень много, даже с избытком Гораздо важ- нее установить, что правдивость и ог- ромная сила суриковского реализма не зависела от выбора сюжетов, что его народные трагедии не становятся менее содержательными и значитель- ными оттого, что раскольники и стрельцы бунтовали во имя старого, а Ермаком воопользовалось царское правительство для угнетения народов Сибири. Советский эритель смотрит на «По- корение Сибири» Сурикова совсем не теми глазами, что Александр Бенуа, Для нас эта картина представляет со- бою вовсе не «торжество православ- ного воинства», а огромную трагедию народа, не могущего ничего противо- поставить грубой силе огнестрельного оружия, С нашей точки зрения неве- лико «геройство» - воевать с пушка- ми и ружьями против беззащитных людей, имеющих лишь луки да вакли- нания шамана! Но Суриков вовсе и не собирался заниматься прославле- нием дикого национализма, что пы- таются приписать ему некоторые кри- Тики. С исключительной внимательностью

Выстка воличайшего ручского ху- дожника В. И. Сурикова меньше все- го похожа на историческое воспоми- нание. Она ортанически и непосредст- венно включается в борьбу за боль- шое искусство нашей эпохи. Рядом с недавними выставками Се- рова и Репина суриковская выставка нажется гораздо более спокойной: На тех выставках бросались в глаза горя- чий темперамент, многосторонние и разнообразные поиски, блестящие на- ходки, вперемежку с болезненными срывами. Оуриков поражает прежде всего своей исключительной целостно- стью. Закончив свою академическую вы- учку и сбросив с себя ее мертвящие путы, он в первом же этюде к «Стрельцам» намечает с полной ясно- стью все основные элементы своей бу- дущей живописи. С тех пор его твор- чество развертывается наподобие не- коей могучей фуги, все глубже, все богаче, все неотразимее раскрывая мерный ритм одной основной, целост- ной темы. Этой темой у него сразу же стало исключительное, прямо осяза- тельно ощутимое чувство реальности каждого предмета, человека, места, времени. Убедительность образов Су- рикова подымается до высокой ясно- сти классики. Чувство подлинности, достоверности о особенной силой возникает перед акварельными пейзажами и перед портретами Сурикова. Его «Сибирский пейзаж - Торгошино», «Валенсия», «Река Обь» вызывают ощущение не- повторимого своеобразия местного ландшафта, какое воэникает только пзред подлинной природой. Пропи- танные солнцем пальмы Валенсии или мутная, песочно-серая рябь реки Оби не возбуждают, как многие прекрас-

Может быть, не стоит заниматься похвалами Сурикову? Нужна ли апо- логия такому художнику? К сожалению, с точки зрения неко- торых наших «критиков» Сурикова хвалить не следует. Стоит привести несколько цитат «Суриков является художником, вы- ступившим в качестве идеолога мил- лионных масс патриархального кре- стьянства, но эволюционировавшим в условиях реакции 80--90-х тодов к представительству интересов реакци- онно-монархического национализма, опиравшегося на кулачество. В этом - диалектика развития его творчест- «Суриков ограничен как художник узко-националистической идеологии, как идеализатор подвигов российской военщины, как проповедник религии и непротивления, смирения крестьян- ской массы». «Разин», оказывается, «отмечает на- иболее глубокий упадок творческой мысли художника». В «Суворове» «талант Сурикова, еще

Суриков - один из блистательней- ших мастеров цвета. Выставка кажет- ся очень суровой и сдержанной, она вся пронизана одним типичнейшим «суриковским» серо-голубым тоном, Но в этой цветовой сдержанности Су-