15

(651)

№

газета В

Литературная B.

порядке

обсужден

A. НОВИКОВ-ПРИБОЙ Г pа ф Отрывок из новой повести «Капитан I ранга» - Это оделал какой-нибудь него- дяй из команды. Я раньше слышал, как при моем появлении на палубе матросы повторяли фразу: «Пять хо- лодных сосисок». И только теперь мне стало понятным, в чем дело. - Так вот что, граф, я должен вам сказать. От этой клички вы никогда не избавитесь. На какое бы судно вас ни перевели, она будет пресле- довать вас наравне с вашей настоя- щей фамилией. Почему? Да потому, y, что нашим матросам никто не запре- тит встречаться с командой того судна, на каком вы будете плавать. Вот они-то все и расскажут о вас. Так граф «Пять холодных соси- сок» и ушел от командира ни с ис чем. Это произошло в итальянском пор- ту Генуе. Русская эскадра еще накануне ушла в Палермо, а наш броненосец «Сириус» на несколько дней остался здесь, чтобы закончить ремонт в ма- шинах, С двенадцати часов дня граф вступил на вахту. На небе - ни об- лачка, сентябрьское солнце с морем играет, а он ходит по мостику злой, как будто у него печень распухла. Флотскую фуражку с белым чехлом на лоб надвинул и ни на кого не хочет смотреть, Какие мысли в это время копошились в графской голло- ве? К удивлению всех, он ни разу не выкрикнул свою обычную коман- ду, чтобы фалы подтянули. Только через час выяснилось, чем была за- нята его голова, Он приказал вахтен- ному отделению выстроиться во фронт на шкафуте. Граф спустился с мостика, обвел глазами вытянув- шихся матросов и спросил: - Кто из вас любит сосиски? Все в недоумении молчали. Тогда он отобрал из фронта шесть матросов, какие ему лицом не понгавились и приказал им сесть на шестивесель- ную шлюпку. С корабля им подали буксирный трос, прикрепленный за кнехт. Котда все было приготовлено, граф с мостика крикнул держа перед губами мегафон: - На шестерке! Весла на воду! И вот шесть человек начали бук- сировать броненосец водоизмещением в тринадцать с половиной тысяч тонн. При полном безветрии пекло солнце. Изгибались гребцы, разноцветно вспыхивали лопасти весел. От бортов шестерки разбегалась сияющая рябь. Что переживали ни за что ни про что наказанные ма- тросы? Они были выставлены на по- смешище, Оскорбление их увеличи- валось еще тем, что занимались бес- смысленным делом. Это все равно, как если бы заставили шесть кома- ров тащить за волосы человека. Большинство команды вышло на верхнюю палубу. Всем обидно было за своих това- рищей, но они ничего не могли по- делать против графа. И некоторые офицеры возмущались его поступком. Все-таки им было обидно за свое судно. Генуя - мировой порт. Сотни кораблей стояли под флагами разных наций, Со многих из них смотрели в бинокли на это нелепое арелище. Сначала они вероятно не понимали, в чем дело. Тысячи таких шлюпок не могли бы сдвинуть с места бронено- сец, стоявший на якоре, А тут рус- ские хотят что-то сделать при по- мощи только одной шестерки. По- том-то, конечно, они догадались, что это придумано своето рода наказание для матросов. Сам граф «Пять холодных соси- сок» остался доволен своей затеей: ходит себе по мостику, как жених, и закручивает усы в колечки, По вре- менам направлял мегафон на шестер- ку и кричал: - Эй, вобла! Навались на весла! Вечером за выпивкой я подробно рассказал командиру, как граф изде- вается над матросами, Это задело ко- мандира за живое. Он раздраженно, словно обидели его лично, сказал: - Давай книту приказов! Никотда раньше он не писал так назвал их защитниками родины, А графа «Пять холодных сосисок» искромсал и за нарушение правил Морского устава приговорил его к трем суткам ареста в каюте с при-  ставлением к нему часового. Был у нас лейтенант графского происхождения. Служил он вахтен- ным начальником С виду очень пред- ставительный человек: высокий, лицо складное и точно тончайшим резцом вырезано, рыжие усики- как два обручальных кольца, глаза синие, но холодные, как зимнее небо. Каждый день он брился и пудрился и одет был с иголочки. На черном галстуке сверкал брил- лиант, как звезда, Раскроет, бывало, свой золотой портсигар, усыпанный драгоценными камнями, и сейчас же раздастся тихая и очень приятная музыка, По всему было видать, что он принадлежит к знатному роду. Не- даром его побаивались даже офице- ры. Таким графом только бы любо- ваться, словно хорошей картиной. Но не дай бог с ним вместе слу- жить. Он не то, что другие началь- ники, - не шумел, не ругался и не дрался, и все же такого пакостного человека не сыскать. Офицеров и то презирал и почти не разговаривал с ними, А когда с кем-нибудь здоро- вался, сунет ему одни пальцы и ни- когда не пожмет руки, И пальцы у него всегда были холодные. Я, ко- нечно, не шупал их, но знаю об этом из разговоров в кают-кампании. Офицеры прозвали его «Пять хо- лодных сосисок». Эта кличка пере- кинулась в команду, и все стали его так называть, Если уж к офицерам он относился так пренебрежительно, то нечего и говорить о матросах. Они вызывали у него какое-то гадливое чувство, Для каждого из них при об- ращении к ним у него было лишь одно название: «вобла». Для гребцов большое горе было, когда приходи- лось куда-нибудь отвозить его на шлюбке. Никак не угодишь ему, На- казывал матросов он всех скопом. Сначала скомандует: -- Суши весла! А потом, чтобы не потанить своей графской руки о матросское лицо, прикажет правому затребному - Ну-ка ты, вобла паршивая, дай по морде следующему гребцу, а тот пусть передает дальше, чтобы кру- гом пошло! И начинают раздаваться удары, Матросы лушцуют друг друга. Последним получает удар тот, кто начал, правый загребной от левого запребного, Пока матросы занимают- ся избиением один другого, граф «Пять холодных сосисок» строго на- блюдает за ними Если ему покажет- ся, что они слабо это делают, при- казывает еще раз повторить то же самое. Каждый из них возвращается потом на судно с красной и припух- шей левой щекой. Таков был этот начальник знатного рода. Хоть бы понятие имел в мор- ском деле, Вахта у него, ходит себе по мостику и покрикивает: … Фалы подтянуть! А их уже двадцать раз подтяги- вали. И в кают-кампании он таков. Какой бы чай ему ни подали -- жид- кий или крепкий, - он всегда недо- волен и приказывает вестовому: - Отлить и долить! Однажды вестовой ответил ему: - Отлито и долито, ваше снятель- тель ство. Граф рассердился: -- В карцер на трое суток, вобла! Кто-то из офицеров написал на него карикатуру. Кому-то он протяги- вает руку, а на ней вместо пальцев… пять сосисок. Внизу подпись: «Граф Пять холодных сосисок». Эту кари- катуру послали ему по почте. Эх и взбеленился он, когда распечатал конверт! Сейчас же к командиру с жалобой. При мне это было, я в спальне находился, кровать своего барина убирал. Граф раскричался: … Я не

A. ЭРЛИХ

ФИНК

НЕ ТРОНЬ МЕНЯ! подлежащей умалению репутацией, с его правом на славу и переиздания. Весьма незавидной представляется роль критики любителям «Писем в редакцию», в большинстве равнодушным, беспечным и просто шедобросовестным в творчестве. 2

Пора усльшать голоса исателей   нение тиям, бы вплотную. к каким-то другИМ мерог к таким, которые пол к писателю более теоно, Если бы каздый член сов ствовал себя под контролем коллектива, если бы он знал чт лектив предявит ему счетв коллектив вторгался в кабине сателя и не позволял ему увилс от прямых обязанностей, пну его заниматься своим деломив чае необходимости, помогал этом, то человек работал бы в свою силу, давал бы все, ч жет. Но, к сожалению, рядовой ч юза видит наших руководящих рищей и особенно писателей нистов большей частью лишь н буне сезда, на митинге, на на общих собраниях и никгд видит их у себя. Никогда не его и в союз, чтобы узнать р ли он и над чем, а если нет чему. Можно, конечно, притти в сп мому и быть легко принятым Н чем же придет в союз человек торый не выполняет своих обя стей? Поихологически он должен раться избегать встречи о у ством союза, он должен старатьс попадаться на глаза. О необходимости перестройкии ты правления союза говорилось салось уже не раз. Литератр труд такой же труд, как и ва другой, Значит, и здесь нужн дивидуальное руководство, руково во «у станка», поголовное знани вых людей. Если же личная, индивиуа ная, интимная творческая связьм ду союзом и каждым отдельным сателем не налажена, то неудивит но, что чувство принадлежност коллективу, т. е. чувство ответт ности перед ним за свою жизнь свою работу развито у нас не высоко. Скажем прямо, оно я у нас не развито. Об этом у говорят слишком много и слир часто,Но говорят по углам, тов между собой, т. е. говорят н изводительно. Не пора ли теперь, в связис следними постановлениями п ЦК, взяться за более конкретно эффективное рассмотрение этого проса? Конечно, пора. Но ведь одно дело - критик подвергать деятельность правн нареканиям и нападкам, и другое, и гораздо более трудное ло - найти методы эффектия руководства таким специфич трудом, как труд литературный нас не раз приводили в пи покойного Орджоникидзе, ко знавал отдельных мастеров на далеких заводах своего нарком Известно, что Л. М. Кагановка ет своих людей, работающих и сячи километров от Москвы. Известно, что в воинских дивизионный комиссар знаетв своих коммунистов. Известно, что это знание люде лучшая основа руководства. Но нельзя забывать, что во в отраслях труда люди находятся прямой и непосредственной зав мости от своего руководства, в пд нении у него, они связаны писан и обязательной дисциплиной У такой дисциплины нет. У нас высокого гражданского чувства делает вопрос о руководстве дово но-таки трудным. Не было ли бы поэтому правн ным созвать небольшое соваща литературного актива и поставить прос о выработке наиболее эффект ных методов повышения качеств производительности нашего труда коллективное обсуждение? Это д бы выход всем мнениям, это ум шило бы количество оправедлио довольных, не чувствующих себя нами коллектива. Нельзя, конечно, мерами орзн рейными взрастить еще одного Л Толстого и еще одного Пушкина. гении и великие таланты пробив себе дорогу и в тяжелые времена1 более не останутся они незамеч ными в наших условиях. А наш союз писателей создая в не для поощрения гениев, а им для повышения общей произво тельности и общего качества т литературной массы, Пусть же эта масса скажет, как она себе представляет. Я познакомился с некиим англий- книтоиздателем. Он знал, что я однако спросил, какая у удивлен этим занимаюсь вы, в ваши литературный ме- оглядел констати- ским писатель, меня профессия. Я был вопросом и повторил, что литературой. годы, Да! Но неужели уже живете на бы раз



венных дум критической мысли и, во избежание будущих «Писем в ре- дакцию», заранее приносим извине- ния за возможную обиду. Авторы людямОдноэтажной Америки» несколько благосклонно отнеслись к некоторым типическим особенностям американ- ской жизни, Может быть, это пра- вильно, а, может быть, и… И похваль- ная осторожность оборачивается не- достойной трусостью. И трусливая мысль призывает все ту же спаси- тельную формулу, новую вариацию все того же, единственного, универ- сального принципа: Я их лучше не трону, а то меня как тронут!… 3

Писатель Беляев признал «совер- шенно ясно и открыто» в особом письме вредакцию, что опубликован ный им совместно с Бор. Пильняком роман «Мясо» - работа недобросо- вестная, халтурная. ные «произведения», в которых жре- цы раскрываются с незавидной чело- веческой изнанки перед ошеломлен- ным читателем. Разумеется, речь идет не о тех письмах, в которых обсуждаются какие-либо творческие или общественно-политические во- просы. Критик И. Сац - опять-таки в особом письме в редакцию - обна- родовал, что «никогда и нигде, ни письменно ни устно» он не высказы- вал злополучной мыслишки, которую ему «приписывает т. Ставский» и ко- торая, увы, довольно отчетливо вы- ражена им и запечатлена в печатном виде. Слишком много литераторских «пи- сем вредакцию» Эпистолярный жанр прозит стать у иных авторов основ- ной формой литературного творчест- ва, «Письма» приобретают характер бытового явления, и их впору рас- сматривать как некие самостоятель- При видимом многообразии пово- дов, исторгающих фонтан защити- тельных или уничижительных вы- сказываний, они летко сводятся к одной и той же основе, к единствен- ной причине причин: Не тронь меня, и я тебя не трону! Прежде чем самолично и всенарод- но высечь себя, С. Беляев долго дей- ствовал вполне солидарно со своим именитым соавтором. Вместе они писали, вместе публи- ковали, вместе негодовали по поводу несправедливых, будто бы, нападок критики, вместе выступали на чита- тельской конференции и рассказы- вали, как они честно живут и вдох- новенно работают, вместе позировали перед фотоалпаратом, торопясь хлеб- нуть из чаши славы, «Вольше так работать не буду» - в заключение обещает С. Беляев, на- прасно полагая, что скандальное са- моистязание в какой-либо мере срод- ни честной самокритике. Сочинители большинства таких «Писем в редакцию» озабочены един- ственно собственной персоной Только ущемленное самолюбие движет их страстями и мыслями и только оно заставляет их прибегать даже к воз- мутительным позорным или унизи- тельным приемам самозащиты: к злостному обману и к бессовестной подтасовке. трону! гих авторов можно легко обяснить одной лишь этой беспринципной по- эицией. Назначение критики у нас часто принято ограничивать ролью раздат- чика ярлыков на славу, Только и дела у научных спутников иокусства, какими должны быть настоящие критики, что помазать целительным елеем воспаленное авторское самолю- -Не тронь меня, и я тебя не Творческий застой и неудачи мно- бие! Не совместная строгая и принци- пиальная борьба за непрерывный подем советского искусства, а бес- тринципная возня с личностью и са- прин молюбием автора, с его установив- шейся и ни при каких условиях не  

юл

К сожалению, в этом немало по- винна и сама критика, Слишком осторожна и нерешительна она. В «опасных» же случаях иной критик предпочитает своеобразное двуруш- ничество прямому и откровенному мнению. Новую пьесу Киршона один талант- ливый и авторитетный режиссер не- умеренно хвалил с трибуны. А за пять минут до этого, сидя в зале, тот же режиссер шепотком бранил ту же пьесу своим соседям, бранил, ни- сколько не стеоняясь в крепких вы- ражениях, Режиссер этот руководствовался, очевидно, все той же формулой, лишь несколько переспроенной, сообразно с его личными творческими установ- ками: Я его не трону, и меня оставят в покое. Подобное лицемерие и двурушии- чество не сулят ничего доброго со- ветскому искусству и содействуют лишь упрочению давно пошатнув- шихся или безосновательно раздутых авторских репутаций. Самолюбие чванство получают боталую лишу а мастерство и культура могут сохнуть на тощем пайке. Вовсе не так много новых книг вы- пускают наши издательства, но да- леко не все они, и даже не все наи- более заметные из них, получают от- звук у критической мысли. Читатель давно уже собирается на специаль- ные конференции, на особые сове- щания при научных институтах, в различных учреждениях, в редакциях журналов и обсуждает с громадным интересом новую книту И. Ильфа и Тут есть над чем призадуматься. Можно ли допустить, что критики еще не знают, еще не читали «Одно- этажной Америки»? Нет, нет, самая мысль эта оскорбительна для про- фессионального и заинтересованного критического мира. Может быть, они отстают от читателей, может быть, мысль их менее поворотлива и гибка, и они попросту еще не успели ре- шить, что именно следует им ду- мать? Конечно, нет! E. Петрова «Одноэтажная Америка». А на столбцах критических журна- лов и отделв, на страницах газет еще ни один критик не признался, какие мысли породила в нем новая книга. В нашем воображении отчетливо звучит хор возмущения, вызванный подобного рода предположениями. Что же остается? По какой причине ни один из многочисленных наших славных критиков не обявил до сих пор во всеуслышание своих размы- шлений о новом этале в творчестве И. Ильфа и Е. Петрова? Какие он усмотрел у них опасные ошибки, от каких грехов он считает полезным предостеречь их в буду. щем какие достоинства и качествен- ные особенности, заслуживающие Памятник коммунарам на кладбище Пер-Лашез в Париже

заработок? Он как ня, при

еще

этом с

удивлением слишком не

толий Од-

ка M3

руя, что у меня види что я одет не в лохмотья новременно он еще раз я моложе Бернарда Шоу.

убедился, что

но C8

- У нас в Англии, - сказал он, - писатель ваших лет должен иметь еще одну, основную профессию, обес-

Невольно вспоминается спор между одним из советских театральных критиков 10, Юзово поллейних в порт ещеврач, агентов троцкизма в нашей стране. Радеком, С какой недопустимой бра- нью сей гоюподин набросился на своего оппонента какими бешеными стотбцами он обрушился на коррект- ного противника, с какой яростью он распространился по газетным поло- сам, чтобы унизить и обвинить в са- мом безнадежном невежестве и в са- мых смертных трехах автора, осме- лившегося высказать в спокойной и убедительной форме неугодные ему мысли, иобщему стацу слелиет помнить, что возмущенных бесстыд- ным и развязным выступлением Ра- дека было множество и немало страстных слов проязнесено было по этому поводу в «коридорах», но ни единого звука не последовало гласно. Снова тот же принцип. Опять все та Все, о чем мы здесь говорили, ме- шает свободному развитию самокри- тики. же формула: … Я его не трону, и он меня не укусит! Честно и искренно думающему со- ветскому писателю некого, незачем и не за что бояться. Истинно принципиальная, больше- вистская самокритика, движимая не чувствами низкопробной обиды, не вонючей и судорожной рябью ущем- ленных самолюбий, а интересами общего великого дела и общего роста, приносит неоценимую пользу, прямо пропорциональную честности, искрен- ности и резкости. Советскому критику не следует таиться в трусливом выжидании с собственными мыслями. Пусть завоевана будет истина в честном споре, не грозными окрика- ми, не безалелляционными приговво- рами, а всем весом железной боль- шевистской аргументации Чем омелее, честнее, откровеннее будут разворачиваться критические споры, тем лучше, тем больший рас- цвет ожидает и советскую литерату- ру, и советских авторов, и тем уже и затрудненнее станет поле литера- турной деятельности для таких вол- ког-двурушников как Макаров, Пи- кель, Васильев, Смеляков, Тер-Вата- нян, Майзель и прочие. «Не тронь меня» задерживает здо- ровый рост советской литературы пи-

M CE ра та «Я

манов. нитости или авторы бульвирных ро- То же самое во Франции. Неплохой побывавший недавно в Москве, рассказывал мне, и что хоть он и выпускает по роману ежегодно, но если бы не две службы не самостоятельный заработок же- ны, то не на что было бы жить. Литературой там приходится зани- маться «в свободное время», по но- чам. Можно ли сравнить это с нашими условиями?…

то

те м ра в H

Конечно, преувеличены разговоры о шисательском «зажирении». Совет- скийписатель живет не лучше и не хуже, чем всякий другой специа- лист соответствующето уровня ква- лификации. Но и этого довольно. Наш писатель имеет полную воз- можность заниматься своим делом и жить литературным трудом. Но все ли члены нашей органи- работают в полную меру сво- их сил и опособностей? Увы, нет. Разговор об этом зашел у меня с одним товарищем в кулуарах послед- него пленума. В зале говорилось о некоторых писателях, которые не пишут.

э

H) T M

гу II

H

- Который раз! --- сказал мой то- варищ. -- Но заметьте, когда гово- рят у нас о писателях, которые не пищут, то имеют в виду всегда од- них и тех же двух-трех крупных пи- сателей Однако у нас совершенно не обращают внимания на то, что кроме двух-трех больших талантов, не де- лающих своего прямого дела, в сою- зе есть сотни писателей просто та- лантливых или даже просто способ- ных, но тоже не делающих своего дела или делающих не свое дело. Страшно много народа занимается халтурой. Я хочу обяснить, - сказал мой собеседник, что, по моему, следует понимать под этим слогом. Я имею в виду не недобросовестное от- ношение к своей работе, не стремле- ние сварганить рассказ или повесть тяп-ляп, было бы горячо, и поскорей в кассу, О людях недобросовестных сейчас говорить не хочется. Я хочу указать на промадную армию наших товарищей, которые работают стара- тельно, добросовестно и честно, но делают не свое дело. -Люди занимаются редаятурой, правкой, переводами, шишут надписи для кино, работают по мелким жур- налам и газетам и т. д. и т. д. Я думаю, что как бы доброкачественно ни выполнял человек такую работу, но если он может делать большее и не делает, то это и есть самая под- линная, самая страшная, самая за- едающая и опасная халтура, Она опа- сшее и вреднее, чем халтура-недобро- совестность, ибо она не вызывает ничьих нареканий и остается неразо- блаченной, а от нее наше литератур- ное хозяйство страдает более чувст- вительно, чем от халтуры элостной. Конечно, это не единственная бо- лячка нашей литературы, но болячка серьезная и в качественном и в ко- личественном измерениях. * В чем же дело? Почему люди не работают? Что нужно сделать, чтобы  они работали? Конечно, вся беда в беспонтроль- ности. Приходится признать, что плену- мы, сезды, дискуссии по отдельным вопросам и всякие другие массовые виды контроля, критики, оценки и переоценки литературного творчества могут быть хороши лишь как допол-

но- тает пережитки капитализма в на- шем сознании и в нашей среде и помогает врагу ловко и длительно  маскироваться.

01

р П

чтобы

надо

мною

позволю,

так издевались! Наша графская фа- милия из старинного рода, четыреста лет существует, Я прошу отдать под суд виновника. Командир осадил его: Напрасно, граф вы кричите так мною тихо и спокойно. Это, во-пер- вых, А, во-вторых, кого же я должен отдать под суд? Кто автор этой ка- рикатуры? Граф сразу осекся и стал умерен- нее говорить:

понять или считают себя храните-  Наши читатели любят современ- лями овященного отня в уединенных критике читателя… «Давай сегодняш- ний день! Рассказывай нам про но- вого человека, взрывающего горы и валящего вековую тайту…» На всех стройках, на заводах, в глубоких ле- сах, в тундрах, на севере- появля- ются газеты, - от многотиражных пе- чатных до стенгазет. Народ, строя, хочет учиться и учится с таким же грандиозным упорством и страстью, с каким взры- горыуверенным, все, и старые, и малые, растет по- требность в знании и потребность в культуре. Литература этого периода необы- чайно плодовита. Но в ней нет за- конченных, завершенных, сформули- рованных пронзведений, Нет и не могло быть так как это было бы противоестественно Писатели погло- щают жизнь, учатся сами и пишут без отрыва от производства… Теперь, указал далее Ал. Тол- стой заводы намеченные большим планом, построены, созданы рабочие, инженерские кадры, стахановское движение опрокинуло прочный прод собной лишь на мечтательность и созерцание… Баводы освоены, заво- ды работают на полный ход. Десять лет тому назад под самой Москвой мы видели крестьян в лаптях и домотканных рубашках, идущих за древней сохой, Сегодня колхозы па- шут на тракторах и убирают хлеб комбайнами. Колхозы строят кино- театры, покупают для своих нуждса- молеты и автомобили, крестьянская молодежь все возрастающим потоком вливается в высшие учебные заве дения республиканских столиц где высшее, не говоря уже о низшем и среднем, обучение бесплатно… ную литературу. Они очень требова- письма писателям, спрашивая не особенно любезно: «Почему вы так мало говорите о современной девуш- ке, вы совершенно не знаете де- вушку…» Из-за этих гопросов 50 или 60млн, читателей писателю Советской России жить очень беспокойно. Нал молодой читатель обычно уверен в себе. Да и как и не быть когда всего за 10 лет силами творчества и волею всего на- рода- страна поднялась из разва- лин и стала богатой и мощной. чо Эти читатели, пишущие требова- тельные письма писателям, знают, наша Красная Армия, воздуш- лый и полволный олот самые силь- ные в Европе, и ни одной комойна- V. ции агрессоров не удастся сокру- шить дело строящегося социализма… Они спокойны, они со сгойственной им уверенностью в завтралнем дне идут вперед. Самое тяжелое осталось позади. Перед ними --- освоение ду- ховной культуры. В такой обстановке происходит развитие третьего периода советской литературы, Писатель имеет дело с требовательным и выросшим куль- турно читателем… Притом организо- ванным читателем… Этим летом моло- дые читатели - рабочие одного боль- шого завода на Волге- просили меня приехать на читательскую кон- ференцию, где обсуждался один из моих романов. У меня не было вре- мени, я отказался. Тогда читатели прислали за мною двухместный са- молет. Мы полетели с моей женой

Вн Впереде счастыо 

и приземлились на трахянистом по- ле, где нас встретило около тысячи нарядных и веселых девушек и мо- лодых людей. После того, как в заводском клубе я почитал им из нового романа, за- вязалась литературная беседа. Но поднимались мои молодые читатели, чрезвычайно осведомленные в совет- ской и мировой литературе, и вы не думайте, что уж очень хвалили ме- ня: это у нас не принято, обычно дискутируют, указывая на недо- статки. В конце вечера шесть девушек, одетых в спортивные костюмы, при- несли и подарили мне ими самими построенный великолепный мотор для лодки Читательские конференции, литера- турные кружки и литературные от делы в фабричных и заводских га- ветах об единяют и развивают 50-миллионную массу советских чи- тателей.

безнадешность, и пессимизм, и врение к людям- должны быьс держанием искусства… Переход к третьему периоду ли ратуры был для наших писател трудным, а для иных и тяжель временем. Приходилось навсегда кончиь дилетантизмом, приходилось дел еще более трудное - создавать в кусстве положительный тип. И вот в 1936 году мы уже м тяд высокохудожественных и чательных достижений в литерт Ре и кинематографии. Я нам чрезвычайно зрелую художестве остроумную книгу Ильфа и Петр «Одноэтажная Америка», прелест прозрачный роман Валентина ега из детской жизни: «Белеет рус одинокий» и своеобразную, в ма новую по форме и яркую к огромной фантазии и острого наб дения-роман Павленко «На Восток Я назову несколько фильмов, сятая муза- кино- уверенной ступью входит в хоровод де муз. Это - «Депутат Балтики»,

ИЗ РЕЧИ тов. АЛЕКСЕЯ ТОЛСТОГО О СОВЕТСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ  16 марта, в Лондоне Обществом культурной связи с СССР был уст- роен прием в честь писателя т. Алек- сея Толстого. Выступив с речью осо ветской литературе, А. Толстой ска- зал: «Советская литература первого пе- риода, я считаю его со времен граж- ланской войны до начала строитель- ства первой пятилетки, носит все следы изобилия сырого материала стремления к гигантским масштабам и часто дилетантской неопытности художника. Литература оперирует глыбами материала, рисует огромной кистью, ярко, услогно, неряшливо Герой литературы - человеческая масса - толпа. Человеческие персо- нажи недиференцированы, это ско- рее огромные контуры людей, конту- ры, налитые страстью и темперамен- том, присущими массам. Наиболее мощным, наиболее выразительным, наиболее дерзким и конгениальным эпохе художником я очитаю Влади- мира Маяковского». Далее Ал. Толстой особо остано- вился на творчестве поэта Э. Бат- рицкого и на его а его поэме «Дума про Опанаса». «Советскую прозу и драматургию этого периода, -- продолжал А. Тол- стой, - я бы определил, как фраг- менты огромного, еще не написан- ного полотна истории. Здесь смеше- ние литературных школ и методов при которых эти творческие силы искусства, от дикого импрессионизма юсвободились и получили бы свою наибольшую эффективность. Скептиков было достаточно при начале осуществления первой пяти- летки, и скептиков, и недовольных и врагов, и вредителей. руль, ведя корабль к поднимающим- ся из-за горизонта очертаниям но- вой вемли социализма, казавшейся иным призрачной. Все, все в стране было призвано на службу, в том числе и литерату- ра… Еще недописаны романы из эпохи тражданской войны или пове- сти из вчегашнего обывательского быта, уче ставшего сразу пережитой историей, а уже многие писатели, увлеченные водоворотом строитель- ства, поехали туда, где взрывались скалы и валились леса для фунда- мента заводов и новых городов. Для этого второго периода совет- ской литературы характерен очерк, торошлигое, деловое, очерковое про- У советского корабля трещали мач- ты и рвались паруса. Иосифу Ста- лину пришлось крепко держать изведение… Характерен быстро воз- никший и широко развернутый ин- терес миллионных масс строителей к тому, чтобы были запечатлены их дела и их усилия. Литература во- влекается в строительство, Многие из писателей, которые не хотят этого Пильняка до натурализма гладков- ского «Цемента». толего читателя, В сознания читательской массы литература игра- ла скорее служебную роль: или как пропаганда, или как отдых и развле- чение. Тогда еще нужно было снача. ла вспахать землю, построить себе жилище и соткать одежду. Литера- тура была еще роскошью для широ- ких масс… Рубежом второго первода совет- ской литературы я считаю начало осуществления большого плана ииду. стриализации и коллективизации сельского хозяйства страны, начало первой пятилетки. Все силы страны были мобилизованы, как для вели- кой ройны, Гарантией успеха столь дерекого и грандиозного замысла, Кто читатель этой литературы? Не нужно забывать что 17-18 лет тому назад Советская Россия была еще в лохмотьях царското наследства: 70 проц. неграмотных, а у некото- рых нагодов и на все 100 проц. Наши книги того времени издава- лись тиражом 5--10 тыс. экземпля- ров, и мы в лицо еще не знали хо- как превращение в пять лет самой отсталой из европейских стран в пе- редовую, была идея Ленина, поло- женная в основу нашей революции: всякий народ таит в себе неис- черпаемый источник творческих сил Нужно создать лишь такие условия,

Литературе ставятся все более строгие требования качества. О диле- тантизме первого периода, об очер- следняя ночь», «Мы нз Кроншт та», «Семеро смелых» и, наки уже закопченный «Петр ». Все это только начало совется искусства, его утренняя заря. Нар создавший своими руками свое ст со стье, я уверен, создаст большов кусство светлое и радостное, солнечный свет, как вся наша в ля, отлично приспособленная того, чтобы человечество пострй на ней радостную и светлую ж Нет, не будем жить, как птиц человека.твы, это невозможно. дем жить, как мудрецы, по ве му начертанному плану, прок вая себе дорогу вперед к счасть ЛОНДОн, 17 марта, (ТАСС). ковой торопливости второго периода не может быть и речи. Современ- ный читатель требует теперь обоб- щения пройденного страной пути, он требует показать ему героя нашего времени. Период неряшлирой кисти оперирования безликими массами- миновал. Нам нужно ,индивидуали- эированное лицо человека, нужен реальный тип, он уже сложился, он в быту. Читатель требует по- ставить перед ним живой моральный образец лучшего советского Читатель ищет высоких волнений души, Наш читатель оптимист преж. де всего, я даю тысячу фунтов тому, кто уговорит нашего молодого чита- теля в том, что мир не и в нем что того, и стоит чтобы жить

уныние