20

(656)

№

газета

Литературная

A. КОТЛЯР

«НА ВОСТОКЕ». РОАН П. ПАВЛЕНКО  Несколько писателю Прочитав роман «На Востоке», на- писанный вами, хочется поделиться теми пожеланиями, учтя которые, вы в будущем могли бы написать книгу еще более интересную и содержатель- ную. Нужно сказать, что книга хоро- шая и нужная- она показывает лю- дей героически прошедших граждан- скую войну и интервенцию капита- листов и ныне мужественно борю щихся на хозяйственном и оборонном фронте Дальнего Востока. Вы взяли тему современную, наших сегодняш- них людей, занятых хозяйственным и оборонным строительством Дальне- го Востока. Эта тема живо интересует каждого гражданина СССР, и, надо вам отдать справедливость, изложили вы ее довольно увлекательно - книга читается легко. Но вы могли бы написать еще луч- ше и увлекательнее советсний и татель вправе от вас этого ждать и требовать. И вот на те недостатки, которые, на мой вагляд рядового читателя, сни- жают художественную ценность кни- ги, я и хочу обратить ваше внимание. Первое - очень скупо и не ярко даны портреты действующих лиц. Читая роман, сталкиваешься почти только с фамилиями действующих лиц да с делами, которые они тво- рили. Но хочется наряду с большими делами видеть и живых людей с плотью и кровью - творцов этих дел а не ссылки на портреты героев Ту- а не сбылки на портреты героев Ту- рецкой войны, помещенные в старых журналах, которые теперь никто не читает, или на описание героев, дан- ных Львом Толстым (см. стр. 26)].Мы Описание природы и мест действия тоже заставляет желать лучшего. О большим трудом заставляешь себя мысленно воспроизвести ту или иную картину, а когда читаешь Пушкина, Толстого или Тургенева, эти картины возникают как-то легко, сами собой. Здесь недостаток по-моему в том, что вы недостаточно поработали над кни- гой. Следует остановиться также на фантастической войне между СССР и Японией, описанной в вашем романе. Трудно предположить, чтобы стра- на, готовящая нападение, позабыла укрепить свои границы и тем более жизненные и оборонные центры. Глубокий возлушный нателоувлекательной Глубокий воздушный налет советских бомбардировщиков на столицу Япо- нии -- Токио прошел успешно, а налет сравнительно неглубокий японцев потерпел поражение. Трудно также поверить, что и су- хопутная армия японцев могла быть пущена на чужую территорию так легко и опрометчиво: невероятно, что окружающие нас страны, тем более Газеты романе Еще задолго до выхода отдельным изданием, даже до появления второй части в журнале «Знамя» роман Пав- ленко «На Востоке» стал предметом самого оживленного обсуждения на страницах периодической печати. Нет, кажется, такой газеты, которая бы так или иначе -- в форме ли раз- вернутой подвальной статьи, неболь- шой ли рецензии или аннотации не откликнулась на произведение Пав- ленко. Отличаясь зачастую друг от друга уровнем мысли, качеством кри- тического анализа, все высказывания в одном отношении схожи - в тоне своих оценок. Об этом можно уже судить по одним названиям статей: «Роман о могуществе родины» («Ка- захстанская правда»), «Книга, герои которой не забываются» («Московская колхозная газета»), «Сила и мужест- во» («Орловская Правда»), «Величе- ственная картина советского патрио- тизма» («Тамбовская Правда»), «Оп- тимистический роман» (тульский «Коммунар») и т. д. Авторы статей увидели основное в романе Павленко - его страстную партийность, пламенный советский патриотизм, его большую мобилизую- щую силу, волнующую правду о но- вом человеке, взращенном и воспи- танном социалистической действи- тельностью. Павленко удалось, по общему мне- нию, дать читателю ощущение нашей оборонной мощи, ощущение непе непобе- димости Красной армии -- и в этом величайшее значение его романа. Ху- дожественный и политический такт Павленко сказался в том, что в книге его нет и малейшего намека на «шап- козакидательство», которое так при- суще всей японской литературе о бу- дущей войне. В романе нисколько не преумень- шены трудности социалистического строительства и борьбы против хит- рого и коварного врага, мечтающего о расчленении нашей родины. «Писатель показал только начало вооруженного столкновения между капитализмом и социализмом. Но ве- ликая правда социализма, моральное и техническое превосходство совет- ского государства предрешают побед- ный конец этого столкновения» («Московская колхозная газета»), «Мы не знаем, когда кончилась война, на- чатая Японией против Советского Со- юза и приведшая к величайшей миро- вой схватке, но зато мы твердо знаем, чем она кончилась, Фашистские стра- ны превратились в арену граждан- ской войны, и из горнила этого гроз- ного испытания возник целый ряд но- вых советских стран» («Советская торговля»). Неизбежность этого именно исхода еще больше осознается читателем благодаря тому, что в книге «прекрас- но показана организующая роль пар- тии, сталинский стиль руководства» («Коммунар»). Что при этом особенно отличает ро- ман Павленко, это - большая кон- кретность в изображении дальнево- сточной обстановки. «Читаешь роман, и перед тобою открывается величест- венный пейзаж необ ятпого Дальнево- сточного Края, края сплошного стро- ительства» (череповецкий «Комму- нист»). «Нам, дальневосточникам, книга Павленко особенно дорога, как одна из немногих, правдиво и умно показывающая сегодняшний Даль- ний Восток… Хорошей книги о сегод- няшнем Дальнем Востоке до романа Павленко «На Востоке», пожалуй, не было» («Тихоокеанская звезда»). Газеты обстоятельно излагают со- держание романа и воспроизводят полностью многие сцены и эпизоды, при чем единодушно отмечают как одну из наиболее волнующих и под - емных сцен - место, где описывает- ся, как воспринимают бойцы Крас- ной армии в огне сражения доходя- щие до них через радио-рупор слова товарища Сталина. Особенное внимание уделяют, ко- нечно, авторы статей образам рома- на. Они с радостным удовлетворением 1. замечают, что в книге действуют не мелкотравчатые натуры, не серые лю- дишки, а «большие характеры», по выражению т. Решетова («Тихоокеан- ская звезда»). Критики стараются - не всегда, правда, с одинаковым результатом - конкретизировать это определение, обяснить -- в чем они видят величие героев Павленко. Товарищ Вегер (че- реповецкий «Коммунист») считает одной из больших удач Павленко об- раз Шотмана. В нем, по мнению ре- цензента, «воплощены лучшие тра- диции и черты старой большеви- стской гвардии: стойкость, непре- клонная целеустремленность, беско- рыстность, инициативность, прин- ципиальность и неистребимая опти- мистичность». Но прекрасно обрисованы и другие персонажи романа. «Меллер, Тан, Ю-Шань, агитатор Сяо, молодой командир Чен, посланный для рево- люционной работы на японскую стройку канала Кра (из Индийского океана в Сиамский залив) -- все это полноценные и волнующие образы… Все обаяние образов Шотмана, Лузы, Ольги, Шершавина, Голубевой в том, что они лишены ходульности, фразер- ства. Это -- очень простые люди, их героизм замечателен своей просто- той. Радость людей, уверенных в сво- ем деле, в своей правоте и силе окра- шивает все эти образы, будь то ста- рый капитан Луза, привыкающий к новой технике и организации оборо- ны, будь то деловитый и проница- тельный партийный руководитель края, будь то убитая японцами ро- мантическая Голубева («Советский Сахалин»). К этим высказываниям присоеди- няется и владивостокское «Красное Знамя»: «Как живой, встает перед читате- лем старый партиец -- хозяйствен- ник - Михаил Семенович. Неутомимо носится он из города в город, по тай- ге, на север, весь целиком, без остат- ка занятый вопросами развития хо- зяйства, вопросами обороны, Но за повседневными хлопотами сохраня- ет этот человек, характер которого вы- ковала партия, большую и ясную пер- спективу». Сила и серьезность художника ска- зались также в его подходе к образу врага. Павленко отлично понимает, что по- казать врага глупым и слабым ана- чит разоружить советского читателя, внушить ему представление о том, что опасность капиталистического го окружения не так велика, Вот поче- му Павленко в о в своем романе не по- ов своем романе не по- шел по этому пути. «Тщательно и вдумчиво, без штам- па и шаблона, показывает писатель и врагов» («Красное Знамя»). «Едва ли не впервые в нашей литературе эта книга показывает врагов совет- ского строя во весь рост, с полным сознанием их изворотливости, хитро- сти и силы, равных их беспринцип- ности, звериной жестокости и циниз- му. Каким анахронизмом выглядит рядом с ними провинциальный куп- ринский штабскапитан Рыбников, который к тому же был японским па- триотом, в отличие от нынешних его коллег … педантичных торгашей» («Советский Сахалин»). Но если писатель нашел полные ненависти слова для того, чтобы во всеоружии большой политической мысли разоблачить мир шпионов и фашистов - всех этих Мурусима и Якуяма, то он сумел с не меньшей проникновенностью и любовью пока- зать и движущие силы китайско- маньчжурской революции. Он увидел ту роль, которую эти силы историей призваны сыграть в поражении япон- ского империализма при его нападе- нии на Советский Союз. Отмечая эту особенность романа, все критики и рецензенты подчерки- вают, что она является выражением подлинно интернациональной на- правленности произведения и обеспе- чивает ему влияние, выходящее да- леко за пределы Советского Союза.

Благодушные спортсмены 1. время ответил Доб- «Благонамеренность На это в свое ролюбов в статье нии. Но ведь мы без глубокого вол нения не говорим друг с другм об этой стране. Тысячи наших де- тей передвигают флажки на карта Испании, и когда писатель кас ся темы, волнующей всю страну, он обязан отразить это. Примитивизм, поверхностное отношение к весьма характерны для всех б душных героев Курочкипа В них нет и следа той революци. онной культуры, которая за двадца. тилетие преобразила и воспи человека в СССР. Конечно, и среди нашей молодежи есть отсталые эле- менты, но разве можно было, пока вывая именно таких отсталых моло- дых людей, не подняться над не произнести над ними творческом суда? Разве можно нетипичное, не- характерное для эпохи, для страны для ее людей утвердить в художе- ственных образах? Вместо правлы жизни получается фальшь, хотя е рои разговаривают между собой до- вольно искренно и внешне веду себя нормально. 4. и деятельность»: «Но мы и не тре- мы идеальности, только большей определенно- сти и сознательности в этих лицах. И это нужно нам потому, что мы хо- тим сочувствовать честным лицам между тем для нас очень к лю- повести, а трудно сочувствие к людям ничтож- Курочкина та «сознательность», не может быть но и просто ным, бесцветным, пассивным, дям ни то ни се!!». Есть ли у героев «определенность» и без которой герой не только идеальным, героем художественного произведе- Куроч- ния? Все персонажи романа кина - и Тима, и Дмитрий, и и Николай, и другие не почти никакими признаками инди- видуальности. Их можно легко пере- путать, заменив одно имя другим, или другого эпи- сделав героем того вода любого из персонажей. мы. Они стандартны и взаимозаменяе- 3.

вопросов Павленко

агрессивные, не знали хотя бы час- тично о наших укреплениях. Не такой-то легкой будет предстоя- щая война и не так-то легко дастся нам победа. Каждый трудящийся СССР знает, что мы сильны в военном отношении не только духом, но и вооружением и техникой Красной армии. Но Но из этого не следует, что все остальные армии, в особенности армии агрес- сивных стран, разбить ничего не сто- ит. Зная свои силы, нельзя, даже в художественной литературе, недооце- нивать сил противника. Теперь несколько слов о фабуле всего романа и в частности о главах, посвященных войне. С первых же строк книги нет того, напряжения у читателя, которое за- ставляет подчас с замиранием сердца пожирать страницу за страницей. Роман «На Востоке» читается спо- койно, читатель чувствует благопо- лучный конец и не волнуется за своих героев. Даже те пытки, которым подвер- гался партизан Луза у японцев, да- ны как-то бесцветно и холодно и не возбуждают острого чувства классо- вой ненависти к врагам. Мы вправе ожидать от своих пи- сателей произведений, волнующих читателя, воспитывающих и мобили- зующих его для борьбы за наши ко- нечные цели - за полное торжество социализма во всем мире, - произ- ведений, воспитывающих святое чув- ство классовой ненависти к врагам трудящихся. тах, ны, как бойни, но показать войну нужно так, чтобы читатель, прочтя книгу, знал и чувствовал, что мы по- бедим, но для этого необходима еще большая работа и над собой и в деле обладевания наукой и техникой, без которых немыслима победа ни на во- енном, ни на хозяйственном фрон- не хотим возвеличивания вой- Третье: нужно заметить, что язык, которым изложена книга, заставляет желать лучшего, Читатель растет. Он теперь жадно читает и классическую литературу и хочет, чтобы наш совет- ский писатель работал не только над фабулой, но и над языком. Читая книгу, хочется не только по- черпнуть полезное для себя и общест- ва, но и наслаждаться, вместе со смыслом, красотой и меткостью сло- ва… С читательским приветом Сергей МИХАЛЕВ. Шофер гаража № 2 ЦИК СССР. 

Роман молодого писателя В. Ку- рочкина «Мои товарищи», едва по- стал предметом явившись на свет, дискуссии. Уже само по себе это об- стоятельство заслуживает внимания. Курочкин написал роман в новел- лах о нашей молодежи. Первая но- велла о ребенке сразу же заинте- ресовывает. Прощаешь автору неко- торую нарочитость построения. Есть крепкий сюжет, уверенная манера письма. На трех страничках показан эпи- зод из времен октябрьских (рево- люционных) боев. Жена ждет воз- вращения мужа с фронта империа- листической войны. В дом неожи- данно приносят труп человека, уби- того на улице. «Это наверное ваш муж, его убили юнкера». Только че- рез несколько минут женщина вдруг замечает, что заросшее, измученное мертвое лицо - чужое. Этот чужой человек вез ей известие, что муж ее расстрелян офицерами нескольки- ми днями раньше. «Твой отец умер, его уже нет, - говорит она. - Теперь мы похо- роним его, Тима». Такой тяжелой драмой начинает- ся детство героя. Его социальная биография откры- вается и кончается в этой первой новелле. Автор, видимо, не считает нужным возвращаться к этой био- °графии, знакомя нас с юношескими годами героя. Неизвестны и соци- альные биографии его друзей, ос- тальных персонажей романа. Они появляются уже в наши дни и, оче- видно, по замыслу автора, должны представлять типы октябрьского по- коления советской молодежи. Недавно опубликованная в «Изве- стнях» статья Лиона Фейхтвангера указывает на основные черты на- шей молодежи так, как они пред ставляются этому иностранному пи сателю. Вот что пишет Фейхтвангер. ся». «В Советском Союзе миллионы, ко горые всего 20 лет тому назад вы нуждены были жить в полнейшем невежестве, теперь, когда перед ни ми раскрылись ворота, воодушев- ленно бросились к очагам знания» «Радостная жадность, с которой эти пролетарии и крестьяне с молоды- ми и неизношенными мозгами бе рутся за новую для них научную материю, глотают и переваривают ее, свежесть, с которой их молодые гла- за устремляются к трехвековому че ловеческому познанию, с которой они в этом познании усматривают совер- шенно неожиданные стороны, все это дает новую веру в будущее че ловеческого общества, в котором пос- ле испытаний, пережитых со време- ни войны, мы уже стали сомневать- Таковы ли герои Курочкина? Это беспечные, весьма ограничен- ные молодые люди, главным обра- зом - спортсмены. Односторонними, плоскими людь- ми являются бесфамильные «товари- щи»: Дмитрий, Петр, Николай, Же- ня, Читателю романа неловко стано- вится этих разу и сло- за людей, ни вом не обмолвившихся о политике, , науке, искусстве, литературе. А ведь Курочкин, должно быть, твердо верил в то, что он изобража- ет героев своего времени. 2.

В конце романа Курочкин изобра- жает будущую войну. Взявшись за такую ответственную тему, автор должен был показать е чувства и мысли одушевлят оловека, Советской страны, идушь то защищать свою родину, Эта тема будущей войны … Павленко «На Востоке,романе Мироощущение людей, живущих в единственной стране социализма,

Что важно прежде всего показать в молодом человеке нашей страны? роста, борьбу за каче- ство своей работы, за знания, тот процесс обогащения личности, то многообразие идей, чувств, которые рождаются всей ны победившего социализма. Ведь из этого и складывается тип нашего мо- лодого современника.

У нас нет эксплоатации человека мыслящих, как могут мыслить тль- человеком, нет безработицы. Но разве все это дает право нашим пи- сателям, описывающим молодежь, ко свободные люди на свободной земле, но не забывающие о капита- листическом окружении, -- это ми- роощущение многообразно показан Павленко. Подлинные идеи больше- визма одушевляют роман Павленка Но мы уже знаем, что герои Ку- рочкина - весьма безыдейные мо- лодые люди. Переживания этих мо лодых людей на войне показаны в плане холодной риторики, лишены реальных жизненных очертаний, Не удивительно, что и здесь поверхно- стные фальшивые образы. Происходит бой: «- Ша! - кричит Андрей. - Яв- ление тридцать первое. Те же и танки. - Опять! -- Не пять, а больше, - смеется Андрей. Снова ползут крокодилы, пулеметчикам и пушкарям работк привалила. Да и нам грешным ата- ки не миновать. - Тише! - продолжает он. Передаю последние сводки! Есть на- дежда, что на небе будет закат. Уже появилась какая-то розовая жиж. Фотографов не требуется! Пальба идет во-всю. И наши жарят, и т стараются. Правильно! Три желез- ных бабы-яги выбыли из строя. Но дело от этого не меняется. В атаку мы пойдем!» На что похоже это плоское бод- рячество! Что общего здесь с под- линным героизмом молодежи, защи- щающей свою родину! Легковесность героев книги сказы вается и тогда, когда автор хочег показать их бесстрашными героями! так, смерть Николая по существу со- вершенно не оправдана сюжетно выглядит бессмысленным последст- вием нарушения боевого приказа. 5. показывать какое-то всеобщее розо- вое благодушие? Разве перед ней не стоят трудности, разве она не уча- ствует в борьбе с врагами, которые не перестали ожесточенно сопротив- ляться? Юноши и девушки у Курочкина живут как бы «на полном пансио- не», снисходительно вкушая блага жизни, легко скользя по поверхно- сти. Это ощущаешь даже тогда, ког- да читаешь об испытаниях, выпав- ших на их долю во время войны. И здесь, на войне они - веселые и пустоватые спортсмены, поэтому их храбрость не вызывает восхищения, она сродни трюкачеству. Они мало чем отличаются от героя небезызвестной популярной в свое время эстрадной песенки Изы Кремер «Мичман Джонс» - жизнерадостного, преодолевающего все препятствия этакого разудалого победителя в жизни.   Терпи немного, Держи на борт, Ясна дорога И близок порт. Ты будешь первым, Не сядь на мель. Чем крепче нервы, Тем ближе цель, - поется в этой песенке. Слова эти с успехом могли пропеть о себе все без исключения герои Курочкина. Необходимо сказать молодому пи- сателю, что вовсе не каждый па- рень, умеющий хорошо бегать, пла- вать, нырять и говорить ласковые слова девушкам, достоин стать ге- роем произведения, что наши ря- довые люди, даже никакими талан- тами не выделяющиеся, интеллекту- альнее, содержательнее любого из героев Курочкина. Это - прежде всего революцион- ная идейная молодежь, которая от- личается от буржуазной молодежи весьма существенными идеологиче- скими и моральными чертами. Поразительно поверхностны рас- суждения сущих политических мла- денцев, «товарищей» Курочкина. Вот как, например, говорится о родине: «Он оглядел обтекаемые, зализан- ные формы паровоза. Родина боль- ших дел и больших скоростей! Дми- трий был доволен, что избрал спе- циальность, связанную с движением. Темп и скорости! Они хороши и в спорте и в работе». А вот об Испании: «У него есть такое замечательное радио, что за- слушаешься. Сегодня передача кон- церта для с езда. А потом будем слушать об Испании. Можно даже Мадрид поймать». Мы не требуем, конечно, чтоб ге- рой Курочкина непременно тут же произнес пафосную речь об Испа-

Созданные большими писателями образы идеальных героев сочетали в себе мечты и устремления лучших людей своей эпохи. Всем этим ге- роям присущи общие черты: страст- ная любовь к человечеству, готов- ность жертвовать собой ради тор- жества идеи, мужество, ум. Конечно, облик героя менялся. Жан Кристоф любил человечество совсем по-иному, чем Жан Вальжан, a Левинсон иначе, чем Жан Кри- стоф. Но мысли и чувства этих героев проникнуты лучшим из того, что могла дать их эпоха, они - веду- щие люди своего времени. Не будем подходить к героям Курочкина с этой высокой меркой, хотя думаем, что автор намерен был показать лучших людей наших дней. Попробуем пред явить героям Ку- рочкина лишь те требования, кото- рые можно пред явить обычным, не- выдающимся людям. В самом деле, разе писатель не вправе показать обыкновенных мо лодых людей своего времени?

Произведение Курочкина напеча- тано, конечно, преждевременно. Ку- рочкии писатель способный. У нeгd есть умение писать, ему удается иногда передать искреннее чувство, построить сюжет. Мы уже говорили о хорошо сде- ланной первой новелле. Неплохо на- писаны новеллы «Начало дружбы», «Первая любовь», «Небо меняет цвет». Эти начальные новеллы хороши, но только как заставка к произведе- нию; дальше должно быть что-то бо- лее значительное. В том-то и беда, что дальше все движется «на холо- стом ходу». «Комсомольская правда», резко выступившая противпроизведения Курочкина, ближе к истине, чем ре- дакция журнала «Знамя», напечатав шая и рекламировавшая незрелое произведение, дающее неправильное представление о нашей молодежи. С Курочкиным надо было работать серьезнее. Это не поздно сделать н сейчас.

Германский антифашистский писатель Людвиг Ренн (слева) среди командиров одной из интернациональнных бригад республикан- ских войск на мадридском фронте. вошедших в жизнь Германии с при- ходом фашизма к власти? Для современных гуманистов Ев- ропы и особенно Германии слово справедливость, понятие справедли- вости стало почти условным знаком, почти заклятием. На это заклятие перед ними встает все великое насле- дие прошлого - и гуманистическая вера в разум и «прекрасные идеалы политической морали, законности, гражданской добродетели,-розовые сны на заре восемнадцатого века» (Гейне). Преданность этим «снам», «принципам французской револю- ции», лежащим, по мнению современ- ных гуманистов, в основе всякой ци- вилизации, имеет для их творчества двойное и двойственное значение. Преданность эта опасна, потому что «розовые сны» являются немецкой ле- гендой, созданной буржуазией о себе самой. Вот почему иллюзорные «над- классовые» нормы и принципы бур- жуазной демократии заслоняют от современных гуманистов классовые и всечеловеческие нормы демократии пролетарской. иИ вместе с тем эта новая и декла- ративная присяга старым традициям гуманизма и просветительства являет- ся для творчества современных не- мецких гуманистов и глубоко плодо- творной. В ней есть воля к немед- ленной, практической реализащии «розовых снов»; в ней есть деракое требование уплаты по векселям, вы- данным дедами «на заре XVIII века». Арнольд Цвейг разделяет все ил- люзии и все ошибки своих современ- ников. Отряд гуманистов, выступаю- щий в «Унтере Грише» и «Воспи- танни под Верденом», идет в бой под знаменем справедливости. Как и для гуманистов Фейхтвангера, для героев Пвейга в этой битве нет боль- ших и малых событий. «Кризис хи» начинается там, где затронуты абсолютные нормы справедливости.

E. КНИПОВИЧ

Как и большинство современных гуманистов Европы, Арнольд Цвейг воспринимает исторический процесс как борьбу «доброй» и «злой» си- лы. «Разум» цвейговского отряда гу- манистов - доктор Познанский го- ворит об этом с достаточной ясно- стью. Он и его товарищи являются носителями «созидающего начала», которое «неизбежно навлекает на се- бя гнев злого начала и его слуг, насильников, вызывает с их сторо- ны кипучую деятельность, страсть к порабощению». К счастью, Арнольду Цвейгу не удалось остаться верным этой философии до конца. Цикл ро- манов Цвейга не только отражает историю «воспитания» писателя Вер- нера Бертина, - по ней можно про- следить и историю «воспитания» пи- сателя Арнольда Цвейга. В третьей части цикла отвлечен- ное «злое начало» начинает приобре- тать более отчетливые черты реаль- ной общественно-экономической си- стемы. В «Воспитании под Верде- ном» раскрывается социальный об- лик только тупых, только косных действующих лиц первых частей трилогии. Последняя часть трилогии не могла быть написана до 1933 го- да. Жестокий опыт фашистской ди- ктатуры заставил Арнольда Цвейга заново продумать свое отношение к событиям 1914 1918 гг. И в свете нового опыта почти смешной майор Янш стал воинствующим реакционе- ром-антисемитом. Вором и убийцей оказался благообразный капитан Ниггль. Мы уже можем догадаться, кем станут эти люди впоследствии, «Воспитание под Верденом» в та- кой же мере антифашистский, как и антивоенный роман. В «Воспитании под Верденом» Арнольд Цвейт уже пробует прислу- шаться к голосу солдатской массы и показать, что кроме «сторонников зла» и «сторонников справедливо- сти» в мире существует и конкрет- эпо-третья сила, также заявляющая свои права на Вернера Бертина. И если попытка соззать образы клас- сово сознательных пролетарских

цов Арнольду Цвейгу не удалась,ки то все-таки грядущее «возмездие» становится для него уже не аб- страктным воплощением стихии, а социально вакономерным явлением.духа 2.

же выступает в романе против генерала Шиффенцана, против Шиф- фенцана-«Войны»? Это член военно го суда и адвокат Познанский, писец военного суда, референдарий писатель Вернер Бертин, это две молодые девушки-прусские аристо- кратки, сестры милосердияБәро -Софи, это ад ютант генерала Ли поручик Винфрид и, наконец, эт прусский генерал и юнкер, потом бойцов при Фербеллине, «последн рыцарь»-семидесятидвухлетний фон генерала Шиффенцана, человека с профилемпопугая и щеками буль- дога, воплощения тупой жестокости, косности, формализма, подлинного войны. Для Шиффенцана име- ет значение только то, что приговор уже однажды был подписан. Поня- тие ценности человеческой лично- сти, понятие справедливости для него не существуют. И несмотря на героические усилия целого отряда поборников человечности и справед- ливости Шиффенцан побеждает Приговор о расстреле невинного при- водится в исполнение. Лихов. Носители великих традиций велн кого немецкого народа в произвел ниях современных гуманистов Гер- мании очень разнообразны, Мы гото- вы верить Фейхтвангеру, когда «Семье Оппенгейм» в этороли вы ступает Бильфингер-последний из великой династии баварских юристов, или советник Лоренц. Но прусские аристократы Цвейга, выступающие в борьбе за справедливость в качестве союзников еврейских разночинцев, наш взгляд, весьма экзотическое явление. Нам кажется, чтродослов. ная Винфрида и фон Лихова идет не от исторических бойцов при Фербел- лине, а от литературной тради изображения этих рыцарей в эпоху романтизма. или иначе, генерал фон Лихов -персонаж скорее историко-литера турный, чем исторический,-является в романе главным носителем и за- ру-Окончание см. на 5 стр.

«Воспитание Верденом» за основы человеческой цивилиза- сти, звучащая со всей силой и в «Унтере Грише» и в «Воспитании под ции. Лирический пролог цикла -- «Мо- Верденом». «Когда древний Гаон из Зефории говорил: справедливость- это звуча- ло так, как будто старый Бах сел за орган. Сейчас это слово смердит, как выгребная яма». Эти слова Кугана-одного из ге- роев пьесы Фейхтвангера «Амнисти- руют ли Хилля?» могли бы стоять эпиграфом ко многим и многим про- изведениям современных писателей Запада. Против «партии зла и косно- сти» сражается «партия разума справедливости» в «Юности Генриха IV» Генриха Манна. Именно за опра- ведливость идет в бой это войско гу- гепотов, «войско бедных и угнетен- ных», войско «гуманистов, научив- шихся не только мыслить, но и дер- жаться в седле и рубиться мечом». Разве только за жизнь и свободу в «Успе- хе» Фейхтвангера Иоганна Крейн, Каспар Прекль, Жак Тюверлен? Нет, они борются за справедливость, за «справедливость, которая начинается у себя дома», за справедливость, на весах которой единичный случай без- закония весит столько же, сколько все случаи, собранные доктором Гейером в его книгах «Политика и право» и «История беззакония в Баварии». Раз- ве юрист Вильфингер в «Семье Оп- пенгейм», который понял, что «мера вещей» буржуазной демократии уни- чтожена, не обязан своим опытом по- току несправедливостей и беззаконий,



Сюжет «Унтера Гриши» очень прост. Русский военнопленный унтер-офицер Григорий Ильич Па- пороткин бежит из лагеря. Бежит он не потому, что жизнь в лагере В «Воспитании под Верденом» Ар- нольд Цвейг, вооруженный «опытом 1933 года», снова возвращается к кругу проблем, поставленных в «Ун- тере Грише». И там и здесь речь идет о борьбе за справедливость; и там и здесь борьба кончается пора- жением; и там и здесь под знаме-Кто нем справедливости выступает от- ряд гуманистов, чья историческая задача - «всеми средствами, кроме недействительных, вырывать созида- ющее начало из қогтей начала раз- рушающего». особенно тяжела. Война в равной мере опротивела и военнопленным и сторожам-немцам. Все они мирно уживаются в лагере. Гришу гонит из лагеря тоска по родине, по сво- ей земле, по жене, по дому. Во вре- мя его странствований в руки Гри- ши случайно попадают чужие доку- менты, и после того как его пой- мали, он выдает себя за перебеж- чика. Русского перебежчика, пробывше- го несколько недель в германском тылу, обвиняют в шпионаже и при- говаривают к расстрелу. Угроза смерти заставляет унтера Гришу от- крыть свое настоящее имя. Член во- енного суда Познанский и его пи- сарь Вернер Бертин устанавливают правильность показаний приговорен- ного. Опасность как будто минова- ла, готовая совершиться несправед-Так ливость как будто быпредотвра- щена. Но тут в игру вступает «злое на- чало» - дело унтера Гриши по не- бор- счастной случайности попадает в

под

Арнольда Цвейга у нас знают ма-

ло. Кроме отдельных новелл на рус- ском языке, до сих пор появился лодая женщина 1914 года» - еще только «Спор об унтере Грише» - вторая часть цикла романов Цвей- га об империалистической войне. На не дает представления о том, во что вырастет все произведение Цвейга. В этой книге показан путь Леоноры Западе «Унтер Гриша» - первое зрелое произведение Цвейга - при- влек большое внимание. Лион Валь - одной из иллионов «воен- ных» невест и жен. Цвейг рассказы- Фейхтвангер и Курт Тухольский, Бруно Франк и Стефан Цвейг, рад английских газет и журналов, левая вает о той «горе испытаний», на ко- торую должна подняться Леонора, защищая свое право любви и выбо- пресса Германии приветствовали ро- ман Цвейга как книгу качественно ра. Воспитание героев в первой части новую, не стоящую в общем ряду военной беллетристики 20-х годов. «Спор об унтере Грише» начинает звучать по-настоящему лишь сейчас, книги идет относительно мирно. Это как бы «прогресс» человеческой лич- ности. Эта книга Цвейга была бы в сущ- не только после того, как вышла третья часть цикла Цвейга «Воспита- но и после то- ности средней либеральной книгой, если бы не нота особого ние под Верденом», беспокой- ства, которая звучит в ней, хотя еще го, как были написаны «Успех» и «Семья Оппенгейм» Фейхтвангера, «Юность Генриха IV2 Генриха Ман- на и ряд других менее значитель- ных произведений. Только сейчас становится до конца ясным, что цикл Арнольда Цвейга также ставит краеугольные для современных мецких гуманистов проблемы зиса цивилизации белых» и жестко- го «воспитания» созерцателя, которое превращает его в человека активного и самоотверженного борца

и очень приглушенно. Именно эта Мартина Крюгера борются нота связывает пролог с двумя дру- гими частями трилогии.

не- «кри- действия, под времени вый- Леонора много испытала. И все- таки ощущение опасности, грозящей не только ей, ощущение мирового неблагополучия возникает у нее только погда, когда она узнает исто- рию Одит Кравель, английской се- стры милосердия, казненной по лож- ному обвинению в шпионаже. Вестью «кризисе эпохи» становится для Леоноры весть о совершенном гер- манским судом беззаконии. Так воз- никает в романе тема справедливо-

Арнольд Цвейг, «Воспитание Верденом». В скором дет в Гослитиздате.