Литературная

№

газета

21 (657)

3

На службе

A. МАКАРЕНКОМ

культуры

NO PASARAN!   ние повести, которую в любой фаши- стской стране ждет костер. В этой книге Эптона Синклера раз- говор с фашизмом идет в открытую: война ему об явлена на смерть, Эта позиция писателя определила звуча- Непримиримая ненависть к фашиз- му и понимание, что эта чума угро- жает всему миру, помогли Синклеру выйти за пределы трафаретного без- зубого христианского социализма. «No pasaran!» - безусловно новое яв- ление в творчестве Синклера. Здесь он признает, правда, с наивностью, вызывающей улыбку, существование классовой борьбы и подтверждает правильность марксистокой теории примером непримиримого политиче- ского расхождения членов одной бур- жуазной семьи. Два двоюродных бра- та, очень близких по воспитанию и привычкам, неожиданно оказываются в противоположных лагерях. Руди Мессер - антифашист, Эрни Мессер -заядлый фашист. Смертельная угроза демократии - фашизм раз- делил мир на два лагеря. Бороться с оружием в руках можно только по ту или иную сторону баррикад. Эрни показан убежденным фаши- стом, готовым быться на смерть про- тив красных, но фигура эта очерчена манизма», Все фашистское окруже- ние, коричневый дом в Нью-Йорке, бандитские повадки немецких фаши- стов, натурализовавшихся в Америке и насаждающих там «традиции гер- манского фашизма», коррупция, шпи- онаж, звериная ненависть к рабочим всего мира и демократии изобличены в книге до конца и очень решитель- но. Руди Мессер - в начале книги по- литический младенец - проходит сложный нуть от аполитичного обы- вателя до героического защитника Мадрида. Его эволюция раскрыта Синклером жизненно и правдиво, без насильственного вмешательства ка- кой-либо «христианской девы», при- аванной «воспитать героя». го ло и ко Сближение сактивнымиантифаши- стами, вопиющие факты фашистских зверств, события в Испании, сама жизиь заставили Руди понять, что борьба против фашизма - дело все- передового человечества. Он сме- и мужественно пошел своим пу- тем - возглавил отряд добровольцев отправился в Испанию. Там они были приняты в ряды интернацио- нальной бригады и преградили Фран- путь к Мадриду. Интернациональный характер ис- панских событий раскрыт Синкле- ром чрезвычайно убедительно. Соци- алисты, анархисты, коммунисты беспартийные антифашисты действу- ют сомкнутыми рядами, Все они го- товы отдать жизнь за победу Испан- ской республики. События в Испании происходят только на двадцати последних стра- ницах книги. Эти страницы, посвя- щенные борьбе интернациональной бригады, написаны с глубоким вол- нением, с искренним восхищением героями, со всех концов собравшими- ся к стенам Мадрида, чтобы в реши- тельной борьбе, опытными руками и

  

ГЕРОИЧЕСКАЯ БОРЬБА и венности. Вывает и так, что запутав- шись в синтаксической прелести рас- сказа, автор теряет точность мысли, и читатель в некотором недоумении принужден даже возвратиться назад и перечитать прочитанное. Но этот, надеемся, временный у автора недостаток искупается боль- шим занасом действительного знания боевой жизни, умелой подачей самых разнообразных подробностей: чита- тель видит не только массы бойцов, но и пейзаж, и оружие, и тачанки, и всякие бытовые аксессуары, мно- жество вещей, которые, однако, и остаются только вещами, не снижая не закрывая настоящую большую сущность событий. В описании этих вещей автор очень экономен и умеет расположить их просто и убеди- тельно: треногих пулеметов острели башлыки. Пелипенко увидел, как от пулеметов отлетали черные гиль- зы, моментально гом». заметаемые сне-

«Исторические документы» Пятого полка Наш читатель, который следит за корреспонденциями с испанского те- адра военных действий (а есть ли чи- татель, который не следит за ними?), отлично знает об огромной роли, ко- торую сыграл в защите Испанской республики недавно влившийся в ре- улярную армию Пятый полк. вго стальные роты давно уже стали темой не только сухих военных сводок, но и героических песен, распеваемых да- леко за пределами Испании. Гораздо меньше знает наш чита- тель о совершенно исключительной культурной и пропагандистской рабо- те, которую проделали славные бой- цы полка; эта огромная работа бле- стяще показывает, что вооруженный рабочий класс умеет защищать не только свою жизнь, свою землю своих детей, но и культурное наследие ве- ков, которое он считает не меньше своим и не менее ценным достоянием, чем завод, который построен его ру- ками, чем земля, которая полита его потом. И руководители, в первую оче- редь политические комиссары Пятого полка, поступили правильно запечат- лев в ряде издании эту работу, кото- рая войдет славной страницей в исто- рию борьбы испанских трудящихся против мирового фашизма. Вст перад нами присланные изла- тельствем Пятого полка шесть книже- нак «Исторических докумонтов (н дая из них, вне всяких преувеличе- ний, - документ огромной историче- ской ценности. Издатели этих замечательных кни- жечек стремились показать цивили- зованному миру, какая из борющихся в Испании сил является защитницей культуры и какая ее злейшим вра- гом. Вот два номера этой библиотечки, седьмой и восьмой. Седьмой назы- вается «Защита культуры». В нем рассказывается о том, как Пятый полк собрал в ноябре прошлого года выдающихся испанских ученых, пи- сателей, исследователей и предложил им уехать из Мадрида в более без- опасные места, в частности в Валён- сию. Документы этого небывалого в ис- тории примера, когда вооруженные бойцы именем народа вывезли из осыпаемого снарядами города лучших людей своей нации, «необходимых для построения новой Испании, в ко- торой не будет безграмотных», - страница, которой никаким врагам никогда не удастся вырвать из исто- рии славной борьбы испанского про- летариата. В следующей брошюре больше ил- иостраций, чем текста; она называет- ся «Фашистская бомбардировка», Газрушенные улицы, рассыпавшиеся в щепы убогие лачуги и пышные дворцы, бездомные, убегающие от по- жаров дети и женщины, груды мусо- ра на месте прекрасных произведе- ний искусства, -- какой текст может лостойным образом прокомментиро- вать эти следы варварских налетов на мирное население, на библиотеки и школы, на музеи и госпитали? Пети- ом набранный текст немногословен, но убедителен: это перечень улиц и номеров домов, разрушенных обстре- лом. Четыреста с лишним номеров: коти данные относятся толькок диям 10-19 ноября и 6--12 декабря», гла- сит немногословное примечание. Прекрасным приложением к этой брошюре служат три отдельно издан- ных Пятым полком плаката с много- численными фотографиями, Один из них показывает, что сделали фаши- сты с музеем Прадо, который они раз- рушили по специальному заданию; другие два плаката изображают «рабо- ту» немецких «Юнкерсов» и итальян- ских «Капрони» 16 декабря прошлого года и 4 января текущего. Здесь уже уже никаких слов не надо… Все эти фотоматериалы рассчита- ны, разумеется, в основном на зару- бежного читателя; их цель -- пока- зать мировому общественному мне- нию правдивую картину варварства фашистов. Книжечка с заголовком «Агитация среди врагов» рассказывает об огром-  ной работе полка среди войск Франко и Мола. Уже через несколько дней после начала военных действий Пя- тый полк понял огромное значение агитации среди солдат враждебного лагеря. К 15 сентября уже столько сделано в этой области, что газета «Милисиа популяр» печатает подробную ин- струкцию по организации этой рабо- ты. Инструкция, построенная «на опыте нашей гражданской войны, на опыте европейской войны и больше всего на опыте гражданской войны в Советском Союзе», подробно разби- рает как техническую сторону вопро- за, так и содержание агитации. Пятый полк вырабатывает целый ряд способов доставки возаваний, от простого перебрасывания их в короб- ке от папирос до детских воздушных шаров, ракет и всякого рода мета- тельных сооружений, Так же разно- образится содержание их в зависи. мости от того, к каким частям они на- правлены: к «добровольцам», к на- сильно мобилизованным, к мароккан- цам или к другим группам вражеских войск. Весьма действенной оказы- вается и устная агитация при посред- стве громкоговорителя.   Ярко рассказано об агитации среди республиканских рабочих и крестьян «Важнейшим лозунгом полка было завербовать в течение восьми дней две тысячи отборных человек. Воен- ные обстоятельства требовали бросить людей, которые создадут эти четыре батальона, в огонь раньше, чем эти батальоны будут окончательно сфор- мированы». Поставив себе такую за- дачу, Пятый полк не может не выпол- нить ее. Спешно создается уличный театр, пишется для него пьеса «Че- тыре ударных батальона». Текст ее и составляет содержание двенадцатой брошюры. Подвижный, стремитель- ный, этот театр - он весь умещает- ся на одном грузовике - привле- кает внимание зрителей на уличных перекрестках, у ворот фабрики… И зритель, подлинный массовый зри- тель, слышит слова, которые живут в нем самом, видит на сцене персона- жей, которых он безошибочно отож- дествляет с собой или со стоящим рядом, и взволнованный, захвачен- ный, он врывается всей массой в ход спектакля, подхватывает призывы актеров, издевается над обыватель- ской трусостью и, перебрасывая мост импровизированных театральных от подмостков к театру военных дей- ствий, записывается в отряд. занного с ним. «Первая стальная» -- так называется рассказ, в котором Рамон Сендер с присущим ему богат- ством изобразительных средств и ма- стерством описания массовых сцен, передает несколько эпизодов боев, которые пришлось вести первой ро- те Пятого полка и одному из ее слав- ных героев, капитану Маркесу. Так же содержательны и другие два выпуска, дающие образцы худо- жественного слова, возникшего в Пя- том полку или непосредственно свя- Стихи, собранные во второй из этих книжек, частью написаны для газеты «Милисиа популяр», частью читались авторами у микрофона радиостанции Пятого полка, частью присланы бой- цами народной милиции с линии ог- ня. Этот сборник стихов отражает два одинаково характерных для се-  годняшней Испании явления: актив- ный переход лучших поэтов на сто- рону народного фронта, их неразрыв- ную связь с массами, и, с другой сто- роны, возрождение народной поэзии, народного романса. Здесь блестящие патетические строки романсов Ра- фаэля Альберти о защите Мадрида и смерти Ганса Беймлера, его же на- писанные в духе народных фарсов строки о церкви, стихи таких изве- стных поэтов, как Хосе Бергамин, Эмилио Прадос, Луис де Тапиа, луч- шее из стихотворений памяти Аиды Лафуэнте, автором которого являет- ся аргентинский революционный поэт Рауль Гонсалес Туньон, сражаю- щийся в рядах испанского пролета- риата. Но здесь, чередуясь с ними, и анонимные или до сих пор безвест- ные авторы: Боец милиции, Антонио Оливер Бельмас -- боец Гранадского фронта, В. де Бода -- боец батальо- на Тельмана и т. д. д. выгодский

Специалисты-критики найдут в книге Первенцева много недостат- ков, обязательно упрекнут его в под- ражании Гоголю, в перекличке со многими местами «Тараса Бульбы». Но ведь влияние Гоголя всвсе не та- кое уж плохое влияние, и читатель только поблагодарит Первенцева за восстановление страстной гоголевской эпической приподнятости. Хорошую книгу написал Аркадий Первенцев о борьбе, о победах, о стра- даниях красного казачества Кубани, о том, с каким величавым и вместе с тем простым героизмом отдали ка- заки свои жизни за дело Ленина - Сталина, за дело невого человече- ства. Будут читать эту книгу гражда- не Советского Союза, будет читать ее молодежь, и комсомольцы, и пионеры, многих она научит горячей страсти борьбы; а ведь борьба у каждого из нас впереди, борьба с жестоким вра- гом, вооруженным предсмертной яро- стью. Такие книги, как раз такие, воспи- тывают людей, они умеют показать самую глубокую красоту человека в борьбе за освобождение, они умеют привлечь человеческую личность к этой красоте подвига, сделать подвиг полным нового содержания. У венцева подвиг - не личная эстети- ческая поза, здесь он совершшенно не- обходимое и совершенно естествен- ное движение, вызванное крепкой связанностью масс, удивительным чувством единства коллектива. Гоголевский тон очень часто откры- то прорывается у Первенцева: «Впереди сотни гарцевал Николай Латышев, рядом с ним, перегнув- шись, играя клинком, нагнетая руку для страшного удара, скакал Нали- вайко. Может чуял Наливайко, что на этой земле сегодня последний раз прозвенят подковы его вороного ко- ня… но скакал казак Наливайко, заморозив на красивомлице какую-то страдальческую и одновременно зло- вещую улыбку». А вот концовка рассказа о конф- ликте комбрига Кочубея со штабом, когда довелось его казакам вытаски- вать батька через окно штабного ва- гона: < - Да не пошкарябали мы тебя, батько, як тащили с первого классу? Кажись стекло хрустнуло. - Нет, хлопцы, не пошкарябали, только тащили вы меня за плечи, а те за ноги, и хрустнула у меня нога, а не стекло. Надо испытать, может ошибся я с перепугу. Давай гопака. Пер-«У на да к тив и о Плясал Кочубей, приговаривая: - стнуло. Не, ничего». Не, ничего. Мабудь стекло хру- Или еще: «А тут, полюбуйтесь. Даже сам Пе- липенко, считай уже почти полков- ник, выволок седло из клуни, кинул «Апостола», и чорт его знает, ког- он успел подтянуть подпруги. Мо- жет на скаку? Так бывает, но только при очень уж большой спешке, как примеру под Воровсколесской про- Покровского, когда сам команду- ющий 9-й колонной носился по бое- вому полю в одних исподних штанах ночной рубашке». В самом подборе имен, в отдельных сюжетных ходах Первенцев помнит Гоголe. Необходимо признать, что очень часто читатель чувствует недо- статок стилистической техники, часто звуковое движение фразы слишком царапает слух и нарушает впечат- ление величавой эпической торжест- О романе А. Первенцева «Кочу- бей»; журнал «Октябрь» № 1, 2, 1937 г.

плен разведчиков Пелипенко и Воло- ди происходит с совершенно излиш- ним эффектом неожиданности. Увлек- шись здесь чисто фабульным дости- жением, автор явно не соразмерилве- личину этой неожиданности с вели- чиной убедительности. Этот эпизод так и остается не раз ясненным, автор так и не показал читателю, почему это вдруг сам Кочубей, с целой сот- ней оказался чуть не в центре не- приятельского расположения. И в других местах можно заметить на- клонность автора к некоторому гицер- болизму, несколько сходному с ги- перболой Гоголя, но, к сожалению, не обладающему столь же гипнотизиру- ющей силой. Читатель верит, что Старцев, полевой комиссар, мог про- нести на плечах раненого товарища пятнадцать верст в пустыне, но ни- когда не поверит, что тот же Старцев нарочно возвращается, чтобы взять на плечи и принести в Астрахань труп умершего. В романе много уделено внимания попытке освобождения из тюрьмы матери Балахонова, но самая попыт- ка почти не изображена. Такое неу- мелое распределение действия в ро- мане встречается довольно часто, Вдруг откуда-то вынырнул Щербина, лицо во всех отношениях третьесте- пенное, не ему начинает уделять ав- тор целые страницы и даже сообщает, Подробно изображается, как Щербина удирает от разгневанных казаков, мену: приговоривших его к смерти за из- «Поверху двигались всадники, Щербина ясно видел их черные силу- эты. «Кукла» раздувала ноздри, при- готовясь заржать. Он схватил ее мор- ду обеими руками, целовал: - Кукла, куклочка, молчи, молчи, кукла. Таманцы исчезли. По сухой терно- ватой балке продирался Щербина, ве- дя в поводу качающуюся, обессиле ссилен- ную лошадь». Прочитав этот абзац, читатель обя- зательно предположит, что Щербина, с таким трудом спасшийся от казаков, еще не вышел из действия, что он ав- тору еще нужен и нужны его пере- живания, В противном случае зачем же было так подробно его изображать. Оказывается, нет. Буквально в сле- дующей же строчке автор просто го- ворит: скоро Щербина был опознан и зарублен, как предатель, бойцами XI армии. Все эти недостатки очень легко ис- править, и это обязательно нужно сделать в отдельном издании кни- ги. Тем более нужно сделать, что Пер- венцев написал очень волнующую и нужную книгу. Она в особенности хо- роша для юношества. Люди здесь по- казаны во весь рост, показана и идея, вдохновляющая этих людей. Недаром Первенцев заканчивает роман волну- ющим образом Володьки-знаменосца: «Плывут знамена в горячем степ- ном воздухе, колыхаются. Вот по- дул от Каспия ветер, слышится коман- да товарища Хмелькова: «рысью». Разматывает Володька штандарт во всю ширину алых полотнищ, разме- танная полощется грива и кажется ныряет в увалах и лощинах порыви- стая лодка под бархатным парусом. Мальчишка же Вододька и все детское ему свойственно. А потому оглянувшись, точно думая, что и это стыдно перед усатым товари- ством, украдкой целует краешек дорогого полотнища партизанский сын, мчится вперед, смеется, и солн- це играет золотыми махрами».

Новая книга Эптона Синклера

бывших фронтовиков остановить на- ступление обединенных сил фаши- зма. События отнесены к тем дням, ко- гда регулярная армия испанского на- рода только рождалась, когда созда- валось единое командование. Несмотря на то, что Синклер по существу занимает обычные свои по- зиции внеклассовой характеристики персонажей и подчеркивает главным образом национальные черты своих героев, он удачно выходит из поло- жения, правильно характеризуя на- циональные особенности их антифа- шистских настроений. Синклер пони- мает, что итальянцы борются против Муссолини, а немцы против Гитлера в Испании потому, что они в силу условий не могут бить их еще так в своих странах, но вместе с тем всех их обединяет ненависть к междуна- родному фашизму; победа испанско- го народа - это их личная кровная победа. В своей повести Синклер решитель- но выступает против антисемитизма, разоблачая фашистов, и показывает в образе Изи Блоха социалиста, героя, погибшего в бою за Мадрид. Ни одной из политических партий Синклер не отдает предпочтения. Он защищает идею единого фронта и симпатизирует всем борцам-антифа- шистам. Очень может быть, что Синклер в едином фронте видит воплощение своего идеала социализма. Но эта кон- писателя. цепция не выступает в книге, до кон- ца выдержанной в духе боевого и ге- роического отпора международному Фашизму. На этом правильном пути Синкле- ру угрожает серьезнейшая опасность. Он все еще не видит, что троцкист- стая банда пашистотон гнусные предатели и злейшие враги народа. Руди даже думал о том, что- бы привлечь их в добровольческий отряд, но, к счастью, он этого не сде- лал. Синклер угадал чутьем художника, что не место троцкистам в антифа- шистском фронте. Синклер выражает в этой книге симпатии к Советскому Союзу. Он ци- тирует слова товарища Сталина о том, что мы дадим сокрушительный отпор империалистическим агрессо- рам, чтобы впредь неповадно было им совать свое свиное рыло в советский огород. Но при всем этом Синклер недостаточно понимает значение со- ветской политики мира. Он изобра- жает Советский Союз в образе «рус- ского медведя», желающего, чтобы его оставили в покое. Это свидетельству- ет о политической ограниченности Но не этими провалами опреде- ляется характер и значение его кни- ги. «No pasaran!» - знаменательное явление в американской и мировой литературе. Открытый и громкий призыв к солидарности с испанским народом и к борьбе против фашизма такого крупного писателя, как Эптон Синклер, отражает дальнейший рост антифашистских настроений среди интеллигенции Запада и Америки. A. МИНГУЛИНА

«Кочубей последним оставлял штаб горницу куркульского дома. По пу- ти приказал Левшакову захватить попавшуюся ему на глаза большую сковородку. Наней застыл белый жир и кусочки- недоеденной колбасы. Адютант пучком соломы смахнул жир, оглядевшись, сорвал с печки пе- струю занавеску и завернул в нее сковороду… - Все одно ж бросите сковородку, - сетовала хозяйка. - Вернем, ей бо, вернем, - уве- рял Левшаков, - ожидай днями об- ратно. Какая же у меня будет кухня без сковородки». Но за сеткой вещей и подробностей все время в романе видишь массы людей. Между другими, не заслоняя их, высится монументальная фигура самого Кочубея. За исключением немногих мест ро- ман написан хорошим языком, но в своей конструкции несет большое ко- личество неувязок и неудобных мест. Последнее, вероятно, проистека- ет из неопытности автора. Этот «простой кубанский казак по- разил его буйным размахом неукро- тимого атамана вольницы, безыскус- ственностью поступков, каким-то не- угасимым огнем его беспокойной и целомудренной души, верующей в ве- ликое дело вождя партии - Ленина». В Кочубее есть нечто не только от Тараса Бульбы, есть кое-что и от Ча- паева, но в то же время он по-своему колоритен и по-новому убедителен. То обстоятельство, что в Кочубее много партизанского, что он не раз- бирается во многих деталях поли- тики и даже военного дела, что ему трудно читать обычную военную кар- ту-все это не снижает его облик. Главное в Кочубее, это - искренняя сила души, поднявшейся против от- вратительного старого мира. Таковы и все его казаки и, в особенности, его ближайшые помощники: Латышев, Михайлов, Левшаков, Наливайко. В романе они мало отличаются друг от друга, но это не вызывает у читателя ощущения однообразности. Это по- тому, что то общее, что дается в ро- мане, что присуще им всем, оно неотрывно прекрасно. Попадаются довольно часто грубые конструктивные ошибки. Живому бойцу Айса уделено всего несколько строчек, но его похороны описыва- ются на нескольких страницах, и это сделано, вероятно, только потому, что автор не мог победить искушения описать сложный ритуал черкесского отневания. Освобождение взятых в 



ПО СТРАНИЦАМ ЖУРНАЛОВ В № 2 журнала «Знамя» помеще- на глава из книги английского пуб- лициста Эрнста Генри «Гитлер над Россией». Глава эта посвящена за- рубежной агентуре Гитлера и свя- зям германских фашистов с фашиста- ми граничащих с СССР государств - Румынии, Польши, Финляндии. Ра- зобрав различные варианты планов Гитлера нападения на СССР, усилен- ную подготовку Германии к войне, Э. Генри делает вывод: «Все международные эксперты ут- верждают, что советская авиация, вне всяких сомнений, занимает уже сейчас первое место в мире. Энтузи- азмом к воздуху в Советском Союзе охвачены десятки и сотни тысяч ря- довых рабочих, школьников, служа- щих, изучающих летное дело в сво- бодные часы, ибо они убеждены, что в социалистическом обществе каждый должен уметь летать и будет летать. Не только человеческий фактор, не только воздушная техника социализ- ма, но также географическое положе- ние делает воздушную армию социа- лизма непобедимой. Как бы ни была сильна воздушная армия Геринга, она совершенно беспомощна против огромной территории Советского Сою- за И напротив: воздушная армия со- циализма несет неизбежную гибель фашистской Германии. География сделала этот подарок стране социа- лизма. Воздушная контратака красного воздухофлота будет разрушительной для фашистской Германии, для ее во- енной индустрии, для технического аппарата войны, для фашистской мо- билизации и, прежде всего, для со- циальной и политической системы воинствующего фашизма. Это будет последний неизбежный акт трагедии этой войны, которая станет трагедией Гитлера».

И. ДУКОР

Поэтому монтажи Хартфильда ну- жно уметь не только смотреть, но и читать. Фактурные детали, скомпано- ванные в том или ином плане, стано- вятся буквами. И, внимательно вчи- тываясь, зритель поймет, чья кровь стекает с лезвий топоров, чья голова пробита на деревянном помосте, чьи морды символизированы тиграми и гиенами, чей кулак вознесен над тол- пой и к чему он зовет. Книгу о Джоне Хартфильде, недав- но изданную Изогизом, должны знать все. Хартфильд делает на Западе большое революционное дело. Но он и нам раскрывает многое, то, что у нас, в стране победившего социализ- ма, давно уже ушло в область преда- ний. Хартфильд работает в капита- листическом окружении, и сюжеты его монтажей, обладая огромной взрывчатой силой, являются вместе с тем наглядным пособием по изуче- нию капиталистической цивилизации, ее изнанки. И еще что очень важно: как и Мая- ковский, Хартфильд является под- линным новатором. Революционное содержание у него органически выра- жено революционной формой. Харт- фильд стал родоначальником фото- монтажа - революционного, массово- го по своей идейности и по своим ма- териальным возможностям. Еще в эпоху Парижской Комму- ны о фотографии говорили как о «жи- вописи бедных». Хартфильд сохра- нил лучшие традиции этого изрече- ния, обогатив его всеми средствами современной изобразительности и опытом классовой борьбы в эпоху, когда одна шестая часть всего мира практически строит социализм. Последнее замечание. Книга Хартфильде издана пятитысячным тиражом, для избранных. Необходим дешевый массовый тираж, который обеспечил бы нашему читателю зна- ние одного из лучших и наиболее близких нам художников Запада.

рыве великого гнева и вознесенный, как знамя, над огромной толпой. И, как всегда в искусстве, невероят- ное становится близкой, знакомой действительностью. Зритель начинает ненавидеть глубокой кровной ненави- стью тигров во фраках и гиен в ци- линдрах. Рука зрителя невольно сжимается в кулак, и тогда кулак, взметнувшийся в фотомонтаже над толпой, отвечает тем же жестом. Монтаж у Хартфильда всегда сю- жетен. В свое время некоторые тео-  ретики фото совершенно правильно предсказывали, что и в тех случаях, когда фотохудожник будет ограничи- вать себя моментальным снимком, и тогда, когда он будет пользоваться инсценировкой, фоторежиссурой, - ему все равно, больше чем живопис- цу, придется столкнуться с сюжетом. Почему? Потому что у живописца са- ма изобразительная деталь может быть сюжетной. Для фото такая за- дача сужается. Живопись обладает несравненно большими ресурсами в области изобразительной культуры. Поэтому так важен для фото типаж, уменье найти положения и ситуации самые характерные.

Хартфильд   Восемьдесят лет фотография каза- лась символом убожества творческой мысли. Можно было бы привести бе- сконечное количество высказываний писателей, художников, музыкан- тов, с непререкаемой ясностью гово- рящих о том, что фото являлось для них антиподом искусства. Когда нуж- но было бить противников доказа- тельствами от противного, когда ну- жно было приводить упреки в раб- ском натурализме, всегда обращались к фото как наиболее яркому примеру. И именно такие примеры всегда каза- лись наиболее убедительными. Рядом с поэзией или живописью фото су- ществовало только на правах бедного родственника, которому оставляли, в лучшем случае, задачу механического массового распространения, какого- то распредпункта при высоком, под- линном искусстве.         Фото как искусство развивалось упорно и наперерез всем этим выска- вываниям. В течение последних двух десятилетий оно завоевало свое пра- во на самостоятельное существова- ние. Фотомонтаж Хартфильда родился в окопах империалистической войны. Он был тогда стихийным протестом против войны. Маяковский эпохи 1914-1916 гг. и Аартфильд - братья по крови, Об этом времени Хартфильд рассказыва- ет: «Цензурные условия военного вре- мени не позволяли высказывать ан- иимпериалистические мысли, осо- бенно в письменной форме. Солдаты  на фронте прибегали ко всяким хи- тростям, чтобы познакомить своих родных в тылу, часто еще одурманен- ных шовинистическими идеями, с бытом окопов. Надо было показать Дающую пропасть между жизнью на фронте и жизнью буржуазных туне- Вадев. Солдаты, между прочим, поль- зовались таким средством: они скле- ивали фотографии, различные газет- ные вырезки и т. д., соединяя, напри- мер, героев, павших за родину, с ка- кой-нибудь картиной из журнала, иллюстрирующей быт капиталисти- ческих паразитов. Два-три метких, ос- трых слова дополняли мысль. Боль- ше ничего. Это было началом». Итак, начало было уже в элемен- тарном противопоставлении фронта и тыла. И это естественно и закономер- но. Элементарные противопоставле- ния стали потом трансформироваться в большие социально-художествен- ные обобщения. Настоящий Хартфильд, наш Харт- фильд, становится художником и аги- татором с мировым именем после вступления в германскую коммуни- стическую партию (с самого начала ее существования). Именно партия научила его социальному видению мира, великой любви и великой не- нависти, пафосу созидания новых ценностей и пафосу разрушения умирающей морали и эстетики капи- талистического Запада. Фронтовые окопы, в которых рождалось элемен- тарное, почти физиологическое про- тивопоставление, стали колыбелью боев за социализм. Особенностью монтажа Хартфиль- да является то, что он пользуется не только фотографиями. Им привлека- ются и тексты, и краска, и рисунок. Поэтому монтаж Хартфильда и яв- ляется подлинным монтажем, Но не в этом только дело. Какими бы сред- ствами ни пользовался Хартфильд, он всегда анцентирует социальный смысл того нового, что несет в себе тот или иной факт в монтаже. И то- гда монтаж становится боевым зна- менем. Обложки издательства «Ма- лик» и заглавные страницы журнала   «А. I. Z.», получившие сейчас миро- 



Сюжетность Хартфильда всегда глубоко идейна. Хартфильд обладает изумительным чутьем исторического, уменьем поднять любой факт до мас- штаба огромного, классового обоб- щения, И если сюжет так важен для фото, то в монтаже он приобретает еще большую емкость, И тогда кры- шка гроба с сорок восьмым парагра- фом, опускающаяся на рейхстаг, или обнаженная женская нога, воткнутая в чернильницу, становятся жуткими новеллами о фашизме, о нравах бур- жуазной прессы и т. д. и т. д. Доста- точно нескольких мазков, двух-трех фото, пары фраз, цветного пятна, что- бы все стало ясным и незабываемым. Фотомонтажи становятся лозунгами великой классовой борьбы. В фотомонтажах Хартфильда нуж- но отметить их внутреннюю динами- ку. Это незастывшие ряды противо- поставленных друг другу фотогра- фий или текстов, Каждая фактурная   деталь несет в себе свою композици- онную функцию.

Фотомонтаж Д. Хартфильда, посвященный строительству социалистической Москвы фигурой человека во френче и сапо- гах мощно возвышается Димитров. В огромном пустом зале распластан сорок восьмой параграф. На предсе- дательском же столе-тиара, цилиндр и стальной шлем со свастикой. Крыш- ка гроба с тем же сорок восьмым па- раграфом обрушивается на здание рейхстага, Голова, плотнозакутанная, как в противогаз, в листы бур- жуазных газет. Голова тигра с оска- ленной пастью, вылезающая из фра- ка и туго накрахмаленного ворот- ника. Расцветка головы тигра пере-

вую известность, становятся замеча- тельными документами борьбы рабо- чего класса, В истории массовой ху- дожественной пропаганды их можно сравнить только с окнами сатиры Роста. И перед изумленным зрителем про- ходят как будто невероятные вещи. Обычная свастика превращается в связку четырех топоров, с которых стекает кровь. Она же превращается в деревянную подставку, на которой лежит человек с пробитой головой. Над маленькой, почти карикатурной

кликается с расцветкой галстука Фут- болисты с непомерно вздувшимися кожаными мячами вместо голов. Ну- ли вместо голов на элегантных муж- ских фигурах в смокингах и белосне- жных пластронах. Обнаженная жен- ская нога, воткнутая в чернильницу. Гиена в цилиндре и с орденом на длинной, хищно вытянутой шее, кра- дущаяся между трупами по полям войны. Беременная женщина с от- ромным животом, с глубоко запавши- ми страдальческими глазами, на фоне тех же трупов, Кулак, сжатый в по-