газета № 21 (657)
Литературная
БЛАГИЕ ПОЖЕЛАНИЯ И ПЛОХАЯ РАБОТА О деятельности Института литературы при Академии наук СССР обычайной берется за выполнени труднейших и ответственнейших тем не учитывая ни своих сил, ни воз можностей. Год назад институт заду. мал создать в пятилетний срок двад- цатитомную историю русской лите- ратуры до Октября, В течение всего первого года сотрудники, работаю- щие над этой темой, дискутировали проблему об историческом литератур ном процессе, о периодизации ру ской литературы. Проблема эта таки ими не была разрешена. Не ры- решил также институт вопроса народ- ности в художественном произведе- нии, проблемы реализма и романти ма. Каждый том «Истории» намечено выпустить об емом в 40 печатных ли- стов. Учитывая институтские темпы, становится ясным, что за 4 года исто- рия русской литературы (а общий об ем ее - 800 печатных листов) созда- на не будет. Отделы института работают изоли. рованно друг от друга. Архив, где хранятся рукописи, не согласовывает своей работы со всей научно-иссле- довательской деятельностью институ. та. В архиве хранится около трех с половиной миллионов рукописей и других документов, Описано же на них не более 20 процентов. Охраняется архив плохо. Не отвечает своему назначению и музей института. Это скорее собрание экспонатов, расположенных по внеш- ним признакам, чем советский музей Он абсолютно аполитичен и не дат посетителям никакого представления ни о развитии русской литературы в целом, ни о политико-идеологиче- ском облике того или другого писа- теля. Все эти недостатки проистекаю от того, что в течение шести лет в Институте литературы не было на- стоящего хозяина, директора, который бы систематически организовал и ру- ководил его работой. Не мало вреда нанесли учреждению и хозяйничавшие в нем враги наро- да - Каменев и Оксман. В последние месяцы Институт ли- тературы не раз обсуждал свое тяже- лое положение. Сотрудники его осо- знали, хотя и не полностью, свои ошибки. Однако все планы перестрой- ки до сих пор остаются в области благих пожеланий. Заслушав доклады, президиум Академии наук в основном согласил- ся с выводами комиссии. В вынесенной, по сообщению Лебе- дева-Полянского, резолюции намечен ряд мероприятий по оживлению ра- боты института и его организацион- ному укреплению. B. ТОНин Президиум Академии наук СССР и брать. их обсудил вопрос о состоянии Институ- та литературы при Академии наук. На заседании были заслушаны клад заместителя директора институ- та академика А. С. Орлова и доклад председателя комиссии Академии ук, обследовавшей работу института, т. 1. И. Лебедева-Полянского. В результате обсуждения было вы- явлено, что Институт литературы отвечает своему назначению. Он стал крупнейшим научно-исследова- тельским учреждением, он не об еди- и не возглавляет научную рабо- ту в области советского литературове- дения. Докладчики констатировали, что научно-исследовательская работа в институте не организована. Производ- ственные планы из года в год не вы- полняются. Из намеченных по плану 1936 г. 38 тем институт выполнил (притом не до конца) 11. Семнадцать тем были с плана сняты, а десять перенесены на следующий год. Плохо работает ученый совет. На- учно-исследовательская работа подме- нена издательской деятельностью, но она, как выяснилось, велась бесси- стемно, плохо. Редактировались изда- ния небрежно, иногда даже в гран- ках. В выпущенную институтом к пушкинским дням книгу «Горький о Пушкине» редактор С. Д. Балухатый вставил цитату из «Клима Самгина», которая ни в какой мере не может ха- рактеризовать отношение великого пролетарского классика к создателю русской литературы. Из-за небрежной редактуры и не- достаточно высокого научного каче- ства отдельные книги пришлось разо- Слабо воспитываются научные кад- ры. Младшие чаучные сотрудники предоставлены сами себе. Системати- ческого руководства и контроля над работой нет. Совершенно не развита в институте самокритика. Общественность мало активна. П. И. Лебедев-Полянский указывает, что в ящик для предложе- ний о работе института, вывешенный комиссией, поступило лишь одно за- явление, да и то не от научного со- трудника, а от пожарника. Научные сотрудники, особенно стар- шие, стараются «не задевать» друг друга. Поэтому, как заявил Б. Эйхен- баум, научные заседания скучны, вя- лы, безжизненны, а кулуарные раз- говоры интересны. Плана научно-исследовательской работы на 1937 г. институт до сих пор еще не имеет. Нет у него также твердого перспективного плана рабо- до- на- не не ты на будущее. Иногда институт с легкостью не-
ПАВЕЛ МЕДВЕДЕВ
СТИХИ и ПЕСНИ o С ТАЛИНЕ
Неизвестный роман В. К. Кюхельбекера поднимал- больших и ярких чувствах, об «испе- хельбекер никогда еще не ся, «Последний Колонна» - самое крупное и лучшее из прозаических его произведений. Если учесть, что до сих пор изве- стны только три небольших прозаи- ческих произведения Кюхельбекера, относящихся к 20-м годам, - повесть «Осада города Обиньи» («Невский зритель», 1820 г., ч. I, март), эстон- ская повесть «Адо» («Мнемозина», 1824 г., ч. I) и рассказ «Земля без- главцев» («Мнемозина», 1824 г., ч. 11), то само собою понятным станет зна- чение «Последнего Колонны» для конкретной постановки проблемы кю- хельбекеровской прозы и ее эволю- Существенно также и то, что ро- ман этот одно из последних, ес- ли вообще не последнее, его про- изведение. Думается, что все это обеспечива- ет «Последнему Колонне» очень зна- чительное место как в творчестве са- мого Кюхельбекера, так и в исто- рии русской романтической прозы 30-40-х годов прошлого века, в тра- дициях А. Бестужева-Марлинского, В. Одоевского и др. К этому позднему, уже умирающе- му в русской литературе, романтиз- му «Последнего Колонну» присоеди- няет очень многое - и сюжет, и стиль, и мировоззрение автора, этого «романтика в классицизме». Не слу- чайно роман посвящен В. Одоевскому. «Последний Колонна» - роман о пеляющей любви», о смерче безудерж- ной страсти и безумной ревности, ко- торые в конце концов губят и ху- дожника Джиованни Колонну и тех, кого он любил, - молодую чету Прон- ских, сжигаемых Колонной. В согласии с мистико-идеалистиче- скими тенденциями своего мировоз- зрения, особенно обострившимися в отчаянных условиях сибирской ссыл- ки, Кюхельбекер провел в романе идею «предопределения», трагической идею спредопределения», трагияоот не отводится такое большое место та- инственным персонажам, вроде ста- рика Граумана, и всевозможным ции.преданаованяет По Кюхельбекеру Джиованни Колоп- не суждено, предопределено стать Каином. Но любопытно и очень ана- менательно, что самые сильные и впе- чагляющие страницы в романе не эти, И, аате, которые согреты дыханием жи- вой жизни, страницы, где Колонна, уверенный, что человек - не раб судьбы, борется, любит, страдает. Хотел того Кюхельбекер или нет, но роман его не столько утверждает мистическую идею «предопределе- ния», сколько безбожную, атеистиче- скую мысль Пушкина: Все, все, что гибелью грозит, Для сердца смертного таит Неиз яснимы наслажденья - Бессмертья, может быть, залог!… Передо мною лежит большая, в полный писчий лист, тетрадь из плотной, тряпичной, с желтоватым реестре предполагаемого собрания своих сочинений («Русская старина», т. 110-й, стр. 109). Рукопись рома- оттенком, бумаги. На первой странице ее написано: ПОСЛЕДНИЙ КОЛОННА. 1832 и 1843 год. На обороте этой же страницы посвящение: Роман в двух частях. Посвящается Князю Владимиру Феодоровичу Одоевскому. -- Последующие 42 страницы сплошь, без полей и без поправок, исписаны очень характерным почерком -- мел- ким, но четким, наклонным и ост- рым, со своеобразными крючками на буквах б, д, ж. Это полный текст романа: две ча- ча- сти, 16 писем разных лиц к разным лицам. На 44-й странице, вслед за оконча- нием романа, записка на француз- ском языке к мадам Глинке. Под B. К. нею -- инициалы автора -- на, как и большинства произведений Кюхельбекера, написанных им после 14 декабря 1825 г. в крепостях и си- бирской ссылке, считалась утерян- ной. Теперь, в № 4 журнала «Звезда» «Последний Колонна» будет впервые опубликован - почти через сто лет после написания. Однако не только давностью определяется значение этой публикации. Прежде всего, «По- следний Колонна» очень живо и ин- тригующе написан. Это - интересное художественное произведение. Казалось бы, самый жанр «рома- на в письмах» неизбежно сообщит «Последнему Колонне» некоторую статичность и однообразие. Кюжель- бекер счастливо избег этого благодаря, тому, что связал все повествование единым, энергично развертывающим- ся сюжетом, умело распределяя дра- матические акценты, гвел в эписто- лярное русло романа диалог, дневник Колонны и газетные сообщения, при- дал самим письмам стилевое разно- образие в согласии с индивидуаль- ностью их адресатов, обогатил фабу- лу рядом интересных экскурсов в область искусства и литературы, не пренебрег «описательной поэзией» и т. п. Вряд ли мы ошибемся, если ска- жем, что на такой уровень мастерст- ва прозаического повествования Кю-
ВЯВЛИОТЕКА «ОГОМЕЦ: № 13-14 (1 000-1 001) ЖУРнаЛьнО-ГАЗЕТНОЕ огалинацие МОСКВА - 12:89
Тысячная книжка «Библиотеки Огонек»
Не подлежит сомнению, что перед нами - беловой автограф романа B. К. Кюхельбекера «Последний Ко- лонна». До сих пор о нем было известно только одно - что он был написан Кюхельбекером. Об этом сам Кюхель- бекер сообщил Жуковскому в письме от 21 декабря 1845 г. из Кургана в
«СТИХИ И ПЕСНИ О СТАЛИНЕ» Небольшие, аккуратно изданные книжки «Библиотеки Огонек», начав- шие издаваться в 1926 году, заслу- женно пользуются широкой попу- лярностью у массового читателя. Наряду с изданием избранных произведений мировой и русской классической литературы, в «Библи- отеке Огонек» печатались лучшие произведения современных советских писателей, в том числе и молодых. Редакция «Библиотеки Огонек» готовит теперь к двадцатилетию Ве- ликой Пролетарской революции ряд антологий национальных литератур Советского Союза. Одновременно го- товятся и книжки на оборонные те- мы. На-днях вышел тысячный выпуск «Библиотеки Огонек» «Стихи и песни о Сталине» (Составители сбор- ника - Еф. Зозуля и Ал. Чачиков). В сборник включены стихи и песни о великом вожде В. Маяковского, Де- мьяна Бедного, Сулеймана Стальско- го, Джамбула, Гасема Лахути, Сакен Сейфуллина, А. Суркова, А. Проко- фьева, Н. Заболоцкого, A. Жарова, Дж. Алтаузена, Алы Токомбаева, A. Чачикова и др. Избранные произведения Короленко В 1886 году В. Г. Короленко напи- сал для журнала «Северный вестник» рассказ «Федор Бесприютный». Одна ко рассказ ни в 1886 году, ни позд- нее в журнале не появился: он был запрещен цензурой. Цензор Кассович мотивировал за- прещение рассказа тем, что Королен- ко «имел намерение представить на суд читателя выяснение одного из крайне щекотливых социальных во- просов, с целью указать на несостоя- тельность некоторых условий обще- ственного строя». Впервые «Федор Бесприютный» был опубликован в 1927 году в жур- нале «Красный архив». В настоящее время он печатается в сборнике из- бранных сочинений В. Г. Короленко, издаваемом «Academia», под редак- цией, со статьей и комментариями A. Котова. Кроме этого рассказа в книгу во- во- шли: «Слепой музыкант», «Сон Мака- ра», «В дурном обществе», «Соколи- нец», «Река играет», «Огоньки», «Го- сударевы ямщики» и др. Иллюстрирована книга рисунками А. А. Шишова.
В. Кюхельбекер ПОСЛЕДНИЙ КОЛОННА 8. (Отрывки) * Художник Джиованни Колон- на, принявши приглашение рус- ского офицера Юрия Пронского, едет с ним из Рима в Петербург. Здесь он встречается с невестой Пронского - Надеждой Горич и влюбляется в нее. Итальянские друзья Колонны - «отец духов- ный» Фра Паоло и художник Фи- липпо Малатеста в своих пись- мах предостерегают Колонну. По- следний отвечает: Письмо 9-е. Санктпетербург, в ноябре. Колонна к Филиппо Малатеста. Несколько раз принимался я за перо, чтоб отвечать тебе на послед- нее твое послание, и несколько раз перо выпадало из рук моих: в груди моей странное смешение чувств: до- сада, признательность, стыд, гор- дость, раскаяние, негодование. Так и быть: пусть замолчит досада и гор- дость и негодование: вы меня худо понимаете, но любите и беспокоитесь о моем счастьи и добродетели ; бед- ный Джиованни в вас только нашел бескорыстную дружбу… Впрочем, это письмо к тебе одному: если не жела- ешь, чтоб я прервал всякую связь с тобою, не показывай того, что пи- шу, - монаху; строгость его правил и предрассудки звания не позволят ему с настоящей точки смотреть на мои поступки. Как бы кто добр ни был, какое бы ни принимал участие в судьбе ближнего, во всяком из нас, грешных, самолюбие поневоле возбу- ждает ощущение почти приятное, ко- гда узнаем, что сбылось зло, нами предвиденное, нами в таком случае предсказанное, если не последуют тем советам, которыми премудрость наша так щедро снабжает всех и ка- ждого, не рассуждая: мы сами не за- были бы собственных правил наших при подобных обстоятельствах? Нес- частный гибнет, потому что он--он, а не другой кто, а друзья его воскли- цают: «не говорили ли мы, что все это точно так случится!», Это торже- ство и я ныне могу доставить вам, хотя и не вполне, потому что вы все- *) Печатается впервые. Ред. таки кое-чем ошиблись. Часть про- рочества Фра Паоло оправдалась на деле: мое очарование исчезло, я про- снулся. Монах не солгал: не для на- шего народа, а всего менее для меня, та духовная любовь, к которой спо- собны одни наши заальпийские со- седи. Так! Я люблю со всеми теми мучениями ревности и чувственно- сти, какие только можете предпола- гать в итальянце, художнике, во мне. Судьбу свою знаю: страсть, сожига- ющая меня, положит конец моему безотрадному бытию. * Возлюбленного крестьянской девушки Насти угнали в Си- бирь. Настя сошла с ума. Вот ее песенка: 1. уже, где, - историю про какого-то живописца же Спинелло: эта исто- рия как раз пояснит вам все стран- ное и необыкновенное в рисунках его товарища по ремеслу, г. Колонны. Представьте, сударыня: Спинелло написал образ св. архангела Михаи- ла и что же? Попираемому архистра- тигом дьяволу придал, не зная того и сам, черты своей невесты! Не ска- жете ли вы тут, что он ненавидел девицу, с которой только еще сбирал- ся вступить в законный брак? Добро бы, если бы она была уж его сожи- тельницей… Г-н сочинитель истолко- вал все это весьма остроумно и удо- влетворительно: Спинеллово вообра- жение, говорит он, день и ночь было занято лицом бесценной ему девуш- ки, вот почему это лицо и легло про- тиву воли его под его кисть, когда вздумал он представить духа тьмы, не под стать других живописцев, от- вратительным чудовищем и сущест- вом страшным, но вместе и прекрас- ным. Что-нибудь подобное вероятно случилось и с вашим господином жи- вописцем Колонною… Вдобавок по по- бочным фигурам видно, что все это аллегория, хотя несколько и темная… Чувствую, Глафира Ивановна, что я взялся не за свое: иной, пожалуй, скажет, что не мне быть истолкова- телем произведения искусства, кото- рое навсегда осталось мне чуждым. Но - о творениях живописи, ваяния, водчества, даже стихотворства может же, кажись, судить всякий, одарен- ный рассудком и некоторым вкусом: это ведь не то, что занятия более важ- ные и полезные, в которых встреча- ются и запутанности и затруднения и вопросы казусные и требуются ос- новательные знания форм и законов… Знавал я во время своего служения в Петербурге кое-кого из этих господ сочинителей, которых теперь более величают поэтами и литераторами: ни один из них не умел нацисать порядочную деловую бумагу, да и су- дить о достоинстве таковой не был в состоянии… Единственно нелицемерная друж- ба к вам, милостивая государыня, и ревностное желание успокоить вас заставили меня приняться за перо и пуститься в рассуждения о предме- те, право, того нестоящем…
Понеси ты их в гостинец, В память другу моему; Ведь шепнул же мне мизинец: Улететь тебе к нему! * Глафира Перепелицына, при- живалка Пронских, находит в комнате Колонны эскизы его картины «Смерть Авеля», при- чем ее поразило сходство лица Авеля с Юрием Пронским, а Каина - с самим Колонной. Предчувствуя недоброе, она пересылает эти эскизы своему приятелю, судебному чиновни- ку Сковороде и его жене, про- ся у них совета и указаний, Приводим отрывок из ответ- ного письма Сковороды: Письмо 16-е.
По полям ли я ходила, У ручья ль сидела я, Белой ручкой я манила, Призывала соловья. 2.
Титулярный советник Сковорода к майорской дочери, девице Глафире Полтава, 18 января. Ивановне Перепелицыной.
…Варвара мне тетка, а правда сест- ра: подозревать г-на живописца в злодейском умысле, единственно по приложенным картинкам, никак не- возможно. В свободное от службы время люб- лю заглядывать в современные (как ныне выражаются) издания, особенно после хорошего обеда, лежа у себя в кабинете на диване и запивая ко- фейком со сливками трубку Жуков- ского. Это, скажу вам, сударыня, ис- тинное наслаждение; тут попеременно и читаешь и дремлешь и узнаешь разные диковинки: про пятипольное хозяйство например или про желез- ные дороги, и чугунные дома, и па- ровые машины, да про сиамских близнецов, и как г-н Булгарин, не- смотря на то, что ругал г-на Полево- го в продолжение десяти почти лет в каждом листке своей газеты, всег- да питал к нему, Полевому, глубокое уважение, всегда восхищался его вы- спренними дарованиями, а тем паче ныне ими восхищается, когда Поле- вой стал его товарищем в одной и той же спекуляции по части книж- ной промышленности. Все это, мило- стивая государыня, крайне удиви- тельно и заманчиво… Прочел я, между прочим, не помню
Соловью я говорила: «Соловей мой, соловей! Ветру выскажи кручину Боль, тоску души моей». 3. Ветер, ты метешь равнину, Пыль метешь с горы крутой: Замети мою кручину В край далекий и глухой. 4. Не черешни, и не вишни, И не груши там растут: Там растет и медь и злато, Там копают и куют. 5.
2 67 романа «Последний Колонна» В. К. Кюхельбекера.
Там и он, сокол мой ясный: В клетке мой сокол сидит; А кафтан на нем-то красный, А на ножках цепь бренчит. 6.
Долго я ждала певичку, Ту певичку -- соловья… Приманила же я птичку: Вот послушалась меня! 7.
Ай, спасибо, соловейко! Прилетел, да и в мороз: Душу, светик, обогрей-ка возьми от наших слез; И
Факсимиле начала рукописи
В результате этой длительной, не- прекращающейся и в общем очень плодотворной работы над изучением «Слова» удалось, если и не вполне растолковать многие его трудные, загадочные места, то во всяком слу- чае значительно приблизиться к их уяснению. Широкое привлечение к исследованию произведений мировой литературы -- письменной и устной и в первую очередь литературы рус- ской оригинальной и переводной, а также устной народной поэзии да- ло возможность поставить «Слово» в историко-литературную перспективу, ратурные овязи и его ближайнтую по- осмысления способствовало уясне- нию его идейного существа и его связи с исторической обстановкой Киевской Руси XII века. То, что добыто в итоге изучения «Слова», позволяет высказать о нем следующие общие положения. Богатый поэтический стиль его определился воздействием на его ав- тора как книжной, так еще больше устной литературы. При учете книж- ных влияний на «Слобо» не следует. однако, впадать в те крайности, ка- кие в свое время допустил Вс. Мил- лер, сильно преувеличивший эти вли- яния. Но тем не менее точка зрения на «Слово» как на памятник, отразив- ший в себе известные особенности стиля предшествовавшей и сбвре- менной автору книжной литературы, не отнадает, В переводных и ориги- нальных произведениях русской ли- тературы XI--XII веков мы найдем ряд устоявшихся поэтических фор- мул, художественных образов и сти- листических оборотов, которые род- ственны с теми, какие мы находим в «Слове» и которые помогают нам уяснить его стилистическую тради- цию. Неоднократно проводились сло- варные и фразеологические паралле- ли к «Слову» из библии, из летопи- си, из переводной повествовательной литературы, из произведений митро- полита Илариона и Кирилла Туров- ского, но все эти параллели гово- рят лишь о существовании опреде- ленной стилистической традиции, в известной мере общей для «Слова» и указанных памятников. Картина получается приблизительно такая, как если бы мы, изучая творчество Пушкина, отмечали в его поэтичес- ком хозяйстве ряд образов и ходя- чих формул, которые и до Пушкина вошли в прочный литературный оби- ход. Заподозрить лишь на этом ос- новании Пушкина в подражании ко- му-либо из его предшественников или современников было бы так же не- справедливо, как несправедливо и
H. ГУДЗИЙ
бели рукописи скептические толки усилились. Особенной силы они до- стигли в 30-х годах XIX века, когда против подлинности «Слова» с боль- шой настойчивостью заговорили Сен- ковский и- с кафедры Московского университета- Каченовский. Скеп- тическое отношение к «Слову» было лишь частным проявлением скепти- ческого отношения группы историков и критиков к прошлому русской ис- тории, которое представлялось им как эпоха культурно очень бледная, почти варварская. Специально же в отношении «Слова» скептиками, глав- ной стороны, отсухствие в дравней хоть сколько-нибудь приближающих- ся к нему, с другой- указывались особенности его языка, будто бы не находящие себе параллелей в язы- ке древнейших русских памятников. Такое упорное нежелание со сторо- ны некоторых исследователей «Сло- ва» признать его подлинность побу- дило их противников, для обоснова- ния своей положительной точки зре- ния на памятник, тщательнее и на- стойчивее ваняться изучением пред- шествовавшей и современной «Сло- ву» древней русской литературы и старого русского языка; в результате этих изучений уже к 40-м годам вы- яснилась с полной очевидностью не- основательность позиций скептиков. Горячим защитником подлинности «Слова» был, между прочим, Пушкин, который еще в 1832 г. вел на эту те- му в стенах Московского университе- та оживленный спор с Каченовским. Затем Пушкин работал над «Словом» до последних дней своей жизни, на- мереваясь издать его со своими об- яснениями и, быть может, со своим переводом, но успел лишь сделать ис- правления и пометки в переводах- рукописном Муковского и печатном Вельтмана, а также написать нача- ло статьи, в которой дан решитель- ный отпор скептикам и предложено об яснение некоторых спорных мест «Слова» В 50-е годы «Словом о полку Игореве» живо интересовались К. Маркс и Ф. Энгельс в связи со сво- ими занятиями историей славян. с 40-х годов у нас появля- ется ряд исследований по «Слову», связанных с именами Буслаева, Ти- хонравова, Вс. Миллера, Александра Веселовского, Потебни, Смирнова, Барсова и их продолжателей, и в дальнейшем не проходит года, чтобы изучение «Слова» не обогатилось не- сколькими работами русских и за- падноевропейских ученых, в той или иной мере углубляющих наше по- нимание и научное освоение зна- менитого памятника.
ми в автора «Слова» подозревать в ка- ком-либо сознательном подражании. «Слово» сопоставлялось и с рядом памятников западноевропейской сред- невековой литературы - со сканди- навскими сагами, с «Песнью о Ролан- де», с «Нибелунгами», с германской поэмой «Ваотариус», с французски- романсами XII и предшествующих веков и т. д. Но во всех этих сопо- ставлениях мы найдем лишь те об- щего характера сближения, которые об ясняются прежде всего тем, что и «Слове» и в соответствующих за- падноевропейских памятниках мы ным эпосом, который по самому су- феодальной эпохи, должен был за- ключать в себе общие мотивы и об- щие стилистические формулы. Еще очевиднее глубокая и органи- ческая связь «Слова» с русской на- родной поэзией, как показали это многочисленные исследователи, на- чиная еще с Максимовича. Несмотря на то, что первые записи нашего уст- но-поэтического материала относятся лишь к XVII веку, и следовательно мы не знаем документально образцов народной поэзии, современной «Сло- ву, мы все же, ввиду большой ус- тойчивости народной эпической и пе- сенной традиции, имеем все основа- ния сопоставлять «Слово» с суще- ствующими записями проиаведений народной поэзии. О связи «Слова» с фольклором сви- детельствуют и мифологические эле- менты памятника, его насыщенность анимистическими представлениями. Автор «Слова», видимо, принадле- жал к дружине киевского князя Свя- тослава и был не только выдающим- са поэтом, но и очень образованным по тому времени человеком, какие, кстати сказать, исчислялись в древ- неи Гуси отнюдь не единицами, Но высокий книжный уровень нашего автора не отгородил его от той бога- той фольклорной стихии, которая развивалась в толщах широкой на- родной массы и которая была такой древней, как древен был живой народный язык, Смелое обращение автора к народному творчеству яв- ается основной причиной его боль- пой поэтической удачи и большой эмоциональной и лирической силы его произведения. Изучение «Слова» с точки зрения исторической убеждает нас в том, что оно представляет собой очень боль- шую познавательную ценность, ярче, чем всякий другой русский матери- ал, отражая характернейшие особен- ности феодального быта Киевской Ру-
си и существенных моментов ее поли- тического уклада. Автор не ставит себе целью соблюсти буквальную ис- торическую точность в передаче по- следовательных моментов игорева по- хода, а стремится к возбуждению пре- жде всего эмоций жалости и участия к игоревой беде и к уяснению всего происшедшего в плане определенной политической ситуации. С этой целью он дает ряд сменяющих друг друга лирических картин, в которых факти- ческий элемент отходит на задний план и уступает место образному опи- санию отдельных, наиболее драмати- бой Игоря и его волска. На словах ог- ва» на деле идет по его стопами вместо традиционной воинской пове- сти создает одновременно страстную лирико-эпическую песнь и волную- ший публицистический памфлет сам становясь судьей не только настоя- щего, но и прошлого русской исто- рии, неоднократно отвлекаясь от описаний, чтобы перейти к рассужде- ниям и горестным размышлениям о судьбах русской земли и, наконец, к прямой агитации за сплочение всех русских сил в борьбе с врагом. Лич- ная авторская оценка, публицисти- ческое комментирование описывае- мых событий все время сопровожда- ют повествование о них у нашего ав- тора. Он стоит перед нами в позн- ции оратора, говорящего от первого лица и обращающегося к своим слу- шателям. С обращения и начинается «Слово»: «Не лепо ли ны бяшеть, братие, начяти старыми словесы трудных повестий о полку Игореве, Игоря Святославлича?» - спраши- вает автор, и далее обращение к «братьям» повторяется у него еще пять раз. Он отходит на задний план лишь для того, чтобы предоставить «золотое слово» киевскому князю Святославу, которого он считает во- площением подлинной политической мудрости и в уста которого влагает свои заветные чаяния о прекращении княжеских усобиц и союзе князей во имя интересов всего русского наро- да. Большая политическая идея, ле- жащая в основе «Слова», находилась в полном соответствии с передовой политической практикой своего в ка и с живыми запросами современ- ности, и исключительная литератур- ная ценность «Слова» обусловливает ся как раз тем, что оно было обще- народно по силе и талантливости претворения в нем фольклорной сти- хил.
«Слово о полку Игореве» (К 750-летию со времени его написания) ля русския» и три переводных ви зантийских повести. трудникам А. Ф. Малиновскому и Н. Н. Бантыш-Каменскому понадо- билось целых пять лет для прочтения памятника, его перевода, комменти- рования и правки корректур, и лишь в 1800 г. текст «Слова» был напеча- тан (в Москве) в количестве 1200 экземпляров. Издание было озаглав- лено: «Ироическая песнь о походе на половцев удельного князя Новогоро- да-Северского Игоря Святославича, писанная старинным русским язы- ком в исходе XII столетия, с пере- ложением на употребляемое ныне наречие». Вскоре после открытия па- мятника с него снята была копия для Екатерины II, впервые опубли- кованная в 1864 г. В 1812 г. дом Мусина-Пушкина на Разгуляе в Москве сгорел, и среди других рукописей погибла в огне и хранившаяся у владельца дома руко- пись, содержавшая в себе «Слово о полку Игореве» Таким образом погиб единственный старый список его, и мы обладаем теперь лишь поздней копией его конца XVIII в. и перво- печатным текстом, большинство эк- земпляров которого, сложенных в до- ме Мусина-Пушкина, также погиб- ло, благодаря чему это издание ста- ло библиографической редкостью. В пору, когда над рукописью «Сло ва» работали Мусин-Пушкин и его сотрудники, палеографическая прак- тика находилась еще в зачаточном со- стоянии, и потому и екатерининская копия и первопечатный текст «Сло- ва» заключают в себе ряд ошибок, не вызывающих у нас сейчас никаких сомнений. Показательно, что в ряде случаев оба текста в деталях между собой разнятся: мусин-пушкинское издание исправило некоторые ошиб- ки, имевшиеся в екатерининской ко- пии. Однако несомненно, что ошиб- ки и искажения имелись уже в са- мой дошедшей до нас рукописи «Сло- ва». Филологическая и палеографи- ческая критика екатерининской ко- пии и первого издания «Слова» за-
ставляет думать, что полибная ето вательно, между нею и оригиналом памятника была разница более чем в 300 лет. Но дошедший до нас список вос- ходил, разумеется, не непосредствен- но к оригиналу, а к какому-то спис- ку, в свою очередь переписанному с более раннего списка. Какое количе- ство таких промежуточных копий от- деляет единственную известную нам рукопись «Слова» от его автографа, нам неизвестно, но скольно бы их ни было, много или мало (скорее мало, чем много), 300 лет слишком дли- тельный период, за который столь своеобразный по стилю и столь бога- тый по своему фактическому напол- нению памятник неизбежно должен подвергнуться порче и искажениям. Переписчику XVI века очень многое из того, что и как сказано было в «Слове», в значительной мере было уже непонятно Отсюда - немалое ко- личество темных мест в нашем па- мятнике, которые в течение более 130 лет пытаются разгадать многочи- сленные ученые его комментаторы, не только русские, но и западно-евро- пейские. За двадпать лет, прошедших со времени первого издания «Слова» до его гибели, никто из работавших над памятником не занялся проверкой точности этого издания, тем болес, что рукопись продолжала все время пребывать в руках ее владельца, и когда настала пора серьезной фило- логической критики текста «Слова», пришлось вносить истравленияНачиная этот текст, руководствунсь смысловыми соображениями, а также далиыми лингвистической и пелеог рафической науки. Уже вскоре после издания памят- ника стали раздаваться голоса скеп- тиков, отрицавших его древность и даже подлинность. Были при этом столь крайные отрицатели подлинно- сти «Слова», которые усматривали в нем подделку нето самого Мусина- Пушкина, нето Карамзина, После ги
Сравнительно рядовое собятие древней русской истории -- столкно- род-Северского князя Игоря и трех бывших с ним в союзе других кня- зей -- его родичей-с половцами, за- кончившееся поражением русских войск, вызвало к жизни величайшее произведение нашего старого геро- ического эпоса «Слово о полку Игореве». Хронологические данные, извлекаемые из самого памятника, свидетельствуют о том, что оно мог- ло быть написано не ранее конца 1185 г. или начала 1186 г. и не позд- нее 1187 г. Следовательно, датиров- ка «Слова» может быть установлена с точностью до двух лет - факт поч- ти необычный для недатированных произведений старинной мировой литературы вообще и русской в част- ности. Таким образом, на 1936--1937 годы приходится 750-летний юбилей того памятника, который является подлинным сокровищем нашей лите- ратуры и ее гордостью. В 1797 г. в октябрьском номере французского журнала «Spectateur du Nord» появилось следующее сооб- щение, написанное на французском языке и принадлежавшее Карамзину: «…два года тому назад открыли в наших архивах отрывок поэмы под названием «Песнь Игоревых воинов», которую можно сравнить с лучшими поэмами Оссиана и которая написа- на в ХI веке неизвестным автором Слог, исполненный силы и чувства высокого героизма, разительные изо- бражения, почерпнутые из ужасов природы, составляют достоинства этого отрывка…» Таково было первое известие о «Слове о полку Игореве», приобретенном в 1795 г. собирателем русских древностей гр. А. И. Муси- ным-Пушкиным в Спасо-Ярославском монастыре. «Слово», как и большин- ство дошедших до нас произведений древней русской литературы, оказа- лось в составе сборника, открывав шегося «Хронографией» и содержав- шего в себе еще «Временник», или «Летописание русских князей и зем-