Литературная

газета № 22 (658)

РАЗВАЛ В ЧУВАШСКОЙ ПИСАТЕЛЬСКОЙ приют подлым врагам народа, троц- кистам М. Федорову, Киплинскому, Кутяшеву и др. Мы указали лишь незначительное количество фактов. Но и этих фактов достаточно для того, чтобы понять всю безотрадность положения в писа- тельской организации Чувашии, соз- данного при правленцах И. Кузнецо- ве, Д. Данилове, А. Золотове. За последние два года в Чуваш- ской республике произошли эконо- мические и культурные сдвиги ог- ромной важности. Но все это прошло мимо писателей. Если ко всему этому прибавить, что процентов сорок членов союга Чувашии имеет очень отдаленное от- ношение к литературе, что за послед- ние два года в союз не принято ни одного растущего, талантливого пи- сателя, что всякое выступление с кри- тикой деятельности правления квали- фицировалось как выступление про- тив партруководства и об являлось групповщиной, то вывод напраши- вается сам собой: дальше оставлять у руководства подобное правление невозможно. Это самое руководство, являющееся одновременно и «центром» критиче- ческой мысли, способствовало не только развалу организации, но и де- зориентировало советскую обществен- ность в вопросах художественной ли- тературы. Ничего не стоило, напри- мер, И. Кузнецову, назвать первую работу В. Краснова классической, сравнить автора с Максимом Горь- ким, а заодно причислить к класси- кам и националиста Юмана. Ярким образцом «деятельности» руководства правления ССП Чува- шии было его отношение к литера- турным конкурсам. К 15-летию Советской Чувашии (1935 г.) был об явлен конкурс на лучшее литературное произведение. На организацию конкурса были отпу- щены значительные средства. Но чле- ны жюри не только не читали при- сылаемых рукописей, но и не интере- совались ими. Только спустя год были рассмотре- выланы за неполноценные и незакон- ланы за неполноценные и незакон- редь премии получили сами члены промирова Чтобы оправдать свою бездеятель- ность и преступную политическую близорукость, руководство союза пу- стило в ход такие теорийки: … Чувашская литература не дала больших произведений, монументаль- ных и значительных. Да она и едва- ли может дать их в ближайшее вре- мя. Этот пробел надо заполнить пере- водами произведений классиков - русских и мировых. - Из молодых писателей надо ото- брать не больше 3--4 человек. С ос- тальными работать не следует. Бездушное, бюрократическое отно- шение правления ССП Чувашии к ну- ждам писателей, к задачам литерату- ры, безразличие и полное благодушие ко всему тому, что делается на идео- логическом фронте, семейственность и взаимное покровительство, голое администрирование и попытка ярлыч- ками «групповщик», «беспринципный фразер» и т. д. прикрыть свое бан- кротство, антипартийное отношение к порученному делу- вот в чем при- чина развала чувашской писательской организации. Собрание писателей Чувашии, длившееся четыре дня, показало, как правильно отмечено в принятой резо- люции, что участники его сделали только первый шаг к развертыванию критики и самокритики, что самокри- тика еще не стала методом работы пи- сателей Чувашии. Крупнейшим недостатком собрания надо считать то обстоятельство, что творческие вопросы остались за пре- A. АРШАРУНИ ОРГАНИЗАЦИИ (От нашего корреспондента) Какими произведениями писатели орденоносной Чувашской АССР отме- тят 20-ю годовщину Великой Ок- тябрьской революции? Почему за по- следние два года чувашские писатели не дали ни одного более или менее значительного произведения? Какие преграды надо преодолеть, чтобы ро- маны и пьесы чувашских авторов не лежали по шести и больше месяцев у редакторов и консультантов непрочи- танными? Как оздоровить душную атмосферу в союзе писателей Чува- шии, которая настолько сгущена, что сила и энергия писателей растрачива- ются исключительно на обсуждение организационных вопросов? Собрание писателей Чувашии, соз- ванное в Чебоксарах 10 апреля, про- должалось 4 дня. Писатели впервые поставили все наболевшие вопросы и вскрыли ряд серьезных политических организационных ошибок руковод- и ства. Писатели тщетно ждали от руковод- ства четкого, политически заостренно- го доклада на основе большевистской самокритики. Отчетный доклад председателя ССП  Чувашии т. Данилова и его заключи- тельное слово вызвали у писателей полное недоумение. Республиканская печать («Канаш» - на чувашском языке, «Красная Чувашия» - на русском) согласилась с общим мнением собрания и назва- ла доклад председателя ССП «сухим, формальным, несамокритичным». Стиль работы правления ССП Чу- вашии отчетливо характеризуют та- кие, например, признания руковод- ства. Д. Данилов (председатель союза) сказал: - От лица правления союза писа- телей и от своего имени заявляю, что мы не знаем, с какими произведения- ми придем к 20-летию Октября, какой спектакль пойдет в Академическом театре 7---8 ноября, какие песни мы будем петь на демонстрациях. A. Золотов (член правления) соз- нался: - Художественной литературы не читаю. Некогда! К слову надо сказать, что Золотов является редактором литературного журнала «Сунтал». Руководство союза советских пи- сателей Чувашии не имело мужства жении почти трех лет. Больше того, член правления Золотов услышанную им на собрании критику деятельности правления обявил «групповщиной», что вызвало всеобщее возмущение пи- сателей. Руководство союза преступно без- действовало. Это дало возможность врагам народа беспрепятственно тво- рить свои грязные дела. Троцкистско - националистические агенты фашизма- эти подлые убий- ры, искусства и школьного строитель- ства Чувашской АССР. цы и шпионы - проявили особый ин- терес к вопросам литературы, культу- Троцкистский террорист Моторин вместе со своей «школой» (Кутяшев, Элле и др.) организовывал «научные экспедициии» по изучению истории религиозных верований поволжских народов, насаждая своих агентов на территории республик Поволжья. Некоторым членам ССП Чувашии усиленно покровительствовали троц- кистские выродки - Коваленко, Груд- ская, Селивановский. Известный на- ционалист Юман, которого, к слову сказать, в союз проташил Д. Дани- лов, своими националистическими произведениями и всей своей дея- тельностью оказывал вреднейшее влияние на молодежь. С легкой руки тех же людей из пра- вления ССП был протащен в члены союза кулацкий поэт В. Раай, которо- го руководители союза не только за- щищали, но и держали в редакции журнала «Илема литература». Чувашгиз, редакции журналов

МАРИЭТТА ШАГИНЯН





«Билет по истории» Ильф -Товарищи, все города нашего Союза празднуют день рождения Вла- димира Ильича. Но мы в Ульяновске гордимся тем, что празднуем не толь- ко день, а и место его рождения. Ни один город не может похвастать, что видел в своих стенах детство величай- шего в мире человека, а здесь даже камии, по которым мы с вами ходим одим на улице, хранят след его крепких маленьких детских ножек, вот в этом театре, где мы сидим, он тоже сидел со своими товарищами, сидел и в ложах, и на галерке, больше того - у него даже обязанность была ходить в кассу и покупать билеты для своих сестер, потому что в то время счита- лось неудобным покупать билеты са- мим гимназисткам. Куда бы, в какую часть города мы ни пошли, она хра- нит намять об Ильиче. Возле «Старого ого Венца» он родился, на Покровской и Московской жил, на Свиягу бегал ку- паться, в теперешнем здании рабфака учился, на Покровском кладбище хо- ронил своего отца. Наша с вами жизнь пришлась в та- кое счастливое время, когда еще жи- вы люди, помнившие ребенка-Ленина, еще сохранились многие дома и угол- ки города точь-в-точь такими, как они были в его детстве. Но время идет, разрушаются нежи- вые свидетели, стареют свидетели жи- вые, и через десятки лет потомки мо- гут задать нашему поколению гроз- ный вопрос. Они могут крикнуть нам «через бездну лет», как выражаются поэты: а что же вы сделали, совре- менники, чтоб сохранить, собрать, описать все рассыпанные в родном его городе драгоценные памятки и свидетельства об Ильиче? Где ваши книги, писатели? Где ваши зарисов- ки, художники? Почему вы не убе- регли каждую крупинку, каждый след,- ведь в любимом образе того, кто был освободителем человечества, дорога, важна, поучительна даже са- мая малая черточка! Что нам, писателям, ответить на это? Хоть и немного, но кое-что мы все же начинаем делать. Поэты десят- ков народностей, населяющих наш Союз слагают о Ленине на своих язы- ках стихи и поэмы, писатель Алек- сей Толстой готовит о нем к двадца- тилетию Октября пьесу, Выпала и на мою долю великая честь и огромной трудности задача- написать книгу о детских годах Владимира Ильича. Вот вы сейчас слушали, затаив ды- хание, тт. Нефедьева и Кузнецова - друзей детских игр и гимназической учебы Ленина. Полет мухи в зале был слышен, - так ловили мы каж- дое слово. Но одно дело - бесхитрост- но и безыскусно рассказать о том, что ты помнишь, чему лично был сви- детелем, об отдельных чертах и фак- тах, и совсем другое дело- суметь собрать все эти воспоминания, со- брать все, что было об Ильиче написа- но и рассказано, в датах и докумен- тах, и построить из них цельный об- раз его детства. Нас, писателей, зовут «инженерами душ». Что это значит и как это по- нять в отношении стоящей перед на- ми задачи? Это значит, что мы долж- ны вскрыть и показать психологиче- ское развитие образа такого человека, как Ленин. Да, нам милы его детские игры и шалости, да, мы его, как жи- вого, сейчас увидели- коренастого, рыжеватого мальчугана, необычайно резвого и веселого, нам отрадно знать, что он был похож на всех ре- Речь, произнесенная на общегород- ском собрании комсомола г. Ульянов- ска. бят, что в нем было много детского и общечеловеческого. Но, товарищи, из этого самого ко- ренастого мальчугана вырос миро- вой вождь пролетариата. И трудность задачи искусства, наша трудность, и заключается в том, что мы должны не только показать мальчика Ленина, но и правильно отгадать, правильно рас- крыть диалектику развития его ха- рактера, рост и подготовление в этом мальчике того, кем он стал впослед- ствии. Ведь характеры не выпекаются, как блины, в пять минут, сразу и неожи- данно, - они медленно, в большой глубине, формуются и образовывают- ся. Какие силы формовали и образовы- вали его? В каких происшествиях его детства мы можем подсмотреть эту формовку характера? Уже свыше по- лугода в Ульяновске я ищу, собираю и обдумываю факты его детства. Сего- дня мне хочется вам рассказать один случай, с виду как будто и незамет- ный и даже прошедший мимо его биографов. Этим случаем я собираюсь закончить первую часть моей книги, название. и он же помог мне найти для нее Дело было пятьдесят лет назад, правильней сказать - ровно пятьде- сят лет назад - такая же ульянов- ская весна, как сейчас, но только не 1937, а 1887 года. И в такое же ве- сеннее утро Владимир Ильич пошел в гимназию держать выпускной экза- мен по истории. Чуть ли не накануне он узнал о смерти своего старшего брата.

гвардии» за 1924 год, в статье Бонч- Бруевича «Документы о юношеских годах В. И Ульянова (Ленина)» среди прочих бумаг, из ятых из симбирского школьного архива. Вот он: Историю учили в то время по учеб- нику Иловайского, известного своим черносотенством и бездарностью. Он всю историю так подавал, чтоб это было угодно царю, чтоб это воспиты- вало в духе самодержавия и право- славия. Но факты, как любил позднее говорить Ильич, - упрямая вещь. И факты, события истории, Иловай- ский вынужден был как-никак, а все же передавать. Тому, кто мало знает историю, пе- речень вопросов на билете, вытянутом Ильичем, почти ничего не скажет. Но грамотного в истории человека этот сухой перечень прямо поразит! Как будто нарочно, как будто обду- манно, в билете вопросы так собра- ны, что через всю мировую историю взяты узловые моменты, в которых очень ярко и интересно разворачи- вается классовая борьба. Знаток исто- рии может по этому билету показать весь исторический процесс как борь- бу классов. Начиная с древнего Рима, где пле- беи (класс бесправных и неимущих) упорно, шаг за шагом, 127 лет боро- лись с патрициями (классом эксплоа- таторов), пока не отвоевали себе гражданских прав, и кончая «причи- нами эпохи Реформации», то-есть открытием Америки, ростом богатств, первоначальным накоплением капи- тала и выходом на сцену нового пе- редового класса - буржуазии, полу- чившей в Лютере нужного борца про- тив феодализма,--весь этот необы- чайный билет, вытянутый Ильичем на экзамене, не может не навести воображение на борьбу классов и значение массы в революционной борьбе. Он напоминает и о восстани- ях казачества, и о первых крестьян- ских восстаниях в Германии, под предводительством Фомы Мюнцера. Он вводит и в сложную борьбу хищ- нических интересов империалистов на Балканах и в Турции, подготов- лявшую будущие народные взрывы. Самым перечнем этих событий вскрывая более глубокие движущие силы истории, нежели борьба одино- чек с временными властелинами, би- лет, вытянутый Ильичем, как будто откликнулся на его резкое ощущение не такого, как у брата, а другого пути борьбы. Мы знаем, что Ленин отвечал на экзамене превосходно. Товарищ его, Михаил Федорович Кузнецов, тут присутствующий, пом- нит, что ответ Ленина прозвучал еще более разительно после отвечав- шего на экаамене до него посредствен- ного ученика, Толстого. Конечно, Ильич говорил то, что требовала программа. Но мы можем поручиться, что, мобилизуя в памяти, как это все- гда делается на экзамене, все содер- жание билета целиком и связывая, для более плавного перехода, одно со- бытие с другим, Владимир Ильич не мог не проделать это с более обострен- ным чутьем истории, с пробудившей- ся целенаправленной ненавистью в сердце и поэтому и с большей поли- тической осознанностью, уже сказав- шейся в его отклике на гибель брата.

Заслуженная артистка республики А. К. Тарасова в роли Анны Карениной . (МХАТ СССР им. Горького)

не Ленин с детства очень любил Алек- сандра Ильича. Когда он был маленький, над его страстной привязанностью даже под- трунивали в доме. О чем его, бывало, ни спросишь, он, не задумываясь, от- вечает: «Как Саша». За обедом его взрослые спрашива- ют: «Володя, с чем хочешь кашу, с молоком или с маслом?» А он отве- чает: «Как Саша», И только, может быть, первый раз в жизни, узнав о гибели брата, он воскликнул: «Нет, таким путем надо итти, мы пойдем не таким путем»- решив и поняв что-то глубоко внутри по-своему, не «как Саша» Так вот этот дорогой его сердцу брат убит царскими палачами и вдобавок самой страшной формой смертной казни: через повешение. Что должен был испытывать семнад- цатилетний мальчик? Плакал ли он перед гимназией, сжимается ли у не- го сейчас сердце? Его товарищи ни- чего этого не могли видеть, потому что Ильич был хоть и бледен, но как обычно спокоен и сдержан. И вот он подходит к длинному сто- лу, за которым сидят экзаминаторы, протягивает руку и берет из груды свернутых в трубку бумажек свой билет. В жизни случаются иногда изуми- тельные совпадения, каких мы, писа- тели, просто не смеем выдумать, чтоб нас не обвинили в неправдоподобии. На счастье история сохранила для

Все ли благополучно у поэта Луговского?  Письмо в редакцию В стихотворении «Кухня времени» мы найдем такие обороты: Матросский наварный борщок Октябрей, Крутой кипяток мировых Ревопюций или: дней В животном рассоле костистых событий. Это не единичные примеры вольно- го обращения с русским языком. Но не в этом главное. Наши критики, кричащие о бди- тельности, могли бы найти в этой книге нечто похуже, чем нелепость, безвкусицу и словоблудие, чего они не осмелились заметить. Луговской в ряде стихов проявляет довольно своеобразное отношение к родине. В стихотворении «Дорога», давая обзор истории русского народа, в ко- торой он видит лишь «плен Игоря», «Малютиных палачей» да «лик руб- левской троицы», поэт бесприютно восклицает: И нет еще стран на зеленой земпе, Где мог бы я сыном пристроиться. Луговской забыл, что «приотроить- ся» сыном нельзя. И он чувствует се- бя не сыном, а рабом своей родины: И глухо стучащее сердце мое С рожденья в рабы ей продано. Мне страшно назвать даже имя ее, Свирепое имя родины. Нужны ли комментарии? Эти вредные антинародные стиш- ки датированы 1923--24 гг., они включены в книгу, вышедшую в 1935 году и поступившую в библиотеки в начале 1936 года. Кто знает, не попробует ли Лугов- ской включить эту позорную антина- родную стряпню в новые свои пере- издания? A. ПОСТнИКОВ инструктор «Трансэнергокадры» Подольского механического заво- да

У Я читал много стихов советских поэтов: хороших и плохих. Читал в последнее время статьи и речи, где говорилось об отставании советской поэзии. При этом мне всегда каза- лось странным, что «отставание» по- казывалось на примере одного-двух наших поэтов, словно специально вы- деленных для этой цели. Найти несколько плохих строчек можно почти у каждого поэта, в то время как у нас ищут их далеко не всех. Дело, конечно, не только в отдель- ных плохих строчках. У меня создалось впечатление, что некоторых поэтов вообще ограждают от всякой критики, услужливо обере- гая их мнимый авторитет и дутую не- погрешимость. Это плохая помощь поэту и плохая услуга читателю. Вот, например, В. Луговской -поэт, которого принято считать чуть ли не  самым благополучным. Его, в отли- чие от других, издают и переиздают, без всяких поправок, сразу в не- скольких издательствах. Но все ли у него так благополучно? Например, я, обыкновенный, рядовой читатель, взял в библиотеке его пухлый однотомник, изданный Гос- литиздатом. И тут же обнаружил в нем уйму нелепостей, напыщенной несуразности, безвкусицы. Судите сами. Что, например, может обозначать: Сто семьдесят пять сантиметров ума, Достоинства и хандры. Где тут бред, где поэзия? В «Письме к республике», которое, как мне помнится, в свое время про- славлял пресловутый Авербах, Лу- говской пишет: Наполни приказом (!) мозг мой И ветром (!) набей мне рот, Возьми меня в переделку И двинь, грохоча, вперед.



УЛЬЯНОВ ВЛАДИМИР Борьба плебеев с патрициями. Воспитание детей в Риме. Богдан Хмельницкий и присоединение Малороссии. Федор Алексеевич. История южных славян в средние века. Разделение церквей. Елиза- вета Английская. Карл IV. При- чины появления реформации.



нас билет, вытянутый в тот день Ильичем. Он напечатан, между про- чим, и в первой книге «Молодой

«Илема литература», «Сунтал» и га- делами обсуждения.  зета «Красная Чувашия» оказывали

сии, безотказно действующий по заданиям юмористических журна- лов, и провинциальный фельетонист, «известный всему городу», некогда подписывавшийся «Принц Датский», и, сообразно новым временам, изме- нивший псевдоним на «Маховик», герой профсоюзных «общественных нагрузок» Егор Скумбриевич, и мно- гие, многие другие щедро рассеяны по страницам обеих книг. сисуалий Лоханкин, разговариваю щий ямбом, и Авессалом Владимиро- вич Изнуренков, остряк по профес- и Мы знали многих лиц, послужив- ших прообразами для этой пестрой галлереи человеческой накипи. За- рождение и развитие образа у Ильфа и Петрова всегда определялось так: начальная реакция--гнев, протест, возмущение; в бурлении и в пене этих чувств возникал сатирический или гротесковый образ; конечная реакция - целеустремленность, бое- вая направленность, стремление со- крушить, убить, разгромить, рас- сеять, изменить все ненавистное, подлое, мелкое, пошлое в людях. Столь деловая, почти оперативная направленность творчества могла ор- ганически возникнуть лишь у ху- дожников, воспитанных советской га- аетой. И отсюда же, из этой опера-- тивной целеустремленности художе- ственного мышления, естественно установилась связь Ильфа и Петро- на с «Правдой», родоначальницей большевистской печати. Если в романах своих оба худож- ника не теряли своего публицисти- ческого первородства, то в фельето- нах, публикуемых на страницах «Правды», и в публицистических очерках о своем последнем путешест- вии по Америке, они сохраняли культуру высокого художественного мастерства. 4.

ков мысли, воодушевления, страсти? Под суд!… Он не выносил чистеньких работ, добросовестных упражнений в чи- стописании, выдаваемых за творче- ство. Роман одного из своих дру- зей, талантливого и кроткого челове- ка, Ильф разнес беспощадно, унич- тожающе, помянул свои излюблен- ные выражения «Под суд!» и «Бред сивой кобылы», потому что роман был сплошь выдуман, в нем отчет- ливо сказывалась высокая писатель- ская техника, но не было и капли настоящей жизни; автор обманывал своего читателя видимостью литера- турного произведения и писал том, чего не знает. и Сам Ильф никогда не писал о не- знакомых вещах. Чрезвычайно тре- бовательный к себе, он много читал много работал, много ездил по сво- ей стране и зарубежным землям, многое наблюдал и изучал, прежде чем творчески из ясняться перед чи- тателем. Он презирал также литера- туру готовых фраз, штампованную литературу, в которой за привычны- ми и обязательно бесспорными сло- вами тщательно бывают укрыты и вялость мысли, и безмятежность чувств. Под суд!--говорил он.--Видно, что человеку смерть как не хочется писать. Зачем же он пишет? Вросай перо, ступай работать в какой угодно другой области. Выбирай! Выбор ве- лик. Работай, живи, радуйся. Но не ври, не насилуй себя, не парази- тируй, не скучай, а не то… Под суд!!!--восклицал он, делая движе- ние головой, будто собираясь бодать- ся. Замечательно полное, органическое, талантливое, честное, действенное, творческое содружество нарушила смерть. Ильф и Петров глубоко сродни- лись друг с другом, одинаково дума- ли и чувствовали, выработали в себе совершенно единый характер мыш- ления и языка. Мало кому известно, что послед- нюю книгу «Одноэтажная Америка» они только заготовляли вместе, а пи- сали врозь, Десять глав написал один, десять глав другой и, только шесть попрежнему созданы вместе. Никто, даже самый близкий чело- век, не сможет безошибочно опреде- лить, какие именно главы сделаны Ильфом и какие Петровым. Два человека жили одной жизны

Солянке и в коридорах его, тускло освещенных слабыми лампочками, наступала тишина. Сюжет «12 стульев» сам по себе носит только служебную роль в романе. История двенадцати стульев - лишь скрепляющая нить, на кото- рую нанизано ожерелье превосход- ных и, в сущности, вполне самостоя- тельных новелл. В романе мало выдуманных фи- гур, и лишь очень немногие главы его не являются гротесковым отобра- жением встреч и соприкосновений Ильфа и Петрова с их соседями или случайными спутниками. При всей подчеркнутой гротескно- сти похождений Остапа Бендера, писать свой первый роман в вечер- ние часы, когда пустела редакция, замолкал весь гигантский дом на почти все события и все лица по- черпнуты из самой жизни, из самой действительности. Сатирический, отлично натрениро- ванный ум авторов находил в обык- новенных, никем не замечаемых, по- всёдневных явлениях и в обыватель- ской посредственностью меченных лицах благодарный материал. Под их пером чудодейственно пре- ображались и события и лица. Се- рость и обыденность превращалась в презираемую пошлость. Незамет- ные, или, во всяком случае, незаме- чаемые люди, умело скрывающие свою истинную сущность под благо- получной внешностью, становились вдруг вопиющими уродами. Многочисленные эпизодические действующие лица- и в «12 сту- льях» и в «Золотом теленке» неиз ярче и ценнее главного, ве- дущего сюжет, персонажа - Остапа Бендера, Весь блеск и непринужден- ность авторской лепки не могут окрыть традиционности этого обра; сонажей нет и признака бумаги. Они сотворены из живой плоти, и жи- вая кровь течет в их жилах. Об- ширная галлерея типических фигур, выхваченных острым сатирическим пером из повседневности, действу- ет на страпицах обоих романов. Тут и Эллочка-людоедка, и бес- стыдный халтурщик Ляпис-Трубец- кой, и «кипучий лентяй» Полесов, и бюрократ Полыхаев с его набором ре- зиновых резолюций, и старик Си- ницкий сочинитель ребусов и за- гадок с идеологическим содержани- ем, и великолепный интеллигент Ва-

кая излюбленной репой или морко- вью, напрасно пытался унять энер- Не только многие мысли, многие замечания, высказанные Ильфом в годы гудковского созревания, полу- чили свое превосходное и разверну- тое выражение в книгах его. Мы находим здесь нередко и от- дельные слова, сравнения, эпитеты, метафоры, которые возникали у не- го в часы общения с друзьями; мы слышали их устно, мы находили их затем в печатном выражении. Однажды, стоя у окна своей ком- наты в Чернышевском переулке, Ильф долго провожал взглядом деву- шку в короткой, по тогдашней моде, гию своих подопечных сотрудников, - Смотри, у нее ноги в шелковых чулках, твердые и блестящие, как кегли, сказал он. В «Двенадцати стульях» мы нахо- дим всю эту фразу «молоденькая девушка с ногами твердыми и бле- стящими, как кегли». «Гудок» - пора молодости, годы накопления опыта, наблюдений, мы- слей, сюжетов, эпитетов, сравнений, метафор, годы созревания, развития сатирического мышшления, конкрет- ной творческой направленности и мастерства. Евг. Петрова еще с нами не было. Но мы знали о нем давно, еще с 1923 года, как об авторе очень смешного рассказа о следователе по делам бан- дитов (одна из юношеских профессий E. Петрова) и как об авторе многих острых фельетонов и юмористиче- ских рассказов в журналах «Кроко- дил» и «Красный перец». Евг. Петров появился в «Гудке» с с 1926 года вермеримо 1926 года, вернувшись из Красной армии. У него был свой богатый опыт, свои общирные наблюдения и ортанитесного отнлниялу оотти стливое и чудесное авторское содру- жество И. Ильф и Е. Петров. 3.

A. ЭРЛИХ



Илья

несколько лет из наивного деклама- тора выработается автор с такой точ- ной, ясной и конкретной направлен- ностью, автор-сатирик, без промаха разящий смехом пошлость, глупость, невежество, чванство, бессердечие, безмятежность, лень, скуку! Может быть, «четвертая полоса»- многолетняя близость к рабочим письмам с их непременной конкрет- ностью обличений - и послужила главным формующим началом иль- фовского мышления. В молодости ум гибок и легко поддается самым кру- тым поворотам, диктуемым честно- стью и разумом. Редакция перекочевала с Черны- шевского переулка на Солянку в ко- лоссальный дом ВЦСпС. Комната четвертой полосы, где работал И. С. Овчинников со своими мастерами аи коротких ударов, превратилась своеобразный клуб. Сюда захажива- ли молодые литераторы и художни- ки, чтобы обмоняться новостыми, но- изведениях литературы. Сюда собирались в свободную мн- нуту журналисты, работники своего же «Гудка», сотрудники других га- зет и журиалов. Случалось нередко, сюда букваль- но затаскивали из длиннейших ко- ридоров ВЦСПС, как сотами напол- ненных всевозможными ведомствен- ными изданиями, бродячих и кеве- жественных халтурщиков, чтобы вдоволь поиздеваться над ними; мно- гие из них послужили прообразом знаменитого автора «Гаврилиады» в романе «Двенадцать стульев». И. С. Овчинников, громко завтра- лышать в 19-м или 20-м году юно- шеские выступления Ильфа в лите- ратурном кафе, у входа в который рукописная афиша обещала посети- телям «один бокал аршада и много стихов». Худенький юноша в пенснэ, вол- нуясь, декламировал стихи в прове, стихи многозначительные, но непо- нятные, стихи возвышенного, декла- мационного строя, но тронутые на- рочитой таинственностью и даже мистикой. Кто мог думать тогда, что спустя

веселые, остроумные, гневные, ядо- витые--они грозили всем чинушам на транспорте, беспечным хозяйст- венникам, бессердечным, заносчи- вым, чванным бюрократам, зло- вредным пошлякам, буйствующим хулиганам, всему грязному и тем- ному, что мешало или могло поме- шать нарождавшемуся новому быту, Полоса держала под страхом точ- ного прицела всех работников тран- спорта. Тот, кто, провинившись, по- падал на четвертую страницу, прио- бретал печальную и обидную изве- стность на долгие сроки. Фельетоны запоминались. Они больно кусали и крепко жгли. 2.

1. Новый библиотекарь с первых же дней взялся за пересмотр книжного фонда и каталогизирование. Он был высок, худ, остро выступали скулы его. Некоторые книги возбуждали в нем особенный интерес. Прислонив- шись к полкам, он надолго засты- вал, листая страницы. В большинстве случаев это ока- вывался сборник правил для желез- нодорожников разных специально- стей путейцев, тяговиков, связи- стов, эксплоатационников. Когда один из нас, недоумевая, спросил, что интересного можно найти в су- хом перечне профессиональных пра- вил, библиотекарь простодушно от- ветил, что ему никогда не приводи- лось еще видеть эти книги; новый интересный мир; склад драгоцен- ных сведений. Редакция газеты «Гудок» задума- ла в ту далекую пору выпускать еженедельный литературно-художе- ственный журнал. Для первого но- мера уже подобраны были рассказы, стихи, очерк. Нехватало фельетона. Несколько авторов написали по фельетону, но пришлось забраковать их все без исключения. В. Катаев об явил тогда: - У меня есть автор. Ручаюсь! Спустя два дня он принес руко- пись и горячо рекомендовал ее: - Мировая вещь! Я же говорил. Фельетон в самом деле оказался очень остроумным и значительным, ная--ничего не говорила нам. -- Кто это Ильф? - Библиотекарь. Наш. Из Одес- сы,-не без гордости пояснил Вален- тин Катаев. Мы настояли, чтобы редактор по- добрал другого работника для биб- лиотеки и перевел Ильфа в газету, в «обработчики» четвертой полосы. Страница, заполняемая хлесткими и короткими письмами рабочих, на- ходилась в ведении И. С. Овчинни- кова, пожилого человека с детским, старательным почерком. К концу дня на столе у него скапливалось до двух десятков коротеньких фельетонов, в пять-десять газетных строк каждый;

I Я

0

 

он «Гудок»--пора, нашей молодости. Ильф жил тогда вместе с Олешей в одной из комнат при редакции на Чернышевском переулке, кустарно приспособленной под жилье. Неуютная, бивуачная жизнь. Ви- димо, не очень любил свое тогдаш нее пристанище Илья Ильф: по ве- черам он всегда появлялся в «ноч- ной редакции» при типографии, где дежурил кто-нибудь из редакцион- ных работников и выпускающий го- товил макеты верстки. Ильф при- страивался в укромном месте с кни- гой или рукописью и работал. Интересующимся он охотно пока- зывал занимавшие его книги, очень часто содержание их могло показать- ноожиданным и интерао к ним ванные журналы времен англо-бур- ской войны или Севастопольской кампании; все представлялось ему интересным, всюду он мог находить крупицы полезных сведений. Если же кто-нибудь хотел проник- нуть в тайну его собственных запи- сей, он, конфузясь, мял и прятал исписанную бумагу: знакомый каж- дому автору стыд за несовершенство, слабость и непременную наивность первых опытов обдавал жаром и кра- ской его щеки. Никому неизвестны его учениче- ские работы. Только немногим его одесским товарищам привелось ус-)

g 

- Под суд! Бред сивой кобылы! Ильф часто произносил эти сло- ва, отбрасывая только что прочитан- ный им новый роман, или свежий но- мер журнала. - Под суд! - восклицал он, по- блескивая стеклами пенснэ.--Напи- сал фальшивую, лживую книгу? Под суд! Как ты смеешь писать о том, чего не знаешь? Морочить читателя? Издеваться над ним? Писать книги только затем, чтобы заполнить их одной только видимостью? Бредом сивой кобылы? Под суд! Выпустил плохую картину, без всяких призна-

У Ильфа была маленькая комнат- ка на троих. Некий энтузиаст-меха- ник жил по соседству и, скупая на Сухаревом рынке всевозможное ме- таллическое барахло, строил с ве- ликим громом у себя в комнате мо- тоциклетку, У Петрова вовсе не бы- ло комнаты и он временно ночевал у брата. Столь неблагоприятные жилищные условия заставили обоих авторов