Литературная газета № 49 (685) 3 Б. РЕЙЗОВ И. НУСИНОВ разоренных». родины сражения. Все, что он видел в этот день, все значительные, строгие вы- ражения лиц, которые он мельком видел, осветились для него новым светом. Он понял ту скрытую (laten- te), как говорится в физике, теплоту патриотизма, которая была во всех тех людях, которых он видел, и ко- торая об ясняла ему то, зачем все эти люди спокойно и как будто лег- комысленно готовились к смерти». Об эту «скрытую теплоту патрио- тизма» разбились атаки Наполеона. Она уничтожила силу его военного гения. «Наполеон испытывал тяжелое чув- ство, подобное тому, которое испыты- вает всегда счастливый игрок, безум- но кидавший свои деньги, всегда вы- игрывавший и вдруг, именно тогда, когда он рассчитал все случайности игры, чувствующий, что чем более обдуман его ход, тем вернее он про- игрывает». «Прежде после двух-трех распоря- жений, двух-трех фраз скакали с поз- дравлениями и веселыми лицами маршалы и ад ютанты, об являя тро- феями: корпуса пленных, des fai- sceaux de drapeaux et d aigles enne- mis, и пушки и обозы,-и Мюрат про- сил только позволения пускать кава- лерию для забрания обоза. Так было под Лоди, Маренго, Арколем, Иеной, Аустерлицем, Ваграмом и так далее и так далее». Но так не было на Бо- родино, потому что здесь он встре- тился с твердым решением русских «всем народом навалиться…Один конец сделать». И народ положил конец иноземно- му насильнику. В формальном противоречии со свосритософе раталистического реинозного петерминизма, в глу- боком противорении с прославляемой им моралью покорности всепроще- ния Платона Каратаева, Толстой тор- рон жественно восклицает: «И благо тому народу, который не как французы в 1813 году, отсалю- товав по всем правилам искусства и перевернув шпагу эфесом, грациоз- но и учтиво передают ее великодуш- ному победителю, а благо тому наро- ду, который в минуты испытания, не спрашивая о том, как по правилам поступали другие в подобных слу- чаях, с простотою и легкостью под- нимает первопопавшуюся дубину, и гвоздит ею до тех пор, пока в душе его чувства оскорбления и мести не заменяются презрением и жалостью». Много лет спустя после того, как Толстой кончил «Войну и мир», уже тогда, когда он работал последний раз над романом «Декабристы», он говорил: «Чтобы произведение было хорошо, надо любить в нем главную основ- ную мысль. Так в «Анне Карениной» я любил мысль семейную, в «Войне и мире» люблю мысль народную, вследствие войны 12 года». В «Войне и мире» Толстой любил силу и величие русского народа в его глубокой жажде независимостиОставить ненависти к иностранному насиль- и нику, в его чувстве честиродины. В «Декабристах» Толстой любил «за- владевающую», в емысле созидания, силу народа. В наши дни обе эти тенденции сли- лись воедино. Народы нашего Союза как никогда полны любовью к роди- не, чувством чести своей родины,Это преданностью ее свободе и незави- симости. Родина для них - источ- ник созидания новых формжизни для себя, для всего человечества. Строя свою социалистическую роди- ну, народы нашего Союза демонстри- руют, что «то, что осуществлено в СССР, вполне может быть осущест- влено и в других странах» (Сталин). И если враr подымет руку на на- то та дубина, которую так восхвалил великий гуманист и пацифист Л. Н. Толстой, обрушится на врага и будет гвоздить его до тех пор, пока насильник не будет унич- тожен. Денис Васильевич Давыдов, С гравюры Дюбурга, сделанной с портрета Орловского.

Л. Н. Толстой о защите A. А. Толстой начал свою творче- ввую жизнь пацифистом, его первый венный рассказ «Набег» (1852 1853) проникнут отрицанием войны, утверждением чуждости человеческой природе военных насилий, провозгла- К 125-летию Бородино шением абсолютного добра человека:. В этом рассказе Толстого уже про- ступает то отрицание военной науки, значения полководцев, которое впо- еледствии получило законченное вы- ражение в «Войне и мире». Основная мысль рассказа в том, что несравнен- во важнее понять и показать, «ка- нм образом и под давлением какого чувства убил один солдат другого, чемрасположение войск при Аустер- лицкой или Бородинской битве». Вовремя Севастопольской обороны 1854 г. чувства гуманизма и паци- физма осложняются в Толстом соз- нанием опасности, грозящей родине. Конфликт этих чувств проявился в рассказе «Севастополь». Правдивый психологический рису- нок, показывающий глубокую жаж- дужизни, страх смерти каждого из участников войны; гуманистическое одобрение этой жажды жизни, пат- раотическая обида за поражение, стыд и злоба, за которыми кроется смутное сознание своей вины, -- эти мотивы завершают «Севастополь» и векрывают нарастаюющие внутренние противоречия Л. Н. Толстого. «Это было чувство, как будто похожее на раскаяние, стыд и злобу. Почти каж- дый солдат, взглянув с северной сто- роны на оставленный Севастополь, с невыразимою горечью в сердце взды- хал и грозился врагам». В течение десятилетия, прошедше- го между созданием «Севастополя» и «Войны и мира», в Толстом чрезвы- чайно усилились его непротивлен- ческие, окрашенные в христианству- ишие тона, настроения. За эти годы онсоздает повесть «Казаки», в кото- рой уже утверждает весь комплекс идей, составляющих основу его после- дующей морали и социальных взгля- дов. Основа жизни - «любовь, само- отвержение». Жажда любви и самоот- вержения «всегда может быть удов- летворена, несмотря на внешние ус- ловия». Отсюда отказ от богатства, чинов, знатности: в них источник всехпороков и всех несчастий. Толь- ковне их возможны счастье и добро- детель. За эти же годы Толстой создает «Люцерн», где он утверждает, что жа- леть надо не обиженных, а обидчика, ибонищий-певец счастлив, в его душе багостный покой, тогда как этого бокоя лишены его обидчики. Сэтим убеждением он подходил к дозданию «Войны и мира». Толтой отвергает об яснения исто- рических событий, которые дают «но- вейшие историки от Гиббона до Бо- кля». Он писал в «Люцерне»: «Один только есть у нас непогреши- ный руководитель всемирный дух». Надо по-каратаевски примириться, пкориться той неведомой силе, ко- трья все предопределила. Каратаев- екое непротивление, всепрощение выступает, как высшая человеческая мудрость. Ивсе же «Война и мир» в своей основе построена на отрицании этих каратаевских добродетелей. Платон Каратаев - антигосудар- твенник, непротивленец. Он не зна- етбунта и возмущения врагом. A «Война и мир» прославляет безтра- ичное сопротивление врагу, явлиет- сягимном родине, народу, который киединой мыслью, единой волей: еннать, уничтожить врага, спасти рдну, отстоять ее честь и незави- аость. Когда Наполеон занимал западные полиды, население осталось на ме- ахВсе признали и покорились его всти, все стремились заслужить ко милость. Нов России никто не счел для се- возможным оставаться под вла- чтю Наполеона. Вняжна Марья поглощена смертью ида, мыслью о своей вине перед ним. «осле похорон отца княжна Марья заперлась в своей комнате и никого не впускала к себе». Когда ей гово- рят о войне, об угрожающих ей опас- ностях, она отвечает: «Ах, ежели бы кто знал, как мне все - все равно теперь». Но к ней входит M-lle Бурьен и го- ворит ей, что она хочет обратиться к французскому генералу Рамо: «Я уверена, что вам будет оказа- но должное уважение». Это выво- дит княжну Марью из ее безразли- чия: …«Поскорее ехать. Ехать скорее! - говорила княжна Марья, ужасаясь мысли о том, что она могла остаться во власти французов». Эта мысль приводила ее в ужас, за- ставляла содрогаться, краснеть и чувствовать еще неиспытанные ею припадки злобы и гордости. Так действует и чувствует не толь- ко княжна Марья, дочь старейшего русского генерала. Так чувствует лю- бой русский человек. Кузина Пьера -- «старшая княжна, с длинной талией и окаменелым ли- цом» - говорит Пьеру: «Я об одном прошу, прикажите меня свезти в Петербург: какая я ни есть, а я под бонапартовой властью жить не могу». Это чувство не сословное. В нем сказалась не гордость аристократов, привыкших властвовать, - нет, это чувство народное. Когда армия оставила Смоленск, он был «сожжен самими жителями, обманутыми своим губернатором, и разоренные жители, показывая при- мер другим русским, едут в Москву, …разжигая ненависть к врагу». Москва следует примеру Смолен- ска. Город сожжен, население ушло. Толстой с исключительным сарказ- мом показывает, как Наполеон, стоя на Поклонной горе, ожидал депутацию бояр, чтобы произнести перед ними торжественную речь, и как его свита искала выхода из создавшегося поло- жения, боясь об явить Наполеону что он напрасно ждал бояр так дол- го, что есть толпы пьяных, но ни- чего больше. Москва опустела, ибо у всех рус- ских жило то же чувство, что никто и никак не может их заставить слу- жить чужеземному насильнику. Вот это сознание всего народа бы- ло источником того «духа войска» силу которого Налолеон не учел и равного которому он нигле до Боро- дино не встретил. Толстой дает картину Бородино в восприятии не-военного, Пьера Безу- хова. По дороге из Можайска в Бо- родино накануне сражения солдат говорит ему: «Нынче не то, что солдат, а и му- жичков видал. Мужиков и тех го- нят… Нынче не разбирают… всем на- родом навалиться хотят; одно слово Москва. Один конец сделать хотят». Пьер Безухов из беседы с Андреем Болконским и со скромным, тихим Тимохиным, из наблюдений над Ку- тузовым, из всего пережитого за вре- мя боя узнает глубокий смыел этих слов неизвестного солдата: «Всем народом навалиться хотят; одно слово - Москва. Один конец сделать хотят». Андрей Болконский говорит Пьеру: «Сражение выитрывает тот, кто твердо решил его выиграть. Отчего мы под Аустерлицем проиграли сраже- ние?… Нам там не за что было драть- ся… Ты говоришь: наша позиция, ле- вый фланг слаб, правый фланг ра- стянут, - все это вздор, ничего это- го нет… что бы там ни было, что бы ни путали там, вверху, мы выиграем сражение завтра. Завтра, что бы там ни было, мы выиграем сражение». После этого разговора с Андреем Пьер понял «… весь смысл и все зна- чение этой войны и предстоящего

1812 ГОД И ЗАПАДНАЯ ЛИТЕРАТУРА Но вот наступила победа, и вместо освобождения пришло еще большее рабство, усиление феодального гне- та. Тогда отношение к «Пленнику св. Елены» изменилось: он стал ка- заться последним представителем «свободы», защитником революции; и, несмотря на об ективную невер- ность этих представлений, образ «либерального» Наполеона прочно вошел в так называемую наполео- новскую легенду. Все эти колебания в оценках и точ- ках зрения не меняют основного ли- тературно-психологического значе- ния «русской темы». Мы имеем в виду проблему «русского характера». В XVIII веке ходячее представление о русском характере было не очень лестное. Русская история на Западе была мало известна. Знали только о дворцовых переворотах, сопровож- давшихся насилиями и убийствами. каза-ооании этих материалов воз- Россе, русском «варварстве». Рус- ские в воображении Запада близки к полулегендарным «скифам». Одновременно изменяется и отно- шение к русскому походу: сохра- няется образ героического народа, отстоявшего себя в борьбе с пре- восходными силами, но возникает героический образ Наполеона, поги- бающего в русских снегах и сне- даемого мечтой о счастье и свободе своего народа. Особенно важно, что это было реакцией не против рус- ского народа, a против русского правительства. А разграничить рус- ский народ и его правительство ста- ло для Запада легко после де- кабрьских событий 1825 года. Новым этапом в отношении Евро- пы к русской Отечественной войне стала Крымская кампания 1855 го- да. Выступление европейской коа- лиции против России вызвало ряд от- кликов в художественной литературе. В связи с этим изменилось и отно- шение к Отечественной войне 1812 года - особенно во Франции, так как Наполеон III, пытаясь одеться в чужую славу, всячески возрождал «наполеоновскую легенду». Впервые в 1812 году возникает представлениео русскомнароде, представление новое, психологиче- ски глубокое, окрашенное в тона под- линного, почти «первобытного» геро- изма. Проблема русского народного характера начинает играть большую и важную роль в литературе. Рус- ское добродушие, русское самоотвер- жение, русская преданность долгу входят составными элементами в об- раз русского характера. Но есть здесь и еще нечто. не-Западная литература улавливает в русском национальном характере спо- собность к напряженной внутренней жизни; эта способность обусловли- известную «свободу» от внеш- них условий, независимость от ок- ружающей обстановки, углубленность в себя, жизнь в мечте, сохранение ве- ликих полуосознанных идеалов во- преки вековому рабству. И только в меновения революционных вспышек, восстаний переходит в действие эта затаенная, едва замет- ная мечта и ломает внешние формы жизни. Западной литературе эта тео- рия дает возможность «оправдать» русский народ. Вековое рабство не властно над ним, оно не смогло ис- казить его характер, привить ему низ- менный образ мыслей раба. Его бла- городствостается незапятнанным под игом царей так же, как и под игом татар. Это представление о русском ха- рактере позволило величайшим фран- цузским реалистам Стендалю и Бальза создатьнесколько прек- расных образов (Арманс Стендаля, героиня «Деревенского врача» Баль- зака) и вдохновило Роберта Броунин- га на замечательную поэму («Иван Иваныч»). Вместе с тем оно обогати- ло психологическую палитру евро- пейской культуры; позволило литера- туре глубже проникнуть и уловить особенности, которые прежде не привлекали ее внимания или не бы- ли ей доступны. Притязания Наполеона на всемир- ную монархию вызвали в Западной Европе под ем национального чув- ства. Испания, подвергшаяся втор- жению императорских армий, первая подала пример «Отечественной» войны. Германия глухо волновалась и ждала сигнала, чтобы подняться против иностранного господства. Когда в 1812 году русский народ оказал героическое и всеобщее со- противление бесчисленным наполео- новским армиям, это не могло не возбудить сочувствия во всех поч- ти странах Европы. Первые отклики поэзии на эти события - восторги, выраженные в форме од и гимнов. На сценах поя- вляются феерии и комедии, вроде «Речного бога Немана» Августа Ко- цебу, или «Приключения Николая1 Бонапарта и его сошествие в ад» и т. д. Германская, английская, итальянская, испанская печать дают многочисленные образцы таких про- изведений. Но после первых мгно- вений радости художники присталь- нее всматриваются в великое по- литическое событие. Отечественная война, Россия и русские поражают западное воображение некоторыми особенностями. Самопожертвование, на которое способен народ, охраняющий свою национальную независимость, слов- но символизировалось в пожаре Москвы. Древняя русская столица сама по себе привлекает внимание иностранцев, а вместе с ней их на- чинает интересовать и вся страна, ее география, ее история. Ужасы войны, голод и мороз, которые приходилось выносить от- ступавшим, огромный город, пре- вращенный в пепел пожаром, -- бла- годарные сюжеты для так называемо- го «страшного», «готического» романа, интересуют иностранно- го читателя русский народный ге- роизм и русские нравы. Партизан- вой-овойна,война крестьян и многочисленные западные рома. ны о войне 1812 года. В разных сю- жетных условиях, с разной степенью ясности звучат эти мотивы в роман- тическом повествовании М. Цнаффа «Девушка из Смоленска», и во мно- гих других «Герольд и Агата или Гепералюбовники в лесу, исторический ро- ман, основанный направдивой исто- рии» Фридриха Эноха, «Павловна, или несчастная девушка в склепепод пы- лающей Москвой, ужасная картина из истории французско-русской вой- ны» Генриха Мюллера, английский роман «Иванова, или девушка из Москвы», и др. Эти бесчисленные ро- маны, повести, водевили, поэмы сут в западную литературу «русскую тему». собралТема эта ввучит по-разному в ва- висимости отполиесоговает та и социальной направленности произведения. Враги Наполеонов- ской империи, конечно, относятся к России почти с восторгом. Но для французов приветствовать русских ап-сроонов,крестьянских ставрацию. На это шли только ярые утьтрароялисты. Вот почему множе- ство водевилей, комедий, песенок (в частности, Беранже), посвя- щенных «врагам», «казакам», полны ненавистью к победителям. К это- му присоединилось еще одно обстоя- тельство, имевшее значение для всей Европы. Во Франции положе- ние вещей было ясно с перво- го же дня: падение Наполеона и торжество коалиции были торжест- вом феодальной реакции.Но в дру- гих странах Западной Европы, в Германии, в Испании, отчасти в Италии, борьба с Наполеоном об - единила все элементы, черпавшие силы для упорного и многолетнего сопротивления иностранному гос- подству в стремлении к свободе и в национальном чувстве. Правитель- ства всячески поддерживали эти иллюзии. Так называли Налюлеона его политические враги.

ПОЭТ-ПАРТИЗАН Среди участников кампании 1812 года, а потом и историков ее, одно из самых видных мест занимает из- вестный поэт Денис Давыдов. Орга- низатор партизанского движения, является одновременно и теорети- ком партизанских войн, будучи ав- тором книги «Опыт теории партизан- ских Народная война 1812 г. отражена Денисом Давыдовым в целом ряде прозаических произведений: «Днев- ник партизанских действий 1812 го- да», «Мороз ли истребил скую армию в 1812 году?», «Разбор трех статей, помещенных в запи- сках Наполеона», «Переписка Вальтером Скоттом», «Замечания на некрологию Н. Н. Раевского». Но в художественном отношении выше провы Дениса Давыдова стоит, ко- нечно, его поэзия, так высоко оце- ненная Пушкиным. Давыдов высту- пил с прозой, будучи уже известным поэтом, искусство которого повлия- ло и на начинающего в то время Пушкина. Пушкин, признавая до- стоинства прозы Давыдова - Узнал я резкие черты Неподражаемого слога, - боялся, что она пришла на смену поэзии: О горе, молвил я сквозь слезы, Кто дал Давыдову совет лавр, оставить розы? Как мог унизиться до прозы Венчанный музою поэт… Своеобразный талант Давыдова прихотливо соединил два стиля ху- дожника - непринужденную бой- кую, краткую речь военно ного и наря-зя ду е ней стиль глубочайшего кнтим- ного элегика. сочетание двух стилей у Де- ниса Давыдова подчеркнуто Пушки- ным в обращенном к нему стихо творении: Певец-гусар, ты пел биваки, Раздолье ухарских пиров, И грозную потеху драки И завитки своих усов; С веселых струн во дни покоя Походную сдувая пыль, Ты славил, лиру перестроя, Любовь и мирную бутыль. Я слушаю тебя - и сердцем молодею, Мне сладок жар твоих речей. [И весь] я пламенею. Воспоминаньем прежних дней. Необыкновенная горячность речи Дениса Давыдова, отмечавшаясяОсобенно всеми современниками, выделена и Пушкиным. Пламенный патриот, глубоко змо- циональный человек, живший нами или воспоминаниями о них действий»Деаовают Денис Давыдов был ярким рассказ- чиком. Образ Давыдова отразился в «Вой Образ Давыдова отразился в «Вой- не и мире» Толстого в лице Василия Денисова. француз-Страстный человек, Денис Давы- дов умел крепко любить. князь I1. И. Багратион был одной из наиболее сильных привязанно- стей Давыдова. Проделав с ним кам- панию 1806 1807 года в качестве его ад ютанта и начав кампанию 1812 года под его командованием, Дение Давыдов навсегда полюбил этого талантливого стратега. «Щит чести русского оружия», Багратион погиб «в роковой день священного бородинского боя». Давыдов гото- вился писать его биографию, большое количество материалов, но книги не ине написал. К 25-летней годов- щине Бородинского боя Денис Давы- дов старался выхлопотать разреше- ние на перенесение праха Багратиона на Бородинское поле. Но торжество было отложено на два года (оно со- стоялось в августе 1839 года), а в реле 1839 года Денис Давыдов умер. Может быть именно в связи с этим оживлением памяти любимого героя Денисом Давыдовым была написана следующая до сих пор не бывшая в печати «Надпись к портрету кня- Петра Ивановича Багратиона». Где Клие1 ваять перо писать у его дела? Славы из крыла. Эта лаконичная и вместе патети- ческая надпись крайне выразитель- на. Она принадлежит вероятно к по- следним годам жизни Дениса Давы- дова: надпись переписана на одном листе с друтими стихотворениями Дениса Давыдова 30-х годов. Авто- . граф этот хранится в архиве Госу- дарственного литературного музея в Москве. Т. ЗЕНГЕР. 1 Клио - муза истории. Имя ее- по-гречески значит - провозвестни- на славы.--Т. 3.

торая скорее декорировала двенад- цатый год, чем передавала его со- держание. Но уже Толстым в «Вой- не и мире» в фигуре Долохова, со- единившего в себе Фигнера и пар- тизана Дорохова, он дан в реали- стическом плане. Многие русские писатели сами были участниками событий 1812 го- да. Романист Лажечников принимал участие в походе и издал книгу «Походные записки» (1820 г.). Он не был доволен ею и протестовал про- тив вторичного переиздания ее в 1836 году. Интереснее книга «Рассказы о по- ходах в 1812 и 1813 годах прапор- щика Санкт-Петербургского ополче- ния Р. Зотова». вы-Сам Радожицкий оказался для Толстого прототипом скромного ар- тиллериста Тушина. Мемуары Рафаила Зотова гораздо интереснее его романа «Леонид, или некоторые черты из жизни Наполео- на». 1612Роман этот вышел е рисунками Галактионова и вызвал сдержанную похвалу Белинского. Зотов, очень плодовитый рома- нист и драматург Николаевской эпо- хи, шестнадцатилетним юношей при- нимал участие в походе. Он нам оставил несколько свидетельств, чрезвычайно важных, в частности свидетельство о роли ополчения, обу- чавшегося военному делу пять дней и выдержавшего под Полоцком бои с баварцами. Гораздо слабее роман того же ав- тора «Два брата, или Москва в 1812 году». И почти халтурен «Бо- родинское ядро и Березинская пере- права Полуисторический роман в двух частях». Записки Зотова, как и записки Радожицкого, поражают точностью описаний. Лев Толстой в картинах войны часто пользовался не только отдель- ными чертами этих описаний, но и самым методом видения. В большой литературе война 1812 года в основном осталась не изобра- женной. Образ Наполеона заслонял все. Особенно в этом отношении харак- терен роман Булгарина «Петр Вы- жигин». Роман написан поляком, который сражался в 1812 году на стороне французов; в романе его есть несколько черт, интересных для историка. Булгарин хорошо описал разорение Москвы, настроение фран- Окончание см. на 4 ств.

изданий с разговорами и спорами о пожаре Москвы. Кончается эта по- лемика книгой Ростопчина «Правда о пожаре Москвы». Книга эта была написана по-французски и в рус- ском переводе вышла в 1823 г. Доказательства, которые приводит в ней Ростопчин на теу, что не бы- ло намерения сжечь Москву, не убедительны. Двенадцатый год прошел, оставив глубокие следы, и больше в жизнн страны, чем в ее литературе. Страна молчала о своей славе. Писать было трудно и по цензурным условиям, и нотому, что сознание эпохи еще не могло охватить смысла события. У нас сохранился план драмы Гри- боедова из эпохи двенадцатого го- да. Привожу конец этого плана, что- бы показать, о чем нельзя было писать. «СЕЛО ПОД МОСКВОЙ Сельская картина. Является М. (ополченец-офицер изкрепостных). Всеобщее ополчение без дворян (трусость служителей правительства наде-выставлена или нет, как случит- ся). Отделение III. Зимние сцены преследования не- приятеля и ужасных смертей. Ис- тязание Р. и поседелого воина. Сей юноша показывает пример, и оба умирают героями. Подвиги М. Мно- жество других сцен. Эпилоғ. ВИЛЬНА.

B. шкловский

и начинает расхаживать взад и вне- ред в спокойном расположении ду- ха, точно так, как бы ожидал из Мо- сквы депутации или выноса город- ских ключей; между тем пехота и артиллерия при игрании музыки открыла шествие свое в город. Но спустя 10 минут, подошел к Наполеону с левой стороны у го- родского вала какой-то молодой человек в синей шинеле и в круглой шляпе, и поговоря с ним с минуту, пошел в Заставу. Думать что сей молодец уведомил Наполеона о том, что из Москвы как Российская армия, так и жители все выехали и оставили оную в пусте… на-«…Таковая нечаянная весть, каза- лось, поразила и самого Наполеона, как громовым ударом. Он приведен был ею в чрезвычайное изумление, мгновенно произведшее в нем неко- торой род изступления или забвения самого себя. Ровные и спокойные шаги его в ту же минуту переменя- ются в екорые и беспорядочные. Он оглядывается в разные стороны, оп- равляется, останавливается, трясется, цепенеет, щиплет себя за нос, сни- мает с руки перчатку и опять вает; выдергивает из кармана платок, мнет его в руках, и как бы ошибкою кладет в другой карман, потом снова вынимает и снова кладет…» (стр. 25). Это описание детальнее и реали- стичнее любого отрывка из прозы то- го времени. Обстоятельные мемуары о войне вы- шли позднее, сначала появляются от- рывки. Первыми вышли в 1814-1815 гг. мемуары Штенгеля «Записки ка- сательно составления и самого похода Санктпетербургского ополчения про- тив врагов Отечества, в 1812 и 1818 годах, с кратким обозрением всех происшествий, во время бедствия и спасения нашего Отечества случив- шихся, и с подробным описанием осады и взятия Данцига». Здесь поход в Европу заслоняет историю собственно 1812 года. События следовали за событиями, победы за победами, все лучшие лю- ди были в армии, история создава- лась, а не записывалась. В Москве строились, подсчитывали убытки. В 1813 году вышла маленькая бро- шюрка, вряд ли не правительствен- ного издания, под заголовком «Тол- ки Московского коренного жителя о бывших бедствиях сея столицы, или несколько утешительных мыслей для Эта любопытная брошюрка начи-





Двенадатыи год в русскон литературе (ДО цикл стихов о двенадцатом годе, про- за запаздывает. Первая книга о вой- не двенадцатого года имела харак- тер публикации фактов и документов. Сперва появляются коротенькие памфлеты и рассказы по поводу шествия. Затем выпустил книгу «Ис- торические Известия о пребывании в Москве французов в 1812 году» князь Петр Шаликов. В том же году вышел «Памятник французам или приключения Москов- ского жителя II. Ж.». Вышла даже брошюра: «Сон Бона- парта, виденный им в Париже, в самую ту ночь, когда он расположен был отправиться в Армию, для всту- пления с оною в Российские пределы, взятый из достоверных сведений». Многие книги того времени если сами и не имеют литературного зна- чения, то чрезвычайно важны для историка. К таким книгам относится «Краткое повествование о вторжении французов в Москву и о пребывании их в оной, описанное с 31 августа но 27 сентября 1812 г. Ф. Корбелецким». Книга эта литературно мало инте- ресна. Сам автор, чиновник министер- ства финансов Корбелецкий, считает ее только документом, а в качестве литературного ответа на события на- писал оду, приложенную к книжке. Вот отрывок оды. «ВОЙНЫ И МИРА») из питейного дому, и заговорил, под орлом так…» Эта питейная народность, нарочно безграмотная, поддерживалась самим именем героя Ростопчина (Чихирь - это дешевое вино). Афинки Ростопчина остались при- мером ложной народности. Гораздо большую роль сыграли ро- мантические стихи Жуковского. В лагере у Тарутина Жуковский на- писал стихотворение «Певец во стане русских воинов», полное вдохновен- ного чувства непрерывности и слав- ного прошлого России. …Но дух отцев воскрес в сынах, Их поприще пред нами! Мы там найдем их славный прах С их славными делами! В то время, как «Певец во стане русских воинов» возглавляет целый  ПОВБСТВОВАНІЕ °

АВКОТОРЫЯ ЧЕРТЫ азъ

ЖИЗИЦ ПАПОЛЕОПА. 1. се

Войны начала девятнадцатого века резвычайно взволновали русского уитателя. варамзин в статье «О книжной тор- елеи любви ко чтению в России» псал: «Самые бедные люди подписывают- , и самые безграмотные желают ать, что нишут из чужих земель! дному моему знакомому случилось деть несколько нирожников, кото- окружив чтеца, с великим вни- иаием слушали описание сражения жду Австрийцами и Французами. н спросил и узнал, что пятеро из складываются и берут Москов- не газеты, хотя четверо не знают Бамоте, но пятой разбирает буквы, другие слушают» («Вестник Евро- H 1802 г., № 9, стр. 58, 59). о в литературе этот интерес не нзвал сразу ответа. В книге «Опыты в стихах и прозе», зданной в 1817 году, поэт Батюшков иишет: должны предупредить люби- лй Словесности, что большая асть этих стихотворений была напи- ана… в разные времена, посреди шу- лагерей, или в краткие отдохно- кния воина». Действительно, это стихи отдыха, в ихнет прямого отражения суровой кизни поэта. Когда неприятель вступил в пре- вы России, то для составления про- амаций был призван адмирал шков, вождь архаистов, Он по- ему справился с задачей не пло- и его имя оказалось связанным, словам Пушкина, «с священной акятью 1812 года». Снародом пытался разговаривать фРостопчин, выпуская свои афи- в. Первого июля 1812 г. явилась первая печатная афишка о изобра- ением вверху питейного дома, це- зальника и московского мещанина арнюшки Чихирина, который, бывши в ратниках и выпив лиш- крючок на Тычке, услышал, Бонапарт хочет итти в Моск- 7рассердился; разругал скверны- словами всех Французов, вышед

ЧАСТЬ

винъеткою.

гравированною

 Печаtано типограsin A Плюшerа 1 8 2,

Титульный лист книги Рафаила Зотова «Леонид». Действительно, роман Загоскина главным образом посвящен истории несчастной любви русской женщины к иностранному офицеру. Основное действие и развязка происходят за границей. Одним из главных героев является партизан Фигнер. Фигнер в описании людей его времени растает в демоническую фигуру, он почти заслоняет собою Бородинский бой в «Записках артиллериста Ильи Радожицкого» о нем писал Рафаил Зотов, и даже Достоевский, пытаясь показать эпоху 1812 года в рассказе «Отставной», сосредоточил все свое внимание на характере Фигнера *. В то время Фигнер являлся ус- ловной романтической фитурой, ко- «Милославский или русские в году»- «Рославлев или русские в 1812 году»! Неужели три, четыре черты составить могут картину? Не- ужели пара помещиков, да пары две офицеров, да один уголок траншеи под Данцигом, могут дать полное понятие о Русских, о войне громово- го 1812 года?» * Первоначально   напечатан в «Отечественных Записках» в 1848 го- ду. Переиздан в полном собрании Ф. М. Достоевского, ГИЗ, 1926 г.

Отличия, искательства; вся поэзия великих подвигов исчезает. М. в пренебрежении у военноначальни- ков. Отпускается во свояси с отече- скими наставлениями к покорности и послушанию.

вторженТи фраицузовъ въ москву 1 о превЫваній ихъ въ оной.

Сколько поднесли Цесарцы, Что ты мир им даровал? Много ли взнесли Баварцы, Что ты Короля им дал? Сколько, об яви! с Вестфальцов, Много ль с прочих робких зайцов Шкурок ты себе содрал? Много-ль с городов Ганзейских? Много-ль с гаваней Остзейских - Где? когда? и чем бирал? Вот описание сцены у Дорогомилов- ской заставы, «Здесь гордый повелитель Францу- зов, упоенный надеждою своего успе- ха, останавливается, и при охриплых восклицаниях от покрытых пылью и проголодавшихся солдат: Vive, Na- poleon! сошед с лошади, занимает позицию на левой стороне заставы

СЕЛО ИЛИ РАЗВАЛИНЫ МОСКВЫ Прежние мерзости. М. возвращает- ся под палку господина, который хочет ему сбрить бороду. Отчаяние… самоубийство». (А. Грибоедов, т. I, стр. 262, Акад. Библиот. Рус. писат.). Двенадцатый год определил рус- скую литературу и прежде всего русский роман. «Загоскин… далеко не оправдал B 1829 году Загоскин издал ро- ман «Юрий Милославский, или рус- ские в 1612 году», а в 1830 году ро- ман «Рославлев или русские в 1812 году». Вот что пишет об этом романе де- кабрист Бестужев: 542-547 . родазаноочивых титулов своих романов:стр.

Описанное

съ за Авгусша по 27 Сентября 1382 года Ф. Корбелецкимь Въ са присовокупленіемы собошвенмаге его спрамошкованія. въ сднктпетервургв. иипографія Депаршаменшй 18:5 года. совлы,

шор-

Титульный лиет книги Ф. Кор- белецкого, вышедшей в Санкт- Петербурге в 1813 году.

и у самого Камер-коллежского вала,нает длинный ряд различного