Литературная газета № 51 (687) 

«Нарспи»

НОВАЯ

КНИГА

° B. М. ГАРШИ НЕ щей, ничего больше». От Кудряшева нель- зя «отговориться», его нельзя произвольно «остановить», и тем самым, на языке ху- дожника, Гаршин противоречил народни- кам, утверждавшим, что русский капита- лизм слаб, что от него легко избавиться и т. п. Г. Бялый привлек для сопоставления со «Встречей» рассказ В. Кроткова «Последняя жертва катастрофы». Г. Бялый отметил внешние фабульные черты сходства между этими двумя рассказами, но он опять-та- ки не заметил главного -- принципиальных отличий. В рассказе В. Кроткова нет и на- мека на широту и глубину гаршинских обобщений, а зато явственно чувствуется типически народническое морализирование. Мелкое обличительство Кроткова легко на- ходит утешение - «правда жила еще в сердцах людских» («Отечественные запи- ски», 1882, т. CCLXIII, стр. 351). Гаршина же народнические иллюзии утешить не могли. Аналогично анализу «Встречи» Г. Бялый и в «Трусе» не увидел того, что составляет каз особенность Гаршина-реалиста умение изобразить войну и ее возникнове- ние как огромный процесс, против которо- го совершенно бессильна та самая «крити- чески мыслящая личность», на которую народники возлагали все свои надежды. Г. А. Бялый не видит определяю- щей для рассматриваемых им вопросов осо- бенности литературно-политической ситуа- ции 70--80-х годов. В эту эпоху целый ряд писателей-реалистов, принадлежащих к лагерю демократии, рассматривал народ- ников как союзников в своей борьбе против самодержавия, крепостничества и буржуаз- либерализма. Марксизма эти писатели не знали. Но вместе с тем эти художники в своем творчестве правдиво и трезво изоб- ражали действительность, ее противоречия, рост капитализма, разоблачали народниче- ские иллюзии и порой ветупали в прямой и осознанный конфликт с народничеством. Их ни в коем случае нельзя назвать писате- лями-народниками. Во главе этих худож- ников стоит Щедрин, которого Гаршин пос- ле закрытия «Отечественных залисок» на- зывал своим «бывшим командиром». Конеч- но, Гаршине стоял на идейном уровне Щедрина, он не проходил школы Черны- шевского и «Современника», он не обладал гениальной прозорливостью великого сати- рика и беспощадностью революционного де- мократа, сложившегося в 60-х годах, ему вовсе был чужд исторический оптимизм ре- волюционного просветителя, свойственный Щедрину. Тем не менее и творчество Гар- шина, несмотря на настроения безнадеж- ности и разочарования в революционной сорьбе, отчаянные порывы интеллигента- одиночки и сказывающиеся порой влияния толстовства и либерализма, своим ясным, правдивым, рельефным изображением ствительности противоречило народниче- ской теории и опровергало ее. Творчество Гаршина, проникнутое жгу- чим протестом демократа-интеллигента про- тив помещичье-буржуазного строя старой России, было вместе с тем ярким художест- венным свидетельством идейного краха и бессилия народничества, в частности наро- довольчества. Недаромашииве 1881 года так передавал свои деревенские впечатления: «… насчет социальных стрем- так скажу, что не знаю, как в дру- гих местах, а здесь, в Хере. уезде Хере. губ., с «Черным переделом»- очень туго. Всякий норовит набить себе карман «капы- тул» и на этот капытул купить земли. Зем- ля же сия возделывается пришлыми батра- ками - полтавцами, черниговцами и пр., т. наз. гетманцами. Положим, плату дают им порядочную, сравнительно с B. Россией, но все-таки все держится на отношениях хозяина и батрака». Г. Бялый цитирует эти слова (стр. 19), но не умеет связать их с характеристикой творчества Гаршина. Михайловский же в своей статье о Гар- шине возражал как раз против изображае- мой писателем «коалиции стихийного про- цесса… и посторонних делу обстоятельств» и хотел видеть «победу истинного челове- ческого достоинства». Таким образом Ми- хайловский критиковал самую сильную сторону Гаршина-художника, его умение видеть и изображать силу «стихийных про- цессов», от которых народники оттовари- вались. Отметим в заключение, что взаимоотноше- ния Гаршина с толстовством, либерализмом и реакционной литературой обрисованы Г. А. Бялым гораздо более правильно; в це- лом же книга Г. А. Бялого дает по большей части сырой и во многом неправильно осве- щенный материал для понимания творче- ства В. М. Гаршина и литературной борьбы вокруг него. Я. ЭЛЬСБЕРГ. Г. А. Бялый ставил своей задачей «дать конкретно-историческое представление о В. М. Гаршине… Произведения Гаршина рассматриваются здесь в связи с беллетри- стикой и массовой газетно-журнальной пуб- лицистикой 70-х-80-х гг.; его рассказы со- поставляются с аналогичными произведе- ниями его литературных союзников и про- тивников…» Г. А. Бялый действительно привлек для характеристики Гаршина большое количе- ство сопоставлений из беллетристики и пуб- лицистики 80-х годов. Но в его книге о Гаршине обильный и нужный материал литературно-публициоти- ческих сопоставлений совершенно отодви- нул в сторону основной вопрос о том, как, насколько глубоко и правдиво творчество Гаршина отражает современную ему дейст- вительность. А не решив этого важнейшего вопроса, Г. А. Бялый, естественно, не мо- жет сказать читателю, в чем же неповтори- мое, индивидуальное своеобразие исследуе- мого им художника. Поэтому, увлекаясь со- поставлениями, более или монее частными, внешними и случайными чертами сход- ства, Г. А. Бялый легко ставит знак равен- ства между идеологией Гаршина и народни- чеством. Так облик Гаршина и обезличи- вается и извращается. На этой важнейшей ошибке т. Бялого мы и остановимся. Г. А. Бялый считает «центральной идеей оестрааиессимизм(стрВообще 160). Вялый цитирует слова Ленина: «На- родничество, наоборот, естественно ведет к историческому пессимизму: чем дальше де- ла пойдут так, тем хуже» (Соч., т. II, стр. 330). Затем Г. A. Бялый сповами самих народнических пубпицистов характеризует пессимизм народничества (стр. 76), находит такой же пессимизм в ряде вещей Гаршиного Но, оперируя словом «пессимизм», автор книги лишает его конкретно-историческо- го содержания. Особенно ярко сказывает- ся это тогда, когда Бялый пытается обос- новать свои выводы на гениальных опреде- лениях Ленина, до предела насыщенных конкретным, историческим содержанием. Г. А. Бялый цитирует спова В. И. Ленина, совершенно не уяснив себе их содержания. Пессимизм народников лишается у Бяло- го своего характерного романтического уто- пического, суб ективистского колорита. Г. А. Бялый совершенно не обращает внимания на слова Ленина о том, что «народник рас- суждает всегда о том, какой путь для оте- чества должны «мы» избрать» (Соч., т. II, стр. 329), о том, что «сражаясь с своей ро- мантической мелкобуржуазной точки зре- ния против капитализма, народник выбра- сывает за борт всякий исторический реа- лизм…» (Соч., т. II, стр. 324). Исторический пессимизм народничества сочетался с романтическим отговариванием от фактов действительности и в первую оче- редь от развития капитализма, с надежда- ми, что интеллитенция может остановить и изменить ход истории, с прикрашиванием и лакировкой настоящего, в особенности об- щинных порядков, А Г. А. Вялый, основы- ваясь на случайных цитатах из народниче- ских публицистов, да притом безоговорочно, «на-слово» доверяя этим суб ективным вы- сказываниям, видит «три идеи», характер- ные для «народнической трактовки песси- мизма»: «во-первых, утверждение того, что причина пессимизма находится «вне нас», в самом «колорите действительности», во- вторых, понимание пессимизма как жиз- ненной силы и, натротьих, отождолений пессимизма и обличительства…» (стр. 76). Неудивительно, что Гаршин в изображении Г. Бялого становится похожим на народ- ника. На самом же деле Гаршин в своих луч- ших реалистических произведениях проти- воречит народнической теории, а не под держивает ее. Ведь как раз гаршинская «Встреча» содержит злую издевку над на- роднической фрезеологией, вложенной в уста учителю Василию Петровичу. Конеч но, Гаршин ненавидит хищника Кудряше- ва, но - и это самое существенное - Кудряшев Гаршина не просто казнокрад и аморальный человек, а типический пред- ставитель неудержимо развивающегося бур- жуазного уклада. Гаршин ярко показывает, что к Кудряшевым нельзя подходить толь- ко с суб ективно-морализующей меркой. Кудряшев говорит: «Разве я один… как бы это повежливее сказать… приобретаю? Все вокруг, самый воздух - и тот, кажется, тащит… Сила в деньгах, а у меня есть деньги…». Кудряшев в изображении Гаршина - представитель того самого «сложного хищ- ничества», о котором Щедрин в «Пестрых письмах» сказал, что оно «есть порядок ве- Г. А. Бялый, В. М. Гаршин и литера- турная борьба восьмидесятых годов, Из- дательство Академии наук СССР. Москва- Ленинград, 1937, стр. 211, 10.225 экз. Цена

Памятник чувашской литературы  Красавица Нарспи и Сетнэр любят друг друга. Они встречаются утрами у ручья, куда Нарспи приходит за водой, а юно- ша--поить коня. У ручья, что в даль несется, Что звенит скороговоркой, Рано черпает девица В ведра воду ключевую. Из ручья, что в даль несется, Что звенит скороговоркой, Парень поит ургамаха Ключевой водой студеной. И пока коня он поит, Парень девушке прекрасной Говорит с тяжелым вадохом - Так, что с птичьим щебетаньем Все слова его сливались: - Нет, не знать мне, видно, счастья, Обездолен я судьбою, Не сидеть с тобою рядом На широкой лавке жизни. Сетнэр знает, что богатый Михедәр не еогласится выдать свою дочь за бедняка как бы молод и красив он ни был, как бы ни молила об этом Нарспи. Михедәр нашел для дочери достойного богатого же- нихастарого Тохтамана и готовится к пы- шному тую (свадьбе). Приглашенные пируют у гостеприимного Михедэра. Невеста выходит в последний раз на ве- хоровод, а затем бежит вместе Сетнэром.

Попав в плен к зпым существам -- каджам, Нестан Даред- Тариэлю с просьбой отречься от нее.

Поспе охоты царь Ростеван со свитой

заметил у ручья не- жан пишет письмо

Нарспи опозорила отца. Надо вернуть жених. Нарс- Наступили тяжелые дни для Нарспи. Любимый Сетнэр потерян, родные стали чужими, муж «учит любить» побоями. Не выдержав издевательства, она убивает му- жа.

ведомого витязя в тигровой шкуре, проливавшего слезы. Но

задержать незнакомца не удалось. (Песнь II). Изогиз отмечает 750-летие со дня рождения великого грузинского поэта Шота Руставели выпуском серии художественных от- (Песнь XXXIX) Тоидзе. крыток-иллюстраций к поэме «Витязь в тигровой шкуре». Автор иллюстраций - грузинский художник Ираклий Текст к открыткам написан В. Гольцевым. Я. МЕТАЛЛОВ

Нарспи снова с Сетнэром, но счастье кратковременно. Грозный отец и все селение проклинают молодую женщину, на преступление. Отец от- решившуюся казывается от дочери. …Но вот пробрались злодеи к старому Михедэру, обокрали и убили его и жену, з затем зарубили топором прибежавшего на крики Сетнэра. В отчаянии от потери любимого и родителей Нарспи повесилась Таково содержание поэмы «Нарспи». Народное творчество всегда уделяло очень большое внимание бесправной доле женщины-рабыни. В поэме «Нарспи» до- революционный чувашский писатель (умер- ший в 1915 году) Константин Иванов ис- пользовал и литературно обработал эти лю- бимые народные мотивы. 

«Лжже-Нерон» Л. Фейхтвангера «Не делай глупостей, идиот! - увещевает его Кайя. - Вставай и уноси скорее ноғи, ос-нока не поздно». Но Лже-Нерон слишком упоен своим ве- личием, чтобы так легко расстаться с вла- стью. Наконец-то он стал вождем,о чется сказать, - «фюрером», поднялся пад миллионами людей и может потрясать их сердца и души своими «изумительными» речами. Природа наделила его не только внешним сходством с покойным императо- ром Нероном, но и такой же неиссякае- мой страстью к театральным эффектам и убежденностью в том, что в нем таится еще невиданный в мире артистический та- лант. И «великий артист» в самоупоении го- тов целыми часами высокопарно оратор- ствовать перед толнами людей. тронВо имя сохранения своей власти Лже- Нерон готов пойти на любые преступления. вину за поджог на христиан, дабы поднять против них непависть масс. В подражание покойному императору подручные Лже-Не- рона подвергают цельй город - Апамею затоплению, чтобы возбудить население против римского императора Тита, по на- ущению которого будто бы христиане и за- топили Апамею. Гибнут тысячи людей при затоплении города, гибнут на цирковой аре- не сотни невинных людей по приговору суда, инсценированного лже-нероновским статс-секретарем по делам пропаганды Кнопсом. Но всего этого Лже-Нерону мало. Как только дела его ухудшаются, великий правитель устраивает, подобноегитлеров- скому 30 июня, зверское кровопускание. великом отвращении евоем к фаши- стам Л. Фейхтвангер не скупится на кар- тины и образы, отождествляющие современ- ных фашистских провокаторов и убийц их древнеримскими предками. Стремясь, однако, - как говорил сам Л. Фейхтвангер на Парижском конгрессе, -- «одеть совре- менное содержание в историческую одеж- ду», писатель упускает, что прямое и не- посредственное отождествление историче- ских событий с современностью легко может привести к порочным выводам, находящим- ся в противоречии со взглядами самого же писателя. императо-Разумеется, Лже-Нерон, его подручные и их совместные «подвиги» отнюдь не могут нами рассматриваться как простые дубли- каты современной фашистскойдействи- тельности. Здесь может и должна итти речь лишь о своеобразном «родстве душ» узур- наторов, их, с позволения сказать, «духов- ном созвучии». Гнусные «дела и люди» фа- шистской Германии ХХ в. далеко ушли от древнего и явно «отсталого» Рима І в., как его рисует в своем романе Л. Фейхтвангер. Если Лже-Нерон показан писателем преж- де всего как маньяк, одержимый манией ве- личия, то фашистские «Лже-Нероны», не уступая герою романа в маниакальности, отлично сознают, каким классовым и поли- тическим целям служат их болтовня и театрально-помпезные парады. Прямое ото- ждествление тем более недопустимо, что самое выдвижение Дже-Нерона оказалось в романе фактором, в основе своей истори- ко-прогрессивным, тогда как фашизм, как об этом не раз писал и говорил и сам Фейхтвангер, неизменно проявляет себя как грязная и отвратительная накипь истории, безусловно и абсолютно враждебная чело- веческому прогрессу. Но если аналогию и сопоставление «Лже- Нерона» с фашистской Германией нельзя заменять отождествлением, то пронизываю- щиеновый роман Л. Фейхтвангера чувства ненависти к поработителям народа полно- стью и целиком могут быть адресованы ны- нешним хозяевам фашистского мракобесно- но государотвы. Ненависть и преврение к ким искусством построенную фабулу. Впер- вые в своих исторических романах прибе- гает писатель к столь острой, бичующей и уничтожающей сатире, создав, по сути дела, исторический роман-памфлет. Только «Успех» - роман, опубликован- ный в 1930 г. и посвященный предфашист- ской Германии и духовному сородичу Лже- Нерона, великому любителю театральных эффектов «вождю» Кутцнеру (он же крив- ляющийся «фюрер» Гитлер) - давал такую беспощадную сатиру. И эта сатира -- пусть местами не в меру натуралистичная - тем действенней теперь, что впервые в исторических романах Л. Фейхтвангера она завершается не ги- белью гуманистического одиночки, осмеян- ного и непонятого толпой, а гибелью и разгромом узурпатора, в конечном итоге разоблаченного народом. Л. Фейхтвангер великий мастер трагических эпилогов. Но никогда еще писатель не поднимался до та- ких высот патетики, как в заключающей роман грозно-символической сцене казии Лже-Нерона. Хотя и сдобренная фаталист- ско-«искупительными» рассуждениями, сце- на казни Лже-Нерона не толькоднаиз лучших художественных картин, созданных Л. Фейхтвангером, но и показатель новых и все более крепнущих в писателе за по- следние годы оптимистических настроения, показатель нарастающей веры писателя в народные массы и их конечную победу. Книги имеют свою судьбу. Судьба ново- го романа Л. Фейхтвангера в значительной мере определяется самой историей его за- рождения. Когда в 1933 г. фашизм пришел квласти в Германии и на площадях Берлина за- пылали на кострах «еврейско-большевист- ские писания» Э. Золя, А. Франса, Г. Гей- не и великого гуманиста XVI в. Эразма Роттердамского, фашистские культуртреге- ры вспомнили, что у них под боком, в Мюн- хене, имеется свой собственный, еще жи- вой, гуманист -d. Фейхтвангер.их дей-сожалению, сам Л. Фейхтвангер был в это время в Америке, тде выступал с циклом го» писателя в каком-либо из фашистских концентрационных учреждений, как это пытались сделать с Л. Ренном и К. Оссец- ким, никак не представлялось возможным. Кое-что все же неутомимые поклонники бывшего бога Вотана и нынешнего бога- «Фюрера» - сделали. Неизвестно, по дирек- ли из Берлина или по инициативе местных любителей культуры, но квартира мЛ. Фейхтвангера в Мюнхене была разграбле-  нюдь не рисует перед нами большого мас- штаба исторических событий с крупными историческими деятелями. Сюжетной новой романа является малозаметный эпи- зод из эпохи древнего Рима I века н. э. История возвеличения и падения одного из многочисленных Лже-Неронов - претен- дентов на древнеримский императорский трон после смерти Нерона - вот фабульнал ось романа.

Фейхтвангеровский Лже-Нерон - он же владелец горшечной мастерской Теренц - явно случайная и эпизодическая фигура. Он выплывает на поверхность истории как игрушка в руках властителей небольших государств, расположенных на восточных окраинах Римской империи и пытающихся в борьое против неугодной им новой дина- стин флавиев посадить на римский сходством Теренна с покойным иинерато. ром Нероном, политика которого была на- правлена на соглашение с государствами Востока, правители последних об являют , Теренца Нероном. В народе пускают слух, что Нерон в свое время будто бы бежал и теперь решил, свергнув Тита Флавия, вновь занять свой императорский трон в Риме. В силу сложного переплета взаимоот ношений восточных и древнеримских дея- помощи телей Лже-Нерону при обмана, провокаций и неслыханного террора удает- ся в течение изрядного времени держать под своим скипетром многие из восточных окраин древнего Рима. Однако обманутый и терроризованный народ в конце концов распознает своего горе-правителя. В итоге Лже-Нерона выдают римским властям, под-В вергающим его всенародной казни на кресте. далека, казалосьбы, от нас тема- тика нового романа Л. Фейхтвангера! А между тем, когда проникаешь внутрь но- вого литературного сооружения Л. Фейхт- вангера, когда знакомишься с его обитате- лями и разыгрывающимися в нем события- ми, неожиданно ловишь себя на мысли: как много знакомых лиц и событий! на авансцене выступает главный ге- рой романа - Лже-Нерон, он же владелец горшечной мастерской Теренц. Собственная жена его Кайя убеждает его отказаться от затеи выдавать себя за покойного ра Нерона. Понимая своим практическим умом простой женщины, что ее муж только игрушка в руках некиих, весьма влиятель- ных, но предпочитающих оставаться в те- ни персон, и что кому-кому, а Теренцу при- дется горько расплачиваться за всю эту затею, Кайя обращается без всякого пиэте- та к своему супругу, забравшемуся на трон:

Чувашская литература по праву может тордиться этим прекрасным, подлинно ху- дожственным образцом чувашского народ- ного творчества. Благодаря переводу Ан- дрея Петтоки (ГИХЛ, 1937, Москва) поэ- ма впервые становится известной русско- му читателю, и в этом общественное зна- чение труда А. Петтоки. Но нельзя не от- метить ряда сущест ущественных погрешностей в переводе. Сюжетная канва поэмы Иванова постро- ена сжато и четко, в поэме нет повторе- нии, растянутости, но все это встречается ввольном переводе А. Петтоки (например, в разделе «Проклятие»). Переводчик допустил вольность, добавив кавторскому тексту около 800 строк, что ослабляет сюжетную линию и композици- онную структуру поэмы. A. Петтоки изменил авторский принцип стихосложения. Чувашский стих относится к силлабической группе. В каждой строке подлинной поэмы имеется по 7 слогов с мужскими рифмами - переводчик же, очевидно, сознавая сложность такого пе- ревода, отказался от рифмы вообще. Перечисленные отступления и погреш- ности бесспорно снижают ценность работы переводчика и создают неполное, а от- части и неправильное представление о ва- жнейшем историко-литературном докумен- те чувашского народа - «Нарспи». Чрезвычайно удивляет то обстоятельство, что Гослитиздат, впервые выпуская на рус- ском языке один из лучших памятников чувашской литературы, не счел нужным предпослать этой книге предисловия или каких-либо комментариев, раз ясняющих русскому читателю, что собой представ- ляет эта поэма, каково ее происхождение и каков ее удельный вес в чувашіской ли- тературе. АРШАРУНИ. Константин Иванов, «Нарспи», позма, вольный чувашского Андрея Петтоки. «Худ. лит-ра», М., 1937 г., стр.

При разгроме погибла уже законченная рукопись второго, заключительного тома романа «Иосиф» (первый том - «Иудей- - скую войну» - Л. Фейхтвангер успел опу- бликовать еще до прихода фашистов к вла- сти). В результате Л. Фейхтвангеру уже в эмиграции пришлось взяться за восстанов ление погибшего. Работа под руками дея- тельного и исключительно трудолюбивого писателя быстро и интенсивно двигалась вперед. Восстанавливаемый материал раз- росся в целых два тома, и таким образом «Иосиф» из двухтомного романа становил-Как ся трехтомным. В 1935 г. уже был опубли- кован второй том трилогии «Сыновья». Го- товился выход последнего тома… когда не- ожиданно Л. Фейхтвангер, натолкнувшись на чрезвычайно заинтересовавший его ма- териал из истории древнего Рима, отложил в сторону последний, третий, том «Иосифа» и принялся за новый, совершенно самостоя-Вот тельный роман «Лже-Нерон», законченный писателем в 1936 г. Какие же факты из истории древнего Ри- ма смогли настолько захватить творческое воображение Л. Фейхтвангера, что он, не завершив почти законченной работы над «Иосифом», все евои силы отдал «Лже-Не- рону»? Ответом на этот вопрос могут по- служить сюжет, образы, мысли, идеи этого нового романа. В отличие от «Иудейской войны» и «Сы- новей» «Лже-Нерон» Л. Фейхтвангера от-

141. Ц. 4 руб. 4 р., переплет 1 р. 50 к.

далеким от всяких нлебейских тенденций. Он никогда не собирался писать романы, в которых мир трактовался и представлялся бы «снизу». Вальтер Скотт дает весь исто- рический мир в целом. Его необычайное мастерство заключается в том, что он умел находить фабулу, благодаря которой он соединял «верхи» и «низы» в одной, отра- Он идет противоположным путем и в от- ношении исторической правдивости, эпиче- ской художественности, народности. Понять это превосходство Вальтер Скотта над на- современниками столько же труд- ная, сколько и актуальная задача. жающей все противоречия кризиса карти- не. Народность и подлинная историчность Вальтер Скотта выражены в образах глав- ных его героев. Людовик XI, Кромвель, Ма- рия Стюарт и другие показаны на основе изображаемой народной жизни, а не био- графически, как сейчас модно, в результа те чего у некоторых современных авторов важнейшие исторические противоречия вти- скиваются в психологические рамки инди- видуального развития. Предпосылкой, пре- дисторией крупного исторического образа у Скотта служит широкое и драматическое изображение народной жизни, изложение противореч тогдашней действительности в наролной жизни. Псториче- представителем, их вождем. Вальтер Скотт идет здесь путем прямо противоположным тому, какой избирают известнейіие писатели наших дней. Он ставит великих людей истории перед ли- цом народных движений, а не дает эти дви- жения лишь как биографическую черту (или персона-«социологическую подкладку») в жизни от- дельных крупных личностей. Неужели Вальтер Скотта нельзя крити- ковать, спросят меня. Без сомнения нужно, но не в духе тэна и Брандеса, не в духе вульгарно-социологической, формалистиче- ской критики, кВ данное время нам необходимо овладеть наследством Вальтер Скотта, чтобы с его помощью освободиться от гнетущего влия- ния модернистских предрассудков. Это освоение должно быть критическим. Но оно должно отталкиваться от критики Гете, Бальзака, Пушкина и Белинского. Тогда наша современная критика найдет даль- нейшие художественные пути, как их наш- ли в свое время великие последователи Вальтер Скотта - Пушкин, Манцони, Баль-

остальных прекраеных романах Вальтер  Скотта. Вальтер Скотт был умеренным консерва- тором часто с очень ограниченными взгля- дами. Но когда, например, Шкловский пользуется историческим произведением Вальтер Скотта о Наполеоне, как ключом к его же роману, то это так же «истинно» и «марксистски», как если бы мы стали су- дить романы Бальзака по его монархиче- ским газетным статьям и Толстого -- по его религиозным трактатам. Необходимо исходить из того, как это сделал Ленин в отношении Толстого, ка- кой мир художественно отражен в романах и как проявляется это отражение. В упомянутых романах героизм и челове- ческая сущность людей из народа безус- ловно противопоставляются поведению официальных вождей и официальных пред- ставителей правящих классов. Но Вальтер Скотт писал и такие романы, в которых люди из народа занимают все наше внима- Вномним чудесный народный образ стьянскую, ограниченно-пуританскую, ге- ройски-плебейскую фигуру Дженни Динс («Heart of Midlothian»). Но эти образы никогда не принимают мо- нументально-романтического характера. какЖизнь, по верному замечанию Белинского, основное средоточие интересов жей романов Вальтер Скотта. Даже в ми- нуты наивысшего героизма они никогда не отрываются от земли. Героизм этот пред- ставляет собой необходимую органическую часть народной жизни. Он показан так, что- бы представить перед нами лучшие мораль-шими парода фиры возникают из повседневной жизни народа, Вальтер Скотт всегда приурочивает эти по- явления героев к общенациональным потря- сениям, чтобы сделать яснее их взаимную связь. Он показывает, как эти потрясения освобождают, пробуждают, вызывают жизни в народе качества, которые в нем всегда пребывали, но не проявлялись в спокойной повседневности. лючение. этой ето концепции исторической жиз- ни особенно становится ясной его настоя- щая глубокая народность. Скотт дает своих наиболее значительных героев из народа, как выдающиеся харак- теры, но не как людей, составляющих иск-

Г. ЛУКАЧ

Вальтер Вальтер Скотт.

лей, от того, что они сегодня должны по- знать у Вальтер Скотта. Молодежи ме- шают понять, как актуально стало это поз- нание в связи с тем научным и художе- ственным овладением историей, которое стоит перед массами. Величие и актуальность Вальтер Скотта заключаются в том, что он - великий ис- торик-художник народной жизни. Он, как правильно выразилась Жорж Санд, «был поэтом крестьян, солдат, отверженных, ре- месленников». Как нам известно, герои его произведе- ний в большинстве случаев принадлежат к среднему дворянству. Но вульгарно-сонио- логичеение упростители, извлекающие из этого определенные выводы о его «клас-  том мир образов, но и художественного значения этих центральных фигур для его композиции. Уже Белинский совершенно ясно отме- тил, что, например, в «Ивангое» так на- зываемый герой представляет собой, и человек, и как историческая личность, са- мую незначительную и неинтересную фи- гуру всего романа. Белинский с глубоким пониманием учитывает, что эта компози- циониая манера Вальтер Скотта является самой нужной и правильной как в отно- шении эпоса, так и исторического романа. Независимо от Белинского, в том же пла- не анализирует произведения Вальтер Скотта и Бальзак. Какие функции несет в этих романах «средний герой» Психологически и комно- зиционно он создан таким образом, что через него приходят в соприкосновение типичные представители всех слоев обще- ства данного исторического периода. Благодаря такому человеку, как Иван- гое, мы не только соприкасаемся с жизнью и конфликтами нормандского и саксонско- го дворянства, мы переживаем героизм и настроения саксонских крепостных кресть-В ян, их революционных групп, варварски преследуемых евреев и т. д.

Интересна и многообразна литературная судьба произведений Вальтер Скотта. Он был, пожалуй, популярнейшим писателем своего времени. Произведения его букваль- но проглатывались широкими кругами чи- тателей всех стран. Это увлечение разделя- лось великими умами эпохи -- Гете, Баль- заком, Пушкиным и Белинским. Они гово- ради, что с Вальтер Скоттом для литера- туры открылась новая, высшая стадия раз- Вития, Положение это изменилось к середине пошлого столетия. Потрясения, пережитые бтржуазией, прежде всего благодаря ре- волюции 48 года, положили начало отри- нию всей буржуазной идеологией живо- ю духа настоящего …народного историзма. Котория перестала быть, как она была во зремена таких историков, как Тьерри, и философов, как Гегель, - идеологическим сружием защиты передовой мысли. Она тринимает все более реакционный харак- тер. Ведущие критики переходного к ли- юратурному декадансу времени - Тэн и Брандес - относятся к Вальтер Скотту пренебрежительно, как к модному писа- давно пройденного этапа литерату- Неиочерпаемый дар рассказчика все же юхранил Вальтер Скотту популярность у хлодежи, несмотря на оценки критиков. В нашей стране в настоящее время не тлько подрастающая молодежь, но и мас- читают этого писателя с увлечением. паши же критики и «литературоведы» сих пор еще находятся под сильным лянием «своих классиков» - Тэна и Хотя открытымнападкамна ьтер Скотта препятствует авторитет чркса, с которым сейчас не осмеливается племизировать ни один вульгарный со- моногно оценки Тэна и Брандеса все же, с изменениями и в сдержанном тоне, олжают применяться, чтобы оторвать ременного читателя от Вальтер Скотта

особенио грубо проявлена в произведениях врага народа Фридлянда. Несмотря на всю борьбу против вульгар- ной социологии, против формализма, жи- вая связь между Вальтер Скоттом и нашей литературой все еще отрицается. Даже в настоящее время Вальтер Скотт очень ча- сто рассматривается, как давно изжитая примитивная форма исторического романа (см. статью В. Шкловского о Тынянове в «Литературном критике» № 7). Наша критика должна решительно бо- такими возарениями. Не только роться с потому, что они являются перепевами фор- малистических и вульгарно-социологиче- буржуазной теории лите- упадка, но и потому, что ратуры периода внимание молодых читате-

будто бы изжившего себя, не созвучно- ских установок нам писателя. снаучность» вульгарной социологии ими отвлекается

То же самое можно еказать и о всех  Консерватизм Вальтер Скотта делает его  зак.