Литературная газета № 62 (698) H. АШУКИН Он родился в семье зажиточного воронеж- ского прасола и сам должен был быть прасо- лом. Но, как сказал поәт, его колыбель кача- ла муза поэзии и «меж пелен оставила сви- рель, которую сама заворожила». Лубочные книжки, которые он покупал на базаре, сказки о Бове-королевиче и Еру- слане Лазаревиче, затем старинные много- томные романы из библиотеки приятеля, та- кого же, как и он, книгочия, уносили его в волшебные страны вымысла. Книги окры- ляли его мечты, уводили из тесного круга мещанской жизни, полной мелкого обмана, торгашества и надувательства. Однажды случайно он купил на базаре стихотворения Дмитриева. Раскрыв книгу и прочитав несколько строк, он, доселе никог- да не читавший стихов, был поражен. Ему показалось, что напечатанные ровными столбцами короткие строки нужно не чи- тать, а петь. И он пропел все стихи Дмитри- ева, очарованный их мерным ладом и плав- ностью. В нем пробудилось желание самому сло- жить такие же мерные строки, похожие на песню, и он написал свое первое стихотво- рение «Три видения», в котором рассказал о сне своего приятеля. Эти стихи он впос- ледствии уничтожил, как слишком неудач- ный опыт. «Но как ни плох был этот опыт,- говорит его первый биограф, Белинский, - однако ж он навсегда решил поэтическое призвание Кольцова; после него он почув- ствовал решительную страсть к стихотвор- ству». В русскую литературу пришел новый поэт -- Алексей Васильевич Кольцов. Картина, действительно, необычайно кон- трастная, судьба сложная и противоречивая. С одной стороны -- тесный круг провинци- ального мещанства, где поэт -- прасол, тор- гаш, а с другой - мир искусства, где пра- сол - поэт, благосклонно встреченный Пуш- ишым,бласканный дружбой Белинского. В этой кротиворечивости судьбы, разрешить которую Кольцов не смог до конца своих дней, -- трагедия его личной жизни, его ду- шевной неудовлетворенности и сердечных Отныне жизнь Кольцова пошла по двум путям. Один путь уводил его в широкий и светлый мир поэзии, другой - кружил и удерживал в «тесном и грязном» мире тор- гашества и мещанства. Жизнь поэта-прасо- ла, полную острых противоречий, ярко на- рисовал Белинский: «Прасол, верхом на ло- шади, гоняющий скот с одного поля на дру- тое, по колени в крови присутствующий при резании, или, лучше сказать, при бойне ско-В та, приказчик, стоящий на базаре у возов с салом и мечтающий о любви, о дружбе, о внутренних поэтических движениях души, о природе, о судьбе человека, о тайнах жиз- ни и смерти, в то же время смышленный и бойкий русский торговец, который продает, покупает, бранится и дружится бог знает с кем, торгуется из-за копейки и пускает в ход все пружины мелкого торгашества: ка- кая картина, какая судьба, какой человек». мук: Так и рвется душа Из груди молодой! Хочет воли она, Просит жизни другой! Книга о гимназии книге Бражнина приходится сказать, что она - пример неосуществленных авто- ром возможностей. Она написана в форме романа, названа «Мое поколение» и могла бы стать интересной хроникой. Между тем для романа она мало действенна, а для хро- ники ей нехватает широкого исторического фона, Главный же недостаток книги в том, что у нее нет ясного адресата. В самом деле: поколению гимназистов 1911-1912 гг., выведенному Бражниным, к Октябрю 1917 г. должно было быть двадцать лет с небольшим. Советскому юношеству было бы, конечно, очень интересно узнать. как росло и развивалось поколение, застав- шее еще царский режим. Наконец, книга, просто и четко рассказы- вающая о том, что представляла собой цар- ская гимназия, уродовавшая юношество, бы- ла бы тоже очень полезна. В известной ме- ретакой книгой - «Мое поколение» являет- ся. Беда ее, однако, заключается в том, что если книга адресована советскому юноше- ству, то многое будет ему непонятно. Про- шлое, бывшее для героев и современников Бражнина нагляднейшей действительно- стью, для нашей молодежи давно стало ли- тературой, Без знания эпохи реакции 1911-1912 гг. молодому советскому читате- лю непонятны ни овеянная Гамсуном мело- драматическая любовь сына модистки Илю- ши Левина к дочери рыбника Ане Торопо- вой, ни покушение на самоубийство гимна- зиста Никишина, ни многое другое. Взрослого же читателя, знающего эпоху, книга не удовлетворит, готому что рамки ее слишком узки. Книга, названная «Мое поко- ление», оказалась только книгой о гимнази- стах. Повидимому, писатель тяготел к более ши- рокому охвату материала. Он выводит и представителей старшего поколения. Но тут - другая беда: увлекшись формулой «среда виновата», автор несколько потерял покопение». Роман, «Советский писатель». 1937 г. перспективу. У него случилось так, что жер- не толь- ко замученная семьей и школой покончив- шая с собой гимназистка Торопова, не толь- ко гимназисты Никишин и Соколовский, но и спившийся латинист -- тиран класса. По- лучается, что «принципиальный подлец» - директор гимназии, так же, как и скивший- ся латинист, а, может быть, и как купец Торопов, любя, калечащий дочь, - тоже жертвы системы. Правда, симпатии и жало- сти последние персонажи не вызывают. Но так как эпоха 1911-12 гг. изображена недо- статочно глубоко, то и эти отрицательные персонажи, характерные для того времени, не имеют внутренней опоры, они как бы повисли в воздухе, лишенные исторического фона, той самой среды, в окружении кото- рой их типические пороки были бы художе- ственно убедительнее и правдивее. Вследствие того же отсутствия реального исторического фона эпохи и положительные фигуры: идейный руководитель гимназиче- ского комитета ссыльный Новиков и рабо- чий Хлебников - ученик вечерней школы, где преподает гимназист Рыбаков, ощуща- ются как образы неполновесные. Недаром у автора является потребность вкладывать в уста того же Новикова тирады публицисти- ческого свойства, в которых сообщается ко- личество процентов политически неблагона- дежных среди гимназистов того времени. Иной раз то же самое делается непосредст- венно самим автором: он отступает от сю- жетной канвы и вводит в текст сообщения о количестве ссыльных в Архангельске, об их влиянии на учащуюся молодежь и т. п. Само собой разумеется, было бы целесооб- разнее превратить эти публицистические от- ступления в элементы романа, органически с ним связанные. Еще лучше было бы, если б автор, отказавшись от формы романа, дал настоящую хронику поколения, взятую шире рамок гимназии и опирающуюся на исторический фон того времени, к которому относятся описываемые события. М. НАДЕЖДИНА Странная забывчивость К славной годовщине -- двадцатилетию Великой Октябрьской социалистической ре- волюции активно готовилась вся наша страна. Трудящиеся Союза стремились притти к празднику с отличными показа- телями своей работы. В стороне от этой активной подготовки почему-то остались редакции литературно- художественных журналов. Ни один из 13 журналов, издаваемых Гослитиздатом, не вышел к 7 ноября. До сего времени нет юбилейных номеров журналов «Молодая гвардия» и «Молодой колхозник». Чем об ясняется такое запоздание? Журнал «Красная новь», посвященный юбилею пролетарской революции, не вышел в срок исключительно по вине редакции. Вместо 26 сентября редакция закончила сдачу материала в набор только 7 октября, а передовая сдана только… 9 ноября. Журнал оформляется сложными иллюст- рациями. Но это ничуть не тревожило ре- дакцию. Рисунки сданы в цинкографию с десятидневным опозданием. Спешка, неряшливость, беззаботность ра- ботников журнала «Красная новь» вызвали огромную авторскую правку, переверстку 20 полос и … изменение оформления номера. Запоздала со сдачей материала в набор и редакция журнала «Знамя». В журнале «Литературный критик» в по- следнюю минуту выяснилось, что в материа- лах юбилейного номера необходимо сделать ряд серьезных изменений и поправок. Более благополучно обстояли дела в жур- нале «30 дней». Периодсектор Гослитизда- та пошел на то, чтобы юбилейный номер этого журнала делался в шести типографи- ях. Но в последнюю минуту спохватились, что редакция… «забыла» об избирательной кампании, о кипучей политической жизни нашей родины. Эта «забывчивость» харак- терна почти для всех редакций наших ли- тературно-художественных журналов. Редакция журнала «Октябрь», как об этом своевременио сигнализировал ЦО партии «Правда», собиралась выпустить ноябрь- ский номер журнала, игнорируя избира- тельную кампанию. Выступление «Правды», казалось, должно было послужить сигналом для всех остальных редакций литературно- художественных журналов. Но они остались глухи, Потребовалось специальное указа- ние, чтобы редакции журналов подумали о материалах, посвященных выборам в Вер- ховный Совет. Но организовать и сдать эти материалы они смогли лишь только после юбилейных дней -- 9 ноября. Кто же в ответе за такую «забывчивость» и опоздание выхода журналов?

Поэт земледельческого труда К 95-летию со дня смерти А. В. Кольцова A. В. Кольцов.

Сочинения II. Я. Чаадаева в советском издании основано на отборе всего наиболее ин- тересного из литературного наследства ав- тора «Философических писем». Издание впервые дает полный текст всех восьми «Философических писем», воспроиз- веденный с экземпляра автора. Очень важны включенные в сборник «От- рывки» -- собрание мыслей, впечатлений и рассуждений Чаадаева, доведенное до са- мых последних месяцев его жизни. Кроме того, будут опубликованы четыре письма Чаадаева к Пушкину, шесть - к А. И. Тургеневу, два -- к Шеллингу, одно- к Вяземскому, одно - к Хомякову, одно - к Герцену, письма к декабристу Н. Д. Яку- шкину и другие. Вошли в сборник и такие значительные произведения Чаадаева, как «Апология без- умца», «Рассуждение по поводу бонапарти- стского переворота 1851 года», и, наконец, самая краткая из всех публикаций, имею- щая, однако, огромное значение для опреде- ления подлинного политического лица Чаа- даева, -- проект прокламации, написанный им в 1848 г. и спрятанный в одну из книг библиотеки. Первая попытка познакомить читателя с Чаадаевым была сделана за границей в 1862 году, когда в Париже были изданы «Избранные произведения» Чаадаева на французском языке. В ближайшее время Соцэкгиз выпускает оно «Избранные философские сочинения» П. Я. Чаадаева. Целых пятьдесят лет, до 1913 года, это издание было главным и почти единствен- ным источником знакомства с Чаадаевым. И только в 1913 году появился первый том нового издания «Сочинений и писем Чаада- редакцией М. О. Гершензона. ева» под Кара-вое время по своей полноте это изда- ние было признано образцовым. Но Гершен- зон допустил в нем серьезную ошибку: в числе новинок, особенно ценных с его точки зрения, был окубликован и дневник 1824- 1825 года, который, как оказалось, был на- писан не Чаадаевым, а другом его - Д.А. Облеуховым. Ошибка Гершензона породила совершенно неверное представление о раз- витии мировоззрения автора «Философиче- ских писем». Советское издание Чаадаева не великовего

чувствовать свою самобытность, свежесть звуков «самодельной лиры» помогли ему его друг семинарист Серебрянский (автор известной песни «Быстры, как волны, дни нашей жизни») и Белинский, горячо его приветивший и оказавший на него огром- ное влияние. В песнях с наибольшей полнотой выли- лось дарование Кольцова. Органически связанные с фольклором, возникшие на почве непосредственного общения с наро- дом, они существенно отличаются от тех бу- колических, псевдонародных песен, кото- рые слагали его предшественники, - банов, Нелединский-Мелецкий, Дельвиг и другие поэты, слишком далекие от народа, песнях Кольцова «впервые увидали мы, - нисал Добролюбов, -- чисто русско- го человека, с русской душой, с русскими чувствами, коротко знакомого с бытом на- рода, человека, жившего его жизнью и имев- шего к ней полное сочувствие». «Не на словах, а на деле, - писал Бе- линский, - сочувствовал он простому на- роду в его горестях, радостях и наслаждени- ях. Он знал его быт, его нужды, горе и ра- дость, прозу и поэзию его жизни». «В русской литературе, - писал Глеб Успенский, - есть писатель, которого невоз- можно иначе назвать, как поэтом земледель- ческого труда исключительно. Это - Коль- цов. Никто, не исключая и самого Пушкина, не трогал таких поэтических струн народ- ной души, народного миросозерцания, вос- питанного исключительно в условиях земледельческого труда, как это мы видим у поэта-прасола». В одном из писем Кольцова к Белинско- му находится яркое свидетельство органи- ческой связи творчества поэта-прасола с на- родной жизнью. Об ясняя, почему он так мало писал в последнее время (1839 г.), Кольцов говорит следующее: «Вся причи- на -- это суша (засуха), это безвременье на- шего края, настоящий и будущий голод. Все это как-то ужасно имело нынешнее лето на меня большое влияние, или потому, что мой быт и выгоды тесно связаны с внешней природой всего народа. Куда ни глянешь - везде унылые лица; поля, горелые степи на- водят на душу уныние и печаль, и душа не в состоянии ничего ни мыслить, ни думать. Какая резкая перемена во всем! Например: и теперь поют русские песни те же люди, что пели прежде, те же песни, так же поют, напев один, -- а какая в них, - не говоря уже грусть, они все грустны, -- а какая-то болезнь, слабость… Разгульная энергия, си- ла, могущество будто в них никогда не бы- вали. Я думаю, в той же душе, на том же инструменте, на котором народ выражался широко и сильно, при других обстоятель- ствах может выражаться слабо и бездушно. Особенно в песне это заметно. В ней, кроме ее собственной души, есть еще душа паро- да в его настоящий момент жизни». Кольцов, как он выразился, «присталь- но» собирал народные песни (русские и украинские), изучал их, жадно ловил мет- кие слова живой народной речи, записывал пословицы и поговорки. Живительными со- ками фольклор питал творчество Кольцова, но оно вполне самобытно. Его песни - не перепевы народных, не подражания, а са- мостоятельные создания поэтического искус- ства, выросшие на почве народного песне- творчества. В них - «душа народа» и ма- стерство поэта.

Три миллиона рукописей ВЫСТАВКА В ГОСЛИТМУЗЕЕ

Гослитмузей открывает на-днях выставку материалов по истории русской литературы XVIII-XX веков. Музей владеет 3 миплионами рукописей, принадлежащих перу писателей различ- ных эпох. Каталог выставки включает 110 рукопи- сей А. С. Пушкина и большой материзл, связанный с именем великого поэта: «Бол- динский архив», «Дела опеки Пушкина», «Дневник Долгорукова» и т. д. Особый ин- терес представляют: «Дело об учреждении надзора за поведением известного поэта титулярного советника Пушкина», относя- щееся к 1833 году, и «Послужной список ти- тулярного советника в звании камер-юнкера Александра Пушкина» - 1887 года. Боль- шая часть документов из этих дел до сего времени не использована биографами ве- ликого поэта. Не меньшей ценности хозяйственные бу- маги Пушкина, касающиеся нижегорюдских владений и села Михайловского. Менее значительно по об ему выставляе- мое музеем лермонтовское собрание. Но оно весьма ценно по своему содержанию: авто- графы стихов, документы о дуэли, рисунки и, наконец, список поэмы «Демон», припи- сываемый самому поэту. Гоголь будет представлен на выставке уникальным отрывком (один листок) из сожженной автором второй части «Мертвых душ» и черновиком письма к Белинскому, разорванным Гогодем на 48 частей. Письмо удалось настолько удачно реставрировать, что его можно легко прочесть. Сороковые годы отражены в документах обширных архивов Тучковой-Огаревой и КНИГИ МАМИНА-СИБИРЯКА ДЛЯ ДЕТЕЙ С каждым годом Детиздат ЦК ВЛКСМ, расширяя издание классиков для детей, увеличивает выпуск книг Мамина-Сиби- ряка. Первой книгой Мамина-Сибиряка, издан- ной для ребят в 1935 г., был сборник его рассказов. 25 тысяч экземпляров мгновен- но были раскуплены юными читателями. В следующем году Детиздат увеличил тираж сборника вдвое. В серии «Книга за книгой» стотысячным тиражом были выпущены «Серая шейка», «Емеля охотник» и - двумя изданиями по сто тысяч - «Зимовье на Студеной». В этом году Детиздат выпустил рассказы Мамина-Сибиряка уже двухсоттысячными тиражами.

Сатина, дающих большой материал о Гер- цене, Огареве и их литературных спутни- ках. Помимо чисто литературных памятников будет выставлен исключительно ботатый ма- териал по истории общественного движения в России XIX века.

Среди материалов о декабристах есть до- кументы-уникумы. Этот раздел выставки открывается под- линником письма унтер-офицера И. Шерву- да к Александру I с просьбой о личной ау- диенции для доклада «о встретившихся об- стоятельствах». Письмо датировано 18 мая 1825 г. Это первый донос царю на декабри- стов. Здесь же подлинное письмо графа Арак- чеева к Александру I с сообщением о приез. де унтер-офицера Шервуда для доноса о за- говоре в армии.

Раздел завершается подлинными запис- ками Николая I к коменданту Петропавлов- ской крепости А. Я. Сукину о мерах, кото- рые необходимо принять по отношению к каждому декабристу в отдельности. Письмо Николая к начальнику штаба Дибичу - о «тактике и мерах борьбы со смутьянами» -- говорит о том, что в царском дворце еще за два дня до выступления де- кабристов знали о дне и часе восстания. Начало ХX века будет представлено на выставке интересными материалами о сим- волистах и о писателях, группировавшихся вокрут сборников «Знание». В этих послед- них материалах ярко отразились реализм и политическая направленность писателей группы «Знание» и организующая роль в ней Максима Горького.

Кольцов не сумел порвать с окружавшим его бытом, цепко его удерживавшим: Много дум в голове, Много в сердце огня!… Да на путь по душе Крепкой воли мне нет. Но поэт-прасол, проведя всю жизнь в борьбе с действительностью, которую он на- зывал материальной, нашел в ней глубокий и чистый родник поэзии. «Любовь к жизни во всей ее обширности, -- пишет Валерьян Майков, - составляла основу его личности и выразилась в его поэзии… Необходимость удерживала его или в степи среди стад и гуртовщиков или на городских рынках, где, в качестве прасола, он тратил силы свои на возню с торгашеством и надувательством. И что ж? Он не только не изнемог под бре- менем этой действительности, но еще оты- скал в ней иоточники упоений и материал для поэзии. Тяжело было ему жить в степи, потому что душа его рвалась в мир, совданный на- укой и просветленный искусством, но самая степь пленяла его своею нерукотворною красотою; он любил ее, как художник… Еще тяжелее было ему сносить все явления ок- ружавшего его быта, но и в этом быту худо- жественный инстинкт его отыскал искры человечности, заслоненные от глаз обыкно- венного человека, и создал то, что называем мы поэзией крестьянского быта». Начав с подражаний, Кольцов очень скоро нашел свой собственный жанр -- песни. По-  

 Драматурги к выборам Сегодня. 15 ноября, в Доме советского пи- сателя секция драматургов ССП СССР уст- раивает большой вечер, посвященный вы- борам в Верховный Совет СССР. Вечер откроется вступительным словом т. Вс. Вишневского. Затем драматурги прочтут свои новые произведения, посвященные выборам. К. Тренев написал интермедию к своей пьесе «Любовь Яровая». A. Глебов, Л. Циновский и Н. Петрашке- вич написали одноактные пьесы. С чтением стихов и песен о выборах вы- ступят B. Лебедев-Кумач, H. Адуев, А. Арго, М. Гальперин, В. Гусев, М. Пусты- нин, В. Соловьев и Е. Яновский. Начало вечера в 19 ч .30 м.

«Пушкин слушает сказки няни Арины Родионовны» Скульптура А. А. Виногра довой. (Выставка «Цветущая Украина». Киев). систематически изображал в своих романах и повестях картины гибели и разрушения. Финалы его произведенийобыкновенно очень драматичны. Писателю казалось, что человечеством правят могущественные сти- хийные силы, противиться которым совер- шенно бесполезно. Он видел лишь тщету человеческих усилий, виделотчаянную звериную борьбу за существование, изобра- жал катастрофы и разруху. Стихийно любивший жизнь, несмотря на мрачный колорит своего социального миро- ощущения, Мамин занимает видное место между русскими писателями благодаря рельефности своих образов и красочности изображения. Он увлечен и пейзажами Ура- ла и образами уральских людей. Писатель любуется силою -- будет ли это чисто физи- ческая сила, проявляющаяся в жестоком кулачном бою («Три конца»), или внутрен- няя сила крепких, кряжистых людей, кото- рых он так любит изображать. Те романы Мамина, в которых он от Ура- перешел к изображению столичной ин- теллигенции («Бурный поток», «Падающие звезды» и др.), тоже связаны с основной его темой о разрушительном действии капи- тализма. Мамин убедительно показывает, как капитализм пагубно действует на все стороны жизни - на семейные отношения, моральные понятия, пауку, искусство и пр. По своим художественным достоинствам эти произведения стоят, однако, значитель- но ниже уральских романов. Но в лучших своих произведениях Ма- мин-Сибиряк поднимается на высоту на- стоящего большого художника. наше время интерес к творчеству Мами- на-Сибиряка, несомненно, начинает ожи- вать, Интересные данные на этот счет при- водил А. М. Горький. Один из корреспон- дентов Горького начинающий писатель-ра- бочий писал о Мамине: «У него книга, как яичко: вред капитализма он понимает на- сквозь, и красоты достаточно». Ма-Сам Горький писал Мамину в день егd юбилея в 1912 г.: «Ваши книги помогли понять и полю- бить русский народ, русский язык. Почти- тельно и благодарно кланяюсь вам, писате- лю воистину русскому. Когда писатель глубоко чувствует свою кровпую связь с на- родом -- это дает красоту и силу ему. Вы всю жизнь чувствовали связь эту и пре- красно показали вашими книгами, открыв целую область русской жизни, до васне- знакомую нам. Земле родной есть за что благодарить вас, доуг и учитель наш». Известный беллетрист народнического ла- геря С. Я. Елпатьевский говорит в своих воспоминаниях о Мамине: «С «Русским бо- гатством» его соединяла общая народниче- ская линия, глубоко залегавшая в душе Мамина, но залегавшая не как формулиро- ванная, договоренная политическая и со- циальная программа, а как неискоренимая тяга к народу, глубокое проникновение в дух и характер народа». Ясно, что здесь происходит своего рода игра словами. Меж- ду «народничеством» в обычном употребле- нии этого слова, под которым подразуме- ностью: «Той идеальной деревни, описание которой мы когда-то читали у наших лю- бимых беллетристов, нет и помину: совре- менная деревня представляет арену оже- сточенной борьбы, на которой сталкиваются самые противоположные элементы, стремле- ния и инстинкты». вается определенная совокупность социаль- ныхиполитических идей, и неопределенной «неискоренимой тягой к народу», т. е. стрем- лением писателя изображать жизнь широ-ла ких трудящихся масс, очень мало общего. Что касается до связи с «Русским богат- ством», на которую ссылается Елпатьев- ский, то он же сам указывает на большую личную близость Мамина-Сибиряка к Н. К. Михайловскому, которою и об ясняется эта связь. В силу той же личной близости с А. А. Давыдовой Мамин принимал самое энергичное участие в «Мире божьем» (впо- следствии «Современный мир»); кроме того, он участвовал в «Отечественных записках» «Деле», «Русской мысли», «Вестнике Евро- пы» и других изданиях. Елпатьевского есть очень интересное наблюдение относительно Мамина: «КогдаВ собиралось большое литературное общест- во, казалось, что он не принадлежит ни к одной из разнообразных групп, собиравших- ся там, что он особняком и сам по себе». Значит, никакой естественной тяги к на- родникам у него не было. Мамин-Сибиряк был «сам по себе». Великолепный изобра- зитель развития капитализма в России, мин не питал никаких народнических ил- люзий относительно возможности для Рос- сии избежать капитализма, но в то же время он не видел, какое огромное положительное значение для исторического развития Рос- сии имело возникновение пролетариата. По- этому он не мог указать никакого исхода из тех бедствий, которые были неизбежны в господства капитала. Ощущение безысходности наложило сильный отпечаток на творчество Мамина: человек, чрезвычайно любивший жизнь, он 

к заводам населения, с «добросовестным ребяческим развратом» «господ», с отсут- ствием того среднего слоя людей (разночин- цев, интеллигенции), который так характе- рен для капиталистического развития всех стран, не исключая и России» (т. III, стр. 379). При всем богатстве специально уральских бытовых картин и типов у Мамина, он не только «певец Урала», как называли его в литературной критике. Хищничество рос- сийского капитализма, ломка, вносимая им во все старые формы жизни, разорение, ко- торое он нес громадному количеству мел- ких производителей, каторжные условия труда и жизни рабочих - все эти явления нашли в нем яркого изобразителя. Была ли у Мамина какая-нибудь общая социологическая теория, в свете которой он уяснил бы себе свои богатые жизненные на- блюдения? E. Соловьев в своих «Очерках по истории русской литературы XIX века» относит его к группе «неверующих народ- ников» - наряду с Новодворским-Осипови- чем, Гаршиным и Надсоном. Такое зачисле- ние Мамина-Сибиряка в народники, повто- рявшееся и пекоторыми другими исследо- вателями, не имеет оснований. Конечно, в 10-х и 80-х гг., на которые падает началь- ный период творчества Мамина, народни- ческие теории оказывали сильное влияние на передовую интеллигенцию, - некото- рые следы этого влияния можно найти и в творчестве молодого Мамина. Так, герой его первого романа Сергей Привалов, обри- сованный автором с известной симпатией, создает туманные народнические планы поднятия земледелия на Урале в противо-У вес заводской промышленности, мечтает о поддержании патриархальной земледель- ческой общины. Но автор изображает При- валова совсем слабым, несчастным челове- ком, планы которого утопичны и безрезуль- татны. Можно найти и некоторые другие частные случаи, где у Мамина проявляются те или иные следы влияния народнической идеологии. Но в общем творчестве писате- ля эти частности и мелочи не имеют значе- ния. Социологические обобщения народни- чества остались чужды Мамину, теории на- родников с самого начала его деятельности не руководили им. разМы нигде не найдем у Мамина специаль- ного интереса именно к крестьянскому бы- ту; преклонение перед общинным духом русского крестьянства, перед знаменитымипериод «устоями» вовсе отсутствует у него. В очень раннем своем рассказе «Все мы хлеб едим» он говорит о деревне с полной определен-

М. КЛЕВЕНСКИЙ

Д. Н. Мамин-Сибиряк (1912 -- 1937 гг.)

1891-му году, когда Мамин-Сибиряк приехал в Петербург, он был уже писате- лем с именем, автором нескольких романов и большого количества повестей, рассказов и очерков. В усиленной литературной рабо- те прошла вся его остальная жизнь. В пос- ледние годы жизни, изнуренный недугом, он уже мало писал. С глубокой ненавистью относился старый писатель к произведе- ниям буржуазной литературы после 1905 г., к ее оторванности от народа, к буржуазной эстетской утонченности, к увлечению сти- лизацией, жертвующей содержанием и мыслью. Все это было органически чуждо Мамину, серьезному и вдумчивому писате- лю-реалисту. Мамин-Сибиряк впервые выдвинулся в литературе как изобразитель Урала с его дико красивой природой и своеобразными формами быта. Уралу посвящены его луч- шие романы - «Приваловские миллионы» (1884), «Горное гнездо» (1884), «Три конца» (1890), «Золото» (1892), «Хлеб» (1895), по- весть «Вратья Гордеевы» (1891) и много- численные рассказы, часть которых собрана в сборнике «Уральские рассказы». Мамин-Сибиряк правдиво изобразил ос- новные моменты социальной жизни Урала: переход от крепостного заводского труда к вольнонаемному и бурное развитие на этой окраине капиталистических отношений. С этими основными темами связаны все его крупные уральские произведения. Эпоха развития капитализма создавала на родине писателя весьма своеобразные отношения, порождала большую пестроту экономиче- ских и бытовых явлений, -- весь этот бога- тый материал нашел в лице Мамина прав- дивого и яркого изобразителя. Значитель- ность бытовых картин Мамина-Сибиряка оценил В. И. Ленин в своей работе «Разви- тие капитализма в России». Говоря о до- ставке продуктов с Урала в Москву посред- ством примитивного «сплава» по рекам в год, В. И. Ленин добавляет: «Ср. описание этого сплава в рассказе «Бойцы» г. Мамина- Сибиряка. В произведениях этого писателя рельефно выступает особый быт Урала, близкий к дореформенному, с бесправием, темнотой и приниженностью привязанного

Двадцать пять лет назад, 2(15) ноября 1912 г., после длительной и тяжелой болез- ни умер писатель Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк. Судьба сыграла с ним влую шутку: он умер вскоре после сорока- летнего юбилея своей литературной дея- тельности. Умирающий писатель получил многочисленные телеграммы и поздравле- ния, но был уже лишен возможности созна- тельно их воспринять. Признание пришло слишком поздно. При жизни значение творчества Мамина упорно недооценивалось современной ему крити- кой. Конечно, Мамина признавали талан- том, его произведения охотно печатались, но это признание было каким-то холодным и равнодушным. Его оригинальное и очень сильное дарование при жизни писателя да- леко не было оценено в полную меру. Из современных Мамину критиков это отметил E. Соловьев, указавший, что Мамин-Сиби- ряк «лишь по какому-то случайному недо- разумению держится точно в тени и не за- нимает по всем правам принадлежащего ему высокого места». Но в действительности это вряд ли было недоразумением. Реалистические романы Мамина, правдиво рассказавшие о делах русской буржуазии и резко осудившие ее бесчеловечность, не могли прийтись по вку- су ни в период господства народнической мысли, ни тем более в период декадентства * символизма.

ствии говорил о своем «провинциальном сердце». К первому пребыванию Мамина в Петер- относится и начало его ли- было очень перебивался га- мелкой ли- острую ма- бурге в 70-х гг. тературной деятельности. Оно скромно: молодой студент зетным репортажем и другой тературной работой, испытывая териальную пужду. В это же писал несколько рассказов и совершенно неудачный роман. Возобновил свою литературную деятель- он начал пе- ность Мамин в 1882 г., когда чатать произведения из На этот раз писатель сразу бя внимание читающей публики.

Амитрий Наркисович Мамин, с фамилией которого навсегда соединился его первона- ьный литературный поевдоним «Сиби- нк», родился в 1852 г. в семье священника Витимо-Шайтанском заводе Верхотур- ного уезда Пермской губернии. Он учился скатеринбургском духовном училище и рмской семинарии, в 1871 г. поступил в недико-хирургическую академию в Петер- Пробыв на двух отделениях этой мадемии, а затем на двух факультетах уни- Бситета (естественном и юридическом) до . и нигде не окончив курса, он в .уехал на Урал, в Екатеринбург Мердловск) и прожил там до 1891 г. Жизнь провииции привлекала его: он впослед-