Литературная

газета

№

63

(699)

АЛЕКСЕЙ

ТОЛСТОЙ

Николай ПАНОВ

Два отрывка из романа «Хлеб»   I новые выборы в сельсовет… И новый сель- совет произведет справедливую разверстку хлебных излишков… У кого мало хлеба - с того не спросится, у кого много хлеба - тому придется немножко поделиться с ре- волюцией… главеИван Гора своротил большой нос, мигнул, и одобрительно засмеялось большинство со- брания. хлеба, «просвечивали» и самого председате- ля, Не верили никаким оправданиям, гля- дели в классовый корень вещей в нерас- слоенность деревни. Надымив полную избу махоркой, созывали на завтра общее со- брание.  Немецкое командование уже осведомлено  о настроении рабочих… Шпионов достаточ- но… С незначительными силами немцы вряд ли решатся лезть в Петроград… В соседней пустой комнате, где на един- ственном столе была развернута карта- девятиверстка, работал штаб - во с генералом Бонч-Бруевичем. Ленин вызвал, военных специалистов из Могилева, где они ликвидировали штаб бывшей ставки. Ленин сказал им: «Войска у нас нет, - рабочие Петрограда должны заменить вооружен- ную силу». Генералы представили план: выслать немедленно в направлении Нарвы тридцать сорок бойцов и тем ременем формировать и перебрасывать им в по- мощь боевые отряды по пятьдесят сто бойцов. Ленин и Сталин одобрили этот план. Немедленно, в этой же комнате, с водним столом и табуреткой, штаб Бонч- Бруевича начал формирование групп и от- рядов и отправку их на фронт. Нарву. Многие из рабочих первый рав держали винтовку в руках. Эти первые отряды Красной Армии были еще ничтож- ны по численности и боевому значению. Но у людей - стиснуты зубы, напряжен каждый нерв, натянут каждый равнинам. Питерские рабочие понимали, что вступают в борьбу с могучим врагом, и враг этот носит имя - мировой империа- лизм… Это сознание непомерных задач ока- зывалось более грозным оружием, чем гер- манские пушки и пулеметы.

ПРЕДВЫБОРНАЯ РЕЧЬ О КОМДИВЕ ПЕТРОВЕ Илья ФРЕНКЕЛЬ  С матросским суровым конвоем Он был на Финляндском вокзале, Он слушал - голодный рабочий - Речь Ленина с броневика! Пылают восстанья горнила… Винтовки дают на Патронном… Солдаты с рабочими рядом… Октябрьская ночь на дворе… Отброшен кровавый Корнилов! Конец императорским тронам! Михайла с рабочим отрядом Врывается в Зимний дворец… Дни славных походов настали. Винтовки всегда наготове. Краснов и чехословаки… Урал, Туркестан, Ярославль… Да здравствуют Ленин и Сталин! Споем о Михайле Петрове, О красноармейце Петрове, Чья слава в сраженьях росла! Мы учимся, крепнем и строим. Страна расцветает на диво! И тех, кто ее защищает, Умеет она наградить… Он был незаметным героем, Он стал знаменитым комдивом: Два ордена, путь освещая, Горят у него на груди! Лесная зеленая дрёма Моторным взрывается ревом - Ревут многотонные танки, Танкетки встают на дыбы: Мы знаем, что на танкодромах Танкисты комдива Петрова В учебные ходят атаки, Ломают на части дубы. Вращаются плоские башни, Окрестности в пушечном громе… Разбитые в щепы мишени Дымятся на дальнем лугу… А он наблюдает - всегдашний: По-сталински весел и скромен, Всегда неуклонный в решеньях, Всегда беспощадный к врагу. Ноябрьские дни на исходе! Страна бюллетени подымет За счастье, за мир, против войн - В торжественный выборный день… Трудящийся Наро-Фоминска Назвал пролетарское имя Героя, который достоин Войти в окружной бюллетень: То -- имя комдива Петрова. Фамилия скромная эта Танкиста и кандидата В Верховный Союзный Совет… Страна наша сталью одета. И, брови нахмурив сурово, Ее охраняют герои - Им равных в истории нет!  Герой Советского Союза комдив Ми- хаил Петрович Петров баллотируется в депутаты Совета Союза по Наро- Фоминскому избирательному округу (Московской области). Страна наша, сталью одета. И, брови нахмурив сурово, Ее охраняют герои - Им равных в истории нет. Спюем про комдива Петрова! Прославим комдива Петрова Танкиста и кандидата В Верховный Союзный Совет! Взгляните на смуглые скулы, Взгляните на взор непреклонный, На жесткий, крутой подбородок, Овеянный сотней ветров… Под лязги и грохот и гулы Ведет броневые колонны Герой трудового народа - Михайла Петрович Петров. Он был полуграмотный слесарь… Его б вы узнали едва ли… Родился он в дальней деревне, В закованной, нищей стране. Он к солнцу тянулся из леса, Он жил в петербургском подвале, Трудясь на Патронном заводе, На Выборгской стороне. Когда в металлическом вое Штыки свои в землю вонзали Солдаты (в окопные ночи), Вскипала восстаний река.



Тревожные гудки по приказу Ленина раздались через два часа после взятия Пскова. Ревели все петроградские фабрики и заводы. Сбегавшимся рабочим раздава- дось оружие и патроны. Сбор начался в Смольном. Всю ночь во всех район айонах столицы, со всех окраин шли кучки вооруженных на широкий двор Смольного, где горели кост- ры, озаряя суровые, хмурые лица рабочих, товвоеннуюм,улеметной пахи фронтовиков; золотые буквы на без- козырках балтийских моряков, держав- шихся отдельно, как будто этот необычай- ный смотр - лишь один из многих авралов при свежем ветре революции. Было много женщин -- в шалях, платках, в полушубках, иные с винтовками. Кое-ге в темной толпе поблескивали студенческие пуговицы. От озаряемой кострами колонна- ды отскакивали всадники на худых лоша- денках. Люди тащили пулеметы, связки са- бель, винтовки. Охрипшие голоса выкрики- вали названия заводов. Кучки людей пере- бегали, строились, сталкиваясь оружием. - Смирна! - надрывались голоса. - Стройся! Владеющие оружием - шаг впе- ред!… Снова пронеслись косматые, храпящие лошаденки. Хлопали двери под колонна- дой. Выбегали военные, ныряли в волную- щуюся толпу… В костер летел кем-то при- несенный золоченый стул, высоко взметы- вая искры. Серые облака рвали лохмотья о голые вершины деревьев, заволакивали треугольный фронт Смольного. Из темноты широкого Суворовского про- спекта подходили новые и новые отряды питерских рабочих, поднятых с убогих коек и нар, из подвалов и лачуг неумолкаемой тревогой гудков… В коридорах Смольного рабочие двига- лись сплошной стеной; одни - вверх по лестницам, другие с оружием и приказами, наспех набросанными на клочках бумаги, вниз, в морозную ночь, на вокзалы. В третьем этаже, где находился кабинет Ленина, в этой давке протискивались ве- стовые, курьеры, народные комиссары, секретари партийных комитетов, военные длены Всероссийского Центрального испол- нительного комитета и Петроградского со- вета. Здесь видели прижатых к стене ко- ридора растерянных «левых коммунистов», вдесь Иван Гора своими ушами слышал, как старый путиловский мастер в железных ючках, притиснутый к вождю «левых ком- мунистов», говорил ему:

Иван Гора забрался со своим отрядом в семь человек далеко в черноземье, в Милле- рово-ближе к знакомым местам. В селе Константиновке, куда приехалиВесь на двух телегах, начали с того, что аресто- вали сельсовет: председатель оказался быв- шим урядником, писарь - дьяконом. Воз село загудело с утра у сельсовета. Иван Гора распорядился: «Здешнее ку- лачье нам устроит провокацию. Ни в каком случае не открывать огня, только в край- ности. Двоесо мной, без винтовок, - на крыльцо. Остальные сидите в избе». Иван Гора вышел на крыльцо. По толпе человек в четыреста полетел ропот. Кое у кого в руках были здоровые палки, выдер- нутые из плетня. Иван Гора немного пома- хал на толпу, будто это был рой пчел; - Стращать меня станете потом, товари- щи. Давайте поговорим. Поговорить, конечно, нашлись охотники. Ропот утих. Он начал с главного. - Что такое советская власть? Советская власть это вы да мы… Мне сам Лении приказал об этом сказать… А вы что делае- те? Выбрали кровавого палача, царского урядника, Гнилорыбова, выбрали кутейни- ка секретарем. Чьи они аганты? Гнилорыбов живет на дворе у Митрохина, всему свету известного мироеда. Дьякон его, Гнилоры- бова, зять… Вот они чьи агенты, вот кто их поставил в сельсовет. Для чего? А для то- го, чтобы кулак Митрохин сидел в этом глупом сгле царьком да вам бы -кому пу- дик, кому два,а вы ему летось за пудик двапудика, и вы бы у него батрачили же, чем при Николашке Кровавом… Понят- но? - Понятно, понятно,-ответили из толпы голоса. Иван Гора метнул глазами в ту сторону: - Не думаю, чтобы вы были такие дура- ки, товарищи… Не для того мы, питерские рабочиз, делали переворот в октябре, чтобы Митрохин с Гнилорыбовым и вся их шатия жрали горячие блины в свое удовольствие, ы бы…Тут он начал указывать паль- цами на тех, про кого узнал давеча от воз- чиков по дороге.--А вы бы, Иван Василье- бич, вы бы, Миколай Миколаевич, вы бы, Степан Митрофанович, без шапки под их окошком слезно просили - повременитэ с должишком, «детишкам, мол, есть нече- го»… Устроили вы у себя советскую власть, ребята,спасибо… Он ожидал так и вышло: в вадних рядах опять начался ропот, злые голоса: «Других ступай учить Не хуже тебя знаем про советскую власть!» Не давая разгореть- ся шуму, Иван Гора раздул шею - ва- гудел басом: - Советская власть: «Кто не работает- тот не ест». Наша первая и последняя за- поведь… Батрак, бедняк, однолошадник - это советская власть… А тот, на кого вы ра- ботаете, а он ест, это враг советской вла-- Сти… - Это как же так мы не работаем?--бе- шено закричало десятка два голосов. - Дар- моеды питерские! Грабить приехали! У си- рот последний кусок отнимать! Иван Гора решительно шагнул скрыльцат умываясь на фронтах кровью, требуют у вас хлеба. Они, бедняги, умирают, чтобы ва- ши дети были сыты, Требуют хлеба не у тех, у кого нет… А требуют у тебя, богатей Евдокимов… У тебя, Третьяков… У тебя, Митрохин… Стойте.Он поднял руку. Кри- чавшие сильнее всех, видя, что их недруж- но поддерживают и к крыльцу не дают пробиться, замолчали на минуту.-Стойте!… Мы действуем по революционному советско- му закону… В силу этого мандата… (выдер- нул из циджачного кармана, помахал бу- мажкой) председателя Гнилорыбова, как скрывшего свою принадлежность к царской полиции, и зятя его, дьякона,арестуем, и они будут преданы революционному суду… В силу этого мандата об являю на завтра

 день шумело село, покуда на широ- кой улице, уходящей черным шляхом в степь, не показалось стадо. Позади садилось широкое солнце, ударяя сквозь пыль низ- кими лучами по коровьим раздутым бокам. Запахло парным молоком. Заскрипели во- рота. Перекликались женские голоса. Кучки спорящих начали расходиться. Улица опустела. Только у сельсовета еще виднелся народ,-выходили и входили, хло- пая дверью, желтел сквозь ставни свет. На завтра были намечены удачные кандида- ты в предсельсовета и в секретари- бойкие, неглупые ребята-из самых захудавших на селе. Выяснены приблизительные запасы хлеба по кулацким дворам. Казалось, все шло гладко,

Опустела и площадь у сельсовета. Над вы- соким тополем разгорались семь звезд Боль- шой Медведицы, Конечно, если вслушаться в ночную тишину не городским, а деревен- ским ухом, можно было бы различить не- привычные звуки, например, - далеко в степи конский топот. Но мало ли кому по- надобилось скакать среди ночи… Замоткин, завхоз отряда, раздобыл хле- ба, яиц и кислого молока. Комаров, Жилин, молчаливые братья Уйбо и больной цынгой Федичкин (все путиловцы, из одного цеха) поужинали. Иван Гора приоткрыл ставень: - От этой махорки с души воротит… ху-Ночь была черная, влажная, тихая. Даже собаки перестали брехать. Лениво прини- мался шелестеть тополь, заслонивший не- сколько звезд… Замоткин сообщил, что на дворе роскошный сарай, правда, без кры- ши, но внутри чисто и пусто… - Тут бабенка одна вертелась в сумер- ках: «Не надо ли вам чего, товарищи!» Вз- лел ей соломы принести. - Бабенка вертелась?-удивленно спро- сил Иван Гора. - Своя вполне, товарищ начальник. Я к ней ведь не сразу, а с подозрением: «Ты что, говорю, тут нюхаэшь, толстенькая? Мо- жет, баню истопила?» - Вот дурной!-Иван Гора захохотал, топая сапогом.Ну, как, ребята, в сарай пойдем? Все согласились, что обстановка не вну- шает опасений, Все-таки для осторожности репили по очереди дежурить. Захватили остатки хлеба, портфель, винтовки, пошли в сарай, Зесь, дэйствительно, было хоро- шо, прохладно, пахло свежей травкой, ра- стущей у порога широких, щелястых поко- сившихся дверей. - Замоткин, ты как же, так ее в лоб и спросил про баню? Ага. Думаю,ну как скажет про ба- нюсейчас арестую… - Умора!…

Немцы надеялись без особых хлопот войти в Петроград. Их многочисленные агенты готовили в Петрограде побоище- взрыв изнутри. Тысячи немецких военно- пленных - по тайным приказам -- подтя- гивались туда с севера, с востока - из Сибири. Питерские обыватели перешепты- вались, глядя на кучки немцев, без дела шатающихся по городу. Но в одну черную ночь Петроград, по распоряжению Ленина и Сталина, был сразу разгружен от гер- манских подрывников. Взрыв не удался.   Когда шпионы начали доносить немцам о возбуждении питерских рабочих, о всеоб- щей рабочей мобилизации, когда их пере- довые части стали натыкаться на огонь новосформированных пролетарских частей занятие северной столицы показалось делом рискованным и ненадежным.



II 

Продовольственные отряды питерских ра- бочих раз езжались повсюду по хлебным селам, глухим деревням. Строгого плана не существовало. Отряды по собственному ра- деревенскую революцию. В ином сейе мироед-христопродавец, на- курив самогону, собрав сход, тряс мокрой от слез бородой, просил православных, вдов и сирот о забвении грехов своих. «Что мое то ваше,говорил,господь прогневался ва наши грехи, наслал заразу… Так неужто я дьяволам большевикамотдам хлебец? Бе- рите лучше вы из мово амбару по два пу- дика, уж мы сочтемся, бог нас рассудит». В ином селә орудовал протопоп, грозно заламывая на амвоне косматые брови: «Ви- дали у коммунистов на фуражках козлиные рога? А кто не видал, пусть глаза пошире разидет… Понимать можете? И кто им хоть нам днесь,-сказано в писании. А про мо- нополию в писании не сказано». В ином селе кулачки по ночам пристрели- вали беспокойных мужичков на огородах и гумнах, в страхе держали деревенскую бед- ноту. Были и такие углы, где все еще си- дел либеральный помещик, беседуя в су- мерках на крылечке о французской рево- люции, о выкупных платежах, о славянской богоискательской душе. Продовольственный отряд, появляясь в селе, вылезал из телег у сельсовета. Вызы- вали председателя,человек приходил, в страхе моргая на суровые лица питерских. Садились за шаткий столик, закапанный

- Вот, садовая голова, народная-то вой- на когда начинается… Это, видишь, тебе- не фунт дыму…

Владимир Ильич у себя в кабинете - возбужденный, быстрый, насмешливо-ко- лючий, решительный - руководил бу- рей: рассылал тысячи записок, сотни лю- дей. От телефона бежал к двери, вызывал человека, расспрашивал, приказывал, раз -  яснял короткими вопросами, резкими об- наженными формулировками, как шпора- ми, поднимал на дыбы волю людей, расте- рявшихся в этой чудовищной сутолоке. Здесь же, освободив от бумаг и книг место ва столом, работал Сталин. Сведения Фронта поступали ужасающие, поориме Старая армия окончательно отказывалась повиноваться. Матросский отряд, на кото- рый возлагались большие надежды, вне- вапно, не приходя даже в соприкосновение с неприятелем, оставил Нарву и покатился до Гатчины… В минуты передышки Влади- мир Ильич, навалясь локтями на кипы бу- маг на столе, глядел в упор в глаза Сталину: - Успеем? Немецкие драгуны могут уже Вавтра утром быть у Московских ворот. Сталин отвечал тем же ровным, негром- вим, спокойным голосом, каким вел все разговоры по телефону: - Я полагаю - успеем… Роздано винто-

Мой герой И в стихе и в жизни дружим, Вот на льдине ты зимуешь, Мы с тобой - Мой герой. Общей цели вместе служим, Мой герой. Ты, моряк, стоишь на вахте, Мой герой. Ты рубаешь уголь в шахте, Мой герой. Пашешь землю, город строишь, Мой герой. Варишь сталь, каналы роешь, Мой герой. Ты - отважный пограничник, Мой герой, Ты - стахановец, отличник, Мой герой. В стратосферу мчишься к звездам, Мой герой. Громом бьешь по вражьим гнездам, Мой герой. Ночи Арктики штурмуешь, Мой герой. Ты - ученый, врач, писатель, Мой герой. Ты - артист, изобретатель, Мой герой. Большевик непримиримый, Мой герой. Всем народом нашим чтимый, Мой герой. Ты проверен, ты испытан, Мой герой. Славным Сталиным воспитан, Мой герой. Лозунг, песня, речь поэта, Голос мой - Чтоб прошел в состав Совета Мой герой. 1929 году Шмидт на ледоколе «Седов» от-  правился на Землю Франца-Иосифа и впер- вые водрузил там красное знамя Советов. Уже тогда профессор Шмидт был облечен замечательным званием «Комиссара Архи- пелага». Через год Шмидт, опять на «Се- дове», повторил это путешествие, а затем со своей экспедицией направился к Се- верной Земле. были внесены поправки в старые карты Арктики. Некоторые мнимые зем- ли были разжалованы в несуществующие, но попутно были открыты и нанесены на карту новые земли, новые острова и меж- ду ними остров Шмидта. В 1932 году Шмидт на «Сибирякове» в одну навига- цию, несмотря на чудовищно-тяжелые ус- ловия, прошел Великим северным морским путем из Архангельска в Тихий океан. Это был поход небывалый в истории море- плавания. Страна наградила Шмидта орде- ном Ленина. …Заседание в зальце Главсевморпути за- канчивается. - Товарищи, - говорит председатель комиссии по чистке, -- товарищи… Провер- ка товарища Шмидта показала, что он с честью носит не только высшее отличие гражданина -- орден нашей страны, но и самый почетный документ человека - партбилет коммуниста! Трудно сейчас энциклопедии поспевать за нашей жизнью. Шмидту - главному редактору БСЭ - это известно лучше, чем кому бы то ни было… Не успел книго- ноша доставить вам очередной том, еще пахнущий клеем и краской, как сведения о советской действительности, изложенные на его страницах, уже устарели… Возьмите том БСЭ на букву «Ш». Прочтите, какими заманчивыми, интригующими строчками обрывается скромная заметка о Шмидте: 12 июля 1933 г. отправился на судне «Челюскин» (см.) во главе новой полярной экспедиции для повторения рей- са 1932 г., имея ряд новых научных и хо- зяйственных заданий. Для обеспечения ра- боты и исследований Арктики Ш. проде- лана большая работа по подбору и товке научных и практических кадров». Вот и все, Отправился на судне… За- метка на этом обрывается, как-будто пи- савший ее сам торопился на вокзай про- вожать Отто Юльевича или уехал вместе с ним. Необходимо несколько дополнить эту ко- роткую справку. Отто Юльевича Шмидта, большого ученого, академика, большевика, автора большой специальной математической ра- боты «Абстрактная теория групп», слава мировая и разносторонняя. Имя краткое и твердое, словно вырубленное изо льда - энциклопедично. Это имя но- сит один из островов Полярного моря. Это имя носил лагерь на шаткой, но никогда не тающей в нашей памяти льдине. Этим именем подписаны серьезнейшие ма-  

Иван Гора закрутил головой, Начал стя- гивать сапоги, но подумал- не стоит, пожа- луй. Один из братьев Уйбо взял винтовку, пошел к воротам. Семь человок левли не роно стывать носом… Иван Гора еще елышал, как Уйбо, види- мо, соскучась стоять у ворот, сел на бревна, тяжело прислонился снаружи к доскам са- рая. Над головой смутно темнел переплет стропил, горели большие донские звезды. Внезапно Иван Гора, не разлепляя глаз, привстал: показалось, что в стену сарая ударили чем-то, будто застонал человек. Но проснулся Иван Гора от раздирающего тре- ска повалившихся дверей, от звериного во- пля. Вскочил, протянул руки. Кто-то ки- нулся на него, остро воняющий потом, бе- шено обхватил, ломая, и сейчас же ударил лезвием вскользь-мокро-в голову…



вок и пулеметов… - Он прочел справку.-  чернилами. Выясняли причины недосдачи ЛЕВ КАССИЛЬ

тематические труды. Это имя первым сто- яло в историческом рапорте, посланном Сталину людьми, завоевавшими Северный полюс. Принадлежа к партии, меняющей лицо земли, Шмидт удостоился права пер- вым редактировать новый портрет и опись нашей планеты - большой советский ат- лас мира. Его, ставшая уже знаменитой, патриар- хальная, столь любимая карикатуристами борода, как своеобразный флаг развевает- ся во всех больших советских полярных походах. Вот мы провожаем его зябким утром с Московского аэродрома, где он вместе с Папаниным проверяет утварь и хозяйство первой в мире зимовки на Се- верном полюсе. Проходят месяцы, и снова на этом же аэродроме мы встречаем его опять, уже вернувшимся с полюса. Он не любит писать. Ему кажется скуч- ным это томительное занятие. Он не на- писал ни одной книги о своих замеча- тельных походах. А сколько интересного он мог бы рассказать нам… Он не любит писать, но это не мешает ему быть страст- ным читателем. Он читает много, всегда и везде - дома, в отпуске, на ледоколе, на льдине. Гете -- вот один из любимых его авторов. Это отвечает энциклопедичности шмидтовских интересов. Но он ценитель и современных книг, особенно - современ- ных поэтов. Он верный почитатель Мая- ковского. Он любит молодость в искусстве, подго-Шмидт любит хорошую улыбку и звон- кий смех. Самая длинная зимовка не смо- жет поколебать в нем жизнеупорной, боль- шевистской веры в успешный исход дела. Он остается великолепным организатором в любой обстановке. И люди верят в него, как верят большому человеку, умному на- чальнику, другу. Стоит лишь послушать, с каким восторгом говорят о своем Ледо- вом комиссаре те, кто разделил с ним тя- готы ледового относа, или же трудные ве- личественные часы, когда власть человека закреплялась над Северным полюсом. театре. Он сам живет большой, молодой, полно- ценной жизнью. И несмотря на огромную занятость, на большую ответственную ра- боту, у Шмидта как-то выкраивается вре- мя для отдыха, для прогулок, для спорта. Он любит изобретать всевозможные игры. Его любимая забава - выдуманная им игра в бутылку капитана Гранта - не раз помогала челюскинцам коротать тяжелые часы, Пишется таинственная записка, где добрые три четверти букв отсутствуют и заменены черточками. Записку эту надо расшифровать. ШмидтаАкадемик, орденоносец, Герой Советского Союза - он выдвинут сейчас кандидатом в депутаты Совета Национальностей. Он знает просторы нашей страны, начиная от Памира и кончая Северным полюсом, и страна знает его, славит и голосует за него.

один из самых серьезных экзаменов. Мож-  но быть человеком безумной отваги, а в деловом повседневьи оказаться трусом. Мо- ряк, хаживавший вокруг света, оказы- вается иногда на суше обведенным вокруг пальца… Такова проверка буднями. В одной из небольших комнат здания бывших Верхних торговых рядов, у стола, покрытого красным сукном, встал встре- ченный аплодисментами человек, больше-Так вик, ученый-исследователь, чьи походы и внания, чье мужество и твердость водите- ля советских полярников были известны каждому из присутствовавших на том соб- рании, Но в этот день в небольшом зале своего учреждения он, как коммунист, как рядовой член партии, проходил партий- ную проверку. - Моя биография, - говорил он, - ни- чем особенным не замечательна и мало поучительна. Поучителен в ней разве толь- ко яркий пример того, как велика могу- чая воспитательная сила пролетарской ре- волюции. Л- интеллигент. Профессор… С мужественной откровенностью, без ри- совки и позы рассказывал он о сложном своем пути в партию. Гимназия в Одессе, Снаряды с «Потемкина». Пожар гавани, еврейский погром, заревом вставшие над мирными горизонтами детства. Но это ыло лишь тревожным отсветом каких-то да- леких и не совсем понятных бед. Потом Киевский университет. Чтение Маркса, война, каноиада которой потрясла молодо- го ученого и заставила по-иному взгля- нуть на многое. Петроград 1917 года. Июль -- октябрь. Революция радует, увле- кает его. Но он еще не верит в силу под- нятых масс. И Базаров нашептывает ему, что Ленин - фантаст. Затем МоскваB том же самом здании Верхних торговых рядов, где теперь проходил партийную чи- стку Ледовый комиссар, оседает Нарком-«Ш. прод. Шмидт -- член коллегии наркомата. В декабре 1919 года вместе с лучшимиз интернационалистов принимается в РКП и получает партбилет, в котором стаж за- считан с марта 1918 года. В 1920 году - член коллегии Наркомпроса. Заведующий Госиздатом. Потом проект создания Большой совет- ской энциклопедии. Тесное общение с лучшими людьми партии. Частые встречи е Лениным. Бывал на всех с ездах партии после Октября, кроме тех, когда мешали… льды. Огромная работа на Севере. Сталинская идея о сквозном плавании- Великим северным морским путем. Лич- ная неустанная помощь и руководство товарища Сталина. Исторические походы, окончательно вы- ковавшие одного из лучших коммунистов Арктики. Нужно ли приводить здесь весь послуж- ной полярный список Шмидта? Начиная с 1929 года этот список становится тож- дественным славной летописи победного наступления большевиков Арктики.

ЛЕДОВЫЙ КОМИССАР Герой Советского Союза Отто Юльевич Шмидт баллотируется в депутаты Со- вета Национальностей от РСФСР по Ка- занскому избирательному округу. - Ну, еще немножко осталось по- терпеть, - как бы извиняясь сказал он, не надо волноваться… А вы чего тут до- жидаетесь? Ведь вы уже как будто про- верены? Спать, спать пора! Смотрите, ка- кой у вас вид утомленный. - Нет, уж мы подождем, Вот, как вы нашего Петро отпустите, так уж мы вме- сте. - Нечего и ждать. Спать надо. Вон, смотрите, этот товарищ совсем уже засы- пает. Идите спать. Он сердито твердил: «Спать, спать!». Но не мог скрыть где-то на дне своих серых глаз затаенного одобрения. Я вспомнил об этой физматовской ночи в то невеселое утро, когда Ушаков радио- челюскинской льдины, что графировал с Отто Юльевич Шмидт болен, что прави- тельству необходимо настоять, - нет, про- сто предписать Шмидту при первой же  возможности покинуть ледовый лагерь. Мы узнали, что несколько дней Шмидт пре- возмогал болезнь, скрывая ее от това- рищей по лагерю, изо всех последних сил стараясь не свалиться. Слабые легкие и давно уже подкрадывавшийся туберкулез сломили яростное сопротивление. Шмидт слег. Четыре дня скрывал он от всего ми- ра свою болезнь, Мы вспомнили физма- товскую ночь и затаенное одобрение во взгляде серых глаз. Мы поняли («Нет, уж мы вместе!…»). Второй раз мне пришлось встретить 0. Ю. Шмидта на подножке вагона поль- вкого экспресса. Густым еосновым лесом проехали мы из Негорелого к коттеджам пограничной за- ставы, к волейбольной площадке, к крас- ному уголку - самому первому красному ному уголку у входа в СССР с Запада. Красно- армейцы заботливо украшали ваставу, приколачивали транспарант: «Привет со- ветскому Колумбу!». Первый привет Стра- ны советов был от имени Красной Армии на первых же метрах оберегаемой ею земли. Тихо на границе. Из-за польского гори- зонта плывут облака, переваливают через границу, проходят над заставой, над ло- зунгом арки: «Коммунизм сметет все гра- ницы». И ветер несет их к советским го- ризонтам. И вот ровно в 8 часов вечера, тяжело отпыхиваясь, медленно прошел под аркой экспресс. И в предпоследнем вагоне мы увидели осунувшееся лицо Шмидта и за- горелый лоб Ушакова. Покинув почти два месяца назад шаткую, неустойчивую льди- ну, они плыли на чужестранных кораблях, двигались по чужим землям, и вот за скромной аркой, которая в эту минуту стала для них триумфальной, они снова на родной земле. - Наконец-то после всех заграниц мож- но снова вадохнуть полной грудью на со- ветской земле! - восклицал Отто Юлье- вич и глубоко вдыхал аромат белорус- ского бора. Потом мне доводилось не раз видеть Отто Юльевича на собраниях, на митин- гах, слышать его замечательные рассказы о героизме советских полярников - слы- шать в больших залах и дома, в кабинете ученого. Но особенно запомнился мне один день. В этот день прославленный Ледовый комиссар, ученый, отважнейший путеше- ственник проходил суровую и ответствен- ную проверку. Проверка буднями, испы- тание медленным отнем повседневности   Ледовый комиссар!… Четыре года назад в вагоне скорого поезда Негорелое -Москва, в котором мы, встретив Отто Юльевича Шмидта на грани- це, возвращались в столицу, везя спешно на- бросанные корреспонденции, очерки, фелье- тоны, в поисках четкого, всеохватывающего ваголовка наименования простого, запомина- ющегося, броского - вдруг нашлись эти слова - Ледовый комиссар. Теперь мы снова ставим в заголовок эти два слова. Маяковский учил нас обогащать язык находить слова, чтоб «без языкая улица» могла «разговаривать», выражая свои но- вые чувства и помыслы. И трудно не испытывать законной, мне кажется, тут писательской гордости, когда слышишь, как в речах и приветствиях, в статьях и очерках товарищей и просто в разговоре Отто Юльевича Шмидта величают Ледовым комиссаром - высоким званием, почетным титулом, который был найден тогда, 5 июня 1934 г., в поезде, везшем нас с границы. Отто Юльевич Шмидт баллотируется в Совет Национальностей по Казанскому из- бирательному округу. Я живу в Москве. Мне, к сожалению, не придется голосовать за Ледового комиссара. Но по советским за- конам каждый гражданин может агитиро- вать за любого выставленного кандидата. И я с гордостью воспользуюсь этим правом, правом гражданина и возможностями пи- сателя-журналиста. Многажды и в различной обстановке до- водилось мне встречаться Отто Юлье- вичем. Профессора Шмидта я увидел впервые дверях деканата физико-математическо- факультета I МГУ. Шла академическая проверка студентов. Один из моих прияте- ней, отрастивший огромные хвосты не- еданных зачетов, нервничая, ждал своего наших часа. Мы уже были проверены. На вачетках уже красовался штамп комиссии, отпустившей наши души на покаяние. Но мы не могли оставить своего еще «не про- веренного» друга. Нервное возбуждение сошло, схлынуло, обнажив усталость. Хо- телось спать только. И вот дверь кабинета открылась, и мы увидели фигуру высо- ного, бородатого человека, Это был пред- седатель комиссии. Он медленно обвел нас понимающим добрым взглядом. У него бы- большие, немигающие, серо-голубые нтаза, Прямой, бородатый, с правильными пертами лица, он был похож на извест- портрет Джона Брауна, самоотвер- оболициониста.