Литературная

газета

№

70

(706)

шота руставели  Тогда Автандил говорит о своей возлюбленной, с которой он расстался, едва только увидев. И ради дружбы он оставил родину, тайно, не послушавшись владыки. Неужели друг не оценит его? Речь его была сладкозвучна, подобно лире. Неуже- ли он не внемлет ни его молениям, ни слезам столь преданной Асмат? Тариэль! Что случилось с ним? Лев и тигр, мертвые, лежат рядом… Пусть поведает он о себе. «Расскажу тебе подробно, что со мною было дале. Ты же выслушай и вникни проницательным умом. Ждал я твоего прихода, угнетаемый печалью. Опостылела пещера. В поле выехал верхом. Через заросли бурьяна склоном поднялся к наторью. Показалась вдруг тигрица, а за нею следом - лев. Словно от четы влюбленных, оторвать не мог я взора. Но, сменяя злобой ласку, звери вызвали мой гнев. Нежно выгнулась, прижалась к льву могучему тигрица; И, залюбовавшись ими, замер я, но в тот же мит, Пасть оскаля, оба зверя начали жестоко биться. Вдруг отпрянула тигрица. Мощный лев ее настиг. Вновь ласкались, вновь сцепились и, сплетясь в смертельной схватке, Лапами друг друга били, --- не поймешь, игра иль бой. Но тигрица ускользнула с хитрой женскою повадкой. Лев метнулся к ней и наземь бросил в ярости слепой. И тогда я крикнул зверю: «Не мужское это дело Наносить любимой раны, в поединке одолев!». Выхватив клинок из ножен, с хищником схватился смело. Взмах меча, рассечен череп, -- и свалился мертвым лев. Бросив меч, я устремился за тигрицей золотистой И хотел ее, лобзая, как любимую обнять. Но она, рыча, вцепилась в грудь мне лапюю когтистой В гневе хищницу повергнул, но не мог ее унять. Раз яренная кидалась, тело мне когтями раня. И тогда ее с размаху бросил наземь и убил… Тут припомнил дни былые и с возлюбленной свиданья - И от скорби сжалось сердце. Видишь слезы, Автандил? Словно брату, я поведал, как тяжка мне жизнь земная, Как измучен всем, что было, как отшельником я стал. Бренной жизнью не прельщаясь, тщетно смерти ожидаю…» Так рассказ закончил витязь и печально зарыдал. Пути на восток и на запад Дружеские увещания продолжаются еще долго после того, как оба витязя, томимые одной и той же лютой болью, при- ходят в пещеру к Асмат. Не мужчина --- кто в несчастье наземь падает, стеная! Не склоняйся перед горем: ты звезду свою обрел. Знай, что милостив создатель, хоть скупа стезя земная. Поучайся, ведь известно: неуч -- то же, что осел. Говорит с тобой скиталец, горькой жизнью умудренный - Я покинул солнце-деву, чтобы встретиться с тобой; Ей сказал я: «Мукой друга мучаюсь испепеленный. Для чего тебе я нужен, испытуемый судьбой?!». Отвечала: «Непреклонный, как и должен быть мужчина, Ты мне служишь тем, что другу верен, свой обет храня». И с ее соизволенья я покинул властелина, А когда тебя оставлю, трусом назовет меня. И Тариэль уступил, наконец. Скитания в поисках люби- мой - удел его. Опять садятся витязи на коней. Решено было, что один отправится к востоку, в страну Фри- дона, а другой - на запад. Автандил приезжает к царю Нурадин-Фридону Город Мульганзанзари раскинулся перед всадником. Он видит стены города, он видит в поле шатер царя, выехавшего на охоту. Он видит сотни воинов владыки, с трех сторон охра- нявших ставку. Автандил, в рабе безмолвном угадав слугу Фридона, Молвил: «Передай владыке -- свидеться желает с ним Некий чужеземный путник, на скитанья обреченный. Доложи, что с вестью прибыл Тариэля побратим». Восхищенный, принимает желанного гостя царь Фридон. С жадностью он слушает весть о друге. Он задает пиры, он устраивает охоту в честь дорогого гостя. Но гость торопится в путь. Пребывая в этом царстве, развлеченьями прельщенный, Он охотился с владыкой в диких зарослях степей; Изумлял стрельбой из лука метких лучников Фридона, На лету пронзая птицу, на бегу разя зверей. Обратился он к владыке: «Выслушай меня, как брата: Тяжело тебя покинуть - хорошо в твоей стране, Но остаться здесь не смею: пламенем душа об ята - Слишком труден путь опасный, промедленье -- гибель мне! Кто с тобою разлучися, будет сокрушаться плача, Но уйти мне все же надо и пройти немало стран. Если медлим мы в дороге, помни, будет неудача! Проводи меня до моря, где ты увидал Нестан». Испытания на море С горы, на морском прибрежном склоне, Автандил увидел караван вьючных верблюдов, купеческий караван. Он под е- хал к купцам, спросил учтиво, кто они и куда направляют путь свой. Встал Усам, купец почтенный и водитель каравана, В знак приветствия коснулся сердца, уст, потом чалмы: «Ты великий утешитель, словно солнце, нам желанный! Если выслушать захочешь, обо всем расскажем мы». Рассказал Усам спаспету: «Мы торговцы из Багдада, Чтим законы Магомета и не пробуем вина. В городе царя морского нас увидеть будут рады: И товар у нас отменный, и доступная цена. - Окончание см. стр. 4. Л.

 Автандил с Асмат рыдали, эхом откликались дали: «Был он страшен для героев, а теперь лишился сил!». Родниковою водою Тариәля оживили. В муке замирало сердце, обреченное скорбям. Горько он заплакал; слезы, падая, мешались с пылью: «Горе мне! Прекрасной имя страшно вымолвить устам!». Родственные души у Тариэля и Автандила, и одна у них судьба. Оба, пронзенные солицеликими девушками, они изне- могают от неутоленной любви. Нестан-Дареджан послала со своей служанкой Асмат письмо Тариэлю. Вот оно: Прочитал письмо любимой, чье испепеляет пламя. Солнца луч писал, сияя: «Раны, скрой, соперник льва! Я твоя, но ненавижу обессиленных скорбями. Ты мои узнаешь мысли, выслушав Асмат слова. Ни отчаянье, ни слезы не дают влюбленным славы! Лучше подвигом отважным докажи, что верен мне. Вероломство замышляют наши данники хатавы- Можно ли простить измену возмутившейся стране?! Быть супругою твоею --- что сюрывать! --- давно желала, Но решиться на признанье до сих пор я не могла. На недут, тебя сжигавший, с тайной горечью взирала, Зная, что страданьям тяжким против воли обрекла. Слушай искреннее слово: за кичливые угрозы Накажи страну хатавов и вернись ко мне, герой. Не рылай! От долгих ливней лепестки теряют розы. Я хотела бы, как солнце, в сумрак твой войти зарей». Тариэль побеждает царя хатавов Юный амирбар отправился в поход. Главные силы шли позади, Герой с небольшим отрядом поспешал вперед, чтобы скорее встретить врагов. И вот он встретил их, и разравился бой с царем хатавов Рамазом.

О царе аравийском Ростеване Был в Аравии властитель Ростеван, избранник бога, - Вождь бойцов, глава вассалов, укрепивший мощь свою, Щедрый, мудрый, справедливый и законы чтущий строго, Златоуст в часы беседы и отважный муж в бою. Не имел владыка сына, но зато во всей вселенной Равных дочери царевой нет и не было планет. Кто ее однажды видел, тот терял покой мгновенно, - Восхвалять ее могли бы только мудрый и поэт. Царь Ростеван решает венчать на царство светозарную дочь свою Тинатин. Праздник во дворце. Ростеван с гостями отправляется на охоту. Идет состязание между Ростеваном и Автандилом, мо-  гучим витязем, чье сердце ранено царевной. «Я попал - удар мой метче!» -- «Нет!» -- в ответ бросает кто-то. Забавлялись и шутили, по поляне разойдясь. И своих рабов подручных, соучастников охоты, Царь спросил: «Не льстя, скажите: чья верней рука и глаз?». Те ответили: «За правду не наказывай сурово! Царь! Воспитанник любимый превзошел тебя, поверь! Хоть казни за откровенность, но правдиво наше слово! Пораженный Автандилом, на бегу валился зверь. Царь арабов увидел витязя в тигровой шкуре Охотники, тешась игрой, отдалились к реке, под сень скал и чащ. Увидали: некий витязь плачет над рекой у чащи, Льву подобный - за поводья держит черного коня. На доспехах и на сбруе - жемчута каймой блестящей; По щекам струились слезы, инеем их леденя. Шкура тигра золотилась на плечах поверх кафтана, И из тигрового меха головной пестрел убор. Плеть сжимал, запястья толще, с рукояткою чеканной. Красотою незнакомца был пленен владыки взор. Царь послал к нему слугу -- просил быть желанным гостем. Витязь, чьи мысли были далеко, безмолвствовал. Разгневанный царь приказал воинам своим задержать строптивца. Печален был удел смельчаков: их уничтожил всадник, лицом подоб- ный светилу. Ростеван и Автандил сами отправились вослед незнакомцу. Чудесный витязь в тигровой шкуре ускакал на своем быстроногом черном коне. Кто он? Земное ли он существо? Что значило его появле- ние? Мысли о нем не дают покоя ни Ростевану, ни прекрасной Тинатин. Девушка, острия ресниц которой пронзали сердце, зовет к себе Автандила. Она печальна, лицо ее подобно хру- сталю и лалу, и вот ее речь: Ты таил глубоко чувство, но влюбленным слов не надо,- Знаю, что мой облик в сердце у тебя запечатлен, Что в отчаяньи слезами щеки леденил, как градом, Что, зажженные любовью, ум и сердце взяты в плен. На тебе лежит отныне долг высокого служенья: Ты вассал, и среди смертных равного гебе ведь нет, И к тому же - ты мой рыцарь -- в этом, знаю, нет сомненья - Так исполни порученье: разыщи строптивца след. Станешь мне еще дороже, если пересилишь слезы! Кем бы ни был незнакомец, должен ты его найти. Для меня взрасти фиалки, по пути рассыпав розы. Лев, вернись, и я, как солнце, встану на твоем пути. Автандил отправляется на поиски Несчастный, томимый мукой разлуки, нигде не может найти витязя в тигровой шкуре. Уже потерял он всякую надежду. Тоска грызла его, и слезы лились по бледным щекам. Как вдруг ему повстречались три брата, рассказ которых вселил в его сердце надежду. Они видели хмурого и прекрасного незнакомца, чей лик сочетает в себе великолепие лала и хру- сталя. На нем тигровая шкура. Под ним вороной конь-пегас. Следуя их указаниям. Автандил выследил незнакомца. Тот спешился у пещеры. Тут его встретила девушка, такая же скорбная, как он сам. Таинственный витязь вскоре уехал, и Автандил проник в пещеру, чтобы расспросить о нем девушку. Вырывалась, негодуя, побледневшая от гнева, Трепетала куропаткой, увидавшею орла: «Тариэль!» --- кричала громко и звала на помощь дева. Витязь, преклонив колени, клялся не чинить ей зла. Ни слова не говорит она о тайне друга. «Нет!» -- готова она повторять стократно, хотя бы ей грозили смертью. Силой не выведать было тайны, и Автандил, в тоске, в сле- зах поведал девушке собственную повесть о неутоленной люб- ви. Он был красноречив. Одержимый страстью, он сумел тро- нуть сердце Асмат -- так звали жительницу пещеры -- и про- будить в ней состраданье. Тут вернулся безутешный, скорбный витязь, имя которого Тариэль. Посредничество Асмат сближает двух юношей, то- мимых одной и той же болью.

Не бывало, чтоб властитель угрожал напрасно местью, Он, замыслив наказанье, мог обрушиться, как гром. Об угрозе властелина до Давар дошло известье, Та была вдовою каджа и владела колдовством. Давар поспешила к своей воспитаннице. Неистовствуя, она сорвала покрывало с кос ее, била нещадно, до крови. Послуш- ные ее колдовству и ее приказам, выходцы из чужой земли схватили Сөлнцеликую, грубой осыпая бранью, и «морем увез- ли Светило под безвестные созвездья». Горько плакала Асмат, свидетельница похищения. Она явилась к Тариэлю черной вестницей, умоляя разлучить ее с жизнью, полной таких стра- даний. «Мученица! -- я оказал ей. -- В чем вина твоя, не знаю!… Поиски начать я должен, и не страшны для меня Ни высоких гор преграды, ни пески, ни зыбь морская!» Сердце стало в испытаньях тверже крепкого кремня. И, еще не разуверясь, думал, муками томимый: «Если я с собой покончу, изменю ли что-нибудь? Надо взяться не помедлив за спасение любимой! Подобрать людей надежных и пуститься в дальний путь!».  Месяцы прошли, а мнилось, что прошли чредою годы. Даже имени любимой услыхать не довелось. Гибли ратники и слуги, испытавши все невзгоды. Но, судьбу доверив небу, я не лил ненужных слез. Снова к берегу причалил, не сумев достигнуть цели; Не внимал ничьим советам, был угрюм и нелюдим. Потерял я слуг немногих, что на море уцелели; Все ж господь спасает смертных, хоть и шлет несчастья им. Лишь Асмат со мной делила жребий горький и тревожный, Два раба в живых остались, как последний мой оплот. Больше о Нестан ни слуха, никакой молвы, хоть ложной!… Только слезы -- мой последний и единственный исход! Третий витязь - Нурадин Щеки светозарного юноши стали желтее шафрана. Нигде не слышал он о потерянной возлюбленной ни правдивых слов, ни сплетен. И потоки горьких слез он лил, продолжая коче- вать из страны в страну. И однажды, вдоль прибрежья, окаймленного садами, Тариэль увидел всадника на вороном коне. В руках у витязя был сло- манный меч, по лезвию которого стекала кровь. Был он на коне прекрасном, вынесшем его из сечи, Позже в дар мне принесенном. И быстрей летящих стрел Всадник мчался по прибрежью. Я послал раба навстречу Передать: «О, лев отважный, кто тебя задеть посмел?» То был Нурадин-Фридон из города Мульганзанзари. В битве со своими коварными родственниками, захватившими его вла- дения, он потерял всех слуг и воинов своих. Нурадин защи- щал право и правду. Тариэль предложил ему свою помошь. Враги были разгромлены. Нурадин видел Дареджану Смелый витязь, милый друг, «мощью - лев, а ликом - солнце, станом - стройный кипарис» Нурадин-Фридон рас- сказывает Тариэлю о видении, открывшемуся ему в час весе- лой охоты. Придержал я вороного, зорко всматриваясь в море, Там на волнах тень мелькала, чуть маяча вдалеке, Рассекала ширь морскую, быстротою с птицей споря, И терялся я в догадках, повода зажав в руке: «Что такое - зверь иль птица?…» Присмотрелся, - вижу лодка, Многоярусным и пестрым парусом окрылена; В ней колышется и блещет, как бесценная находка, Паланкин, и в нем за тканью -- ясноликая Луна. На берег выходят каджи, черные, как смоль, матросы, Деву вывели из лодки на прибрежье у скалы. Очи девы - как зарницы, толщиною в руку - косы, И она -- для глаз отрада, выше всякой похвалы. На нее взирал, любуясь, дрожь едва одолевая. Девушка была прекрасна, словно роза на снегу. Я решил ее похитить и помчался к морю, зная, Что, причшпорив вороного, птицу обогнать могу. Устремился через дебри. Конь летел, что было силы, Прискакал на самый берег к набегающей волне. Но таинственная лодка увозила вдаль Светило, - И досада, словно пламя, обжигала сердце мне». Дареджан! Несомненно ее, Солнцеликую, видел новый друг. Витязи клянутся найти ее. Тщетно об ездили они чужезем- ные страны. «Не пришлось и слышать об уделе Дареджан». Друзья расстались, рыдая. Нурадин подарил Тариэлю чер- ного коня-пегаса. Окончен грустный рассказ Тариэля. Автандил, клянясь ему в дружбе и обещая вскоре вернуться для новых, совмест- ных, поисков, уезжает к своему солицу, к Тинатин. Автандил вернулся в Аравию Рад приезду Автандила, Ростеван дворец покинул, У ворот спаспета встретил, пышной свитой окружен; Видеть славного героя было любо властелину; Витязем полюбоваться люди шли со всех сторон. Соскочив с коня, Ростену витязь поклонился низко. Долгожданного спаспета властелин поцеловал, И, возрадовавшись сердцем, повелитель аравийский Автандила взял за руку и повел в дворцовый зал. Не сколкали славословья Солицу солиц от Льва над Брови - гишер, лик львами - хрустальный, роз алее - уст багрец. Тинатин сияла солнцем, ослепляющим лучами. Как тесна для них палата! Небо --- вот для них дворец! Витязь рассказал о встрече своей с прекрасным юношей в тигровой шкуре. Злоключения влюбленного и законы друж- бы побуждают Автандила к новым испытаниям. Тинатин одо- бряет его решение. Слово, данное собрату, для тебя ненарупимо. Возвращайся же к скитальцу и исполни свой обет. Подари ему надежду, разыщи пути к любимой, Но, когда уйдешь, о Солнце, тьмой казаться будет свет! И тайно от царя Ростевана Автандил покидает родину, что- бы исполнить обет дружбы. Автандил находит Тариэля подле мертвых льва и тигра Он снова видит Асмат, преданного друга. Девушка льет сле- зы «из затонов грустных глаз». Он целует и обнимает ее, как сестру, истомленную разлукой. Но где же Тариэль? Он находит ето в густых камышах; Тариэль бледен, кровь запятнала его лицо. Лев лежал тут же убитый. И неподалеку, поверженный на спину, распластался тигр. Витязь в тигровой шкуре хочет смерти. Надежда и силы оставляют его. И Автан- дил так говорит ему: Мудрость нас ведет к удачам, и ясны ее заветы: Ищущий в пустыне воду поддается на обман. Дольний мир возненавидев, где найдешь источник света?! Не нужна ведь перевязка не имеющему ран. Кто хоть раз влюбленным не был? Чья душа не пламенела? Кто не знал в любви печалей? Кто утрат не испытал? Так уж водится на свете, но отчаянье - не дело! Кто, пленяясь нежной розой, без шипов ее сорвал?! Как-то раз сказали розе: «Красотой ты с лалом схожа, Но к чему шипы на стеблях?» Роза молвила в ответ: «Желчь вкусив, оценишь сладость; любочто ценой дороже. Если стыд теряет дева, никакой цены ей нет». Тариэль безутешен. Автандил взывал к собрату, неотступно и упорно: «Если этот мир покинешь, разве ближе станет цель?! Укрепись, воспрянь душою! Стать вратом тебе-загорно!» Но напрасны уверенья - непреклонен Тариэль

Скопище врагов рассеяв, словно ястреб стаю птичью, Из людей и павших коней громоздил за валом вал; Гладышем крутился каждый, став кровавою добычей, Два передовых отряда я разбил и разогнал. Но ряды смыкались снова, и на них кидаясь яро, Насмерть поражал я дерзких и вратов в крови купал. Как хурджин, с седла свисали рассеченные ударом, И куда ни устремлялся, враг дорогу уступал. С вражьей стороны раздался клич дозорных на закате: «Отступать! Отбой! Мы стали ненавистны небесам! Пыль вздымая облаками, движутся индусов рати. Сокрушая все преграды, мчатся вихрем. Горе нам!». Велико было торжество победителя. К нему опять явилась служанка царевны, Асмат: От Прекрасной, равной солнцу, мне письмо она вручила. Я прочел: «Твой блеск подобен блеску дорогих камней. На коне, с войны вернувшись, поражай красой и силой - Одиночество и слезы не страшны отныне мне. Дан язык мне, чтоб достойно лишь тебе слагать хваленья. За тебя приму погибель. Ты умрешь, сойду во тьму. Гордый лев! Мои ланиты для тебя -- как сад в цветеньи. Я твоя, и больше сердца не доверю никому.  Подари чалму, в которой видела тебя недавно. Может быть, в ней стать сумею радостью твоих очей, А взамен бери запястье и владей им полноправно, Пусть осветит мой подарок эту ночь среди ночей». Сын Хварезмского владыки… Образ возлюбленной всегда в сердце Тариэля. Смежив очи, он позвали к царю. Царь с су- видит ее во сне. Однажды его пругой приняли его весьма любезно и пригласили сесть у са- мого трона. Царь спрашивал совета приближенных: кто до- стоин быть царским зятем? Решено было выдать Нестан- Дареджан замуж за Хварезмшу, сына хварезмского владыки. О, как жестоко терзался Тариэль! Препятствовать -- не был он вправе. А, поддержав решенье, обрекал себя скорбям. И он молчал на совете. Нестан-Дареджан узнала о грозившей ей судьбе и велико было ее негодование. Она позвала Тариэля к себе. Как раз яренная тигрица, смотрела она на малодушното. Ты же знал, что хварезмийца мне судили нареченным! Сам участвовал в совете и одобрил приговор. Как ты смел нарушить клятву и обет, творцом скреплен- ный?! Я тебе не дам пощады, обрекая на позор! Помнишь, как, изнемогая, ты без сил стонал на ложе. Врачевавших озадачил, боль сердечную тая. Притворялся ты влюбленным и себя унизил ложью. Ты отверт меня? - отвергну малодушного и я! Тариэлю не стоило труда об яснить возлюбленной свое пове- дение. Для чего бы он жил, разлученный с Солнцеликой? Молчание его на совете значит лишь, что он готов к борьбе и таит свои планы. Он сказал, что обречет на погибель хварев- мийцев, лишь только они явятся в столицу Инда. Отвечала: «Я по-женски рассуждаю. Подвиг бранный Совершая, муж отважный даром крови не прольет. Жениха убей, не тронув воинов его охраны, - У творящих суд правдивый, даже посох расцветет! Выслушай, о Лев! Из лучших ты -- отважный и достойный, Убери с пути пришельца, не зовя на помощь рать. Не губи его охраны, словно скот на скотобойне, Витязю не подобает кровь невинных проливать». Царь готовится отпраздновать достойно свадьбу. Сын хва- резмского владыки движется в сопровождении войска и сви- ты. Владыка Инда ликует, обильные даренья со всей страны притекают к нему, золото, драгоценные камни, шелка, кони - все это предназначено в подарки жениху и свите его. Царь велел Тариэлю устроить прибывшим гостям ночлег. Не жалея сил, тот исполнил приказанье… Жених в столице. Жених не- вредим. И опять в гневе зовет Дареджан своего Тариэля. Исполняя повеленье, я направился к любимой. Встретила Асмат слезами, убиваясь и скорбя: «Быть заступницей хотела, но судьба неумолима, - Не хватило мне уменья, чтобы защитить тебя». Мы вошли. Чело царевны бороздили злые складки. Солице не затмило б девы, -- головою поклянусь! Бросила в лицо: «Ужели уклоняешься от схватки И, проворно отступая, клятву позабыл, как трус?!» Я ответил, оскорбленный, полный гнева и упорства: «Никому не быть преградой меж возлюбленной и мной! Я не трус, чтоб женский окрик понуждал к единоборству!» И решил убить Хварезмшу, в гневе возвратясь домой. Челяди велел собраться, и с оружьем наготове Мы промчались через город, лица от прохожих скрыв. Ринулся к шатру Хварезмши, ослепленный жаждой крови, И расправился со спавшим, даже меч не обнажив. Разодрав шатровый полог, жениха схватил за ногу, Головой о столб ударил презираемого мной. Всполошились часовые, в стане подняли тревогу, Я прорвался через латерь, крепкой защищен броней. Слух разнесся об убийстве. Кинулась вдогонку стража. Настигавших хварезмийпев я на гибель обрекал. И в наследственной твердыне, недоступной силе вражьей, Я засел с моим отрядом за стенами, крепче скал. Исчезновение Нестан-Дареджан Царь возмутился, он пылал яростным гневом. В позоре, пав- шем на него и на страну его, он випил свою сестру Давар, воспитательницу царевны. Донесли ему: «Безумец скрылся, убоясь закона». Царь не выслушал посланцев, загорелся гневом взор: «Тариэль любил царевну и, любовью ослепленный, Кровь невинного проливши, на страну навлек позор! Пусть Давар -- сестра родная, я взыщу с развратной строго! Дочь мою она сгубила сатанинской силой чар. Потаскуха ей закрыла к добродетели дорогу! Буду восподом отвергнут, если пощажу Давар!».

Сказ Тариэля Автандилу Друг хочет знать, кто он, Тариэль? И почему так безутешно слезы льет? Из Инда он, амирбар могучего владыки Парсадана, водитель воинов его. Нестан-Дареджан, единственная дочь царя. И вот, однажды, вернувшись с охоты, Тариэль был при- глашен царем к царевне, чтобы отдать ей добычу. Памятуя, что царевну властелин скрывал доныне, Я отстал. Парчи тяжелой распахнул завесу царь; «Турачей для Дареджаны передаст наш амирбар». Я услышал приказанье, обращенное к рабыне: Вышла мне Асмат навстречу. За завесою под ятой Я увидел Дареджану. Грудь пронзило мне копье. Отдал я Асмат добычу, словно пламенем об ятый. Горе мне! С тех пор в горниле сердце верное мое! Где же ныне та, чьи очи солнце блеском затмевали?!» Тут, сознание теряя, витязь голову склонил. И.

Малострация

художника

Гуднашвнле

Тондзе,

художнима

Иллюстрация