\
=f
боротивляется, прежде
СФЗДАТЬ ЛИТЕРАТУРУ
BORTIIO=-MOPCIOM ЧРЛФТЕ
На совещании в Наркомате Военно-Морскогб Флота
34 января в Народном комиссариате
Военно-Морского Флота состоялось сове-
щание писателей и руководящих работни-
ков РКВМФ, посвященное вопросу созда-
ния художественной литературы о Воен-
но-Морском Флоте. В этом совещании,
устроенном Политуправлением РКВМФ и
вновь созданной Оборонной комиссией
ССП СССР, приняли участие народный
комиссар Военно-Морского Флота коман-
дарм [ ранта т, М. IL. Фриновский, за-
меститель наркома Военно-Морского Фло-
та флагман 1 ранга т. И. С. Исаков,
и. о. начальника Политуправления РКВМФ
бригадный комиссар т. И. П. Надежин,
начальник Военно-морского государствен-
ного издательства полковой комиссар т.
С. Ф. Нейда и писатели А. Серафимович,
A. Новиков-Прибой, Вс. Вишневский,
Н. Вирта, Л. Славин, Б. Ромашов, П. Ан-
токольский, Б. Лапин, 3. Хацревин,
В. Герасимова, К. Симонов, Б. Левин,
А. Караваева, Л. Рубинштейн, К. Левин,
С. Вашенцев, Н. Шпанов, Б. Горбатов,
П. Низовой,
— Историческое решение партин и пра-
зительства — создать большой океанский
флот, — сказал в своем вступительном
слове тов. Надежнн, — осуществляется
Народным комиссариатом Военно-Морского
Флота и всем народом нашей великой
страны.
— Осенью на Балтфлоте,—рассказывает
т. Надежин, — умер один из младших
командиров. О смерти командира дали
знать его матери. Она приехала простить-
ся < умершим сыном, но приехала не
одна, & со вторым своим сыном, которого
отдала во флот и просила командование
воспитать его таким же мужественным и
тероичным, каким был его брат. Так свя-
щенный патриотизм нашего народа помо-
гает нам создавать мощный, непобедимый
Красный Флот. Задача писателей, инже-
неров человеческих душ, показать в худо-
жественных образах героику советского
флота, его роль в эпоху гражданской вой-
ны, познакомить наших моряков с прош-
лым русского морского флота ‘и его исто-
рическими тероями,
Начальник Военно-морского издательства
т. Нейда говорил о том, что советские
моряки и вся страна требуют книг о фло-
те. Между тем дореволюционная художе-
ственная литература о флоте забыта на-
шими издательствами, Необходимо пе-
реиздать произведения Марлинского,
(Станюковича, Гончарова. Вредители, про-
бравшиеся в руководство Военного изда-
тельства, сознательно мешали переизданию
нужных книг, не привлекали внимания
современных писателей к военной темати-
хе. А между тем произведения Новикова-
Прибоя, Вишневского, Соболева, Лаврене-
Ba до дыр зачитывались на кораблях,
Оборонные советские писатели, и в пер-
вую очередь писатели-мариниеты, должны
помочь Военно-морскому издательству со-
ставить план переиздания нужных книг,
усилить и улучшить самый старый
военно-морской журнал «Морокой сбор-
ник», издающийся без перерыва уже око-
ло ста лет, писатели должны дать новые
романы, повести, пьесы, рассказы, стихи
и песни о тероике флота.
Издательство постарается предоставить
писателям необходимые для их творческой
работы материалы, содействовать им в
ознакомлении с военными архивами, уст-
раивать поездки‘ писателей на корабли,
проводить совещания по специальным
вопросам и т. д, т
Затем ‘выступил 6 ‘речью народный ко-
миссар Военно-Морского Флота командарм
I ранта т. М. П. Фриновский.
— Энтузиазм советского народа, — то-
ворит т. Фриновский, — участвующего в
создании большого военно-морского фло-
та, — огромен. Необычайны тотовность и
желание советских граждан итти служить
во флот. Но не только те, кто стремится
служить во флоте, а весь народ хочет
знать о созидательной работе Красного
Флота, о гигантски растущей его мощи, о
том, как живут советские моряки. Народ
требует книг.о флоте, а писатели мало
пишут о нем, Труд и быт советекото крас-
нофлотца резко изменились по сравнению
с дореволюционным временем. Heysna-
ваемо возрос культурный уровень. Эти из-
менения и должны показать писатели, ко-
торым надо близко познакомиться 0
жизнью Красного Флота.
Эаместитель народного комиссара Воен-
но-Морското Флота флагман Т ранга И. С.
Исаков рассказал писателям о строитель»
стве большого Военно-Морского Красного
Флота, о тромадном развороте и перспек-
тивах этого строительства, о тех задачах,
которые в связи с быстрым развитием со-
ветского флота стоят перед его командо-
ванием. $
— Необходимо, — говорил’ А. С. Нови-
ков-Прибой, — рассказать о замечатель-
ном русском мореплавателе Ушакове —
сопернике _ английского мореплавателя
Нельсона, В то время как в Англии су-
ществует огромная, многотомная литера-
тура о Нельсоне, к стыду русских muea-
телей, об Ушакове написан всем один
том. Большой интерес может представить
для писателей биотрафия такого человека,
как адмирал Синявин, отдавшего все свое
состояние на строительство флота и умер-
шего в нищете.
А. Серафимович, Вс. Вишневский,
Л. Рубинштейн, С. Вашенцев, К, Левин и
Н. Шпанов говорили, что без настояще-
го знания материала немыслима серьезная
работа писателя:
Вс. Вишневский внёс в связи с этим
ряд конкретных предложений для укре-
пления связи писателей-маринистов с ру-
ководящими работниками, издательством и
периодической печатью Военно-Морского
Флота,
— Надо в первую очередь, — сказал
Вс. Вишневский, — выявить кадры писа-
телей, связанных с морской тематикой.
Для этого надо теперь же провести. ана-
логичные совещания писателей с руково-
дящими работниками флота — в Ленин-
граде, Киеве, Севастополе и других горо-
дах.
Кроме того, задача советских писате-
лей — помочь Военно-морскому издатель-
ству выпустить серию старинных флот-
ских романов, сборников, песен, стихов и
легенд и новых морских советских про-
изведений, Авторами этих произведений
должны быть не столько квалифициро-
ванные писатели-маринисты, которых нё
так-то уж много, сколько молодые авторы
из среды советских моряков.
Тов Фриновокий, подводя итоги совеща-
ния, призвал писателей к более тесному
сотрудничеству в краснофлотских изда-
ниях, предостерегая их вместе с тем от
того, чтобы их работа в морском флоте
не носила кампанейского характера. Созда-
ние литературы о Военно-Морском Флоте—
это длительная, многолетняя работа. Тов.
Фриновский обещал всяческую поддержку
и помощь со стороны наркомата писате-
лям, которые захотят работать над про-
изведениями о Военно-Морском Флоте.
Е. ПЕЛЬСОН
oo
Литературные канцелярии
На последних выборных собраниях в
секпиях поэтов и драматургов было произ-
несено много приятных. ласкающих слух
слов 06 «очистившейся атмосфере», 9
«консолидации». 0 «высоком принципиаль-
вом уровне» и прочем.
На собрании в поэтической секции cow-
за много говорилось о наступившей консо-
лидации поэтов. Это было бы действитель-
во отрадно, если б эта самая консолида-
ция состоялась на принципиальной основе.
Между тем, из тех немногих разговоров
0 Поэзии, которые были на собрании, вы-
яенилось, что «консолидация» эта должна
была стать своего рода броней, прикры-
вающей плохие произведения, броней, о
которую притупились бы рапиры. крити-
ков. Нечего и говорить, что такое напра-
вление «консолидации» могло ‘привести
лишь к системе взаимных амнистий, лишь
К созданию общества поэтических и кри-
тических «дам приятных во всех отноше-
ниях» или «дам просто приятных». И na-
рили бы здесь мир и благоденствие...
Ни отчетный доклад, поразивший всех
своими удивительными откровениями (мы
о них уже писали), ни выступления мно-
гих товарищей на этом собрании никах не
способствовали развитию советской поэзии.
Когда избиралось бюро секции, многие жа-
ловались, что вот такому-то товарищу не
помогли, у такого-то лежат «стихи без
движения», а бюро не обращает внимания,
такой-то поэт не имеет комнаты, & ему
ее не предоставили пт. д. ит. п.
Такое направление прений возникло не
случайно. Ведь не секрет, что до настоя-
щего времени деятельность секции была
отраничена главным образом такими меро-
приятиями, с которыми легко Mor спра-
виться один толковый администратор.
0 таком-то — позвонить, такому-то —
написать рекомендательное письмо, устро-
ить вечер, подыскать комнату и т. д.
В секции драматургов время от времени
читались пьесы. Устраивались даже трех-
дневные заседания с разбором произведе-
ний в протокольном порядке, И все же
бюро секции также превратилось, по су-
ществу, в небольшое учреждение, со сво-
им аппаратом, в своего рода «малый коми-
тет» по делам искусств. Секция хлопотала
0 создании театра миниатюр, секция на-
лаживала какие-то свои отношения © ра-
ботниками кино, с реперткомом ит. д. Так
создавалась вилимость кипучей деятель-
ности. Й, однако, многие советские дра-
матурги, занимающиеся подлинным творче-
О
В издании Детиздата выходят избранные произведения Саптыкова-Щедрина
в трех томах с рисунками Кукрыниксов.
Рисунок из первого тома к
«Пошехонской старине».
ством, оставались тлубоко равнодушными
к тому, что делалось в секции. Собетвев-
но, это неточно. Равнодушными они не
всегда могли быть, ибо где-то обсуждались
их пьесы, что-то говорилось неприятное:
пьеса еще не кончена, a ее уже «прораба-
тывали»; автор еще колебался, Kak pe-
шить судьбу тероев, а в секции уже к
подушечке прикладывалась печать, и оста-
валось только тиснуть ее на затлавный
ист.
В секции была смета, предусматрива-
лись какие-то расходы,
«штатные единицы» и, следовательно, нуж-
но было смету израсходовать и «работать».
Писатель, закончив свое произведение,
хочет прочесть его товарищам. Но если
он искренно ищет. товарищеской помощи,
глубокой оценки, умного совета. он чи-
тает людям, художественному вкусу кото-
рых верит. Ему важен не штемпель н®
пьесе, ему важно знать суждение людей,
для него авторитетных, подлинно ли его
произведение поэтично и необходимо,
Читки же в секции привлекали, как
правило, множество совершенно посторон-
них людей, равнодушных к искусству, за-
интересованных лишь в собственном успе-
хе.
Это приводило к тому, что окололитера-
турные люди ‹тремились всячески опоро-
чить труд настоящих, работающих писа-
телей,
Созлавались сомнительные теории 0
«пьесах-врагах». с успехом которых надо
бороться, честные люди 0б’являлись ‹спе-
кулянтами и приспособленцали.
С уливительной легкостью людям броса-
лись обвинения в «кирпювовщине» и про-
чих смертных грехах. Фактически же дело
свелось к борьбе против актуальных, <о-
временных пьес, волнующих зрителя,
пользующихся успехом. Именно те пьесы,
которые вызывали единодушное одобрение
прессы и общественности, третировались.
Была вылумана ложная Теория 0б «акти-
ве», которому надлежит вершить сульбы
советского искусства. Но тю закономерному
стечению обстоятельств в «актив» попали
люди, активно в драматургии ке работаю-
щие. И что же в результате? В бюро
нового состава в преобладающем больттин-
стве избраны люди, чьи пьесы в театрах
не идут, люди, в сфеде драматургов не
авторитетные. Ложный демократизм (голо-
совали кандидаты ‹оюза) привел к. отсут-
ствию подлинного демократизма в работе
драмсекции. -
Bee это; разумеется, не способствует ро-
сту драматургии.
Многие крупные храматурги, такие, на-
пример, ках т. Тренев, как т. Файко; вЫ-
нуждены были отдавать время на участие
в бесполезных заседаниях. Такие драматур-
ги, как Леонов; Гусев, в силу всех этих
причин отходившие от работы в еекции,
признавались «неработоспособными», как
булто их предназначение состоит. не в
писании пьес, & во всей этой организащи-
онной суетне.
Трибуна секции предоставлялась для
аттимаркеистеких высказываний т. В.
] Блюма или для довольно сомнительных по-
литических аналогий т. А. Глебова и пу-
стото теоретизирования т. И. Чичерова.
‚ В чем же дело? В чем корень зла и в
бюро секции драматургов и в бюро секции
поэтов прежнего состава?
Нам кажется. что секции вообще ненуж-
ны, Ведь получилось так, что секции ста-
ли «управлениями» союза писателей. Пре-
зидиум 6003& в силу ряда причин зави-
мается не только чисто творческими во-
просами, но и организаторскими. Это есте-
ственно. Но секции вовсе не должны быть
управлениями какого-то несуществующего
наркомата, Тем более, что и ©0юз писате-
лей не есть наркомат,
Защиту интересов того или иного’ пи-
сателя должен осуществлять презихиум
союза. А все творческие дискуссии нужно
существовали .
перенести в Клуб писателей. Здесь могут
быть настоящие разговоры 06 искусстве,
ибо ва клубной дискуссией не стоит кан-
целярская печать или рекомендация к 10-
становке в театре. элесь могут быть раз-
говоры на-чистоту, ибо они будут 0сво-
бождены от всего наносного, случайного,
личного. Здесь, наконец, может быть лик-
вилирована и цеховщина, которая неизбеж-
на при таком механическом делении Ha
секции поэтов. прозаиков, ° драматургов
iT. i
В самом деле—кто тажой т. Гусев? Поэт
ити драматург? В какой секции ему над-
лежит состоять? Он ведь и поэт и драма-
тург. Вто такой т. Вирта? Драматург или
прозаик? Й драматург и прозаик. № како-
му ведомству отнести писателя А. Толето-
го? Он пишет и романы, и пьесы, и сце-
нарии, он работает над фольклором.
Тюбопытно отметить, что секция прозаи-
ков. в отличие от других секций, считает-
ся самой «пассивной». Здесь, действи-.
тельно, нет той горячей организационной
«деятельности», которая присуща секции
драматургов. А между тем 10, что делают
прозаики, в частности новеллисты. лостой-
не всяческой поддержки. В определенные
дни в клубе собираются новеллисты, чита-
ют свои новые произведения, горячо BX
обсуждают. Здесь Her никаких скидок,
злесь никого не ватирают и никто здесь
не пытается «нажимать» на редакции
журналов или издательств.
Ликвидация отделов и полотделов сою-
ва, беруших на себя не свойственные им
функции, будет способствовать развитию
большего демократизма в. colse писате-
лей. Потребуется только, чтобы президиум
союза по-настоящему следил за развитием
творческих споров, огражлал их от бее-
принцизтного и личного, направлял, одним
словом, руководил. Но не в этом ли и ©0-
стоит главная вадача президиума 0038
писателей? А что такое руководство OT-
сутствовало—это известно. В частности, в
драмсекпии все было переловерено т. Чи-
черову, и Чичеров старался в меру своих
сил оправдать доверие своих избирателей,
HO B пылу организапионкой возни очень
часто допускал грубые ошибки. Их нужно
было поправлять. & президпуму с0юз&, как
видно, было не до того.
Из-за этой организационной суетни, из-
за бесполезных споров часто оставались
без внимания большие и настоящие ‘идей-
вые вопросы. }
В секции драматургов неоднократно вы-
ступал т. Блюм со своей вреднейшей «тео-
рией». У нас не мало писателей, ра-
ботающих в области исторического романа,
‘исторической пьесы, исторических поэм.
Высказывания Блюма способны их только
кезориентировать. Кажется невероятными то
обстоятельство, что президиум не заинте-
ресовалея идейно-политической атмосферой
на последних собраниях драмсекщии. Боль-
ше того, присутствующий на собрании
член презилиума т. Павленко презючел
стыдливо умолчать о политических ошиб-
ках некоторых участников собрания.
Самое важное гейчас-—это созлать для
писателя возможность творить. не озираясь
fa 10, что говорят о нём во всякого рода
литературных канпеляриях. Самое важное —
созлать обстановку товарищеской помощи,
взаимного уважения хруг к другу и Е пи-
сательскому труду. Речь идет не о хри-
стианском всепрошении. Наоборот. Уваже-
ние вызывает смелая, острая и прямая
критика. Но критика честная, не злорад-
отвующая по поводу неудач, & глубоко в8-
интересованная в успехе писателя.
Й если нужно бороться ‹ каким-нибудь
успехом, то раньше всего ‘и прежде. всего
успехом -себялюбцев, с успехом около-
литературных человечков, ‹ успехом равно-
душных в искусетву людей,
Мы лумаем, что такие условия в писа-
тельской среде могут быть созданы в Ha-
me время.
Секции © их канцелярско-васелатель-
ским духом не помотают созданию этих
условий, & мешают.
Премьера оперы «Дарвазсков ущелье»
в театре имени К. С, Станиславского.
Лилихон—артистка Л. В. Воздвижен-
ская, Айша—ее мать, заспуженная ар
тистка РСФСР М, С. Гольдина.
Фото С. Шингарева.
о
СЛОВА БЛЮ,
Едва локладчик тов. Емельянов произ-
нес последние ‘слова своего доклада 06
«Исторической теме в советской драматур-
гии», как поднялся В. Блюм, неторопливо
надел пенсне, аккуратно вынул из карма-
на исписанные листочки, откашлялея и
начал методически читать их один за дру-
тим. Блюм слово в слово, е незначитель-
ными пропусками, отлашал тот самый «до-
кумент», который не так давно «порадот
вал» секцию драматургов и который суро-
BO осудила редакция «Литературной ra-
зеты». }
Выступление В. Блюма глубоко возму-
тило аудаторию, собравшуюся в ВТО. 38
поздним временег Блюму успел ответить
только М. Гус, и заседание было отложе-
но, причем для участия в прениях запи-
сались почти все присутствовавшие на с0б-
рании критики.
Блюм продолжает утверждать, что в ли-
тературе и в искусстве советские худож-
НИИ. Н6 ТОЛЬКО МОГУТ, НО и ДОЛЖНЫ ИСКА-
жать историю. Он провозглашает, что те-
зис Покровского о «политике, опрокину-
той в прошлое», является непреложным
законом художественного творчества.
Блюм подводит и «философскую» базу
под свои ‘утверждения: по его мнению,
художник не’ может не лгать о прошлом,
так как прошлое. не может быть познано
средствами художественного мышления; &
зрители все фавно не способны поверить
в достоверность изображаемых прошлых
эпох, событий, людей. Итак, по Блюму,
искусство вызывает лишь иллюзии. {
Не приходится после всего этого удив-
ляться хулитганеким выпадам, которыми
«едобрил» свою стряпню В. Блюм. Он не
постыдилея сказать, что пьесу «Богдан
Хмельницкий» А. Корнейчука охотно ре-
комендовал бы самый реакционный ма-
нистр народного просвещения Николая П
Шварц: он не пюстыдился глумливо 0т0з-
ваться 00 С. Эйзенштейне и утверждать,
что Пуришкевич, Гучков и Милюков 06-
лобызали бы авторов пьесы «Ключи Бер-
лина»... Это переходит уже в политическое
хулитанство. }
Проблема, . поставленная на собрании
секции критиков и театровелов ВТО —
«Историческая тема в драматургии» —
очень важна и остра. Для плодотворности
этой дискуссии нужно сразу же с негодо-
ванием отбросить в сторону блюмовские
антимаркоистские «теорийки».
А. МАЦКИН
WACK APA»
Еств нечто удивительное в судьбе этого
последнего спектакля русского император-
ского театра. На улицах Петрограда уже
начиналась революция, уже раздавались
выстрелы у Зимнего, когда впервые на
сцене Александринского театра был сыг-
ран «Маскарад». Нетрудно представить
себе, какой исторической бестактностью
казался тогда этот ампирный спектакль,
весь в позолоте, в смутном мерцании свеч.
Газеты предвещали «Маскараду» недолгую
жизнь. Критики язвительно писали, что
мейерхольдовское создание умерло, не ус-
пев родиться, Пророчества эти, как мы
видим, не сбылись. На-днях состоялась
премьера возобновленнотго «Маскарада».
Это единственный спектакль такой долгой
жизни в Ленинграде.
В чем же секрет долговечности «Маска-
рада»? В нетленной красоте лермонтов-
ского стиха? Или в том, что режиссер и
актеры сохранили всю свою деятельную
энергию? Или, наконец, в TOM, что
Ha складах старой Александринки умеют
хранить декорации когда-то прославлен-
ных премьер? Все это обстоятельства, ко-
нечно, немаловажные. Но почему же в Та-
ком случае сошли со сцены другие, с08-=
данные в тот же период классические
спектакли?
«Маскарад» сохранился на долгие годы
потому, что наиболее полно выразил свое
время и его стиль. В этом спектакле мы
видим не только реминисценции художни-
ка, бросающегося из одной крайности в
другую — от северного петербургского ам*
пира к пасторалям, к галантному жанру
старой королевской Франции. В «Маска-
раде» — смятение, тревога, борьба сти“
лей. Это не столько Лермонтов, воссоздан-
ный усилиями Мейерхольда, \ Головина,
Глазунова и Юрьева, сколько сама совре-
менность, 1917 год, дореволюционный бур-
жуазно-дворянский Петроград, охваченный
предчувствием неотвратимых событий,
Искусство, в котором сохраняется тре:
пет и волнение своего времени, надолго
остается в памяти. Вот почему мы ви’
дим в третьей редакции «Маскарада» не
новую постановку лермонтовской пьесы,
а реставрацию спектакля, который только
и мог ‘быть поставлен в феврале 1917 го
дв. Таким образом, можно сказать, что
интерес х менерхольдовскому «Маскара-
Ду» — это, в какой-то степени, интерес
к музейному памятнику, 970 © таким же
чувством мы, например, смотрим «Пари-
танку» Чаплина. Есть этот музейный
о
холодок в «Маскараде»! Зритель ДОЛГ
ь X чем становится
соучастником событий пьесы. Он сперва
рассматривает, вглядывается, любуется и
только потом начинает вникать в Суть
происходящего, Вначале удивление, потом
внимание, потом интерес. И этот интерес
больше похож на любопытство, на жела-
ние понять, оценить, воздать по заслу-
там режиссеру, у которого на балу да-
же аплодисменты звучат, как музыка,
хлопают дамы и кавалеры в белых пер-
чатках, и шум аплодисментов нарастает,
как прибой; художнику, быть может, са-
мому главному участнику опектакля;
актерам, вот уже двадцать два 10-
да играющим «Маскарад». Да, именно
любопытство, а не желание вчувствоваль-
ся, непосредотвенно переживать, отдать
себя страстям спектакля. А какие были
страсти в этом спектакле? И невольно
появляется сомнение. Возможно, эти стра-
сти живы до сих пор, но мы, современ-
ные зрители; так отвыкли от подобного
декоративно-декламационного стиля, что
пам трудно их уловить и почувствовать.
Много лет назад, когда Мейерхольд го-
товил постановку «Маскарада», он видел
в нем прежде всего тратедию страсти и
лжи. Был какой-то вызов традиции в 08^
мом желании поставить «Маскарад» —
пьесу, которую несправедливо третирова-
ли И е6 современники и последующие по-
коления. Существовало ‘мнение, что «Мас-
карад» — это юношеское произведение
Лермонтова, всего лишь подражание по-
пулярным образцам французской мело-
драмы. Мейерхольд первый понял истин“
ное трагическое значение «Маскарада», он
понял, что Арбенин, этот профессиональ-
ный игрок, Ванька-Каин, которому ниче“
то не стоит «притузить туза», на самом
деле не такой уже самонадеянный дела-
тель жизни. Сын века, представитель по-
коления, которое изведало и чаадаевский
скептицизм, и веру в предопределение, и
разочарование в возможности разумной
деятельности, Арбенин исповедует свою
нравственную философию. Эта философия
кажется несколько неожиданной для че-
ловека таких страстей, ибо, грубо’ говоря,
она’заключается в проповеди бесстрастия.
По убеждению Арбенина, жизненная дДе-
ятельность есть процесс’ самоуничтоже-
ния. Миром управляет слепая Стихия.
Все предопределено, и нет такой силы,
которая могла бы этому противиться.
Какой же выход? Погрузиться в бесстра-
стие стоицизма или отдать себя «пожару
асти»,
и ни говори Вольтер или Декарт,
мир для меня — колода карт. Жизнь —
банк, рок мечет, я играю и правила итры
я к людям применяю». Такова жизненная
мудрость Казарина, да по существу и
Арбенина, Случай, игра, каприз судьбы,
философия удачи — вот круг идей, сре-
ди которых живет Арбенин. Но он He
только игрок и философ итры. Бывают
минуты, когда он изменяет своей филосо-
фии скептического бесстрастия. Тогда-то
в нем просыпается «голос века», и он
вступает в конфликт с теми законами
жизни, которые кажутся ему неизменимы-
ми. Он готов пожертвовать всем ради
нравственной идеи добра. В чем же для
него выражается эта идея добра? В люб-
BH, Но сомнения не покидают его и здесь.
И в конце концов Арбенин убеждается в
тщетности своей любви к Нине и в при-
врачности любви вообще. Кое-кто пытал-
ся утверждать, что Арбенин — тот же
Чацкий, что значение «Маскарада» — В
полемических тирадах Арбенина, связан-
HOTO чуть ли не с декабристским движе-
нием Конечно, это не так. Но Арбенин
у Лермонтова — фигура противоречивая,
в нем можно найти и демоничность, и
своеобразное правдоискательство, и фи:
лософию стоицизма. В борении страстей
и идей и заключаются сила и обаяние
Арбенина, человека своего времени. И,
быть может, самое интересное в «Маска-
раде» то, каким путем Арбенин находит
свое возмездие. Он всю жизнь творил ло,
и в тот единственный раз, когда он вы-
ступил против порока, порок этот оказал-
ся мнимым. Убив Нину, он убил остатки
своей веры в жизнь Он это сознает уже
в самый момент катастрофы:
«Но все черты спокойны, ‘не видать
В них ни раскаянья, ни угрызений,
Ужель?»
И последний возглас в третьем акте:
«Ложь!» может быть относится не к
Нине, а непосредственно к самому Арбе-
нину, Вот она, истина, которая оказалась
возмездием!
Когда цензура потребовала от Лермон-
това примирения Нины и Арбенина. он
написал Г\/ акт, в котором дал не прими-
рение, & опять-таки возмездие. Из одной
реплики — «Ложь! вырос целый акт,
в котором появился Неизвестный, как бы
олицетворяющий роковую неизбежность
расплаты.
Мейерхольду всегда был близок роман-
тизм Лермонтова. его гордые, одинокие и
рефлектирующие люди. Но в тот период,
когда Мейерхольд ставил «Маскарад», он
понимал еще «лермонтовское» по-блоков-
ски. А Блок мечтал о том, чтобы театр
стал «воплощением самой судьбы».
Блоковское было во всей атмосфере мей-
ерхольдовского спектакля — мечта о ва-
предельном, блеклые тона и вдруг неожи-
данная жестокость жизни. Если Мейер-
хольд шел к Лермонтову через Блока, то
путь Головина к Лермонтову лежал через
«Мир искусства» с его декоративизмом
и картинным отношением к прошлому,
Наступил 986, когда «блоковское» и «мир-
искусническое» надо было отделить от
‹лермонтовского». Мейерхольд это понял,
Теперь весь интерес должен быть сосре-
доточен на главном — на трагедии Ар-
бенииа. Мейерхольд увел вглубь танцую-
щие пары, в сцене маскарада меньше му-
зыки, меньше пестроты и сутолоки.
Но какую позицию Мейерхольд занял в
старом споре о том, кто же такой Неиз-
вестный в «Маскараде»? Раньше Неизвест-
ный появлялся в маске, Он возникал, как
рок, как некое высшее предопределение.
Теперь с Неизвестного сняли маску. Чисто
бытовые мотивы толкают его. к мести.
Семь лет назад Арбенин обыграл Неизве-
стного, искалечил его судьбу, заставил
пережить тяжелые унижения. В самые
трагические для Арбенина минуты он яв-
ляется, чтобы напомнить о своем суще-
ствовании. Тут сразу возникает множе-
ство недоумений. Если Неизвестный в
самом деле только жертва алчности Арбе-
нина, то почему Лермонтов не дает ему
имени, почему в сцене маскарада ero
появление так неожиданно и неоправдан-
но; почему он называет себя «добрым ге-
нием» Арбенина? Почему он говорит, что
он всегда с ним, «всегда с другим лицом,
всегда в другом наряде», почему он знает
все его дела и мысли?
Нельзя представлять себе Неизвестного
вполне реальным, конкретным человеком,
одержимым волей к мести. У Лермонтова
это — второе лицо Арбенина, голос\ его
совести, прошлое, которое цепко держит
его в своей власти. В появлении Неизвест-
ного не должно быть ничего. мистического,
и в то же время он не должен быть имя-
реком, оставившим на варточном столе
отцовское состояние, Возможно ли ато}
Совместимо ли с реалистическим толкова
нием пьесы? Мейерхольд, которого столько
упрекали в вольном обращении с класси
ками, по мнению текстологов-лермонтове-
дов, на этот раз проявил педантичность,
столь не свойственную ето художественно:
My темпераменту. Проф. Эйхенбаум, один.
из крупнейших знатоков Лермонтова, на: очень интересно описал их‘ гастроли, и
пример, считает, что театр вправе был бы
отказаться от Г\ акта, навязанного Лер-
монтову цензурой. Вместе с Этим актом
исчез бы и Неизвестный. Я против такого
радикализма, Наше уравнение не было бы
решено путем исключения одного неиз
вестного. Если «Маскарад» — трагедия, а’
не мелодрама, — а мы в этом убежде-
ны, — то появление символической фияту-
ры Неизвестного находит свой смысл и
оправданность. Устраняя’ блоковское, не
надо устранять лермонтовское.
Если бы Мейерхольд теперь ставил лер-
мовтовскую пьесу, мы уверены, что спек-
такль ето нисколько бы не походил на
нынешний «Маскарад», тде весь талант
режиссера был направлен на то, чтобы из-
менить уже существующее, a не ‘создать
нечто новое.
От Мейерхольда хочется требовать боль-
представителя театрального направления,
шего. Когда руководитёля театра им. Пуш-
кина спросили, что дал его театру Мей-
ерхольд, он ответил: «Научил актеров
культуре мизансцены». Искусство мизан-
сцены действительно всегда поражало в
работах Мейерхольда, Его чувство пла-
стичности очень ценил Станиславский.
Но Станиславский и все мы ценили и
ценим в Мейерхольде, в человеке, много
и тяжко ошибавшемся, прежде всего вол»
нение глубоко чувствующего и любящего
театр художника, поэтическое в его даро:
вании. Именно ту поэзию, которая вы-
ступает против театральной обыденности,
против ремесленной прилизанности. про-
тив «канареечности», против ученого гро-
бокопательства, против убогого худосочия
конструктивизма, которому когда-то отдал
дань и сам Мейерхольд.
Поэзия, хотя и окрашенная созерцатель-
ностью, жива в «Маскараде» и до сих пор,
Она жива в мизансценах спектакля, в том,
как танцуют, и в том, как умирают на
сцене, она живет в костюмах Головина,
в нежных и сумрачных ванавесах, чуть-
чуть тронутых тлением (их пытались 06-
новить, но это оказалось невозможным),
в орнаментально0ой и холодной музыке
Глазунова. ;
В этом спектакле участвуют старейшие
актеры театра — Юрьев, Тиме, Малютин,
Вольф-Израэль, Студенцов и др.
Арбенин — коронная, юбилейная роль
Юрьева. Мы, москвичи, очень мало знаем
‘этого актера, самото последовательного
которое можно было бы условно опреде-
лить как направление театрального „клас-
сицизма, Юрьева обычно считают привер-
женцем каратыгинской школы, Юрьев это
опровергает и, пожалуй он прав. Его
родословную скорее надо вести от тех ве-
ликих западных трагиков, которые в кон-
це 80-х. годов прошлого века выступали
в Москве. Превосходный ‘литератор, Юрьев
есть в его записях строки. которые от-
носятся к Поссарту, но целиком приме-
нимы и к самому Юрьеву. Он сравнивает
Поссарта с архитектором, вычисляющим
размеры будущего здания, а затем уже по
твердо определенному плану воздвигаю-
щим его. Юрьев, подобно Поссарту. архи
тектор каждой своей роли. «Все заранее
продумано, вычислено и закончено», —пи:
шет Юрьев о Поссарте. «Филитранно от:
делана каждая. интонация, каждый звук.
голоса ‚и заранее предусмотрено, где нач:
нотся под’ем речи, чтобы потом в конце
концов подвести к должному эффекту.
Причем все — с математической точно-
стью. Даже его небольшой голос, путем
правильного дыхания, производил впечат-
ление громового там, где это требовалось.
Его искусство можно было сравнить 6
искусством эквилибриста, жонглера или
в «Маскараде», живую,
мыслью.
циркового гимнастя, где расчет доведен
до такой точности, что малейшее отступ-
ление от него грозит катастрофой».
Математичность юрьевской системы ино-
гда нас обманывает. Кажется, что за ней
не скрывается никакого чувства. На самом
деле это не так. Юрьев — актер эмоцио-
нальный, но форма выражения его чувств
условная. В кино игра Юрьева все время
требовала бы крупного плана. Это игра
без оттенков. без полутонов. Патетичность
лежала в основе театрального классицизма,
Нам, современным зрителям, именно в
патетические моменты Юрьев кажется по
преимуществу рассудочным архитектором
роли. Для нас лучшее в Юрьеве, как бы
это ни звучало неожиданно, — непосред-
ственность его таланта. В «Маскараде» она
проявляется, например. в сценах послед-
него акта, в сценах возмездия. В «Маска-
раде» дано строгое соединение «холода и
страсти», начало рационалистического и
интеллектуального, и именно это, на наш
взгляд, сближает в спектакле Юрьева и
Мейерхольда. Актерский опыт Юрьева по-
могает понять вее’вначение сознательного
и рационального в творчестве художника
и В то же время предостерегает от техни-
цизма и рассудочности.
Итак, в третий раз возобновлен «Маска-
рад» — спектакль-музей и спектакль-поз-
ма. Думая 0 «Маскараде», неизбежно при-
ходишь К мысли о судьбах современного
театра. Что поучительного в нем для на-
ших дней? Правильно ли мы поступили,
когда молча и без споров согласились со
столь распространенным теперь и к тому
же очень превратно понимаемым мне-
нием о режиссере, «умирающем в акте-
ре». Если уже пользоваться такой убий-
ственной терминологией, то надо бы ска-
зать, что режиссер умирает в“ спектакле.
Тут не простая оговорка, а разные пред-
ставления об идеале тватра. Бесспорно, что
актер — главное в театре, но надо ли от-
казываться от режиссера, художника, му-
зыки, от всего опыта последних десяти-
летий и вернуться к чистым традициям
реализма XIX pena?
В театр должен притти режиссер —
поэт и философ, режиссер, не видящий
никакой добродетели в том, чтобы устра-
нить свою личность из спектакля.
Й еще, Театр — это зрелище. В «Ма-
скараде» нас поражает ампирное велико-
лепие. Это — прошлое, но в нем есть своя
красота. В нашем современном театре
мы тоже хотим видеть красоту, но иную,
не одеревянелую; менее декоративную, чем
одухотворенную
Литературная газета
№5 _
5