творческие планы

характере грузинской поэзии  АЛИО МАШАШВИЛИ Год назад весь Советекий Союз торже- ственно отпраздновал 750-летие со дня написания поэмы «Витязь в тигровой шку- ре» величайшего поэтического гения Гру- зии Шота Руставели. Руставелевские тор- жества превратились в общесоюзный празд- ник советской культуры, Однако до сих пор мы еще очень мало знаем богатейшую грузинскую поэзию, имеющую многовеко- вые исторические корни. Различные стороны жизни грузинского народа, его размышления, его лучшие на- циональные свойства отражены в стихах и в песнях, в лирике и в эпосе. Необходимо отметить прежде всего геро- ический характер грузинской позииисердце то большое патриотическое чувство, кото- рое пронизывает ее. Начиная с древнего народного сказания о кавказском Прометее Амиране, поэзия Грузии полна возвы- шенных образов непоколебимого мужества и благородной доблести. На протяжении веков патриотизм мощно звучит в лучших поэтических произведе- ниях Грузии. Еще предшественник Густа- вели одописец XII века Иоанн Шавтели в торжественной оде «Абдул Мессия» с боль- шой любовью и законной гордостью гово- рит о своей отчизне, о ее высокой куль- туре, богатстве и военном могуществе. Как настоящий патриот выступает и Ча- хрухадзе, превозносящий в оде «Тамариа- ни» ум, красоту и благородство царицы Тамары Великой. В XVII веке Иосиф Тби- лели воспел гениального политического де- ятеля Георгия Саакадзе, упорно боровшего- ся против феодалов. Вся поэма проникнута пламенным патриотизмом. Это … прекрас- ный восторженный гимн героическим за- щитникам родины. Среди грузинских поэтов XVIII века осо- бенно выделяется гениальный Давид Гура- мишвили, Он видел неисчислимые страда- ния любимой родины, утратившей былую государственную мощь. Он мучился, наблю- дая междуусобицы и происки иноземных врагов - иранцев и османов. Как и царю Вахтангу VI, Давиду Гурамишвили приш- лось жить и умереть на чужбине. Но до конца своих дней он продолжал страстно тосковать по родной земле. Его мужествен- ные и скорбные стихи, до сих пор люби- мые народом, дают нам образное представ- ление о Грузии тех дней. Совершенно иным, чем у романтиков, торестно и бездейственно тосковавших о былом величии Грузии, был патриотизм ве- ликого поэта-гражданина Ильи Чавча- вадзе, вставшего в центре всей грузинской культуры второй половины XIX века. Вос- приняв передовые идеи русских революци- онных демократов - шестидесятников, Илья Чавчавадзе мужественно ополчился против консервативного дворянства, против Григория Орбелиани и других «отцов». Он принес с собой в поэзию новые представ- ления о благе родины. Как настоящий гу- манист, он понимал, что борьба против русского самодержавия, за национальное возрождение родины не может быть оторва- на от борьбы против социальной неспра- ведливости, против всего лживого мира уг- нетения и эксплоатации человека челове- ком. Трудно переоценить последнее стихо- творение Ильи Чавчавадзе «Базалетское озеро». В нем выражены и тоска по сво- боде и интерес к великому прошлому Гру- зии и непоколебимая уверенность в том, что прекрасный грузинский народ добьется освобождения и снова будет жить счаст- ливой жизнью. Вслед за Ильей Чавчавадзе в грузинскую литературу пришло немало больших поэ- тов, решивших посвятить себя служению родине, Таков был любимый народом Ака- кий Церетели. Прочтите его лирические стихи, поэмы, сатиры, песни о труде - в них вы услышите мощный призыв к национальному единству, к об единению всех творческих сил грузинского народа. На том же рубеже XIX и XX веков вы- сится исполинская фигура Важа Пшавела. Он был так проникнут духом самой под- линной народности и самого глубокого па- триотизма, что его творчество немыслимо отделить от народной поэзии. Мы с бла- годарностью вспоминаем о нем. Мы чтим память всех великих грузинских поэтов, ибо они наши. Лучшие грузинские поэты всегда черпа- чит у многих грузинских советских поэ- тов. В их стихах о реалистической правди- востью отражено, как менлется лицо земли по воле великой партии Ленина-Сталина и всего советского народа. Вот она Грузия - уже не нишая и угнетенная, а богатая, счастливая, свободная страна. На сопиа- листической основе в ней созданы новые человеческие отношения. Героизм является уже не уделом отдельных личностей, а движением народных масс. Обо всем втом слагают прекрасные оп тимистические стихи деятели социалисти- ческого общества - колхозники и чие, лучшие поэты орденоносной Грузии: Алио Машашвили, Ило Мосашвили, Си- мон Чиковани, Георгий Леонидзе, Сандро Шаншиаштвили, Ираклий Абашидзе. Галак-Я тион Табилзе. Валериан Гаприндашвили, Карло Каладзе и другие. Они помнят об ужасах самодержавия и мировой империа- листической войны, они не забыли мрач- ных лет меньшевистской диктатуры. Они благоговейно чтут память великого творца Октябрьской революции- Ленина. Они вос- певают того, кто вместе с Лениным обес- печил победу социализма, кто создал еча- стливую жизны для народов и за кем идет все передовое человечество. Многие грузин- ские стихи и песни о товарище Сталине радуют наспревосходным лирическим па- фосом, большой человеческой теплотой и сердечностью. Творчески живое и непосредственное ощущение интернациональных связей рактерно для наших грузинских поэтов. Они создали немало боевых стихотворений, направленных против чудовищного варвар- ства и человеконенавистнического мракобе- сия фашистов. Они отражают героическую борьбу испанского народа за свободу, му- жественное сопротивление Китая японским захватчикам, Назовем хотя бы стихотворе- ние «Рикша» Алио Машашвили, «Идет До- лорес» Ило Мосашвили и «Испанским цам» Ираклия Абашидзе. Тема советского патриотизма мощно зву- чит на родине гениев и героев, на родине Сталина и Руставели. Патриотическое чув- ство стало еще прекраснее, глубже и шире. Оно проявляется в поэзии Грузии как без- заветная преданность, любовь к родной стране, ко всему великому Советскому Со- юзу, ко всем братским народам. В дале- ком березовом лесу или на берегу За- падной Двины Ило Мосашвили вспомина- ет родную Грузию. Но и в Советской Бело- руссии, которую он воспевает, все навсег- да стало для него родным и близким. Бело- русские стихи Мосашвили полны грузин- ского национального своеобразия, по они гармонически сочетаются со стихами Янки Купалы, Якуба Коласа, Пятруся Точно также стихи Георгия Леонидзе «По- этам советского Азербайджана» стоят в од- ном ряду со стихами Самеда Вургуна и других азербайджанских поэтов. Сандро Эули, обращаясь с братским приветом к писателям Армении, вспоминает великого Ованеса Туманяна, его мудрые «слова о дружбе и любви». В стихах молодых по- этов Григория Абашидзе и Георгия Кача- хидзе звучит замечательная тема незыбле- мой сталинской дружбы народов. Налицо самое подлинное творческое взаимодей- ствие писателей СССР.

КНИГЕ «ВЕПХИС-ТКАОСАНИ» Я целую листы твои, Пью их взорами жадными, Ты не книга - дрожание Тонких пен водопадное. Никогда не состарится, Песня, утром пропетая, Семь веков уже славится. Пробудила ты родину, В двери всем постучала ты, С теми - пела на пиршествах, Раны тем врачевала ты. Полюбившему витязю Озаряла лишения, Меч вручала испытанный, Бросив войско в сражения. Для любви - вся любовная, И для братства - вся братская, Ты стальными нас делала В годы бедствия адские. К твоей мудрости тянутся, Как сердцам не стремиться тут? Разошлась по вселенной ты, Словно солнце, частицами. Рады гостю сладчайшему, Города и селения, Песня, в сердце пропетая, Покорила вселенную. Так промчись, алатокрылая, Все края мира радуя. Ты - приданое матери, Мечь и щит моих прадедов. Хороша и желанна ты До краев переполнена, Когда в руки беря тебя, Вождь читает взволнованно. Книга древняя, лучшая, Вся светясь упоенностью, Ты была его азбукой, Его первой влюбленностью. Ты - святой лечак матери, Колыбелью прославленный, Он за пазухой нес тебя В своей юности пламенной. И не раз любовался он Строк могучею стражею, В его сердце ты вписана, Как разгром стана каджева. Развернет тебя, радуясь, Слов поток хлынет заново, И осветит лицо его Блеск стиха лучезарного! Перевел с грузинского H. тихонов СИМОН ЧИКОВАНИ МАСТЕРА-ПЕРЕПИСЧИКИ «ВЕПХИС-ТКАОСАНИ» ИЛО МОСАШВИЛИ колхидское утро Тишайшим утром солнце льется тонко. Крик коростелей режет тишину. Подходит море к саду -- как ребенка Несет в его об ятия волну Под колыбельное пучины пенье Ребенок спит, садов золотизна, Качает море песню, как виденье, А солнце -- просто женщина в волнах. Кто море привязал здесь без обиды, Где берега Рионского порог? И небеса над радостной Колхидой Передник полный сбросили даров. И от утра впервые молодея Палеостоми сумрачный затих И в сад вошла, развесила Медея На ветхом списке «Вепхис-ткаосани» Финифть и тушь и пурпур не померкли: Вот вся земля в полуденном сияньи, Вот опрокинут тополь в водном зеркале… Как будто только что монашекистовый заметалась. Воскликнул: Кшш!… И пташка Потом он долго книгу перелистывал, Но гостья в ней пернатая осталась. Ее художник на листе привесил. Ей перышки вздувает ветерок. А рядом - все родное поднебесье Плывет, плывет, синея между строк Не сгинет пташка под охраной львиной У башен руставельских шаири. Не сгинет, семь столетий с половиной, Вскормленная родимой яркой ширью. Зеленый мир попрежнему теснится Пред витязем, сидящим у реки. И тигры обступили ту страницу И лапами касаются строки. И вспомнил витязь о «Висрамиани», О повести, похожей на печаль его. Лицо любимой видит он в тумане, В воде, и в чаще - розовое зарево. А там - второй, в пустыне одичалой Со звездами родными говорит. И только слово песни прозвучало, Небесный свод сочувствием горит. Так переписчик и художник рядом Усердствуют в товарищеском рвеньи, И дивным облекается нарядом Страница в миг ее возникновенья. Художник -- тоже витязь, полный доблестным Восторгом и влюбленьем беззаветным, - Как бы в ночи разбужен ранним проблеском Иль пеньем петуха передрассветным. Не целовал он древа крестной муки, Не кланялся языческим божкам. Сжимали кисть его сухие руки, И покорялись формы тем рукам. Как Тариэля Автандил бывало, Художника вел переписчик грамотный. И дружба их народу отдавала Все, чем богата в были незапамятной. Сквозили в ней Иран и Византия Дымками благовоний, пестрой пряжей. Синела даль, синели льды седые, Синели пропасти родимых кряжей. Был слышен переклик дозоров башенных Из Тмогви, Вардзии, Бостан-калаки И дальний конский топот - в ошарашенных Разбуженных расселинах, во мраке. И бодрствуя в каморке полунощной, Трудясь над дивным вымыслом поэта, Для Грузии своей, грядущей, молодой Сокровище они хранили это. И свечи жгли… А между тем под спудом Горело пламя слова - ярче свеч, Чтобы своим простым и вольным чудом Врагов народа беспощадно жечь. Перевел с грузинского П. АНТОКОЛЬСКИЙ.

ираклИй Абашидзе работаю. «Смерть Цулукидзе» - так называет ся новая поэма, над которой я сейчас B 1905 году тело умершего т. Цулу- кидзе переносили из Кутаиси в Хони. 25 тысяч человек шло за гробом, Это траурное шествие вылилось в демон- страцию, которая была первой большой демонстрацией в Западной Грузии. Яр- кую речь во время демонстрации про- изнес товариш Сталин Этот момент хочу запечатлеть в своей поэме. рабо-Буду писать также балладу о Метех- ской крепости и цикл стихов о родине. шалва дадиани заканчиваю роман «Урдуми» и ра- ботаю над монографией о замечатель- ном революционере, сподвижнике Сталина - Ладо Кецховели. Биография Кецховели необыкновенно героична и красочна. Она возбуждает большой соб- лазн написать ее в виде романа. Тем не менее я избрал строгие рамки научной монографии, Намерен приступить к ра- боте над пьесой на тему о любви к ро- дине и собираю материал для нового романа из жизни современной Грузии. лео киачели

В. ГОЛЬЦЕВ 

Ты не книга - ты знамя нам, Сад с росой золотою, Или неизносимое Ты крыло стиховое. Ты не книга - ты утро нам, Свет народного пламени, В корнях сердца положена, В самом сердце чеканена. На каком великановом Создавалось столе ты, Чтобы сердцу грузинскому Так сиять на столетья? Как читают, поют тебя, Упоенье льют в уши нам,

ли в народе свои высокие представления о верности и чести, Поэзия Грузии отража- ет незыблемые моральные понятия народа. Она исполнена глубокого и подлинного гу- манизма, великой любви ко всем честным и правдивым людям. Но одновременно в своих стихах и песнях грузинский народ учит нас беспощадно относиться к лжецам. угнетателям, предателям, изменникам. «Не избегнет лжеп позора!» - говорится в народных стихах. «Вероломному и злому пусть пронзит клинок!» - вос- клицает Шота Руставели. Эти великие тра- диции сильны в грузинской советской пов- зии. За годы, отделяющие XVII с езд великой партии Ленина - Сталина от приближаю- шегося XVIII с езда, грузинская литерату- ра особенно выросла художественно и окре- пла идейно. Эти годы характеризуются пре- жде всего окончательным об единением всех творческих сил вокрут партии. Грузинские поэты сильны своей связью с народными массами. Эта связь глубоко органична, она стала насущной творческой необходимо- стью. В старом грузинском фольклоре нередко звучали мрачные мотивы, Многие народ- ные песни были полны трагизма. Но даже и в них отображается сознание народа, привыкшего не только мужественно пере- носить испытания, но и преодолевать все препятствия. Основа миропонимания гру- зинского народа --- самый глубокий опти- мизм, неиссякаемая жизнерадостность, непоколебимая уверенность в своих творче- ских силах. Грузинская поэзия свидетель- ствует об исключительной одаренности на- рода, о его полнокровии, здоровьи и ясно- сти творческого взгляда. Мир прекрасен в его многообразии - говорит нам грузин- ский народ в своих стихах и песнях. Пре- красен неподневольный труд, прекрасна борьба за правду и справедливость, пре- красен богатый мир природы. Человек, на- ходящийся в непосредственном общении с природой, воспевает то, что раскрывается его восхищенным взорам. Все это свое, родное, неповторимое… Однако, как бы ни были сильны в Гру- зии великие поэтические традиции, все же в новой грузинской поэзии обнаруживает- ся совсем иное, чем прежде, отношение к природе. Советский человек не меньше, чем его предки, любит родную землю, но он стремится активно бороться со слепыми, стихийными силами ирироды. В старых грузинских стихах и песнях видна вековая незащищенность людей Как бы ни был человек могуч и отважен, он мог затерять- ся среди дикой природы, потибнуть в лю- бое мгновение. Поэты социалистической Грузии в запоминающихся образах пока- зывают нам человека, проявляющего свое могущество над природой. Мир не стал проще и уже. В нем еще больше находок, превращений и чудес, но освобожденный человек - его хозяин. Тема победоносной борьбы человека с природой отчетливо эву-

Ведь тобой жизнь народная Смерти чары разрушила. Ты одна в ночь светила нам. Вековую, отчаянную, Все сокровища отняли, Ты же - непохищаема. Ты скрывалась от гибели Не во мраке нетающем, В крыльях орлиих прядая, В пепле хижин блистаючи. Тебя жгли - пламенела ты, И в огне не сгоравшая И тебя не развеяли Вихри, лесом игравшие. На мечах написала ты Знаки чести упорные: «Лучше пасть, но со славою, Чем влачить дни позорные» Книга. Шла пред народом ты, В рог бессмертья трубящая. Руставели писал тебя Песни, славой звенящие. C ним писал блеск зари тебя, Гул обвала, как замертво, Нес орел перо лучшее, Тигр-соратник - пергаменты. Ты писал ресницами Женщин, дланью героя, Всем народам воинственным Боевою порою. Твое сердце, как молодость,

Мой новый роман из современной жизни, который я только что закончил, называется «Гвади Бигва». Это - имя его героя. ха-Содержание романа скоро станет из- вестно русскому читателю - он проч- тет его в альманахе «Дружба народов». Отдельной книгой «Гвади Бигва» вый- дет в переводе Е Д. Гогоберидзе в Гос- литиздате. Начинаю работать над рассказами исторического характера из эпохи борь- бы Грузии за свое освобождение. СЕРГО КЛДИАШВИЛИ бой-Я пишу антифашистскую пьесу-сати- ру. Одновременно я работаю над прозой. Представьте себе, что однажды я поки- даю свой кабинет и начинаю бродить по Грузии, чтобы ближе узнать жизнь. По дороге я встречаю путника, интере- сующегося стариной. Он разыскивает древние памятники, старинные рукопи- си, седые легенды, Мы вместе бродим, различные по своему характеру и по цели своего путешествия, Мы проходим города, деревни, мы встречаемся и зна- комимся с людьми. И всюду, с чем бы мы только ни соприкасались, был запе- чатлен дух народа - и в старине и в современности Меняются люди и собы- тия, а народ вечен. Такова тема той вещи (повесть или роман - еще не знаю), над которой я работаю уже второй год. Бровки.Пишу также новеллы. демна шенгЕлая Я только что закончил роман «Участь», в котором описывается жизнь ремесленников Грузии в 90-х годах прошлого столетия Сейчас собираюсь писать роман о современной грузинской интеллигенции, хочу показать ее жизнь в городе и деревне, настроение совет- ской интеллигенции, семейный быт, от- ношение к женщине и т. д. Пишу сценарий о грузинских и азер- байджанских нефтяниках. Сценарий поч- ти готов. В марте сдаю его Комитету по делам кинематографии. Перевожу Лермонтова. Работаю над его произведением «Герой нашего вре- мени». Уже перевел «Тамань», начал переводить «Бэлу». Стихи Лермонтова на грузинском языке прекрасно звучат, и меня очень увлекает эта работа. САНДРО ШАНШИАШВИЛИ Заканчиваю героическую пьесу в 5 актах «Георгий Саакадзе». Это пьеса о борьбе за освобождение Грузии от пер- сидского и тюркского ига. Действие происходит в конце XVI и начале XVII века. На эту же тему думаю написать киносценарий Недавно закончил пьесу «Поладаури» - колхозной жизни. Она уже идет в Тбилиси. Перевод этой пьесы по просьбе Всесоюзного комите- та по делам искусств переслан в Моск- ву. 

B E H A

С гор ветерок идет долинами, Свирель журчит лугов всех соками, Труда полянами и длинными Полями радости высокими. И ласточка стрелой вонзается, Играя, в землю. Новоселами В саду деревья совещаются. Весна идет! Весна веселая! Светилу слава, чьи теплейшие Лучи, согрев поля и сени, Изгнали все зимовье злейшее, Народу зори дав весенние, Перевел с грузинского H. тихоНОв

Весна идет всей майской светлостью, Над нивами, садами, селами, Она идет с грузинской щедростью. Весна в стране моей веселая. И рощи все зазеленевшие Цветочной пылью запорошены, И реки, молоком вскишевшие, В теснинах берег бьют заброшенный. Сияют скалы, как расшитые Лучами-нитями червонными, Шумят внизу леса самшитовы, Оленьим выводком над склонами. Весенней жизни полны зовами Сады над розами склоняются, В лазури неба бирюзовые Страны улыбки отражаются.

Среди ветвей червонность кос своих. И дерево породы незнакомой Его искал и не нашел Арго. Мегрельский парень вырастил у дома, Повесив солнце в листьях у него. Под ним стою - меня ребенок просит, Зовет к холмам оранжевых плодов, Медеины распущенные косы Блестят в листве бесчисленных садов. Земля тиха, Рион застыл на месте, Как легкий голубь -- утро так легко, Рука вождя с рассветом этим вместе Колхиды дверь раскрыла широко! Перевел с грузинского H. ТиХОНОв.

ГРУЗИНСКИЕ ПИСАТЕЛИ В РЕДАКЦИИ «ЛИТЕРАТУРНОЙ ГАЗЕТЫ» Приехавшие в Москву грузинские пи- сатели тт. Шалва Дадиани, Лео Киачели, Г. Леонидзе, Ило Мосашвили, Симон Чи- ковани, Демна Шенгелая, Ираклий Аба- шидзе, Серго Клдиашвили, Алио Машаш- вили, Сандро Шаншиашвили посетили 15 февраля редакцию «Литературной газеты». Приветствуя гостей, т. Лебедев-Кумач т. Войтинская поздравили их с высо- кой наградой - орденами СССР. Современная советская литература Гру- зии так же, как и богатое литературное наследие грузинского народа, еще в очень малой степени известны в РСФСР. О по- продвижении к русскому читателю говори. ли Шалва Дадиани, Симон Чиковани, Дем- на Шенгелая, Георгий Леонидзе и при- сутствовавшие на встрече А. Антоновская, B. Гольцев и Л. Леонов. - У нас одни дела и мысли, говорит п. Дадиани, … в Москве мы чувствуем себя в родной семье, где можем решать наши общие проблемы. - Замечательные мастера русского сти- ха, тт Тихонов, Антокольский, Пастернак и другие,-говорит т. Чиковани,-много сделали для грузинской поэзии. Но гру- зинскую прозу и драматургию русские чи- татели и зрители почти не знают. К рабо- те над переводами романов, повестей и пьес нужно привлечь мастеров русской литературы. Эту мысль горячо поддержал т. Шен- гелая. Тт. В. Гольцев и Г. Леонидзе поставили вопрос о создании в Москве Дома куль- туры Грузии по типу успешно работающе- го здесь Дома армянской культуры. Избранные произведения Павло Тычины КИЕВ. (От наш. корр.). В Государствен- ном литературном издательстве Украины вышел сборник избранных произведений («Вибрані твори») известного украинского поэтакадемика I. Г. Тычины, В этом однотомнике представлены лучшие стихи поэта и его переводы. Литературная газета № 10

приносили ему еду и сообщали о всех «Аника-Воин» и «Великомученик Нико- лай» красуются в сельском храме. Не без трепета явился к нему Тарас. Дьякон-живописец в принципе согласил- ся принять Тараса в ученики. Однако он сказал ему: Каждый начнет учиться живописи- это что и будет. Живописи может учиться только тот, у кого имеется божественная одаренность. А если у тебя этого нету, то я тебя в ученики не возьму, хотя бы ты мне обещал золотые горы. КакИ дьякон велел Тарасу показать левую руку. Внимательно осмотрев его левую ладонь, дьякон сказал: Согласно науке хиромантии, дарова- ние к живописи отмечается на левой руке жирной чертой, идущей от безыменного пальца вдоль всей ладони. У тебя же этой черты вовсе нету, и по твоей руке я могу судить, что у тебя полностью отсутствует дарование к живописи, к сапожному делу и даже к бондарству. И даже я удивляюсь. что ты осмелился ко мне притти. Я не намерен с тобой больше беседовать. Иди себе с богом и больше сюда не приходи. Слова дьякона-хиромантика ошеломили Тараса. Огорченный, он ушел от предска- зателя 3). Он вернулся в родное село, в родной дом к своей мачехе. Он сказал мачехе. что решил сделаться пастухом, что вот работа, которая ему правится. И Тарас нанялся в пастухи и до осени пас коров и овеп. Но он не был способным пастухом, Он часто задумывался, мечтал и невнима- тельно относился к стаду, которое разбре- далось по сторонам. Коровы и овцы неред- ко пропадали. И крестьяне были недоволь-Маляр ным овоим пастушком. от*) Этот, казалось бы, анекдотический случай из жизни Тараса Шевченко был чрезвычайно характерен для того времени. Хиромантия с давних пор считалась весь- ма серьезной наукой. Достаточно сказать, что во многих странах (например, в Гер- мании) вплоть до XIX столетия в уни- верситетах читались лекции по хироман- тии, новостях, Тарас ожидал, что дьячок под- нимет тревогу и постарается его найти, чтобы прежестоко наказать. Но этого не случилось. Вероятно, Богорскому совестно было признаться, что его высекли, и по- этому он не поднял никакого дела. И тогда Тарас бежал в село Лысянки, где, как он знал, проживал дьякон - малярный мастер. Тарас явился к нему и попросил взять его в ученики. Однако надежды Тараса не оправдались. дьякон был простой маляр. Он красил крыши, полы и изгороди. Но и в это свое мастерство он не посвятил Тараса. Напро- тив, он тотчас приопособил мальчика к домашним работам. И ни о какой учебе помину не было. Дьякон-малярохотно согласился. раз в то время у него не было домашнего работника. И это предложение его устраи- вало. Новый хозяин заставлял Тараса таскать воду, ходить за коровой и исполнять вся- кие мелкие поручения по хозяйству. И эта работа показалась Тарасу еще более трудной, чем у кирилловского дьяч- ка, так как новый хозлин жил на высо- кой горе, и носить воду из реки Тикач было нелегко. Кроме домашних работ Тарас растирал краску-медянку на железном листе. Пос- леднее дело было уже более близко к искусству, но все же это не доставило мальчику никакой радости. тому же новый дьякон из Лысянки оказался такой же рукосуй, как и Богор- ский. Он чуть что - рвал за уши и обе- щал в дальнейшем нещадно пороть за каждое упущение. Тарас пробыл у него несколько дней и, так сказать, не попрощавшись, ушел своего неприветливого хозлина. Тарас сначала ушел в город Стеблов, где он надеялся найти более выдающегося мастера. Там он не сумел устроиться, но там ему сказали, что в селе Тарасовка прожи- вает дьякон-живописец, в некотором роде знаменитый художник, работы которого

Брат Тараса, Никита, советовал ему заняться земледелием. Но эта работа мень- ше всего прельщала Тараса. И тогда он снова броспл отцовский дом. Он поступил в батраки к священникуи Григорию Кашицу. Это был толстый и до некоторой степе- ни добродушный поп. Он не бил Тараса и даже позволял ему читать книги, Но Тарас все же недолго оставался у него. Горячее желание быть маляром или жи- вописцем не остыло в нем. Предсказание дьякона-хироманика казалось теперь не таким страшным. Снова Тарас решил испробовать свое счастье. Он ушел в село Хлебновское, где, как он разузнал, имелись выдающиеся масте- ра-живописцы. Один из хлебновских маляров взял Та- раса в ученики. Но он взял его на пробу. Он хотел проверить его способности, но не таким дурацким способом, как это сде- лал дьякон-хиромантик. Хлебновский маляр оказался дельным и понимающим человеком. Он давал тарасу задания, заставлял его чертить и рисо- вать с натуры. И, проверив его способ- ности, сказал: - Я дал тебе срисовать купол перкви и ты это сделал так, как сделал бы я. Из этого я могу заключить, что ты будешь славный маляр, и у тебя есть исключи- тельное дарование. Оставайся у меня, если хочешь. Вероятно, это была первая, наиболее сильная радость в жизни Тараса. Слезы хлынули у него из глаз, и он поцеловал руку маляра. сказал: - Но если ты сын крепостного отца, то принеси мне записку от твоего барина. И пусть в этой записке будет сказано, что он дозволяет тебе заниматься маляр- ным делом. В противном случае я ве могу принять тебя в ученики, поскольку закон не позволяет мне держать у себя крепаков. Тарас сказал, что он сделает это и при- несет от помещика затиску. Взволнованный и обрадованный Тарас вернулся в Кирилловку.

Не менее радостное волнение Шевченко испытывал, когда слушал слепцов-кобза- рей. Их песни и музыка не раз вызывали у Шевченко слезы. И он не раз ходил вслед за слепцами из деревни в деревню. Это было удивительно - смотреть, ког- да на село приходил слепец-кобзарь. Он усаживался у ворот какой-нибудь хаты и пел народные думы, песни и сказания, аккомпанируя на бандуре или на «рыле» (лире), или на старинной семнадпати- струнной кобзе*). На свои пальцы сле- пец надевал железные наперстки с дере- вянными восточками, и от этого струны звучали оглушительно и вместе с тем жа- лобно. Такие слепцы-бандуристы, кобзари и «рыльники» нередко проходили по украин- ским деревням. Но их искусство для мальчика казалось слишком уж непонятным и сложным. Ри- совать было более доступно его вообра- жению. Но он не знал и не понимал, как этому искусству надо учиться и что для этого надо сделать. Иной раз в гости к дьячку Богорскому приходили попить и повеселиться дьячки из соседних сел Среди них были дьячки- маляры, иконописцы и рисовальщики. И Шевченко, которому шел тогда три- надцатый год, решил уйти от Богорского и поступить на работу к какому-нибудь из этих дьячков. с тем, чтобы тот научил его малярному мастерству. В своих автобиографических заметках Шевченко писал, что перед тем, как уйти от своего дьячка, он жестоко отомстил ему. Он нашел своего дьячка в саду бес- чувственно пьяным, связал его ноги и руки и, задрав рясу, «всыпал ему вели- И вот весной 1826 года Тарас сбрал свое барахлишко, захватил у дьячка книж-h ку с картинками и сбежал от него. кую дозу березовой каши». Расправившись со своим наставником и благодетелем, Тарас ушел и несколько дней скрывался в чужом саду. Сестры Четыре струны и тринадцать под- струнков.

М. ЗОЩЕНКО ТАРАС ШЕВЧЕНКО 3. ПОИСКИ ИСКУССТВА C раннего детства Шевченко имел  страсть к рисованию. Всюду, где придется, он чертил углем всякие завитушки и ка- ракульки. На обрывках бумаги он рисовал коров и лошадей. Ножницами он вырезал из бумаги цветы, силуэты людей и жи- вотных и наклеивал на окна своего дома. Все это доставляло ему удивительную ра- дость. Впоследствим, в одном из своих стихо- творений, написанном в ссылке, Шевченко вспоминает, какое необычайное чувство он испытывал от своего рисования: Давно все это было. В школе Учитель был у нас дьячок; Стяну, бывало, пятачок Я у него (едва не голым Ходил - нищ до того). Куплю Листок бумаги и сошью Себе я книжечку. Крестами, Орнаментами и цветами Кругом листочки обведу; Переписав Сковороду) Или «Три царие с одары», Один в бурьяне, в тишине, Чтоб не видали, не слыхали, Пою и плачу от печали. Такое волнение. радость и слезы Шев- ченко не раз испытывал от своего искус- ства. Это было творческое волнение, ра- дость художника. И вместе с тем страх, что за это могут его наказать, могут ему не позволить, потому что это было заня- тие для барчуков, а не для оборванного деревенского мальчишки. Первые две главы напечатаны в преды- дущем, № 9 «Литературной газеты». Сковорода - украинский философ*) XVIII столетия.