Михаил ЗОЩЕНКО

B. ЗУСКИН Заслуженный артист РСФСР Шолом-Алейхем и его читатели В той среде, в которой я рос и воспи- тывался, в среде еврейских ремесленников … портных, сапожников, мастеровых, - существовал культ Шолом-Алейхема, культ глубокого уважения и абсолютного прекло- нения перед величайшим классиком еврей- ской литературы. Эти простые трудовые люди, в большинстве своем персонажи Шолом-Алейхема, те же «маленькие люди с маленькими упованиями», которых с та- ким блеском, с такой сердечной теплотой и горячей любовью изображал гениальный художник-реалист в своих бессмертных творениях, любили Шолом-Алейхема по- особому, считали его интимно-своим, род- ным, кровно близким. Они много читали его, очень много раз перечитывали, цитировали наизусть, гово- рили его языком, с трепетным чувством ожидали появления каждого нового произ- ведения любимого писателя. Для них, как и для широчайших трудовых масс ев- рейского народа, Шолом-Алейхем был боль- ше, чем писатель. Люди, усталые от тяжелой повседневной борьбы за существование в условиях ца- ризма, в условиях бесправия, голода и ни- щеты, видели в творениях Шолом-Алейхе- ма жизнь своего народа, узнавали в его героях самих себя. Шолом-Алейхем помо- гал им жить, учил их любить жизнь, все- ляя в них веру в лучшее будущее, давая им радость, доставляя им величайшее нас- лаждение. Связанный глубокими корнями со своим народом, Шолом-Алейхем, плоть от плоти, кровь от крови его, является народнейшим из народных писателей, доподлинным пев- цом широких трудовых еврейских масс, великим поэтом, гениальным выразителем надежд и чаяний своего народа, болеющим за народ, страдающим вместе с ним, * Поэтические образы Шолом-Алейхема обогащали мою жизнь с самых ранних детских лет, Мой отец, бывало, в редкие часы своего досуга после тяжелого трудо- вого дня собирал нас, детей, и читал нам незабываемые детские рассказы Шолом-Вот Алейхема. Я еще не умел читать и с не- терпением ждал счастливых минут, когда отцу снова представится возможность по- читать нам нашего любимого автора. Герои его детских рассказов, наивные, лиричные, трогательные, сердечные, стали моими друзьями детства, я постоянно думал о них, подражал им. С тех пор и началась моя бесконечная любовь к великому Шо- лом-Алейхему, самому близкому мне писа- телю, творчество которого питает меня в течение всей моей жизни. Помню, очень часто, по праздникам главным образом, собиралась у нас наша многочисленная пестрая родня, приходили соседи, и все, затаив дыхание, вниматель- но слушали чтение шолом-алейхемовских вещей, боясь проронить хоть одно слово. Отец долго читал веселые и грустные рас- сказы. Чтение часто прерывалось дружным смехом, часто вызывало грусть. «Без слез я не моту слушать Шолом- Алейхема»,говаривала моя мать, простая, сердечная женщина, вытирая обильно льющиеся из глаз слезы. Вспоминаю книгоношу, чахоточного Хайкеля, дававшего напрокат для прочте- ния топенькие книжки издания «Семейной библиотеки» мастеровым, кухаркам, при- казчикам. Клиенты книгоноши, жившие с нами на одном дворе, заставляли меня, мальчика, только-только научившегося чи- тать, по нескольку раз перечитывать за- мусоленные книжечки «смехотворного пи- сателя, пишущего пунктуально как в жизни и своими сочинениями хватающего за душу», - так они, бывало, говорили. Я любил наблюдать, как преображались лица моих слушателей - мастеровых, кухарок. Среди моих постоянных слуша- телей (читки происходили по субботам) бывал и наш сосед, ломовой извозчик, ко- торый боготворил Шолом-Алейхема. Слушая рассказы, он то громко хохотал своим гро- мовым голосом, то тяжело вздыхал, приго- варивая: «Ой горе мне, горе». «Дай бог, чтобы рука этого Шолом- Алейхема никогда не болела, и чтобы он писал и писал для нашего брата», - го- ворил он каждый раз после окончания чте- ния Помню и другого нашего соседа, го- рячего почитателя Шолом-Алейхема, хро- мого сапожника Элю, малограмотного, чи- тавшего по слогам эти книжечки. После каждой с трудом прочитанной фразы он почесывал затылок и, прищелкивая язы- ком, громко высказывал свои восторги по адресу замечательного автора. вижу перед своими глазами еще од- ного нашего соседа, «неунывающего бед- няка», портного Аншеля, «большого спе- циалиста по заплатам», как его называ- ли. Этот человечек, типичный герой Шо- лом-Алейхема,-большой неудачник, жизнь которого сложилась очень тяжело: чахо- точная жена, больные дети, фантастиче- ская нищета, - никогда не унывал. Сво- ими прибаутками, афоризмами и острота- ми, взятыми из произведений Шолом-Алей- хема, он веселил всех. «Откуда знает Шолом-Алейхем меня, мою семью, мою жизнь? - спрашивал он. - Как будто с меня списывает», - бы- вало, говорил он, слушая произведения великого писателя о злоключениях того или другого его героя. «Если бы не было нашего Шолом-Алей- хема, невыносимо тяжело и скучно было бы жить на белом свете», - заключал очаровательный Аншель. Вспоминается и такой эпизод. Май 1915 года. Разгар империалистической войны. Царское командование издает при- каз о выселении из прифронтовой полосы всего еврейского населения в 24 часа. «Распорядительная» царская железнодо- рожная администрация поездов не давала, - раз в 3 дня подавались какие-то то- варные вагоны. Много дней лежали мы под дождем возле крохотного вокзальчика нашего уездного городка. Все больше и больше стекались к вокзалу из близлежа- щих местечек выселяемые со своими семьями и скарбом. В город нас не пуска- ли, мы мокли поддождем, а наши дома пустовали. Творилось нечто страшное. На наших глазах умирали больные, старики, дети, Мертвые лежати тут же, возле нас, -- хо- ронить не разрешалось. Тут же рожали женщины. Много горя было кругом. Плач раздирал воздух. Недалеко от нас раздал- ся громкий смех.Подхожу и вижу, один «веселый бедняк» читает своим случайным соседям Шолом-Алейхема… В этой ужасной обстановке чтение ве- ликого писателя звучало по-особому. Мо- рально оскорбленные, придавленные, голод- ные, измученные, несчастные в эту копмарную трагическую минуту их жизни обратились к своему любимому писателю и нашли у него утешение… После чтения люди долго не расходились, простые люди много товорили о своем родном, великом писателе. Запомнилась одна фраза: «Где бы теперь взять нашего Шолом-Алейхема? Какую вешь он написал бы о нашей «ве- селой» жизни…» Народ как бы искал материал для сво- его писателя. наши дни, в счастливых условиях со- циалистической родины, читают и любят Шолом-Алейхема не только освобожденные еврейские народные массы. Он становится все более и более популярным и любимым писателем многонационального советского читателя. Угольщик Донбасса, командир Прасной Армии, хлопководУзбекистана, краснофлотец Балтики, колхозник Арме- нии, рабочие Белоруссии - все на своих родных языках читают и любят великого еврейского классика, неповторимого Шолом- Алейхема. Великие творения Шолом-Алейхема ста- новятся достоянием всех народов, населяю- щих нашу замечательную родину К ЮБИЛЕЮ ШОЛОМ-АЛЕЙХЕМА ЛЕНИНГРАД. (Наш корр.). При Ленин- градском отделении союза советских пи- сателей образована комиссия по празд- нованию 80-летия со дня рождения клас- еврейской литературы Шолом-Алей- хема. Комиссию возглавляет Мих. Зощен- ко. В юбилейную комиссию вошли также C. Марвич (зам. председателя), В. Боця- новский, Б. Вальбе, заслуженный артист РСФСРорденоносец Н. Черкасов, народ- ный артист РСФСР Горин-Горяинов, ре… жиссер-орденоносец Ф. Эрмлер, Шимон Добин. На-днях в Доме культуры состо- ялся большой вечер, посвященный Шо- лом-Алейхему. После доклада Б. Вальбе с литературными воспоминаниями о Шо- лом-Алейхеме выступил Ш. Добин. 5 Литературная газета № 11

П А С Н Ы Е « С В Я З И» Сцены из 2-го действия 8 МАТИЛЬДА. Прошу всех к столу. (Гости стремительно проталкиваются к двери. Сечинский под руку с Безносовым замыкает шествие. В комнате у письмен- ного стола остается секретарь Курц.) 7 Михаил Зощенко закончил на-днях трехактную комедию «Опасные связи». 20 февраля он впервые читал ее в узком кругу писателей. В одной из гости- ных Московского клуба писателей собрались Вс. Иванов, В. Катаев, О. Форш, Б. Пастернак, Ю. Олеша, Л. Кассиль, С. Кирсанов, А. Гурвич, Л. Славин, Л. Никулин, режиссер Н. А. Волконский, А. Каплер, А. Роскин, Леонид Утесов и другие. Тема пьесы - разоблачение отребья капиталистического общества, темных, аморальных людей, строящих свое жизненное благополучие, не гнушаясь никакими средствами. Благодаря бдительности советских людей гнусные дель- цы, политические авантюристы и пошляки разоблачены. Пьеса была прослушана с большим интересом. Комедия написана для Государственного Академического Малого театра. Ниже мы печатаем два отрывка из комедии «Опасные связи».  лет от роду, как Пушкин, … на ручках у своей няни… МАТИЛЬДА. Тут Ванюша уже восем- надцати лет - мечтает итти против ца- ризма… СЕЧИНСКИЙ. Тот же Иван Петрович Безносов - ссыльно-каторжный. ОДИН ИЗ ГОСТЕЙ (многозначительно) Да-а… СЕЧИНСКИЙ (не менее многозначитель- но). Ну! ОДИН ИЗ ГОСТЕЙ. А это? СЕЧИНСКИЙ (считает гостей). Это… все тот же Иван Петрович в борьбе противКУРЦ самодержавия… Матильда, разлить шампанское. И сходите за Иван Петровичем. Скажите … все собравшись… Товарищи, минуточку внимания… Как и в прошлый раз, споем «Славу». До, ре, ми, фа… (Матильда, выйдя из комнаты, вскоре возвращается. Впереди выступает Безно- сов). 6 СЕЧИНСКИЙ. Ну! (начинает петь). «Иван Петрович, что за молодец…» ГОСТИ (подхватывают): «Пришел, пришел, пришел наконед! С его любовью мы не пропадем. И за его здоровье мы все запоем: Слава, слава, сла-а-ва, Сла а-ва»… БЕЗНОСОВ. Ну, зачем это вы, товари- щи… Ну, что это вы… СЕЧИНСКИЙ. Скромность - украшение человеческой личности… Матильда, раз- дайте бокалы. Гости, разбирайте. Чокай- тесь. Ивану Петровичу дополните бокал… Музыканты, продолжайте вашу игру. БЕЗНОСОВ, От души благодарю… Сер- дечно тронут… Взволнован теплотой… СЕЧИНСКИЙ. А пропо… Еще минуточку внимания… Тут одна гражданка… Как фа- милия? А? Бобрикова?… Тут одна граж- данка Бобрикова, как говорится, одна из меньших сих, незначительный сотрудник, имеющая счастье работать под руковод- ством Ивана Петровича, хочет произнести стихи собственного сочинения, посвящен- ные товарищу Безносову. Произнесите, товарищ. БОБРИКОВА (волнуясь). Вчера я шла по коридору И вдруг увидела вас. Какая радость взору, Какой волшебный сон без прикрас. Вы прошли мимо меня, качаясь, И я замерла у стены… Вы качались и шатались, Но вы не были пьяны… Вы были пьяны от вашей работы. От нашей большой любви. Какой волшебной заботой Мы окружены - мерси. ГОСТИ. Браво! БЕЗНОСОВ. От души благодарю, това- рищ Бобрикова… (обнимает ее). СЕЧИНСКИЙ. А пропо… Теперь выпьем по глотку шампанского за маму Ивана Петровича, которая, как говорится, пода- рила миру такой… такого… такое… про- изведение природы. ГОСТИ. Браво! хотелось на работе… Ну, и мировоззре- ние, конечно, толкало. А потом как-то так… Рекомендацию одну не сыскал, БЕЗНОСОВ. Это жаль. Тебе каждый должен дать рекомендацию, тысмирный человек. СЕЧИНСКИЙ Мог ли я думать, Иван Петрович… Эвон, глядите, у вас еще и вторая дамка. БЕЗНОСОВ, Где? Верно, чуть не прово- ронил. СЕЧИНСКИЙ, Вы простодушный, от- крытой души человек, вот что я вам ска- жу. Часто не видите того, что бывает… Вот разрешите сказать, как на духу… БЕЗНОСОВ. Ну, говори, Васо… СЕЧИНСКИЙ, Конечно, это не мое дело, Иван Петрович, Но, как говорится, пла- менное чувство к вам заставляет меня раскрыться. Туся… Хорошая, дельная особа Но зачем вы, Иван Петрович, доз- воляете посещать ее молодому человеку. Ай, как это нехорошо, БЕЗНОСОВ, Что ты говоришь? И часто он ее посещает? СЕЧИНСКИЙ. А почти он ежедневно ее посещает. Только вы не волнуйесь, това- притето поскщат БЕЗНОСОВ. Ну, я их… СЕЧИНСКИЙ, Вы нарочно васкочите се- годня в шесть тридцать. Они в аккурат, когда вы отобедать ходите, встречаются. Вот и убедитесь в справедливости моих слов… Конечно, убивать их не надо, Иван Петрович, но выгнать и того и другого- вот, как говорится, ваша прямая задача. БЕЗНОСОВ. Ну, я их… СЕЧИНСКИй. Заскочите - будто что- нибудь позабыли… И, как говорится, выясните, зачем он ходит… Ну, некраси- во, Иван Петрович, что он к ней ходит. Она живет с таким порядочным лицом… Ну, зачем она еще к себе его пускает? Я болею за вас душой, БЕЗНОСОВ. Ах, вот как они… СЕЧИНСКИИ. А пропо, Иван Петрович. К ней еще и другой ходит. БЕЗНОСОВ. Врешь!

БЕЗНОСОВ. Последнее время мне по- чему-то кошмары снятся. СЕЧИНСКИЙ, Боже ты мой… МАТИЛЬДА. Может, грецкие орехи ку- шаете? (Безносов, украдкой от мужа, по- сылает ей воздушный поцелуй. Та прижимает свою руку к сердцу). СЕЧИНСКИЙ. Присядьте сюда, Иван Пет- рович, Матильда, выйдите на кухню, У нас с Иван Петровичем мужской секрет- ный разговор. (Матильда, кокетливо улыбаясь, ухо- дит. Безносов снова посылает ей поце- луй). 4

КУРЦ (по телефону). Город… 48… Да, это я… Ранее не мог позвонить, товари- щи… Как? Сегодня? Сегодня неудобно. Ну, слушаю… Хорошо… Есть… Сообщу сразу… Есть. (Вешает трубку, кричит). Товарищ Безносов! К телефону… (В дверях появляется Безносов. Он - сияющий, радостный, с салфеткой в ру- ках. Прожевывает пищу.) БЕЗНОСОВ. Ну, на самом интересном месте… Писатель фокусы сейчас показы- вает… К телефону? А трубку что же по- весил? КУРЦ. Не к телефону. Тут одно дело… (Вынимает из кармана какие-то бумаги, фотографии - подает их Безносову). БЕЗНОСОВ. Что?! Что это? . Это что?! КУРЦ. Глядите лучше… БЕЗНОСОВ. Курц… Курц… Это что?! Это ты откуда взял, негодяй? Тихо! приготовьтесьБЕзносов. Это не я! (Бросает бумаги. Потом, схватив их, пытается разорвать). КУРЦ. Это фото… Не рвите… Копии… БЕЗНОСОВ (хватается за карман). Я убью тебя, негодяй! КУРЦ. Тихо. Возьми руки прочь… БЕЗНОСОВ. Курц, Курц… КУРЦ. Смотрите документы… Узнаете? ает… Безносов. Товарищ Курц… Товарищ Курц. КУРЦ (показывая бумаги). Это ты в ссылке… В 13 году… Так? Послан был приомотреть за политическими ссыльны- ми… Как член тайной подпольной орга- низации, которую ты выдал, Так? Ну, отвечай! БЕЗНОСОВ. Товарищ Курц… КУРЦ. Это твоя расписка в сыскном отделении на сорок рублей, Подпись - Вихрастый… Кличка «Вихрастый». Так? Вихрастый? (Безносов судорожно причесывает свои вихры гребенкой, - жест, который харак- терен Безносову на протяжении всей пьесы, в те моменты, когда он нервнича- ет. Это рефлекс -- желание, чтоб не узна- ли. В момент напряженного разговора Кур- ца и Безносова на пороге комнаты появ- ляется Сечинский. Скользнув у стены, он незаметно опускается в глубокое кресло у камина. Высокая спинка кресла закры- вает его от собеседников. Зрителю видны искаженное лицо Сечинского … страх, ужас и почти смерть.) БЕЗНОСОВ. Курц…

СЕЧИНСКИИ. Сейчас Капочка должна притти. Мечтала повидаться с вами. И где-то задержалась. БЕЗНОСОВ (показывая на шашки). Мо- жет, пока реванш хотите? СЕЧИНСКИЙ (стремительно расставляя шашки). Против вас я не игрок. БЕЗНОСОВ. Ну, ну, ну. СЕЧИНСКИИ. От счастья ходы путаю. Мог ли я раньше думать, Иван Петрович, что буду играть в шашки с таким лицом. БЕЗНОСОВ. Ага, вот у меня и дамка вскоре… СЕЧИНСКИЙ. Всем известно - от вас дамы без ума. Это что-то особенное, как вас женщины любят, Иван Петрович. БЕЗНОСОВ, Понимаешь - сам не знаю, что такое. Другие, Сечинский, красивей меня, умней… СЕЧИНСКИЙ, Ну, насчет ума - поло- жим, Иван Петрович, палец в рот вам не клади - откусите. БЕЗНОСОВ (лаоково), Хороший ты че- довек, Сечинокий, ку тебя к чорту… Так я говорю: другие красивей меня, а бабы сами на меня глядят… А потом говорят, что я бабник. СЕЧИНСКИИ. А вы в глаза им плюнь- де - которые это говорят.

БЕЗНОСОВ Так-то подумать -а что другое есть привлекательнее в мирет Се- чинский, а? СЕЧИНСКИЙ, А другого и нет ничего, Иван Петрович… Деньги… Если бы капи- тализм, между нами говоря… БЕЗНОСОВ, Нет, ты скажи: ну что еще? Ну, покушать. Ну, в оперу схо- дить… Знаешь, я последнее время «Тра- виату» люблю. Мелодичная музыка, И сюжет, хотя чорт его знает, мелкобур- жуазный, но щекочет за нервы… (поет): «Ты забыл свой край родной»… СЕЧИНСКИЙ. Славный у вас голосок, Иван Петрович. Не громкий, как у дру- гих, но тоже, говорится, дает себя Ну, какой там как внать. Слышимость есть. БЕЗНОСОВ (скромно). у меня голос.

СЕЧИнСКий, Если только вру … вели- те мне выколоть глаза… Конечно, он из- редка ходит, но все-таки, как говорится, тоже ходит. БЕЗНОСОВ. А он зачем ходит? СЕЧИНСКИЙ, А пес его знает, зачем он ходит…, Это Краюшкин. Того вам тоже не надо трогать, а попугать его следует. Прямо скажите, что хвост ему оторвете, соли он еще раз осмелится заскочить… Только воду мутит… Да вы погодите ухо- дить, Иван Петрович… Сейчас, может, Капочка придет. БЕЗНОСОВ. Нет, я пойду, Сечинский. Я заскочу в шесть тридцать. Вот они как… СЕЧИНСКИЙ. Прямо на вас лица нет. Ну, как я вас пущу… Матильда! Иван Петрович уходит. Попрощайся, (Приходит Матильда. Церемонно и кокетливо про- щается. Безносов уходит.) Сцены из 3-го действия 5

КУРЦ. Я спрашиваю: Вихрастый?… Ну, отвечай, собака! БЕЗНосов. Вихрастый… А-в, него- дяй! (снова хватается за карман). КУРЦ. Дай сюда свой пистолет, Вихра- стый. БЕЗнОсОВ. Курц!… Ты меня погу- бишь?… Если хочешь - все… Я тебе все… КУРЦ. Хорошо… БЕЗНОСОВ. Курц… Что хорошо? Что ты сказал… Ты спасешь меня?… (пытается поцеловать руку Курцу). КУРЦ. Хорошо… Только ты, Вихрастый, выполнишь некоторые поручения?… БЕЗНОСОВ, Чьи поручения? КУРЦ. Поручения нашего центра… БЕЗНОСОВ. Как? Центра… Так ты, не- годяй, член… оппозиционного центра?… Ты у меня два года… КУРЦ. Спокойно… Ты выполнишь пер- вое поручение. БЕЗНОСОВ. Какое поручение? КУРЦ. Это тебе будет сказано в послед- ний момент… И потом… БЕЗносОВ. И потом вы меня убьете… Так я выдам тебя… Я арестую тебя, него- дяй!… КУРЦ. Не успеешь. Придется согласить- ся… Так? БЕЗНОСОв. Да. КУРЦ. Иди к столу. Ну! Морда веселей. Брюхо подбери… И никаких там… По- нял?… Пошел… (Качаясь, Безносов уходит в столовую.)

СЕЧИНСКИИ. Не скажите. Грудь хоро- шо развернута - вот вам и голос. БЕЗНОСОВ. Ну, грудь-то у меня не так уж хорошо развернута… Хотя звук голо- са, может, и не оттуда идет, а? СЕЧИНСКИИ, Смотря как у кого. У од- них из груди голос льется. А другие, как вы, поют брюшиной.

БЕЗНОСОВ. Те тоже хорошо поют, да? Брюшиной… СЕЧИНСКИЙ. И те и эти хорошо поют… А у вас не так даже голос берет за жи- вое, как исполнение. Слух чуткий. БЕЗНОСОВ, Нет, слуха у меня нету, Сечинский, СЕЧИНСКИИ. Не скажите. Как «фа» вая- ли, так «фа» и есть. Это редко бывает. (Поет). «Ты забыл свой край»… Видите?… БЕЗНОСОВ, Вообще-то в детстве у меня был слух. В школьном хоре пел. И ни- чего… Хороший ты человек, Сечинский. Сам не знаю - к тебе как-то душа тя- нется. СЕЧИНСКИй, А вы ее и пустите ко мне. Я ее и того… приласкаю. БЕЗНОСОВ. Мне с другими порой нео- хота даже говорить. Избегаю. Ну, думаю, об чем с ними опять говорить. А с то- бой, Сечинский, как-то спорко идет раз- говор… Ты что, беспартийный? СЕЧИНСКИЙ. Увы! Ранее того мечтал включиться. Звали. И похудеть отчасти

БЕЗНОСОВ (раскланивается). Чувстви- тельно благодарен… Мерси… До слез ра- строган… Кажется - не вря жил… Не зря, как это… (утирает слезы). СЕЧИНСКИЙ. А пропо… Предлагается еще один тост… За будущую супругу Ивана Петровича - Капитолину Григорь- евну, которая в данный момент задержа- лась и сейчас, вероятно, придет. ГОСТИ. Браво… (Матильда, уйдя перед этим в соседнюю комнату, снова возвращается с торжест-

СЕЧИНСКИЙ. А то, может, хотите в лаун-теннис сыграть? Или остальных по- дождете… Тогда обратите ваше внима- ние на стенки комнаты… Там увидите фо- тографии - Иван Петрович Безносов при всех обстоятельствах… ОДИН ИЗ ГОСТЕЙ. Очень интересно. СЕЧИНСКИЙ. Вот тут, прошу обратить внимание, Иван Петрович, как говорится, подросток. Заканчивает свое образование в четырехклассном ремесленном учили- ще… А это тот же Иван Петрович - трех   венным видом.) Ваня - сиротка, живущий у Сусанина, сидит в избе один, за какою-нибудь лет- кой работой и напевает про себя песен- ку, не придавая никакого значения сло- вам, а обращая более внимания на свою работу». Петрова заканчивает: «…Если когда-нибудь какой-нибудь будущий «Ва- ня» прочтет эти строки, то будет знать, чего хотел Глинка от этой песенки; глав- ное - он хотел натуры и простоты, но отнюдь не итальянской мелодрамы». Простоты, естественности требовал от искусства Глинка. Но ведь к этому стре- милось, этого искало, это утверждало все передовое русское искусство той поры. О Глинке, о его «Сусанине» писалось чрез- вычайно много, однако творчество его, в частности оперное, почти никогда не ставилось в связь с развитием русского драматического театра. Ведь, напригер, Малый театр со Щепкиным переживал тотда ту же эволюцию к естественности и простоте на сцене. Достаточно перечесть «Записки актера» Щепкина, вспомнить его рассказы о князе Прокопии Мещер- юком, «который первый в России загово- рил на сцене просто, тогда как вся преж- няя пкола состояла из чтецов и декла- маторов»; привести высказывания Щеп-У кина о необходимости в пскусстве «есте- ственности истинных нувств», о том, как «мы попели, попели (речь идет о ложно- классической манере певучей деклама- ции. - м. Г.), да и бросили»; отзывы о самом Щепкине Белинского, Гоголя, Гер- цена и др., чтобы понять: то, что совер- шалось в русском театре (и не только в театре, но и в поэзии, в живописи), и то, что несла в себе первая опера Глинки, представляи собой явления одного поряд- ка, одного стиля. Это было рождение рус- ского реализма. «Иван Сусанин» был первой реалистиче- ской русской оперой, утверждением «ново- го русского стиля» (слова самого Глинки). И до Глинки были на Руси компюзиторы (приезжие иностранцы и русские), в их творениях, написанных для русского теа- тра, все более и более утверждалось рус- ское вачало, русская народная песня, И до глинковского «Ивана Сусанина» с боль- шим успехом ставился на сцене другой «Иван Сусанин» - итальянского маэстро Катериню Кавоса, дирижера, педагога, ком- позитора, налисавшего множество опер, поставлявшего музыку для балетов знаме- нитого Дидло. Однако стоит сопоставить и сравнить «Ивана Сусанина» Кавоса и «Су- санина» Глинки, чтобы понять весь смысл огромного переворота в русском музыкаль-Гем,

заветно преданным родине, чрезвычайно обогащает этот образ, делает его правди- вым, жизненно-реальным и тем самым по- новому более глубоко освещает для нас поэзию его беспримерного патриотического подвига. Сусанин (фигуры Вани, Собини- на, Антониды как бы дополняют этот об- раз) вырастает у Глинки в символ само- го народа, в носителя народных идеалов и чаяний, Глинка никотда не подлаживался под народ, под народность. К нему полностью могут быть отнесены тургеневские слова о Моцарте и Бетховене: «Народная музыка перешла к ним в плоть и кровь, оживо- творила их и птонула в них…». Это ули- вительно верно и для Глинки. Он исполь- зовал ряд народных песен в «Иване Суса- нине» («Сусанин» насыщен не только де- ревенской крестьянской песней, но и го- родским музыкальным фольклором), однако нигде эти песни не воспринимаются как «вставные», они «потонули» в музыке «Сусанина». И нельзя различить, где кон- чается народный мотив и начинается «чи- стый» Глинка. Простота, правдивость, реализм, нали- ональная русская самобытность, демокра- тизм и высокий руматао опор Глинки Но е атоосглубоко ское» в русском искусстве Это те черты, которые об единяют для нас русскую лите- ратуру и поэзию и русскую музыку, живо- пись и передовой русский театр Мы и утверждаем, что «Иван Сусанин» Глинки, как это ни удивительно на первый взгляд (в особенности памятуя вирши барона Ро- зена, составлявшего либретто), произведе- ние, валелеянное под крылом пушкинского гения, рожденное идеями и примером его бессмертной поэзии, его вольнолюбивого духа. «Пушкинские» черты мы находим во всем творчестве Глинки «Руслане (хотя Глинка ушел далеко от самого стиля юношеской поэмы Пушкина), и в его ро- мансах, и в замечательных симфонических творениях Глинки, в его «Камаринской», в его «Испанских увертюрах». (Тот удиви- тельный дар перевоплощения, постиженияБольшое поэзии, духа другого народа, которым так восторгался в Пушкине Достоевский, был в полной мере свойственен и Глинке, до- статочно вспомнить не только «Испанские увертюры», но и еврейские песни в му- зыке к «Князю Холмскому», и Восток в «Руслане», и польские сцены в «Суса- нине»). Для нас неоспоримо, что в огромной мере под влиянием именно Пушкина Глинка 

полюбил народное русское искусство, что под влиянием Пушкина он стал первым настоящим русским композитором-профес- сионалом. И как будто о Глинке сказаны слова, взятые нами эпиграфом к статье, слова Островского о Пушкине, В отноше- нии к гениальному Глинке они звучат: «Он дал смелость русскому композитору быть русским». Бессмертные творения этого величайшего русского композитора, имя которого стоит рядом с именами Бетховена, Моцарта, Ген- деля, ілюка, являются для нас не только неиссякаемым источником художественных радостей и вдохновения, но и чудесным, чистым и незамутненным зеркалом души великого народа. M. ГРИНБЕРГ. 21 февраля состоялся общественный просмотр постановки оперы Глинки «ИванВ Сусанин». Вслед за «Русланом и Людми- лой» Большой театр восстановил ныне на своей сцене одно из замечательнейших мировых оперных произведений, воспеваю- щее доблесть русского народа, его безза- ветную преданность и любовь к родине. В этом особый смысл и огромное значение новой постановки Большого театра, … она современна и актуальна для нас. Она звучит, как призыв и напоминание. В новом спектакле радует прежде всего прекрасная передача вдохновенной глин- ковской музыки дирижером С. А. Самосу- дом, с предельной выразительностью и тон- ким мастерством интерпретирующим гени- альную партитуру. Необычайно гармонируетс музыкой оформление спектавля, сделанное художни- ком Вильямсом, Картины чудесной, ласко- вой русской природы, чуть тронутой позо- лотой осени, - в первом действии, и ди- кого, страшного заснеженного бурелома, … в сцене в лесу, угрюмый замок, полный мрачных теней и аловещих отолесков,сика в польском акте,все это замечательно воссоздает стиль эпохи, ярко подчеркивает характер свершающихся драматических со- бытий. впечатление оставляют танцы второгакта, поставленные балетмейстером Захаровым. B режиссерском отношении (постановщик Б. А. Мордвинов) особенно удачна потрясающая сцена в лесу. Роли Сусанна, Антониды, Вани нашли пре- красных исполнителей в лице Рейзена, Пи- рогова, Барсовой, Жуковской, Златогоровой, Антоновой. Статья с подробной оценкой премьеры будет дана в следующем номере газеты.

ном искусстве, который совершила первая опера Глинки. Кавосовский «Сусанин» - это любопытный и во всяком случае ма- стерски сделанный зингшпиль, написан- ный под влиянием немецких и итальянских классиков. Глинка в «Сусанине» также подвержен влияниям. Но Кавос падал ниц перед Западом, у Глинки же вся культура, все великие достижения западного музы- кального искусства были поставлены на службу самобытному, самостоятельному русскому искусству, русскому сюжету, рус- ской идее. Передовое русское национальное реали- стическое искусство 30-40-х годов про- шлого столетия развиватось как искусство демократическое. И это также отличитель- ная черта оперы Глинки, Здесь любопытно сопоставить Глинку с Кавосом, Кавосов- ский Сусанин этхолоп, опасающий ца- ря, русифицированный «герой» полуиталь- янского, полунемецкого водевиля. Когда-то о русском певце, подвизавшемся в италь- янской опере, ходили стишки: Хоть твой голос - маньифико, Все же ты о, мой амико, Необтесанный мужико! Кавоса Сусанин вытлядел именно та- ким итальянизированным «необтесанным мужико». В Сусанине Глинки мы впервые на оперной сцене встречаем настоящего простого русского человека, данного без подмалевки, без сентиментально-снисходи- тельного похлопыванья по плечу. Много разговоров велось и ведется о патриотизме Сусанина. Но не говорили о характере сусанинского патриотизма у Глинки, что это патриотизм русского кре- стьянина, рядового человека из народа. Композитора не смутило то обстоятельство, что после 1812 года патриотизм и любовь к родине об являлись чуть ли не исконной дворянской привилегией! Глинка первый врусской музыке поднял образ русского крестьянина и поставил его в ряд с ве- личайшими героями мирового искусства. И этот образ, запечатленный в «Сусанине», оказался совершенно непохожим на тех добрых квази русских «мужичков», «пей- зан», которых выводили в ложноклассиче- ских выспренних кукольниковских трате- диях, сентиментальных повестях и рус- ских зингшпилях, Первая опера Глинки и в этом тоже его огромное историческое значение -- закладывала основы психоло- гической драмы в русской опере. И то, что Сусанин у Глинки показан не только свершающим подвиги, смелым геро- но и любящим отцом, человеком, без-

Великий Глинка «Он дал смелость русскому пи- сателю быть русским». A. Н. Островский о Пушкине. В мартовской книжке «Русской стари- ны» за 1880 год в связи с пятисотым спектаклем «Ивана Сусанина» были на- печатаны воспоминания известной русской певицы, первой исполнительницы роли Вани в «Сусанине» и Ратмира в «Русла- не» - А. Я. Воробьевой-Петровой. Воспо- минания эти заняли всего несколько стра- ничек, но в них есть веши глубоко зна- менательные, необычайно важные для по- нимания музыки Глинки, Воробьева-Пет. рова подробно рассказывает, между про- чим, об истории создания знаменитой спе- ны «у монастыря» в «Иване Сусанине». Широкому кругу читателей неизвестно, что сцены этой не было в первоначаль- ной редакции оперы. Она были написана. Глинкой позе специально ля Во- робьевой-Петровой по просьбе ее самой и ее мужа знаменитого баса 0. A. Петрова. Написана она была, Глинкой в Нелостижимо короткий срок буквально несколько часов. Вечером, на квартире у Кукольника, об этой сцене говорили, назавтра рано утром композитор при- нес Петровой уже готовую музыку, Эпи- зод этот характеризует не только тениаль- пость Глинки, его поразительное мастер- ство, по и то, как тема и образы «Суса- нина» всецело владели тогда композито- ром, как непринужденно и летко он тво- рит, B «Воспоминаниях» приведен также один любопытный разговор Петровой с компюзитором. Речь шла о песенке Вани, которой начинается третье действие опе- ры. Глинка заявил Петровой: «Песенку из моей оперы, которую я принес, я попрошу вас петь без всякого чувства», «Это, - пишет артистка, - меня несколько изу- мило, и я сказала ему: «Михаил Ивано- вич, я бы очень хотела исполнить ваше желание, но я на сцене привыкла давать себе ясный отчет - почему я пою ка- кую-нибудь вещь так, а не иначе; и по- тому прошу об яснить мне, чем вызывает- ся в Ване такая безучастность в этой пе- сенке?» Он мне на это сказал: «Я это об ясню Вам, Анна Яковлевна, тем, что