М. ЗОЩЕНКО



В Чувашии В сентябре 1857 года на пароходе «Князь Пожарский» возвращался из ссыл- ки Тарас Шевченко. «После завтрака пошел я в капитан- скую светелку с твердым намерением про- должать начатый портрет, как начал от- крываться из-за горы город Чебоксары. Ничтожный, но картинный городок, Если не больше, так по крайней мере наполови- ну будет в нем домов и церквей. И все ста- ринной московской архитектуры. Для кого и для чего они построены? Для чувашей? Нет, для православия. Главный узел мос- ковской старой внутренней политики - православие. Неудобозабываемый Тормоз *) по глупости своей хотел затянуть этот ослабевший узел и перетянул: он теперь на одном волоске держится». До революции произведения Тараса Шев- ченко нельзя было переводить на чуваш- ский язык. Недаром старая чувашская по- словица гласит: «чувашскую книту корова с ела». Этой прожорливой коровой было царское правительство. Поэт революции 1905 года, страстный певеп чувашской бедноты Тайар Тимкки (1889-1907) любил стихи Тараса Шев- ченко. За организацию подпольной типо- графии молодой поэт был сослан в Сибирь, где и умер 18 лет. Тайар Тимкки не ус- пел дать своему народу задуманных им переводов Тараса Шевченко. Существует чувашская легенда о том, как чувашин, боясь попов и помещиков, хранил свою заветную, лучшую песню в дремучем лесу, в дупле дерева. В глубокую ночь на белом коне скакал он в лес слу- шать скрытую там песню. Едва в тиши раздавался его свист, в ответ неслись зву- ки песни. Внимая песне, чудно оживлялась вся природа: шумели вековые деревья, ще- бетали птицы. Но песню украл черный во- рон, который, по чувашскому поверью, яв- ляется символом лихолетья, войн и народ- ных бедствий. И чувашин всю жизнь го- нится за зловещим вороном, похитившим его сокровище… Тоскуя о своей песне, умирает чувашин, и из его сердца выра- стает клен. (Из клена обычно чуваши де- лают гусли). Три сына чувашина выраста- ют и из клена - сердца отца - делают звонкие гусли, на которых играют песню. Легенда эта отражает дореволюционную эпоху, когда голодный, угнетаемый чуваш- ский народ находился под угрозой выми- рания, Царизм украл счастье и даже пра- во петь. На улицах Казани разговор на чувашском языке считался «неприлич- ным». Великая социалистическая револю- ция дала чувашскому народу счастье и право на песню. Вместе с радостью вошел в чувашскую литературу и Тарас Шевчен- ко. Первым его популяризатором был Сесь- пел Мишши (1899-1922), один из пер- вых поэтов Советской Чувашии, певец воз- рождения своего народа, Он очень многим обязан влиянию Тараса Шевченко. Его лучшие стихи навеяны мотивами знамени- того «Кобзаря». Преклоняясь перед Шев- ченко, Сесьпел Мишши приехал на Украи- ну и изучил украинский язык, чтобы в подлиннике читать стихи любимого поэта. Сесьпел Мишши умер 15 июня 1922 года. На его могиле написана эпитафия: Оця едина могила поэта сховала. З ним богато пісень новых Будена земля потеряла. В развитии молодой чувашской литера- туры Тарас  Шевченко играет такую же роль, как Пушкин, Лермонтов и Некрасов. Он не только украинский поэт, его «Коб- зарь» - это сокровище литературы всех народов СССР и мировой литературы. * Стояли ясные дни в 1939 году в Че- боксарах - в столице орденоносной Чу- вашии, где 80 лет тому назад Тарас Шев- ченко видел только дома и церкви старой московской архитектуры. Гордо возвышались замечательные пома и дворцы новой, советской архитектуры. В праздничной одеждешагали пионеры. Радио отчетливо передавало «Завещание» Тараса Шевченко: Схоронив меня, вставайте, Цепи разорвите, И злодейской вражьей кровью Волю окропите, И меня в семье великой, В семье вольной, новой, Не забудьте, помяните Добрым, тихим словом. -Добрым словом вспоминаем вас, до- рогой Тарас Гриторьевич! - сказала де- вушка в ярком красном галстуке. I.

Тарас Шевченко ПОСЛЕДНЕЕ ПРЕПЯТСТВИЕ Более трех лет Шевченко провел в «уче- никах» у маляра Ширяева. Это были тягостные годы, каком-ни- Будь серьезном учении не могло быть и речи, Шевченко попросту попал к пред- приимчивому мастеру, который за кусок хлеба заставлял учеников работать на се- бя. Но Шевченко не падал духом, С удиви- тельным упорством и настойчивостью он продолжал заниматься своим рисованием. Однажды поздно вечером, возвращаясь с работы, двадцатидвухлетний Шевченко за- шел по обыкновению в Летний сад. Шевченко был босой, без шапки, в ко- ричневом халате. В руках у него были малярная кисть и ведро от краски, Шевченко прошел по аллеям сада, раз- глядывая мраморные статуи. Перед одной из статуй Шевченко задер- жался. Он сел на свое перевернутое ве- дро и стал срисовывать в свою тетрадь контуры мраморной богини, Был поздний майский вечер. Белая пе- тербургская ночь давала возможность ра- ботать. Один из прохожих остановился позади Шевченко и с любопытством стал смотреть на его работу. Рисунок выходил отлично. Это было уди- вительню: оборванный паренек так искусно и так уверенно рисовал. Прохожий разговорился с Шевченко. Он оказался земляком Тараса. Это был молодой художник Сошенко. Он недавно приехал в Петербург для занятий в Академии худо- жеств. Сошенко с любопытством стал расспра- шивать Тараса об его жизни. Он похвалил его рисунки и сказал, что ему надо учиться и что, сколько он понимает, из него выйдет большой толк. Сошенко дал Тарасу свой адрес и про- сил его зайти в воскресенье. Шевченко был взволнован встречей. Он бормотал слова благодарности, Он так ма- ло видел внимания к себе. Он не привык к участию или даже к какому-нибудь че- ловеческому отношению. И теперь он с чувством признательно- сти смотрел на незнакомого художника, который обещал сделать для него все, что будет возможно. В воскресенье Шевченко пришел к ху- дожнику на Четвертую линию Васильевско- го острова. Тарас принес с собой связку своих ри- сунков. Художник Сошенко стал внимательно рассматривать рисунки, хваля их и уди- вляясь необыкновенному мастерству маля- Сошенко не мот оказать Тарасу немед- ленную помощь. Он и сам ничего не имел. Он без копейки денет приехал в Петер- бург и только что устроился. Но ему чрез- вычайно хотелось сделать для Тараса что- нибуль полезное. Он решил показать рисунки в Академий и познакомить Тараса с теми людьми, ко- торые могли бы оказать влиянне на суль- бу бедного маляра. Через некоторое время Сошенко позна- комил Тараса с известным писателем Гребенкой. Гребенка с большим вниманием и доб- ротой отнесся к своему земляку. Он по- мог ему приодеться и познакомил его с видными людьми. В частности он познако- мил его с секретарем Академии В. И. Гри- горовичем. Этот секретарь был весьма влиятельный господин, преподававший в Академии «Те- орию изящного», Он был в приятельских отношениях с художником К. Брюлловым, слава которого в то время была и даже ослепительна. его картинах писались статьи, Общественное мнение и критика превозносили его до небес Его последняя картина «Гибель Помпеи» про- шумела на выставках Европы. Брюллов с участием отнесся к Шевчен- ко. Он похвалил его рисунки и познако- мил его с придворным живоцисцем Вене- пизновым. И Вепецианов, в свою очередь, расска- зал поэту Жуковскому о несчастной судь- бе талантливого маляра. И вот бедным, доселе неведомым, маля- ром заинтересовались столь влиятельные люди, что, казалось, перемена судьбы для Шевченко уже близка. ОТРЫВОК ИЗ БИОГРАФИИ Брюллов хотел было зачислить Шевчен- ко в ученики Академии, но, узнав, что он крепостной, пришел в уныние. По зако- ну крепостной не мот состоять в учениках Академии даже при согласии помещика. Надо было выкупить Тараса, либо уго- ворить помещика дать ему вольную. Но на это нужны были время и деньги. Дело явно затягивалось. Художник Сошенко сходил к Ширяеву и упросил последнего дать Тарасу времен- ный отпуск для того, чтобы тот мог по- сещать занятия в зале Поощрения худо- жеств. Ширяев неожиданно сотласился, хотя сказал, что это блажь и напрасная затея. Шевченко стал ходить на временные за- нятия по живописи. Между тем, Жуковский, близкий ко дво- ру, в разговоре с императрицей обрисовал ужасное положение талантливого юноши, который закрепощен и, в силу этого, не может стать художником. Но что могла сделать императрица! По- мещик - полновластный хознин своих крепостных. Было бы неприлично вмещи- ваться государыне в то, что освящено ца- рем и законом. Оставалось два пути - купить Тараса у помещика или склонить помещика к фи- лантропическому шагу - дать Тарасу ос- вобождение. Жуковский просил Брюллова заняться этим делом. И вот Брюллов отправился к полковни- ку Энгельгардту для переговоров. Неизвестню, каков был разговор помещи- ка Брюлловым. Известно только то, что Брюллов вернулся от Энгельгардта взбе- шенным до последней степени. - Это самая большая свинья из всех свиней, каких только мне приходилось ви- деть, - сказал Брюллов в ответ на рас- спросы о результатах переговоров. Шевченко, узнав о неудаче, пришел в отчаяние. Брюллов утешал его. Жуковский, узнав об отчаянии молодого человека, начисал ему успокоительную записку. Решено было снова обратиться к Энгель- гардту с просьбой назначить цену за кре- постную душу Тараса. Сошенко вызвался, было, пойти к поме- щику для переговоров. Но появление бед- ного художника у блестящего офицера мог- ло бы сорвать дело. И по этой причине для переговоров попросили пойти придвор- ного живописца Венецианова. Быть может он, близкий ко двору человек, имеющий re- неральский чин, сумеет задеть чувствитель- ные струны сеодца помещика и тот пой- дет на филантропию или же назначит «божескую» цену за крепостную душу. Полковник Энгельгардт был раздражен назойливостью художников. Он целый час выдержал придворного живописца в своей передней. И когда при- нял его - разразился упреками. Он ска- зал: - Что вы, собственно говоря, хотите от меня вместе с вашим Брюлловым. О ка- кой филантропии вы изволите говорить? В этого крепостного я вложил изрядные того, чтобы он был тем, ка- деньги для ким вы его видите. Я решительно прошу вас не говорить мне о какой-либо благо- творительности или Филантропии. В наш коммерческий век это, сударь, просто смеш- но слышать. Моя крайняя и решгительная пена за крепостного Тараса -- 2.500 руб- лей ассигналиями. Если вам будет угод- но теперь об этом предмете говорить - давайте будем говорить. великаен, луй, лучше, если он напишет, скажем, портрет Жуковского и этот портрет они за две с половиною тысячи разыграют в лотерею. Сконфуженный и растерянный придвор- ный живописец вернулся от помещика. Жуковскому пришла мысль собрать деньги для того, чтобы выкунить Шевчен- ко Это он берется сделать в кругу при- дворных людей. Так и было сделано. Брюллов написал портрет Жуковского, и вскоре деньги были собраны. Придворный живописец Венецианов сно- ва отправился к Энгельгардту. Помещик, несколько поломавшись и по- говорив о том, что Шевченко стоит сна- чительно дороже, чем он за него спросил, дал отпускную. Это был знаменательный день для Шев- ченко - 22 апреля 1838 года.



Акварели работы Т. Г. Шевченко. И. ФЕФЕР

пылаЮщии дом из поэмы



Давно уж тех людей нет и в помине Но случай был такой на Украине. Вдали от столбовых больших дорог, От городов губернских в отдаленьи Существовало бедное селенье, А в том селеньи бедный был шинок. И тайная вела к нему дорога, Она кончалась у его порога, И многие к шинку знавали путь, Сбираяся под кровлею худою, Чтобы поплакать над своей судьбою, Чтобы судьбу недобрым помянуть. Еврей держал шинок в убогом доме И сам он спал. бедняга, на соломе, Хоть все село сбиралось в доме том, Хоть пропивали там живую душу, Хоть скорбь и ужас становились глуше Над кружкою с играющим вином. У шинкаря, у старого еврея, Судьба была немногим веселее, И он слыхал нередко от жены: «Нас тот же царь, нас тот же пан обидел, Мы каждыйдень чужие слезы видим,Пан И наши слезы также солоны». Прошло недель и месяцев немало, И ненависть в народе закипала, Да только обнаружилась не вдруг. И шли в шинок селяне друг за дружкой, Над головами проплывала кружка И сразу к ней тянулось десять рук. И в час ночной, когда над пенным зельем И стон стоял, и пьяное веселье (Наверно, сажа занялась в трубе), Тогда и над селом, и над полями Негаданно-нежданно взмыло пламя, M  Мы любим Пушкина, Лермонтова, Тол- У каждого человека есть свои прочные литературные привязанности. стого, Некрасова, Шевченко, Маяковского. Мы обращаемся к произведениям великих писателей в часы отдыха, мы берем их книжки в путь-дорогу. Многое было про- читано раньше, но у классиков всегда на- ходишь новое, неожиданное, глубоко тебя волнующее. произведениями Тараса Григорьевича Шевченко я познакомилась в детстве, не зная, кем они написаны, Многие из пе- сен, которые я распевала с подружками в моем родном селе, которые все пели на работе, на посиделках, были созданы ве- ликим поэтом. Украинцы - певучий народ. Из поко- ления в поколение, из рода в род переда- вались песни о том, как дрались наши прадеды с поработителями родной земли с турками, с чванливой и жестокой поль- ской шляхтой. Слепцы ходили по чумац- ким степям и рассказывали о седой ста- рине вольнолюбивой Украины, Эти безвестные сказители и певцы вос-   певали доблесть и мужество минувших по- колений, они поведали нам о прошлом, они познакомили нас с песнями и думами родного Шевченко Тений певца украинского народа обши- Его «Кобзарь» -- книта мудрая, поэ- тическая, в которой каждое слово, каж- дую строку великий поэт-мученик прове- рял в народе. «Кобзарь» - одна из са- мых народных книг не только в украин- ской, но, думается мне, и в мировой питературе. Прошли десятилетия, в шевченков- ском «Кобзаре» с еще большей силой зву- чат неизбывная, неугасимая любовь трудовому народу и ненависть к помещи- кам, к угнетателям. Царское самодержавие боялось «Кобза- ря». Это была запретная книта. Ее пря- тали от народа, потому что в ней были собраны страдания, горе и надеждыоразум светлой, счастливой доле великого украин-

«Что ж вы глядите, чей пылает дом?» Народ узнал поэта, - гул в народе, А из лакеев псарь один выходит И говорит - непрошен и незван: «Еврей горит, тушить никто не хочет, Да и не стоит», Паничи хохочут, И мягким хохотом хохочет пан. И на проезжего глядит селенье. А он, исполнен словно вдохновенья, Уже вскочил, Схватил ведро. С ведром Спешит к колодцу. И пуста телега, А сотни искр мелькают красным снегом, И красной шапкой полыхает дом. Кричит проезжий: «Что глядеть на пламя!» И кажется, он говорит стихами: «Мы правнуки Адама одного, - Поможем брату своему - еврею, Берите ведра и бадьи скорее!» И все село послушало его. Зазвякали и зазвенели ведра, И застучали радостно и бодро, И полилась веселая вода, И, дружная, она лилась не даром. А господа? Не доглядев пожара, Убрались во-свояси господа. Народ не расходился до рассвета. Еврей-шинкарь спросил: «Так кто же это, Кто нас, убогих, от несчастья спас? Живу я больше половины века, А не встречал такого человека, Наверно ангел он». - «Ні, це Тарас!» Перевел с еврейского НИК, УШАКОВ

И тут конец пришел хмельной гульбе. Бежали все, огонь прошел по крыше И вырос он крестов на церкви выше, И над селеньем загудел набат. Тот колокол гудел, гудел в тумане, И просыпались трезвые селяне, И выбегали с ведрами из хат. А дым клубился, как в степи отара. И у огня шинкарь метался старый, Он руки к небу красному простер. И вот уже скрипят в селе колодцы, И вот вода по красным балкам льется, И кажется - не так высок костер. Дом отстоим! Воды наверно хватит! Тогда на дрожках, в стеганом халате Приехал пан, а с паном сыновья, А с паничами панские лакеи. говорит: «Напрасная затея Тушить пожар, - к стихиям склонен я. Всех разогнать!» Стрельба из пистолетов Пошла кругом. Панок полуодетый Глядит с улыбкой на своих псарей, А те народ честной с пожара гонят. Один шинкарь в дыму багровом тонет. Один с ведерком мечется еврей, А вдалеке уже гремит телега, И лошади горячие от бега Круг разрывают. Нам седок знаком: Усы, папаха. Паничи бледнеют. Седок кричит селянам и лакеям:

ПОЛИНА ОСИПЕНКО Герой Советского Союза, майор. ского народа. Изданный до революции, «Кобзарь» был искромсан, изрезан ренными людьми русского самодержавия и украинскими буржуазными националиста- ми. Из этой бессмертной книги были вы- брошены самые гневные ее страницы. Но даже искалеченный «Кобзарь» был стра- шен правящим классам, В народе слово поэта. Жило оно и в нашей не. Бывало, славно поработав в поле, мы шли по тихой дороге домой. затягивал песню. Знакомый напев, знакомые слова: Думи мої, думи мої, Лихо мені з вами! Нащо стали на папері Сумними рядами?…

лось, Народы нашей великой и могуще- ственной родины сбросили оковы. И не только Украина, но и братская Белорус- сия, и солнечная Грузия, и знойный Азер- байджан, и Россия, и Казахстан не за- были помянуть великого поета «незлим тихим словом». дове-Ненависть Шевченко распространялась не только на царей земных, но и небес- ных. Поэт называет попов, помещиков-кре- постников «разбойниками»,«толодны- ми воронами», которым, он верил, будет «тяжко, лихо». дерев-Шевченко, с большой симпатией рисую- щий горестную судьбу «Наймички», не- счастной «Катерины» (одна из моих са- мых любимых поэм), создавший замеча- тельные песни борьбы, - это мой люби- мый поэт, это мой Шевченко. В моей жизни поэзия Шевченко занима- ет огромное место. В ней я нахожу не только большие мысли. Чтение произведе- ний Шевченко доставляет мне огромное художественное наслаждение. Меня пленя- ет его язык - грозный и суровый, когда он говорит о врагах, и нежный, прозрач- ный, - когда повествует о народе. Народы Советского Союза чтят память великого пюэта украинского народа. Они читают его песни и думы. На высоком берегу Днепра скромная мо- гила поэта видна всей нашей родине, счастливым народам, верным своей партии, правительству, великому Сталину. За рубежами советской Украины бессмертное слово Шевченко живет в серд- цах нещадно угнетаемых миллионов тру- дящихся украинцев, где национальное до- стоинство всечасно попирается, Поховайте та вставайте, Кайдани порвіте І злою кров ю вражою



Это одна из моих любимых песен. Гру- стная и хорошая песня. Шевченко напи- сал ее вдали от родной Украины, Она пе- чальна, но не безысходна. Шевченко, ко- торый боялся, что ему не удастся вновь увидеть милую Украину, твердо верил в то, что его творчество найдет «щиру правду, а ще, може, й славу…» Еще в детстве слышала я эту песню, но не знала имени ее автора. И так при- ятно и радостно было встретить ее в «Кобзаре», узнать, что написана она Та- расом Шевченко. Шевченковский «Зашовіт» («Як умру, то поховайте»), как и горьковский «Буревест- ник», воспитывал целые поколения в рево- люционном духе. Величавые и чеканные строки «Заповіта» разнеслись по Украи- не - в селах, в шахтах, в городах пели эту славную, боевую песню. Поэт призывает к жестокой расправе с вратами. Величайшей верой в силы и народа, в неизбежность победы про- низан «Заповіт», Пророчество поэта сбы-

Волю

окропіте/

В західной (западной) Украшне эти сло- ва звучат боевым революционным призы- вом к борьбе с фашизмом и мракобесием.Николай 

СЕРГЕЙ ГОРОДЕЦКИЙ шевченко Vстый Пушкин был учеником Державина и Жуковского, а «влияли» на него Байрон и Шекопир. Художественное самосознание Шевченко зрело под обаянием Жуковского и Брюллова, а «влияли» на него Рылеев и Сошенко. (Очень важно выяснить твор- ческое лицо этого Сошенко). Этих фактов нельзя об яснить старыми методами исто- рико-сравнительного литературоведения. Звено вопроса, за которое надо ухватить- ся, чтоб об яснить эти факты, заключается в том, что один поэт приобретает влияние на другого только тогда, когда совпадает социальное звучание их творчества. Шевченко вошел в русскую поэзиюкли- ном. Прежде всего тут нужно отметить тот факт, что расстояние между русскими украинским языками в начале девятнадца- того века было не таким, каким оно ста- ло в результате угнетательской политики самодержавия. Лучшим примером истори- ческого и творческого содружества этих языков является Гоголь. Шевченко оди- наково хорошо писал стихи и по-русски и по-украински. Стихи его по языку от- лично понимали все его русские поэты- современники, Но русская поэзия того времени была в руках дворянского поко- ления. И посетители салона Жуковского, понимая Шевченко по языку, не понима- ли его по содержанию. Тут-то и зарыта собака. пиях В антресолях помещичьих домов, в име- столицах крепостные девушки и в пели работой вышивания

янии» Шевченко на Некрасова требует  обстоятельного и кропотливого обследова- потому что даже Некрасов не сразу занял те идеологические позиции, на ко- торых с самого начала стоял Шевченко. К. Чуковский в своем издании Некрасова указывает, что Некрасов хорошо знал стихи Шевченко и цитировал их еще в 1844 г. в «Литературной газете». Два ва- рианта финала стихотворения Некрасова, написанного на смерть Шевченко, показы- вают, что Некрасов больше чувствовал, чем осознавал значение Шевченко дли русской поэзии. Тем важнее вскрыть как в идеологии, так и в жанрах и даже в образах созвучность поэзии Некрасова и Шевченко. Дело литературоведов выяснить, что воспринял Некрасов непосредственно из своей эпохи, что он написал под литера- турным влиянием Шевченко, как ск щивались и совмещались эти влияния. волюЕще ярче эта преемственность сказы- жанрах. Откуда, мог взять Некра- сов этот жанр краткой поэмы-повести, по- строенной на сильнейшем по драматизмТам, житейском конфликте? Сквозь лирику на- блюдений и рассуждений с барского кры- лечка и разговоров с охотниками этот жанр с мужицкой властностью прорывает- ся на высоты некрасовской поэзии. Еще любопытней для литературоведов было бы проследить генезис отдельных образов, как, например, образов топора и ножа у Некрасова и Шевченко, по существу сим- Для анализа живучести шевченковских традиций в русской поэзии нам сейчас важно отметить факт созвучности высших точек поэзии Некрасова с основным тоном поэзии Шевченко. Такие темы, как доля женщины, как рекрутчина, как крепост- ная любовь, как «Владимирка», как, на- конец, декабристы, могли возникнуть и без влияния Шевченко, но некрасовский закал обработки этих тем, «жестокость» его музы не имеют никаких прецедентов в русской поэзии и имеют их в поэзии Шевченко.

волизирующих отношение поэтов к теме крестьянской революции. История образа «пророка» тоже небезынтересна. «Глаголом жги сердца людей» - говорит Пушкин. Слова его лились, текли

 

тов и музыкантов. Русская народная пес- ня в эпоху Шевченко проникала в лите- ратуру в виде романсов Алябьева и Ти- това, стихов Вяземского и Одоевского. Только Пушкин в своей ссылке пил чи- мед народной песни и сказки из уст своей Арины Родионовны. И гениаль- ность его сказалась очень ярко в том творческом послушании, с каким он вво- дил в литературу вековые предания на- родной устной поэзии. Но Пушкин был одинок в этом своем прозрении, Общее направление усвоения народной песни ограничивало ее любовныме сюжетом, за- крывало глаза на драму крепостной жизни и превращало народную песню в салон- ный романс. Вот среда, в которой впервые прозву- чал в Петербурге «Кобзарь» - стихи кре- постного художника, которого надо выку- пать ради его живописного таланта, без внимания к его таланту поэтическому. A Шевченко нес революцию в поэзию. С беспощадным гневом разрушал он и в стихах и в рисунках «ампирную» идил- лию пейзанства, живописуемую в карти- нах Венецианова и в романсах дворян- ских поэтов. У Пушкина Наталья Павловна, давая пощечину своему Тарквинию, графу Ну- лину. тем самым давала пощечину ро- мантической поэме рукой поэмы реали- стической. Шевченко не нуждался в этих драмати- ческих жестах. На своей шкуре он ис- пытал, как пороли помещики крестьян руками дворовых или дьячков. И потому, отдав дань времени в «Гайдамаках», еще проникнутых традициями романтической поэмы, он безошибочно поднял в «Сове» и «Сне» энамя реалистической поэмы, не убоявшись с беспощадной правдивостью обнажать все коллизии крестьянской тог- дашней жизни. Два путеводителя было у него в этом жанре: украинская народная «дума», т. е. былина, и Рылеев со своими же «думами», в свою очередь научивший- ся бесстрашию в построении драматиче- поэ-ских коифликтов у вмигранта Клингера, 

осозналисторическую тему с точки эре- ния народа, борющегося ва свою свободу. Мей, влюбленный в историческую тема- тику, не пошел за Шевченко. Он остался в пределах любования прошлым и даже тему новгородского веча гасил в личных конфликтах. Шевченко не раз пользовался античны- ми образами, Одна из глубочайших его сатир, высмеивающих бесчеловечность са- модержавия, облечена в форму легенды о римском императоре Нуме Помпилии. На- питаться античными образами Шевченко имел полную возможность в Академин художеств. Но ироническому отношению к ним он, конечно, учился у «Энеиды» Котляревского. Эта традиция нашла про- должение в поэзии прогрессивных поэтов- сатириков шестидесятых годов. Не за Шев- ченко ли вслед шел Минаев, когда писал: Буду брать сюжет из мифов Древней Аттики иль Рима. Эпоха реакции надолго погасила отсве- ты шевченковской поэзии в русской. Че- рез суриковский кружок в творчестве от- дельных поэтов - Спиридона Дрожжина, Ивана Белоусова, Егора Нечаева - робко просачивались огни бессмертного «Кобза- ря». Столетний юбилей со дня рождения Шевченко в 1914 году был задушен. Настоящая встреча русской поэзии с по- эзией Шевченко происходит только сей- час. Только сейчас народные массы в пол- ный голос получают возможность услы- шать Шевченко. Только сейчас, когда в нашей республике сбылись его мечты о международном братстве народов, наши поэты могут изучить и продолжить его дело. И когда власть народов восторжест- вует на всей земле, песни Шевченко не будут забыты, и в ряду немногих он станет тем мировым поэтом, каким его ро родила украинская земля. Литературная газета 13 3

директора корпуса, где оо воспитывался, автора драмы «Штурм унд дранг», по име- ни которой названо прогрессивное литерания, турное движение тогдашней Германии.   Но кто из русских поэтов эпохи нико- лаевской «тюрьмы народов» мог поддер- жать и пронести дальше это знамя? Дело Шевченко не было и не могло быть понято русскими поэтами, современ- никами первого периода поэтической де- ятельности Шевченко. Недаром он жало- вался в стихотворении, посвященном Го- голю: «Кому же ее, думу, покажу я, и кто мою речь встретит приветом и поймет великое слово? Все оглохли, поникли в пепях. Ты смеешься, а я плачу, великий мой друг! А что будет от этого плача? Ничего, мой брат!» Шевченко знал, что он говорит «великое слово», но знал так- же и то, что в его время «не зарежет отец сына своего родного» в борьбе за свободу. Шевченко пел песни крестьян- ской революции, и среди дворян не могло найтись им отголоска. Десятилетняя ссылка разлучила поэта с его литературными друзьями. Николаев- ский режим уложил в могилы Грибоедова, Полежаева, Пушкина и Лермонтова. Рус- ская прогрессивная поэзия была разгром- лена. Пламя идеи Пушкина превращалось в искру, золу и пепел в стихах Вязем- ского, Бенедиктова, Майкова, Даже укра- инские друзья Шевченко, вроде Костома- рова, боялись его, когда он вернулся из ссылки, потому что пытки Кос-Арала и Новопетровска не только не сломили певца, но закалили ее, певца народной печали сделали певцом революционной борьбы за свободу. Шевченко нашел себе новых друзей сре- ди русской революционной демократии. Добролюбов первый указал на его значе- ние, назвав его «певцом совершенно на- родным», Герцен назвал его «политиче- ским деятелем и борцом за свободу». Только с этого момента можно говорить о «влиянии» Шевченко на русскую поэзию. Ярче всего и сильнее всего оно сказа- лось на поэзии Некрасова. Вопрос о «вли-

И в сердце падали глубоко, Огнем незримым души жгли Замерзшие. - говоркт Шевченко под прямым влия- нием образов Пушкина. Но, кроме Пушки- на, на него влияли и впечатления жесто- кого кос-аральского быта, где над ним из- девались тупые исполнители царской во- ли. Глубоко сознательное отношение к ним и продиктовало Шевченко первые строки его «Пророка»: Как непричастных к злу детей, Господь, любя этих людей, Послал на землю им пророка. И дальше: Но слепы люди. И лукавы! Господнюю святую славу Растлили. И чужим богам Принесши жертву, осквернились. И мужа правды - горе вам! На стогнах камнями побили. Некрасов в своем стихотворении, посвя- шенном Чернышевскому, как бы синтези- рует начало и конец шевченковского сти- хотворения: Его еще покамест не распяли, Но час придет - он будет на кресте; Его послал бог гнева и печали Царям земли напомнить о Христе. Преемственность образа несомненна. где не было социальной подпочвы, там, где животворные семена поэзии Шев- ченко падали на камни, произрастания не происходило. Примером может служить Мей. Неплохой переводчик Шевченко, хотя и старавшийся подчинить могучую ритми- ку Шевченко школьным канонам, Мей осталсовершенноглухим к историче- ским концепциям Шевченко. В начале XIX века только Пушкин и Шевчеко№

ва каторжной сложенные народом девичьи песенки. Сквозь лепные потолки танцовальных зал и столовых эти девичьи песенки прони- жэли, шевелили струны дворянских